Удачная кража в эпоху перемен

      
      
               


                «Не дай Вам Бог жить в эпоху перемен».
                Древняя китайская мудрость       

     Глухой сентябрьской ночью молодой следователь Бумажкин Володя уже битых полчаса не мог попасть в морг. Когда он нажал на  кнопку звонка, было уже 02 часа 35 минут, а подняли его на место происшествия ещё вечером прошлого дня – 23 сентября 1996 года. Володя хотел сейчас только одного, быстрее добраться домой и упасть на свою кровать. Поэтому нетерпеливо потеребив звонок, он принялся с остервенением пинать железную дверь и, наконец, начал метаться по всему больничному городку, желая найти хоть кого-нибудь, кто открыл бы ему двери морга.

     Надолго отлучаться, однако, он боялся – не хотел оставлять без присмотра недавно привезенные с места происшествия и сгруженные к воротам морга носилки с трупом.

     В конце-концов двери морга распахнулись, и перед ним возник заспанный мальчишка лет пятнадцати. Бросив на следователя беглый взгляд, он произнес хмуро, еще сонным голосом:

     – Жмурика, что-ли, привезли? – он откинул край простыни с обезображенного лица погибшего. – Что случилось?

     Затем, пообещав быстро вернуться, куда-то ушел.

     Вернулся скоро, деловито застегивая на себе белый халат.

     – Здесь мы не попадем, – пояснил он. – Батя опять заквасил и где-то загасился. А ключ от секционной только у него. Пройдем через больничный приёмный покой.

     Он выкатил откуда-то каталку. Володя Бумажкин вместе с мальчишкой перегрузили на неё труп.

     – Ничего дальше я сам. Это мое дело,– сказал мальчишка и покатил каталку.

     Володя Бумажкин отправился с ним. Они дошли до приёмного покоя, и Харитонов, такая была у пацана фамилия, вкатил каталку в бесконечно длинный полутёмный подвальный коридор. Колёса каталки гулко застучали на стыках бетонных плит.

     Мальчишка, доверив следователю каталку, достал откуда-то из внутреннего кармана сигаретку и закурил.

     – Не рано ли? – усмехнулся следователь.

     Харитонов-младший, бросив на него быстрый взгляд, коротко ответил: – Нет.

     Снова ухватив ручки каталки, он деловито покатил её по извилистым катакомбам, оставляя за собой едкий табачный дым.

     – А ты что, работаешь здесь? – поинтересовался Володя Бумажкин, едва поспевая за ним.

     – Неофициально. Трудовую книжку мне тут никто не оформлял. Помогаю отцу. Он здесь главный.

     И затем добавил: – Он санитаром работает в морге и поэтому на меня здесь смотрят сквозь пальцы. Дают подработать.

     – И не боишься?

     – Чего? Я два года бомжевал. Жил в колодце теплотрассы. Как-то, когда на улице мороз жуткий стоял, я в обнимку с товарищем лежал, не высовывая носа наверх. А товарищ-то уже два дня как покойник был. Обкурился чего-то,– пояснил Харитонов-младший. – А здесь нормально. И бабки перепадают. Покойника помыл, одел и деньги в кармане. На жизнь хватает. Батя на мои деньги не претендует. Понял уже, что я могу снова в колодец уйти. А с покойниками я лажу.  Бог дал – Бог взял. Не сегодня – так завтра. Все мы там будем, – он бросил окурок на бетон.

     Наконец, длинный коридор упёрся в какую-то массивную дверь.

     – Всё, приехали,– сказал Харитонов-младший. И улыбнувшись, добавил: – С вас направление.

     Володя Бумажкин достал из своей кожаной папки заполненный бланк направления и передал его мальчишке: – Ну, хоть ты, что-ли, распишись.

     – Я свое дело знаю, распишусь,– заверил Харитонов-младший, и, оставляя подпись на втором экземпляре направления, бросил взгляд на фамилию покойника:

     – Мишка? Мишка Козлов?

***

     Урок истории подходил в 7-«а» к своему завершению. Мишка Козлов, опёршись локтями о парту и уткнув подбородок в сведенные в один двойной кулак ладони, смотрел затуманенным взором на Людмилу Петровну, молоденькую учительницу. Она ещё училась на последнем курсе педагогического университета и была настолько молода, что в толпе своих учеников вполне могла сойти за одну из своих учениц.

     Мишка мечтал о Людмиле Петровне. Ему нравилась её походка – мягкая и в то же время чёткая. Женщина уверенно и точно ставила носки своих туфелек, передвигаясь без лишних движений, но и без намёка на скованность. Ему нравился её по-детски нежный подбородок, насмешливый изгиб губ, спокойный взгляд. Сердце у Мишки таяло, когда он видел и слышал Людмилу Петровну. Серьёзно к уроку готовиться он не мог – глядя в учебник, он видел между страниц только одну Людмилу Петровну.

     – Ну и что мы видим, Козлов? – прервав себя на полуслове, обратилась к нему Людмила Петровна. – Подробности Синопского боя? Так кто же командовал русской эскадрой? Отвечай.

     Она жестом велела ему подняться из-за парты.

     – Я к чему это всё здесь говорю? – не дождавшись ответа от Мишки, обратилась она к классу. – Если уши ваши не слышат, а вы позволяете себе спать на уроке.

     Затем она снова повернулась к Мишке: – Ну, хоть что-то из этого урока ты усвоил?

     Мишка молчал, переминаясь с ноги на ногу. Его ссутулившаяся фигура делала его значительно младше своих лет.

     – Козёл! – гоготнул с задней парты Петров.– Шибзик!

     Мишка злобно зыркнул в сторону Петрова и выскочил из класса.

     Сжав кулаки, кусая губы, он шёл по школьному коридору, едва не плача от обиды. Он выскочил из школы, побежал через футбольное поле. В школу он больше не пойдет! Придя к такому решению, он немного успокоился.

     Было ещё рано возвращаться домой. Да ему и не хотелось сейчас видеть Огарка. Наверняка он сейчас у матери. Опять будет заставлять воровать медные катушки из лифтов.

     Мать у Мишки работала водителем в трамвайно-троллейбусном парке. Как-то она принесла с работы пачку зелёных проездных билетов.

     – Держи, – она протянула Мишке стопку проездных билетов. – Ты давно о кроссовках мечтал. Вот продашь кому-нибудь, и будут у тебя кроссовки.

     Мишка набычился: – Ворованные что-ли? Не буду я ворованные продавать! И так в школе проходу не дают. Учителя все братом попрекают – «Родную школу обворовал! Родную школу!»

     Старший брат у Мишки давно отбывал наказание в колонии  для малолетних преступников за многочисленные кражи, в том числе и за кражу школьных компьютеров. Последнее обстоятельство Мишке в школе простить не могли.

     – Ну чего губы-то кривишь! – прикрикнула на Мишку мать. – Ты пока что мой хлеб ешь.
 
     Тогда Мишка просто убежал из дома, хлопнув дверью.

     Но в следующий раз разговор на эту тему завел Огарок. Отца у Мишки не было. И этот Огарок возомнил, что он может быть не только другом его матери, но и его отцом. Огарком его звали за то, что он чуть не сгорел после пьяной попойки в своём доме. Тогда он остался без дома и заработал себе такую кличку.

     – Ты видел мою «девятку»? – спрашивал он Мишку.–Так вот, – похвастался он, – эту машину я купил исключительно на эту медь с лифтов.

     И добавил доверительно: – Все воруют. 

     – Такие как ты с матерью,– уточнил Мишка, – пьянь. А вот отец у Борьки Пастухова не ворует, а ездит не на «девятке», а на «Лексусе». И это потому, что сумел организовать своё производство.

     – Это он-то не ворует? – воскликнул обрадовано Огарок. – Да он завод украл. Я стащил мешок железок, а он – целый завод, где когда-то директором был. Ты что, Михаил? Не будь дурачком.

     – Миша! – вмешалась мать. – Пойми, сынок, обучение твоё в институте сейчас мне не оплатить. И ты никогда не будешь таким, как отец Борьки Пастухова. Тебе никто ничего не приготовил. Ты будешь никем. Если не научишься откусывать себе сам то, что хочешь.

     – Да не буду я никогда как вы, пьянью и ворьём! – рассердился Мишка и опять убежал из дома, хлопнув дверью.

     Мишка шёл по своей улице. Было уже темно. И он думал, как же ему стать таким человеком, чтобы он смог подойти к Людмиле Петровне, и она с радостью пошла бы с ним, куда бы он её не позвал. Одно он понимал – он должен стать Человеком. С такой мразью, как Огарок, Людмила Петровна, конечно, никуда не пойдет.

     Поравнявшись с домом, в котором жил Борька Пастухов, он решил зайти к нему.

     Борька учился с ним в одной школе. Только он в 7-м «а», а Борька – в 7-м «б». У Борьки была простуда. Поэтому он сидел дома, был один и очень обрадовался Мишкиному появлению. Отец у Борьки Пастухова  был настоящим крутым. Гонял на классной тачке, одевался тоже круто. В квартире чего только не было! Два компьютера. Один из них, постарше, Борькин. Телевизор огромный. Экран с пол-окна. Видеокамера, музыкальный центр, роскошная обстановка. Даже настоящий камин! Мать у Борьки не работала. В этот вечер она, как обычно, уехала куда-то по своим делам. Когда они наигрались в приставку  «СОНИ» до рези в глазах, Борька достал из потаённого места ключик, отодвинул ковёр на стене и открыл дверцу встроенного в стене сейфа. Там лежал пистолет. Кольт. Газовый. А ещё – целая куча золота: обручальные кольца, печатка, перстень с камнем. И – массивная золотая цепь! Мишка просто глаз не мог оторвать от этой золотой цепи. Такую цепь носят только самые крутые!

     Они с Борькой примеряли эту цепь и поочередно хватались за кольт. Затем Борька всё спрятал, а ключ положил на место. И они снова уселись за приставку.

    Но Мишке уже было не интересно. Он с тоской думал о цепи и кольте. Глядя, как Борька остервенело давит на джойстик, Мишка вдруг понял, что без кольта и цепи он не человек. Интерес к игре пропал.

    Когда Борька отлучился в туалет, Мишка уже был уверен – спрятанный в сейфе пистолет и цепь – его и только его. Он взял из потаённого места ключик, открыл сейф, схватил пистолет и золотую цепь. Пистолет заткнул за пояс штанов, а цепь спрятал в карман. Едва успел спрятать ключ обратно, как вернулся Борька.

     – Ну ладно, – вяло сказал он Мишке.– Скоро мать вернётся. Давай, до завтра.

     Домой Мишка попасть не смог. Мать ещё не вернулась со смены, а ключей от квартиры у него не было. Он уселся на ступеньках лестничной площадки. У него была сигаретка. И он закурил, переживая остроту и новизну момента. Мишка чувствовал, что становится другим. Человеком. Наконец-то он становится Человеком! В кармане у него кольт, на шее – золотая цепь. Правда, на улицу он выйти уже не решался. Там уже совсем стемнело. И он благоразумно посчитал, что может всего этого лишиться.

     Два дня Мишка ходил по своему кварталу, грея в кармане ладошкой рифлёную рукоять пистолета. Цепь на шее, укрытая под рубашкой, грела его душу.

     До этого он толком не знал, кем будет, когда вырастет. Для него будущее было расплывчатым и нереальным. И вообще, он был не уверен, будет ли оно, это будущее. Сейчас же он ощутил, что нащупал туда дорожку!

     Но вскоре всё кончилось. Вернувшись домой с очередной такой прогулки, Мишка обнаружил, что цепь с шеи исчезла. Он сначала этому даже не поверил. Расстегнул рубашку, расправил майку, рукой пощупал у себя в штанах – всё тщетно. Её нигде не было. Видимо плохо защелкнул замочек на цепи.

     А потом Борькин отец отобрал у него кольт и вместе с его матерью перевернул всю их нехитрую обстановку в квартире в поисках золота.

     – Ты хоть знаешь, сопля, сколько она стоит, – вперив в него холодный взгляд, спрашивал он Мишку. А затем, повернувшись к растерянной Мишкиной матери констатировал: – Вашей квартиры не хватит, чтобы расплатиться со мной за эту цепь!

     Мать потом долго таскала Мишку за волосы по комнате, колотя кулаком по его худой спине, допытываясь, кому он отдал эту злосчастную цепь. А затем выгнала его из квартиры, запретив возвращаться домой без этой золотой цепочки.

     Мишка долго ходил по кварталу, заглядывая под кусты, под скамейки, останавливая потерянный взгляд на малышне, играющей в песочницах. Он надеялся на чудо.

     Но чудо не произошло.          
               
     Цепь не нашлась. Домой вернуться он не посмел. Недалеко от дома у него в коллекторе теплотрассы  был тайник. Иногда он там курил, пробовал нюхать клей.  Он спустился в колодец, уселся на старую телогрейку, зажёг в стакане оплавленную свечку и закурил. Накурившись, он побрызгал в целлофановый мешок из аэрозольного баллончика и затем натянул мешок на голову, обмотав концы вокруг шеи и… оказался в раю!

                ***

     Уже к 18 часам того же 24 сентября того же 1996 года следователь Володя Бумажкин получил от эксперта заключение о причинах смерти несовершеннолетнего Козлова М.Г. Резкие гнилостные изменения.  Следователь ничего другого и не ожидал от результатов судебно-медицинской экспертизы. Не установив причину смерти, он прекратил уголовное дело по факту смерти подростка за отсутствием события преступления. А в 19 часов он уже выехал на очередной детский труп в колодце коллектора.
    
     На дворе был конец двадцатого столетия, время, когда кто-то совершал мелкие кражи, кто-то – крупные афёры, а кто-то прятался в колодцах.   
            
      
               


Рецензии
Страшный пронзительный рассказ! Об уродстве общества в котором вынуждены выживать дети. Моему сыну 21 год. Уже несколько его сверстников ушли из жизни добровольно. Детям противно жить в таком обществе. Веет безысходностью. Жалко детей, как женщине и матери. Вот и построили "светлое настоящее"... Власть денег в безнравственном обществе. Сильный, социальный рассказ! "Дети подземелья" нашего времени.

Нина Джос   27.04.2016 16:47     Заявить о нарушении
И, похоже, Нина, всё было затеяно с этими реформами, чтобы кому-то стать полновластными царьками, а кому-то хорошенько нахапать народного добра. Теперь "реформаторы", добившись своего, успокоились немного, делить ничего больше уже не хотят. Спасибо за отклик!

Николай Николаевич Николаев   27.04.2016 16:52   Заявить о нарушении
На это произведение написано 16 рецензий, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.