Вариант сознания... ч. 39

               
      Тема  заката
«Увидеть в малом великое» - творческий  принцип  японского  поэта Басё. Томик  Басё  лежит  на полке,  образуя подиум для олимпийского медвежонка. Сборник стихов вышел в год моего поступления в аспирантуру (1985).
«Малое» можно понимать и в буквальном, и переносном смысле: томик миниатюрен, содержатся в нем  стихотворные миниатюры - трехстишия «хокку» (хайку).  Три строки:  предельная конкретность, осязаемость образа - и предельная суггестивность.  Код, вскрывающий кладовые па¬мяти сердца и разума. Сотворчество писателя и читателя. «Хокку нельзя составить из разных кусков... его надо ковать, как золото». Очень похоже на искусство древней японской ксилографии: сюжет - несколько мгновенных взмахов кисти.
Задержал руку - тушь расплылась грязным пятном.
Самое знаменитое свое хокку Басё писал несколько лет, начиная с 1680 года.  Господи, чем ознаменованы эти годы в России? Церковным расколом? Самосожжениями сподвижников Аввакума? Стрелецкими бунтами? Кровь, огонь, смута. Начало славных дней Петра...
Итак, пять лет жизни Басё посвящены трем строчкам.
На голой ветке
Ворон сидит одиноко.
Осенний вечер.
Конечно, это перевод. Оригинал яснее и чище - хотя, если разобра¬ться, чего уж тут темного? Я слушал, как Набуюки Накамото читал япон¬ские стихи: у нас так поют. Было это в Гурзуфе, весной 1999 года. Алла Сергеевна Демидова сказала, что такую поэзию и переводить не надо. Но вот и перевод. Концентрат. Великое в малом.
«Голая ветка», конечно, намек на позднюю осень. Обнаженная правда природы. Другие строки как бы вплетапют ветку в свою ауру, создавая многосмыслие. "Ворон" - образ сколь древен, столь и емок. Умудренная старость: вороны умны и живут, по слухам, по две сотни лет. Ворон ¬главный предвестник  несчастья.  На Руси издавна пели:  ты не вейся, черный ворон,  над моею головой;  ты добычи не добьешься, черный во¬рон, я  не  твой.  Зримое воплощение смерти.  Ворон сильно обыгран у Пушкина в "Русалке": сумасшедший мельник мнит себя зловещей птицей. Намек Князю на грядущее возмездие. Русалка, конечно, сведет изменщи¬ка с ума и утопит в Днепре. Басё мог написать: "одинокий ворон". Ан нет: сидит  о д и н о к о. Определение "одинокий" локально: оно характеризует ворона безотносите¬льно ко времени:  и вчера одинокий,  и сегодня,  и завтра. Ну, оторвался от стаи, потерял подругу... "Одиноко" - состояние души и мира. Холодная льдинка на усталом сердце. Печальная отъединенность. Не от лапидарной вороны - от целого мира.
Глагол "сидит" сначала вызывает протест. Так уж ли важно, сидит наш ворон или стоит?  Переводчик наверняка мог передать образ безглагольно:
Голая ветка.
Ворон и одиночество.
Но следует опять-таки почувствовать сцепление образа с окружающей аурой: назывные предложения констатируют состояние мира, лишая его способности к действию или изменению.
"Осенний вечер".  Холод,  бесприютность. Осень - старость челове¬ческая, преддверие зимы и умирания.  Человек рождается,  переживает весну - годы расцвета, роста, любви. Лето - зрелость, время трудов и плодов. Осень - увядание, старость, закат. "Времена года". Вивальди. Тема заката поддержана у Басё словом "вечер". Оно вносит зримость, (сквозь розовый флер проступают бледные звезды/, осязательность (за¬пах росных трав, крик совы). На фоне заката - четкая графика голых веток. "Вечер" как закат жизни - усиление, удвоение горестной мысли о неизбежности осеннего увядания жизненных соков, об опавшей листве былых радостей.
Итак: осенний вечер - одинокая старость. У человека - ничего, кроме печальной мудрости прожитых лет;  сидит одиноко на пороге хижины, словно старый ворон на голой  ветке. Очень характерное для Басё на¬строение. Смотри его рэнку - "сцепленные строфы":

Открыта ветрам и дождю,
Стоит убогая хижина...
Недолговечный приют!
    . . .
Конец один для поэта:
Нищета в закоулке глухом...
                Ноябрь  1994.

                * * *
                Часы   ожили
В  книжном  шкафу стоят часы фирмы "Весна". Куплены в 1979 году, сразу после защиты диссертации. Их римский циферблат как бы зажат между досками эквилибриста. Они обладают механическим заводом на две недели, очень точным  ходом и беспорочно служили лет пятнадцать, пока вдруг не встали. Так обыкновенно бывает и с человеческим сердцем. Я снимал заднюю крышку,  передвигал  рычажок  пружины - все тщетно:  механизм встал при полном заводе. Так и стояли они, пока вдруг не пошли. Такой финт с человеческим сердцем, к сожалению, случается редко.
Часы ожили, когда жена Татьяна приобщилась к учению Бруно Гренинга. Бруно, простой плотник (Иисус тоже из этой профессиональной среды) имел скандальную  славу  в  Германии 50-х годов.  Вроде как у Кашпи¬ровского спустя три десятилетия. Однажды он почувствовал, что может получать энергию из космоса и передавать ее людям. Люди мгновенно ис¬целялись. В массовом прорядке.  Педантичные немцы, обнаружив у цели¬теля отсутствие врачебного диплома, посадили его за решетку, но Бруно излучал целебную силу и там. Процесс исцеления сопровождался сильными "установочными" болями.
И что же?  Паралитики - вставали,  артритчики - бегали,  слепцы - проревали.
Нынешние последователи Гренинга создали международное общество, ко¬торое регистрирует случаи целительства; недавно один проповедник из Приднестровья защитил по Гренингу кандидатскую диссертацию. У них про¬блемы с лекарствами, в ход пошла биоэнергетика.
Биоэнергетика - уже не шарлатанство: научная специальность. Татьяна, приобщившись, ежедневно медитирует под музыку, получает из космоса (может, лучше сказать - Космоса?) необходимую энергию. За три года не приняла ни одной таблетки.  Я, конечно, поражен, но виду не подаю и скептически ухмыляюсь. В гостях у нас была вдова Гренинга госпожа Грета Хойслер; она смотрела на меня милостиво, поскольку я разрешил ялтинским адептам Бруно собираться в музее;  увидев в шкафу большой портрет целителя, окончательно растаяла. Бруновцы выпивали, закусывали, заряжались энергией, глядя на экран телевизора. Они при¬везли видеофильм "Чудесный апостол",  в котором ласковый молодой че¬ловек с замашками Иисуса ходил по бузинной Тюрингии  и распространял учение Бруно.
В главной роли снимался зять госпожи Хойслер.
Было смешно, трогательно и напыщенно: бруновцы "заряжались" от фильма, который сами и сняли. По окончании вечеринки немцы забрали продукты, принесенные на случай "бедности" хозяев.
Так или иначе, жена положила мне в портмоне портрет Гренинга, и я вожу машину как бы под его "крышей". Татьяна связывает пробужде¬ние часов с воздействием Бруно. Явил чудо. Невестка задает небесно¬му покровителю житейские вопросы и получает ответы...Я перешерстил свою полувековую жизнь - нет и намека на вмешательство сверхъестест¬венных сил. Однажды, правда, видел летающую тарелку во всех констру¬ктивных деталях: тарелка  медленно  плыла  над речкой Учан-су, а я, закинув голову, стоял на мосту... Во сне, конечно.
Случай с часами - единственный намек. Странно все-таки: стояли-стояли три года - и вдруг...
                27 сентября  1996.