Глава 8. Продолжение-9

            Один из авторов, возмущаясь "нелепыми", на его взгляд, идеями о будто бы госкапитализме в позднем СССР, в одной из своих статей ставит такие вопросы:
   
           - "Если в СССР и так существовал капитализм, причём более высокоорганизованный, чем частнособственнический капитализм Запада, то почему произошел откат назад и раздробление государственного капитала между многими частниками? Почему не крупный капитал победил мелкий, а наоборот?.. Если советская бюрократия и так была правящим классом, эксплуатирующим пролетариат, зачем ей понадобилась ещё и "перестройка", в результате которой многие представители бюрократии лишились привилегированного положения?" -
    
     Не хотел бы повторяться и вновь говорить о том, что бюрократия не была правящим классом (и в этом критикующие мелкобуржуазных "госкаповцев" правы) и что теоретически неверно употреблять выражение "частнособственнический капитализм", так как нечастнособственнического капитализма просто не бывает (другое дело - сколько частных собственников капитала). Смысл вопросов и так понятен, и я хотел бы ответить сразу по существу.
            
            
            Укрупнение капитала даёт ему всё большую силу по сравнению с менее укрупнённым лишь до определённой границы. Ведь по мере укрупнения обостряется противоречие между общественным характером труда и частным характером собственности, нарастают признаки неустранимого тупика капитализма, нарастает невозможность эффективного и здорового управления этим, в громадной степени укрупнённым, капиталом. За определённой границей укрупнения более централизованный капитализм получает вследствие этого такие минусы, которые перевешивают плюсы от централизации. Одна форма неизлечимой болезни сменяется другой её формой, в некоторых пунктах более тяжёлой, чем прежняя. Бесконечные дёргания между то раздроблением капитала, то централизацией его в государственной собственности, надежды на спасение капитализма то через первое, то через второе, утопическая вера в возможность найти панацею в каком-то "оптимальном" сочетании первого и второго - характернейшая черта современного капитализма.   
    
     Превращение советского госкапитализма в капитализм обычного типа совершилось не как проявление свободной воли буржуазно-бюрократического правительства, а как неизбежный результат двух ОБЪЕКТИВНЫХ тенденций этого госкапитализма: нарастающего, с одной стороны, стремления буржуазии к самостоятельному, неопосредованному государством, господству и, с другой стороны, - нарастающей невозможности буржуазной бюрократии эффективно управлять всей громадой централизованного капитала.
    
     Есть авторы, которые видят и выпячивают только какую-то одну из этих тенденций, чаще первую. Надо видеть обе и надо понимать их определённую связанность между собой.
    
              (Буржуазные критики западного толка с упоением смаковали вопиющие минусы советского госкапитализма, именуя это "минусами социализма". Буржуазно-бюрократические защитники госкапитализма преподносили им в качестве контраргумента безусловные достижения нашей истории, являющиеся на деле достижениями того времени, когда в СССР ещё не господствовал госкапитализм, и утаивали свои поздние постыдные минусы. Нет сомнения, что подлинный социализм сокрушительно посрамил бы и тех, и других.)
    
     Экономические недостатки и провалы вызывали всё большую критичность в обществе. И возможно, было бы несравненно лучше для нас, если бы советский госкапитализм не рухнул под воздействием своей гнилости - с одной стороны и напора децентрализаторской буржуазии - с другой стороны, а продолжал бы существовать в своём прежнем виде, всё больше двигаясь ко всеобщему ухудшению дел. Это, вероятно, ускорило бы формирование революционной пролетарской партии, сделало бы ясным и наглядным для трудящихся единственно правильный выход: не децентрализуя государственную собственность, сделать её общественной через диктатуру пролетариата. Неправильно думать, что только сейчас нужна революция, а систему до 91-го года можно было исправить мирно. И предыдущую систему можно было исправить только революцией. Но госкапитализм рухнул и сменился обычной капиталистической моделью раньше, чем созрел субъективный фактор для антигоскапиталистической революции, раньше, чем всеобщее ухудшение исчерпывающе показало бы массам негодность госкапиталистической модели. К сожалению, это порождает у немалого количества людей обывательскую ностальгию на психологическом уровне, которая оформляется затем и на уровне идеологическом.
         
              (В будущих текстах нужно будет обязательно разобрать, почему развитие революционного субъективного фактора так отставало в позднем СССР.)
    
     Именно потому, что это была не борьба капитализма с социализмом, а просто смена форм капитализма, переход произошёл мирно. Есть люди вчерашних стереотипов, которые утверждают,что в конце 80-х у народа была отобрана собственность. Пусть эти люди проделают маленький эксперимент - пойдут на любой рынок, подойдут к любой бабе-торговке и попробуют отобрать у неё её собственность. Да она их на куски порвёт! Думаю, после этого они уже не будут утверждать, что можно мирно отобрать собственность у всего народа. Мирность этого изменения именно и доказывает, что в конце 80-х собственность не отбиралась у народа, а, будучи уже не у всего народа, будучи уже у буржуазии, просто меняла форму своего ненародного существования.
    
     Неправильно считать шахтёрские забастовки 89-го года контрреволюцией. Это был всплеск рабочего класса против осточертевших им пороков госкапиталистического строя. Другое дело, что этот всплеск оседлали и использовали в своих интересах сторонники рыночного капитализма. Но спрашивается, а почему истинные коммунисты не овладели этим движением и не направили его в правильном направлении? Эта тема тоже требует отдельного рассмотрения. Если у народа не оказалось правильного авангарда, это вина не народа, а авангарда.

(mvm88mvm@mail.ru)