Предисловие.
Эта история подлинная – от первой и до последней
буквы. Если бы эту историю сочинял писатель, то ему бы
потребовалось недюжинное воображение, чтобы свести
героев этой книги, случайно встретившихся виртуально
на одном из сайтов знакомств и в течение полугода ждав-
ших реальной встречи. Не будет большим преувеличени-
ем сказать, что последние три месяца этой виртуальной
«рапсодии» были самыми счастливыми для обоих. Два
совершенно не похожих человека, разных возрастов и
религиозных убеждений, разных интересов и вкусов,
по разному смотрящих на жизнь, да еще, ко всему проче-
му, – из разных стран… Тем не менее, благодаря интернету,
находясь далеко друг от друга, они купались в виртуальной
любви ежедневно, ежечасно, ежеминутно…
С одной стороны – убеленный сединами пятидесяти-
летний еврей, родившийся в Баку, проживший тринадцать
лет в Москве, а потом более двадцати лет – в Израиле. С
другой – 37летняя красавица, русская казашка, родив-
шаяся в Казахстане и переехавшая жить в Москву после
поступления в институт.
По мнению литературного героя книги (он же – автор),
взаимная дикая, безумная любовь у них закончилась с
его прилетом в столицу России, а дальше любил только
он один. Он влюбился в нее так, как до этого не любил
никогда. Сказать, что это была обычная человеческая
любовь мужчины к женщине, значит – ничего не сказать.
Этот немолодой мужчина потерял разум задолго до того,
как впервые встретился со своей виртуальной любовью в
реальной жизни, прилетев в Москву.
В жизни достаточно часто возникает ситуация, когда
один любит, а другой время от времени позволяет себя лю-
бить. Но отнюдь не любовь стала поводом для написания
этой книги. Точнее, главной темой повествования явилась
не любовь, а всё, что пережил герой во имя этой любви.
4
За любовь он заплатил дорогой ценой, но она не сде-
лала его счастливым. Ведь счастье для него заключалось
бы только в одном – во взаимности, а ее не было. Для ге-
роини же этот израильтянин стал одним из самых близких
людей, однако полюбить его она так и не смогла, и это
стало настоящей трагедией героя. Трагедией в прямом и
переносном смысле слова...
Оба мечтали о счастье – обычном, человеческом. И,
наверное, оно не было бы неосуществимой мечтой… В
конце концов, тринадцатилетняя разница в возрасте и
разное мировоззрение не могут служить тут главной по-
мехой, но – как говорится, не сложилось…
Автор ничего не приукрашивает, не стремится никого
обвинить или оправдать. Следя за развитием событий,
читатель погружается в тонкие психологические пери-
петии, сопереживая героям тем сильнее, чем отчетливее
понимает, что ценность книги в ее непридуманности, ис-
кренности, исповедальности, это – сама жизнь, судьба
с ее непростыми поворотами, случайностями и законо-
мерностями… Георгий Медведецкий говорит от первого
лица, делясь с читателем своими чувствами, мыслями,
сомнениями. Порой хочется подсказать ему, как надо
было поступить, порой испытываешь обиду или досаду
за героев, всё это делает автора живым рассказчиком,
который щедро открывает читателю свою душу и делится
пережитым. Может быть, кто-то, прочтя эту книгу, даже
сможет извлечь из нее жизненные уроки.
Книга написана живым естественным языком, Геор-
гий – по профессии футбольный тренер – не стремится
украсить текст излишней литературностью, он просто
рассказывает нам свою непростую историю, и эта история
не может не захватить воображение…
5
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Самая большая глупость –
это делать то же самое
и надеяться на другой результат.
(Альберт Эйнштейн)
6
1. ВХОД В ВИРТУАЛЬНЫЙ МИР
... Я как обычно включил компьютер и пошел на кухню
приготовить себе третью чашку кофе за день. При нали-
чии четырех инфарктов, которые мне «посчастливилось»
перенести за свои 50 лет, сигареты и кофе (и то, и другое
я употреблял в огромном количестве) были самыми не-
обходимыми условиями, наряду с нервными нагрузками
на тренировках, для получения следующего.
Как всегда, я начинал с просмотра спортивной газеты,
где меня интересовали в основном футбольные новости.
Однако январь не самый подходящий месяц для игры в
футбол, и, не найдя ничего интересного в газете, я закрыл
страничку и решил проверить свою электронную почту,
куда не заходил уже очень давно.
Меня ждало восемь непрочитанных посланий. Писа-
ли какие-то компании, о которых мне никогда не при-
ходилось слышать. Все они предлагали фантастические
условия быстро разбогатеть. Каким образом все эти
интернет-лохотронщики узнавали мой адрес электрон-
ной почты, оставалось для меня загадкой. Среди этих
супер-предложений было одно сообщение из Америки
от моей близкой знакомой Фриды… Она выслала мне
пару фотографий, на которых она, уже немолодая жен-
щина, стояла в обнимку со своим новым английским
бой-френдом. Они познакомились с Джоном на одном
из многочисленных сайтах знакомств. Он был преуспе-
вающим адвокатом из Лондона, а она уже со спокойной
совестью ела государственный хлеб, находясь на пенсии.
Фрида и Джон были почти ровесниками, да и социальный
статус их был примерно одинаков. Так они и решили жить
7
вместе – полгода в Англии, где у него был совсем недурной
двухэтажный домик с садиком и бассейном, и столько же
в Нью-Йорке, в доме Фриды.
Эта картина, возникшая у меня в голове, была в неко-
торой степени сюрреалистичной и малопонятной. Сидят
два человека в разных странах мира и с помощью клавиа-
туры могут воссоединиться. В этом, по моему мнению,
было какое-то волшебство, сравнимое разве что с полетом
ракеты в космос. Еще в школе, когда изучали физику, до
меня никак не могло дойти – как эта многотонная махина
отрывается от Земли, да еще и к звездам поднимается? Ин-
тернет был для меня приблизительно такой же загадкой.
И в эту минуту меня посетила мысль, которая пере-
вернула всю мою дальнейшую жизнь на 180 градусов. Я
решил впервые в жизни открыть один из сайтов знакомств,
о которых много слышал, но которые не вызывали во мне
никакого интереса. В жизни у меня была потрясающая
женщина, и не было никакой необходимости влезать в
эти виртуальные бредни. Сейчас ситуация изменилась в
корне. Я был один уже три месяца и надежд на примирение
со своей подругой Наташей, с которой мы были вместе
почти семь лет, практически были равны нулю. Боль от
расставания уже стала немного затихать, но до полного
исцеления еще было далеко.
Клин клином вышибают, вспомнил я старую, как мир,
истину и открыл известный сайт знакомств. Зарегистри-
ровавшись и заполнив все необходимые формальности, с
юмором заполнил анкету, ответил на все вопросы автопор-
трета и с чувством выполненного долга стал рассматривать
кандидаток на тот самый клин, который по идее должен
выбить первый.
Возможно, тут я сделал самый большой промах, нет,
я бы даже сказал – фатальную ошибку, повлиявшую на
все дальнейшее развитие событий. Мне не хотелось ука-
зывать свой настоящий возраст, и я очень опрометчиво,
не задумываясь о последствиях, сбросил себе десяток лет.
8
Естественно не стал вешать на страницу свою фотографию,
иначе несоответствие возраста и фотографии очень уж
сильно бросалось бы в глаза. Для некоторых дам Израиля
я стал просто Георгием – тренером по футболу, человеком
с незаурядным чувством юмора, большими познаниями
во многих областях и весьма начитанным. Разведенным
много лет назад и живущий с сыном. Получился этакий
усредненный русский израильтянин.
Просидев десять минут напротив монитора и думая,
как начать беседу с женщинами, я решил начать с самого
простого – послать самый смешной, с моей точки зре-
ния, анекдот, недавно прочитанный в интернете. Как мне
казалось, улыбка должна вызвать позитивную реакцию
у любого нормального человека. Скопировав анекдот, я
стал оправлять его всем подряд женщинам, ожидая их
реакции.
Ждать ответа пришлось недолго, пять или шесть жен-
щин ответили практически сразу, в то время как некоторые
проигнорировали мои усилия рассмешить их и ничего не
написали. Зато все ответившие благодарили меня за по-
ложительные эмоции и возможность улыбнуться по другую
сторону монитора. Итак, первый шаг в виртуальный мир
знакомства был сделан. Оставалось плавно перейти на
рельсы реальности, иначе говоря, найти тот самый клин,
ради которого я и очутился на этом сайте...
День за днем знакомых становилось все больше и боль-
ше. Сообщения приходили одно за другим. Мне писали
женщины со всех концов Израиля – от Метулы до Эйлата.
Большинство из них просили показать хоть какие-нибудь
фотографии, чтобы иметь минимальное представление о
том, с кем они общаются... И тогда я посылал на почту
женщинам свою самую удачную, с моей точки зрения,
фотографию пятилетней давности, но при этом не забывал
предупреждать, что уже поседел за это время и сегодня
выгляжу несколько иначе.
Этого вполне хватало, чтобы периодически встречаться
9
с дамами в каком-нибудь кафе или ресторане, а иногда
просто приглашать к себе домой. Подчас такие встречи
заканчивались ничем, но я всегда очень обходительно и
деликатно прощался с ними, не забывая при этом отвезти
женщину домой. Бывало, что такие встречи заканчивались
интимными отношениями, которые, впрочем, тоже ни к
чему не приводили, и я прекращал общение. За два месяца
мне так и не удалось найти тот самый клин, ради которого
я очутился на сайте знакомств.
2. РОССИЙСКИЙ САЙТ ЗНАКОМСТВ
Как-то вечером, после тренировки своей команды, я
приехал домой и открыл очень популярный российский
сайт знакомств. Теперь, когда меня с Россией уже более
двадцати лет ничего не связывало и я не имел ни малей-
шего представления о сегодняшней жизни россиян, мне
вдруг стало безумно интересно пообщаться именно с мо-
сковскими женщинами, так как много лет назад сам жил
в Москве и любил этот город. По прошествии двадцати
лет в Израиле российская столица хоть и была для меня
чужим городом, но в то же время она была городом, очень
хорошо мне знакомым.
И я решил завести свою страничку на этом сайте. За-
полнил все необходимые анкетные данные, ответил на
обилие глупых вопросов (хотели бы вы увеличить размер
вашего члена?) в автопортрете, поставил в графе – место
жительства «Москва», указал вымышленный возраст – 41
год и начал «покорение», когда-то любимого города, а
точнее – его обитательниц.
От обилия красивых и ярких дам на сайте запестрело
в глазах. Мне, конечно, доводилось слышать расхожую
фразу о том, что самые красивые женщины в мире про-
живают в России, но я никогда не был сторонником
этого утверждения. За свою жизнь мне удалось побывать
10
во многих странах мира, и я могу смело утверждать, что
красивых женщин хватает везде. Это совсем не зависит
от страны их проживания. По всей видимости, это дело
вкуса каждого, а о вкусах, как говорится, не спорят. Тем
не менее, я не мог не отметить, что на сайте очень много
ярких и по-настоящему красивых женщин.
«Ну что ж, посмотрю, чем сегодня дышат эти красави-
цы, в условиях новой России?»… Для меня, прожившего
много лет в других социальных условиях, это было сродни
вызову, который я с удовольствием принял. С этой секунды
мною полностью овладел необузданный азарт, возникаю-
щий у охотника при виде цели.
Я указал в поиске возраст 35-45 лет, и резонно решил,
что этот возраст женщин позволяет мне рассчитывать на
приятное общение, тем более других целей на этом сайте у
меня не было. По моему мнению, большая часть женщин
от тридцати пяти и до сорока лет – это уже не молоденькие
девочки, едва вступившие во взрослую и самостоятельную
жизнь, но еще мало знающие что-нибудь об этой самой
жизни. Женщины же постарше в большинстве своем уже
имеют детей, но если их личная жизнь по каким-то при-
чинам пока не сложилась, то они имеют на сайте знакомств
строго определенные цели – найти не просто мужчину для
жизни, но желательно иметь в его лице еще и спонсора.
От сорока и до сорока пяти лет, размышлял я, это еще не
женщины бальзаковского возраста, немного уставшие от
чрезмерного внимания мужчин и предпочитающие тихую
семейную гавань. Для них это самый бурный расцвет, когда
они могут почувствовать себя и двадцатилетней девочкой,
только-только начинающей взрослую жизнь, и одухот-
воренной дамочкой, знающей о жизни все и вся. В этом
возрасте они уже меньше думают о мужчинах-спонсорах,
а чаще просто о мужчине, готовым стать второй полови-
ной.
Я скопировал строчки из потрясающего посвящения
женщине в стихотворении Марины Цветаевой и стал по-
сылать всем подряд, не открывая ни одной анкеты. Не
11
обращал внимания ни на возраст, ни на внешность, ни на
семейное положение. Вообще ни на что. Просто действо-
вал по принципу Наполеона – сначала нужно ввязаться в
бой, а потом разбираться, что к чему.
Автора этих стихов, я указывать не стал, но каждой из
тех, кому выслал эти строки, дописал незамысловатую
фразу: «Мне кажется, этот стих про тебя!». Называя всех
подряд на «ты», я совсем не фамильярничал – просто сила
привычки оказалась сильнее моей деликатности. Двадцать
лет проживания в Израиле не могли не сказаться на стиле
общения. В этой стране просто не существует понятия
«вы», при обращении к одному человеку, и считается
вполне естественным, когда ученик с учителем, простой
работяга с президентом компании или житель страны с
премьер министром разговаривают на «ты».
Ответили почти все. Кто-то благодарил, иные удив-
лялись, были и такие, которые посчитали меня автором
этих стихов. Они писали о том, что я попал в точку, и что
эти строки как раз про них. Так было положено начало
проникновения в виртуальный мир московских женщин.
Через пару дней я уже знал, с кем и о чем можно говорить,
а с кем желательно не касаться той или иной темы. Возраст,
который указал у себя в анкете, подходил практически всем
женщинам. Для одних я был чуть постарше, для других мо-
ложе, но в этом возрасте разница в несколько лет не такая
уж принципиальная, и мне это было хорошо известно.
Я сразу же определил для себя, ну и, конечно, пре-
жде всего для женщин, ту причину, по которой у меня
отсутствовали на страничке фотографии. Мол, только
купил новый компьютер и пока не нашел время пере-
качать все фотографии со старого. Некоторых такой от-
вет не устраивал, и они прекращали общение с «котом в
мешке». Но многие по-прежнему продолжали со мной
переписываться, видя совсем не наглую и ненавязчивую
манеру общения.
Нужно сказать, что общение в виртуальном мире до-
12
вольно часто заканчивается, практически так и не начав-
шись. Набившие оскомину типовые фразы – «привет»,
«как настроение», «чем занимаешься», «как относишься
к сексу» и так далее – зачастую заводят людей в тупик.
Откровенные вопросы, тем более в начале знакомства,
не очень приветствуется слабым полом, и я очень быстро
понял это. Да и вообще старался уйти от виртуальных
штампов. Другое дело, что мои собеседницы на сайте не
всегда могли найти нужный тон, и мне приходилось при-
лагать усилия, чтобы огонек общения не погас.
Я никогда не касался темы секса, а очень многие муж-
чины на сайте, по словам моих собеседниц, злоупотре-
бляли разговорами на эту тему. Дамам было понятно, что
с чувством юмора у меня все в порядке, не вызывала со-
мнений моя начитанность и достаточно хорошая эрудиция
во многих вопросах. Все это не могло не импонировать
женщинам, и некоторые из них искренне считали, что я
общаюсь только с ней одной.
Через неделю у меня уже было около трех десятков
знакомых женщин из разных районов Москвы. Сам я
естественно «жил» на 2-й Тверской-Ямской улице, рядом
с метро «Маяковская». Этот район Москвы, в котором
прошли почти тринадцать лет моей жизни, я знал, как
свои пять пальцев, и в случае любого каверзного вопроса
о месте жительства мог на него ответить, несмотря на то,
что уехал более двадцати лет назад.
Вот так и развивался этот виртуальный водоворот, в
котором сначала стояла задача «вскружить» дамам голову
и дать надежду на непонятно какие перспективы, а уж
потом, всем им «сделать ручкой». Ведь в конечном счете
цель общения людей на сайте знакомств сводится к одному
– встрече в реальности, чего, естественно, я не мог дать
никому. Вместо тех, кто прекращал со мной переписы-
ваться, я тут же находил других женщин.
13
«Зачем ты это делаешь? Ведь прекрасно же понимаешь,
что каждая баба в душе мечтает о любви, о семье, о душев-
ном покое. Ты же делаешь им очень больно», – услышал я
однажды вечером свой внутренний голос.
«Ты не прав, я никому ничего не обещаю, никаких на-
дежд не дарю, а просто общаюсь», – ответил я сам себе.
«Не прикидывайся дурачком. Ты прекрасно понима-
ешь, что становишься интересным для них, в виртуальном
мире», – настаивало мое внутреннее «я».
«Что же ты мне предлагаешь? Быть такими, как боль-
шинство на сайте? Скучными, пресными, наглыми и не-
интересными?» – занял я круговую оборону.
«Для начала, хотя бы будь с ними честен и укажи свой
настоящий возраст и страну, в которой живешь», – не
унимался голос изнутри.
«Хорошо, я приму все это во внимание и подумаю над
твоим предложением», – пытался я закончить неприятный
разговор с самим собой.
«И вспомни то, что ты знаешь и без меня. Несчастной
бабу может сделать каждый дурак, а вот принести ей сча-
стье дано не каждому», – услышал я напоследок.
Этот диалог напрочь испортил мне и без того не самое
хорошее настроение в этот день, хотя в душе я прекрасно
понимал, что поступаю по отношению к дамам не самым
джентльменским образом и в той или иной степени на-
ношу им моральный ущерб. Но недаром же говорят, что
легче всего оправдаться перед самим собой, а своей вины
я не чувствовал. Эта мысль меня немного успокоила.
14
3. ЗНАКОМСТВО С НАТАШЕЙ
Тани, Марины, Ольги, Наташи, – я уже стал путать,
кому и что писал, а чтобы не попасть впросак, перечиты-
вал последние страницы своей переписки с той женщи-
ной, которой собирался писать. Мне с большим трудом
удавалось отвечать всем одновременно. И все-таки одна
женщина по имени Наташа не могла не привлечь моего
внимания. Она явно ждала меня на сайте в любое время
суток, и как только я там появлялся, старалась полностью
завладеть моим вниманием. Нужно признать, что ей это
отчасти удалось.
Эта внешне очень приятная дама из Киева, тридцать
восьми лет, одна воспитывала дочку и работала, по ее сло-
вам, в системе социальной помощи населению. Понимая,
что это уже не просто повышенное внимание с ее стороны,
решил ей честно признаться – кто я, откуда и сколько мне
лет. Но, судя по ее реакции, это признание не очень по-
влияло на ее виртуальное отношение» ко мне. Наташа сама
предложила перейти в скайп, где есть возможность видеть
и слышать собеседника. Я без всякого волнения включил
свою видеокамеру на компьютере, полагая, что после
этого ей уже меньше со мной захочется общаться, так как
знал наверняка, что не произведу никакого впечатления
на свою новую знакомую по ту сторону экрана. Реакция
Натальи на мое появление у нее на мониторе была такой,
словно мы уже в сотый раз видели друг друга. Никакого
шока от того, что на нее смотрел отнюдь не Ален Делон, а
пятидесятилетний седой мужчина, не случилось.
Наталья полулежала в кресле в своей киевской двух-
комнатной квартире и почти ничем не отличалась от тех
фотографий, что были размещены на ее странице. Она
выглядела на свои 38 лет, была весьма привлекательна и
очень ухожена, что не прошло мимо моего внимания.
Первые минуты общения мы оба были несколько
15
смущены, но постепенно я взял инициативу в свои руки,
и наш диалог плавно перешел в мой монолог. Я сразу же
оседлал своего любимого «конька» и стал ей рассказывать
одну историю за другой – из своей бурной и насыщенной
жизни. Так мы просидели до двух часов ночи, и Наталья
перестала обращать внимание на мои седые волосы и на
13-летнюю разницу в возрасте. Я ей пожелал сладких снов
и уже было собирался отключить компьютер, как услышал
от нее фразу, которая меня слегка шокировала: «Я тебя
нежно целую, мой сладкий». Сказав эти необычные для
первого видеообщения слова, она покинула сеть, а я, заку-
рив очередную сигарету, еще раз внимательно прочитал ее
анкету, взглянул на фотографии и тоже покинул скайп.
Утром, проделав обычные для себя процедуры, приняв
душ и приготовив чашку кофе с молоком, я устроился в
своем любимом кресле напротив монитора. За окном была
мерзкая январская погода с дождем и сильным ветром, что
совсем не воодушевляло меня перед дневной тренировкой.
Час времени, оставшийся до отъезда на стадион, я прово-
дил ежедневно в окружении кофе, сигарет и компьютера.
Для начала как обычно открывал сайт спортивной газеты,
из которой узнавал все футбольные новости. Однако ян-
варь – не самое лучшее время для футбола, а потому и но-
востей было не очень много. Я закрыл газету и открыл так
ставший привычным за последнее время сайт знакомств и
скайп, которым пользовался уже несколько лет.
Наталья уже ждала меня. Хорошее качество видеотран-
сляции позволило мне увидеть, что она привела себя в по-
рядок, со вкусом используя косметику. Стильная короткая
стрижка, ухоженные ногти, умеренно-красивое декольте
позволило сделать вывод – моя новая виртуальная знако-
мая явно пытается произвести на меня впечатление.
Встречи у нас стали ежедневными, и даже ее присут-
ствие на работе не было этому помехой. У нее в кабинете
стоял компьютер с камерой, и она совершенно спокойно
16
могла общаться со мной. Судя по всему, должность На-
таши позволяла это. Было видно, что без стука к ней в
кабинет никто не входил и те распоряжения, которые она
давала по телефону, свидетельствовали: она была главной
начальницей у себя в конторе. Я ни разу ее не спросил о
том, что это за работа, а она не очень-то распространялась
на эту тему.
Как-то вечером, недели через три после первого зна-
комства, она спросила, как бы между прочим, нет ли у меня
желания и возможности приехать в столицу Украины на
несколько дней? Сказать прямо, что такого желания нет, и
вряд ли оно возникнет, я не решился, прекрасно понимая,
что могу ее обидеть. Невнятно пытался что-то объяснить:
мол, раньше лета такой возможности у меня не будет, а
поскольку на дворе стояло начало января, то возможность
нашей встречи была исключительно гипотетической.
Вскоре я стал обращать внимание на то, что Наташа
стала проявлять недовольство по поводу моего частого
общения по скайпу с другими женщинами, коих у меня
было очень много в разных странах мира. В ее речи стали
сквозить нотки ревности, и это не могло меня не встре-
вожить.
«Жор, ты мне честно скажи, если у тебя есть кто то...»
– она не успела закончить фразу.
«Наташ, тебе не кажется, что виртуальное знакомство не
дает тебе права задавать такие вопросы?» – одернул я ее.
«Жорочка, милый... неужели ты не видишь, что я в
тебя...», – дрожащим голосом произнесла Наталья, не
решившись закончить фразу.
«Но я же не давал тебе никакого повода», – сморозил я
глупость, прекрасно понимая, о чем идет речь.
17
«А разве для того чтобы влюбиться в человека, нужен
повод?» – вполне логично ответила она своим вопросом.
«Давай мы вечером обсудим эту тему. Мне нужно ехать
на работу», – ответил я достаточно резко и выключил
компьютер.
По дороге на работу моя голова была занята этим
необычным для виртуального общения разговором.
«Ну да, наверное, моя виртуальная симпатия к Ната-
ше была чуть выше, чем следовало бы, но чтобы вот так,
за столь короткий промежуток времени признаваться в
любви…
Может быть, я дал ей какой-то повод и сам этого не
заметил? Да нет, вроде, ничего экстраординарного в моих
разговорах с ней не было. Да, она была мне приятна, и я
не особенно это скрывал. Было видно, что она неглупа
и интересна в своих суждениях, и в чувстве юмора ей не
откажешь. Но при чем тут любовь? Нужно постепенно
снижать интенсивность общения, иначе это добром не
кончится», – резюмировал я.
Приехав вечером домой, решил не включать компью-
тер, потому что пришел к выводу, что будет совсем неплохо,
если один вечер мы проведем друг без друга, тем более что
за последнее время я стал уставать от интенсивного обще-
ния с людьми. Включил телевизор, приготовил как всегда
холостяцкий ужин и весь вечер просидел в гостиной, не
заходя в комнату, где стоял компьютер. Спать я отправился
относительно рано, но эта небольшая заноза, сидевшая в
моем мозгу и мучившая меня после разговора с Наташей,
долго не давала заснуть.
18
Утром, открыв скайп, я прочитал сообщение от На-
таши.
«Привет, Жор. Хочу сделать тебе сюрприз и даже не
знаю, как ты на него отреагируешь. Я сегодня купила
себе тур в Израиль на неделю. Пусть это тебя ни к чему
не обязывает, но надеюсь, время для встречи со мной ты
найдешь. Вылетаю завтра утром. Целую, Наталья».
Я ожидал чего угодно, но только не этого, и к такому
сюрпризу был явно не готов и не представлял себе, как на
это реагировать. Нет, можно было, конечно, не выходить
эту неделю в интернет, не отвечать на ее сообщения, но,
видимо, врожденная порядочность, и уж тем более по
отношению к женщине, не позволяла мне выкинуть та-
кой фортель. И я отправил ей номер своего мобильного
телефона, чтобы она могла со мной связаться, прилетев
в Израиль.
Можно было вполне подвести промежуточные итоги
баловства 50-летнего мужчины на сайте знакомств. А как
еще можно назвать то, чем я занимался в свободное от
футбола время? Мальчишество? Чудачество? Глупость?
Можно назвать это как угодно. Любое из этих определений
не будет лишним и, наверное, мне еще крупно повезло,
что не десяток женщин купило туры в Израиль, а только
лишь одна.
В конце концов, решил я, на этой Святой для всех ре-
лигий земле должен побывать каждый житель планеты. Ну,
приблизительно так же, как и каждый советский человек
обязан был побывать в Сочи, как сказала одна из героинь
культового советского фильма «Москва слезам не верит».
Ничего крамольного в том, что гарна дивчина из Украины
побывает у Стены Плача или у гроба Господня, не будет. И
пусть не это было целью приезда Натальи в Израиль, но у
нее будет возможность совместить приятное с полезным.
Этим я сам себя окончательно успокоил и на следующий
19
день с самого утра держал свой мобильный телефон по-
близости – на случай звонка Наташи. Она позвонила во
второй половине дня прямо из аэропорта Бен-Гурион и
радостно сообщила, что уже в Израиле.
Я успел закончить тренировку, принять душ, перекусить
в небольшом уютном кафе и, сказав, чтобы она ждала возле
справочной, направился ее встречать. Наталья была одета
в красивый брючный костюм, мне без труда удалось ее
узнать в толпе людей. Я поцеловал свою новую знакомую в
щеку, взял у нее небольшую дорожную сумку, и мы пошли
на стоянку, где была припаркована моя машина.
Наталья всю неделю прожила у меня дома в Ариэле, а
сын решил, что лучше на эту неделю пойти к своему то-
варищу, прекрасно понимая, что я буду чувствовать себя с
гостьей более раскрепощенно, если мы останемся вдвоем.
Да и для Натальи нахождение еще одного человека в квар-
тире было не совсем желательным.
Мы побывали с ней во всех самых значимых для ту-
ристов местах. Я показал ей всю страну от севера до юга,
позволил ей насладиться всеми яствами восточной кухни,
которая в корне отличается от украинской, с галушками,
свининой, горилкой или борщом, сводил ее на концерт
Жванецкого (поди дождись, пока этот «русский» еврей до-
берется до Киева). Словом, эту неделю она могла с чистой
совестью записать себе в актив, да и для меня это было
не самые плохие семь дней в моей жизни. Однако мы оба
понимали, что этой неделей и ограничится наш роман,
начавшийся совсем недавно в интернете.
Попрощались мы без лишних эмоций, Наташа поблаго-
дарила за все, что я сделал для нее за эти дни, поцеловала
меня в щечку и пошла на регистрацию своего киевского
рейса.
20
4. ЗНАКОМСТВО С ЭЛЬМИРОЙ
Как ни странно, но случай с Натальей не стал в дальней-
шем для меня уроком и ничему меня не научил. Я вновь
появился все на том же сайте знакомств и как ни в чем не
бывало продолжал «одерживать победы» в виртуальной
битве с женщинами.
На сей раз я выбрал только тех женщин, которые в дан-
ный момент находились на сайте. Таких набралось десять
человек, и всем им был послан анекдот, прочитанный и
скопированный в интернете.
«Милый, у тебя в ванной висят два полотенца с помет-
кой М и Ж... Я вытиралась с пометкой Ж, ведь М – это
для мужчин? – Нет, М – это для морды».
Анекдот мне показался достаточно смешным, без по-
шлости и не длинный. Приписав к нему фразу «Улыбнись,
тебе очень идет улыбка», я стал ждать реакции дам.
«Улыбнулась», – написала одна.
«Улыбнулась, спасибо», – ответила вторая.
«Я не клоун, чтобы улыбаться», – фыркнула следую-
щая.
«Совсем не смешно», – возразила еще одна.
«:))))))))», – пожалела слов очередная.
«Спасибо. Смешно», – рапортовала брюнетка.
«Спасибо», – пришло последнее сообщение.
Три дамы проигнорировали мои усилия рассмешить их
и ничего не ответили.
Как правило, зацепиться за такие сообщения и не дать
погаснуть огоньку общения достаточно сложно и следую-
щие несколько фраз обычно становятся определяющими
для дальнейших перспектив. Женщины успевают загля-
21
нуть на страничку мужчины и определяют, есть ли смысл
продолжать переписываться с этим «кандидатом». Вот и
сейчас все ответившие на анекдот женщины зашли на мою
страничку и первым делом поинтересовались отсутствием
фотографии, что было вполне естественным. Собеседники
хоть немного должны иметь представление о том, с кем
общаются. Я, как обычно, не мог им в этом помочь.
«Да вот только приобрел новый компьютер и пока еще
не загрузил свои фотографии, но это вопрос нескольких
дней», – привычно соврал я. И только одной из них было
совершенно неважно, как выглядит человек, пославший
этот анекдот, и она даже не поинтересовалась моей стра-
ничкой, проигнорировав ее. Мое самолюбие было задето.
Ее ответ был предельно краток – «Спасибо».
Когда мне не особенно хотелось продолжать общение,
я просто писал – «На здоровье», ставя тем самым точку в
разговоре. И сейчас хотелось ответить подобным образом,
но некое седьмое чувство подсказало мне продолжить
разговор. Я зашел на ее страничку – ничего особенного,
никаких изысков, скромные фотографии, обычные цели,
для такого сайта – найти мужчину. В тот момент мне и
самому было непонятно, зачем я послал ей следующий
вопрос.
«Тебе понравился анекдот?»
«Бывают лучше», – коротко ответила эта женщина с
необычным для ее азиатской внешности именем Эльмира.
И с этим трудно было спорить.
«В следующий раз расскажу смешнее», – пообещал я
ей.
«Хорошо», – равнодушно сообщила она.
22
«Ты на работе или дома?» – Мне было абсолютно не-
важно, где она в этот момент находилась.
«На работе», – коротко и по существу ответила Эль-
мира.
«А где ты работаешь?» – И этот вопрос меня мало
интересовал.
«В банке», – все так же лаконично отвечала женщи-
на.
«Ты отвечаешь как на комсомольском собрании», –
перестал я ее допрашивать.
«Так я и была комсомолкой», – разразилась Эльмира
целой тирадой.
Еврей, живущий в Израиле, которого в свое время вы-
швырнули за драку из комсомола, конечно, не мог пройти
мимо такой щекотливой темы.
«А вот меня выгнали из комсомола», – решил я по-
хвастать.
«Интересно, за что?» – поддержала она разговор.
Я посмотрел на часы, стрелки показывали ровно
одиннадцать, что означало конец утреннему общению с
«народом», и собрался на тренировку. Времени для объ-
яснения, почему меня вышвырнули из комсомола, уже
не оставалось.
«К сожалению, мне пора ехать на тренировку, расскажу
в следующий раз. Пока», – успел я написать и выключить
компьютер.
23
5. ЖИЗНЬ НЕ ТОЛЬКО ВИРТУАЛЬНАЯ
По дороге на работу мне ни разу не вспомнилась, ни
одна из моих виртуальных знакомых. Голова была забита
совсем другим. Дождь лил как из ведра, и футбол в такой
ливень больше напоминал водное поло, но какой-то идиот
придумал дурацкий девиз для всех стран и народов – игра
состоится при любой погоде. И вот уже вторую сотню лет,
этот девиз-правило неуклонно соблюдают во всем мире,
от Сиднея до Нижнего Тагила, от Лондона до Жмеринки.
Не был исключением и Тель-Авив, куда я ехал на трени-
ровку.
Как назло, сегодня их было целых три – две со взрослой
командой, а между ними – еще и с юношеской. Словно
услышав мое негодование по поводу погоды, небо вдруг
посветлело, тучи рассеялись, и выглянуло солнышко. Я
поймал себя на мысли, что такая метаморфоза погоды
приподняла мне настроение.
Все три тренировки прошли как обычно. Я бегал и
носился, как мальчишка, со своими подопечными, совер-
шенно забывая о своих многочисленных инфарктах. При
этом еще и не забывал в перерывах дымить, как паровоз.
Вечерняя тренировка закончилась как обычно – в 9 часов.
Я принял душ, попил в раздевалке горячий чай с лимоном,
выкурил привычную сигарету и направился к машине.
День подходил к концу, но впереди еще была вся ночь
общения, и наверняка меня уже ждали у своих компьюте-
ров Риты и Оли, Вали и Нади, Светы и Марины. Этот вир-
туальный мир затягивал в свои сети все больше и больше.
Я находился в своей израильской квартире, но компьютер
давал мне возможность жить другой, не своей, жизнью.
Мои фантазии не знали границ: выдуманный вирту-
альный персонаж одновременно мог сидеть в кафе на
Пушкинской или находиться дома на Маяковке, быть с
друзьями на шашлыках и ходить с сыном на футбол.
После случая с Натальей, оказавшимся для меня уша-
том холодной воды, я стал осторожнее в общении с жен-
24
щинами. И как только замечал повышенное внимание к
собственной персоне, тотчас же признавался во всем – на-
зывал возраст и страну, где жил. Совершенно естественно,
после такого признания интерес ко мне моментально
пропадал. Однако я тут же знакомился с другими дамами
и не испытывал большого сожаления от потери «отвер-
гнувших» меня.
Сегодня была пятница, в Израиле она считается вы-
ходным днем для основной массы людей. Для меня это
был неполный рабочий день с одной тренировкой. День,
когда я делал в супермаркете покупки на всю неделю,
ходил в банк, на почту и мог себе позволить пообщаться
с друзьями в реальном, настоящем, а не в выдуманном
мной самим мире.
Я очень любил маленькое ариэльское кафе, где каждую
пятницу собирались любители футбола и обсуждали все
новости. Откровенно говоря, тема футбола настолько за
неделю надоедала, что в пятницу с друзьями часто пытался
перейти на любую другую.
Сегодня мне это удалось, хотя никаких особых уси-
лий для этого прилагать не было необходимости. Все
и без того только и обсуждали приход Барака Обамы в
Белый дом. И как его приход скажется на дальнейших
американо-израильских отношениях. Большая часть из-
раильтян считала, что «Хусейн» – второе имя нового пре-
зидента Америки – ничего хорошего для нашей страны не
сулит и светлого будущего с таким лидером они для себя
не видели...
Я сделал все необходимые покупки в местном супермар-
кете, пожелал всем знакомым «шабат шалом» (что означает
на иврите – «мирной субботы»), сел в машину и поехал
домой, где меня никто не ждал. Сын в это время еще был
на работе и приходил, как правило, гораздо позже.
25
6. «КОМСОМОЛКА»
Первым делом, зайдя в квартиру, вывалил все пакеты
с продуктами на кухне и уже скорее по привычке вклю-
чил компьютер. Меня ждало около тридцати сообщений.
Московские дамы не забывали про меня даже в момент
отсутствия в сети и забрасывали сообщениями. Сначала я
решил ответить тем, кто в этот момент был на сайте, а уж
потом только дошла очередь отсутствующих.
В это время на сайте «тусовались» девять или десять
женщин, пославших мне сообщения. Первым делом я ото-
слал всем такое привычное и давно набившее оскомину,
слово – «привет», тем самым объявляя: мол, ваш Георгий
на месте, в вашем распоряжении. Откровенно говоря, мне
немножечко стало надоедать это пустое общение, которое
не могло вылиться во что-то более реальное. Правда, жен-
щины, в отличие от меня, этого не знали, и каждая из них
была бы не против посмотреть на меня в реале.
«Ты собираешься приглашать меня на свидание?» –
спрашивала симпатичная брюнетка Оля.
«Когда мы встретимся? Или так и будем до бесконечно-
сти переписываться?» – возмущалась медсестра Ирина.
«Тебе еще не надоело прятаться? Может быть, попьем
кофе в выходные?» – предложила сексапильная блондинка
Анжела.
Я решил пока воздержаться от ответов и приготовить
что-нибудь на ужин нам с сыном, который должен был
скоро вернуться с работы. Мы оба уже привыкли к тому,
что ужин у нас, как правило, типично холостяцкий, не-
смотря на то, что я совсем неплохо готовил. После развода
с женой жизнь заставила меня научиться многому из того,
о чем раньше не имел понятия.
Поставив варить спагетти, приготовил себе чашку
кофе и решил проверить, кто и что мне еще написал. В
26
эту минуту на сайте появилась та самая Эльмира, или, как
я еще ее называл про себя, «комсомолка». Она, конечно
же, увидела мое присутствие на сайте, но судя по всему,
не торопилась первой меня приветствовать. Я тоже для
приличия выдержал паузу и пошел на кухню проверить
состояние варившихся макарон.
Вернувшись в комнату, посмотрел на экран: Эльмира
молчала и «не замечала» моего присутствия на сайте.
Дальше игнорировать ее с моей стороны было не совсем
тактично, и я решил проявить инициативу, отправив ей
любимое слово всех виртуальщиков – «привет». Тут же
получил от нее такой же ответ и ни запятой больше.
Судя по тому, что она ответила моментально, я пришел
к выводу: либо круг ее знакомых на сайте был не очень
большим, либо она тоже ждала, пока я первым ее замечу.
«Как прошел день?» – поинтересовался я у «комсо-
молки».
«Нормально», – всё так же максимально кратко ответи-
ла она, словно пытаясь напомнить, что краткость – сестра
таланта.
«Ты еще на работе?» – устроил я опять «допрос».
«Пока еще да, но скоро уже собираюсь домой», – на-
писала Эльмира аж целых восемь слов.
«А вечером мы можем с тобой пообщаться?» – не уни-
мался я.
«Дома у меня нет интернета, да и некогда», – заключила
она.
Времени на то, чтобы постараться наладить нормальное
общение и понять, почему дома нет интернета и чем она
так занята по вечерам, не оставалось. Мои часы показыва-
27
ли 15.45, а это означало, что в Москве оно приближалось
к пяти. Я догадался, что работает Эльмира до 17.00 и через
несколько минут выключит компьютер.
«Кстати, я уже 20 лет живу в Израиле. Хороших тебе
выходных», – сам не понимая, почему, я решил сейчас ей
в этом признаться и был почти уверен, что она перестанет
со мной общаться.
«И тебе того же», – никак не среагировала она на мое
признание и сохранила ту же виртуальную дистанцию
между нами. Через пару минут я увидел, что она покину-
ла сайт и, не обратив никакого внимания на сообщения,
поступающие от других женщин, направился на кухню
готовить ужин.
Весь остаток пятницы и субботу я провел в скучных и
малозначительных беседах с московскими красавицами.
Тот самый охотничий азарт, возникший в самом начале
появления на сайте, постепенно пропадал, и я приходил к
выводу, что с этим нужно заканчивать, иначе можно было
стать виртуально зависимым. Таких на сайте знакомств
огромное количество, и многие из них уже не могли об-
ходиться без виртуальной жизни. Уподобляться им? Пер-
спектива была малоприятной и вовсе меня не прельщала.
Я пришел к выводу, что постепенно нужно сворачивать
свою «донжуанскую» деятельность.
В воскресенье у моей команды была очередная игра
чемпионата Израиля. Нужно было ехать на самый юг
страны – в Беэр-Шеву. Это означало, что домой теперь
мне предстояло попасть поздно вечером. По давно сло-
жившейся традиции, как бы ни закончилась игра, вся
команда ехала ужинать в ресторан на улице Ротшильда
в Тель-Авиве. Вот и сейчас команда в клубном автобусе
ехала с юга по направлению к центру страны. Игра была
малоинтересная и закончилась вничью. Каждый в ав-
28
тобусе занимался своим делом. Кто-то слушал музыку
в наушниках, некоторые просто спали, другие играли в
нарды, а я в эти минуты сидел и анализировал свою новую
интернет-жизнь, которая шла параллельно с реальной.
Домой, как и предполагал, вернулся поздно и впервые за
долгое время не стал включать компьютер, а пошел спать.
Сына дома, как всегда в это время, не было, а общаться с
московскими знакомыми не хотелось.
С утра я устроился в своем любимом кресле напротив
компьютера. Мне было интересно, как женщины отреа-
гировали на мое отсутствие вечером и ночью. Для меня
это был исключительный случай – провести вечер без
интернета, и сейчас было крайне любопытно, что об этом
думают столичные дамы.
7. НЕ ЗАМЕТИЛ, КАК «ЗАЦЕПИЛА»
Меня ждало несколько ничего не значащих сообще-
ний, и я, соблюдая врожденную деликатность, ответил на
все, но меня интересовала только одна женщина, однако
ее то как раз на сайте в этот момент не было. Ждать,
правда, пришлось не очень долго, и ровно в десять по
московскому времени напротив ее имени появилась над-
пись «online», что означало: Эльмира на сайте. Я искренне
обрадовался ее появлению и инстинктивно посмотрел на
стенные часы, висевшие прямо напротив письменного
стола. Часы показывали 10.15, это означало, что до выезда
на работу у меня есть всего 20 минут, чтобы расшевелить
«комсомолку» для более пространного разговора.
«Доброе утро», – вместо привычного «привет» начал я
с ней переписку.
29
«Привет», – не нашла она ничего другого, кроме самого
популярного на сайте слова.
«Как прошли выходные? Отдохнула?» – начал с при-
вычного допроса.
«В выходные дни мне особенно некогда отдыхать. У
меня двое маленьких детей», – огорошила она меня, слов-
но показывая дальнейшие перспективы наших возможных
отношений. Впрочем, это признание «комсомолки» не
произвело на меня никакого впечатления – ни положи-
тельного, ни отрицательного. Хотя и импонировала ее от-
кровенность. Кроме всего прочего, она не боялась спугнуть
потенциального «кавалера».
«Тебе нравятся блондинки с большой грудью?» – после
некоторой паузы задала Эльмира неожиданный вопрос.
«А с чего ты так решила?» – удивился я ее странному
вопросу.
«Ну, ты же сам в своей анкете на вопрос «как часто хотел
бы заниматься сексом», написал – с Анной Семенович
по много раз в день». – Я уже и сам забыл, что писал в
анкете.
«Да нет, это была шутка, как и вся анкета».
«А какие женщины на самом деле тебя привлекают?»
– теперь допрос устраивала мне она.
«Ты знаешь, мне пора ехать на тренировку, и у меня
совсем не осталось времени для ответа», – отправил я ей
сообщение.
«Удачно тебе потренироваться». – Она не имела по-
30
нятия, в чем, где и с кем я тренируюсь в своем далеком
Израиле.
По дороге на стадион, а это без малого час езды, мысль
об этой не очень разговорчивой и достаточно тактичной,
лишенной всякой развязности и наглой манеры обще-
ния, женщине, с ярко выраженным азиатским обликом,
не выходила у меня из головы. Я пытался понять, чем же
она так «зацепила»? Внешностью? Да вроде бы нет, есть на
сайте женщины не хуже и даже ярче. И внешность дамы
никогда не была для меня приоритетной в общении на
этом сайте. Может быть, самой манерой разговора? Тоже
вроде ничего выдающегося я в этом не увидел. Нормаль-
ное, ровное, вполне адекватное и абсолютно ненавязчивое
общение Эльмиры импонировало мне, но и не могло так
уж сильно притягивать. Но ведь, черт побери!!! Я же сейчас
думал о ней, вместо того чтобы размышлять о предстоящей
тренировке.
8. ЗНАКОМСТВО ПО ТЕЛЕФОНУ
Интенсивность общения между нами возрастала с каж-
дым днем. Я уже знал, что она наполовину русская и на
столько же казашка. Муж у нее умер пять лет назад. Остав-
шись одна, Эльмира не побоялась сделать искусственное
оплодотворение и в 36 лет родила двойняшек – Машу и
Лену. Знал, что она закончила институт в Москве, приехав
после школы из Казахстана, где проживали ее родители. А
сама она жила с детьми и родной сестрой Светой в неболь-
шой двухкомнатной квартире на Варшавском шоссе.
Кое-что и ей удалось узнать про меня: что я развелся
десять лет назад и забрал у жены сына Давида. Рассказал
о том, что у меня еще есть дочь Анна, но мы с ней не об-
щаемся, а если быть более точным, то это она со мной не
общается, не простив мне развода с ее мамой. Воспитывал
сына один – с одиннадцатилетнего возраста. Работаю
тренером по футболу.
31
Для чего нам обоим это было нужно, мы не понимали
оба, но с каждым днем узнавали друг о друге новые под-
робности. В то время нам было просто приятно перепи-
сываться, и мы ни о чем более серьезном или реальном не
задумывались.
Однажды я попросил ее дать свой мобильный телефон,
и она, не понимая, зачем мне это нужно, если я живу в
Израиле, решила все-таки дать. Я записал его на клочке
бумажки и кинул на свой рабочий стол, где как обычно
царил полный хаос. Мне тоже было не очень ясно, что с
этим номером телефона делать, но решил для себя, что
хуже от этого не будет.
Знакомы мы были уже месяц, и как-то само собой полу-
чилось, что мы оба перестали общаться на сайте с другими
людьми. Четкий распорядок нашей переписки соблюдался
ежедневно, кроме субботы и воскресенья, когда Эльмира
не работала.
В будние дни, ровно в десять, она включала рабочий
компьютер в Москве, а я ждал ее появления на сайте, в
своей ариэльской квартире. Только одно сразу же стало
бросаться в глаза. Если в начале знакомства Эля ровно
в одиннадцать извинялась и покидала сайт до 16.00, то
теперь она покидала меня на полчаса позже обычного,
а возвращалась уже к трем часам, и мы целых два часа
могли быть вместе. Иногда это совпадало по времени с
моими тренировками, и я не мог по этой причине выйти
на связь, но Эльмира уже не сомневалась, что при первой
же возможности я свяжусь с ней на сайте, и обычно всегда
ждала меня.
Она не была старожилом этого сайта, но и новичком
ее назвать было нельзя. Все-таки год нахождения в вирту-
альном пространстве давал возможность делать сравнения
между мужчинами, с которыми ей пришлось пообщаться
за это время. Для меня было совершенно очевидно, что я
стал для нее самым интересным, и даже отсутствие моей
фотографии не мешало мне это почувствовать. Были свои
32
причины этому. О них нельзя не сказать, чтобы картина
стала понятной. Я объездил в своей жизни половину зем-
ного шара, хорошо владел несколькими языками, был
достаточно начитан – благодаря своей маме. Обладал, на
мой, да и не только на мой, взгляд, тонким юмором, был
не самым плохим рассказчиком, да и к тому же неплохо
справлялся с ролью психолога женских душ. Мой большой
жизненный опыт и, в частности, в общении с женщинами,
позволял понимать их практически безошибочно.
И немудрено, что за этот месяц Эльмира узнала многое
из того, чего не знала за свои 37 лет, каждый новый день
общения со мной, человеком без фотографии, она зано-
сила себе в актив, и я это прекрасно видел и понимал. Ну
и конечно, я каждый новый день в обществе этой казашки
с русской кровью превращал в свой маленький бенефис.
И вот тут произошло событие, поставившее эти ни к
чему не обязывающие отношения на совершенно другой
уровень. Как-то утром, удобно устроившись в своем до-
машнем кресле и открыв знакомый сайт, я вдруг среди
своих контактов не увидел Эльмиры. Что за ерунда? Куда
она могла подеваться? Не испарилась же она, в самом
деле. Может быть нечаянно, по ошибке, удалил ее? Да
нет, все что угодно, но только не это. Я перелопатил весь
сайт, но нигде не мог ее найти. Она провалилась – словно
как сквозь землю.
Лоб у меня покрылся испариной, сердце моментально
стало стучать громко и часто. Я не знал, как и где ее найти,
и вдруг вспомнил! Телефон!!! Номер телефона, который
она мне дала!!!
Я принялся лихорадочно искать этот спасительный
клочок бумажки, небрежно брошенный на стол несколько
дней назад, и не находил его. К своему несчастью, нака-
нуне наводил порядок в комнате и, по всей видимости,
этот огрызок с номером телефона постигла та же участь,
что и другие ненужные бумаги на столе, они все оказались
в пакете для мусора. Оставался только маленький шанс,
33
что сын накануне не выкинул большой пакет с мусором,
обычно лежащий под раковиной. И я медленно, будто бо-
ясь чего-то, пошел на кухню. Шел как по минному полю,
осторожно, с оглядкой, словно обходя минные ловушки, и
молил Всевышнего, чтобы Давид не выкинул этот большой
мусорный пакет.
И – о счастье!!! Эта куча мусора, лежавшая под ракови-
ной на кухне, обрадовала меня больше, чем если бы я вы-
играл миллион долларов в лотерее. Я разбросал весь мусор
по кухне и долго искал эту, ставшую поистине волшебной
для меня, бумажку. Радости моей не было предела, когда
я увидел этот скомканный клочок с номером телефона.
Оставив разбросанный мусор на кухне, быстрее пошел в
комнату звонить Эльмире и узнать у нее, куда она исчезла
с сайта. Я будто бы боялся снова потерять ее мобильные
координаты.
С большим волнением набрал номер и стал ждать. Один
гудок, второй, третий...
– Алло..., – ответил незнакомый женский голос.
– Привет, это ты? – спросил я так, будто она долж-
на была догадаться, кого именно имею в виду. Но Эля
почему-то была уверена, что этот еврей позвонит, а потому
ждала моего звонка.
– Да, это я... – Я даже на расстоянии почувствовал ее
смущение.
– Я потерял тебя на сайте и не знаю, как вернуть, – про-
изнес я с мольбой в голосе.
– Ты меня перевел в список игнорируемых, поэтому
и не видишь, – услышал я приятный, чуть картавивший
голос.
– А что я должен сделать, чтобы вытащить тебя из этого
списка? – этот вопрос меня интересовал сейчас меньше
всего, мне хотелось побольше оставаться с ней на линии.
Она стала подробно рассказывать, каким образом нуж-
но вернуть ее на сайт... Я почти ничего не понял, да, честно
говоря, и не пытался ничего понимать. Главное для меня
сейчас было то, что она нашлась!!!
34
– Понял, – соврал я, после ее объяснений. Мы так ни
разу и не назвали друг друга по имени.
Закончив говорить с Элей по телефону, собрал весь
мусор на кухне, вышел на улицу и выкинул пакет вместо
сына. Сейчас я был рад, что Давид не всегда выполняет мои
просьбы. Очень быстро разобрался, почему она оказалась
в списке игнорируемых, вернул ее в свои контакты и сразу
же увидел ее сообщение:
«У тебя очень приятный и сексуальный голос».
9. НАЧАЛО БОЛЕЗНИ
Я не стал ей ничего отвечать, а вместо этого сложил
свою спортивную сумку и собрался ехать на тренировку. И
только тут до меня дошло, что сегодня днем нет никакой
тренировки, а вечером у меня игра в чемпионате Израиля.
Все шло к тому, что мысли об этой казашке постепенно
вытесняли все остальные мысли из моей головы.
Игра завершилась нашей победой и, как всегда в таких
случаях, сразу после матча мы всей командой поехали
ужинать в ресторан, который находился рядом с нашим
родным стадионом. На сей раз у всех было приподнятое
настроение, футболисты смеялись, кричали, вспоминали
все перипетии недавно закончившегося матча, а я сидел
за столиком с отреченным видом и думал об этой «ази-
атской комсомолке» с типично мусульманским именем
Эльмира.
Официанту пришлось дважды спросить меня, что я
желаю заказать, причем во второй раз, он чуть ли не кри-
чал мне в ухо. Это помогло мне понять, что я пришел на
ужин и с рассеянным видом сделать заказ. Аппетита ни-
какого не было, и кое-как мне удалось осилить половину
стейка, немного овощного салата и выпить свою люби-
мую Кока-Колу. После этого мне захотелось побыстрее
35
уехать домой. Попрощавшись с командой, я направился
к машине.
Было десять часов вечера, пробок на дорогах не было и
я, всегда скрупулезно соблюдающий правила дорожного
движения, сейчас мчался домой с бешеной скоростью,
позволяя себе ехать даже на красный сигнал светофора.
Уже через 40 минут я сидел в своем домашнем кресле и
безучастно смотрел на выключенный монитор компью-
тера. Мне совсем не хотелось его включать, было лишь
одно желание – побыстрее лечь и уснуть. Ведь утром в
10 часов Эльмира будет меня ждать, и это было для меня
самым важным!!!
Я проснулся, принял душ, налил кофе, закурил сигарету
и только сейчас посмотрел на стенные часы, висевшие на-
против моего кресла. Они показывали 7.15, и я про себя
подумал, что нужно поменять в них батарейки, которые,
видимо, уже совсем сели. Но, как ни странно, секундная
стрелка продолжала свой ход, не останавливаясь и, по-
смотрев время на компьютере, я понял, что с часами все
в порядке и батареи тут совсем не при чем. Только тогда
до меня дошло, что я проснулся в семь утра. В последний
раз такое было много лет назад, но с тех пор я раньше 9.30
никогда не просыпался. Работа позволяла мне не вставать
в такую рань. Сегодня же я сам проснулся ни свет ни заря
и, что самое смешное, мне совсем не хотелось спать.
«Ну что? Допрыгался? Доигрался?» – я вновь услышал
свой внутренний голос.
«Что ты имеешь в виду?» – очень хорошо понимая, о
чем речь, ответил я вопросом на вопрос.
«Ты такой тупой или только прикидываешься?» – не
унималось мое второе «я».
«Объясни уже в конце концов, что тебе от меня нужно?»
– «искренне» удивлялся я.
«Разбросанный по кухне мусор, езда со скоростью 140
км в час, проезд на красный свет, подъем без причины в
семь утра… Тебе этого мало? Разве тебе еще не понятны
36
причины всего этого? С тобой произошло то, о чем ты и
не подозревал, заходя на сайт знакомств».
«Мне кажется, ты слегка преувеличиваешь», – я уже и
сам понимал, что это не преувеличение.
«И запомни на всю жизнь. Сделать бабу несчастной,
может каждый. А вот принести ей счастье дано далеко не
каждому». – Уже не в первый раз мне приходилось это
слышать от самого себя.
До девяти утра (соответственно – десяти по московско-
му времени) оставался еще целый час, но для меня это была
целая вечность. А пока я решил почитать свежий номер
спортивной газеты, но приходилось по три раза прочиты-
вать каждую фразу, чтобы понять, о чем идет речь. Про-
мучившись таким образом сорок минут, я пошел на кухню
приготовить себе еще одну чашку кофе, чтобы «убить» еще
несколько минут до встречи с Эльмирой, которая с минуты
на минуту должна была появиться на сайте. На это ушло
всего лишь пять минут, и оставалось целых четверть часа,
пока она не включит компьютер.
Ровно в десять она появилась на сайте, и я перевел
дыхание.
«Привет! Очень боялся, что ты сегодня опоздаешь на
работу или вообще не придешь».
«Привет! А почему я должна была не придти на работу?»
– удивилась Эля.
«Не знаю, но я этого очень боялся», – я не стал говорить
ей, что проснулся в семь утра и уже два часа не находил
себе места.
«Подожди, я пойду налью себе кофе», – предупредила
она.
«У тебя есть возможность перейти в скайп?» – не до-
жидаясь ее прихода, отправил я это сообщение.
37
«Да, есть. Я по работе пользуюсь этой программой», –
вернувшись с кофе, обрадовала она меня.
До самого выхода из дома на тренировку мы перепи-
сывались в скайпе, что экономило нам время. Сообщения
передавались в ту же секунду. Меня сверлила одна мысль
– сказать ей про свой возраст или сделать это в другой раз?
Я не знал, как она отреагирует и не хотел портить себе на-
строение на весь день.
«Элька, милая моя! Мне пора собираться на работу», – я
впервые назвал ее таким ласковым словом.
«Да, я вижу по времени. Совсем не хочется тебя отпу-
скать», – честно призналась она, «не обратив внимания»
на «милая».
«А мне не хочется от тебя уходить. Я задержусь еще на
полчаса. Мой помощник начнет тренировку без меня»,
– впервые пришлось позволить себе опоздать на трени-
ровку.
«Я боюсь за тебя. Смотри, чтобы не было из-за этого
проблем», – волновалась она.
«Не переживай. Все будет нормально», – успокоил я
ее.
38
10. ПРИЗНАНИЕ В ОБМАНЕ
Через полчаса я уже ехал по трассе в Тель-Авив, и в го-
лове у меня была только эта казашка, о которой полтора
месяца назад не имел представления.
«Я уже соскучился по тебе», – послал ей сообщение на
мобильный телефон, встав в пробке.
«Я тоже. Езжай осторожно», – получил я ответ через
несколько секунд.
Это были первые наши смски друг другу, из почти
пяти тысяч отправленных за время нашего виртуального
знакомства.
Тянуть с признанием больше было нельзя, и я решил
назавтра сказать ей честно про свой возраст.
«Доброе утро милая Элька», – мне хотелось сейчас
признаться в этом.
«Привет, мой хороший», – она по прежнему ни разу не
назвала меня по имени.
«Хочу тебе кое в чем признаться», – с волнением на-
писал я эту строчку.
«В чем?» – насторожилась Эльмира.
«Я сказал тебе неправду, мне не 41 год, а 50 лет», – в эту
секунду боялся, что сердце мое остановится.
«Зачем ты это делал?» – написала она после трехми-
нутной паузы.
«Не знаю... Не думал, что это далеко зайдет. Если смо-
жешь, прости меня», – отправил это сообщение и замер
в ожидании ответа.
39
Она не отвечала минуту, три, пять, десять и все это время
я неотрывно смотрел на экран монитора. Вместо ответа
увидел, что она вышла из сети. Это означало только одно –
конец нашим отношениям! Она не простит мне обмана.
Я заходил в скайп и на сайт после тренировки, в кафе,
дома, где только можно было войти в интернет. В душе
теплилась надежда, что Эльмира простит мне мою ложь,
но она так нигде и не появлялась. Я прекрасно понимал
свою вину и не осуждал ее. В конце концов, мне нужно
было думать раньше, а не доводить дело до критической
отметки.
С этой минуты я для себя решил окончательно, что
Эльмиры больше нет в моей жизни и больше нет надоб-
ности бегать каждый свободный час к компьютеру и ждать
от нее сообщений. Не успел подумать об этом, как мой
мобильный телефон подал сигнал о том, что получено
сообщение.
«Зайди, пожалуйста, в скайп», – это было смс от моей
(у меня уже в этом не было сомнения) Эльки!!!
Поблизости нигде не было компьютера, и я быстро сел в
машину и помчался в клубный офис, где была возможность
выйти в интернет. С волнением открыл скайп и прочитал
ее сообщение.
«Я, которая была центром Вселенной для многих
окружавших меня мужчин и которая движением одного
пальца может заставить подойти ко мне любого, первая
иду на примирение с тобой, которому 50 лет! И так будет
всегда!!!» – от этой тирады у меня перехватило в горле, и я
долго не знал, что ей ответить. Она вновь появилась в моей
жизни, и от этой мысли сердце стало стучать так сильно,
что показалось – на улице был слышен этот стук.
40
11. УВИДЕЛИ ДРУГ ДРУГА НА ЭКРАНЕ
«Я очень хочу, чтобы ты включил камеру. Мне кажется,
за эти полтора месяца нашего общения я заслужила это
маленькое право». – Она и вправду имела на это полное
право.
«Должен сразу тебя предупредить, что твоему разоча-
рованию не будет предела. Так что приготовься к самому
худшему. Я совсем не тот мужчина, на которого женщины
обращают внимание», – предупредил я Эльку и со спо-
койной душой нажал на «видеозвонок», позволяющий и
видеть, и слышать собеседника.
После моего предупреждения, она приготовилась к
худшему, но все-таки надеялась на лучшее, и когда на ее
мониторе появилось мое изображение, поняла, что я был
недалек от истины. На нее смотрел совсем седой мужчина,
с довольно грустными глазами и казался еще старше своих
лет. Если прибавить сюда еще четыре моих инфаркта, о
которых я ей честно сказал, то картина вырисовывалась
совсем безрадостная…
Та картина, которую увидел я, была прямо противо-
положной. На мониторе была потрясающей красоты
женщина, с роскошными длинными темными волосами.
Ее азиатские черты лица, выдерживали самые высокие
каноны восточной красоты. Она была еще интересней,
чем ее фотографии на сайте. Долго наслаждаться этой
красотой мне не удалось. Эльмира ни разу не посмотрела
в камеру, очень засмущалась, сослалась на срочную работу
и выключила изображение.
Случилось то, что и должно было случиться. Она была
сильно разочарована и моим возрастом и, конечно же,
внешностью. Я знал и без этого, что совсем не красавец и
надежд ошеломить Эльмиру своим видом не питал, а по-
тому был абсолютно спокоен и принял такой исход как за-
кономерный. И с этой минуты решил больше не пытаться
41
с ней связываться нигде, ни в скайпе, ни на сайте. В конце
концов, я сам был виноват в этом обмане, и это было мне
справедливым наказанием. Нет, конечно, я не переставал
думать о ней сутками, но твердо решил не мучить эту жен-
щину и самому спуститься с небес на землю.
Прав был Оскар Уайльд, когда изрек знаменитое «Будь
самим собой, все остальные роли уже заняты». С этого
дня я твердо решил стать самим собой, другие роли меня
перестали интересовать.
12. ЭТО УЖЕ ВИРТУАЛЬНАЯ ЛЮБОВЬ
Пошел третий день безмолвия с обеих сторон. Первая,
как обычно и как было всегда в дальнейшем, нарушила
молчание Эльмира, написав мне в скайпе:
«Прости меня, пожалуйста. Ты тоже должен меня по-
нять. Я представляла тебя моложе, но ты сам виноват, что
обманул меня. И мне нужно было время, чтобы привы-
кнуть к твоему новому облику, отличного от того, что был
у меня в голове до этого. Сейчас мне абсолютно неважно,
как ты выглядишь, и я не хочу, чтобы ты исчез из моей
жизни. Пожалуйста, ответь мне».
Она до сих пор предпочитала обходиться без моего
имени.
Я был настолько рад ее очередному возвращению в мою
жизнь, что от волнения не знал, как ей ответить и целые
сутки молчал. Для меня в этой ситуации это было равно-
сильно тому, что я отказался от глотка воды, заблудившись
в пустыне.
«Ну, где ты? Почему ты молчишь? Я уже с ума схожу!!!
Ответь!!!!!!!!!!!!»
42
В ее настроении чувствовалась истерика, и это пере-
давалось через экран монитора.
«Привет, Элька! Еще раз меня прости за обман. Не по-
думал о последствиях», – решил я ее успокоить.
«Наконец-то ответил! Почему вчера не отвечал? Я весь
день ждала тебя!»
«Просто не знал, что тебе ответить. Я же сам виноват
во всем...»
«Ты уже сразу признайся во всем, чтобы еще раз не
делать мне таких сюрпризов». – Ее просьба была весьма
логична.
«Да больше, вроде, не в чем». – На этот раз я сказал
абсолютную правду.
Теперь она знала про мой возраст, мои инфаркты, ви-
дела меня и имела полное представление обо мне. И, тем
не менее, вновь решила не отпускать меня из своей жизни.
Этого я не понял и тогда, не понимал этого и впоследствии,
хотя в тот момент был на седьмом небе от счастья!!! Она
вернулась в мою жизнь, и с этого дня у меня не укладыва-
лось в голове, как я жил без нее раньше.
«И что дальше? Сам влип по уши и еще ее тащишь за
собой? Дурак, у нее двое маленьких детей, тебе уже идет
шестой десяток, сердце ни к черту. Ты об этом подумал?
Тебе было мало одной Наташи? Разве не понятно тебе, что
это пиррова победа, от которой вы оба будете страдать, и
это никому не принесет счастья? Чего ты добиваешься?»
– мое второе «я» появляется всегда в самые критические
моменты и, как правило, со множеством вопросов.
«На этот раз я хочу принести счастье и ей, и себе. Разве
у меня нет на это права? И не нужно ее сравнивать с Ната-
43
шей, к которой у меня не было никаких чувств», – вступил
я в спор со своим внутренним голосом.
«Уж не собрался ли ты в Россию? Может, ностальгия
появилась за 20 лет и уже успел соскучиться? А теперь вот
ищешь повод посетить Москву? Так это можно сделать и
без нее. Сегодня для этого не нужны визы, купи билет и
лети на здоровье. Побудешь там недельку, и вся ностальгия
пройдет», – разошлось не на шутку мое второе «я».
«Я еще никуда не собираюсь ехать, и никакой носталь-
гии у меня нет. Я знаю, что мне без нее было очень хреново
в те дни, пока мы не общались. А если надо будет, ради
нее я готов и на Луну полететь, не говоря уже о Москве»,
– парировал я самому себе.
«Хорошо, делай, как знаешь. Мое дело предупредить
тебя».
После разговора с самим собой меня было не узнать.
Глаза мои сияли от счастья, настроение было всегда при-
поднятым. Абсолютно ничего не могло меня вывести из
себя – ни проигранные матчи, не пропущенные голы, ни
плохая погода, ни даже теракты, которые время от вре-
мени происходят в Израиле. И это, конечно, не могло не
остаться незамеченным среди моего окружения, и особо
умные люди догадывались о причинах такого перевопло-
щения. Это могла быть только любовь, да я и не особенно
пытался ее скрывать.
Теперь вся моя жизнь была строго подчинена одному
– видеть и слышать Эльку в любую свободную минуту.
Я выходил с ней на связь из самых различных мест, где
только стоял компьютер и был интернет. Я просил об
этом знакомых девочек в своей поликлинике, когда ждал
очередь к своему кардиологу, в кафе, в котором меня все
знали, в гараже, пока мне делали техобслуживание маши-
ны. Мне стало физически не хватать общения с ней, да и
ей, похоже, было этого недостаточно. Вот только рамки
рабочего дня Эльмиры для нас стали тесны, и нам явно не
44
хватало времени, чтобы насытиться друг другом. И даже
многочисленные смски, которыми мы обменивались в
течение дня, не могли ликвидировать дефицит времени
для общения.
Мы говорили буквально обо всем. О жизни, о детях,
сексе, книгах, друзьях, родителях и еще о тысяче вещей. Я
видел, с каким нетерпением она меня ждала каждое утро,
и если в начале нашего знакомства она выходила с сайта,
чтобы включиться в работу, то теперь просто оставляла
камеру включенной, и я мог наблюдать за ее работой и
наслаждаться своей казашкой.
«Привет, мой хороший! Сегодня вечером мне подключат
дома интернет, и мы по вечерам тоже сможем общаться», –
сообщила мне Элька, даже не понимая, какой шикарный
подарок она мне сделала.
«Я тебя обожаю!!!» – других слов в тот момент, я подо-
брать не смог.
«Только выходить я смогу поздно, после того, как де-
вочки уснут», – для меня это была такая мелочь. Я готов
был не спать всю ночь, только ради того, чтобы просто
посмотреть на нее несколько секунд.
Возьму на себя смелость сказать, что нам обоим ни-
когда не забыть самый первый сеанс видеообщения после
подключения интернета в ее квартире. Мы просидели до
четырех утра, и все это время я наслаждался своей люби-
мой женщиной, ну и Элька получала удовольствие от моих
рассказов, в которых я повествовал о своей интересной
и насыщенной жизни. Это продолжалось почти каждый
день, и, если учесть, что в семь утра ее поднимали девочки,
то вообще было непонятно, как она еще умудрялась вести
машину, да к тому же и работать по семь часов. У нас обоих
началось хроническое недосыпание, но это не мешало нам
в десять утра снова быть вместе в скайпе.
45
И если нам приходилось расставаться на какое то вре-
мя из-за моих тренировок или игр, то мы обменивались
смсками и платили оба немалые деньги за телефон. Я даже
купил специальную программу с удешевленным тарифом
для России.
13. МОЕ ПРИЗНАНИЕ В ЛЮБВИ
«Стою в пробке. Думаю о тебе. И больше ни о чем не
хочу думать».
«Мой хороший, я поехала домой. До вечера!»
«Милая моя Элька, сижу в кафе. Мысли только о
тебе».
«Укладываю детей спать. Тоже думаю о тебе. Скоро
выйду в скайп. Жди».
«Я безумно рад, что ты появилась в моей жизни!»
«Похоже, что и я совсем не против этого».
«Скорее бы ты уже приехала на работу. Жду не дождусь
десяти часов».
«Стою в пробке недалеко от работы. Опоздаю минут
на 15».
Теперь только сон мог нас разделять. Она ложилась ря-
дом со своими малышками и в мыслях обо мне засыпала.
А я засыпал один, но в голове перед сном была только эта
русская казашка.
«Доброе утро, моя любимая Элька! Не мог дождаться,
пока ты приедешь на работу, вот и решил пока писать тебе.
А ты сделаешь себе кофе и будешь это читать. У меня есть
46
сильные подозрения, что я в тебя влюбился и вот сегод-
ня хочу в этом признаться. Сам не знаю, когда и как это
произошло, но мне уже тяжело это скрывать от тебя. Не
уверен, что у меня есть право говорить тебе о своей люб-
ви, ведь я не забываю, на сколько старше тебя, да и про
свое больное сердце тоже хорошо помню. И то, что мы из
разных миров, тоже отдаю себе в этом отчет, но больше я
этого скрывать не могу, да и не хочу. Ты вправе принять
любое решение, которое сочтешь нужным. Целую тебя
нежно». – Я впервые позволил себе, без ее позволения,
«поцеловать» Эльку.
До десяти оставалось несколько минут, и я все это время
неподвижно сидел в своем кресле и ждал, пока напротив
имени «Эльмира» не загорится зеленый знак, означающий,
что абонент в сети. Волнение охватило меня большее, чем
перед самыми ответственными играми своей команды за
рубежом. Наконец забегал карандаш в окошке сообщений,
что означало – она мне уже что-то начала писать…
«Привет, мой хороший! Прочитала и могу сказать лишь
одно – похоже, я рада этому», – сдержанно ответила моя
ненаглядная казашка.
«Моя любимая Элька, мне кажется, что я помолодел лет
на 20 и все вокруг заметили эту метаморфозу, случившуюся
со мной», – похвастал я.
«Наверное, любовь омолаживает любого человека, и ты
не исключение», – резонно заключила она.
«Мне сегодня пораньше нужно уехать из дома, и у меня
осталось всего пять минут. Наверное, до вечера я сойду с
ума, пока ты появишься в скайпе».
«Я постараюсь пораньше выйти, лишь бы девчонки
быстро заснули».
47
«Все, моя любимая, мне пора бежать. Целую тебя и
очень люблю!!!»
«Точно любимая?» – успела она написать, прежде чем
я успел выключить компьютер.
«Точнее не бывает!!! Я тебя обожаю и люблю!!!! До ве-
чера...», – написал я и закрыл программу.
По дороге на стадион мы, как обычно, обменялись еще
парой смсок, и каждый приступил к своей работе. Она
делала платежки, о которых иногда говорила и о которых
я не имел ни малейшего представления, а мне предстояло
выходить на футбольное поле и учить своих ребят хорошо
играть.
14. ШВЕЦИЯ
На конец следующей недели у меня был запла-
нирован вылет с командой в Стокгольм на встречу с
вице-чемпионом Швеции.
«Привет, моя самая любимая женщина! В пятницу
утром я улетаю на два дня в Стокгольм, но при первой
же возможности буду выходить в сеть», – поставил я ее в
известность.
«Привет, мой хороший», – мое имя по-прежнему иг-
норировалось. Виртуальное общение накладывало свой
отпечаток на наши взаимоотношения.
«У меня в отеле забронирован отдельный номер и нам
никто не помешает ночью быть вместе». – Я имел ввиду
скайп, но получилось так, будто Эльмира будет со мной в
это время в одном отеле.
«Ты вспомнишь обо мне в Швеции?» – Она и так точно
знала ответ на этот вопрос.
48
«Для того чтобы вспомнить, сначала нужно забыть, а
этого со мной никогда не случится», – с гордостью от-
рапортовал я ей.
«А после Швеции ты не можешь прилететь на пару
дней в Москву?» – этот вопрос сейчас впервые встал на
повестке дня.
«Не получится, моя любимая. Никак. У меня каждый
день тренировки, и я по условиям контракта не имею право
их пропускать. И честно говоря, не хочется приезжать на
пару дней, а хочется быть с тобой весь свой отпуск».
«А когда у тебя отпуск?»
«В июле-августе».
«Сейчас только середина апреля, и ждать еще очень
долго».
«Если получится возможность прилететь раньше, я
прилечу». – Мне точно было известно, что до лета такой
возможности не будет.
Мы были на расстоянии четырех часов лета, никогда
не виделись в реальной жизни, были людьми разного по-
коления и вероисповедания, у нас были различные вкусы
и пристрастия, но это не мешало нам думать друг о друге,
большую часть времени. Особенно это касалось, меня,
потерявшего почву под ногами и думающего об этой ка-
зашке не переставая. Порой это переходило все возмож-
ные границы и приобретало уродливые очертания. Никак
иначе и не назвать ситуацию, когда вместо того чтобы
анализировать увиденное на тренировке и поправлять
своих футболистов, я в мыслях в эту минуту был с ней.
Такого в моей бурной и насыщенной женщинами жизни,
49
никогда не было, да и не могло быть. Такая любовь бывает
только один раз!
Самолет прилетел в Стокгольм по расписанию, в 15.45
местного времени. Когда команда приехала в отель, я
первым делом поинтересовался у портье, есть ли интер-
нет в моем номере, и оказалось, что волновался зря. В
каждом номере отеля были бесплатные точки доступа во
всемирную сеть, и это меня обрадовало гораздо больше,
чем шикарный вид из его окон.
«Моя любимая Элька, я на месте. Как только уложишь
детей спать, выходи в скайп. Буду тебя ждать». – Первое,
что я сделал в отеле, послал ей смску о своем прибытии в
Швецию.
«ОК, мой хороший. Жди меня», – получил я ответ через
несколько секунд.
«Даже здесь я думаю о тебе. И только о тебе. Целую тебя
нежно». – Мне совсем не нужно было лукавить, ведь даже
ответственная игра волновала меня сейчас в гораздо мень-
шей степени. Вирус по имени «Эльмира» так глубоко вне-
дрился в мою плоть, что ни один врач и никакая медицина
не могли бы мне помочь. Я был болен ею безнадежно.
И все же эта болезнь не помешала моей команде выи-
грать у шведов 2:1 и сразу же после пресс-конференции я
отправил ей сообщение.
«Победа для любимой женщины 2:1. Люблю и це-
лую!!!»
Весь полет по маршруту Стокгольм – Тель-Авив я ни
разу не вспомнил недавно закончившуюся игру, а думал
только об Эльмире. И даже иногда делал попытки хоть на
несколько минут забыть о ней и подумать о чем-то другом,
но все было тщетно.
50
15. ФУТБОЛ – НЕ ЕВРЕЙСКОЕ ЗАНЯТИЕ
Апрель в Израиле делит время года между зимой и ле-
том, поскольку весны в обычном понимании на Ближнем
Востоке просто не существует. Если в первой половине
месяца еще бывает прохладно и дождливо, то вторая его
половина готовит людей к лету. Яркое и уже греющее
солнце не оставляет сомнений – начинается лето, которое
продлится до конца октября.
Для футбола в Израиле, апрель означает период решаю-
щих матчей, и задача, поставленная перед командой в на-
чале сезона, оставалась незыблемой – попадание в тройку
призеров. В клубе я пользовался, без ложной скромности,
большим авторитетом и уважением у футболистов. Ну,
во-первых, был из тех ненормальных тренеров, которые
бегали по полю не меньше своих игроков, а во-вторых все
прекрасно видели, что и в 50 лет мое мастерство никуда
не делось и некоторые вещи я делал не хуже, а иногда и
лучше своих подопечных. Словом, был человеком футбола,
у которого мяч и газон были в крови.
Кроме того, моя команда была единственной во всей
лиге, где не требовался переводчик. В команде были игро-
ки, которые говорили только на одном из трех языков
– иврите, английском и русском. Всеми этими языками
я владел великолепно и всегда мог доходчиво объяснить
ребятам на их родном языке, что от них требуется. Это,
конечно же, тоже внушало уважение ко мне.
Вообще то, сам факт, что я пошел в жизни по спортив-
ному пути, достаточно парадоксален. Рано лишившись
отца, рос обычным еврейским ребенком. Моя бедная аи-
дешен (на идише означает еврейская) мама видела меня
кем угодно, но только не тем, кем я стал. С семи лет она
отдала меня в музыкальную школу по классу аккордеона.
Педагоги говорили, что у мальчика абсолютный слух и он
подбирает мелодии на ходу. По всей видимости, наличие
51
музыкального слуха и природная память, позволили мне
в дальнейшем освоить несколько языков и разговаривать
на них, абсолютно без всякого акцента. Все пророчили
ребенку гениальную музыкальную карьеру. Но я вместо
занятий на аккордеоне убегал во двор гонять мяч, и мама
об этом не знала, так как работала на двух работах, чтобы
ребенок мог заниматься музыкой и ни в чем не испыты-
вать нужды.
Однако с музыкой пришлось завязать очень рано,
проучившись всего два года. Но этого хватило, чтобы в
14 лет я мог помогать матери (которая после смерти отца,
воспитывала меня одна) и работать все лето в пионерских
лагерях аккордеонистом. За одну смену мне платили це-
лых 60 рублей, так что за лето набегало аж 180. Это было
большим подспорьем для матери.
После музыкальной школы была шахматная, где я тоже
подавал большие надежды. В 10 лет даже был чемпионом
Баку среди детей своего возраста. Ну чем, скажите, шах-
маты не занятие для еврейского ребенка? Но и это занятие
не задержало меня надолго, потому что в моей голове были
не шахматные фигурки, а обычный мяч. Сначала он был
резиновый, поскольку в те годы только обеспеченные
родители могли себе позволить купить настоящий кожа-
ный мяч своему чаду. И только после того как моя мама
поняла, что заставлять ребенка заниматься тем, что ему
не по душе, бесполезно, она записала меня в футбольную
школу. Сегодня можно только гадать, потеряли ли музыка
и шахматы возможного Ростроповича или Каспарова, но
футбол стал моей жизнью, и я об этом никогда не жалел.
52
16. ВПЕРВЫЕ УСЛЫШАЛ СВОЕ ИМЯ
... После Стокгольма был Лиссабон, потом Анкара. Но
это никоим образом не могло помешать нам быть вирту-
ально вместе. Я выходил с ней на связь из любого места, где
был доступ в интернет, будь то кафе, гостиничный номер,
аэропорты. И если так случалось, что любимой Элечки
не было в это время в сети, то обязательно что-нибудь
оставлял там для нее, зная как ей это будет приятно читать.
Правда, и она обязательно мне писала в ответ, и я радовался
как ребенок, которому подарили новую игрушку.
«Привет, моя самая любимая женщина на свете! Только
что зашел в номер гостиницы. Завтра вечером игра, но я
могу быть с тобой все утро, пока мои ребята пойдут погу-
лять по Лиссабону. Я здесь уже однажды был, и мне гораздо
приятнее будет побыть с тобой. Целую тебя крепко. Твой
любящий еврей!!!»
«Доброе утро, моя любимая казашка! Ночью долго не
мог уснуть и все время думал о тебе. Ты не выходишь из
моей головы ни на минуту. Я в раздевалке с игроками, и ты
со мной, я в ресторане – ты рядом, во время игры ты тоже
находишься в моей голове, и от этого мне уже никуда не
деться. Почему? Потому что люблю тебя до сумасшествия
и никогда никого так не любил. Целую очень нежно. Твой
еврейчик».
«Здравствуй, моя сладкая! Нахожусь в аэропорту Лис-
сабона и через полчаса улетаю домой. Не мог не зайти в
скайп, чтобы не поцеловать свою любимую Эльку. Делаю
это с удовольствием, потому что безумно тебя люблю!!!»
«Забежал сюда всего на пару минут. Вылетаем в Турцию,
и времени писать нет. Знай, что есть в мире человек, для
которого ты самая любимая!!! Я тебя обожаю и люблю».
53
Эта только мизерная часть тех сообщений, которые
получала от меня Эльмира. Она физически почувство-
вала тот шквал и ту лавину любви, передаваемых в этих
сообщениях.
Она мне писала не реже, но гораздо сдержаннее, не по-
казывая своих эмоций. И все же было заметно, а иногда
и очень бросалось в глаза, что она тоже давно не ровно
дышит к этому еврею, но написать об этом, была еще не
готова.
«Привет мой хороший! С большим удовольствием чи-
таю всегда твои сообщения. Я рада, что помнишь обо мне
всегда. Пиши чаще и больше. Твоя Элька!»
«Привет мой дорогой! Вчера получила удовольствие от
прочитанного. Не понимаю, за что ты меня так любишь?
Твоя любимая казашка».
Так мы общались во время моих поездок. И если с
моей стороны неслась в Москву лавина безумной любви
к своей казашке и я уже этого давно не скрывал, то она
по-прежнему ни разу не назвала меня по имени и не поль-
зовалась словами «люблю» и «целую», как бы оставляя себе
возможность для маневра. Я это прекрасно видел и решил
ее наконец-то об этом спросить.
«Привет, моя любимая!»
«Привет, мой хороший!»
«Знаешь, Элька, я скоро начну думать, что меня зовут
не Георгий, он же Гоша, он же Жора, он же Гога, а «мой
хороший». Мы знакомы уже скоро три месяца, но ты ни
разу меня не назвала по имени, как будто стесняясь его.
Может быть, мне поменять?» – Была заметна моя обида,
и она это поняла.
54
«Прости меня... А как тебя называют близкие люди?»
– поинтересовалась она.
«В Израиле меня в основном называют Джордж (имя
Георгий пишется по-английски – George), и я к этому
привык. Друзья называют Георгий, а очень близкие зовут
меня Жорой».
«Тогда и я буду называть тебя Жора. Жорка. Ты не про-
тив?»
« Нет, не против», – заключили мы негласный дого-
вор.
Поездки за границу закончились, и мы вновь могли
часами общаться в скайпе. Утром и ночью. Каждый день,
без перерывов. Смски следовали одна за другой.
«Милый мой Жорка! Ты перевернул мою жизнь на 180
градусов, но я, кажется, очень рада этому. Целую тебя в
губы. Твоя Элька!» – Она впервые назвала меня по имени
и «поцеловала», да еще в губы. Весь день я ходил счастли-
вый, словно предчувствуя, еще совсем немного – и она
тоже признается в любви. Мне, который старшее ее на
13 лет, с больным сердцем, да еще я совсем не красавец
мужчина…
55
17. ОНА ПРИЗНАЛАСЬ МНЕ В ЛЮБВИ!!!
Удивительное все-таки существо человек. Ну кто бы
мог подумать, что пятидесятилетний мужчина, у которого
в жизни было такое количество женщин, что даже он сам
был не в состоянии приблизительно назвать их число,
вдруг вот так, с бухты-барахты, влюбился как мальчишка
в ту, которую еще ни разу не видел в реале. Женщину,
которая еще даже не сказала ему о своей любви, а вполне
вероятно – и не любила его. Но я, опережая события,
выдавал желаемое за действительное и каждый день при-
лагал к этому огромные усилия. Было понятно, что этот
израильтянин стал для Эльки наркотиком, без которого
она уже не могла существовать и ее признание в любви
было лишь вопросом времени, в чем у меня не было ни
малейшего сомнения.
Мне было мало, что теперь я думал только о ней, хоте-
лось видеть ее красоту и наслаждаться этим 24 часа в сутки.
Экран моего мобильного телефона, который был всегда
включен, показывал мою самую любимую Эльмирину
фотографию. Любой телефонный звонок на мой сотовый
аппарат менял эту фотографию на другую. Каждое полу-
ченное сообщение вытаскивало из недр памяти аппарата
еще одну ее фотку… На рабочем столе моего компьютера,
естественно, тоже было изображение моей обожаемой
казашки. А разве могло быть по-другому? Я испытывал
неописуемую радость от того, что она была у меня прак-
тически везде, а главное – в душе. И как однажды точно
сказала мать Тереза, радость – это сети любви, которыми
ты можешь ловить человеческие души. И меня не сильно
волновало, что я сам попал в эти сети любви, поскольку
уже не сомневался, что не далек тот день, когда и мои сети
поймают Эльку.
И вот однажды этот долгожданный день настал, и мне
никогда его не забыть. Как обычно, в десять часов утра я
56
сидел с привычной сигаретой у компьютера, в ожидании
своей ненаглядной казашки. Она опоздала всего на пару
минут и первым делом, как обычно, сразу же отправила
мне первое сообщение за день.
«Привет, мой хороший». – Ей по-прежнему было при-
вычней называть меня именно так, нежели по имени.
Я сидел, курил, но отвечать не торопился, ожидая ее
реакции.
«Жорка, ты где?» – прочитал следующее сообщение и
по-прежнему ничего не отвечал.
«Проснись!!! Пожалуйста!!!» – В ее голосе звучала тре-
вога за меня.
«Господи, с тобой все в порядке????????» – Это уже была
настоящая паника, и я решил не мучить ее.
«Я здесь, моя любимая Элька», – успокоил ее.
«Я чуть с ума не сошла. Так привыкла за это время,
что ты всегда меня ждешь. Что случилось? Почему не от-
вечал?»
«Проспал и только глаза открыл», – соврал я ей.
«Поздно лег?»
«Да, поздно». – Так коротко мне отвечать не приходи-
лось.
«Как настроение?» – видимо, о чем-то догадываясь,
спросила Элька.
«Нормальное», – соврал я.
57
«Ты сегодня какой то не такой, как обычно. В чем
дело?» – Она все заметила в моих словах, я не был в них
похож сам на себя.
«Уже пошел четвертый месяц нашего знакомства, а я
до сих пор не знаю твоего отношения ко мне», – начал
издалека.
«Разве этого не видно?» – парировала она.
«Видно. Ты относишься ко мне хорошо», – с сарказмом
ответил я ей.
«Мне кажется больше, чем просто хорошо, и ты это пре-
красно видишь», – мы оба понимали, о чем идет речь.
«Видимо, мне этого мало...» – продолжал я избегать
слова «любовь».
«Я понимаю, о чем ты говоришь. Только знай, что я
всего лишь один раз за 37 лет призналась в любви мужчине,
и то – после двух лет», – честно ответила Эля.
«И кто же был этот счастливчик?» – Я о нем ничего не
знал, но уже завидовал ему белой завистью.
«Генетический отец моих девочек», – призналась она.
«И куда подевалась эта любовь?» – В моем вопросе
чувствовался некий упрек.
«Я из-за него и оказалась на этом сайте. Он женат, и у
него двое детей. Мы были с ним много лет, и когда я окон-
чательно поняла, что он от жены не уйдет, предупредила
его, что открою страничку на сайте знакомств. Он до сих
пор считает, что это несерьезно с моей стороны и никуда
я от него не уйду», – объяснила Эльмира.
58
«Ясно...» – Когда я писал только одно это слово, она
понимала, что настроение у меня на нуле и мне в этот
момент не о чем говорить.
«Перестань меня ревновать к нему. У нас давно уже с
ним нет никаких отношений. Он просто иногда звонит,
чтобы узнать, как девочки», – пыталась она успокоить
меня.
«Понятно... Ладно, мне пора собираться на работу». –
Было заметно, что я подавлен этой новостью.
«Жорка, ведь ты должен понимать, что до твоего по-
явления у меня была своя личная жизнь и он был моим
мужчиной. Но теперь у меня есть ты и мне никто не ну-
жен». – Она пыталась вдохнуть в меня жизнь. Мы уже так
понимали и чувствовали друг друга через экран, что одной
моей фразы было достаточно, чтобы понять – я приревно-
вал ее к мужчине, с которым Эля была долгий период.
«Ладно, Элька, потом поговорим». – Мне и вправду в
этот момент было очень хреново на душе, хотя здравый
смысл говорил о том, что это вполне нормально, если у
такой красивой женщины был до меня другой мужчина.
«Жорочка, мой хороший! Этот человек был целой эпо-
хой в моей жизни и очень мне помог в трудный период
жизни после смерти мужа. Но сегодня, когда появился
ты, он для меня перестал существовать. Ну хочешь, по-
клянусь девочками», – пыталась она вдолбить в мои мозги.
В дальнейшем, говоря об этом мужчине, мы называли его
«эпоха».
«Не нужно, я и так верю тебе. Давай вечером про-
должим. Пока...» – Я впервые так сухо, без слов любви,
59
поцелуев и обожания попрощался с ней и выключил
компьютер. Элька наверняка понимала, в каком я сейчас
находился состоянии, и чтобы хоть как-то вывести меня
из него, решилась на самую любимую мою смску за все
время нашего знакомства. Через минуту на мой мобильный
телефон пришло сообщение из Москвы.
«Милый мой Жорка! Ты перевернул всю мою жизнь на
180 градусов, и я безумно счастлива! Спасибо тебе за это.
И знай, что я очень люблю тебя!!!»
В течение всего дня я несметное количество раз откры-
вал это сообщение и читал, и читал, будто не веря своим
глазам…
Она призналась мне в любви!!!
Это невероятно!!!
Эта красивая и молодая женщина любит меня!!!
Я готов был об этом кричать на всю улицу!!!
Наверное, именно такой миг без преувеличения можно
назвать самым счастливым в жизни каждого человека!
И мне казалось, что в тот момент, нет на земле человека
счастливей меня!!!
18. В ОЖИДАНИИ РЕАЛЬНОЙ ВСТРЕЧИ
Вся эта виртуальная любовь так захватила нас обоих,
что мы оба стали терять почву под ногами, но только в
реальной жизни. Я стал ездить после первой тренировки
домой (а это почти 50 км в одну сторону), чтобы выйти
в скайп и смотреть на нее с помощью камеры, которую
Элька установила для этого ненормального еврея. Одной
переписки мне уже явно не хватало, и ради этого удо-
вольствия я проделывал стокилометровый путь каждый
день. И мне неважно было, что я тратил на дорогу более
60
двух часов и сжигал много бензина, только для того чтобы
побыть со своей Элькой максимум час. Для меня это был
словно кислород, который необходим больному астмой.
После того как она заканчивала работу, я вновь возвра-
щался в Тель-Авив на стадион, чтобы проводить вечернюю
тренировку с командой.
Эльмира тоже не переставала думать об этом
русском-еврейском израильтянине, который словно цу-
нами накрыл ее своей любовью с головой. Конечно, у нее
были мужчины, и она прекрасно понимала, что пользуется
у них большим успехом, но ничего подобного в ее жизни,
конечно, не было и в помине… Такой нечеловеческой люб-
ви от мужчины ей никогда ранее видеть не приходилось.
Она была замужем за своего однокурсника и очень ува-
жительно к нему относилась, но так сложилось, что в этом
браке не было особой любви, ни с чьей стороны. Он умер в
очень молодом возрасте из-за ошибки врачей, не сумевших
поставить правильный диагноз. И Эля по сей день посе-
щает его могилу, следит за ней, убирает, а в день его смерти
собирает всех общих однокурсников по институту у себя
дома. И хоть она не была ему верной женой при жизни,
тем не менее всегда очень тепло отзывалась о нем.
Кроме того, за ней ухаживал и оказывал всяческое
внимание известный сегодня политик, у которого она
работала несколько лет после института. Да, у них были
интимные отношения, и он даже предлагал ей совместную
жизнь, но, по всей видимости, и с этим мужчиной не было
никакой любви, и она отклонила его предложение. Он и
по сей день ей изредка звонит и не забывает поздравить
со всеми праздниками или с днем рождения.
И наконец, главный мужчина в ее жизни, которого
она, по ее словам, по-настоящему любила и молила Бога,
чтобы он был с ней, но который женат и имеет двух детей.
И только от него она хотела родить детей, когда решилась
на искусственное оплодотворение. Всевышний не дал ей
возможность рожать детей естественным путем, и она об-
61
ратилась к нему, человеку, ставшему для нее целой эпохой.
Он и стал ее донором, а затем и отцом этих очаровательных
двойняшек – Леночки и Машеньки. Мне трудно сказать,
да она и сама не знает точного ответа на вопрос – любил
ли он ее? Да, он находил для нее время, два-три раза в
месяц, чтобы встретиться где-нибудь на квартире, и даже
дважды за полтора года удосужился взглянуть на девочек,
при этом не забывая про подарки для нее и детей к каж-
дому празднику. Но на большее он был не готов, и его это
вполне устраивало, как, впрочем, и ее тоже, за неимением
лучшего. Пока не появился в ее жизни этот сумасшедший
еврей из далекой для нее страны.
И хоть она и продолжала время от времени встречаться
со своим «эпохой», но, похоже, к этому времени с ним
было только ее тело, а мысли все были уже со мной. Эля
с удовольствием выкинула бы его из головы, но природа
делала свое дело, и ей в 37 лет обходиться совсем без сек-
са было тяжело. Искать другого мужчину для этого ей не
хотелось, да и незачем было. Они оба получали друг от
друга все, что хотели, и, похоже, на данном этапе этого им
вполне хватало. И на сайте она появилась больше от от-
чаяния и назло ему, чем веря в то, что тут можно встретить
спутника жизни, да еще женщине с двумя маленькими
детьми. Но такой «сумасшедший» нашелся и сделал все от
него зависящее, чтобы она стала думать о нем постоянно. И
видимо, я этого добился, судя по тем сообщениям, которые
появлялись на моем мобильнике каждый день.
«Я думаю о тебе сутками!!!»
«Мне кажется, я ждала именно тебя всю жизнь!!!»
«Ты самый сумасшедший на земле, и я люблю тебя!!!»
«Я тебя безумно люблю, и иногда кажется, что не смогу
без тебя жить!!!»
62
«Ты не представляешь, как ты стал для меня дорог. Я
люблю тебя, мой обожаемый еврей!!!»
Она тоже, как и я, «влипла» так глубоко, что потеряла
голову. Мало того, что она посвящала мыслям обо мне все
свое небольшое свободное время (а оно у нее было только
в московских пробках – на работу и обратно), так еще и
во время работы ее мысли были со мной. И однажды это
привело Эльку к печальным последствиям.
19. ПРОВЕРКА НА ВШИВОСТЬ
«Привет, мой хороший! Жорка, у меня проблема на
работе», – как-то отправила она мне в скайп это сообще-
ние.
«Привет, моя любимая Элька! Что случилось?»– с тре-
вогой спросил я ее.
«Я вчера по ошибке перевела два миллиона рублей не
тому клиенту, и у меня могут быть большие проблемы», –
огорошила меня любимая казашка.
Она пыталась объяснить мне специфику своей работы,
но я так до конца и не понял новые для меня слова – чер-
ный и белый нал. Мне было не очень ясно, что значит
обналичить деньги, которые есть у клиента на счету, но
которыми он не может воспользоваться?
Сейчас мне было понятно только одно – моя любимая
женщина, которую я никогда не видел в реальной жизни,
попала в беду, и остаться в стороне для меня было все равно
что предать ее.
«Что можно сделать в такой ситуации?»
«Пока не знаю. Шеф подключил нужных людей, будут
пытаться вернуть деньги», – и она не знала, как все сло-
жится дальше.
63
«А если не смогут вернуть?» – Этот вариант развития
событий, меня волновал больше всего.
«Тогда мне придется платить эту сумму. Это была моя
ошибка», – «обрадовала» она.
«Я могу продать свою машину и взять ссуду в банке, но
пока не знаю, сколько дадут». – Я готов был сразу прийти
ей на помощь, мне ни разу в голову не пришла мысль, что
это всего лишь виртуальная женщина, которую я никогда
не видел в реале. Мне даже в голову не могло придти, что
она меня хочет «кинуть» на деньги. В тот момент сама
мысль об этом была бы для меня кощунственной.
«Поверь и помоги первому встречному, если он в ней
нуждается. Возможно, ты больше никогда его не увидишь».
Я хорошо помнил эту древнюю восточную мудрость и
всю жизнь, по мере своих сил, старался следовать этому
призыву.
«Пока не нужно ничего делать. Нужно подождать пару
дней. Но в любом случае спасибо тебе, что поспешил мне
на помощь. Я люблю тебя!!!» – последние слова очень об-
радовали меня.
«Моя машина на сегодня тянет на 22000 $, и ссуду я
могу взять тысяч 35-40. Больше не смогу, но это лучше,
чем ничего. Я тоже очень люблю тебя». – Даже при этой,
не располагающей к любви, ситуации мы не давали друг
другу забыть, что наша любовь на первом месте.
«Спасибо мой любимый Жорка! Пока ничего не делай».
– Она, конечно же, оценила мой порыв помочь ей.
В конечном счете, люди взявшиеся помочь ее шефу
в этом щепетильном деле, сделали то, что от них требо-
64
валось, и вернули большую часть денег. Моя помощь не
понадобилась, в противном случае мне вряд ли позднее
удалось бы приехать к ней в Россию.
«Давай я не буду отвлекать тебя во время работы. Не
хочу, чтобы у тебя были из-за меня проблемы. Я очень лю-
блю тебя!!!!» – мне по-настоящему стало за нее боязно.
Возможно, этот случай позволил нам посмотреть и
оценить друг друга немножко в другом ракурсе, оставив
в стороне свои чувства и эмоции, переполнявшие нас
последние два месяца. Эльмира наверняка поняла, что в
моем лице она имеет не только человека, безумно в нее
влюбленного, но и готового придти ей на помощь в тяже-
лую минуту, что по нынешним временам дорогого стоит.
Конечно же, она не могла не видеть, что я не стал разму-
соливать ее ошибку, почему, да что, да как, а просто сразу
же, не раздумывая, предложил свою посильную помощь,
и если бы возникла крайняя необходимость, безусловно,
сделал бы все от меняя зависящее, чтобы помочь ей. Этого
было на тот момент более чем достаточно, чтобы говорить
о моей порядочности по отношению к ней.
Да и я сделал для себя вывод, что моя виртуально-любимая
Элька, которая могла совершенно спокойно принять от
меня помощь, – тем не менее, отказалась от нее, хотя в той
ситуации никто бы ее за это не осудил. Для меня это было
доказательством ее порядочности, в которой я, впрочем,
не сомневался и до этого. Все складывалось так, что мы
должны были встретиться, В противном случае – читатель
этого не поймет.
65
20. ПЕРЕД ПРИЕЗДОМ В МОСКВУ
Нужно сказать, что в наших с ней виртуальных от-
ношениях было все, что сопутствует людям в реальной
жизни. Мы иногда ссорились и обижались друг на друга,
не разговаривали (или не писали, как вам удобней) и даже
пытались заниматься виртуальным сексом, хотя ни у меня,
ни у нее такого опыта не было. Словом, всё, что нам оста-
валось, – это перенести наши отношения из виртуальных
в реальную жизнь.
До моего отпуска было еще так далеко, что мне иногда
хотелось всё бросить и улететь к ней в Москву, но я по-
нимал, что нужно поумерить свои эмоции.
«Элечка, милая моя девочка, я, наверное, с ума сойду,
пока приеду к тебе. Сейчас только июнь, а отпуск у меня
начнется лишь в августе».
«Да, мой любимый Жорка, мне тоже иногда кажется,
что мы оба тронемся умом, пока дождемся этой встречи и
даже поймала себя на кощунственной мысли, что о тебе я
больше стала думать, чем о своих девочках».
«Элька, а ты хотела бы еще иметь детей? Ну, мальчика,
например?» – в эту секунду я совсем не шутил.
«Это ты на что намекаешь?» – мне показалось, что она
была шокирована моим предложением.
«Да я уже даже не намекаю, а открыто спрашиваю тебя.
Ты только подумай, какой красивый ребенок бы у нас ро-
дился. В нем была бы еврейская, азербайджанская, русская
и казахская кровь. Я даже уже придумал ему имя!»
66
«А почему ты так уверен, что у нас будет мальчик? И
какое имя ты ему уже придумал?» – то ли всерьез, то ли
шутя спросила Элька.
«Не знаю точно почему, но почти уверен, что обязатель-
но будет мальчик и назовем мы его Марком. Тебе нравится
это имя?» – меня стало заносить.
«Красивое... Но пусть немного девочки подрастут», –
пыталась она спустить меня с небес на землю.
«Ты так сказала, будто я рядом с тобой и прошу тебя
немедленно приступить к выполнению намеченной цели.
А ждать нам этого еще полтора-два месяца». – От этих
сроков у меня защемило сердце.
Да, именно об этом сейчас говорили два ненормальных,
со всех точек зрения виртуальщика, пятидесятилетний
еврей и его тридцатисемилетняя казашка. Мы еще даже не
виделись, не ощущали друг друга, не целовались, в конце
концов, но уже планировали завести ребенка и непременно
мальчика. Нас настолько захватила эйфория счастья, что
мы оба купались в этой виртуальной любви и не хотели
даже думать и предполагать, что в реальной жизни у нас
может быть что-то по-другому.
И вот наступил долгожданный для нас день – я зака-
зал билет в Москву на 15 августа. Обратный билет был на
5 сентября. У нас было целых двадцать дней, чтобы мы
смогли решить – нужны ли мы друг другу или то, что было
между нами, – один сплошной мыльный пузырь? До от-
лета в Россию еще оставался целый месяц, но с этого дня
каждое мое сообщение любимой Элечке начиналось со
слов – ждать осталось 30 дней, 29 дней, 28 дней и т.д.
Она тоже на работе сделала все от нее зависящее, чтобы
ее отпустили в отпуск со дня моего прилета. Правда, ее
67
отпуск был всего две недели, но эти дни мы могли быть
все время вместе.
«Элька, ты уже поверила, что я прилетаю через 25 дней?»
– спрашивал я ее, но сам еще до конца в это не верил.
«Чем ближе твой приезд, тем больше начинаю в это
верить». – Да и она еще до конца не осознавала, что скоро
мы увидятся.
«Завтра поеду за подарками для всех. Подумай хорошо,
что привезти?» – Я не имел ни малейшего представления,
что лучше всего купить для подарков.
«Ничего не нужно. Сегодня в Москве все можно купить.
Приезжай сам скорее».
«Я заказал Ленке с Машкой витамины и необходимые
лекарства. Завтра с утра поеду куплю».
«Жорка, и не набирай им много игрушек. Их и так не-
куда складывать. У них всё есть». – Впоследствии я убедил-
ся, что она нисколько не преувеличивала, у девочек было
абсолютно всё, что нужно детям их возраста.
Всю следующую неделю я занимался покупкой подар-
ков и необходимых препаратов для Маши с Леной. Они
очень неспокойно спали по ночам, особенно Леночка,
и просыпались по несколько раз. Эльмиру это не очень
сильно беспокоило, но она все равно считала, что стоит
обратиться к хорошему врачу и полностью проверить ма-
лышек. Я пообещал ей найти в Москве врача из Израиля,
что уже само по себе говорило бы о его высокой квалифи-
кации, искренне считая, что медицина и фармакология в
Израиле намного опережает российскую. Каждый день,
68
сидя перед камерой, я «отчитывался» перед Элькой о своих
покупках, демонстрируя у экрана.
«Моя любимая казашка! Осталось 13 дней до нашей
встречи!!! Меньше двух недель. Я еду в страну, в которой
не был 20 лет! У меня до встречи с тобой и в мыслях этого
не было! Только одно меня пугает...» – Неожиданно про-
изнес я в микрофон.
«Что, мой хороший, тебя пугает?» – насторожилась
она.
«Мне почему-то кажется, что «эпоха» снова возникнет
в твоей жизни после моего появления». – Я признался ей
в том, что мучило меня в последние дни.
«Перестань, я уже о нем давно не думаю, и он даже не
звонит мне, после того, как я ему сказала о тебе. Нам по-
желали счастья». – И все-таки ее слова не переубедили
меня окончательно. Как показали дальнейшие события,
интуиция меня не подвела и в этот раз.
«Я просто хорошо знаю такой тип мужчин – ни себе,
ни другим. Пока я далеко, он не волнуется и ты ему осо-
бенно не нужна, но как только я буду рядом с тобой, его
самолюбие взыграет, и мы это еще увидим», – подытожил
я свои тревоги.
«Еще раз повторяю, его для меня больше нет, а есть ты,
которого я жду. И давай больше не будем о нем. Прошу
тебя». – Она всячески пыталась уйти от этой темы.
«Ладно, жизнь покажет, кто из нас был прав», – не со-
мневался я в своей правоте.
69
За три дня до прилета нервы у нас обоих были на преде-
ле. Мы волновались так, будто предстояло через три дня
идти по канату над обрывом и без страховки. Обговорили
и обсудили все подробности предстоящей встречи. И как
она приедет меня встречать, в чем будет одета и даже по
моей просьбе пообещала приехать в платье, но без труси-
ков. И как мы займемся сексом в лесу, недалеко от аэро-
порта «Домодедово», потому что не сможем дотерпеть до
дома. И многое-многое другое. Сценарий был расписан
по минутам, и теперь оставалось только, претворить его в
жизнь. А это уже было самым главным для нас.
«Знаешь, Элька, если я в зале прилета увижу в твоих
глазах разочарование, отойду в туалет, и больше ты меня
никогда не увидишь. Я улечу первым же рейсом обратно»,
– пообещал я ей.
«Но я буду очень волноваться и не буду знать, как себя
вести. Не забывай об этом. Я уже сейчас нервничаю, как
сумасшедшая...» – И это было правдой.
«Я знаю только одно и абсолютно в этом уверен – моя
виртуальная любовь к тебе перейдет в реальную, как бы я
ни волновался».
«Ладно, мой любимый еврей, давай не загадывать.
Осталось всего три дня!!!»
За сутки до прилета, когда уже не осталось никаких –
ни моральных, ни физических – сил, а счет уже пошел на
часы и минуты, она призналась мне, что у нее состояние,
близкое к истерическому.
«Жорка, я так не волновалась накануне родов, как сей-
час. Знаю точно, что завтра в аэропорту буду себя вести
неестественно и глупо... Не обращай на это внимания.
70
Мне нужно будет время, чтобы привыкнуть к тебе», –
предупредила она меня.
«Не нужно волноваться, у евреев тоже по две ноги и две
руки. Ты увидишь того же человека, которого видишь каж-
дый день на экране компьютера. Я не изменюсь за сутки»,
– неудачно сострил я, тоже поддавшись волнению.
Вылет был запланирован на шесть утра, и мне очень
хотелось еще раз вечером посидеть со своей любимой
казашкой перед экраном компьютера.
«Нет, Жорка, сегодня вечером не жди меня. Я хочу лечь
пораньше и хоть немного выспаться. Последние три дня
практически не спала. Хочу хорошо выглядеть. Всё, мой
любимый, завтра в 12 часов буду ждать тебя в Домодедово…
Люблю, целую, жду!!!»
«Я тоже пойду отдыхать, но имей в виду – я люблю тебя
и хочу, чтобы мы остаток жизни были вместе, и ты мне еще
должна родить мальчика!!!» – послал я последнее свое со-
общение со Святой Земли.
21. ВСТРЕЧА!!!
… Самолет пошел на посадку, и мое сердце, и без того
не самая крепкая и надежная часть тела, стало биться так,
что я перестал слышать рев двигателей Боинга. Мой взор
был устремлен в иллюминатор, через который просматри-
валось ни с чем не сравнимое великолепие Подмосковья.
И вдруг мне вспомнилось, что ровно 20 лет назад я уже
видел эту картину, только тогда самолет набирал высоту,
а мы с женой и двумя детьми улетали из Москвы в неиз-
вестность.
В те далекие годы на дворе стояли «перестройка с глас-
ностью», а все кругом только и говорили о возрождении
71
новой демократической России. Я мало верил в то, что
когда-нибудь вернусь сюда. Тем не менее, судьба решила
всё вместо меня и через 15 минут самолет израильской
компании, должен был приземлиться в Домодедово.
Город, в котором мне предстояло прожить эти двадцать
дней, был для меня самым любимым городом на земле, в
котором я когда-то ориентировался лучше любого таксиста
и коренного москвича. Москва, без которой я задыхался
первые три года эмиграции и видел ее во сне, была моей
настоящей любовью. Была…
... Сегодня же я летел, чтобы встретиться с другой лю-
бовью, которая уже давно ждала меня в зале ожидания
аэропорта. Эльмира приехала за сорок минут до посадки
самолета и нервно всматривалась в табло, на котором было
высвечено, что рейс из Тель-Авива прилетает по расписа-
нию. Она, так же как и я, была в жутчайшем напряжении
и посылала мне сообщения каждую минуту, понимая, что
от этого раньше я не появлюсь.
«Ну, где ты?» – получил первое Элькино сообщение
после посадки самолета.
«Только приземлились», – одной рукой я держал сумки,
а второй отправлял ей смску. Трап как назло не подавали
очень долго, и все пассажиры стояли в проходе лайнера.
Духота в самолете была неимоверная, но двигатели были
уже заглушены и кондиционеры, естественно, не работали.
Я от жары и напряжения был весь мокрый, но обе занятые
руки не давали возможности достать носовой платок и
вытереть вспотевший лоб. Эти 15 минут между посадкой
и установкой трапа показались мне вечностью.
«Ну когда ты уже выйдешь?» – чувствовалось истери-
ческое состоянии и моей любимой казашки. Ответить я
уже не успел. Пассажиры стали покидать самолет, и нужно
было побыстрее продвигаться к выходу, иначе сердце могло
не выдержать этой духоты.
72
«Ты прошел уже паспортный контроль?» – не унима-
лась она.
«Я еге не дощел до грагицы», – имел я ввиду, что еще
даже не дошел до границы, но дрожащие пальцы меня
совершенно не слушались и попадали на клавиатуре мо-
бильника не на те буквы.
У меня, естественно, не было российского гражданства,
и мне пришлось идти к стойке для заполнения иммиграци-
онной карточки, о которой я никогда в жизни не слышал.
Ни в Лондоне, ни в Риме, ни в Мельбурне, нигде такой
процедуры проходить не приходилось. Но это была Россия,
и нужно было привыкать к ее реалиям.
«Мне кажется, я тебя никогда не дождусь», – прочитал
я ее смску, заполняя эту пресловутую карточку. От волне-
ния заполнил свои анкетные данные не там, где нужно, и
взял чистый бланк. Все пассажиры моего рейса уже давно
прошли паспортный контроль, и только я один стоял у
стойки и никак не мог заполнить простую бумажку. Меня
трясло, будто я собирался на эшафот.
«Жорка, милый! Ну, скоро ты выйдешь?» – уже чуть ли
не умоляла она меня.
«Скоро выйду», – пытался я успокоить не столько ее,
сколько самого себя.
Девушка на паспортном контроле посмотрела на меня
пристально, сделала угрожающую паузу, от которой у меня
все похолодело внутри, но все же поставила печать, и те-
перь оставалось только получить в багажном отделении
сумки.
«Ты выходишь?» – уже обреченно спрашивала Элька.
«Сейчас», – получив свои вещи, отправил я ей спаси-
тельный ответ. Передо мной была тележка с сумками, и мне
73
совсем не хотелось, чтобы именно меня пригласили для
проверки багажа. В одной из сумок было много лекарств
и витаминов, которые я вез детям, и это меня беспокоило
больше всего. Пришлось потратить две недели, чтобы ку-
пить все необходимые препараты Маше с Леной, но я не
знал законы новой для себя страны в отношении лекарств
– их могли не пропустить для ввоза. Но, к моему счастью,
никто меня не остановил, и я вышел в зал ожидания.
Встреча, ради которой мы с Элькой жили последние
месяцы и представляли ее неоднократно, сидя дома у
компьютера, произошла, вопреки ожиданию, достаточно
спокойно, без лишних всплесков эмоций. Я узнал ее в
толпе не сразу и совсем не потому, что она сильно отли-
чалась от картинки на мониторе, а по причине довольно
прозаической – уровень волнения и напряжения в эту
минуту зашкаливал у меня за предельную черту. При таком
уровне концентрации я, наверное, не узнал бы и вождя
мирового пролетариата Владимира Ленина. В последнюю
секунду усилием воли заставил самого себя успокоиться,
взять себя в руки и сразу же выделил Эльмиру из толпы
встречающих.
Она была одета, как мы и договаривались накануне, в
короткое платье, с безумным декольте, подчеркивающим
и без того потрясающую грудь. На ее стройных и красивых
ногах были темно-бордовые туфли на высоком каблуке.
Я медленно подошел к ней, снял солнцезащитные очки,
пристально посмотрел в ее раскосые глаза, обнял и тихо
шепнул в ухо:
– Знаешь Элька, теперь я в реале могу сказать, что
люблю тебя.
Она ничего не ответила и продолжала стоять, уронив
свою голову мне на грудь. Ей было отчетливо слышно, как
мое сердце колотится на полную катушку, и, прекрасно
зная по моим рассказам, что сердце у меня не самое здо-
ровое, она попыталась сбросить то напряжение, которое
стояло в воздухе.
74
22. СЕКСУАЛЬНЫЙ КОНФУЗ
– Ну что, мой хороший, с приездом тебя?! – она и спра-
шивала, и отвечала одновременно. Это немного разрядило
обстановку, и мы пошли в сторону стоянки, где стояла ее
машина. Она шла впереди, а я следом за ней катил теле-
жку с сумками и пытался понять, не забыла ли моя Элька
о нашей договоренности приехать в аэропорт без трусиков.
И сейчас, идя за ней, я всматривался в ту часть ее тела, где
они должны были отсутствовать, но так ничего и не понял
и спросил свою любимую об этом так буднично и спокой-
но, будто речь шла не об интимной части ее гардероба, а о
солнцезащитных очках.
– Элька, ты не «забыла» оставить плавки дома?
– Ой, ты знаешь, я так торопилась в аэропорт, что за-
была про них и ... надела. Но ты не волнуйся, они больше
для вида и тебе не помешают, – успокоила она меня.
Она выехала со стоянки и взяла путь на Москву. Моро-
сил не по-летнему мелкий и мерзкий дождь, температура
воздуха едва превышала пятнадцатиградусную отметку,
и для меня такая ненастная погода была сродни поздней
осени, но в машине было тепло и уютно.
– Ты знаешь, куда лучше свернуть? – спросил я так,
будто она каждую неделю приезжает в аэропорт встречать
нового гостя и со всеми ищет укромные места.
– Пока не знаю, но что-нибудь сейчас найдем, – уве-
ренным тоном произнесла она.
– Только смотри, чтобы нас там не застукали, –
полушутливо-полусерьезно предупредил я Эльку.
– Я думаю, в такую погоду в лесу никого не будет и нам
никто не помешает. – Даже волнение не мешало ей хотеть
сейчас секса в машине.
Любой здравомыслящий обыватель, слушая наш диа-
лог, пришел бы к выводу, что это встреча двух шпионов. Я,
естественно, агент израильского МОССАДА, а моя пре-
красная спутница за рулем – завербованная мною японка
или же китаянка.
75
Наконец Эльмира свернула в сторону леса и, проехав
километр по проселочной дороге, остановила свой «Фоль-
ксваген» недалеко от леса. Местность просматривалась
хорошо в обе стороны, и кроме нас здесь не было ни души,
за исключением пернатых, которые не могли помешать
нашим намерениям....
Она не успела еще выключить двигатель, как я от не-
терпения уже снимал с себя рубашку. Элька последовала
моему примеру, и вскоре мы оба остались в чем мать ро-
дила. Наверное, в силу накопившейся страсти за многие
месяцы общения в интернете и дикого желания заниматься
любовью в реале слова сейчас нам были не нужны. Все
было ясно и без них. Мы перебрались на заднее сиденье
и без всякой предварительной «разминки», которая, как
правило, является прелюдией к занятию любовью, вцепи-
лись друг в друга, как два ненормальных. Я настолько хотел
ее, так она сейчас была желанна, что я напрочь потерял
голову и от свалившегося на меня счастья обладать этой
женщиной в прямом смысле слова не знал, что мне нужно
делать. Я хотел целовать ее в обе груди одновременно, но к
своему ужасу обнаружил, что у меня только один рот и это
мне не по плечу. Мы оба выдумывали такие замысловатые
позы, что вся камасутра была в этот момент детским лепе-
том для нас. И в то же время я поймал себя на мысли, что
как же это обидно, что в такие моменты у мужчин всего
две руки, один рот, один язык, да и ...остальное тоже было
в единственном числе. Мы кувыркались до тех пор, пока
не наступил естественный финал, и только после этого
смогли спуститься с небес на землю.
У нас не было никаких сил приподняться и надеть одеж-
ду. Мы оба были как взмыленные кони после безумной
скачки.
– Это был мой лучший секс за много лет, – отдышав-
шись, сказал я неправду.
– Мне тоже было с тобой хорошо. – Ее оценка была
76
более спокойной и взвешенной, хотя и она, в унисон со
мной, солгала.
Наверное, правильнее было бы сказать в эту минуту, что
колоссальное напряжение последних дней перед встречей
наконец-то спало и опустило нас обоих на грешную землю.
Теперь можно было нормально соображать и начинать
реальное знакомство...
Эльмира села за руль, и мы взяли курс на Варшавское
шоссе, где у нее была небольшая двухкомнатная квартира
в обычном девятиэтажном доме. Всю дорогу до дома я не
отрывал глаз от картины, которая была за окном. Двадцать
лет прошло с тех пор, как мне пришлось покинуть этот го-
род. Я объездил к этому времени полмира, и мне, конечно
же, было интересно смотреть на новую Москву.
Почти весь путь мы молчали, только лишь иногда
ловили взгляды друг друга. Еще накануне, в разговоре
по скайпу, решили, что после аэропорта поедем сюда,
«переночуем» и утром направимся на дачу, недалеко от
Чехова, где находились ее очаровательные двойняшки и
две няни.
Элька к моему приезду тщательно готовилась и при-
ложила все свои кулинарные способности. Она уже знала
о нескольких моих любимых блюдах и, несмотря на дефи-
цит времени, успела приготовить салат оливье, холодец с
хреном, манты. Накупила фруктов, мороженого, клубнику,
бананов. Хватило бы всего этого на пару недель для целой
роты солдат.
... Мы почти не сомкнули глаз всю ночь, да и к еде почти
не притронулись. Все наши мысли так или иначе касались
предстоящего секса в эту реальную первую ночь. Вместе в
скайпе писали сценарий, да так красочно и ярко, что нам
могли позавидовать все эротоманы и порнографы. В своих
виртуальных фантазиях мы предполагали множество раз-
личных вариантов нашей реальной любви, кроме тех, что
произошли на самом деле. Впрочем, нет нужды описывать
всё, что происходило с нами. Это можно охарактеризовать
77
одним словом – конфуз! А если еще точнее, то двумя сло-
вами – полный конфуз! Каждый из нас пытался доказать
другому свой «класс», но в итоге в наших глазах было на-
писано сплошное разочарование. Недаром говорят, что
человек предполагает, а Бог располагает...
Утром я принял душ, попил кофе и, ничего не говоря,
стал вытаскивать из сумки привезенные подарки – Эльке,
детям, няням, Элькиной родной сестре Свете.
– Зачем ты все вытаскиваешь? Ведь мы сейчас поедем
на дачу, и сам всё подаришь, – удивленно произнесла
она.
– Нет, никуда я не поеду с тобой. Я хочу вернуться в
аэропорт и первым же рейсом улететь в Израиль. – Я был
готов от стыда провалиться сквозь землю.
– Ну почему? – уже без особого удивления спросила
она. Да и чему, собственно говоря, можно было удивляться,
если она прекрасно всё понимала.
– Ты и сама знаешь, почему... Ничего у нас с тобой не
получилось, и мне очень стыдно за себя, поэтому я хочу
уехать, – твердо произнес я.
Ей бы согласиться с моим решением, и тогда бы эта
история ограничилась одной ночью, а не растянулась бы
на три года. Тем более что и она понимала, что как бы люди
ни относились друг к другу, но интимная составляющая их
отношений остается главной. Да и, откровенно говоря, вся
ее виртуальная любовь куда-то подевалась и не перешла
в реальную, на которую мы оба так надеялись. Но будучи
порядочным человеком, Эльмира не могла позволить себе
согласиться с таким решением и дать мне уехать. В конце
концов, элементарные законы гостеприимства не были
для нее пустыми словами.
– Ну, может быть, попробуем все-таки пожить вместе.
В первый раз не всегда у всех всё получается, – резонно
предложила она.
– Нет, Элька, я уезжаю. – Старался от смущения не
смотреть ей в глаза.
78
Она прекрасно понимала, что через несколько минут
этот ненормальный еврей уйдет и больше никогда не
появится у нее. В ее голове пронеслись все восемь месяцев
их безумной виртуальной любви, и она предприняла еще
одну попытку остановить меня.
– Жор, ну как я объясню сестре, няням, да и всем моим
знакомым? Всё мое окружение знает о твоем приезде, и
они буду спрашивать... Что мне им сказать – секс плохой
был? Это же детский сад. Давай поедем на дачу, поживешь
пару дней, не понравится – уедешь. Я тебя очень прошу...
Поехали. – В ее словах был резон, да и мне, по сути, она
давала еще один шанс.
– Хорошо Элька. Только давай забудем эту ночь и по-
пробуем всё сначала, – произнес я так, будто мы жили
вместе уже несколько лет и у нас что-то разладилось.
На том и порешили.
23. ЗНАКОМСТВО С ДВОЙНЯШКАМИ
От дома до дачи езды, если без пробок, не более часа,
и всю дорогу мы говорили на посторонние темы, стара-
ясь не вспоминать прошедшую ночь. Элька взахлеб рас-
сказывала про Машку с Ленкой, а я перебивал ее иногда
каким-нибудь анекдотом, хотя подспудно каждый из нас
думал об одном и том же – как ее девочки примут нового
человека в их жизни, да еще и мужчину?
Свернув с трассы, Эльмира повернула в сторону про-
селочной дороги и предупредила меня, чтобы я был готов
к некоторым реалиям сегодняшней России.
– Вот такие дороги еще существуют в этой стране, – и
она снизила скорость автомобиля до скорости пешехода.
Дорогой это нельзя было назвать при всем желании.
Сплошные ямы и ухабы. Да пыль столбом.
– Как же сюда едут машины скорой помощи, если
женщина рожает или же у человека инфаркт? Женщина
79
родит в машине, а вот сердечника просто не довезут до
больницы, – искренне возмущался я, потому что как ни-
кто другой знал, что такое инфаркт. Но она засмеялась,
посмотрев в мои недоуменные и наивные глаза.
По этой, с позволения сказать, дороге мы проехали еще
километра четыре и медленно подъехали к воротам дачи.
Маша с Леной и две их няни уже ждали маму с этим по-
сторонним человеком. Когда она увидела своих крошек, ей
вдруг в голову пришла совершенно убийственная мысль, от
которой ее тело покрылось мурашками, а лоб – испариной,
хотя в машине было не жарко и работал кондиционер.
– Господи! Что же я делаю? А вдруг этот Георгий педо-
фил? И я сама привожу его к своим детям и прошу его с
нами пожить, – от этой мысли ей стало не по себе.
– Я же знакома с ним в реале меньше суток и прак-
тически совсем его не знаю, – строила она всякого рода
догадки относительно своего гостя.
Материнский инстинкт срабатывает даже в период
бурной любовной эйфории, и он выстрелил сразу же, как
только Элька увидела два самых родных лица.
Я подарил обеим няням сувениры, купленные в Иеру-
салиме, и исподволь наблюдал за тем, как они с интересом
посматривают на иностранного гостя своей хозяйки. И
хотя мы и говорили на одном языке, было хорошо заметно,
что я для них иностранец. Наверняка их удивил странный
выбор Эльмиры, которая, по их мнению, могла бы позна-
комиться с более молодым и симпатичным мужчиной.
После того как мы приехали на дачу, обе няни уехали
и мы остались вчетвером. Я мечтал об этом всё последнее
время и боялся поверить, что это наконец свершилось! Ти-
шина, чистый воздух, природа и моя обожаемая женщина
с детьми, для которых я хотел стать настоящим отцом.
И все-таки та самая шальная мысль о педофиле, воз-
никшая у Эльки в момент приезда на дачу, какое-то время
довлела над ней и она старалась не выпускать своих со-
кровищ из виду, особенно в те минуты, когда была занята
80
по хозяйству, а я оставался с девочками. Она каждые пять
минут прибегала к нам, чтобы убедиться, что всё с ее
девочками в порядке и всё время задавала один и тот же
вопрос: «Ну как вы тут?»
Спустя год, когда Ленка и Машка стали называть меня
«папа Зола» и она могла оставлять их спокойно с о мной,
Элька рассказала о своих сомнениях в самый первый мой
приезд. Это выглядело очень смешно.
Полуторагодовалые двойняшки-очаровашки поначалу
не больно-то баловали меня своим вниманием и почти не
отходили от мамы, как бы давая понять, что никто посто-
ронний им не нужен – мамы им вполне достаточно. Да и
мне было совсем непросто, ведь по возрасту эти малышки
годились мне во внучки, а мои собственные дети были уже
давно взрослые. Вот и пришлось нам всем привыкать и
учиться новой жизни в обществе друг друга.
24. ДАЧНАЯ ЖИЗНЬ
У Эльмиры впереди было две недели отпуска, и это
давало нам возможность все время проводить вместе с
детьми. Каждое утро после завтрака эта не совсем обычная,
с точки зрения разных возрастов, семейка выходила на
прогулку в дачном поселке. Ленка с Машкой как обычно
бежали впереди, а мы с Эльмирой шли медленно за ними.
Соседи, привыкшие к прогулкам только этой женской
троицы, удивленно поглядывали на меня и гадали – кто я
для них? По возрасту и по внешности совсем не похож на
папу Эльмиры, но вполне подходил на роль дедушки для
Машеньки с Леночкой. Я сразу же обратил внимание, что
моя любимая Элька сильно смущается посторонних взгля-
дов, хотя в общем-то понимал ее. Она, безумно красивая и
достаточно успешная в жизни, привела к себе в дом совсем
немолодого, уже давно поседевшего и совсем некрасивого
мужчину. Я и сам понимал, что смотрюсь рядом с ней как
81
древнее ископаемое, и порой мне самому было неловко
за нее. И хотя в моей жизни всегда преобладали красивые
женщины, но это был первый случай, когда женщина была
намного младше меня.
С первого же дня появления на даче я обратил внима-
ние, что очень многое здесь запущено и отчетливо броса-
ется в глаза отсутствие мужских рук. Сорняк на участке
достиг человеческого роста, и мне пришлось потратить
пару дней, чтобы привести участок в божеский вид.
Повесил люстры в комнатах на втором этаже, собрал и
установил разборные шкафы, поменял на кухне лопнув-
ший от большого напора воды шланг. Там, где нужно было
приложить мужские руки, я незамедлительно это делал,
хотя у себя в Израиле мне никогда не приходилось делать
что-либо подобное.
От избытка чувств, охвативших меня в первые дни пре-
бывания на этой уютной летней даче, на фасаде дома на-
писал на трех языках – иврите, английском и русском – «я
люблю тебя, и пусть все об этом знают!!!» Ведь я и вправду
безумно любил Эльку, и мне действительно хотелось, что-
бы ни для кого это не было секретом, хотя понимал, что
это только мое чувство к ней, а на взаимность надежды с
каждым днем становилось все меньше.
Малышки постепенно стали привыкать к новому че-
ловеку рядом с их мамой и потихонечку стали проявлять
ко мне интерес. Они уже не боялись терять маму из вида
и иногда даже помогали мне в заботах по дому. Особенно
проявляла ко мне повышенный интерес Машунька, ко-
торая и выглядела постарше Леночки, да и в развитии ее
опережала.
Через несколько дней, когда Эльмира убедилась окон-
чательно, что мысль о педофиле была ложной и я совер-
шенно нормальный мужик, да к тому же еще с нежностью
относящийся к ее детям, она выкинула эту мысль из головы
и безбоязненно оставляла со мной девчонок. Ей нрави-
лось, мое отношение к ним, импонировало мое желание
82
доставить детям удовольствие по любому поводу. Она
поймала себя на мысли, что по большому счету ей было со
мной хорошо и спокойно. Девочки приняли меня намного
раньше, чем можно было предположить, и это был, пожа-
луй, самый главный для нее аргумент в наших отношениях.
Даже в интимном плане у нас с каждым днем становилось
все лучше и лучше. Днем, когда она укладывала спать
Машу с Леной, я ждал ее с нетерпением на втором этаже.
И как только дети засыпали, она бежала ко мне наверх. В
нашем распоряжении было два часа минимум для занятия
любовью. Мы пришли к выводу, что та злосчастная первая
ночь – результат волнения и перенапряжения. Сейчас оба
это доказывали друг другу по несколько раз в день. И все же
мимо меня не могло пройти, что иногда Элька несколько
наигранно пыталась мне показать, насколько ей хорошо со
мной в сексе. Тем самым она хотела убедить меня, что мы
подходим друг другу, но весь мой мужской опыт и хорошее
понимание женской психологии говорили о том, что это
отнюдь, не любовь с ее стороны, а просто очень хорошее
ко мне отношение.
Да, наверное, у нее были все основания относиться ко
мне хорошо, глядя на то, как я относился к ней самой и
особенно к ее детям. Кроме того, ей бросалось в глаза, что
я хозяйственный мужик, способный обед приготовить,
кран починить, люстру повесить и многое другое, что
должен уметь делать по дому настоящий мужчина. Пожа-
луй, и в сексе я был для нее не самым плохим мужчиной
в жизни. Только одна проблема была во всем этом, и она
ее не учла.
Мне, как человеку неглупому и опытному, все пре-
красно было видно и понятно. Для меня вопрос любви
стоял на первом месте, и я многократно признавался ей в
реальной любви. К моему большому сожалению, она мне
в том же самом признаться не могла, и винить ее в этом
было нельзя. Сердцу не прикажешь!!!
83
Дни пролетали незаметно, и в последний день августа
мы переехали в Москву. Отпуск у Эльмиры закончился, а
девочек нужно было вести в детский садик. К тому же при-
ехала из отпуска Света, младшая родная сестра Эльмиры,
которая жила вместе с ними. Нужно отметить, что между
сестрами была довольно существенная разница в возрасте
(11 лет). А из-за того, что они много лет жили вдалеке друг
от друга, это обстоятельство нет-нет, а давало о себе знать
в повседневной жизни. В выходные дни, когда у Светы
была возможность отоспаться, ее маленькие племянницы
не хотели этого понимать. И желание Светы отоспаться
оставалось несбыточной мечтой. Малышки просыпались
очень рано, к семи часам, и жизнь в квартире закипала на
полную катушку.
Наступило первое сентября. Девочки первый раз в
своей жизни пошли в детский сад и впервые оказались без
мамы и нянек. Естественно, истерика была жуткая и после
ухода мамы из садика воспитательница с трудом смогла
их успокоить. Таким образом, Маша с Леной оказались
в коллективе таких же, как и они сами, малышей. Навер-
ное, это в какой-то степени стресс для любого ребенка,
остающегося первый раз в жизни без родителей. Девочки
не были исключением.
25. ВОСПОМИНАНИЯ О ПРОШЛОМ
Моя любимая Элька вышла на работу, и до пяти ча-
сов вечера я был предоставлен самому себе. Для меня
это была возможность побродить по центру Москвы и
вспомнить былую, такую далекую жизнь на улице 2-я
Тверская-Ямская, рядом со станцией метро «Маяковская».
Я шел по Тверской от Белорусского вокзала в сторону
Красной площади, и перед глазами поплыли картины из
прошлого. Район был мне великолепно знаком, и каждая
улочка или дворик напоминали о чем-то своем. Правда, за
84
20 лет понастроили много новых зданий и особняков, но
это не могло стереть из памяти отдельные воспоминания
о прожитых тут годах.
Вот гостиница и ресторан Пекин на площади Маяков-
ского, куда я часто приходил днем на комплексные обеды
стоимостью в один рубль. За эти деньги можно было недур-
но пообедать, не было необходимости стоять в очередях,
как это порой случалось в общественных столовых. Да и
с домом было совсем рядом.
А в этом здании находился ресторан Баку, куда я часто
наведывался с беременной женой по вечерам, чтобы во
время токсикоза она не стояла у плиты. Рядом еще один
ресторан – Минск. Именно в нем собрались все мои род-
ные и друзья, чтобы отпраздновать наш отъезд из России
в Израиль.
А вот и когда-то любимая Пушкинская площадь, где
я, еще совсем молодой и холостой парень, часто назначал
свидания девушкам. Но почему-то из огромного числа
девушек и женщин, с которыми тут «забивалась» стрелка,
в памяти отложились не они, а известный актер Сергей
Мартинсон. Мне часто приходилось видеть его в скверике
напротив кинотеатра «Россия» сидящим на скамеечке и
греющимся на солнышке.
26. НЕНУЖНЫЙ БУКЕТ РОЗ
За всеми воспоминаниями я ни минуты не переставал
думать о своей ненаглядной казашке, но она почему-то це-
лый день молчала и не баловала меня смсками, к которым
я так привык и всегда ждал их, находясь в Израиле.
А если я и получал от нее редкие сообщения, то осо-
бой радости они мне не приносили. Она писала то, что
«должна» была писать.
«Где ты?»
«Чем занимаешься?»
85
«Обязательно покушай что-нибудь».
«К пяти часам приходи на Спортивную, поедем домой
вместе».
Это был максимум за весь рабочий день. Никаких эпи-
тетов, типа «мой хороший» или «мой любимый еврей» и
уж тем более слов любви, от которых я был на «седьмом
небе» от счастья, больше она ни разу не писала.
Конечно же, Элька интересовалась, пообедал ли я,
не сильно ли устал, не холодно или не жарко мне? Было
видно, что она переживает за своего израильтянина, но
только совсем не этого я ждал от нее. В душе у меня еще
теплилась маленькая надежда, что она меня все-таки
любит. Но с каждым днем этот огонек угасал. Мне стало
абсолютно ясно, что вся ее любовь ко мне закончилась в
Домодедово, когда она приехала меня встречать.
Мне казалось тогда, что любой прохожий на московских
улицах, взглянув на мое лицо, мог легко предположить,
что у человека страшное горе. А впрочем, наверное, они
были бы правы.
К пяти часам, когда Эля заканчивала работу, я уже ждал
ее возле Новодевичьего кладбища, откуда она забирала
меня по пути домой. Как правило, всю дорогу мы оба мол-
чали. Каждый из нас понимал причину этого молчания. Я
был подавлен своим настроением и не мог ни о чем гово-
рить, да и скрывать свои чувства, похоже, так и не научился
за свою долгую жизнь. Эльмире тоже особо сказать было
нечего, глядя на мои грустные глаза. Никакого средства
вернуть меня в нормальное состояние у нее не было. Она
не могла ничего изменить, хотя и понимала причину моей
грусти. При этом сложилась парадоксальная ситуация:
этот еврей с каждым днем становился ей все ближе даже
при полном отсутствии любви к нему, а он сам, наоборот,
все больше отдалялся от той, ради которой, собственно,
и приехал в Москву.
Мы приехали домой, покормили Машку с Ленкой,
поужинали сами и перед самым приходом Светы с работы
86
я сказал, что пойду спать в машину. Лишнего места в мало-
габаритной квартире не было, и я принял такое решение,
чтобы не создавать лишних проблем, тем более, ночи были
еще достаточно теплые.
Такой вариант устроил всех, и Элька как заботливая и
предусмотрительная женщина дала мне в машину подушку
с одеялом. На заднем сидении Пассата вполне можно было
переночевать несколько дней. Вот только в свою первую
ночь в немецкой машине я не сомкнул глаз.
Утром как обычно мы поехали вместе. Элька к себе на
работу, а мне по большому счету заняться было нечем.
Ничего не оставалось делать, как опять бродить по Мо-
скве до пяти часов вечера. Откровенно говоря, я лелеял
надежду, что она хоть раз предложит мне взять машину,
пока сама находилась на работе. Не думаю, что у нее были
основания не доверять моему водительскому опыту. Она
знала по моим рассказам, что я на машине объездил почти
всю Европу вдоль и поперек, да и с дачи я несколько раз
возил ее с девочками в Чехов, где Маша с Леной катались
на каруселях, а потом гуляли у пруда. Если к этому при-
бавить мой тридцатипятилетний стаж водителя, то мне
было странно, что она ни разу мне не предложила взять
машину, а мне самому просить не хотелось.
Я выходил где-нибудь в центре, возле станции метро
и каждый из нас ехал по своим делам. Бессонная ночь и
многочасовое бесцельное гуляние по столице сказалось, и
мне пришлось спуститься в метро, чтобы немного вздрем-
нуть и дать отдых ногам. Проснувшись и посмотрев на
часы, определил, что времени до пяти еще оставалось до-
статочно и, выйдя на станции Спортивная, не спеша пошел
к ней на работу. Я проходил мимо цветочного киоска, и мне
захотелось купить своей Эльке букет красивых красных
роз, сделать приятный сюрприз на работе. Мне казалось,
что она должна была быть этому очень рада и с гордостью
демонстрировать своим сослуживцам – мол, смотрите,
какой мужчина приехал ко мне из другой страны, какие
красивые розы он мне принес!
87
Я выбрал пять наиболее пышных и ярких цветков и уве-
ренным шагом направился на Саввинскую набережную,
где работала Эльмира. Кабинет, в котором она сидела у
компьютера, находился на первом этаже, и окно было от-
крыто. Подойдя поближе, увидел свою любимую, сидящую
у компьютера, и протянул ей красивый букет, но вместо
радости на ее лице увидел сильное смущение, граничащее
со стеснением.
– Жор, ну и куда я это поставлю? У нас даже вазы нет
для цветов, – скорее с огорчением, чем с радостью, про-
изнесла Элька.
– Ну ладно, тогда забери домой. Дома есть ваза, – рас-
терялся я от неожиданности.
– Хорошо, через полчаса я заканчиваю, подожди меня
во дворе.
Ровно через 30 минут она вышла из здания, но цветов в
ее руках не было. По всей вероятности, они так и остались
лежать завернутыми в целлофановую обертку на рабочем
на столе. Если учесть, что была пятница, то участь этих роз
была предопределена – в понедельник они будут выброше-
ны в мусорный ящик. По дороге домой Элька так ни разу
про цветы и не вспомнила. Для меня это была очередная
отметина в моем не очень здоровом сердце.
27. ЧТО ДАЛЬШЕ?
Срок пребывания в России у меня заканчивался, нужно
было возвращаться на свою историческую родину. Вопрос,
который мучил нас обоих, висел в воздухе и оставался без
ответа... Что дальше?
Я ее любил до безумия и не раз ей об этом говорил, но
так ни разу и не дождался от нее слов взаимности. И хотя
она была со мной нежна, ласкова, добра и всем своим
видом и поведением показывала, что ей хорошо, меня
это угнетало и мучило. Я не сомневался, что любовь у
нас односторонняя и на большее мне рассчитывать не
88
приходилось. Вечером накануне отлета, во время ужина,
я сказал ей о своих мыслях и о своем решении закончить
многомесячные виртуальные и двадцатидневные реальные
отношения.
– Как бы ты ко мне ни относилась, но сознание, что
ты меня не любишь, не даст мне спокойно жить, и я буду
страдать, а ты из-за этого тоже будешь мучиться, – подвел
я итоги своих размышлений.
– Жор, но мне очень хорошо с тобой, разве ты этого не
видишь? Я в своей жизни только один раз призналась в
любви, да и то после двух лет наших отношений. А ты хо-
чешь это услышать через 20 дней реального знакомства.
Уже не в первый раз я услышал такое объяснение от
своей любимой.
– Да, я помню это и все понимаю, но сделать с собой
ничего не могу. Прости меня, но я больше не вернусь, –
был мой вердикт.
– Ну, хорошо, если ты принял такое решение... – она
не закончила фразу, из глаз потекли слезы, и она пошла
спать, оставив меня наедине с моими мыслями.
Я ушел спать в машину и всю ночь думал и курил. Мне
было по-настоящему больно от одной мысли, что больше
не увижу свою любимую Эльку и ставших такими близки-
ми Машку с Ленкой. Как ни пытался я представить свою
жизнь без взаимной любви, у меня ничего не получалось.
Жить с женщиной и точно знать, что она тебя не любит...
Нет, это было выше моего понимания. В моей жизни было
множество женщин, со многими у меня были близкие от-
ношения, но за 50 лет своей жизни, только с двумя я жил
под одной крышей. С теми, которых любил и которые
отвечали мне тем же.
Утром я пришел домой, собрал свои вещи, мы выпили
по чашке кофе и при этом молчали, не смотря друг на дру-
га. В памяти вдруг всплыли наши счастливые лица, когда
мы оба считали дни до моего приезда, а теперь нам нечего
было сказать друг другу. Я встал из-за стола, произнес всего
одно слово – «Спасибо» и направился к двери. Уже на лест-
89
ничной клетке Эльмира подошла ко мне близко-близко,
посмотрела в глаза и тихо спросила:
«Ты не вернешься ко мне?». Я ничего не ответил, вышел
из квартиры, нажал кнопку вызова лифта и последний раз
посмотрел ей в глаза. В них была печаль и досада. Тем не
менее, она решилась на поцелуй, но я подставил щеку, и
в эту секунду открылась дверца лифта.
28. ВОЗВРАЩЕНИЕ В ИЗРАИЛЬ
Через час я был в Домодедово, а еще через 6 часов
самолет совершил посадку в аэропорту Бен-Гурион в
Тель-Авиве. Весь полет я думал только об этой казашке,
которая раскаленным клеймом вгрызлась в мой мозг, и
ни о чем другом думать был не в состоянии. Даже мысли
о сыне и матери, самых близких мне людях, отошли на
второй план.
В зале прилета я послал ей смску о своем благополуч-
ном возвращении в Израиль. Элька очень просила меня
об этом, чтобы не волноваться. И, уже получая багаж, я
услышал на мобильнике сигнал о полученном сообщении.
Мои обе руки в эту минуту были заняты, и я его не прочел,
хотя и знал, что это сообщение от нее. И только приехав
домой, вспомнил о ней.
«Милый мой Жорка! Ты показал мне, что такое настоя-
щий мужчина и мне было с тобой очень хорошо, и если ты
передумаешь и приедешь к нам, я буду этому рада. Дети
тоже. Целую тебя, мой хороший».
Я несколько раз прочитал ее сообщение, но решил
не отвечать. Да и что можно было сейчас ей ответить?
Мне требовалось хоть какое-то время для того, чтобы все
переосмыслить. А сейчас, кроме дикого разочарования
от того, что она меня не любит, в душе не было ничего.
Пустота. Одна сплошная пустота.
90
И все-таки после поездки в Россию пришлось спустить-
ся с небес на землю и продолжать жить дальше. Эти двад-
цать дней позволили мне познакомиться с этим изумитель-
ным женским трио в составе мамы и двух ее очаровашек.
И если с мамой всё было абсолютно ясно, как божий день,
и моя виртуально-безумная любовь перешла в такую же,
но только реальную, то Машенька и Леночка сами того не
желая, заставили меня поверить в то, что я смог бы стать
им настоящим родным отцом. И хотя разница в возрасте
между нами была ровно полвека и мне больше подходила
роль дедушки, я для себя окончательно сделал вывод – эти
девчонки получили бы всю мою любовь, не меньшую, а
возможно и большую, чем мои родные дети. И мне этого
действительно очень хотелось, однако маленькое «но» не
позволяло об этом даже мечтать. Эльмира, моя обожаемая
Элька, о которой я думал 24 часа в сутки, последние 6 меся-
цев, не любила меня, и это было самым важным и горьким
фактом, от которого было не убежать и не скрыться. Эта
была реальность, с которой приходилось смириться и по-
пытаться забыть свою любовь...
В то же самое время Эльмира тоже не переставала
думать об этом, въевшимся в душу и в саму плоть, еврее,
появившемся в ее жизни 9 месяцев назад на сайте зна-
комств. Эти двадцать дней тоже заставили Элю о многом
задуматься и переосмыслить некоторые вещи, до этого
казавшиеся незыблемыми. Тот ушат безумной любви,
который я выплеснул на нее за время нашего знакомства,
оглоушил эту молодую казашку. Не было никаких сомне-
ний, что за 37 лет жизни она не испытала и сотой доли
того, что почувствовала со мной. Эльмира поняла самое
главное – она может быть любима. И не просто любима,
а из-за нее кто-то может потерять голову. Да, наверное,
в этом есть что-то возвышенное, когда знаешь, что есть
человек, для которого ты лучшая женщина на земле!!!
Она понимала, что встретить еще раз в своей жизни
мужчину, который бы так же боготворил ее как женщину,
маловероятно, если не сказать больше – нереально. И все
91
особи мужского пола, которые были в ее жизни, конечно
же, видели в ней красивую женщину, с красивой грудью,
стройными ножками, но как-то не очень стремились по-
терять из-за нее голову. Каждый из них устраивал свою
личную жизнь отдельно от Эльмиры, но при этом не забы-
вал о ее существовании. Да и в любви особо никто не объ-
яснялся, а если и были такие неубедительные попытки, то
они, как правило, не подкреплялись доказательствами.
Пожалуй, только один человек интересовал ее всерьез
как возможный спутник жизни и который тоже был не-
равнодушен к ней как к женщине, но причина, по которой
они не могли быть вместе, до банальности проста – он был
женат и имел двух детей. И, наверное, это единственный
мужчина в ее жизни, которого она любила. Однако этот
факт никак не повлиял на его решение, и он видел Эль-
миру всего лишь в качестве любовницы. Ее это тоже до
поры до времени устраивало, хотя злил и возмущал тот
факт, что называя девочек «мои малышки», папа не очень
стремился их видеть. За полтора года, по ее словам, лишь
дважды он соизволил посмотреть на свое творение и, по
всей видимости, Машка с Ленкой нужны были ему не на-
много больше, чем их мама.
29. РЕШЕНИЕ ЕХАТЬ СНОВА В МОСКВУ
Прошло уже две недели после приезда и, кроме той
единственной смски от Эльмиры в день прилета, где она
назвала меня настоящим мужиком, больше мы друг другу
не писали, не звонили и не пытались встретиться в интер-
нете, ни на сайте, который нас связал, ни в скайпе, где мы
впервые «увиделись». За эти несколько дней я потерял
полностью аппетит и не притрагивался к еде, ограничи-
ваясь каким-нибудь жалким сэндвичем за весь день. Все
сразу же обратили внимание, что я стал катастрофически
худеть и на мне «не было лица». Не преувеличу, если скажу,
что тот период в моей жизни был один из самых «черных»,
92
хотя после истории с женой мне казалось, уже ничто не
может меня сломать. Однако жизнь внесла свои коррек-
тивы, и вновь все повернула на 180 градусов.
Еще месяц назад, до поездки в Москву, нас невозможно
было представить без каждодневного, да чего там греха
таить – ежечасного общения. Ведь одних только смсок,
по моим подсчетам, мы понапосылали друг другу около
пяти тысяч, плюс телефонные разговоры, многочасовые
посиделки до четырех утра в скайпе. Сейчас же мы думали
друг о друге, но что с этим делать, не знали оба.
Первая, как всегда, нарушила молчание Эля, послав мне
смску с одной единственной фразой – «Жорка, милый,
зайди, пожалуйста, в скайп».
Через четверть часа, впервые после приезда из Москвы,
я открыл скайп, где Элька уже ждала меня.
«Привет, мой хороший. Как ты?»
«Привет. У меня все нормально».
«Мне очень плохо без тебя, и знаю, что тебе тоже хре-
ново без меня», – попала она в самую точку.
«Что ты предлагаешь?» – выдерживая виртуальную
дистанцию, поинтересовался я.
«Жорка, мне ведь действительно с тобой было очень
хорошо, и то, что я ни разу тебе не призналась в любви...
Ты ведь знаешь, я всего лишь однажды за всю жизнь при-
зналась в любви «эпохе», и то после двух лет. А ты ждал
этого всего лишь через несколько дней. Наверное, я не
способна любить подобно тебе и даже не всегда это могу
показать. Может быть, мне нужно для этого больше вре-
мени, которого у нас не было. Хочу только, чтобы ты знал
– мне нравилось жить с тобой, и ты меня во всем устраивал.
И мне иногда казалось, что мои глаза говорят о том же, но
ты этого не видел...»
93
«Да, Элька, я ни разу этого не увидел», – признался я
ей честно.
«И все-таки я думаю, судьба не зря нас свела и хочет,
чтобы мы были вместе. Если ты не приедешь, то потом
можешь всю оставшуюся жизнь жалеть об упущенном
шансе. Будь я на месте мужчины, обязательно попыталась
бы использовать его. Может, такого шанса больше и не
быть», – привела она убийственный аргумент.
Я не стал отвечать сразу же и взял себе время для обду-
мывания. В конце концов, никто же Эльку не заставляет
это писать, но, тем не менее, она хочет, чтобы я вернулся.
Может, действительно в ее глазах было нечто, что прошло
мимо меня, а я был полным слепцом? Да и насчет того,
что у нас было не так много времени, пожалуй, она тоже
права. Я задавал себе эти вопросы и не находил ответа.
Подумав три минуты, принял окончательное и беспово-
ротное решение.
«Я приеду, потому что очень люблю тебя!» – твердо, без
капли сомнения, ответил я своей любимой женщине.
Так и было принято это важнейшее решение, над
которым я продумал «целых» три минуты. Три минуты,
которые в дальнейшем перевернули всю мою жизнь и, не
смотря ни на что, я никогда не жалел об этом решении. С
этого дня началась подготовка к отъезду в Москву, где я
надеялся обрести покой и обычное земное человеческое
счастье с теми, кто мне стал очень дорог за двадцать летних
дней в России.
94
30. ПРОБЛЕМЫ С КЛУБОМ
Для начала нужно было решить вопрос с клубом, с
которым у меня еще действовал контракт на год. На
самом деле я не очень себе представлял свою жизнь без
футбола, но проблемы с сердцем в последние годы всё
больше напоминали о себе И дело даже не в том, что я сам
на тренировках носился вместе с командой, просто само
напряжение матчей и то огромное количество нервных
клеток, которое сжигается при этом, не могли не привести
в конечном итоге к плачевному исходу. И, конечно же, мне
были памятны два моих инфаркта, когда скорая помощь
увозила меня прямо со стадиона.
Перед самой поездкой в Москву, я предупредил ру-
ководство клуба о своем намерении закончить работу
с командой, несмотря на еще действующий годичный
контракт. В системе клуба я уже был пять лет и надеялся
на понимание со стороны руководства и, в частности, пре-
зидента, который достаточно тепло относился ко мне.
Мне предложили работу менее нервную, на их взгляд,
– с детьми или юношами. И никто не догадывался, что
главной причиной такого скоропалительного решения
была та самая казашка, к которой я вновь собирался в
Россию, а совсем не медицинский фактор.
Вечером того же дня, когда было принято решение
ехать, мы долго беседовали с сыном, самым близким
человеком, не считая матери, находившейся уже шесть
лет в доме престарелых. Давид прекрасно понимал меня
и не раз видел Эльмиру в скайпе. Он был того же мнения
– Эльмира потрясающе красивая женщина, и если она
сама зовет приехать, то тут даже нечего и думать. Ведь как
я любил ее, для сына не было секретом. За себя он просил
не волноваться и напомнил, что ему уже 22 года. На том
мы и порешили, два взрослых и cамых близких друг другу
человека.
95
В клубе дела пошли совсем не так, как я запланировал,
и президент, разочарованный моим решением, потребовал
выплатить неустойку за одностороннее расторжение кон-
тракта. И хотя сумма была не астрономической, в пределах
пяти тысяч долларов, но и ее выплачивать не хотелось, и
мне пришлось обратиться за помощью к адвокату.
Судебная система в Израиле такая же неповоротливая,
как и в других странах, а это могло означать только одно – с
быстрым отъездом в Россию у меня не получится. Сколь-
ко это могло занять времени, никто точно сказать не мог,
поэтому я принял решение не сидеть и не ждать у моря
погоды, а найти хоть какую-нибудь подработку. Работать
в команде мне уже было нельзя, поскольку в команде
появился новый тренер, да, наверное, это и выглядело бы
с моей стороны не совсем этично. Нужно было срочно, до
отъезда, найти временную работу.
Я обратился ко всем своим знакомым и друзьям с прось-
бой помочь мне в этом вопросе. Через день такая работа
нашлась. Мне предложили заменить на две недели парня,
занимавшую должность начальника безопасности на под-
земной стоянке в торговом центре Тель-Авива. Требовался
человек, владеющим ивритом и русским. Я подходил по
этому критерию – владел этими языками, а специфику,
связанную с безопасностью, мне объяснили уже на месте.
Такая «непыльная» работа вполне устраивала меня, мой
расчет заключался в том, что двух недель моему адвокату
будет достаточно для решения проблемы с клубом. Билет
был заказан на 30 октября, в запасе еще был почти месяц
для того, чтобы уладить все свои дела в Израиле. Ведь на
сей раз я собирался в Москву не на двадцать дней, а уезжал
туда навсегда...
96
31. АВАРИЯ СЫНА
Но, видимо, у судьбы со мной свои счеты, и вскоре это
стало подтверждаться с завидной регулярностью. Как-то
вечером сын попросил у меня машину на весь завтрашний
день, а поскольку у меня на новой работе была подвозка,
машина мне и не требовалась. Я спокойно отдал ему ключи
и документы от моей еще совсем новой «Мазды». Давид
водил машину достаточно уверенно, и никакого опасения
у меня не было.
В свое время я сделал большую глупость, научив сына
водить машину в 12 лет, и часто доверял ему руль – правда,
всегда при этом находился рядом. Это является в Израиле
страшным нарушением закона. И наше счастье, что мы
ни разу не попались в лапы полиции, иначе бы Давид мог
вообще никогда не получить водительских прав, а мне
бы пришлось заплатить огромный штраф и лишиться во-
дительского удостоверения на длительный срок. Но моя
любовь к сыну не знала границ, и я сознательно пошел на
это нарушение закона, правда, в итоге добился того, чего
хотел. Давид при получении прав уже водил машину, как
профессиональный водитель, но это не спасло его случив-
шегося на следующий день.
– Папа, я сильно ударил машину, – раздался днем теле-
фонный звонок.
– Хрен с ней, с машиной... С тобой всё в порядке?» – В
эту секунду меня волновал только один вопрос.
– Да, я в порядке. Ты сможешь приехать в Кфар-Касем?
Я возле площади у рынка.
Мне был хорошо знаком этот небольшой арабский
городок, прямо в центре Израиля и я неоднократно там
бывал.
– Да, жди меня там. Скоро приеду, – успокоил я Да-
вида.
Отпросившись с работы и объяснив ситуацию, я уже
через полчаса был на месте. Картина, которая предстала
97
передо мной, заставила вздрогнуть и ужаснуться. Почти
новенькая «Мазда» была так искорежена, что первым
делом я мысленно поблагодарил Всевышнего за то, что
сын стоял рядом, цел и невредим. Небольшие царапины и
ушибы никак не сочетались с видом того, что еще час назад
называлось машиной, за которую еще не была выплачена
ссуда в банке. Ни о каком ремонте и речи не могло быть,
на моих глазах была бесформенная груда металла. Успо-
каивало лишь то, что была страховка, которая позднее и
покрыла ту самую ссуду в банке, но машины я лишился,
хотя намеревался перед отъездом в Москву продать ее и
даже уже нашел покупателя за двадцать две тысячи дол-
ларов. Эти деньги я планировал отдать Эльке, чтобы не
чувствовать себя нахлебником, живущим за ее счет. Но
судьбе было угодно решить всё по-своему.
Тем временем адвокат нашел лазейку в законодатель-
стве – при наличии определенных документов от врачей,
подтверждающих болезнь сердца, расторгнувший договор
(в данном случае я) не обязан выплачивать неустойку.
Он крепко ухватился за эту ниточку и в итоге, чтобы не
доводить дело до суда, в чем не были заинтересованы
обе стороны, добился компромиссного, устраивающего
обе стороны решения. Клуб отказывается от претензий
по поводу нарушения контракта, но в то же время он
не хотел выплачивать мне компенсацию за выслугу лет
в команде. Адвокат меня успокаивал и обещал в любом
случае выбить эти деньги из клуба, но сколько это может
занять времени, не знал никто, и он в том числе. Для меня
это означало только одно – опять отложить свой отъезд
на неопределенное время. Но я уже физически не мог
больше ждать, все мои мысли уже давно были в России,
с Элькой. Мне было уже абсолютно на всё наплевать, и я
предложил адвокату решить вопрос о компенсации с по-
терями для меня. И очень быстро этот вопрос был решен.
Клуб выплатил мне сумму, в несколько раз меньшую, чем
положенная по закону, но я подписал бумагу, что не имею к
98
ним никаких претензий. Как говорится, с паршивой овцы
хоть шерсти клок.
Теперь осталось решить только вопрос с трехкомнатной
квартирой, которую мы с сыном снимали почти семь лет
и которая стала для нас постоянным домом. Для Давида
и его подруги Ширан это жилье было дороговато, да и, в
общем-то, ни к чему. Им вполне хватало двух комнат, а
потому было решено нашу квартиру больше не снимать, о
чем я предупредил хозяев. Правда, возникла определенная
проблема со всем имуществом, накопленном за много лет.
Это и хорошая мебель, и электротовары, три больших теле-
визора, посуда, постельное белье, огромное количество
книг, еще миллион вещей, которые нужно было куда-то
девать. Часть вещей Давиду удалось продать, что-то он
приготовился забрать с собой на новую квартиру, но
большую часть вещей пришлось просто дарить знакомым,
малознакомым и совсем не знакомым людям.
До отлета оставалось всего три дня, и уже, казалось
бы, ничто и никто не может мне помешать увидеть свою
любовь, но...
33. ДРАКА В КАФЕ. ТЮРЬМА
– Шалом. Вы Медведетский Джордж? – раздался вече-
ром звонок, не предвещавший ничего хорошего. Я давно
уже привык, что меня так все называли. В паспорте мое
имя пишется George, и коренным израильтянам было легче
называть меня по имени Вашингтона, чем ломать язык со
сложным для них произношением «Георгий».
– Да, он самый, – с некоторым волнением ответил я.
– Говорит дежурный офицер полиции. Ваш сын задер-
жан за драку с нанесением тяжелой травмы, – «обрадовал»
он меня.
– Я могу сейчас приехать в участок? – Это первое, что
пришло мне в голову.
99
– Да, приезжайте, – ответил офицер и положил
трубку.
В этом участке в Ариеле меня знали многие полицей-
ские. Еще в то время, когда я работал детским тренером в
этом городке, через мои руки прошло много мальчишек
разного возраста, чьи отцы работали в полиции. Да и во
время игр, когда я уже тренировал взрослую команду, а
противостояли нам арабские клубы, эти же полицейские
охраняли на стадионе общественный порядок. Такие матчи
в Израиле называют играми повышенной опасности и,
как правило, представителей власти на них бывает больше
обычного.
Но в данном случае такое знакомство никакой выгоды
мне принести не могло, такой «блат» в Израиле не работает.
Я это хорошо знал и, тем не менее, рассчитывал на то, что
мне хотя бы дадут увидеться с сыном, которого задержали
час назад во время драки в кафе. Для нашего городка это
был совсем не рядовой случай, и через час об этом гово-
рили на каждом углу.
В этом небольшом по меркам Израиля городе, кото-
рый еще несколько лет назад имел статус поселения, на-
ходящимся за «зеленой чертой», проживает всего 25000
человек. Славится он тем, что в нем находится самый
крупный университет страны, где обучаются почти две-
надцать тысяч студентов со всех концов Израиля. Но даже
при таком большом скоплении молодых людей всякого
рода инциденты – будь то драки, поножовщина, пьянки
– здесь не в чести, и в этом отношении городок довольно
спокойный. Конечно же, и здесь случались разного рода
«заморочки», свойственные обычному городу со всеми
его правилами и законами. И я совсем не хочу сказать,
что населяют наш городок сплошь святые люди. Нет, это
совсем не так. Но в ситуации, когда большая часть людей
знакомы друг с другом и видятся чуть ли не каждый день,
количество инцидентов на порядок меньше, чем в боль-
шом городе. А потому случай с моим сыном и был совсем
не показательным для Ариэля.
100
Давид со своей подругой Ширан сидели вечером в кафе,
где часто собиралась местная молодежь. Они просидели
почти час и уже собирались уходить, как туда вошли трое
подвыпивших подростков, говорящих между собой на
русском языке. Судя по всему, они были не из Ариэля, в
противном случае хоть немного были бы знакомы с сыном,
который жил в этом городе уже 19 лет.
Нужно сказать, что Давид неплохо знает русский, хотя
предпочитает всегда говорить на иврите, даже с теми зна-
комыми или друзьями, для которых русский язык родной.
И это вполне естественно, если учитывать то обстоятель-
ство, что его привезли в Израиль двухлетним ребенком.
Эти трое молодых ребят не предполагали, что он или его
подруга владеют русским, и высказали свое отношение к
ней в не очень корректной форме. Давид это услышал и
что-то ответил им. Слово за слово и началась драка – трое
против одного, – которая закончилась плачевно для одно-
го из ребят – он получил сильный удар бутылкой по голове.
После этого приехала полиция, и троих увезли в участок,
а четвертого увезла скорая помощь в больницу.
В Израиле драка с нанесением увечья карается очень
строго, и я понимал сложившуюся ситуацию достаточно
хорошо. Сейчас мне важно было поговорить с сыном и
выслушать его версию случившегося. Кто был в кафе? Кто
видел драку? Почему это произошло? Одни сплошные
вопросы. Кроме него, сейчас никто не мог ответить более
точно. Но по израильским законам я не имел права сейчас
видеться с сыном, и у меня была надежда только на то, что
нас хорошо знают в участке.
Офицер полиции, который был знаком со мной много
лет, не смог отказать в свидании с Давидом, тем более –
он хорошо знал, что я воспитывал сына с малого возраста
один и что ближе у меня никого нет, как, впрочем, и у
арестованного не было никого дороже отца.
Нам отвели на встречу всего 15 минут, но и этого сейчас
было достаточно, чтобы в точности понять, что же там
произошло, в этом злополучном кафе.
101
Давида привели в специальную комнату, он обнял меня
и сразу же произнес первые слова на иврите – «слиха, аба»,
что означало в переводе «прости, папа...»
Сейчас он извинялся за всё, что произошло с ним за
последние дни. И это в самом преддверии отъезда его
самого дорогого человека, которому он больше других
желал счастья с любимой женщиной, ждавшей в Москве.
Но он очень хорошо знал меня и понимал, что я не остав-
лю его одного в беде, и это сейчас больше всего угнетало
Давида.
– Папа, всё будет нормально. Спокойно улетай и не
беспокойся за меня. Я сам все сделаю, ребята помогут, –
чуть ли не с мольбой в глазах просил он меня.
– Давид, у нас мало времени. Обо мне потом поговорим.
Сейчас расскажи подробно, что произошло. Мне нужно
быстрее найти хорошего адвоката. Билет на самолет завтра
сдам, – я был категоричен, и спорить сейчас со мной было
бесполезно.
Он всё рассказал подробно, и мне стало абсолютно
ясно, что срока в тюрьме ему уже не миновать. Вот только
какой он, этот срок, маячил на горизонте? Мы оба этого
не знали, и теперь только адвокат должен был сделать мак-
симум, чтобы Давиду дали минимум. Мы попрощались, и
его увели в камеру.
В этот момент мне трудно было позавидовать – меня
ждала в России самая любимая женщина, а единственный
сын, для которого я с детства заменил и маму, и папу, и
бабушек с дедушками, и был самым близким человеком,
садился в тюрьму неизвестно на какой срок. Прибавьте к
этому любимую мать, отдавшую мне всю свою жизнь и те-
перь находившуюся в доме престарелых уже 7 лет. Она уже
давно не могла самостоятельно передвигаться, и ее возили
в инвалидной коляске. Все эти семь лет я регулярно, мини-
мум раз в неделю, приезжал ее навещать, и для мамы это
было самым большим счастьем – видеть единственного
своего ребенка, хоть ему уже самому полвека.
102
На следующий день я отменил вылет в Москву, и бед-
ная Элька как могла успокаивала меня. Ее поддержка
придавала мне дополнительные силы, и я ей был за это
благодарен.
«Жорка, милый, занимайся сыном и не думай обо мне.
Сейчас это самое важное. Я буду ждать столько, сколько
нужно». – Для меня эти слова были самой большой под-
держкой.
«Элечка, моя любимая, я постараюсь это сделать как
можно быстрей и приеду к вам. Я безумно тебя люблю и
хочу быть с тобой», – теперь уже только я объяснялся ей
в любви.
На предварительном заседании суда обвинение потре-
бовало Давиду три года заключения. Это было настоящим
шоком для меня, и теперь все мои надежды были связа-
ны с работой адвоката, который, нужно признать, делал
максимум возможного для снижения этого гигантского,
по меркам содеянного, срока. Он постоянно ездил в след-
ственный изолятор, где находился Давид, и совместными
усилиями они пытались выстроить защиту для суда.
Я тоже раз в неделю, что позволено законом, ездил
навещать сына, а после этого мотался к матери в другой
город, которая тоже всегда с нетерпением ждала меня.
Это все требовало определенных расходов, и опять встал
вопрос о временной, до отъезда в Москву, работе.
34. ВРЕМЕННАЯ РАБОТА
Отработав две недели в торговом центре, я получил зар-
плату наличными и вновь просил всех знакомых помочь с
работой, и вскоре она появилась. Мне предложили работу
в одной большой компании, торговавшей недвижимостью
103
по всему Израилю. От меня требовалось только сидеть
на телефоне и отвечать на иврите, английском и русском
языках потенциальным клиентам. В этой стране всегда
делалось много покупок недвижимости американцами,
особенно из числа тех богатых религиозных евреев, кото-
рые приезжали в Израиль на постоянное место жительство.
Большинство из них не говорят на иврите, и с ними нужно
было говорить на английском языке.
А в последние годы началось настоящее пришествие
«новых русских», скупающих все средиземноморское
побережье от Яффо до Хайфы. Все они тоже в основном
пользовались великим и могучим языком. С ними я бесе-
довал на русском.
Ну и, конечно, среди наших клиентов хватало состоя-
тельных израильтян. С этими все подробности предстоя-
щей купли-продажи мы обсуждали на иврите.
Словом, работа была непыльная, да и платили хорошо,
вот только все мои мысли крутились вокруг любимой Эль-
ки и сына, который ожидал тюремного заключения. На
работе были одни женщины, и все они уже были в курсе
моих проблем. Я каждый день рассказывал им про свою
женщину и про ее малышек, а они очень удивлялись, что
ради этого я готов ехать в чужую страну. Для них более
логичным было привезти их в Израиль, что в основном и
происходит в аналогичных случаях.
Все это время я общался с Элькой в скайпе, который
теперь был у меня на мобильном телефоне, и я не нуждался
в компьютере. Если учесть, что практически вся страна
окутана бесплатными точками доступа в интернет (wifi),
то вполне естественно, что мы были на связи практически
постоянно.
Эльмира очень искренне переживала за Давидку, и мне
было это чертовски приятно сознавать. Она прилагала
большие усилия, чтобы у меня хватило сил все это вы-
держать.
104
«Знаешь, Элька, если бы не твоя поддержка, я бы умом
тронулся. Везде одни проблемы – сначала с клубом, потом
с машиной, теперь вот с тюрьмой», – жаловался я ей.
«Ты всегда был таким невезучим, или только после зна-
комства со мной?» – иронизировала моя любимая.
«Да нет, были и светлые пятна в моей жизни». – Я го-
ворил абсолютную правду.
«Надеюсь, в Москве тебе будет везти во всем», – по-
желала Элька.
35. ОТЪЕЗД В МОСКВУ
Прошло уже три недели после ареста Давида, но
по-прежнему никакой ясности в его деле не было, и это
могло затянуться еще надолго. А главное – больше я не
мог помочь сыну, и все теперь зависело только от адвока-
та. Обсудив создавшееся положение вместе с адвокатом
и сыном, мы втроем решили, что толку от меня сейчас
никакого, а ждать решения суда еще неизвестно сколь-
ко. Взвесив все «за» и «против», я решил ехать в Москву,
хотя только Богу одному было известно, как далось мне
это решение. Я оставлял родного ребенка в заключении,
мать-инвалида в доме престарелых – и уезжал в далекую
Россию к любимой женщине.
То, что еще девять месяцев назад не могло мне даже
присниться, сегодня стало явью, и для меня это было той
самой медалью, у которой две стороны. С одной сторо-
ны, я ехал в страну, где я вырос, получил образование,
профессию и знал язык, что уже само по себе облегчает
адаптацию. Да и Москву я знал достаточно хорошо,
чтобы ориентироваться в этом мегаполисе. А с другой, и
сама Россия, и столица были для меня уже давным-давно
105
чужими. Никого из родных и близких не осталось, все
много лет назад эмигрировали, кто раньше, кто позже.
Найти давних хороших знакомых, которые продолжали
жить в Москве, было совсем не просто, ведь ни с кем из
них я не поддерживал отношений больше двадцати лет. И
мне трудно представить еще какую-либо причину, которая
могла бы заставить меня вернуться жить в Россию, кроме
любви к этой женщине.
Билет был забронирован на 21 ноября, и по иронии
судьбы в этот день маме исполнялось восемьдесят лет.
Накануне я приехал ее навестить и сказал, что уезжаю в
командировку. Болезнь Альцгеймера, которой страдала
мама, позволяла надеяться на то, что она не вспомнит на-
завтра этой встречи и о том, что я куда-то уезжаю. Оставив
для нее деньги, я попросил русских девочек, работавших
в этом доме престарелых, обязательно покупать матери
фруктов и чего-нибудь вкусненького. Я поцеловал мать,
не имея ни малейшего представления – увижу ли ее
когда-нибудь еще?
36. МОЙ ПРИЕЗД ОБРАДОВАЛ НЕ ВСЕХ
Теперь, когда всем стало известно от Эльмиры что этот
еврей, вновь приезжает в Москву, но только теперь будет
жить постоянно, далеко не все из ее окружения были в вос-
торге. Некоторые ее знакомые, да, смею предполагать, и
кое-кто из родных искренне недоумевали по поводу моего
приезда. Они не понимали Эльмиру, которая ни от кого
не скрывала, что не любит этого еврея. Главным, по ее
словам, было то, что этот еврей потерял из-за нее голову, и
его безумная любовь, что свалилась на нее, была основной
причиной ее желания жить именно с ним.
«Эль, ты что, ненормальная? Какая любовь в его воз-
расте? Из-за этого он едет жить в другую страну? Он что,
106
тоже ненормальный? Ой, Элька, будь с ним осторожна. Не
просто так он едет сюда. Наверняка у него свои планы, о
которых ты не знаешь», – «напутствовали» Эльмиру не-
которые подруги.
Нет, конечно, они все искренне переживали за нее и
желали ей добра и счастья, но в голове у них никак не укла-
дывалось ее объяснение. Для них Элечка была «выгодной
партией» для любого мужчины. Она имела все необхо-
димое для нормальной жизни – квартиру, дачу, машину,
гараж. Могла позволить себе держать двух нянек для своих
двойняшек. Никто ей этого не преподнес на блюдечке с
голубой каемочкой, она достигла всего сама. Словом, для
некоторых эта была не просто женщина, а невеста с хоро-
шим приданым. А тут вместо молодого красивого принца
на белом коне появляется старый, больной, некрасивый
и небогатый еврей. Но, как всем хорошо известно, они не
только умные, но хитрые и коварные. Вот и едет он не-
спроста к нашей Эльке, со своими хитрющими и далеко
идущими планами.
Советы и предостережения она получала ежедневно.
Особенно пытались предотвратить Элю от этой глупости
две ее лучшие подруги, однокурсницы и крестные Маши с
Леной. Больше других возмущалась приездом этого еврея
(а по-другому между собой они меня не называли – просто
«еврей») Арина. Скажу честно, что мне не «посчастливи-
лось» с ней ни разу увидеться, этого всячески избегала
Элька, опасаясь за последствия. Но, по ее рассказам, я по-
нял, что эта женщина познала любовь только по книжкам,
фильмам и рассказам других людей.
– Эль, ты чо, дурная? Какая может быть любовь в
пятьдесят лет? Еврей едет устраивать свою старость. На
все готовое. И это в лучшем случае. В худшем же, окажет-
ся, что это обычный аферист, каких пруд пруди. Смотри,
останешься в итоге без дачи, квартиры, машины... Тебе
что, наших мужиков мало, что ты из Израиля тащишь к
себе? – пыталась «достучаться» Арина до своей подруги.
107
– Арина, да нормальный он мужик, этот еврей (видимо
она стеснялась с другими, называть меня по имени). Я
же тоже не девочка, и прожила с ним немного времени.
Мужик он порядочный, меня он любит, к моим девчонкам
относится очень тепло. А где они все, наши мужики? По-
кажи...» – как бы оправдывалась Эльмира перед ней.
– Ладно, решай сама, но твой еврей мне очень не по
душе. Смотри, как бы потом не пожалела, – вывела Арина
свое главное резюме.
Ну не могла она поверить, что этот еврей оставляет свою
страну, близких людей, друзей, работу. И ради чего? Ради
любви? Чушь собачья. Какая, на фиг, любовь у старика?
Это никак не укладывалось в ее голове. Эта женщина мыс-
лила совсем другими категориями, на первом месте стояла
материальная составляющая, а такие «убогие» понятия как
чувства были не про нее.
Приближаясь к своему сорокалетию, Арина по-прежнему
жила с родителями, что уже само по себе нельзя было на-
звать нормальным явлением. Она, к сожалению, не позна-
ла в жизни самого большого счастья для любой женщины
– материнства. Обладая очень заурядной и посредственной
внешностью, она редко вызывала интерес у мужчин. А
если и попадались в ее жизни особи мужского пола, то
ограничивалось всё это непродолжительными, а порой и
разовыми встречами. Да и что можно хотеть от женщины,
если познакомившись на сайте знакомств с очередным
своим «избранником», она первым делом интересовалась
наличием у того транспортного средства.
«Эль, познакомилась тут с одним на сайте. Вроде мужик
ничего. Пригласил меня в выходные к себе на дачу вместе
с друзьями, на шашлыки», – написала Арина во время
ежедневного утреннего чат общения с подружкой.
«Ну, класс, тем более, если мужик ничего», – подбо-
дрила ее Эльмира.
«Да нет, никуда я не поеду. Переться на электричке
полтора часа в один конец неохота, а своей машины у него
нет. Я считаю, что к сорока годам мужик обязан иметь
108
хотя бы тачку», – привела «железный» аргумент Арина,
отказавшись от шашлыков. Ей было невдомек, что и
женщина к сорока годам должна пытаться жить отдельно
от родителей. Имея относительно неплохую зарплату, она
могла бы позволить себе снимать отдельное жилье и жить
самостоятельно, но, по всей видимости, с родителями
было удобней, и она ничего не хотела менять в своей до-
статочно серой и унылой жизни.
Только человек с очень нездоровой психикой и «раз-
витым воображением», мог стращать свою лучшую под-
ругу, когда та рассказала о том, что этот еврей относится
к Машке с Ленкой как к родным детям.
– Учти, Эля, он через детей подбирается к тебе. Смотри,
будь с ним осторожна, – стереотип хитрого, коварного,
меркантильного еврея настолько сильно засел в ее мозгу,
что даже справка из МУРа не изменила бы ее мнения. Та-
кого склада люди, которым Господь дал всего по минимуму,
как правило, не любят всех и вся вокруг себя, особенно тех,
с которыми Всевышний обошелся гораздо щедрее. Они в
большинстве своем очень завистливы и злы. Потому и нет
ничего удивительного в том, что Арина невзлюбила меня
еще до первого приезда к Эльмире. Да и самой подруге,
смею думать, Арина в душе во многом завидовала. Одним
словом, как гласит древняя восточная пословица про таких
людей – «не дай Бог иметь таких врагов, но еще опасней
иметь таких друзей».
Что же касается второй подруги, Милены, то она в отли-
чие от Арины, была матерью двенадцатилетнего мальчика,
который проживал под Москвой с бабушкой и дедушкой.
У нее самой в столице была комната в коммунальной
квартире, где она одна и проживала.
Основное воспитание ребенка, насколько мне удалось
понять, легло на плечи ее родителей, а Милена все боль-
ше была занята поисками спутника жизни. Как и Арине,
ей не очень повезло с внешними данными, при этом она
страдала от избытка лишнего веса, который совсем ее не
109
украшал. Вялые попытки сесть на диету и бросить на-
конец курить, как правило, ничем не заканчивались, и,
наверное, нет ничего удивительного в том, что она была
одна, без мужчины.
Наверное, это свойство всех людей – переживать свои
проблемы всегда легче, когда рядом с тобой есть те, кто
столкнулся с такими же проблемами, как и у тебя. С по-
явлением этого еврея в жизни Эльмиры могла сложиться
ситуация, при которой Арина и Милена могли потерять
свою лучшую подругу. Она и так последнее время сутками
не отходила от компьютера, и никак не могла наговориться
со своим любимым. Даже с ними, с близкими подругами,
Эля не всегда могла найти время для общения, потому как
была с ним все свободное время. Они даже ругались с ней
изза этого и не разговаривали по нескольку дней.
Все шло к тому, что у Эльмиры может появиться в жизни
мужчина, и тогда их холостое трио превращался в дуэт, а
эта перспектива, по всей вероятности, их не очень вооду-
шевляла. Ничем иным невозможно объяснить причину
их неприязни ко мне, тем более что они ни разу меня не
видели и со мной не общались. Но как они ни пытались
убедить свою подругу в том, что к ней едет аферист или
обычный прохиндей с сайта, сделать им этого не удалось.
Эльмира доверилась своей интуиции, и, как показали
дальнейшие события, интуиция ее не подвела.
Хотя нельзя не отметить и того факта, что среди ее зна-
комых были и такие, кто не настраивал ее против меня, а
просто с интересом ждал, как у нас сложатся отношения
и, конечно же, желали ей добра и счастья. Возможно, это
случайность, но я склонен думать, что скорее закономер-
ность – все они были женатые и замужние, что во многом
объясняет их отношение к Эльмире и ее новому другу.
110
37. ПОИСК ЗНАКОМЫХ И РАБОТЫ
По приезде в Москву, я первым делом решил разыскать
своих знакомых, с помощью которых надеялся найти ра-
боту. Для меня это было наиглавнейшей задачей в России.
Сидеть на шее у женщины, пусть даже и любимой, я не
собирался и даже неоднократно предупреждал свою Эльку
об этом, еще находясь в Израиле.
«Милая моя Элька, я хочу сразу же предупредить тебя
об одной, но самой главной вещи. Если мне в Москве не
удастся найти работу и соответствовать твоему статусу,
никакая любовь к тебе и к детям не удержит меня, и я
уеду. Никогда не был альфонсом и не собираюсь им быть
в дальнейшем».
«Жорка, но ты должен понимать, что это будет сделать
не так просто. Люди иногда ищут работу месяцами и не
всегда находят то, что нужно. А тебе, без разрешения на
работу, без вида на жительство и без гражданства тем более
будет нелегко. Ты должен быть готов к этому», – успокаи-
вала она меня.
«Я всё это понимаю и готов даже улицы подметать и
снег убирать, лишь бы платили нормально».
Я понимал, что с моим сердцем не смогу выполнять
такую работу. Тренер по футболу и знание иностранных
языков – вот и все, что было в моем послужном списке,
а это вовсе ничего мне не гарантировало в Москве без
нужной протекции.
Теперь нужно было найти хоть кого-то из моих много-
численных знакомых, которых знал еще по прошлой со-
ветской жизни. С их помощью я надеялся найти себе хоть
какое-то применение в Москве. В конце концов, связи и
протекцию в новой России никто не отменял, и они так
111
же остались немаловажным фактором при поиске работы.
Правда, почему-то я не взял в расчет тот факт, что про-
шло уже более 20 лет после моего отъезда, и за это время
поменялась не только страна, но и люди стали немного
другими.
Многих из них разбросало по белому свету, кто-то
переехал жить в другой район Москвы, и при отсутствии
анкетных данных найти их не представлялось возможным,
некоторые не дожили до сегодняшних дней. Вариантов
оказалось немного и, кроме двух в свое время достаточно
близких приятелей, с которыми дружили семьями и даже
ходили друг к другу на дни рожденья, найти никого не
удалось.
Один из них, которому я помог в свое время встать на
ноги (по моему мнению, мы даже были близкими друзья-
ми), через двадцать с лишним лет не нашел за три недели
полчаса времени, чтобы просто встретиться со мной. Мы
несколько раз поговорили по телефону, и, говоря о своих
дальнейших планах, я ответил коротко – жить в Москве.
Мне никогда теперь не узнать, почему он даже не захотел
со мной увидеться. Хотя определенные предположения у
меня, конечно же, есть. Я перестал ему звонить, а сам он
так и не решился набрать мой номер телефона. Как гово-
рится – Бог ему судья...
Что касается второго знакомого, то он очень тепло
встретил меня в своем шикарном офисе на Садовом кольце
и даже попросил секретаршу не соединять его ни с кем.
Нам принесли чай с пирожными, на столе появилась
бутылка коньяка, и он уделил мне полчаса своего дра-
гоценного времени. Человек этот был на самой высокой
лестнице иерархии в правительстве Москвы и даже был
дружен с самим мэром города.
Как мне казалось, при желании он мог бы помочь
старинному другу одним телефонным звонком. Мы с
ним часто встречались семьями, наши жены были хоро-
шими приятельницами, и вообще я считал его одним из
112
немногих, на кого смогу положиться. Круг его знакомых
был настолько широк (фотографии на стене свидетель-
ствовали об этом), что диапазон его знакомств колебался
от известных политиков до самых популярных поп-звезд
российской эстрады, от известных спортсменов до руко-
водителей столичных спортивных клубов. Всё то время,
что я просидел в его кабинете, мобильный телефон у него
не смолкал ни на минуту. Он все время давал какие-то
указания, требовал, угрожал, просил. Бросалось в глаза,
что хозяин этого офиса – человек очень востребованный
и влиятельный. Мы поговорили о настоящем, вспомнили
прошлое, поинтересовались друг у друга, как наши жены и
дети, соблюли все необходимые атрибуты встречи, которая
состоялась через 20 лет. Ну, и как водится в таких случаях,
он попросил меня не пропадать и звонить. С работой тоже
обещал подумать и сообщить, за что я ему был премного
благодарен. Это уже была хоть и маленькая, но все же на-
дежда.
Забегая вперед, скажу, что он помог нам с Элькой про-
вести полное обследование девочек в Морозовской боль-
нице, где нас приняли без очереди и на высшем уровне.
И даже однажды нашел мне работу в футбольном клубе
«Маккаби», где десяток еврейских детей приходили на
школьный стадион и гоняли мяч в пятнадцатиградусный
мороз. Они не участвовали ни в каких соревнованиях, а
просто два раза в неделю собирались, чтобы немного по-
дурачиться на поле и разъехаться по домам. При этом у них
был наставник, молодой парень, который пожаловался
мне при встрече, что денег в этом клубе нет даже на мячи,
не говоря уже о зарплате тренеру. Пришлось мне отказаться
от такой «работы» и начать искать самому.
Я разместил свое резюме на нескольких сайтах, где
ищут и предлагают работу. Резюме это было без особых
изысков и довольно короткое, рассчитанное на то, что
кого-нибудь заинтересует мое свободное знание иврита
и английского языков. Надежда была на то, что в Москве
113
хватает израильских, да и не только, компаний и кому
то может попасться на глаза моя кандидатура. Конечно,
еще больше я уповал на знание английского языка, по-
зволявшее мне не только заниматься переводами любого
текста, но и синхронно переводить. Синхронный перевод
во всем мире – довольно хорошо оплачиваемая работа и
я знал об этом. Самым слабым местом в резюме было то,
что я являлся иностранным гражданином, не имеющим
ни разрешения на работу, ни вида на жительство. Взять
меня на работу, можно было только нелегально, на свой
страх и риск.
Я не стал сидеть и ждать у моря погоды, а занялся по-
исками всяких легальных, полулегальных и совсем не-
легальных контор, именующих себя «бюро переводов».
Одну из таких, с позволения сказать, «переводческих
фирм» я нашел по объявлению в газете и поехал на Бау-
манскую к ним в офис. При входе сидела милая девушка
и на компьютере раскладывала карточный пасьянс. Это
было грязное полуподвальное помещение, и люди, там
работающие, напоминали скорее сборище диссидентов,
нежели переводчиков.
Оказалось, что они действительно, никакие не пере-
водчики, а обыкновенные посредники между клиентами
и переводчиками.
Мне сразу же, не откладывая в долгий ящик, предложи-
ли перевести три страницы печатного текста с английского
на русский, с чем я очень быстро управился, и после очень
поверхностной проверки одним из работающих в этой кон-
торе людей мне был выплачен первый гонорар в размере
900 руб. (300 руб. за страницу печатного текста). Каково
же было мое удивление, когда позже на моих глазах мой
перевод отдали заказчику по цене 1500 руб. за страницу.
Ничего себе, ребята здесь «работают», подумал я и даже
хотел возмутиться такой вопиющей несправедливостью,
но хорошо понимал, что в этом случае останусь совсем без
работы. В конце концов, кто я такой со своим израильским
114
паспортом, чтобы в чужой стране качать свои права? С этой
мыслью вся моя решительность моментально исчезла.
Мне обещали позвонить, когда для меня еще будет
работа. Поверив им на слово, я поехал искать дальше по-
добные «бюро переводов», которых в Москве пруд пруди.
В этот же день я побывал еще в четырех, но ответы во всех
местах были до смешного идентичны.
Нам требуется дипломированный переводчик.
Нам нужен переводчик с лингвистическим образова-
нием.
– Мы берем на работу только граждан РФ.
– Заполните анкету, и мы вам позвоним.
По первым трем пунктам я никак не подходил, а потому
со мной особо и не разговаривали. Лишь иногда, видимо,
чтобы меня не сильно огорчать, предлагали заполнить ан-
кету и обещали со мной связаться в случае сильного аврала.
В некоторых случаях я пытался объяснить, что отнюдь не
диплом или гражданство является гарантией хорошего
знания языка, и готов был привести доказательства того,
что уровень моего английского достаточно высок, чтобы
без проблем делать любые переводы. Но иностранец без
должного образования и гражданства на роль переводчика
в этих конторах не подходил, ведь подчас приходилось
переводить официальные юридические документы, и до-
верить их гражданину другой страны они не рисковали.
Хоть я и заполнил пару анкет, но надежды на то, что мне
позвонят и предложат работу, были призрачны, и мне это
было ясно, как Божий день. Оставались надежды на ту,
совсем уж левую, контору на Бауманской, в которой уже
были заработаны первые деньги и на отклики на резюме,
размещенное в интернете.
Мысль найти работу, связанную с футболом, я отбросил
уже на третий день пребывания в Москве. Обзвонил де-
сятки районных школ, хоть как-то связанных с футболом,
все московские детско-юношеские футбольные клубы,
но получал один и тот же ответ: мол, мы на федеральном
115
обеспечении и у нас могут работать только российские
граждане. Что касается частных футбольных клубов, то
судя по ситуации (я читал об этом в спортивной прессе и
не раз), там свои доморощенные игроки и тренеры сиде-
ли без работы, да и платили в них на порядок ниже, чем
Гусу Хиддинку или Дику Адвокату. Без протекции в этот
футбольный мир попасть было нереально, и я оставил эти
бесполезные попытки.
38. РАЗНЫЙ ПОДХОД К ВОСПИТАНИЮ ДЕТЕЙ
Настроение такая перспектива с работой не улучшала, а
тут еще, ко всему прочему, из головы не выходила моя обо-
жаемая казашка, ни разу с момента моего приезда в Москву
не написавшая ни одной теплой и нежной смски, которые
я всегда ждал, как ребенок новую игрушку, и которые так
грели мою душу в Израиле. Нет-нет, она не забывала обо
мне, находясь на работе, даже нередко звонила и посылала
сообщения на мобильник, чтобы хоть чем-то поддержать
меня в поисках работы.
«Как твои дела?»
«Ты сейчас где?»
Что тебе там сказали по поводу работы?»
«Ты поешь что-нибудь, не ходи голодный».
«Приезжай к пяти часам на Спортивную, и вместе
поедем домой».
Всё то же самое, что было в первый мой приезд в Мо-
скву. Я чувствовал ее заботу, доброту, желание быть нужной
мне, и такое отношение не может оставить равнодушным.
Но мне так хотелось услышать или прочитать в Элькиных
смсках хоть что-то, что говорило бы о ее любви. Однако
этого не было и в помине, и я отчетливо начинал пони-
мать – о тех чувствах, на которую рассчитывал и мечтал,
116
можно забыть и не «париться», как любила выражаться моя
казашка. И хотя каждый день я гнал эту мысль подальше
от себя, она словно бабочка, облюбовавшая ароматный
цветок, порхала над моей головой и не улетала прочь.
Да, иногда, как и летом, я приезжал к пяти часам к стан-
ции метро «Спортивная», где Эльмира забирала меня, и мы
вместе ехали домой на Варшавское шоссе. И опять, как и
прежде, я сидел рядом с ней и не знал, о чем говорить. Да
и она как умная женщина всё понимала. Но что она могла
сделать в этой ситуации, если этот ненормальный еврей
«зациклился» на своей любви и больше ни о чем другом
не думает? Безусловно, мы разговаривали в эти минуты,
но особой радости нам обоим это не доставляло. Тяжело
вести беседу о дынях, если в этот момент больше думаешь
об арбузах.
Я всё чаще находил несуществующую причину и пред-
лагал ей ехать домой одной, а сам приезжал домой на
метро. Для меня было невыносимым – сидеть с любимой
женщиной рядом в машине и практически целый час мол-
чать или говорить ни о чем. Мне хотелось верить в то, что,
может быть, дома в ее глазах я смогу увидеть нечто такое,
что она мне обещала, когда звала меня жить с ней. Пока
я этого не видел…
Дома тоже совместная жизнь протекала совсем не по
тому сценарию, какой я предполагал. Естественно, что мы
оба попали в новые для себя жизненные обстоятельства,
а потому требовалось много времени и терпения, чтобы
к ним адаптироваться. Эля привыкла жить одна и всегда
сама решала, что правильно, а что нет. Она была хозяйкой
в доме, и это не могло подвергаться никаким сомнениям.
И, наверное, это было правильно, ведь, по сути, поначалу
я был в этом доме гостем, и соваться со своим уставом в
чужой монастырь не считал возможным.
Но, с другой стороны, и я жил долгие годы в не совсем
полноценной семье. И этот факт тоже накладывал от-
печаток на мою новую семейную жизнь в Москве. В силу
117
сложившихся обстоятельств я оставлял последнее слово
за Эльмирой, но всеми возможными средствами пытался
указать ей на то, что с моей точки зрения было неправиль-
ным. При этом я всегда старался делать это максимально
тактично, чтобы не задеть ее самолюбие. Особенно часто
у нас стали возникать разногласия в некоторых аспектах
воспитания детей.
Хочется отметить и еще раз подчеркнуть, что более лю-
бящей матери, я никогда в своей жизни не встречал и даже
не мог предположить, что такие мамы существуют.
Эльмира обожала Машку с Ленкой до умопомрачения,
и если бы у нее была возможность, она бы подарила им
настоящую Луну. Но, как часто бывает в таких случаях,
это мешало ей видеть очевидные вещи, которые сразу же
бросались в глаза постороннему человеку, каковым я пока
и являлся в ее доме.
Девочкам уже было по два с половиной годика, но они
по-прежнему еще не ходили на горшочек, и каждые полча-
са мама ходила по квартире, вытирала за ними и меняла им
ползунки или трусики. Но малышки уже пошли в детский
садик, и этот факт нужно было принимать во внимание.
Вспоминая своих детей в таком возрасте, я хорошо пом-
нил, что уже в полтора годика Давид с Аней просились на
горшок, и это считалось обязательным. Еще находясь в
Израиле, я пообещал, что первым делом приучу девочек
к горшочкам. Элька тоже прекрасно понимала необхо-
димость такого шага и просила меня помочь. Задача сама
по себе несложная, но требует определенной строгости
и каждодневного внушения детям, что писать и какать в
штанишки очень плохо. И строгость должна быть не на-
пускная, а вполне реальная.
Практически с первого дня приезда в Москву я стал
пристально за этим следить, надеясь за месяц решить за-
дачу. И если Машуня еще начинала понемногу понимать,
чего от нее требует этот страшный дядя, хотя плакала и
рыдала при этом, то Ленуська пока не могла взять в толк,
118
что от нее хотят. И неважно, что они были двойняшками,
она всегда была младшей сестренкой из-за более медлен-
ного развития.
Первые дни мама не могла смотреть, как кто-то, тем
более пока еще посторонний человек, со строгим лицом и
строгим голосом объяснял ее детям, что хорошо и плохо.
Она не могла слышать их плач и сразу же уходила на кух-
ню, подальше от этого «террора». Ей было безумно жалко
детей, а потому для нее было спокойнее и проще вытереть
после девочек на полу, на диване, в кухне.
– Знаешь Жор, пока они сами этого не поймут, не нужно
их заставлять насильно, – пыталась она высказать свою
точку зрения.
– Но ты же сама понимаешь, что это плохо в первую
очередь для них самих и лучше немного перетерпеть, но
все-таки приучить их к горшку, – возражал я.
– Я не могу слышать, как они плачут, у меня сердце
разрывается. Они чуть повзрослеют и сами начнут про-
ситься. – Она гнула свою линию.
– Ну да, можно и в семь лет научиться ходить на гор-
шок, а можно и в два годика. Только мне кажется, что для
самого же ребенка будет лучше, если это случится в два, а
не в семь лет, – аргументировал я свою позицию.
Я обожал этих девчонок и искренне, как и обещал
Эльке, хотел стать им настоящим и хорошим отцом. Но
такая цель достижима только в том случае, когда и мама
этого очень хочет.
– Да, я хочу чтобы ты иногда бывал с ними строгим,
потому что у меня это не получается, – так она писала мне,
когда я был еще в Израиле. Но на деле получалось совсем
по-другому, и моя строгость по отношению к девочкам
подчас больше пугала ее, чем их самих.
И, наверное, именно отсутствие строгости, так необхо-
димой при воспитании детей, привело к тому, что девочки
не имели понятия о таких словах как «нет» и «нельзя». Они
свободно рисовали фломастерами на обоях и диванах, на
119
комоде и на зеркале... Мама, конечно же, «строго возму-
щалась» и даже пыталась их за это наказывать и ставить в
угол, но завидев первые капли слез на глазах у малышек,
сразу же забывала про все и как бы извинялась перед ними
за наказание, которому они были подвергнуты минуту на-
зад. Ну и девочки, в свою очередь тоже забывали, за что
их пытались наказать и продолжали рисовать везде, где
можно и где нельзя.
Нужно честно признать, что Эльмира и сама осознавала
все эти просчеты и во многом соглашалась со мной. Вот
только пересилить себя она так и не смогла. Хотя, в прин-
ципе, понимала, что в жизни девочек будут не только мама
и няня, но и другие, совсем чужие и посторонние люди, для
которых они будут не любимыми детьми, а просто детьми,
которые могут раздражать и выводить из себя.
И, как показало время, я оказался прав. Две воспита-
тельницы той группы, в которой были девочки в детском
садике, не всегда могли скрыть свое раздражение по
отношению к ним. По каким-то, только им известным,
причинам Маша с Леной никак не могли войти в круг
любимых детей этой группы, и зачастую это сильно бро-
салось в глаза.
Наверное, это считается обычным явлением, когда
есть любимые дети и не очень, будь то в садике, школе,
в пионерском лагере, в спортивной школе, в кружке и
т.п. Это обычное свойство людей – делить себе подобных
на приятных и не очень. Я сам проработал много лет с
детьми самого разного возраста и понимал эту градацию,
но никогда в моей практике не было случая, чтобы хоть
кто-то смог заметить разницу в моем отношении к детям.
Внешне все дети для меня были одинаковы, хотя внутри
я мог больше симпатизировать тем или иным. Но об этом
знал только я один и никто больше.
Конечно же, мимо моего внимания не могло пройти
это отношение воспитательниц к Машуньке и Леночке.
Сначала я хотел даже возмутиться, но решил, что девочкам
120
это мало поможет, а взрослым даст возможность еще боль-
ше отыгрываться на детях, пока они в садике. Обсуждая
эту ситуацию с Эльмирой, понял, что не ошибся в своих
ощущениях, она это тоже заметила.
Я пытался внушить маме, что 2,5 года – это тот возраст,
когда можно приучать понемногу детей хоть к небольшой
самостоятельности, и это в значительной степени могло бы
помочь им в том же детском садике да и ей самой во многом
облегчить жизнь. Она, как всегда, со мной на словах со-
глашалась, но по-прежнему все делала за них. Ходила по
всей квартире и собирала за ними разбросанные игрушки,
книги, одежду и даже не пытаясь объяснить, что они уже
должны учиться сами убирать за собой. Элька сама их
раздевала и одевала, при этом каждый раз процедура со-
провождалась потраченными нервами. Бедные малышки
не имели понятия, как самим надеть трусики или майку.
За них всегда все делали мама с няней.
Ну, а вершиной несамостоятельности был тот факт, что
Элька до сих пор кормила обеих девочек из ложечки.
– Элька, зачем ты усложняешь жизнь своим детям?
Хватит их кормить, они уже достаточно большие, чтобы
научиться кушать самостоятельно. – Я уже не скрывал
своего возмущения.
– Если я их не покормлю, они останутся голодными, –
оправдывалась она, хотя и понимала свою неправоту.
– Но нужно же когда-то начинать учить их этому. Так
ты будешь их кормить до школьного возраста! – Как мог,
я пытался ее образумить.
– Вот ты их и приучай, а мне легче их самой покормить
и не нервничать, – и это было правдой. Она шла в вос-
питании детей по пути наименьшего сопротивления, и
любые изменения в их сознании она воспринимала очень
болезненно. Вот и получалось, что она все делала за них.
И несмотря на то, что очень уставала, ее это абсолютно
устраивало.
– Придет время, и они сами научатся всё делать само-
стоятельно, – приводила она свой главный аргумент.
121
– Можно и таблицу умножения выучить в семь лет, а
можно и в семнадцать, вот только жить легче тогда, когда
ты ее уже знаешь, – это был мой главный довод.
Несмотря ни на что, я купил в Пражском пассаже дет-
ские наборы вилок и ложек. Хоть и со скрипом, но этот мой
«проект», потихоньку стал претворяться в жизнь. Маша с
Леной вначале без всякого энтузиазма восприняли нов-
шество, но постепенно с помощью мамы все-таки стали
приучаться кушать сами.
Ну, и самый главный вопрос, который мучил меня с
первого же дня: девочки без мамы не засыпали. Она каж-
дый вечер их купала, готовила ко сну и должна была обя-
зательно ложиться вместе с ними. Любой другой вариант
исключался в принципе. Эля ставила будильник на час
или два ночи, после чего приходила ко мне в комнату, где
я всегда спал один. Это было время, когда мы могли за-
ниматься любовью, да и то с большой оговоркой. Девочки
спали очень беспокойно и часто просыпались по ночам.
Не увидев рядом с собой мамы, начинали плакать. Эля тут
же бежала к ним в спальню и снова ложилась к ним, пока
они не уснут. После чего вновь возвращалась ко мне или
засыпала с ними до утра.
Очень часто она уходила от меня под утро, и у нее
оставалось всего пара часов на сон. И тем непонятнее мне
было, откуда Элька брала силы, чтобы встать в семь часов
утра, собрать и отвести девочек в садик, который, по сча-
стью, был рядом с домом. Я в это время готовил ей легкий
завтрак. Позавтракав, мы вместе ехали по своим делам:
она на работу, а я в поисках работы. При таком образе
жизни, пределом ее мечтаний было хоть раз отоспаться,
но с ее малышками это было практически невозможно.
Физическая усталость, конечно же, накапливалась, и по-
рой Эля становилась очень раздражительной, а иногда
и просто злой. Меня всегда это удивляло, поскольку я
не давал ей ни малейшего повода разговаривать со мной
таким тоном. Да и не привык к этому. Элька не раз и не
два предупреждала:
122
– Жорка, не сердись на меня, что я бываю раздражи-
тельная и злая. Я очень устаю на работе, а потом и с де-
вочками. Постарайся в таких случаях не обращать на меня
внимания и не принимать на свой счет, – наверное, она
имела полное право просить об этом, но мне совершенно
не хотелось привыкать к тому, чтобы кто-то повышал на
меня голос, особенно без причины.
Я так же, как и она, не высыпался, но в отличие от нее,
мне не приходилось идти после бессонной ночи на работу.
Поэтому я хотел хоть каким-то образом ей помочь. Для
девочек я пока еще был посторонним человеком и, кроме
мамы и няни, они к себе никого не подпускали близко.
Эльке приходилось все делать одной. Правда, ей во многом
помогала Марианна, которая убирала в квартире, стирала и
готовила еду. В четыре часа она шла за малышками в садик
и до приезда мамы находилась с детьми.
По выходным, когда не было няни, я не без успеха ее
заменял. Моя долгая холостяцкая жизнь с сыном заставила
меня научиться многим вещам по дому, будь то уборка,
стирка или готовка пищи. Нельзя сказать, что я любил
заниматься хозяйственными делами, но другого выхода у
меня не было, особенно, когда сын еще был маленьким.
И хоть моя мама приходила и частенько помогала нам,
все-таки основной груз лежал на моих плечах.
39. ОНА МЕНЯ СТЕСНЯЕТСЯ
Вот и сейчас, находясь в Москве, я старался во всем быть
полезным Эльмире. Без преувеличения могу сказать, что в
субботу и воскресенье я освобождал ее от всех домашних
дел, начиная от чистки ковра в гостиной до приготовления
обедов для всей семьи. Только одно меня не воодушевляло
(и при первой возможности я находил причину отказаться
от этого занятия) – совместные семейные прогулки. И не
потому, что мне это не доставляло удовольствия, а совсем
по другой причине.
123
В одной из своих первых прогулок с Машенькой и
Леночкой на детскую площадку, где в основном были мо-
лодые мамы с маленькими детьми, я стал поглядывать на
Эльку, которая явно чувствовала себя не в своей тарелке.
Было заметно, что она стесняется реакции других
мам, которые с любопытством разглядывали меня. По-
рой казалось, что она намеренно отходила с девочками от
меня подальше, чтобы другие не подумали, что этот седой
мужчина с ней. После нескольких прогулок, я решил ее об
этом спросить.
– Эль, мне показалось, что ты меня стесняешься, когда
мы вместе ходим гулять.
– Ну, вообще-то я привыкла с ними одна гулять, а тут с
нами гуляет мужчина, годящийся им в дедушки. Конечно,
я к этому еще не привыкла и чувствую себя неловко, –
честно призналась она.
– Давай я не буду с вами ходить или буду с ними один
гулять, когда тебя нет дома, – я действительно не хотел ста-
вить ее в неловкое положение и прекрасно ее понимал. Не
могла она ходить с высоко поднятой головой, когда рядом
с ними был такой мужчина. Ну, никак я не вписывался в
категорию тех мужчин, которыми женщины гордятся.
Вот и выдумывал несуществующие причины, чтобы
«отлынивать» от прогулок с малышками. Так, считал я,
будет лучше и мне, и ей.
Именно по этой причине я однажды нашел «важные
дела» и ушел из дома, когда к Эльмире в гости приехала
самая первая няня Маши и Лены. На самом деле мне
некуда было идти, машину в зимнее время мне пока не
доверяли, ввиду отсутствия опыта езды по зимним москов-
ским дорогам, и мне более двух часов пришлось гулять на
двадцатиградусном морозе возле дома, забегая греться в
подъезд, каждые десять минут.
«Всё, Жорка, няня уже ушла, можешь приходить до-
мой», – сообщала мне Элька, и я возвращался домой с
«прогулки».
124
В следующий раз мне «срочно» понадобилось пойти
за продуктами, когда в гости пришла другая няня, чтобы
поздравить девочек и Эльку с наступающим Новым годом.
И опять я болтался около двух часов, придя домой к уходу
гостьи.
Лишь с приходом третьих гостей Элька не выдержала
и возмутилась:
– Жор, завтра к нам в гости придет мой двоюродный
брат с женой, ты уж, пожалуйста, не уходи никуда.
– Нет, Элька, я не хочу видеть, как ты меня стесня-
ешься. Вы чудно посидите без меня, а я поеду в спортбар,
посмотрю футбол по телевизору, – именно это я и соби-
рался сделать.
– Ну чего ты сходишь с ума. Они приблизительно твоего
возраста, так что вы найдете общий язык. А иначе я оби-
жусь на тебя, – на сей раз она взяла бразды правления в
свои руки, и я вынужден был подчиниться. Таким образом
мне впервые удалось познакомился с людьми, которые
окружали мою любимую.
30 ноября мне «стукнуло» 52 года, и с этого дня и до 18
января я стал старше Эльмиры на 14 лет. Она сделала мне
шикарный подарок в виде очень дорогих кожаных перча-
ток и предложила вечером пойти в ресторан. Ей тоже, как и
любому нормальному человеку, иногда хотелось отдохнуть
от детей и работы, и мой день рождения был хорошим
поводом для этого. Однако я отказался, мотивируя это
неважным настроением. Вообще-то, в этом была лишь
доля правды – основная причина была совсем в другом.
Я не хотел, чтобы Эльмира тратила деньги, поскольку
своих денег у меня не было, а ходить в рестораны за счет
женщин мне никогда не приходилось, и в пятьдесят два
года изменять своим принципам мне не хотелось.
Я купил всё необходимое в магазине и приготовил не-
дурной ужин. Так вдвоем с моей Элькой мы и отметили
мой день рождения. Да по большому счету, мне никто
больше и не нужен был в этот день, кроме той, которая
сидела рядом со мной.
125
40. НОВОГОДНЯЯ ЕЛКА
И ЛОШАДКИ ОТ ПАПЫ
За пару недель до Нового года Эльмира попросила меня
сходить на рынок у метро Пражская и купить елку с игруш-
ками. И хотя гораздо легче это было сделать на машине,
чтобы не тащить всё в руках пешком, я не стал ей этого
говорить и выполнил ее просьбу. Дома я вместе с няней
Марианной и девочками собрал елку, они повесили на
зеленую красавицу украшения, на макушку одели пятико-
нечную звезду, включили мигающие на елке разноцветные
лампочки, и всё было готово к встрече наступающего 2010
года. Два поющих и танцующих Деда Мороза с длинными
белыми бородами и с посохами уже стояли под елкой и
ждали только день, когда можно будет подарить подарки
очаровательным двойняшкам – Марии и Елене.
Мама, придя с работы и увидев эту картину, отреагиро-
вала совсем иначе, чем я предполагал.
– Жор, ну вы чо, сдурели? Зачем вы так рано елку со-
брали? Они же ее до Нового года разнесут...
Я ожидал чего угодно, но только не такой реакции от
Эльки. Почему они ее должны разнести? И почему при
виде уже собранной и очень красивой елки, в которую
каждый из нас вложил свою маленькую частичку души,
нельзя было сказать о своих опасениях позже и более
спокойным тоном? Я отказывался категорически это по-
нимать. Как не понимал и того, что словом «спасибо» моя
Элька практически никогда не пользовалась.
– У меня в семье этим словом почти не пользовались
и, наверное, меня родители этому не научили, – был ее
ответ, когда однажды я ей об этом сказал.
А тут еще ко всем моим думам и печалям я увидел у нее
в машине (в салоне и багажнике) двух больших красивых
лошадок, со сверкающими глазами, на качающихся изо-
гнутых полозьях. Они лежали в машине третий день, и
она не спешила забирать их домой. Меня всё подмывало
126
спросить Элю про коней, но я решил, что если она мне про
них не говорит, значит, у нее есть основания не делиться со
мной на этот счет. Прикинув все «за» и «против», я сделал
безошибочный вывод, который позднее подтвердился, –
это подарок «эпохи» «своим» девочкам. И Эля решила от
меня его подарок скрыть, хотя дала мне слово еще до моего
приезда в Москву, что никаких контактов с ним больше не
будет, и даже мотивировала это тем, что после разговора с
ним по телефону и признании, что у нее появился другой
мужчина, он нам обоим пожелал счастья. Как выяснилось
позднее, это было не совсем правдой, а если говорить более
точно – это было неправдой, хотя разница и непринципи-
альная. После истории с моей супругой, у меня появился
«синдром измены», и больше всего в жизни я боялся по-
вторения того, что со мной произошло.
После лошадок и того факта, что она виделась со своим
любимым человеком (как это парадоксально ни звучит),
настроение упало до нуля, и мне стало уже невмоготу
скрывать это от Эльки. И я решил на днях с ней поговорить
обо всем, тем более что решение мною было уже почти
принято.
41. РАБОТА!!!
День проходил за днем. Кроме пары звонков и мелких
переводов из той самой зачуханной конторы на Бауман-
ской, ничего ни от кого не было, и это становилось для
меня самым страшным. Я по-прежнему сидел у Эльми-
ры на шее и невольно превращался в альфонса. И хоть
она меня всячески успокаивала и твердила, что прошло
совсем немного времени, что так быстро найти работу
невероятно сложно, что многие москвичи ищут работу
по многу месяцев, для меня это было весьма и весьма
слабым утешением. Я продолжал есть и пить за ее счет, и
этот факт давил на меня тяжелым грузом, не позволявшим
быть самим собой.
127
Да и главное, ради чего я опять приехал в Россию, а
точнее будет сказать, ради кого, тоже не сильно меня вдох-
новляло. Порой складывалось полное ощущение, что мы с
Элькой живем вместе уже много лет, и я до смерти ей надо-
ел, а сказать об этом она стесняется. И вот приблизительно
за неделю до Нового года я решился на разговор.
– Элька, ты меня прости, но я хочу завтра уйти, – спо-
койно и буднично сказал я ей эту новость.
– Разве тебе чего-то не хватает со мной?
Она прекрасно понимала, чего мне не хватает.
– Мне всего хватает, кроме двух вещей – твоей любви
и работы, причем первое важнее второго.
Я знал, что Элька не могла мне дать ни того, ни дру-
гого.
– Хорошо, но у меня к тебе одна просьба. Давай встре-
тим Новый год вместе, а потом поступай как знаешь, –
попросила Элька, как бы окончательно убеждая меня в
правильности моего решения.
– Хорошо... – без особого энтузиазма ответил я ей.
За три дня до наступления Нового года раздался звонок
моего мобильника.
– Вы будете Георгий? – cпросил неизвестный женский
голос.
– Да, собственной персоной, – пытался я острить.
– Это ваше резюме на сайте JOB. RU?
– Видимо, мое, если вы звоните мне.
Дальше пошел целый допрос – кто, что, где учил язык,
есть ли практика и в том же духе. После всей этой словес-
ной «экзекуции» она пригласила меня приехать в офис для
знакомства. Речь шла о синхронном переводе – если я им
подойду, то для меня есть работа на 29 декабря. И работенка
что ни на есть самая высокооплачиваемая в переводческом
деле – синхронный перевод.
Я впервые за все время пребывания в Москве надел
галстук и с большой надеждой отправился в огромный
128
институт, занимавшийся проблемами интеграции россий-
ской молодежи в сегодняшнем мире. Прибыл я на место
точно, минута в минуту, потому что ненавидел опаздывать
сам и когда это позволяют себе другие. Меня уже ждали и
даже приготовили мне чашку кофе. Рядом за столик сел
мужчина средних лет и первый вопрос мне был задан на
английском языке. Проверка на знание языка длилась
не более трех минут, после чего меня повели на рабочее
место – в небольшую кабинку, чем-то напоминающую
комментаторскую. Дали наушники с микрофоном и вклю-
чили на экране небольшой пятиминутный ролик, заранее
заготовленный для проверки кандидатов на вакансии син-
хронистов. Я быстро справился с этим не очень сложным
заданием и достаточно спокойно все перевел в синхроне.
После чего мне было сказано, что экзамен выдержан
успешно, и мы перешли к обсуждению условий.
Мне пообещали 4000 рублей за час перевода, и в случае
удачной работы готовы подписать долгосрочный контракт.
Для меня это была долгожданная победа! А самое главное,
им было абсолютно неважно мое гражданство, возраст и
отсутствие разрешения на работу. Их интересовало только
одно: насколько я смогу делать качественный перевод, а
все остальное было до лампочки.
На следующий день я отработал в аудитории, где на-
ходилось 250 человек, в основном педагоги из разных ву-
зов, со всей России. На большом экране, в режиме online,
профессор Массачусетского технологического колледжа
рассказывал им об интеграции американской молодежи,
и я синхронно все переводил на русский язык. Затем роли
поменялись, начались вопросы из зала, которые нужно
было переводить с русского на английский. Американец
отвечал в достаточно быстром темпе, и я едва поспевал за
ним, даже дважды просил его не очень торопиться, но в
итоге все закончилось хорошо, без каких-либо накладок.
Мне тут же, на месте вручили наличными двадцать ты-
сяч рублей и пригласили на 11 января для подписания кон-
129
тракта и работы еще на четыре часа. Я был очень рад тому,
что у меня появилась хорошая работа. И в перспективе
такой же телемост планировали организовать с Израилем
и другими странами. В этом случае я бы мог использовать
свои знания и иврита, что привело бы к увеличению моего
гонорара.
Хоть я и сказал Эльке, что ухожу после Нового года,
для себя все же решил, что десять праздничных дней про-
веду с ней и с девочками, пока не вернется Марианна. Не
хотелось оставлять Эльку одну в новогодние каникулы, да
и, наверное, в глубине души я рассчитывал, что все у нас
образуется, тем более что она этого хотела.
Первым делом после получения гонорара я решил
купить подарки к Новому году Эльке и девочкам. Зайдя
в ювелирный магазин, долго выбирал, пока не остановил
взгляд на изящной золотой цепочке. Мне показалось, что
на нежной Элькиной шее она будет смотреться прекрасно.
Правда, забегая вперед, скажу, что я этого так никогда и
не увидел, Эльмира цепочку ни разу не надела, как, впро-
чем, и те подарки, которые я привозил ей из Израиля.
Меня это по-своему огорчало, хотя я ей никогда об этом
не говорил.
Сейчас же гордость переполняла меня от того, что были
заработаны первые серьезные деньги в чужой стране, и от
большой радости я зашел в солидное кафе отметить свой
успех. Заказал свои любимые блюда – холодец с хреном,
салат оливье, рассольник со сметаной и запеченный кусок
мяса с картошкой. Все было приготовлено изумительно
и вкусно, но когда мне принесли счет, я прикинул, что в
Израиле за те же деньги можно было сходить в кафе ком-
панией из четырех человек и поесть не хуже.
130
42. НОВЫЙ ГОД
Элька тоже обрадовалась моей удаче. Она понимала,
что один груз с плеч этого ненормального еврея спадет
и чисто психологически ему станет намного легче жить
в России. Меньше всего ей в голову приходила мысль об
увеличении семейного бюджета. Насколько мне удалось
узнать ее, меркантильность по отношению ко мне ей была
абсолютно несвойственна, и в душе она готова была отдать
последнее. Нет, конечно, она была совсем не миллионер-
шей, и лишние деньги в копилке точно бы семье не по-
мешали, но в тот день она радовалась за меня.
31 декабря Элька приготовила все необходимые к празд-
нику блюда, сходила в парикмахерскую, где ее сделали еще
более красивой, подарила няне подарок, пожелала ей всех
благ в наступающем году и дала ей 10 дней отдыха. Мама
нарядила своих любимых девочек в шикарные платья,
повязала им белые банты, сделала из них двух разных, но
умопомрачительно красивых кукол Барби (в хорошем по-
нимании этого слова), и от имени Деда Мороза подарила
им часть подарков, купленных и подаренных друзьями и
знакомыми. Остальные подарки решили положить ночью
под елку, чтобы утром девочки сами их нашли. Друг другу
мы тоже подарили приобретенные к этому празднику по-
дарки. Всё было готово к встрече Нового года.
Сначала поели девочки и вплотную занялись своими
подарками. Игрушки уже не помещались ни в квартире,
ни на балконе, ни даже в гараже. Их было огромное мно-
жество, самых разных – механических и электрических,
пушистых и колючих, говорящих и поющих, танцующих
и прыгающих. Это была не квартира, а дом игрушек. Дев-
чонки красивые, нарядные и счастливые открывали всё
новые и новые упаковки, в которых лежали новые зайки
и мишки, лошадки и лисички.
Я смотрел на счастливые, непосредственные детские
131
лица и понимал, к своему ужасу, что совсем скоро почти
наверняка они станут для меня воспоминанием из про-
шлого. У меня оставалось лишь десять праздничных дней,
чтобы хоть как-то изменить ситуацию и не уходить от них.
Но в то же время я говорил сам себе – не получится, до-
ждись Марианну и с чистой совестью покинь этот дом.
Эльмира уложила детей пораньше, чтобы мы успели
проводить старый год. Она накрыла праздничный стол и
налила шампанского.
– Ну что, как говорится в пословице, – с кем встретишь
Новый год, с тем его и проведешь. Я хочу провести его с
тобой. Давай за это и выпьем.
Она до сих пор не очень верила, что я смогу от нее уйти,
и ее можно было понять. От этого может уйти только не-
нормальный мужик. Я таковым и являлся!
– Нет, Элька, со мной ты его точно не проведешь. Вер-
нется Марианна, и я уйду, – подвел я итог Старого года.
– Дурной ты, Жорка. Ну чего тебе не живется с нами?
Чем тебе плохо у нас?
Она пыталась показать мне, что не понимает моего
решения. Но я-то хорошо знал, что слово «дурной» в на-
чале ее фразы – первый признак того, что я всё делаю
правильно. И мой предстоящий уход тоже был ей вполне
понятен.
– Ты знаешь причину и задаешь вопрос, зная на него
ответ, – я часто отвечал Эльке подобным образом.
– Да ну тебя... – обычный ее ответ, когда она попадала
в ходе дискуссии в тупик.
Мы ели и оба молчали. Настроение было отнюдь не-
праздничное, и каждый из нас думал о своем. В это время
заплакала одна из девочек, и Элька, как обычно в таких
случаях, пулей побежала успокоить ее. В таких ситуациях
она ложилась рядом с девочкой и не вставала до тех пор,
пока она не уснет. До Нового года оставалось еще 50 минут,
и она обещала мне придти до его наступления. Однако я
132
так и не дождался Эльки, и ее пожелание относительно
пословицы не сбылось. Мне пришлось встречать Новый
год одному. До самого утра она так и не проснулась.
Так прошла моя первая встреча когда-то самого люби-
мого, а сегодня напрочь забытого, за 20 лет эмиграции,
праздника.
43. ПЯТЫЙ ИНФАРКТ
Все праздничные дни я как обычно старался ей во всем
помочь. Ходил за покупками, готовил всем еду, иногда
ходил вместе с ними гулять, по вечерам мы все четверо ле-
жали на диване и смотрели мультики. Элька по-прежнему
приходила ко мне по ночам в большую комнату, и у нас
была возможность заниматься любовью. Хотя, по правде
говоря, это уже был просто обязательный секс, принятый
у супругов. Любовью это, при всем желании, назвать уже
было нельзя. Мы оба думали про 10 января – день, кото-
рый должен был стать нашим последним днем, прожитым
вместе. И вот этот день настал.
Как всегда, после завтрака Эля собрала девочек на про-
гулку, а я остался приготовить последний наш совместный
обед. Сварил куриный суп с рисом, который девочкам
нравился больше других, пожарил мясо с грибами и кар-
тошкой для ужина и стал дожидаться женщин с прогулки.
Было безумно тоскливо и муторно на душе. Я с самого утра
готовил себя к тому, что это мой последний день со своей
обожаемой Элькой и со ставшими мне родными Машкой
и Ленкой.
На этот раз мы сели обедать вместе с детьми, выпили
немного водки в честь завершения новогодних каникул,
Элька вместе с детьми пошла спать, сказав мне, что скоро
придет. Это означало одно – будет наш последний секс
друг с другом.
133
Девочки уснули очень быстро. Через полчаса мы были
вдвоем, и нам никто не мешал.
– Дурной ты Жорка. Ну почему ты хочешь уходить?
Ну чего тебе не живется? – Она уже в сотый раз задавала
мне этот вопрос, и в сотый раз я отвечал ей: «Ты знаешь,
почему».
Наверное, есть какая-то закономерность в том, что
супруги после ссоры, занимаясь любовью, получают друг
от друга больше, чем в обычные дни. Или же влюблен-
ные перед долгой разлукой тоже сексуально активней,
чем обычно. Видимо, мозг дает некую дополнительную
команду телу и силы человека удваиваются.
По всей вероятности, у нас произошло то же самое,
где-то подсознательно мы оба думали о последнем дне, и
на сей раз это действительно напоминало занятие любо-
вью, в отличие от предыдущих дней. Но мне не повезло
даже в этом исключительном случае – в самый разгар
«сексуального танца» я почувствовал сильную боль в груди,
побледнел и тихо прошептал ей на ухо: «Элька, вызови
скорую помощь. У меня инфаркт».
Я отлично знал все симптомы сердечного приступа и
ни секунды не сомневался, что это инфаркт миокарда.
Теперь всё зависело только от скорости прибытия врачей,
которые иногда при всем желании уже ничем не могли по-
мочь больному из-за московских пробок. У себя дома я не
волновался по этому поводу. В Израиле эту проблему решили
давно, хотя, как и везде, пробки – неотъемлемая часть
жизни израильтян.
Элька открыла все окна, смочила тряпку и протирала
мои сухие губы и мокрый лоб. И плакала надо мной. Я
впервые видел ее со слезами на глазах. Эта женщина, ко-
торая пять лет назад похоронила молодого мужа и осталась
одна, теперь могла потерять еще одного мужчину в своей
жизни.
– Элька, давай я выйду на лестничную клетку и скажу,
что здесь оказался случайно.
134
Я в эту секунду думал лишь о том, чтобы ей не при-
шлось платить за меня какие-то деньги, поскольку не имел
ни медицинской страховки, ни денег на оплату лечения.
Больше всего мне не хотелось, чтобы в последний свой
день в этом гостеприимном доме создать Эльке проблемы
своей болезнью.
– Не сходи с ума, пожалуйста, – ответила она сквозь
слезы.
В этот момент в дверь позвонили, на пороге стояли
врачи...
135
Часть вторая
136
1. БОЛЬНИЦА
Скорая помощь привезла меня в городскую больницу,
которая, как я впоследствии узнал, считается одной из
хороших больниц Москвы. Но очень быстро я понял, что
все в этой жизни познается в сравнении. Имея огромный
опыт нахождения в израильских клиниках, я не мог не
сравнивать свое израильское прошлое с московским на-
стоящим. А настоящее заключалось в том, что санитары
пересадили меня из машины в инвалидную коляску, при-
везли в какой-то полутемный коридор, где стоял стол
и два стула, положили рядом со мной какие-то бумаги,
сказали «ждите» и ушли восвояси, оставив меня одного с
обширным инфарктом...
Четыре предыдущих свои инфаркта я помнил, как будто
это было вчера, хотя с момента первого приступа прошло
уже 15 лет. Случился инфаркт через неделю после призна-
ния жены в том, что у нее появился другой мужчина. Два
следующих я получал на футбольных полях, что лишний
раз подчеркивает – тренерский хлеб не такой уж и легкий,
как многим кажется. Четвертый случился «благодаря»
сыну.
Я вспоминал все свои приезды на «амбуланс» (скорой
помощи) в израильские клиники, где меня тут же, без
промедления, везли в реанимационное отделение и вокруг
меня сразу же начинали суетиться люди в белых халатах.
Каждый занимался своим делом. Один брал кровь из
вены, другой мерил давление и температуру, третий ста-
вил капельницу, четвертый делал кардиограмму. Все это
занимало считанные минуты, ведь как только больной
137
попадал в любую израильскую больницу, работники от-
деления, куда доставляли пациента, несли за него ответ-
ственность. И это ощущалось в каждом действии врачей
и сестер. В конце концов, инфаркт миокарда сегодня, в
условиях современной медицины и ее возможностей, не
более чем одна из многих болезней, которая, в принципе,
легко поддается лечению. Правда, при определенном ми-
нимуме, необходимом для сохранения жизни пациента.
Его нужно своевременно доставить в клинику и делать
всё, что необходимо.
Я всё ждал, когда ко мне подойдет хоть кто-нибудь из
персонала больницы, и уже хотел было пойти на поиски
людей в белых халатах. Даже улыбнулся про себя, нари-
совав эту сюрреалистическую картину: больной, достав-
ленный в больницу с обширным инфарктом миокарда,
ходит по отделению и пытается найти хоть кого-нибудь
из медперсонала. Осуществить задуманное я не успел – в
этот захолустный полукоридор-полукабинет неспешной
походкой зашла женщина в белом халате, окинула меня
небрежным взглядом, открыла бумаги, оставленные са-
нитарами, и перешла к допросу.
Имя, фамилия отчество, возраст, адрес. Словом, все те
данные, что обычно заполняют в таких случаях в карточке
больного. Я отвечал ей с трудом, потому что чувствовал
сильную боль в груди и, наверное, взорвался бы от него-
дования, если бы... Но нет, находясь в ситуации, где у меня
не было ни страхового медицинского полиса, ни денег, ни
гражданства, оставался только один выход – выдержать
этот допрос и быстрее лечь в реанимационное отделение,
где врачи, скорее всего, не дали бы мне уйти в мир иной.
Во время инфаркта кладут только туда, и мне это было
хорошо известно. Когда она спросила меня домашний
адрес, я, не раздумывая, соврал ей и назвал знакомую улицу
и вымышленный номер дома, которого, впрочем, могло
и не быть на этой улице. Еще находясь в карете «скорой
помощи», я решил, что не назову адреса Эльмиры, чтобы
потом ей не пришлось платить за мое лечение.
138
Как позже мне объяснила заведующая отделением, во в
критических для больного ситуациях его госпитализируют
бесплатно на срок от пяти до десяти дней. Есть меди-
цинская конвенция на этот счет, подписанная многими
цивилизованными странами. Если бы у меня была про-
блема, не столь опаная для жизни, меня бы не положили
в больницу.
Сейчас, называя несуществующий адрес, я понимал,
что нужно выиграть время и сделать всё, чтобы врачи на-
чали меня лечить. Вот уже несколько месяцев я не при-
нимал ничего из тех препаратов, что израильские врачи
мне прописали.
Женщина в белом халате попросила мой паспорт, и мне
пришлось опять соврать: мол, был в гостях и документа с
собой не было. Покончив с бумажной волокитой, она вы-
звала санитара, и меня повезли в отделение, где я должен
был находиться как минимум часом раньше. Такая скру-
пулезность, наверное, является излишней, когда речь идет
о боли в ноге или руке, но только не в случаях инфаркта
миокарда, когда счет идет на минуты, а их подчас и не
хватает, чтобы сохранить жизнь больного.
Как я и предположил, положили меня в реанимаци-
онное отделение. Сделали все необходимые процедуры
и оставили одного, со своими мыслями, одна из которых
сверлила мозг: надо сообщить Эльке, что я еще на этом
свете. Мне до конца своих дней не забыть ее слезы, когда
у меня случился приступ. Будто судьба решила посме-
яться над этой женщиной, похоронившей пять лет назад
еще совсем молодого мужа. И сейчас можно было только
догадываться, что творилось с ней после того, как меня
увезла скорая помощь.
Во всех углах реанимации висели типографские пла-
каты с категорическим требованием не пользоваться
мобильными телефонами. Почему этого нельзя и каким
образом мобильные телефоны, работающие на другой ча-
стоте, могли мешать работе медицинского оборудования,
понять я был не в состоянии.
139
В израильских больницах запрещено пользоваться
мобилками только в рентген-кабинете, и нигде больше. И
хотя медицинского оборудования там не меньше, а даже
значительно больше, чем в самой роскошной московской
клинике, везде можно было звонить и никаких плакатов
о запрете не было и в помине. Но то было там, в Израиле.
Сейчас же приходилось считаться с реальностью, а значит
– о звонке Эльке не могло и быть речи. Я представил ее со-
стояние, и в мою еврейскую голову пришла спасительная
идея – накрыться с головой одеялом и послать ей смску.
Я так и сделал.
«Милая Элька, со мной все в порядке. Нахожусь на
этом свете, а точнее, в реанимации. Будет возможность,
перезвоню».
Прошло ровно три часа с того момента, как скорая
помощь увезла меня в больницу. После этого сообщения
Эльмира смогла перевести дыхание.
Я пролежал в реанимационном отделении двое суток,
и самое страшное осталось позади, после чего меня пере-
вели в обычную палату.
2. МОЕ ВТОРОЕ «Я»
Целыми днями и ночами, лежа в реанимационном отде-
лении, я думал о том, как все нескладно у меня получилось
в Москве. Мне хватило всего пятидесяти дней с любимой
женщиной, чтобы понять главное – я совсем не тот муж-
чина, который ей нужен. Ну а теперь, после очередного
инфаркта, да еще в столь щепетильный момент...
«Ну что, Георгий Победоносец, много побед одержано
на пути к заветному счастью, о котором ты так мечтал,
прилетая в Москву? О чем ты думал своей дурной башкой?
Или ты надеялся, что своей любовью сможешь их прокор-
мить или дать девчонкам достойное образование? А может
140
быть, рассчитывал на то, что сердце вдруг станет здоровым
и молодым и ты сможешь убирать снег на улицах Москвы
или разгружать грузовики с цементом?
Что ты умеешь и знаешь, кроме футбола, в котором без
протекции – «никто» и зовут тебя «никак»? Рассчитывал
на помощь своих московских друзей? Наивный идиот!!!
Какие могут быть друзья через столько лет? Каждый жи-
вет своей жизнью и совсем не обязан помнить, какого-то
еврея, эмигрировавшего более 20 лет назад.
Твое знание языков, на которое ты тоже рассчитывал
по своей наивности? Ну, скажи на милость, кому здесь,
в Москве, могло понадобиться твое знание иврита или
азербайджанского? Про иврит вообще ничего не говорю,
про этот язык тут большинство и не слышало никогда.
Язык древних инков или ацтеков наверняка более востре-
бованы, чем язык, на котором писали первую священную
книгу – Тору.
Азербайджанский? Ха-ха-ха, да тут на каждом рынке
таких переводчиков, как ты, сотни, тысячи...
Ну да, ты же еще и с английским в ладу. Только вот ди-
плома у тебя нет никакого, а без него ты ноль без палочки.
Открой любую газету и посмотри, сколько дипломирован-
ных переводчиков английского языка ищут работу. Только,
в отличие от тебя, у большинства из них есть прописка или
регистрация, вид на жительство или гражданство. А что
есть у тебя на сегодня, кроме твоей сумасшедшей любви
и больного сердца? НИ-ЧЕ-ГО!!! И никаких перспектив,
кроме возможности стать ярко выраженным альфонсом,
тебе не светит. Ну, а ты сам прекрасно знаешь, что с этим
статусом жить не сможешь, если бы даже очень хотел. Так
что, мой тебе совет, оставайся хотя бы тем нормальным му-
жиком, каким ты был всю жизнь и не теряй достоинства на
старости лет. Эта молодая, здоровая, красивая, успешная
женщина не должна пострадать от твоего появления в ее
жизни. Ей надо поднимать своих детей, а не тебя, невесть
откуда взявшегося со своим больным сердцем.
141
Ну и главное, что ты понял за эти два месяца и в чем
до конца боишься себе признаться, – ОНА ТЕБЯ НЕ
ЛЮБИТ! А для тебя ведь это всегда было главным в отно-
шении женщин, с которыми ты жил. Без взаимной любви
ты жить не умел никогда, не можешь и сейчас, и никогда
не сможешь в будущем. Поэтому, мой тебе совет, – уходи
от нее, не мучайся сам и не мучай женщину, которая тебе
дорога...» – Как обычно мое второе «я» имело свой взгляд
на сложившуюся ситуацию, но на сей раз у меня почти не
было с ним никаких разногласий.
Сам себе я уже мог признаться, что никакой любви ко
мне у нее нет и в помине.
Итак, вердикт был вынесен, и осталось только пре-
творить задуманное в жизнь. Другими словами, после
больницы не возвращаться к той, которой бредил весь по-
следний год, к женщине, которая стала для меня смыслом
всей жизни.
3. СОСЕДИ ПО ПАЛАТЕ
В палате, кроме меня, находились еще пятеро больных.
Все они были, как и я, инфарктниками, то есть теми, кого
привезли в эту больницу с сердечным приступом. Правда,
через пару дней выяснилось, что у парня по имени Дима
на самом деле были сломаны ребра, но врачи умудрились
этого не заметить и лечили его сердце, которое, судя по
всему, было вполне здоровым. Ему еще крупно повезло,
что они вообще обратили внимание на ребра. Ведь два дня
парень пил лекарства и проходил все необходимые про-
цедуры, которые помогали ему, как мертвому припарки.
Публика в палате была весьма и весьма разношерстной,
и это придавало некий колорит разговорам. Самый стар-
ший из больных, судя по возрасту, вполне мог быть одним
из тех, кто тащил то самое пресловутое бревно с Ильичом.
Его тоже настиг инфаркт, который оказался первым, на его
142
веку. Я смотрел на этого лысого и старого, но отнюдь еще
не немощного, мужчину и не мог понять, как можно про-
жить столько лет и ни разу не жаловаться на сердце? Никто
в палате не задал ему вопроса о возрасте, соблюдая вполне
объяснимую деликатность, но между собой решили, что
мужичонка давно перешагнул 90-летний рубеж. В палате
его все называли Палыч, а я от себя еще добавил ему имя
«Лаврентий». Уж очень он мне напоминал своей лысиной
и очками, соратника Сталина.
Рядом с ним лежал тот самый Дима, чьи ребра сбили с
толку всех кардиологов отделения. Судя по его весу, в нем
было не меньше 140 кг, при очень небольшом росточке.
Каким образом рентген смог пробиться через такую толщу
жира и показать сломанные ребра, было неясно. Как и то,
каким образом их мог кто-то сломать, минуя этот жировой
слой. Он особо не переживал по поводу избыточного веса
и всегда улыбался, повторяя одну и ту же фразу: «Я хоро-
ший человек, а хорошего человека должно быть много».
Никто, понятно, не имел никакого представления о том,
насколько Дима хороший человек, но то, что «его» было
много, видели все.
Последним, ближе всех к окну, лежал очень «крутой
бизнесмен» с очень редким именем Савелий. На вид ему
было лет сорок. Я, естественно – про себя, дал ему про-
звище «Крамаров», хотя никакого внешнего сходства с
великим комиком у него не было. Судя по тому, что ему
звонили на мобильник каждые две минуты и он давал
какие-то распоряжения, было видно, что он имеет непо-
средственное отношение к бизнесу. Но то ли бизнес его
был «дырявый» и приносил хозяину одни убытки, то ли
финансовый кризис сделал свое черное дело, но все его
разговоры не отличались один от другого:
«Витек, мне позарез нужна штука баксов. Нечем за-
платить за товар».
«Игорек, выручай дружбана. Мне срочно нужен кусок
зелени. Рабочим нечем платить».
143
«Санёк, если до завтра не достану штуку гринов, пи.....
мне. Выручай бедолагу».
После этих «деловых» бесед он давал уже непосред-
ственные распоряжения:
«Юрчик, бабки будут на днях. Придержи еще пару дней
этих чурок. Дай им по триста рублей и пусть ждут. Ни хрена
с ними не случится».
«Павло, за товар рассчитаюсь на днях. Не переживай,
ты же меня знаешь».
«Оль, скажи этим сраным пожарникам, что я в больни-
це. Как только выйду, они получат свои бабки».
Нетрудно догадаться, что этот «бизнесмен» горел, как
швед под Полтавой, и напоминал одного из персонажей
известного, «с бородой», анекдота в начале «перестройки».
Встречаются два «бизнесмена».
«Тебе металл нужен?»
«Очень нужен».
«Сколько тонн купишь?»
«Тысяч двадцать возьму».
«ОК. Я поехал искать металл».
«ОК. Я поехал искать бабки».
Каким из этих персонажей был Савелий, не суть важно.
Ни металла, ни денег у него не было. Да и инфаркт при
таком «бизнесе» был лишь вопросом времени...
Рядом со мной находилась кровать самого необычно-
го и наиболее комичного больного из этой палаты. Все
почему-то называли его «Штирлиц», хотя на персонаж
Юлиана Семенова он был похож так же, как Мао Цзе Дун
на Адольфа Гитлера. Главное его «достоинство» было в
том, что он «всё знал». Ну, то есть вообще, абсолютно всё!
О чем бы он ни говорил, это не подвергалось им самим
же никаким сомнениям, будь то таблица Менделеева или
второй закон Ньютона. Он не знал ни того, ни другого,
но если он утверждал, что медь по своему составу ничем
не отличается от хлорки, а закон Ньютона – простое за-
блуждение Исаака, нужно было немедленно соглашаться,
144
иначе в его лице вы наживали себе врага, да еще в боль-
ничной палате.
Я как-то задал ему вопрос, связанный с иудаизмом и,
как оказалось, «Штирлицу» не составило большого труда
дать ответ и на этот непростой, с точки зрения религии,
вопрос. Только вся беда оказалась в том, что рассуждал он
об исламе, а об иудаизме не имел никакого представления.
Как, впрочем, и об исламе тоже. Поначалу я еще пытался
полемизировать с ним, но в итоге решил, что у евреев и
без того полно врагов на свете и наживать еще одного не
стоит, и спустил дискуссию на тормозах.
Шестой и самый «правильный» в этой палате был Лев
Николаевич. У него это был уже третий инфаркт, но до
меня ему еще было очень и очень далеко. Этот «Толстой»
брился дважды в день и трижды за сутки чистил зубы, при
том что из 32 зубов своих осталось не больше полутора, а
все остальные были вставные. Этим он безумно смешил
своих сопалатаников. Будь его воля, он и в больничной
палате ходил бы в белой рубашке и галстуке. Это был
человек, который являлся неким воплощением русских
пословиц и поговорок.
«Когда я ем, я глух и нем». – И он не произносил ни
слова во время приема пищи.
«Сделал дело – гуляй смело». – Пока не заканчивался
обход врачей, «Толстой» даже на минуту не выходил из
палаты.
«Семь раз отмерь – один раз отрежь». – Он отмерял не
семь, а двадцать семь раз, резонно полагая, что хуже от
этого не будет.
«Лев Николаевич» с такой дотошностью выспрашивал
у докторов все подробности об инфаркте миокарда, что
все в палате были убеждены, и не без основания, в том,
что он знает об этой болезни не меньше врачей. Плюс к
этому, неугомонный «граф» насиловал персонал отделения
вопросами о лекарствах, которые ему прописали. Если
какое-то из них нужно было принять за полчаса до еды,
то все знали и не сомневались – ровно через 1800 секунд,
таблетка попадет к нему в желудок.
145
4. К ЭТОМУ НУЖНО ПРИВЫКНУТЬ
Но, пожалуй, самой колоритной фигурой в этом раз-
ношерстном маленьком коллективе, отмечу без лишней
скромности, был израильский пациент. Со своими пятью
инфарктами, я невольно стал этаким гуру для остальных
больных.
Не каждому удается такое количество раз балансиро-
вать между жизнью и смертью. Пока в этом поединке со
смертью я непременно выходил победителем, и уже одним
этим фактом, внушал всем уважение.
Если к этому добавить мою профессию тренера по фут-
болу, двадцатилетний стаж эмигранта, то, что я объездил
половину земного шара, был неплохим рассказчиком,
знал миллион анекдотов, то вполне понятен становится их
интерес ко мне. Особенно всех забавляло и смешило мое
искреннее возмущение некоторыми вещами в больнице,
к которым они, скорее всего, были привычны и потому
даже не обращали на эти факты внимания.
К примеру, мне на спинку кровати каждое утро веша-
ли не очень больших размеров полотенце, да, к тому же,
очень старое, потрепанное, а подчас и с дырками от частой
стирки. Никто из больных даже не обращал внимания на
такие мелочи, кроме меня.
– Простите, пожалуйста, а можно принести еще одно
полотенце и желательно не такое старое? – обратился я
как-то с просьбой к сестричке.
– Ну, вы прямо хотите как в пятизвездочном отеле. Где
ж я вам возьму новое? Хорошо хоть такие есть. Обычно
больные приезжают из дома со своими полотенцами, –
опустила она меня с небес на землю.
– Ну, хорошо, а просто еще одно полотенце могу у вас
попросить? – не унимался я
– А вам на один день разве не хватит одного? Если
каждый будет просить по несколько штук в сутки... – она
не успела закончить фразу.
146
– Вот у нас, в Израиле, можно брать или попросить
столько полотенец, сколько нужно больному, и дают, как
правило, больших размеров и новые, – выдвинул я самый
глупый из всех имеющихся у меня аргументов.
– Ну вот, сравнил ж...у с пальцем, – улыбнулась се-
стричка кардиологического отделения.
– Надеюсь, мы оба поняли, кто в этом случае «палец»?
– Она так же, как и все больные в палате, засмеялась и
оценила мою шутку, но не стала уточнять, кто же в таком
случае оставался не «пальцем»...
Подобных ситуаций хватало каждый день, но за те шесть
дней, что я находился здесь, в не самой плохой больнице
города, к этому привыкнуть не мог. Да и как можно было
привыкнуть к таким вещам, которые не укладывались в
моем сознании даже при очень бурном воображении? Все
курящие этого отделения выходили дымить на лестничную
клетку, которая вплотную примыкала к отделению, и каж-
дый раз когда кто-то выходил или заходил, открывалась
дверь и клубы сигаретного дыма спокойно проникали в
само отделение. Вместе с больными, курящими в этом
небольшом закутке, сидели врачи и подавали пример
тем, кого они лечили от сердечных недугов. А те больные
отделения, которые были вынуждены дышать этим про-
куренным воздухом, попадающим с лестничной клетки,
молча возмущались и «ругали» всех и вся, но ни разу при
этом не подняли скандала и продолжали мучиться.
А то, что сигареты продавались в киоске, находящемся
тут же, в отделении…
А уколы в мягкое место, которые можно сравнить раз-
ве что с уколом, где вместо иглы гвоздь, причем не самый
острый. После такой «приятной» процедуры, трое суток
невозможно было сидеть…
Наверное, нужно жить в этой стране, чтобы не обращать
внимания на некоторые «мелочи» жизни.
147
5. УХОД В НИКУДА
Через неделю после инфаркта врачи приняли решение
выписать меня для продолжения лечения, хоть это и звучит
абсурдно. И, тем не менее, в этой больнице все обстояло
именно таким образом. После инфаркта человека клали
в клинику и не давали умереть, после чего он сам или его
родные и близкие должны были искать те учреждения, где
ему могли сделать коронографию сердца (простым языком
– внедрение стента в сердечные сосуды) или в случае край-
ней необходимости, шунтирование. Почему это нельзя
делать в той же больнице и надо заставлять больного сразу
же после инфаркта искать в столице подобные клиники,
договариваться, ждать очереди и не всегда близкой, для
меня так и осталось загадкой.
Утром меня пригласила к себе в кабинет заведующая
отделением и сказала прямо и недвусмысленно, что сердце
мое в достаточно плачевном состоянии и если не принять
серьезные меры, закончится все закономерным финалом.
О каких мерах идет речь, она не сказала, но мне и без ее
слов было ясно, что нужна операция по замене сердечных
сосудов. Она пожелала здоровья, распорядилась дать не-
обходимые лекарства на пару ближайших дней, просила
через неделю приехать еще раз и сделать кардиограмму.
Я также зашел проститься со всеми больными в своей
палате, пожелал им больше не попадать в это заведение и
покинул расположение больницы, несмотря на отчаянные
усилия Эли убедить меня дождаться ее и вместе поехать
домой. Она не предполагала, что это именно то, чего я
больше всего не хотел и всеми силами старался избежать.
Я так любил ее и соскучился по ней за эту неделю, что бо-
ялся одного – у меня не хватит мужества уйти. И все-таки
я сделал этот нелегкий для себя шаг.
После теплой палаты мороз 18 градусов не поднимал
и без того паршивое настроение. Мое окончательное
решение уйти от своей любимой женщины никак не до-
148
бавляло положительных эмоций. Я пока не очень хорошо
представлял себе, куда идти и что делать дальше. Сейчас
для меня было главным приехать к Эльмире домой, пока
она на работе, забрать свои вещи и успеть уехать до ее
возвращения. Не очень мне хотелось встречаться с ней в
этот момент, да еще и в присутствии няни. Уходя – уходи!
Лучше и не скажешь. С этими мыслями я спустился в метро
и направился на станцию «Пражская».
Дома в это время были Маша с Леной и их няня Ма-
рианна. Девчонки очень обрадовались моему появлению
после недельного отсутствия и с криком бросились ко мне
на шею. Эти очаровательные двойняшки не знали, что я
пришел с ними попрощаться и забрать свои вещи.
Марианна тоже, конечно же, ничего не знала о моем
решении покинуть этот дом, для нее это было полнейшим
шоком. Да, наверное, и всем ее знакомым было непонятно
и удивительно, как можно было уйти от Эльмиры, да еще
и без всяких видимых причин. Мы никогда не ругались, да
и особенных поводов для этого у нас не было, отношения
были ровные и совершенно неконфликтные. В общем,
как говорится в таких случаях, живи и радуйся. Но, увы,
мне было совсем не до радости, и тот неоспоримый факт,
что у нее ко мне нет никаких чувств, висел надо мной
дамокловым мечом и лишал меня любой перспективы на
совместную жизнь.
– Жорка, давай я приеду с работы, и мы спокойно все
обсудим, – услышал в телефонной трубке, которую мне
чуть ли не насильно всучила Марианна.
– Нет, Элька, я решил уйти, – твердо заявил я.
– Ну, пожалуйста, не уходи... Я тебя очень прошу. До-
ждись меня с работы, – уже почти упрашивала она.
– Не нужно меня просить. Я уже всё решил. Если
можно, я возьму 300 долларов, чтобы купить себе лекар-
ства, – мне безумно не хотелось просить у нее деньги, но
я понимал, что без лекарств долго не протяну, и я поборол
свою гордыню.
149
– Хорошо, возьми... – она поняла, что меня уже не
остановить.
Я взял деньги там, где они всегда лежали, собрал две
сумки с рюкзаком, поцеловал девочек, попрощался с
няней и ушел...
6. ДВАДЦАТЬ ДНЕЙ В РОЛИ БОМЖА
Выйдя из подъезда, я впервые почувствовал страх. Страх
перед неизвестностью. Ситуация была не из простых, если
не сказать больше – она была для меня катастрофической.
Идти было абсолютно некуда, знакомых, у которых я мог
бы пожить несколько дней, тоже не существовало. Реги-
страция отсутствовала, поэтому каждый милиционер мог
со спокойной совестью забрать меня в отделение милиции.
В кармане лежало триста долларов и никаких радужных
перспектив на ближайшее будущее.
С такими «веселыми» мыслями, вместе со своим не-
многочисленным имуществом, в виде большой спортив-
ной сумки, рюкзака и небольшой сумочки через плечо,
направился я в сторону метро, еще даже не решив для себя,
куда ехать дальше. На первом месте стояла задача оставить
где-нибудь вещи, чтобы быть налегке, и, ничего не приду-
мав лучше, я поехал на Курский вокзал. В крайнем случае,
подумалось мне, там можно и вещи оставить, и переноче-
вать на скамеечке в зале ожидания. Сдав сумки в камеру
хранения, я решил таким образом одну из многочисленных
проблем, которые сам себе и создал своим уходом.
Все это время Эльмира пыталась со мной связаться,
но я не отвечал ни на звонки, ни на смски, в которых она
умоляла меня вернуться. Эта умная женщина, без сомне-
ния, догадывалась о причинах, заставивших меня принять
такое решение. Она прекрасно отдавала себе отчет в том,
что не может дать мне то, чего больше всего я от нее ждал.
150
Ну да, наверняка ей казалось, и не без основания, что в
пятьдесят лет мужчина и так должен быть счастлив, живя
с любимой женщиной, да еще на всем готовом. И девять
из десяти мужчин, наверное, и были бы счастливы в по-
добной ситуации, но к ее сожалению и вдобавок, к моему
еврейскому «счастью», я как раз и оказался именно деся-
тым. И, наверное, она могла предполагать такой поворот
событий, так как уже неплохо меня знала. Но не могла
подумать, что я уйду сразу же после больницы, еще толком
не оправившись после инфаркта, не попрощавшись с ней,
да еще в такие лютые морозы, какие обещали синоптики
на ближайшие дни. И как очень порядочный человек она
прилагала все усилия, чтобы этот ненормальный еврей
вернулся, она элементарно боялась за меня. Но как этого
добиться, не имела ни малейшего представления. Вот и
сейчас, не переставая звонить и посылать мне сообщения,
она почти не сомневалась – я не отвечу ей.
Тем временем дело близилось к вечеру, и следующей
проблемой, которую мне нужно было решать, и как мож-
но быстрее, – где переночевать? Эта задача была самой
сложной, особенно для человека, который не был в Москве
столько лет. Опыта бомжа у меня не было, и метод выжи-
вания в условиях двадцатиградусного мороза в мегаполисе
мне, конечно же, не был известен.
Только одно я знал точно: что метро закрывают в час
ночи, а всевозможные кабаки и ночные заведения, рабо-
тающие до утра, были мне не по карману. Все подъезды в
московских домах были оборудованы кодовыми замками,
и, не зная кода, зайти в них было невозможно, а значит
– надежды пересидеть ночь у теплой батареи не было ни-
какой. На ночь синоптики обещали до 25 градусов ниже
нуля, перспектива остаться на улице была для меня равно-
сильна смертному приговору. Для человека, прожившего
больше 20 лет в теплом израильском климате, да еще, к
тому же, одетого не в самую теплую израильскую куртку,
это означало одно – гибель от переохлаждения.
151
И тут я вспомнил про один из спортбаров на Арбате, в
котором мне уже приходилось бывать. Там можно было
находиться до 4 утра без всяких обязательств и смотреть
по телевизору футбол, хоккей или баскетбол. Мне было
абсолютно все равно, что смотреть, главное – я мог на-
ходиться в тепле почти до утра.
Рядом были две станции метро – «Смоленская» и «Ар-
батская», которые открывались для пассажиров в половине
шестого, и я решил, что между закрытием спортбара и
открытием метро как-нибудь постараюсь продержаться и
не замерзнуть. Все-таки полтора часа – это не вся ночь.
Каких-то два тайма по сорок пять минут. «Выдержим», –
вдохновил я себя.
С этим, внушающим хоть какой-то оптимизм, реше-
нием, я и поехал на Арбат в популярное среди любителей
спорта заведение. Только одно раздражало меня в этом
уютном месте – как только я закрывал глаза и начинал
засыпать, тут же подходила охрана и будила меня. Стало
ясно, что даже немножко вздремнуть здесь не удастся.
Здоровенные молодые охранники ходили по залу и вни-
мательно смотрели за всеми присутствующими. Кое-как,
большим усилием воли, удалось победить сон и дотянуть
до четырех утра.
Всех попросили освободить помещение и, взяв в гарде-
робе свою совсем не зимнюю куртку и вязаную шапочку,
я вышел на Арбат. На огромном экране было видно, что
температура воздуха в эту минуту была минус 25 градусов.
Теперь ничего не оставалось делать, как ждать открытия
спасительного метро. Закрыв шапочкой уши, а руки без
перчаток (из-за своей гордыни я не взял Элькин подарок
ко дню своего рождения), поглубже засунув в карманы
куртки, я направился к станции метро «Смоленская».
Ровно через пять минут после того как я покинул спорт-
бар, ноги и руки окоченели. Мороз пробирал до самых ко-
стей, до самого нутра, и с этим ничего нельзя было сделать.
С маленькой надеждой найти хоть какой-нибудь источник
152
тепла, я стал искать во дворах любой подъезд, в котором
мог быть сломан замок или быть написан на стенке спа-
сительный код, позволяющий открыть двери. Но, на мою
беду, все было закрыто наглухо, и шансов попасть внутрь у
меня не было никаких. До открытия метро еще оставалось
целых сорок (!!!) минут, и это были самые долгие минуты
в моей жизни, длившиеся целую вечность. Я давно уже не
чувствовал ни рук, ни ног, ни ушей. Появилась даже пре-
дательская мысль – разбить любое окно на первом этаже
и забраться в какой-нибудь офис или магазин. Но даже
этого сделать было нельзя, везде стояли толстые решетки,
и об этом пришлось забыть.
На улице не было ни души, хотя по всем правилам
большого города в пять утра уже некоторые люди должны
были выходить из дома на работу. Сейчас же даже бездо-
мных собак не было видно. Лишь изредка огромные крысы
сновали между канализационными люками, тоже, по всей
видимости, спасаясь от холода. Было такое чувство, что
дело происходит после апокалипсиса и весь мегаполис
мертв. Ни дворников, обычно уже работающих в это время,
ни милиции, ни случайных прохожих, – никого!
Я подошел к закрытым на металлическую цепь дверям
станции и – о чудо!!! – почувствовал изнутри теплый воз-
дух, который подавался из мощных вентиляционных си-
стем московского метрополитена. Для меня это оказалось
таким же спасением, как для утопленника спасательный
круг. Не чувствуя пальцев рук, я сунул их в небольшую щель
между дверями. Мое лицо тоже приникло в эту, невесть от-
куда взявшуюся, волшебную щель. Теплый поток воздуха,
вырывавшийся изнутри, сделал свое дело, и через несколь-
ко минут я начал чувствовать все свои конечности.
Если бы кому-то довелось увидеть эту фантасмагориче-
скую картину, он бы наверняка решил, что я ненормальный
и преследую непонятно какие цели.
Тем временем стали подходить первые пассажиры
153
столичного метрополитена, и мне стало не так одиноко
и холодно. Через каких-то пять минут распахнутся эти
спасительные двери – и я окажусь в тепле. В тот момент
это было пределом моих мечтаний. Как же мало нужно
человеку для полного счастья, подумалось мне тогда. С
этой мыслью я приобрел билет в метро и спустился по
эскалатору вниз.
Я доехал до кольцевой станции, сел в угол вагона и про-
валился в глубокий сон, длившийся пару часов. Так прошла
моя первая ночь в качестве израильского бомжа в Москве.
В городе, когда-то самом любимом, а теперь ставшим для
меня сущим адом, из которого предстояло выбираться без
посторонней помощи…
Проснулся я от того, что кто-то тряс меня за плечо и
просил освободить вагон. Состав уезжал в депо, и в ва-
гоне уже не было ни одного пассажира. Выйдя из метро
на улицу, я первым делом разменял взятые у Эли триста
долларов и купил лекарства, без которых мне нельзя
было обойтись. Пообедал в самой дешевой забегаловке,
съездил в уже знакомое мне бюро переводов, где мне как
обычно пообещали дать работу через пару дней, и самым
решительным образом занялся поиском места для ночлега.
Еще одна такая ночь в эти лютые холода меня совсем не
прельщала.
Дело еще осложнялось тем, что от 300 долларов, взятых
у Эльмиры, осталось всего 700 рублей – после покупки
совсем не дешевых лекарств. Занять денег было не у кого,
а на эти деньги сегодня в Москве особо не разгуляться, и
вступил в закон режим жесткой экономии средств.
Кофе только в киосках, который в народе нарекли –
«три в одном», за 15 рублей. Так называют некую полуслад-
кую бурду – в одном пакетике, куда входит сахар, молоко
и сам кофейный порошок. Его заливают кипятком, и по-
лучается некое невнятное пойло, по цвету напоминающее
настоящий кофе. Причем дают его в пластиковом стакан-
154
чике, предназначенном для холодных напитков и держать
его с кипятком в руках не очень приятно, а поставить, как
правило, просто некуда, и на твою просьбу дать еще один
такой же стаканчик, чтобы не так жгло пальцы, тебе про-
стенько говорят: «С вас еще два рубля!» К этому напитку я
покупал еще какую-нибудь булочку или пирожок и таким
образом завтракал. Рацион хоть и скудный, но позволял
продержаться до позднего вечера.
Нужно сказать, что в сегодняшней Москве общепи-
товских заведений огромное количество, на любой вкус
и на любой кошелек. Вы можете пообедать в роскошном
ресторане, в котором вам предложат бутылку шикарного
дорогого вина стоимостью в 1000 евро или шампанского
за 1500 в той же валюте. Причем, нужно признать, об-
служивание в таких местах отменное, на самом лучшем
европейском уровне. Вышколенные официанты, богатый
интерьер самого ресторана, огромное разнообразие блюд.
Ну, в общем, как и должно быть в заведении, в котором
обед на двоих обходится вам в 500-1000 евро.
Хватает и дешевых заведений, где люди со скромным
достатком могут поесть и при этом отдохнуть. В этих ме-
стах, как правило, больше всего людей, как москвичей, так
и гостей столицы, причем вторых, как я обратил внимание,
гораздо больше, чем первых. В пределах 20 долларов там
можно очень неплохо поесть и, самое главное, не бояться
отравиться из-за несвежих продуктов. И лишь одно в таких
заведениях удивляет, шокирует, смешит и немножечко
раздражает – зал для курящих и тех, кто органически не
переваривает табачного дыма, не разделен ничем. Расстоя-
ние между ними не более трех метров. Кто из посетителей
страдает больше, сказать очень сложно.
И наконец – самая низшая ступень столичного общепи-
та – это всевозможные ларьки и киоски, в которых на бегу
ты можешь купить курицу гриль или шаурму, к примеру.
Совсем не факт, что тебе это приготовят чистыми руками,
155
и уж совсем необязательно, что мясо это будет свежим.
Так что шанс почувствовать себя плохо после такой еды
очень и очень немаленький. Я дважды это проверил на
собственном опыте.
А пока мне нужно было решать для себя приоритетные
задачи, главная из которых была – любым путем выбраться
из России. Необходимо было найти деньги и вернуться к
себе домой в Израиль. Конечно, можно было позвонить
своим друзьям и знакомым, связаться с родственниками
в Америке или Германии, в крайнем случае обратиться в
свое посольство на Большой Ордынке, где все мои про-
блемы решили бы за пару часов. Но самолюбие и гордыня
не позволяли мне взывать к кому бы то ни было о помощи.
Да и потом, все это выглядело бы в глазах людей смешно
и странно, мягко говоря. Поехал к любимой женщине за
счастьем, а вместо этого даже денег нет вернуться обратно.
Объяснять никому и ничего не хотелось, а потому выход
был единственный – самому заработать эти несчастные
двенадцать тысяч рублей и убираться восвояси.
Только как это можно было сделать через неделю по-
сле тяжелого инфаркта, отсутствия крыши над головой,
без единого знакомого, без элементарной регистрации и
совершенно без денег.
Сейчас я себе это не очень хорошо представлял, а по-
сему нужно было решать сначала локальные задачи. Одна
из которых – отыскать на ночь хоть какое-нибудь теплое
место, чтобы не замерзнуть.
Второй задачей, и тоже не менее важной, было найти
хоть какую-то работу, которая позволяла бы не сдохнуть
с голоду. Можно было, конечно, попытаться просить
милостыню на улице или идти воровать, но я не умел ни
того, ни другого.
156
7. МИХАЙЛОВНА
Я заказал в киоске хот-дог, бутылку кока-колы и встал
тут же за грязный и вонючий столик, чтобы покушать.
Время неумолимо двигалось к вечеру, а где провести эту
ночь, пока было неясно, и никаких светлых перспектив на
горизонте не наблюдалось. Не успел я доесть булку с соси-
ской, как в этот момент ко мне подошел неопрятно одетый,
небритый и достаточно неприятный тип, который попро-
сил у меня десять рублей на стаканчик чая. Я догадался,
что этот, скорее всего, бомж, не у меня первого просил
десятку и наверняка не на чай. Решив, что десять рублей
в моей ситуации меня не спасут, а узнать у мужика можно
«важные» сведения, относительно ночлежки, я протянул
ему мелочь. И как бы между прочим поинтересовался,
нет ли здесь, в районе Курского вокзала, какой-нибудь
временной работенки?
– Приезжий, что ли? – спросил меня Игорь (так звали
бомжа), забыв про чай.
– Ну да, если можно так сказать, – неопределенно от-
ветил я.
– Откуда приехал, в наши пенаты?– не унимался
Игорь.
– Ты как следователь из прокуратуры допрашиваешь.
Можешь подсказать – подскажи... – стал я «заводиться»
от пустых вопросов своего нового знакомого.
– Где остановился? – видимо, он имел ввиду ночлег.
– Пока на вокзале.
– Ладно, доедай свою сосиску и пошли со мной, – уве-
ренным тоном произнес московский бомж.
Мы прошли через всю вокзальную площадь, вышли
на перрон и спустились на железнодорожные пути. Идти
пришлось по обледенелым шпалам достаточно долго, пока
вдали не показалось депо для поездов. Странно, подумал
я про себя, вокзал и вся прилегающая к нему территория
157
являются стратегическим объектом и по идее, должны
хорошо охраняться, а тут идут себе не таясь два бомжа
(себя я тоже уже с полным основанием причислил к этому
нерадивому племени) и даже не пытаются остаться неза-
меченными.
В депо он направился к женщине, которая, судя по
интонациям ее речи и внешнему виду, была тут главной и
хорошо знала моего нового знакомого. Я стоял в стороне и
ждал, пока они решат мою дальнейшую судьбу. Игорь все
время жестикулировал, показывая в мою сторону. Было
заметно, что ему совсем небезразлична моя дальнейшая
судьба и он прилагает все усилия, чтобы пристроить меня
в этом депо.
– Опять привел мне ханурика? – Она посмотрела в мою
сторону, и до меня дошло, что ханурик – это я и есть.
– Ладно, Михайловна, помоги доброму человеку, как
в Библии сказано. – Да, я дал Игорю десять рублей и, ко-
нечно же, с его точки зрения, попадал в когорту добрых
людей.
– Пылесос держал когда-нибудь в руках? – вопрос был
задан непосредственно ханурику, то бишь мне в данном
случае.
– И не только держал, но даже пылесосил иногда, –
сострил я.
– Ладно, остряк, пойдем со мной, посмотрим, откуда у
тебя руки растут, – безапелляционным тоном произнесла
Михайловна и повела меня в сторону начальных вагонов
состава поезда.
Мы поднялись в купейный вагон, в котором стоял ти-
пично вагонный запах, никогда не выветривающийся, и
она показала мне весь фронт предстоящей работы.
– Как зовут то тебя, мил человек? – наконец-то дога-
далась она спросить.
– Родители назвали Георгием.
– Значит, Гришей будешь?
– Да нет, хотелось бы пока остаться со своим именем.
158
Григорий и Георгий – разные имена, – пытался я просве-
тить свою будущую начальницу.
– Какая, хрен, разница? Гриша, Гоша, Жора, Гога... – не
унималась она.
– Ну, если нет разницы, тогда можете меня звать, как
хотите – Васей, Федей, Петей... – сдался я.
– Да ладно, не обижайся. Здесь ты увидишь людей,
которые уже давно потеряли и дом, и семью, и даже свои
имена. Одни кликухи, – «обрадовала» она меня ближай-
шей перспективой.
– Вон лежит пылесос, удлинитель, электрическая
розетка, щетка и вперед с песней. Ковер в вагоне должен
блестеть. За каждый вагон оплата 30 рублей. Справишься
с этим вагоном, дам тебе другие. Желающих для такой
работы море. Имей это ввиду, – величественным тоном
произнесла она и вышла из вагона.
«Ну что, доигрался со своей любовью? Тут тебе не
Швеция с Португалией, и даже не Турция, куда ты ездил
как солидный человек – тренер футбольного клуба. Тут
не будет чистых гостиничных номеров и шведского стола
на завтрак. Здесь тебе не пригодятся иностранные языки
и пресс-конференции, на которых можно было ими блес-
нуть. Ты попал совсем в другой мир, где до тебя ни у кого
нет никакого дела. Им всем наплевать на то, откуда и кто
ты. Будешь тут подыхать, но это мало кого будет волновать.
Долго ты собираешься протянуть после инфаркта на такой
работе? Идиот, тебя дома ждут мать и сын. Кто у них есть,
кроме тебя? Сын в тюрьме, мать в инвалидной коляске, оба
ждут твоего возвращения, а ты строишь тут из себя героя.
Забудь сейчас про свою гордыню и одолжи у кого-нибудь
деньги на билет. Приедешь домой – вернешь», – напом-
нило о себе мое второе «я».
«В Москве я могу попросить деньги только у нее, боль-
ше мне не у кого одолжить. Но ты прекрасно знаешь, что
никакие обстоятельства не заставят меня к ней обратиться,
даже если буду подыхать. Не для того я ушел от нее, чтобы
159
просить деньги на билет. А всем остальным я что объясню?
Поехал к любимой, а стал бомжом? Нет уж, уволь меня, не
собираюсь быть посмешищем для всех. Если суждено тут
подохнуть – значит, тому и быть, а нет – значит, выберусь
из этого дерьма. И больше я на эту тему говорить не хочу»,
– подвел я итог разговора с самим собой.
Включив пылесос, я стал делать то, ради чего сюда при-
шел – зарабатывать деньги. Щетка была старая и все время
слетала, что выводило меня из себя. Ковровая дорожка
была тоже не первой свежести, и довести ее до состояния
блеска, как предупреждала Михайловна, было невоз-
можно при всем желании. Я потратил на этот вагон почти
40 минут и заработал свои первые 30 рублей, в качестве
израильского бомжа на российской территории. На эти
деньги можно было купить пачку сигарет или выпить «три
в одном» с булочкой. При таких расценках и темпах, мне,
чтобы собрать деньги на обратный билет, понадобилось бы
пропылесосить четыреста вагонов и при этом не пить, не
кушать, не курить. От этой мысли мне стало не по себе.
На улице уже стемнело, мороз становился все крепче,
и я надеялся на то, что Михайловна найдет мне место
для ночлега. Ведь не могла же эта женщина не понимать,
что идти мне на ночь глядя просто некуда, да и Игорь
наверняка ей об этом сказал. Вид отдельных личностей,
крутившихся в этом ангаре для поездов, говорил о том, что
теплые вагоны – это и есть их жилище.
Она пришла через час после того, как дала мне задание,
поднялась в вагон, где я сидел в купе и нервно курил одну
сигарету за другой. В голове моей было «ассорти» мыслей:
Элька, сын, мать, обратный билет, инфаркт, и как я ни
пытался хоть на короткое время отключиться от этих дум,
у меня это не получалось в принципе.
– Ну что, Гоша, давай смотреть, что ты нам тут напы-
лесосил, – уже не так строго сказала начальница и про-
шлась по всей ковровой дорожке. По ее лицу трудно было
догадаться о том, довольна она моей работой или нет. Мы
160
зашли в купе, закурили и беседовали еще очень долго. Я ей
обо всем рассказал, кто, откуда, как сюда попал и каковы
мои планы на будущее. Она внимательно выслушала, ни
разу не перебив, и вынесла свое заключение.
– Дурак ты, Гоша, и башка у тебя дырявая. Тебя дома
ждет любимая баба, а ты тут со всяким сбродом собира-
ешься кантоваться, – она прекрасно поняла, что я еще
пока сильно отличаюсь от местного контингента и моей
главной целью было вырваться из этого ада.
– Да, я знаю, что ждет, но у нее ко мне нет никаких
чувств, и она просто боится, что я загнусь, а жить с нелю-
бимой женщиной не умею. Пока не научился.
– А разве тебе этого недостаточно? Волнуется – значит, ты
ей небезразличен. Как у нас говорят, стерпится-слюбится,
– пыталась она мне втолковать то, что я слышал неодно-
кратно от других людей.
– Мне нужно, чтобы меня тоже любили и не потом, а
сейчас, – у меня были свои аргументы и принципы, по
которым я всегда жил.
– Ты взрослый мужик и, наверное, тебе виднее, хотя
другой на твоем месте был бы счастлив. Все у бабы есть
для хорошей жизни, живи да радуйся! Ладно, выбирай
себе любое купе, на верхней полке возьми одеяло и ложись
отдыхать. Утром дам тебе еще работу, – уставшим голосом
сказала Михайловна и вышла из теплого вагона. Я выбрал
себе купе, закрылся изнутри, выпил лекарство, запив лю-
бимой кока-колой, и от усталости моментально уснул.
8. ЭЛЬКА БЫЛА ПРАВА
Восемнадцатого января моей любимой женщине ис-
полнилось 39 лет. Я понимал, что лучшего «подарка», ко-
торый я сделал своим уходом, сделать было нельзя и мне
оставалось только послать ей поздравительную смску.
– Поздравляю тебя с днем рождения! Желаю тебе всего
161
самого наилучшего! Здоровья, любви, счастья и всего, что
ты сама себе пожелаешь. Будь счастлива!!! И прости меня
за все!!!» – Я был уверен, что это сообщение не доставит ей
особой радости, но не послать не мог. В ответ получил одно
слово «спасибо», и больше в этот знаменательный день я не
омрачал Эльке настроение своим существованием. Един-
ственное, что «успокаивало» и в чем я был совершенно
уверен, это то, что она при всем теплом отношении ко мне
не любила меня – это служило своего рода индульгенцией
перед самим собой.
С того дня, как я покинул больницу и не вернулся до-
мой, она не переставала делать попытки вернуть меня.
Первые дни после ухода, мой телефон был выключен, и
мне не очень хотелось вновь и вновь объяснять ей то, что
она и так хорошо знала. И все же, видя ее непрерывные
попытки со мной связаться, понял, что веду себя по от-
ношению к ней просто по-свински, я принял решение
«успокоить» Эльку. Она, безусловно, нервничала и пере-
живала за этого ненормального еврея, свалившегося на
ее голову.
«Жорка, ну вот скажи, как мне теперь с этим жить?
Приехал ко мне, а стал бомжем. Пожалуйста, скажи мне,
где ты находишься, я после работы приеду и заберу тебя». –
Ей почему-то всегда казалось, что меня нужно упрашивать
– и тогда я вернусь, хотя повода так думать я не давал.
«Не нужно никуда приезжать, я все равно никуда не
поеду с тобой» – Я был непреклонен.
«Чем ты питаешься? Где ночуешь? Принимаешь ли
лекарства? Давай я куплю тебе обратный билет, и лети до-
мой, если не хочешь жить с нами». – Она всегда оставалась
порядочной женщиной.
162
«Не переживай за меня. Нашел работу в депо – пы-
лесосить ковры в вагонах. Здесь же и ночую. Выкручусь
как-нибудь и сам заработаю себе на билет», – послал я ей
«оптимистическое» сообщение.
«Ты в таком состоянии долго не протянешь и, кроме
меня, тебе здесь никто не поможет. Твоих заработков не
хватит даже на половину билета, всё будет уходить на еду»,
– она знала, о чем говорила.
«Ладно, как-нибудь сам разберусь. У меня не осталось
больше денег на телефоне, и я больше не могу тебе от-
вечать. Не переживай и не пиши мне больше. Мне от
твоих смсок еще хуже становится». – Я не мог читать ее
сообщений, в которых, кроме сочувствия и жалости ко
мне, не было ничего. А жалость по отношению к мужикам
я ненавидел.
Через час на мой мобильный телефон поступил платеж
на пятьсот рублей, мое больное самолюбие это сильно за-
дело, и я тут же отправил Эле сообщение.
«Не делай так, чтобы я поменял номер телефона. Это
– единственная моя связь с Давидом, ему больше некуда
звонить. Но если ты еще раз переведешь деньги на мой
телефон, я сменю номер», – пригрозил я ей.
«Ну, хоть как-то я могу тебе помочь? Я же тебе не чужой
человек», – пыталась она пробиться в мои тупые мозги.
«Мне ничего не нужно, у меня все есть. Спасибо».
«Жорка, Жорка, какой же ты упрямый. Как маленький
ребенок», – не понятно для чего написала Эльмира, зная,
что я не отвечу на последнее сообщение.
Работа в депо была не всегда, да и желающих бомжей
163
для нее хватало. Днем я пытался найти хоть какие-нибудь
переводы, так как денег, которые давала мне Михайловна
за работу в депо, хватало, как Элька и предупреждала,
только на еду, сигареты и проезд в метро. А подземкой в
поисках переводов приходилось пользоваться достаточно
много, и это тоже приходилось учитывать при подсчете
своих финансовых запасов.
Однажды мне несказанно повезло – в одном из бюро
переводов, где вдруг появился срочный заказ от клиента,
дали перевести целых шесть страниц машинописного
текста. Просили сдать как можно быстрее и пообещали
заплатить 2000 рублей. Я сразу же подсчитал, что для по-
лучения этой суммы мне пришлось бы отпылесосить 66
вагонов. При этом потратить уйму времени и сил, которые,
в общем-то, были уже на исходе.
Я нашел тихое недорогое кафе, заказал себе кофе со
сдобной булочкой, разложил бумаги на столе и начать
делать технический перевод. Через два с половиной часа
работа была сделана, и оставалось только отпечатать все
это на компьютере и получить гонорар. В конторе удиви-
лись столь быстрому выполнению работы, и мне пришлось
просидеть там еще час, прежде чем проверили качество
перевода и вручили две тысячные купюры, пообещав по-
звонить сразу же, как только появится новая работа. Но,
как я убеждался неоднократно, здесь часто обещают по-
звонить, но как только ты выходишь за дверь, о тебе сразу
же забывают. Не стала исключением и эта контора.
Шел уже восьмой день моей бездомной, поганой, мерз-
кой жизни в когда-то самом любимом городе на земле.
Морозы в Москве держались на уровне минус двадцати
градусов, а по ночам доходили до двадцати семи ниже нуля.
Пришлось потратиться на теплые перчатки – правда, весь-
ма сомнительного качества. Но в моем положении плохое
качество изделия, было наименьшим злом. Задача стояла
самая простая – выжить в этом страшном, ставшим для
меня абсолютно чужим, городе.
164
Я по-прежнему каждый день приходил в депо, пылесо-
сил эти ставшие ненавистными ковры в поездах дальнего
следования, ночевал тут же в вагонах и, как обычно, думал
только о своей любимой казашке. Правда, мечтал совсем
о другом – собрать деньги на билет в Израиль и уехать к
сыну с матерью.
Лекарства подходили к концу, денег никак собрать не
удавалось. Самочувствие с каждым днем все ухудшалось,
боли в груди то появлялись, то отпускали. Я беспрерывно
вспрыскивал себе в рот специальный спрэй, который на
время расширял сердечные сосуды и давал возможность
циркулировать густой крови. Дураку понятно, что вести
такой образ жизни, через неделю после пятого инфаркта
означало одно – подписать самому себе добровольный
приговор. А как же иначе, если мне удавалось использо-
вать весь набор того, чего инфарктнику было категориче-
ски нельзя. Тут и безостановочное курение, и отсутствие
нормального питания, высокие физические и нервные
нагрузки, сон не более четырех-пяти часов в сутки – и это
в лучшем случае…
9. ПРИЮТ ДЛЯ БЕЗДОМНЫХ
А тут еще, вдобавок ко всем бедам, случилось главное
для меня несчастье. Моя спасительница Михайловна (я так
и не спросил ее имя) ушла в отпуск, и вместо нее пришел
вредный, мерзкий, через слово ругающийся матом и не-
навидящий весь белый свет ублюдок, которого все между
собой называли новым для меня русским словом «Пипец».
Все бомжи, которые слетались сюда, как пчелы на мед, в
поисках работы и ночлега, были шокированы известием,
что Михайловна так не вовремя ушла отдыхать, а этот
«Пипец» будет две недели командовать парадом. С этого
дня все вагоны, в которых ежедневно грелись и ночевали
бомжи, стали закрываться наглухо, и всем им пришлось
искать новые места для ночлега. Среди них оказался и я.
165
Тот самый Игорь, который привел меня в депо, посо-
ветовал поехать в один из трех приютов для бездомных,
которые находились в Подмосковье. Он с трудом написал
на клочке бумажки адреса и посоветовал ехать в Подольск,
где, по его словам, и место лучше, и жратва вкуснее.
«Вот тебе три места в разных концах области. При на-
личии паспорта тебе дадут бесплатную койку, и пожрать
всегда есть. Главное сейчас перекантоваться в эти морозы,
а весной и летом уже и на улице можно спать, не замерз-
нешь», – «обрадовал» он меня ближайшей перспективой.
Оставаться тут до весны, а уж тем более до лета никак не
входило в мои планы. На этом мы попрощались и поже-
лали друг другу удачи. Таким людям она бывает как нельзя
кстати.
Тут же, на Курском вокзале, я купил билет до Подоль-
ска и сел в электричку. За окном уже были сумерки, дело
близилось к ночи, и нужно было успеть решить вопрос
с ночлегом в приюте. Игорь предупредил о наличии па-
спорта, но не предполагал, что у меня паспорт совсем не
российский, а израильский, и не было никакой гарантии,
что мне дадут там возможность остаться на ночь. И в этом
случае необходимо успеть вернуться в Москву, где нет-нет,
да можно спрятаться от морозов на вокзале. Подспудно
мою голову постоянно сверлила мысль, что я разгуливаю
по столице без регистрации и мог стать легкой добычей
органов милиции. И хотя взять с меня особо было нече-
го, но перспектива сидеть в ментовском обезьяннике не
прельщала.
Я вышел из электрички в Подольске и спросил у перво-
го попавшегося «бомбилы», как найти этот приют для
бездомных.
– Чего ты там забыл? Это место для тех, кто живет на
мусорной свалке, а ты вроде на таких не похож, – видимо,
я действительно не дошел еще до самого дна, если во мне
признают человека.
– Так сложилось, негде переночевать, а на улице про-
166
хладно, – съежившись от холода и сильного ветра, ответил
я «бомбиле». Температура воздуха в этот момент была
около 20 градусов мороза.
– Ну, садись, за сотку довезу, – предложил водитель, и
я понял, что это совсем не далеко от вокзала. И хотя сто
рублей в моем положении тоже были немаленькими день-
гами, но в чужом городе, не зная даже направления, куда
ехать или идти, я без раздумий принял это предложение.
– Тут недалеко ехать? – поинтересовался я у водилы.
– Здесь у нас всё близко. Сам-то откуда будешь? – вдруг
заинтересовался он.
– Да я уже и сам не знаю, откуда буду, – не стал я вни-
кать в подробности и ответил неопределенно.
– Ты вообще представляешь себе, что это за контора?
Здесь это называют «подольский зверинец». Первый раз
вижу мужика, который сам туда едет, по своей воле, – «хо-
рошую» перспективу нарисовал мне подольский частник и
остановил машину рядом с каменным высоким забором.
– Спасибо, командир. Уже хорошо, что колючей про-
волоки нет на заборе, – заметил я и протянул водителю
сто рублей.
Через пятьдесят метров я уже был у дверей приюта, вся
территория которого была окружена сплошным забором,
чтобы обитатели двух разных миров не смогли наблюдать
друг за другом.
Ко мне вышел мужчина высоченного, под два метра,
роста и поинтересовался целью моего прихода, будто,
кроме ночлега, тут еще могло что-то интересовать.
– Переночевать бы, если можно.
– Жена, что ли, под зад дала? – выдвинул он неожи-
данную версию.
– Обе дали... и жена, и любовница, – даже в этой, совсем
не подходящей для юмора, ситуации я пытался острить.
– Ты хоть знаешь, что это за место? Это, дружочек, не
санаторий на берегу моря и не отель пятизвездочный. Да
и контингент здесь не совсем обычный, – попытался он
меня застращать.
167
– Да, меня уже предупредили, что в вашем заведении
не члены союза писателей и не участники конгресса жур-
налистов, – усмехнулся я.
– Давай паспорт, шутник,– уже более строгим тоном
произнес великан.
– Он у меня не российский, а израильский, – огорошил
я «баскетболиста».
– Так ты чо, еврей получается? – он произнес это так,
будто еврей и инопланетянин – одно и то же.
– Последние 53 года именно еврей. Или еврей-бомж
– такой же анекдот, как и еврей-дворник? – пытался я
заставить его улыбнуться.
– Лучше скажи, что мне с тобой делать? Ты же не наш
гражданин, и я не имею права тебя оформить. Потом по
башке дадут, если узнают, что иностранцев пускаю, – то
ли он и вправду боялся за свою башку, то ли это был намек
на деньги, что было ближе к истине.
– Может, договоримся? Не идти же мне на ночь глядя на
улицу в такой холод собачий, – пытался я вразумить его.
– Ладно, не выгонять же мне тебя. Мы христиане, и нас
Библия учит помогать ближним. Давай пятьсот рублей и
пару деньков побудешь у нас. – Я не стал ему говорить о
том, что в Библии ничего не сказано о пятистах рублях, а
решил, что главное сейчас получить ночлег, и с легкостью
протянул ему «пятихатку». В кармане у меня еще остава-
лось тысяча рублей, и я чувствовал себя богачом.
Меня провели в специальный врачебный кабинет, где
доктор осмотрел нового жильца с ног до головы. Прове-
ряли на предмет вшей, венерических или других инфек-
ционных заболеваний, что было совсем нелишним, если
брать во внимание состав проживавших тут. Убедившись,
что новый обитатель ничем не заразит остальных, мне
дали грязный и вонючий матрац и повели на будущее
место ночлега.
Это была комната достаточно больших размеров, в ней
уже находились восемь обитателей этого пристанища. Все
168
они лежали, каждый на своем матраце, без постельного
белья и подушек, в грязной верхней одежде и в обуви. От
такого зрелища у меня даже появились позывы к рвоте, но
я усилием воли сдержал себя и устроился возле окна. На
мой вопрос о том, можно ли в этом заведении хоть где-то
попить горячего чаю, получил вразумительный ответ от
своих соседей по нарам – в виде вопроса: может, тебе еще
водочки с огурчиком принести?
Я, как и все, лег в верхней одежде, спрятав во внутрен-
ний карман своей куртки мобильный телефон и паспорт.
«Баскетболист» предупредил, что народ здесь обитает
простой и, как правило, подбирает всё, что плохо лежит,
и потому лучше следить за своими вещами. В телефоне
были фотографии и видеосъемки близких мне людей, и я
не хотел лишиться памяти о них. А главное – в мобильнике
были съемки и фотографии моей Эльки, которую я не за-
бывал ни на минуту и при первой возможности смотрел на
нее и девочек – летом на даче, в первый приезд в Москву.
Ну а паспорт для меня, человека из другого государства,
был хоть какой-то защитой от произвола, который мог
случиться практически везде.
Не успел я толком уснуть, как в темноте начались кри-
ки, шум борьбы, и стало понятно, что кто-то кого-то бил,
точнее – избивал. Удары сыпались один за другим и, судя
по звукам, по одному и тому же телу, достаточно сильно,
так как человек орал от боли, нечеловеческим голосом. В
эту минуту в комнату вбежали два здоровенных охранни-
ка, включили свет, и я наконец смог разобраться в том,
что произошло. Трое бомжей избивали четвертого. Как
позже выяснилось, за воровство. Избитый лежал на своем
матраце, обильно пропитанном кровью. На нем не было
живого места, а его голова была похожа на одно сплошное
кровавое месиво.
Охрана подхватила его за руки и выволокла из комнаты.
После этого уже никто не мог спать, и из разговора между
обитателями этой комнаты-камеры, видимо, уже доста-
точно давно знакомыми между собой, стало понятно, что
169
завелся среди них воришка и долго не могли его вычислить.
И только этой ночью поймали вора за руку, отсюда и было
это жестокое наказание. Ну что же, наверное, поделом.
Законы в этих бомжатниках были такие же, как и на зоне,
– крадущего у своих нужно проучить.
Запах крови и грязи стал для меня невыносим, и я
вышел в коридор покурить, хотя все курили в комнате.
Выкурив две сигареты подряд, сел в небольшое разбитое
кресло, стоявшее возле врачебного кабинета, и вырубился
от усталости, накопившейся за последние сутки.
Утром меня разбудил дикий гвалт обитателей, шедших в
столовую на «завтрак». Это было жуткое зрелище, которое
мне не забыть до конца своих дней. Толпа в тридцать-сорок
мало похожих на людей существ с криком и гамом ввали-
лась, в прямом смысле этого слова, в «столовую» и про-
гнала хозяйничавших в ней до их прихода здоровенных
крыс, которые тоже чувствовали себя полноправными
обитателями этого страшного заведения. Сами бездомные
были одеты в лохмотья, которые никогда на себе не ис-
пытывали воздействия стирального порошка или утюга.
Только несколько из них зашли в туалет, чтобы помыть
без мыла руки перед едой и присоединиться к тем, кто уже
сидел за грязными столами, с объедками вчерашней еды,
и торчащими в них гвоздями.
Стало ясно, что даже чашку чая или кофе в таких
условиях мне не осилить, я направился к выходу, чтобы
навсегда покинуть это место, которое мне часто будет
сниться по ночам. По-настоящему было жаль этих людей,
которых выкинули из нормальной человеческой жизни
разные обстоятельства, и хотя сам я сегодня тоже считался
по статусу одним из них, становиться такими же, как они,
совсем не хотелось.
170
10. ТАДЖИКИ
День только начинался, но нужно было уже сейчас
думать о ночлеге. С этой мыслью я сел в электричку и
поехал в Москву, где шансов найти теплую конуру было
несравненно больше, чем в Подольске. По дороге вспом-
нил заведующую отделением, где я лежал несколько дней
назад, и ее рекомендации. Она настоятельно советовала
мне приехать и еще раз сделать кардиограмму, проверить
динамику работы сердца после обширного инфаркта. Ко-
нечно, совсем не такой образ жизни мне рекомендовали
московские врачи после выписки, но на сегодня у меня не
было других вариантов хоть как-то изменить свою жизнь,
кроме как вернуться к Эльмире. Но этот вариант мной
даже не рассматривался.
Я приехал в больницу и по протоптанной дорожке
направился к знакомому корпусу. И в эту секунду мне
на глаза попалась дверь, на которой (огромная редкость
для сегодняшней Москвы!!!) не было замка. Было видно
хорошо, что она не закрывалась до конца и была завалена
с внешней стороны большими камнями.
«Нужно будет после кардиограммы проверить, куда
ведет эта дверь и что за ней скрывается?» – моментально
подумал я.
После полуторачасового осмотра врачами и вынесения
окончательного вердикта, учитывая печальный опыт ин-
фарктника со стажем, я понял, что следующий сердечный
приступ может оказаться последним и это только вопрос
времени. Дал обещание врачам, что прямо с сегодняш-
него дня, не откладывая в долгий ящик, начну вовремя
принимать лекарства, откажусь принимать все острое и
соленое, стану поменьше двигаться и побольше отдыхать,
не поднимать никаких тяжестей и не курить. Но пока у
меня в кармане было только восемьсот рублей, не было
крыши над головой, можно было пока забыть об обеща-
нии, данном врачам.
171
Сейчас меня интересовала только та самая дверь, у
другого корпуса больницы. Я быстро зашагал по направ-
лению к ней и, подойдя, огляделся вокруг, будто вор,
собирающийся проникнуть в чужую квартиру. Никого
поблизости не было и, быстро разбросав тяжелые камни,
я зашел внутрь. После белого снега и яркого солнца в этом
подвале ничего не было видно, но было тепло, а это для
меня было главным. Зажег зажигалку и увидел на стене
рядом с дверью выключатель. Тусклая лампочка под по-
толком осветила помещение, которое оказалось обычной
газовой котельной. Однако это была не только котельная,
но и, по-видимому, она еще служила кому-то жилищем.
Здесь стояли двухместная тахта, старенький телевизор и
даже небольшой холодильник.
«Только не хватало, чтобы меня тут застукали. Еще чего
доброго, подумают – залез воровать», – не успел я додумать
свою мысль до конца, как снаружи послышались голоса и
стало ясно, что меня тут обнаружат.
Два молоденьких таджика с опаской вошли в котельную
и от испуга не сразу меня заметили.
– Да заходите смелее, чего вы боитесь? – я сразу же
решил их успокоить, чтобы они не наделали глупостей
от страха.
– У нас есть разрешений... Нам администраций раз-
решал тут жит. Если хочишь, пазвани и спрашивай», – на
очень сильно ломаном русском языке один из них, что
постарше, со страхом в голосе сразу же решил оправдаться
передо мной.
– Да все нормально, не нужно бояться, я не из милиции.
Просто зашел к вам погреться. Дверь была открыта, – при-
шлось солгать, но это была ложь во спасение.
Они присели на тахту, как гости в своем незатейливом
«доме», предложили мне чаю и просидели со мной больше
часа. Ничего не утаивая, я рассказал этим двум незнако-
мым таджикам всю свою историю. На их лицах было на-
писано полное отсутствие понимания того, о чем поведал
им этот седой еврей из незнакомой для них страны.
172
– Этот женщин тебе зовет, а ты не хочешь к ней при-
ходит? Тогда зачем приехаль в Москва? – похоже, что для
них эта история была слишком высокой материей, и я не
стал развивать тему дальше, а просто попросил помочь с
ночлегом. Эти добродушные малограмотные азиаты соору-
дили для меня из сломанного кресла лежак и не имели
ничего против моего ночлега в этой теплой и по-своему
уютной котельной. Правда, предупредили, чтобы я при-
ходил спать как можно позже, когда меня уже никто не
сможет увидеть. Состояние было такое, будто только
что мне предложили пожить в отеле «Уолдорф-Астория»
где-нибудь в Нью-Йорке. Я нашел то, что мне сейчас
было больше всего необходимо – спокойное, подальше
от людей, теплое место для ночлега.
11. СЛУЧАЙ В МЕТРО
После этого я поехал на Арбат в знакомый мне уже
спортивный клуб, где весь вечер смотрел свой любимый
футбол. Публика там собиралась достаточно солидная
и респектабельная. Иностранцам это заведение очень
нравилось, тем более что главный менеджер клуба был
англичанином, и среди завсегдатаев было особенно много
граждан Великобритании, которые пропадали там субботу
и воскресенье. В эти дни, как правило, шли прямые транс-
ляции футбольных матчей английской лиги, и они делали
денежные ставки на эти матчи.
С одним из таких болельщиков по имени Кевин мы вме-
сте переживали за «Арсенал» в поединке против «Ливер-
пуля». Кевин заказал для меня кофе, а себе, как истинный
британец, пиво и в перерыве матча я попросил его помочь
с работой, связанной со знанием русского и английского
языков. Он протянул мне визитную карточку, из которой
следовало, что Кевин представляет в Москве известное
лондонское печатное издание и попросил позвонить через
173
пару дней. Я был несказанно рад этому неожиданному
знакомству.
Матч завершился очень поздно, и до закрытия метро
оставалось всего лишь четверть часа. Я быстро взял вещи в
гардеробе и, одеваясь на ходу, быстрым шагом направился
к станции «Смоленская», от которой шла прямая ветка до
самой больницы. Мне удалось не опоздать до закрытия ме-
трополитена и купить билет, я сел в пустой вагон и поблаго-
дарил судьбу за двух посланных мне спасителей-таджиков,
благодаря которым я ехал сейчас в теплый «дом».
Открылась дверь вагона, и в него вошел вдрызг пьяный
пассажир, рухнул на сиденье и моментально заснул, дер-
жа в руках мобильный телефон. На следующей станции с
шутками и прибаутками к нам присоединились трое моло-
дых подвыпивших парней. Убедившись, что кроме седого
немолодого мужчины, сидевшего в самом углу, и пьяного
с мобильником в руках, никого нет, они почувствовали
себя хозяевами положения и сели с двух сторон спавшего
мужика. Я с любопытством стал наблюдать за дальнейшим
развитием ситуации. Эти три «героя» даже не обращали на
меня внимания и, видимо, не сомневались, что я в любом
случае останусь сидеть на своем месте.
Один из них вытащил из рук пьяного телефон и поло-
жил к себе в куртку, но тот даже не шелохнулся, продолжая
спать. Дальше стало понятно, что следующей их целью
является содержимое карманов несчастного мужика, ко-
торый в эту секунду видел сладкие сны. Больше я на это
смотреть не мог и подошел к честнОй компании.
– Телефон быстро положили на место и отошли от
него. – Это было сказано настолько резко и грубо, что трое
храбрецов даже опешили. Они не могли предположить,
что этот седой и странный на вид мужчина, сидевший
в дальнем углу вагона, выучил с детства одно простое
правило, которого он всегда придерживался. Как только
ты покажешь, что боишься кого-то, тебя сожрут живьем.
Прожив всю жизнь без отца и привыкший всегда защи-
174
щать самого себя, я больше всего боялся одного – чтобы
никто и никогда не обвинил меня в трусости. Наряду с
жадностью и завистью, считал трусость одним из страшных
пороков рода человеческого. Вот и сейчас можно было не
обращать внимания на этих подонков и сделать вид, что
ничего не вижу и не слышу, но тогда бы я сам себя обвинил
в трусости.
– Ладно, батя, не нервничай. Всё нормально. Вот его
телефон и разбежались без шума. – Самый старший из них
сунул спящему мужику в карман пальто его мобильник, и
все трое удалились в другой конец вагона.
Тут зашли еще пассажиры, и я, перестав волноваться за
спящего, направился к двери. Следующая станция была
моей, но, как оказалось, эти трое подонков тоже собира-
лись выходить именно здесь.
Я вышел на улицу и направился в сторону больницы.
Мои «мстители» пошли в том же направлении. Было очень
холодно и пустынно, что не удивительно для половины
второго ночи. Поняв, что они решили свести со мной сче-
ты, я стал погладывать на дорогу, чтобы найти кусок палки
или железного прута. Убегать от них я не собирался и еще
больше замедлил шаг, давая этим смельчакам настигнуть
меня. Раз уж «разборки» было не избежать, то пусть это
случится быстрее. Так мне показалось более правильным.
В эту секунду меня окликнули.
– Эй ты, мужик, постой, разговор есть. – Они подошли
ко мне совсем близко, и в руках у одного из них я увидел
предмет, напоминавший в темноте огрызок трубы или
толстого металлического прута. Через секунду, еще даже
не разобравшись в диспозиции, я почувствовал сильный
удар этим самым предметом в область грудной клетки, и
дикая боль обожгла всю грудь. Но на мое счастье, теплый
шерстяной свитер и куртка смягчили силу удара, мне
удалось схватить одного из них за куртку и сильно уда-
рить головой в лицо, в область носа. Это был мой самый
любимый прием еще с детства, цель которого – вырубить
175
на некоторое время противника. И сейчас мне это удалось
продемонстрировать в полной мере. У меня не было ника-
ких сомнений, что нос этого парня я сломал. Но в данном
случае силы были явно не равны, и одному из них удалось
нанести еще один удар трубой, на сей раз боль прожгла об-
ласть ребер. Неизвестно, чем бы это все закончилось, но
вдали показалась машина с милицейской мигалкой, и трое
«героев», нырнув вглубь двора, скрылись из виду. Кровь на
асфальте говорила о том, что беглецы тоже понесли урон,
но мне в эту минуту от этого было не легче.
Я доковылял до котельной, где мои спасители-таджики
спали вдвоем на широкой тахте. С огромным трудом мне
удалось снять куртку и устроиться на своем новом спаль-
ном месте. Правда, с вытянутыми ногами в нем спать было
невозможно, но и это место после улицы казалось райским.
Боль от удара в области груди становилась сильнее с каж-
дой минутой, а это означало лишь одно – мне сломали
ребро или даже не одно. Я уже сталкивался с подобными
травмами за свою долгую футбольную жизнь, все симпто-
мы мне были хорошо знакомы. До самого утра уснуть не
удалось, а в пять часов эти трудяги, давшие мне приют,
взяли метлы с лопатами и пошли убирать территорию
больницы. Да, совсем не сладкий хлеб у этих пресловутых
гастарбайтеров, подумал я, глядя на них.
12. КЕВИН
Двое суток я провалялся в своем кресле со страшными
болями, особенно в момент кашля, характерного для ку-
рильщика. Ходить пока не мог совсем, и оставалось только
ждать, когда боли утихнут и можно будет выйти на улицу.
Нужно было что-то срочно делать, чтобы вырваться из
этого замкнутого круга, в который сам себя загнал. И я
вспомнил про английского знакомого из спортбара, про-
сившего позвонить через пару дней.
176
Появилась маленькая надежда на то, что этот англича-
нин хоть как-то поможет мне решить финансовую про-
блему, без чего мое возвращение домой было нереальным.
Все-таки для иностранных компаний или просто частных
граждан, работающих в России, не должно иметь принци-
пиального значения мое гражданство или возраст. В конце
концов, это не может являться главным критерием, если
я могу принести пользу и быть для них востребованным.
Эта мысль придала мне уверенность, и мне осталось только
позвонить англичанину.
Кевин сразу же вспомнил наш разговор и просил немед-
ленно приехать в их офис на Ленинском проспекте. После
этого, по его планам, мы вместе должны были поехать на
Пушкинскую площадь, где должен был состояться то ли
какой-то митинг, то ли демонстрация. Мне предлагалось
быть переводчиком в беседах с участниками этого сбори-
ща – видимо, не очень лояльно настроенных к властям.
Суммы денег, что мне предлагалось за эту работу, вполне
хватило бы на билет в Израиль и даже еще оставалось бы,
но пришлось отказаться по двум причинам.
Главная причина, конечно, заключалась в том, что
сломанные ребра или ребро (так до конца я этого и не
выяснил) не давали возможности нормально ходить. Боль
еще была настолько сильная, что невозможно было вы-
прямиться во весь рост, и приходилось пока передвигаться
полусогнутым. Этого было достаточно, чтобы отказаться
от немедленного принятия предложения.
Однако и вторая причина была не менее существенной.
Ехать туда, где большое скопление митингующих и ми-
лиции, означало подвергнуть себя неминуемому риску. Я
находился на нелегальном положении, без регистрации,
и любая проверка документов, позволяла забрать меня в
кутузку, что совсем не входило в мои планы. А шанс на то,
что могут проверить паспорт на такого рода «тусовке», был
достаточно велик. Пришлось огорчить своего английского
знакомого и отказаться. Стало понятно, что после этого не
имело смысла вновь обращаться к нему за помощью.
177
13. ДОМОЙ!!!
На дворе уже стояло 4 февраля. Шел 19-й день моей
безумно «веселой» жизни в Москве, а просвета в будущем
было не видно ни с какой стороны. Я уже почти 10 дней не
принимал никаких лекарств и чувствовал себя с каждым
днем все хуже и хуже. Это было настолько для меня по-
нятным и естественным (с моим-то опытом сердечника!!!),
что я совсем не удивился, когда на одной из московских
станций метро у меня сдавило в области груди, дышать
стало тяжело и озноб бил по всему телу. Это был обычный
сердечный приступ и очередная закупорка сосудов, через
которые не проходила кровь. Я медленно дошел до дежур-
ной, сидевшей в маленькой стеклянной кабинке прямо у
эскалатора, и тихо произнес
– У меня, похоже, сердечный приступ. Вы можете вы-
звать скорую помощь? Я не смогу сам подняться на улицу.
– И в ту же секунду опустился на колени.
Теперь всё зависело от скорости приезда врачей. В Из-
раиле я за это не волновался, там в любую точку страны
«амбулансы» приезжают максимально быстро, это хорошо
налажено. В стране, где теракты стали нормой, спасение
человеческих жизней напрямую зависит от скорости по-
явления врачей на месте происшествия. Но в Москве, с
ее нескончаемыми пробками в любое время суток, без ре-
зервных полос для спецтранспорта, многие инфарктники
не доживают до приезда медиков. В данном случае мне по-
везло, и через 20 минут я был в карете скорой помощи...
Меня привезли в известный кардиологический центр,
и врачи сразу установили диагноз – микроинфаркт, это
для меня не было сюрпризом. В этом центре, который в
корне отличается от той больницы, где я был 20 дней на-
зад, всё было на порядок выше. По всей видимости, мой
израильский паспорт сыграл решающую роль в том, что
скорая помощь привезла меня именно сюда. Кроме меня,
178
там были и другие иностранцы. Но долго мне там не при-
шлось находиться, так я оказался достаточно проблемным
пациентом.
Мне проделали все необходимые процедуры, дали нуж-
ные лекарства, поставили капельницу и не знали дальше,
что со мной делать. У меня не было страхового полюса,
обязательной для приезжих регистрации, никого из зна-
комых в Москве. А обследование показало, что сердечные
сосуды у меня забиты напрочь, и единственный шанс на
спасение в этой ситуации – шунтирование. Иначе говоря,
замена сосудов.
Выход был один – связаться с израильским посоль-
ством на Большой Ордынке и передать ответственность
за больного непосредственно той стране, гражданином
которой он является. Утром ко мне в палату пришел лично
израильский консул и выслушал вкратце всю историю. Ему
тоже было трудно понять, как можно уйти от любимой
женщины, которая, к тому же, хочет жить со мной. Я начал
уже привыкать к тому, что никто меня не понимает в этом
вопросе, и всё больше убеждался в том, что являюсь имен-
но «десятым мужчиной». Недоумение у консула вызвало
и то обстоятельство, что я приехал жить к женщине, а не
наоборот. Всё, что смог, я ему объяснил, и просил только
одного – побыстрее отправить меня в Израиль.
Вопрос решился максимально быстро. На ночной рейс
в Тель-Авив мне заказали билет, вечером за мной приехал
водитель из израильского посольства и отвез в Домодедово.
В кардиоцентре мне в дорогу дали необходимые для пере-
лета препараты, и той же ночью я улетел домой. У трапа
самолета в аэропорту имени Бен-Гуриона меня ждала
машина «амбуланса».
179
14. ОПЕРАЦИЯ НА СЕРДЦЕ
Израильская клиника Бейлинсон считается одной из
лучших в мире медицинских центров, и для меня это было
уже довольно обжитое место. Здесь я находился во время
четырех инфарктов, мне тут делали операцию по поводу
шейных позвонков после автомобильной аварии, выре-
зали паховую грыжу и так, по всякой мелочи. В кардио-
логическом отделении, куда меня, как обычно положили,
многие работавшие в нем врачи и медсестры, конечно,
сразу же вспомнили постоянного «клиента» и даже под-
шучивали надо мной – мол, для тебя эта больница – как
дом родной.
После двухдневного обследования заключение врачей
было однозначно – нужна операция на сердце и замена
сердечных сосудов. Для меня это не было неожиданно-
стью, и я спокойно отнесся к новому испытанию. Чему
быть – того не миновать, философски решил я.
Еще в самолете я решил, что, кроме сына и матери, ни-
кому о своем приезде говорить не буду. Для этого было две
причины, и обе достаточно веские. Во-первых, мое пси-
хологическое состояние после потери любимой женщины
и двадцати дней скитания по столице было таким, что ко
мне в больнице приставили психолога и психотерапевта. В
самом прямом смысле слова я был на грани сумасшествия,
и это накануне сложной операции. И мне меньше всего
хотелось бы, чтобы меня видели в таком состоянии, а еще
больше – я сам никого не желал видеть.
Вторая причина тоже имела право на существование,
хотя и была более прозаической. Операция предстояла
довольно сложной, процесс реабилитации занимает до-
статочно долгое время. Расскажи я о своем приезде знако-
мым – это бы означало для них обязанность непременно и
часто меня навещать. А это всегда большая трата времени,
которое не всегда и не у всех предусмотрена. У каждого из
них своя жизнь, семья, работа, проблемы, и добавлять им
180
еще одну проблему мне не хотелось. Может быть, такая
позиция и была неверной с точки зрения нормальных
человеческих отношений, но, если принять во внимание
мое психологическое состояние в те дни, то, наверное,
можно меня понять.
И самый, наверное, главный вопрос, который оставался
пока без ответа – куда идти после операции? Я вернулся к
себе домой, но дома, по сути, не было. Сын по-прежнему
сидел в тюрьме, мама жила в бейт-авоте (израильском доме
престарелых), других родных и близких в этой стране у
меня не было, а своего жилья или денег на съем квартиры
я не имел. Уезжая два месяца назад к любимой женщине,
я меньше всего думал, что мне придется возвращаться так
скоро и в таком плачевном состоянии. На тот момент мой
разум с головой накрыла любовная лавина, и меня мало
что интересовало, несмотря на солидный для мужчины
возраст. Ясно было и то, что ни о какой работе в первые
четыре-пять месяцев после операции не могло быть и речи,
а жить нужно было сейчас и сегодня. Я, конечно, получал
небольшое пособие по инвалидности из-за проблем с
сердцем, но его хватало только на то, чтобы помогать сыну
в тюрьме, и больше ни на что.
Вот такие мысли одолевали меня в первые дни после
прилета из Москвы. Но больше всего я страдал отнюдь
не из-за отсутствия жилья или денег, а потому что поте-
рял самую близкую женщину. Этот факт угнетал до такой
степени, что описать словами это невозможно. И как пси-
холог ни старался вывести меня из этой психологической
воронки, все его усилия были тщетны. Не помогали ни
многочасовые беседы, ни антидепрессанты, которые были
мне выписаны. Я беспрерывно смотрел на свой мобильный
телефон, который не подавал признаков жизни.
И вот, впервые за свои 52 года я сделал попытку самому
пойти навстречу женщине, от которой сам же и ушел. Я
долго думал, прежде чем решился отправить сообщение в
Москву, и всё же дрожащими пальцами набрал на мобиль-
ном телефоне текст:
181
«Если ты решишь, что я тебе нужен, пошли мне толь-
ко одно слово – ПРИЕЗЖАЙ! Я приеду, и больше от вас
никуда не уйду!!!» – Это уже было похоже на крик души.
Я с нетерпением ждал от нее ответа и буквально через не-
сколько секунд получил его.
«Хорошо». – Это всё, что она написала. И тогда я ре-
шился еще на одну смску.
«Я без тебя схожу потихонечку с ума!» – И это было
чистой правдой, я не лукавил и действительно понемногу
лишался рассудка.
«Ты сильный и всё выдержишь», – ответила Эльмира,
тем самым забив последний гвоздь в крышку гроба, в ко-
тором покоилась моя последняя надежда.
«Если ты пошлешь ей еще хоть одно сообщение, я тебя
начну презирать и возненавижу. Ты сам ушел от нее, она
тебя не гнала. Так будь уже мужиком до конца. Дай ей на-
чать новую жизнь и перестань ее мучить своей любовью.
Больше она ей не понадобится». – Давно мне не прихо-
дилось слышать свое второе «я»...
«Даю тебе слово, что больше с моей стороны сообщений
не будет. Это было последнее». – Сам себе я дал мужское
слово и сдержал его до конца.
И всё же... Разве данное самому себе слово могло удер-
жать меня от того, чтобы каждую минуту не смотреть на
свой мобильный телефон и не прислушиваться, не звучит
ли любимая «WE WILL ROCK YOU»? Эта песня группы
«QWEEN» стала для меня самой любимой за последние
полгода, с того дня, когда я установил мелодию в своем
сотовом телефоне. Эта популярная во всем мире песня
всегда звучала, когда мой мобильник получал сообщение.
182
Я брал с собой телефонный аппарат в туалет, в душ, на
всевозможные процедуры – боялся пропустить сообщение
из Москвы с одним единственным словом «приезжай».
Положа руку на сердце, я сам в это мало верил, но, как
известно, надежда умирает последней. С этой надеждой
и приготовился к операции.
Утром меня повезли в операционную, где через час
должны были разрезать грудь и поменять эти чертовы
сердечные сосуды, которые уже были совсем ни к черту.
И перед самым выездом из палаты я попросил медсестру
из отделения сразу же после операции принести мой мо-
бильный телефон. Даже в эти минуты моя голова была за-
бита мыслями только об Эльке, а не о том, как закончится
сложная операция.
Очнувшись после наркоза и убедившись, что я еще
на этом свете, первым делом поинтересовался, не при-
несли ли мобильник? Мне даже в голову не пришло, что
в операционном отделении врачи спасали и дарили боль-
ным новые жизни, а потому им было совсем не до моего
телефона. И только в реанимационном отделении, куда
меня привезли после операции, я увидел сестру, несущую
мобильник. Без всякой надежды включил аппарат и убе-
дился – новых сообщений не было.
15. ПОСЛЕ ОПЕРАЦИИ
Операция прошла успешно, в штатном режиме, как в
таких случаях говорят, и меня после реанимации поме-
стили в отдельную палату. Ко мне по-прежнему приходил
психолог и все делал, чтобы я смог начать новую жизнь. И
это начало понемногу приносить свои плоды. Мне стали
приносить газеты и книги, стал иногда смотреть телевизор
и все реже открывал мобильный телефон, где хранились
все фотографии и съемки моих любимых Эли, Маши и
Лены. Психолог настоятельно рекомендовал мне всё это
183
удалить и постараться меньше о них думать, а занимать
мозги другими вещами. Да я и сам это прекрасно понимал,
без всякого психолога, вот только силы воли для этого
было недостаточно, и я время от времени смотрел на эти,
ставшие родными, лица.
Через три недели после операции закончилось мое
пребывание в больнице, и меня перевезли в реабилита-
ционный центр «Асута», который напоминал пятизвез-
дочный отель – с самыми передовыми технологиями для
реабилитации. Над моей кроватью висел передвижной
монитор с круглосуточным интернетом и десятками ка-
налов телевидения. Я каждый день лежал и смотрел на
монитор, боясь как огня, выхода в интернет. Мне иногда
казалось, что сейчас, с той стороны монитора, появится
любимая казашка и обнимет меня. Как я этого хотел, так
же этого и боялся, ни на секунду не забывая о том, что она
меня не любит… Сама мысль о том, что мы можем с ней
«столкнуться» во всемирной паутине, пугала настолько,
что даже читать газеты я пока решался только отпечатан-
ные, а не на экране монитора.
Рядом с корпусом, где я находился, был огромный парк,
куда больные выходили по вечерам на прогулку. Огром-
ное количество зелени придавало этому красивому парку
вид «загородности», хотя он и находился в самом центре
Израиля, в десяти минутах езды от Тель-Авива. Питание
было на самом высоком уровне, в виде шведского стола и
частенько, обедая в этом большом и светлом помещении,
больше похожим на банкетный зал, нежели на обычную
столовую, я вспоминал московскую больницу, где изо
дня в день больным в качестве салатов давали жареную
капусту или морковь со свеклой, не говоря уж о качестве
самих обедов. Здесь, в этом реабилитационном центре,
можно было выбирать все, что заблагорассудится – куры
или мясо, рыба или сосиски, говядина или баранина,
картошка, рис, вермишель и многое другое. И все это в
неограниченном количестве.
184
Словом, все предназначалось для скорейшего выздо-
ровления и ухода больного домой. Как и рекомендовали
мне врачи, я много гулял в парке, перестал курить, что для
меня было равносильно подвигу. Общался с больными,
и острая боль от потери моей казашки, которая сопро-
вождала меня с того самого дня, как я не вернулся к ней
из больницы, постепенно утихала и давала возможность
начать думать о своем будущем, которое до сих пор оста-
валось весьма туманным.
Социальные службы, зная мою историю в России и о
том, что по большому счету мне некуда идти после опера-
ции, сумели добиться для меня разрешения находиться в
реабилитационном центре два месяца. Обычно этот срок
не превышает двух недель. Мне предстояло за это время
решить свою жилищную проблему.
Телефонная связь у меня была только с сыном, зво-
нившим из тюрьмы, и с матерью, которой я звонил сам.
Первый месяц нахождения в «Асуте» у меня не было воз-
можности навещать своих близких людей, слишком мало
прошло времени после операции, и врачи мне запретили
ездить в автобусах, только на легковой машине. К сожале-
нию, такой возможности на тот момент у меня не было, и
мама с сыном это понимали и не обижались на меня.
Но иногда в этой жизни и на моей улице был праздник.
И как-то, рассказав о своей истории одному из больных,
который на мое счастье оказался родом из Баку, я неожи-
данно получил от него предложение помощи. В один из
субботних дней он сам на своей машине отвез меня к сыну
в тюрьму и к маме в дом престарелых. Мы не виделись
почти четыре месяца и одной «горы» на моих плечах стало
меньше.
Прошло ровно два месяца с того дня, как я прилетел из
Москвы. Пришло время как-то напомнить о себе и своим
друзьям и родным в разных странах мира. С тех пор, как
я уехал в Россию к своей любимой, от меня не было ни
слуху, ни духу. Меня потеряли родственники в Америке и
185
Германии, друзья в Австралии и Голландии, да и в самом
Израиле никто не имел понятия, где я и что со мной.
Да, наверное, я оказался в смешном положении. Ведь
еще четыре месяца назад, когда я уезжал в Россию, всем
казалось, что я самый счастливый человек. Я взахлеб рас-
сказывал об Эльке и девочках всему миру! Убеждал всех,
что лучше этой женщины нет никого на всем белом свете!
Настаивал на том, что очень скоро Машка с Ленкой назо-
вут меня папой, и всем было заметно, что я искренне этого
хочу. Не скажу, что абсолютно все были согласны с моим
решением вернуться в Москву. Были и те, кто отговаривал
меня от этого опрометчивого решения.
«Жор, ты старый идиот! Какая Россия? Какая Эльмира?
Какая любовь? Ты там загнешься со своим сердцем. Сиди
в Израиле и не делай глупостей», – писала та самая Фрида,
из-за которой я влез в виртуальный мир.
«Послушай, Жорка! Ты себе хорошо представляешь
жизнь с двумя маленькими чужими детьми? Ты намного
старше нее, и в итоге она тебя рано или поздно пошлет куда
подальше. Я бы на твоем месте подумала об этом», – пугала
меня моя двоюродная сестра из Германии.
И никто не предполагал, что случится так, как это
случилось. Теперь нужно было держать ответ перед всем
миром, и с этой целью я открыл скайп, где не был очень
давно. И вдруг мое сердце забилось учащенно, словно
пытаясь выскочить из недавно зашитой груди. Напротив
имени «Эльмира» горел зеленый значок, показывающий,
что она тоже находится в этой программе. И хотя я был
абсолютно уверен, что Эля не смогла вычеркнуть меня из
своей памяти до конца, – тем не менее, больше я от нее
ничего не ждал и не надеялся ни на что. А вот сейчас ее
нахождение у компьютера и то, что она почти наверняка
увидела мое появление, стали для меня слишком сильным
ударом. Я в течение пяти минут не мог пошевелить паль-
цами, а тупо смотрел на экран в ту самую точку, где горел
зеленый значок напротив ее имени.
186
Могу предположить, что и она, сидя в Москве на своей
работе и увидев подключение этого ненормального еврея к
скайпу, занервничала и не смогла оставаться равнодушной.
Все-таки, как бы она ко мне ни относилась, мое появление
в ее жизни не осталось бесследным и наверняка оставило
зарубину в ее сердце. Никто из нас не решался написать
первым, и только по истечении часа Эля не выдержала
и написала мне всего одно слово, такое привычное всем
виртуальщикам.
«Привет». – Она даже не представляла, как теперь
нужно называть меня, человека ушедшего от нее, и вы-
брала вполне нейтральное обращение.
Получив это сообщение, я не знал, как реагировать,
и решил не искушать судьбу, а просто не отвечать. Да и
что, собственно говоря, можно было ответить в моей си-
туации? Снова признаться ей в любви и сказать, что мне
очень плохо без нее? Так мне кажется, что и она об этом
догадывалась. И главное, совсем не того единственного
слова я от нее ждал…
Эльмира прождала 15 минут и, не дождавшись моего
ответа, послала еще одно сообщение.
«Удали меня из своих контактов... У меня рука не под-
нимается». – Ей было ясно, что если я не сделал этого
раньше, то и сейчас вряд ли последую ее совету. На этот
раз я счел нужным ответить и сделал это в ту же секунду.
«Смелее...» – Мне тоже хватило одного слова.
До самого конца ее рабочего дня больше ни один из нас
не решился написать. Ровно в четыре по израильскому вре-
мени и в пять по московскому она привычно выключила
компьютер и ушла с работы. Всю последующую неделю
187
мы оба «видели» друг друга в скайпе, но по-прежнему не
решались что-либо писать. Молчание было нарушено
только на восьмой день нашей «случайной встречи». Как
и следовало ожидать, первой не выдержала этой «тишины
в эфире» Эльмира.
«Привет», – получил я это уже ставшее ненавистным
слово.
«Привет». – Я решил не изобретать велосипед.
«Как ты?»
«Нормально».
«Где ты сейчас?»
«В реабилитационном центре».
«После операции?»
«Да».
Это был разговор между людьми, которые боялись
написать лишнее слово. Эти нейтрально-обязательные
вопросы и ответы не могли продолжаться до бесконеч-
ности и должны были привести к чему-то более ясному,
понятному нам обоим.
«Жорка, Жорка... После твоего ухода я долго думала о
наших отношениях. Сначала я боялась за тебя, мне было
страшно, что с тобой может что-то случиться в Москве,
ведь у тебя даже знакомых тут никого не было, кроме
меня. На нервной почве у меня даже сыпь какая-то по-
шла по всему телу. Я хотела тебя искать по всей Москве,
но ты категорически отказывался возвращаться, и мне
188
стало понятно, что это бесполезно. Затем просто разозли-
лась на тебя и решила, ну почему я, с двумя маленькими
детьми, должна всё бросить и искать тебя по вокзалам и
ночлежкам? Тебе же не 25 лет, чтобы так вести себя. Ну
и, наверное, все-таки ты был прав, если бы любила, то,
наверное, смогла бы тебя вернуть. Прости, что не смогла
дать тебе того, чего ты от меня ждал. Давай поговорим как
взрослые люди. Молодые женщины обращают внимание
на стройных, симпатичных, спортивного вида мужчин, и
это естественно. Ты в сравнении с ними явно проигрыва-
ешь. И, кроме того, мы оба знаем твою проблему с сердцем.
Поэтому, пожалуйста, не нужно на меня сердиться», – ей
явно еще многое хотелось сказать, но она ограничилась
главным.
«Ты еще забыла добавить, что я небогатый, сын у меня в
тюрьме, мама старенькая в доме престарелых, гражданства
российского тоже нет...» – я и сам не понимал, для чего
это было написано – скорее, от досады и отчаяния… Ведь
теперь мне стало очевидным, что моя любимая казашка –
обычная женщина и вкус у нее абсолютно нормальный.
Вот раньше до меня никак не доходило, ну почему эта
красивая, молодая, успешная баба из всех мужчин на сайте
выбрала больного, некрасивого, намного старше себя не-
богатого еврея из далекой страны? И когда я неоднократно
задавал ей этот вопрос, она всегда отвечала одинаково –
видимо, я не совсем нормальная женщина. Что ж, сейчас
мной был получен исчерпывающий ответ, по поводу ее
адекватности в отношении к сильному полу.
Теперь, похоже, была поставлена последняя точка в
отношениях с этой женщиной, которую судьба мне по-
дарила больше года назад. Получен ответ на самый глав-
ный вопрос, мучивший меня все это время, – Эльмира
честно призналась, что не любила меня, а значит – мое
решение уйти от нее было совершенно оправданным. И
189
хоть далось мне это дорогой ценой, я был рад, что мое
мужское достоинство от этого не пострадало. Ведь для
меня жить с женщиной, зная, что у нее нет ко мне никаких
чувств, – значит перестать себя уважать, а этого я не могу
себе позволить, даже несмотря на мою безумную любовь
к ней. Итак, мне предстояло поставить окончательную
точку с третьей женщиной в моей жизни, которую я любил
по-настоящему.
16. СУКА СУДЬБА
У судьбы, однако, были по отношению ко мне свои
планы, и они заметно отличались от моих. Оставалась еще
неделю моего нахождения в реабилитационном центре, а
вот дальше был полный туман. Куда идти? На что жить? Я
ведь по большому счету, кроме футбола, в жизни больше
ничего не умел и не знал, а в послеоперационном состоя-
нии я был не способен даже подавать мячи из-за ворот.
Ответов на эти сакраментальные вопросы пока не было.
И, как часто случается в жизни, вмешался случай, на сей
раз счастливый для меня.
Как-то, гуляя в парке, я случайно встретил своего быв-
шего футболиста, араба, который приехал в этот центр
навестить кого-то из родственников. Джамал, так звали
парня, очень обрадовался, увидев своего бывшего трене-
ра, и пригласил меня посидеть и попить кофе в близле-
жащей забегаловке. После трех месяцев добровольного
затворничества и полного отсутствия общения это был
как глоток свежего воздуха. Этот арабский парень был
первым знакомым, которого я встретил, приехав в Из-
раиль. Вкратце поведал ему свою московскую эпопею,
рассказал о сыне, которого все в команде знали, и мы уже
собирались прощаться, как у меня зазвенел мобильный
телефон. Звонили из социальной службы и интересова-
лись, решил ли я вопрос с жильем? В Израиле в подобных
190
случаях не выкидывают человека на улицу, а пытаются
помочь, насколько это возможно. Мне и так продлили
реабилитацию на лишних полтора месяца, а это ни много
ни мало, обходится в 350 долларов ежедневно, и оплатила
все эти немалые расходы моя больничная касса. Но до
бесконечности это продолжаться не могло, вот и звонили,
чтобы узнать положение дел.
Джамал сидел и слушал мой телефонный разговор, ему
стало понятно, что мне просто некуда идти после выписки,
а просить помощи у кого бы то ни было я не хотел. Этот
арабский парень, который три года был у меня в команде
и все пытался научить меня арабскому языку, очень тепло
ко мне относился и, видимо, одна из причин такого от-
ношения была в том, что я никогда не делил своих футбо-
листов по национальному признаку и ко всем относился
одинаково хорошо. Для меня в команде не было никакой
разницы, еврей ли этот игрок, русский или араб. Я их
оценивал исключительно по отношению к делу, которым
они занимались. И, наверное, не случайно я был частым
гостем в арабских семьях, куда меня приглашали на обед
или ужин.
Вот и сейчас, выслушав мою российскую «эпопею» и
узнав о непростой ситуации, Джамал даже не предложил,
а просто поставил меня перед фактом – приезжаю за то-
бой в день выписки и забираю к себе домой. Все члены
его большой семьи хорошо знали меня и по рассказам
Джамала, я буду у них в доме дорогим гостем. Вот вам
и арабо-израильские отношения, подумалось мне в ту
секунду.
Для меня это было выходом из создавшегося поло-
жения, и нужно было еще немного времени, чтобы хоть
чуть-чуть окрепнуть после операции. Ведь пока еще даже
боли в области грудной клетки окончательно не прошли,
а тут еще как назло появилась острая боль в районе по-
звоночника, а ежедневная физиотерапия в клинике, не
очень сильно помогала. Даже груз в пять-шесть килограм-
191
мов пока для меня был неподъемным. Я чувствовал себя
древним стариком, которому уже пора на тот свет. И это
тот самый человек, который еще полгода назад носился по
футбольному полю по полтора часа каждый день.
Как-то вечером, идя на ужин, я услышал в мобильном
телефоне «WE WILL ROCK YOU» с незабвенным Фредди
Меркьюри, и у меня от волнения перехватило дыхание и
подкосились ноги. Последний раз эта песня на моем со-
товом телефоне, звучала два с половиной месяца назад,
когда я получил от своей Эльки последнее сообщение.
Чтобы не искушать судьбу, я присел в ближайшее кресло
и дрожащими руками открыл полученную смску.
«Был бы сейчас рядом со мной, любил бы меня». – Мое
сердце забило барабанную дробь и готово было выскочить
из груди. Я даже еще не знал, радоваться этому сообще-
нию или огорчаться. Конечно же, любовь к этой женщине
никуда не делась, но мне стало гораздо легче после ее
признания, что она меня не любит. Я не строил никаких
иллюзий. И вдруг такое странное сообщение…
Что с ней? Почему Эльмира это написала – после того
как сама честно призналась, что никогда не любила меня?
Я не успел дать себе ответ на эти вопросы, как следом по-
лучил еще несколько смсок, одну за другой.
«Вспоминаю, как ты любил меня летом на даче, на
втором этаже...»
«Мне было очень хорошо с тобой в сексе, но ты этого
не хотел видеть».
«Судьба не просто так нас свела... Она хочет, чтобы мы
были вместе...»
«А мальчика ты разве больше не хочешь?»
192
Я сидел рядом со столовой, куда направлялся на обед,
но эта лавина ее откровений заставила меня забыть о своем
желудке. Сообщения говорили лишь о том, что писала их
Элька под воздействием алкоголя. Не мог я поверить в то,
что вот так, вдруг, к ней пришло озарение и она могла напи-
сать эти строчки тому, к которому не испытывала никаких
чувств. Позже ей пришлось признаться, что посылала эти
сообщения, после выпитого с одноклассницей коньяка.
«Видимо, ты много выпила, раз написала все это. В
следующий раз, если решишь мне писать, постарайся
обойтись без алкоголя». – Я не боялся ошибиться, так как
знал ее уже достаточно хорошо.
«Зато после алкоголя в голове человека бывают самые
искренние мысли, которыми он готов поделиться. На
трезвую голову не всегда можно на это решиться». – Я
читал эти строки и не верил своим глазам!
Она уже третий раз возвращается в мою жизнь, после
того, как я ее терял!!!
А может быть, это сука-судьба куражится над нами
обоими?!
Ведь не может это продолжаться бесконечно!!!
После полученных сообщений можно было смело
утверждать, что все усилия психологов вытащить меня из
психологического капкана были сведены на нет. Хоть я и
пытался, как мог, меньше о ней думать и освободить мозги
для других занятий, но... «болезнь» по имени Эльмира, ви-
димо, тоже поддавалась только хирургическому лечению,
как и мое сердце.
193
17. ПИСЬМО ЭЛЬМИРЕ
После нетрезвых откровений моей любимой казашки
мне стало казаться, что я возрождаюсь из пепла. У меня
не было сомнений, что и она тоже поражена таким же
вирусом, от которого пока нет никаких лекарств. Нет, ко-
нечно, я не тешил себя иллюзиями и не бил себя в грудь с
возгласом «Она меня любит!!!», но пройти мимо очевидных
фактов не мог. Они были упрямы и красноречивы.
Ведь что-то же заставило ее написать мне? Версию о
том, что к Элькиной голове приставили пистолет, я от-
клонил сразу же – нет у нее знакомых с оружием. Иметь
ко мне меркантильный интерес – все равно что выйти
замуж за бомжа в надежде, что когда-нибудь он приоб-
ретет особняк. Но тогда что же? Два дня мне этот вопрос
не давал покоя, пока от нее не пришло новое сообщение,
на этот раз в скайпе.
«Жорка, я ведь пыталась тебя забыть и сделала для
этого всё возможное. Знакомилась на сайте с мужчинами
и даже встречалась с ними в кафе в Пражском пассаже.
Не переживай, ничего у меня с ними не было, и со всеми
у меня было не больше одной встречи. Я сразу начинала
их сравнивать с тобой. Больше мне с ними встречаться не
хотелось. Ну, скажи мне, разве это не любовь к тебе? Если
нет, тогда что это? Почему я им, молодым, моего возраста,
успешным мужчинам, предпочитаю тебя со всеми твоими
проблемами? Объясни, пожалуйста...» – Я прочитал это
сообщение много раз подряд и не верил собственным гла-
зам! Ведь еще совсем недавно она призналась в том, что не
любит меня, и вдруг такой переворот чувств. Конечно, я
знал, что искать логику в поступках женщины – занятие
неблагодарное, и даже не пытался анализировать ее мысли.
Мне просто стало безумно хорошо от того, что она меня не
забыла и призналась в этом. Вновь забрезжила надежда,
194
быть с этой женщиной, и ночью я послал ей на почту свои
размышления.
«Милая моя Элька, предполагаю, что я стал для тебя
сильнейшим наркотиком, от которого не так просто отвы-
кнуть. Ты пыталась его заменить другими, но у тебя это не
получилось. Думаю, тебе стала понятна моя сущность, ты
увидела, что я собой представляю как человек. Ты смогла
поверить мне, в отличие от твоих подруг, которые видели
во мне только хитрого афериста и прохиндея, едущего к
тебе с коварными замыслами. Ты впустила в свою жизнь
постороннего человека, да еще из другого мира. На такое
способны не многие, а особенно сегодня, да еще и в Рос-
сии. И за это я тебе очень благодарен. После операции,
когда мы на два месяца «забыли», друг о друге, а я продол-
жал смотреть на мобильник и в глубине души ждал твою
смску, с одним единственным словом «приезжай», мне не
очень верилось, что ты выкинула меня напрочь из своей
головы. У меня не было сомнений, что ты снова и снова
будешь выходить на сайт и пытаться там найти другого
мужчину, даже, может быть, будешь заниматься с ним сек-
сом, но почему-то меня не покидало чувство, что ты снова
объявишься в моей жизни. Так оно и произошло, что лиш-
ний раз доказало мне, что я хорошо тебя выучил и узнал.
Конечно, я догадывался, что ты всех будешь сравнивать со
мной, и это нормальное состояние – сравнивать разных
людей. И хотя не считаю себя идеальным мужчиной, был
убежден, что никто не сможет за столь короткий период
вытравить из тебя все то, что ты впитала за год общения
со мной. И что после моих отношений с девочками слож-
но опять привести в дом незнакомого человека и быть
уверенной, что он так же примет твоих детей, как и я. Ну
и, конечно же, главное для тебя, что далеко не каждый
мужчина способен вылить на тебя такой поток любви, к
которому ты привыкла за время общения со мной. А для
твоей натуры, насколько мне удалось понять, важнее всего,
195
чтобы любили тебя. Именно то, чего тебе так не хватало
всю жизнь. И когда ты стала засыпать меня сообщениями,
я понял, что не ошибся, – этот ненормальный еврей стал
важной частью твоей жизни и тебе совсем непросто его
забыть и выкинуть из головы».
Придя на работу, Эльмира первым делом прочитала
мое письмо и открыла скайп, где я уже с нетерпением
ждал ее.
«И что же нам обоим теперь делать? Ты там мучаешься
без меня, мне хреново без тебя. Ты старше и мудрее меня,
так подскажи – должен же быть какой-то выход. Почему
мы не можем быть вместе, если оба этого хотим?» – она
задавала вопросы по существу, надеясь на то, что мой
жизненный опыт поможет решить этот непростой ребус
взаимоотношений, возникший в нашей жизни.
«Мы же пытались, и у нас ничего не вышло», – предель-
но коротко и довольно сухо ответил я.
«У меня не было с тобой никаких проблем, мне действи-
тельно с тобой было хорошо. И девочкам тоже. Это ты все
время уходишь от меня, и я не знаю, как тебя удержать».
«По-моему, это ты мне писала совсем недавно – ЕСЛИ
БЫ ЛЮБИЛА, СМОГЛА БЫ ВЕРНУТЬ. Или я ошибаюсь?
Вот и ответ на все твои вопросы». – Я намеренно выделил
ее слова заглавными буквами, давая ей понять, на чем де-
лаю главный акцент в наших непростых отношениях.
«Ты должен уже знать, что женщины иногда говорят, не
то, что думают, и думают не то, что говорят. Просто ты ждал
от меня такой же любви, как твоя, но я тебе уже говорила
об этом не раз. Не все способны так любить, а мне, может
быть, вообще не дано любить».
«Но ЕГО же ты умела любить, значит – весь вопрос не в
196
твоем неумении, а в том, кому даришь свою любовь». – Я
даже не знал его имени, но мы оба поняли, что речь идет
об «эпохе».
«Знаешь, Жор, я думаю – и к нему у меня была не лю-
бовь, это скорее увлечение и влюбленность. Он мне помог
в трудные минуты моей жизни, и я действительно хотела
жить с ним, но это было невозможно из-за его семьи.
Все-таки двое детей у него. Не хотела тебе говорить, чтобы
ты не расстраивался, но раз уж пошел разговор о нем, то
скажу тебе честно, что сразу после православного поста,
который соблюдаю, мы встретились с ним на квартире.
Я ему перед этим рассказала о тебе, и он как восточный
человек тоже приревновал меня и ничего не смог как муж-
чина. Больше после этого мы не встречались». – Я был рад,
что она сказала мне правду, хотя сердце вновь защемило
от ее слов. Как я и предполагал, «эпоха» никуда не делся,
по-прежнему его тень была между нами.
«Я же тебе еще перед нашей первой встречей говорил,
что он вновь появится в твоей жизни, так оно и случилось»,
– отметил я этот факт как само собой разумеющийся.
«Это не «эпоха» появился в моей жизни, а скорее я
была инициатором нашей встречи. Он позвонил, чтобы
узнать о девочках, а у меня было игривое настроение, и
я ему показала своим кокетливым тоном, что не прочь с
ним встретиться. У меня после тебя никого не было, и мне
просто хотелось секса. Вот и решила, пусть лучше это будет
с ним, чем с кем-то другим». – Я читал ее признание, а у
самого сердце кровью обливалось, хотя и понимал, что
это совсем не измена мне. После моей жены «синдром»
измены не покидал меня ни на одну минуту, этого я боялся
больше всего на свете.
«Жорка, я так соскучилась по твоим глазам. Включи,
пожалуйста, свою камеру, хочу на тебя посмотреть». – Ей
197
хотелось исправить несправедливость, когда только я мог
на нее смотреть, а она на меня – нет.
«Поверь мне, я не стал моложе и красивее за эти меся-
цы». – Мне совсем не хотелось выставлять свою грустную
физиономию напоказ, и ей пришлось с этим смириться.
Теперь можно было подвести некоторые итоги наших
отношений. Судьба, сделав несколько крутых виражей,
вновь свела нас, хотя мы оба были уже немного с другой
психологией. Я по-прежнему боготворил свою Эльмиру,
но в то же время боялся ее непредсказуемости. Сегодня
она могла написать, что не любит, а завтра, что не может
без меня. Такая амплитуда чувств никак не способствовала
нормальной работе моего сердца.
Не было сомнений и в том, что я стал для нее чем-то
большим, чем просто очередным мужчиной в жизни, и ей
действительно было без меня очень хреново, даже несмо-
тря на отсутствие ее любви ко мне. Вот такой непростой
клубок противоречий и чувств нам теперь приходилось
разматывать. Только теперь мы стали на год старше, а у
меня после операции появилось новое сердце.
Двухмесячный период реабилитации подошел к концу.
Я перестал курить и очень этим гордился. И дело было даже
не в том, что врачи мне категорически запретили курение.
Мне и раньше было понятно, какова «польза» от табака
для больного сердцем, но никаких попыток избавиться
от этой дурной привычки я не делал. Теперь же, после за-
мены всех сердечных сосудов, мне захотелось начать свою
жизнь сначала. Появление моей любимой Эльки хорошо
вписывалось в эти грандиозные планы.
198
18. В ГОСТЯХ У АРАБОВ
Утром, в день выписки за мной приехал Джамал и за-
брал к себе домой в Кфар-Касем, в тот самый город, где
мой сын попал в аварию. Как это и положено в арабских
семьях, дети до женитьбы живут с родителями, и он не
был исключением. Кроме него, в доме проживали еще три
его младших брата и две сестры. Старший брат имел свою
семью и жил отдельно на соседней улице.
По арабским законам отец, прежде чем женить сына,
должен построить ему отдельный дом, и лишь после этого
готовиться к свадьбе. А если учесть, что арабские семьи,
как правило, многочисленны, то трудно понять, каким
образом родители находят средства на постройку домов
для всех своих сыновей. И, тем не менее, факт оставался
фактом – мужская половина такой семьи всегда жила от-
дельно и, как правило, в своем собственном доме.
Никогда в жизни я не мог бы подумать, что буду жить
в арабском городке, в доме у арабской семьи, и при этом
чувствовать себя нормально. Ситуации, когда арабы живут
среди евреев, тоже достаточно редки, но они встречаются.
Но чтобы евреи жили в арабских поселениях и городах –
такого встретить практически невозможно. Хотя нужно
сказать, что в Израиле хватает городов, где оба народа
проживают вместе (Акко, Яффо), но при этом обязательно
в разных районах. Так что мое нахождение в этой семье
было редким исключением из правил.
Мне дали отдельную комнату на первом этаже, с отдель-
ным входом, с душем, туалетом и маленькой кухней. Каж-
дый день меня потчевали разными восточными блюдами,
приносили фрукты, соки и старались по возможности не
оставлять одного, чтобы я не чувствовал себя одиноким в
чужой жизненной среде. Гостеприимство этих людей было
нескончаемым, и мне ни разу не пришлось почувствовать
себя чужим, и уж тем более – врагом. Хотя, чего греха
таить, не все соседи Джамала и его семьи были в восторге
от такого гостя, как я.
199
19. Я СОБРАЛСЯ В ТУ ЖЕ РЕКУ
По ночам, когда все в доме засыпали, я вновь, как и
прежде, выходил с помощью своего мобильника в скайп
и вместе со своей Элькой мы решали, как нам быть даль-
ше.
«Жорка, подскажи, что нам делать? Мы же оба хотим
жить вместе. И оба этого боимся. Придумай что-нибудь,
ты же мудрее меня», – вновь и вновь она просила меня
найти правильное решение.
«К сожалению, я не знаю другого способа жить вместе,
кроме взаимной любви, а мы оба знаем, что ко мне у тебя
никакой любви нет и не было». – Другого ответа, по моему
мнению, просто не существовало в природе.
«Ну почему ты всегда решаешь за нас обоих? И почему
ты думаешь, что все должны любить так, как ты? Я не
знаю, как это чувство назвать, но меня никто не заставляет
тебе писать о том, что мне плохо без тебя, что я не могу
общаться с другими мужчинами, что мне с тобой было
всегда и во всем хорошо. Может быть, это и есть любовь,
но другая, не такая, как у тебя? Все мои знакомые утверж-
дают, что я люблю тебя». – Элька привела все возможные
аргументы.
«Может быть, не знаю. Я понял одно за этот год – тебе
всегда плохо, когда меня нет рядом. Но тот момент, когда я
находился с тобой, иногда складывалось впечатление, что
и не нужен тебе вовсе. Тебе была бы нужна моя любовь,
которую ты не видишь и не чувствуешь? Я в этом сильно
сомневаюсь».
«Жорка, мой хороший, ты же совсем не дал нам времени
пожить вместе, привыкнуть друг к другу в реальной жизни.
200
Ведь у некоторых людей годы уходят на притирку. А ты
этого хочешь за пару месяцев. И не забывай, что ни ты, ни
я не жили нормальными семьями. Я привыкла жить одна
с девочками и всегда во всем принимала решение сама.
Ты тоже жил один с сыном, и тоже привык все решать
сам. И вполне естественно, что нам нужно время, чтобы
притереться друг к другу. Скажи честно, ты хочешь жить с
нами?» – она задала вопрос, которого я ждал и на который
она знала безошибочный ответ.
«Ты и сама знаешь ответ», – вместо «да» ответил я.
«Я тоже очень хочу, чтобы ты жил с нами. Но я тебя
очень прошу, пожалуйста, будь немножечко терпимее ко
всему, не принимай мое плохое настроение на свой счет.
Я же женщина, и у нас бывают дни, когда раздражение
возникает на пустом месте. Просто не обращай на меня
внимания в такие минуты. Давай попробуем хотя бы год
пожить вместе, без того, чтобы ты уходил. Дай нам обоим
время. Может, у нас все получится». – Ее доводы были
бесспорными, трудно было возразить.
«Милая моя Элька, я готов остаться с вами на всю
жизнь, но ты знаешь, при каком условии». – С моей сто-
роны это уже напоминало заламывание рук.
«Приезжай, и ты все прочитаешь в моих глазах». – Она
уже не первый раз говорила мне о своих глазах, и сейчас
ни секунды не сомневалась в моем ответе.
«Хорошо, я приеду к вам», – совсем без эмоций про-
звучал мой ответ, но только я один знал, что происходило
в моей душе в эту минуту.
Я снова мог представлять ее рядом с собой, любить по
ночам, когда дети будут спать. Наслаждаться ею не только
201
на экране мобильного телефона, но и в реальной жизни.
Ведь именно это было моей главной мечтой с того дня, как
мы познакомились. Однако не все одобряли мою мечту.
«Ты конченый идиот, каких свет не видывал. Куда ты
опять собрался? У тебя совсем мозгов не осталось? Раз-
ве тебе не понятно, что твоя поездка вновь закончится
твоим уходом? Третий раз пытаешься войти в одну и ту
же реку, только сейчас ты уже почти полный инвалид.
Включи свои мозги и подумай. Опять собираешься к той,
которая тебя не любит и прямым текстом тебе сказала об
этом. Или, может, ты стал другим и этот вопрос стал для
тебя не таким существенным? Ну, прикинь все плюсы и
минусы и постарайся сделать правильные выводы. Из всех
плюсов в глаза бросается только один – твоя нечеловече-
ская любовь к этой женщине и твое отношение к ее детям.
Вот, пожалуй, и всё. А теперь подумай обо всех минусах
и желательно – запиши на бумаге, чтобы не забыть. Их
слишком много. Главный из них, и ты об этом хорошо
знаешь, это то, что она тебя не любит и вряд ли полюбит.
Одного этого минуса тебе должно быть достаточно, чтобы
не думать о поездке в Москву. Ты после операции еще ми-
нимум полгода будешь на положении инвалида, которому
нельзя поднимать ничего тяжелого. Тебе запрещены даже
минимальные нагрузки. Секс разрешен в умеренных до-
зах, о чем ты забудешь, как только увидишь свою Эльку. С
работой будет такая же проблема, как была и в прошлый
твой приезд. Не исключаю, что тебе повезет еще раз и пред-
ложат такую же работу, которую ты потерял после своего
инфаркта, но шансы на это невелики, и лучше не питать
никаких иллюзий. Она по-прежнему будет стесняться
твоего возраста и твоей не самой выдающейся внешности.
Тебе постоянно нужны будут лекарства, и ты вынужден
будешь просить у нее деньги. Теперь, когда перед тобой
раскрыты все карты, подумай, есть ли смысл продолжать
игру?» – вновь со мной заговорило мое второе «я», как
обычно имевшее свою точку зрения на происходящее.
202
И с ним тоже приходилось вести ожесточенные споры и
выражать свою позицию.
«Ну, вот ответь мне, пожалуйста, на один вопрос, на
который у меня нет точного ответа до сих пор. Почему
при всех моих минусах, а Элька об этом тоже знает хоро-
шо, она пишет мне то, что можно написать только в двух
случаях. Либо ее кто-то заставляет писать, в чем я сильно
сомневаюсь, либо у нее действительно ко мне есть какие-то
чувства, отличающиеся от просто хорошего отношения. Я
же вижу в ее строчках, что ей без меня тоже хреново, она
не пытается это скрыть. Что касается всего остального, то
я всё прекрасно понимаю. Но если мне однажды повезло с
хорошей работой, то почему еще раз это невозможно? Да и
плевать мне на все, что сказали врачи, они все перестрахов-
щики, я не собираюсь полгода сидеть у нее на шее и сразу
же начну искать работу. А если мне опять придется от нее
уйти, значит – так тому и быть». – Я вынес окончательное
решение после диспута с самим собой, и теперь ничто не
могло меня остановить на пути к мечте.
20. КОММЕНТАРИИ К ФОТОГРАФИЯМ
Всё закрутилось с новой силой. Многочасовые по-
сиделки и днем, и ночью в скайпе, опять бесчисленное
количество смсок, хотя теперь больше писала она, у меня
для этого элементарно не было средств. Я опять с помо-
щью интернета обрушил на нее поток своей любви. Это
выражалось и в прозе, и в «стихах», которые начал для нее
сочинять в меру своих скромных способностей. Ночами
напролет я все время что-то писал для нее, будь то письма,
комментарии к фотографиям или скромные посвящения
ей и Маше с Леной. Элька, читая на следующий день все
мои «шедевры», получала нескрываемое удовольствие от
написанного этим евреем. У нее не оставалось никаких
сомнений, что я двадцать четыре часа в сутки думаю о них,
и ни о чем другом.
203
На одном известном российском сайте, где мы оба
были зарегистрированы, она выставляла фотографии
свои и девочек. Я смотрел на фотографии и давал свой
комментарий к ним. Старался это делать с юмором, а в
некоторых случаях вкладывал и серьезный смысл. Эти
две малышки, которые появились в моей жизни полгода
назад, стали для меня гораздо большим, нежели просто
детьми любимой женщины. Я и в самом деле хотел стать
для них хорошим отцом, тем более что отношения со своей
родной дочерью, которой было уже 26 лет, не сложились.
Аня не смогла мне простить, что я развелся с ее мамой,
хотя думаю, что об истинных причинах развода она не
знает до сих пор, а у меня не поворачивался язык всё ей
рассказать. Да и Машка с Ленкой, поначалу не принявшие
меня и ревновавшие к своей мамочке, в дальнейшем стали
ко мне более снисходительны, если не сказать больше. Мы
нашли общий язык, несмотря на полувековую разницу в
возрасте. И во все свои комментарии к фотографиям я
вкладывал всю свою душу и любовь к этим двойняшкам
и их маме, прекрасно понимая, что до поэтических высот
моим «стихам» далеко.
Вот на одной из фотографий стоит Машуня в шапочке
«а ля Гаврош», и у меня в голове возник образ.
Маня в мамином берете.
Кто сказал, что не Гаврош?
Он второй на белом свете,
Но не менее хорош!!!
На этом фото мама сумела щелкнуть своих двойняшек
в необычной позе.
Это надо же так умудриться –
В этой позе обеих поймать.
Для потомков оно сохранится,
Можно фото шедевром назвать!!!!!!!
204
А вот и сама Элька, для меня – самая красивая на земле
женщина. От избытка чувств и восхищения ее красотой я в
течение пяти минут «родил» два разных четверостишия.
Страдивари делал скрипки,
А Ван Гог любил гуашь,
Чаплин всем дарил улыбки,
Миру ты дала ЛЕНМАШ!!! (Лена-Маша).
Да Винчи ошибся намного.
Родился не там, не тогда.
Джоконда ведь просто убога,
А Элечка СУПЕР всегда!!!!!
А здесь Леночка, которая пока, в отличие от сестренки,
не горит желанием ходить на горшочек, но есть все пред-
посылки, что летом на даче эта проблема будет решена
окончательно.
Пока на горшочек я не сажусь,
Не нужно, возможно, мне это.
Я к унитазу сразу стремлюсь,
Посмотрите сами вы летом!
И действительно, летом она привыкла ходить на горшо-
чек, и это была ее первая победа в жизни. А вот тут девочки
сидят в бейсболках и перчатках на тех самых лошадках,
которые купил для них «папа» и которые я ненавидел.
Есть бейсболка и перчатки,
Конь, уздечка тоже есть.
Плохо то, что нет площадки,
Можно лишь на лошадь сесть
А вот и Леночке комплимент от мужчины.
205
Природа и мама очень старались!
Видно, что девочка классная!
Не Лена это. Вы обознались!
Пред вами Елена Прекрасная!!!
Одна из лучших фотографий Машуньки вызвала такие
ассоциации.
Конечно, глаз не оторвать!!!
И не пытайтесь, это бесполезно!!!
С нее картины можно рисовать!!!
И в Лувре демонстрировать помпезно!
Таких и подобных им комментариев я написал не один
десяток, упражняясь в своем «стихотворчестве». Элька
безумно радовалась каждому «стихотворению» Ей нрави-
лось, как этот еврей не банально выражал в мыслях свое
отношение к ее детям. Ведь даже среди близких и друзей,
смотревших все эти фотографии, не нашлось ни одного,
кто бы написал Машке с Ленкой, какие-нибудь ориги-
нальные комплименты, все ограничивались скучными
и пресными, похожими друг на друга строками: «какая
прелесть», «очаровашки», «красавицы». У меня складыва-
лось впечатление, что каждый из тех, кто писал на сайте
подобные «восторги», делал это больше для галочки, по-
забыв о душе.
А однажды, несколько ночей подряд, я сочинял «сагу»
о них троих, и это стало общим комментарием к альбому
под названием – «Мои двойняшки».
Как-то раз на небосклоне,
Не на Марсе и Плутоне,
Не в созвездии Весы,
Выше этой полосы,
206
Где нет света и воды,
Появились две звезды.
Астрономы с толку сбиты,
Сразу две звезды открыты,
Появились они вместе,
Да в одном и том же месте.
Как они разнятся, Боже!!!
Друг на друга не похожи!!!
(Лена с Машей абсолютно разные, и не только внеш-
не)
Голову ломать не стали,
Быстро что-то подсчитали.
Объявили на весь свет,
Что сомненья в этом нет.
31 июля, три годка тому назад,
(день их рождения)
Звезды вышли на парад.
Что им делать во Вселенной?
Среди всех планет нетленных.
Их Земля к себе зовет!!!
Человечество их ждет!!!
Их задача с нами быть!!!
Радость и любовь дарить!!!
Звезды враз подсуетились,
К нам на Землю опустились.
В двух красавиц превратились,
На Земле все поразились...
Две звезды на небе были,
К нам в Созвездие заплыли!
207
О ЛЕНОЧКЕ
Ленка та еще девица.
Бога с чертом не боится.
Как юла, всегда кружится,
Словно звездочка светится,
Лишь одно ее смущает,
Машка часто обижает.
(Мария частенько пользовалась «статусом» старшей
сестренки, и Елене доставалось от нее)
Дать отпор пока не может,
Ленку это сильно гложет,
Маня массой подавляет,
Себе много позволяет.
Не дойдет никак до Машки,
Что они навек двойняшки.
Как ей бедной защититься?
В суд Гаагский обратиться?
В Лигу Наций тоже можно.
И в ООН совсем не сложно.
На худой конец, рискнуть,
Марианне всё шепнуть
(Марианна – их няня с самого рождения).
А пока одно лишь средство
Помогает ей все детство.
Чтобы избежать депрессий
После Машкиных репрессий,
Ничьей помощи не ждать,
Убегать иль сдачи дать.
208
МАШЕНЬКЕ
Каждый глаз у ней брильянт,
За чистоту Господь гарант,
И камням этим нет цены,
И биржи в этом нет вины.
Такое чудо восхищает,
И раз в столетие бывает!
Вот с характером сложнее,
Нужно быть чуть понежнее,
И Ленку обижать не нужно,
А научиться жить с ней дружно.
Ведь им же нечего делить,
Вот только маму распилить.
А так, у каждой всё свое,
Горшки, игрушки и белье.
Машуня здорово бормочет,
Уже понятно все, что хочет.
И Ленку часто вразумляет,
И Масику порой «вставляет».
(Рыжий пушистый кот, живущий в этой семье).
А маму – так вообще, бывает,
Со мной одну не оставляет,
И очень часто, ночью даже,
Мария, как всегда, на страже.
А если ж сон ее сбивает,
На смену Ленку поднимает.
Вот так вдвоем они и бдят
И конкурентов не хотят.
А в заключение замечу
И, как железный факт, отмечу,
Мария – яркая звезда!
И рядом с ней светло всегда!
А к нам Господь ее послал,
И строго-настрого сказал:
209
Не дай Бог, если вы забыли
И для себя уже решили,
Что нет любви, добра, тепла,
А вся Земля не так светла,
На чудо – Машу вы взглянёте,
И заблуждение поймёте!!!
Ну и, конечно же, я не мог обойтись без того, чтобы не
написать несколько строк о самой любимой и красивой
женщине в моей жизни!
Я хочу порассуждать
И про маму рассказать.
Все мы ясно понимаем,
Видит Бог, не забываем,
Вот кто главная Звезда!
Это помним мы всегда!
Звездочек своих лелеет,
Сил бедняжка не жалеет,
Их в любви своей купает,
И шампунь не добавляет.
С ними каждый день гуляет,
С них пылиночки сдувает.
Утром деткам кашку варит,
Днем про суп не забывает,
Все мультяшки по часам,
Сладости все по частям,
Вечером ЛЕНМАШ купает,
Сказку на ночь им читает,
Глазки Элька закрывает,
Вместе с ними засыпает.
P.S
Все у них для счастья есть.
Это правда и не лесть!
210
Но детальки не хватает,
И она об этом знает.
И деталь эта важна,
Им троим она нужна!
Я хочу ей пожелать,
Пазл до конца собрать!
Она прекрасно понимала, о какой детали в этом пазле
идет речь, и была отнюдь не против собрать его вместе
со мной. Только вот один мой малюсенький «бзик» был
помехой всему. Мне тоже хотелось быть для нее люби-
мым мужчиной, а как этого добиться, Элька не имела ни
малейшего понятия.
21. И ВНОВЬ ПРЕОДОЛЕНИЕ БАРЬЕРОВ
Почти три недели я прожил у своих арабских друзей, а
по-другому их назвать было никак нельзя после всего, что
они для меня сделали. Но, как говорится, пора было и честь
знать. Ведь как ни хорошо в гостях, а дома всегда лучше.
Вот только дома своего у меня на тот момент не было, но я
принял решение возвращаться в свой городок Ариэль, по
которому очень соскучился. В этом городе мне пришлось
прожить 19 лет, больше чем в любом другом месте. В Баку
прожил восемнадцать, в Москве всего 13 лет. Ну и, первые
два года эмиграции мы с семьей проживали в самом святом
на земле городе – Иерусалиме.
Среди многочисленных знакомых в Ариэле наиболее
близка была мне семья выходцев из Баку. Супруги, с
двумя еще маленькими сыновьями, приехали в Израиль
через 7 лет после меня. На первых порах, я взял над ними
шефство и помогал всем, чем можно было помочь новым
репатриантам, которые не знали ни языка, ни законов, но-
вой для них страны. Мы с сыном часто возили их на море,
ездили с ними отдыхать на природу, где не обходилось
211
без кавказских шашлыков и тостов. Словом, я делал всё,
чтобы они смогли быстрее адаптироваться в новой среде.
Давид подружился с обоими мальчиками, хоть и был не-
много старше них. Шуля и Олег (имена супругов) всегда
помнили свои первые шаги в Израиле и при случае рас-
сказывали знакомым, о той помощи, которую я им оказал.
Но совместная жизнь у них на новом месте не заладилась,
и они были вынуждены развестись. Шуля с двумя детьми
осталась в Ариэле, а Олег уехал жить в Хайфу.
И вот наступил момент, когда мне тоже понадобилась
помощь, и я решился позвонить Шуле, которая была в
возрасте моей любимой Эльки и называла меня старшим
братом. Она с нескрываемым удивлением выслушала всю
мою московскую эпопею и без колебаний пригласила по-
жить у нее дома столько, сколько нужно. Я тепло попро-
щался со всей многочисленной семьей Джамала и тот же
день вечером он привез меня в Ариэль.
Шуля выделила мне отдельную комнату – благо, такая
возможность была, поскольку старший ее сын, так же как
и мой, сидел в тюрьме, и тоже за драку. Видимо, горячая
кавказская кровь в условиях эмиграции никуда не исче-
зает и порой для многих выходцев из Закавказья обора-
чивается настоящей бедой. И хотя израильские тюрьмы в
корне отличаются от российских, но тюрьма – она и есть
тюрьма, какой бы «хорошей» она ни была. Вот в одной из
них и сидели вместе наши дети, да и срок заключения у
них был приблизительно одинаковый. Что ни говори, но
и несчастье тоже сближает людей, и в данном случае это
нашло свое подтверждение.
Шуля как истинная кавказская женщина умела вели-
колепно готовить и порой кормила меня на убой. Я давно
уже отвык от любимых азербайджанских яств – долмы,
довги, дюшбяря, кюфта бозбаш и других блюд, к которым
был неравнодушен с детства, и она, зная эту мою слабость,
пыталась практически каждый день готовить что-нибудь
новое. Как она умудрялась работать, содержать в чистоте
212
квартиру, ездить на свидания к сыну в тюрьму и при этом
еще находить время для приготовления этих блюд, для
меня так и осталось загадкой. У нее я чувствовал себя как
дома и по возможности старался ей помогать. Вечерами мы
часто сидели вдвоем и после очередного шикарного ужина
беседовали за жизнь. Нашей общей болью были сыновья,
о которых мы говорили большую часть времени. Но разве
ж я мог обойти тему своей Эльки и всего, что связано с
ней? И даже Шуля заметила мне однажды, что как только
я начинал говорить про свою любимую женщину, глаза у
меня блестели. Она всегда при этом вздыхала, повторяя
одну фразу – «завидую я твоей Эльмире – видно, как ты
ее любишь». Да, с этим спорить было сложно, и при всем
желании мне не удалось бы скрыть чувства к своей обо-
жаемой казашке.
Мысли уже постепенно переносили меня в Москву,
мы с Эльмирой уже стали обсуждать дату моего при-
езда. Опять, как и прежде, во время ее рабочего дня мы
часами общались в скайпе, только теперь мне не нужно
было ездить на работу, и я не выключал свой мобильник с
интернетом, пока она не уезжала домой. Затем время для
меня останавливалось, и я не мог дождаться ночи, пока
она снова включит свой компьютер.
Наверное, не имеет никакого смысла передавать все то,
о чем мы говорили изо дня в день. Я снова и снова пугал
ее своим нездоровым сердцем и возможными проблемами
с работой, вновь предупреждал ее о том, что, не увидев
любви с ее стороны, уйду, как и прежде. И – видимо, чтобы
показать ей серьезность своих намерений, – написал сти-
хотворный «эпос», понимая, что творится у нее внутри.
Писать стихи, я не мастак.
Вот и пишу их просто так.
Но уж когда в душе заноза,
Мне помогает только проза.
Сегодня вышло исключение,
Пришло ко мне вдруг вдохновение.
И я решил тебе в стихах
213
Поведать все, что на устах.
Хочу подробно написать
И всю картину показать
Той битвы, что внутри тебя,
И то, что в мыслях у меня.
У них стандартны имена.
Он – Разум, а Душа – она.
И нет покоя им в тебе,
Копаются они в себе.
МОНОЛОГ РАЗУМА
Не нужен нам этот еврей,
От нас прогнать его скорей,
Какой нам прок его держать,
Зачем он нам? Хочу я знать!
Он некрасив и весь больной,
И что с того, что недурной?
Он стар и беден, как никто.
Хозяйке нужно же совсем не то.
Ей нужен молодой, красивый.
Ей нужен ОН, но неплаксивый.
(Речь идет об «эпохе», который, по ее словам,
вечно «ныл»)
Деньжат побольше и здоровья,
И чтобы выглядел ей ровней.
А что с еврея взять возможно?
Мочу и кровь, конечно, можно…
Но только чтоб анализ сдать
И все болезни распознать.
Он долго точно не протянет.
Тут он чужой и здесь завянет.
Москва ведь – город не его.
И нет здесь счастья для него.
214
МОНОЛОГ ДУШИ
С тобой я, Разум, не согласна.
И не совсем всё так ужасно.
Еврей наш сердце поменял,
И место он во мне занял.
Да, мне понятна мысль твоя,
Журавль лучше соловья,
Да и синицы он прекрасней,
А вот для жизни он опасней.
За ним гоняться можно долго.
Он то над Леной, то над Волгой.
Гоняться можно тыщу лет.
И быть одной! Прости уж – нет!
А наш еврейчик, как синица,
Ей в руки бережно садится.
Хозяйку он безумно любит.
И Душу ей он не загубит.
МОНОЛОГ ХОЗЯЙКИ
Довольно понапрасну спорить,
Осталось только вам повздорить,
Я все сама решу, без вас,
Еврейчик будет жить у нас!
Пускай он вовсе не Делон,
И стоит он не миллион,
И сердце как у старика,
Но без него совсем тоска!
И хоть его я не люблю,
Себя на мысли я ловлю,
Готова всё ему отдать,
И, если нужно, буду ждать!!!
215
Поразительно! Я прикладывал титанические усилия,
чтобы приехать к ней и почти не сомневался, что опять
уйду. Эля, в свою очередь, снова просила дать нам время
и не делать поспешных выводов, на которые я был очень
скор, и пообещал дать нам обоим еще одну попытку стать
счастливыми, хотя и представлялось мне всё это абсур-
дом. Зная Эльку, трудно было поверить, что она сможет
полюбить меня по заказу, и этой же ночью я поделился
своими сомнениями в коротком письме, которое выслал
ей на почту.
«Милая моя казашка! Вот ты пошла спать, а я еще
решил побыть немножечко с тобой. Да, наверное, глупее
ситуацию не придумать. Этот ненормальный еврей при-
лагает неимоверные усилия для приезда к любимой жен-
щине, но при этом почти не сомневается, что опять уйдет
от нее. И что самое смешное, расстраивается от того, что
заранее знает это. Впервые в жизни, мне хочется ошибить-
ся. Никогда я так этого не желал. Если случится ЧУДО,
на которое мы оба надеемся, – это будет восьмым чудом
света, без которого у нас ничего не получится. Надеюсь,
семь остальных ты помнишь. Мы вместе будем стараться,
чтобы это произошло, потому что очень этого хотим. Тебе
нужно «всего лишь» полюбить меня, а мне нужно сделать
всё, чтобы помочь тебе в этом. Для нас обоих это новое,
прежде никогда не встречавшееся, действо. Говорят, быва-
ют такие случаи. Редко, но бывают. Вот я и еду для этого.
Еду еще раз испытать свою судьбу. Понимаю тебя очень
хорошо. «Сделать вид» со мной вряд ли получится. Я слиш-
ком хорошо тебя знаю, и твои «способности» артистки
мне хорошо известны. Как можно полюбить «на заказ»,
никто не знает и нигде этому не обучают. Можно сохранять
теплые, добрые нежные, близкие и еще Бог знает какие
отношения и жить замечательной семьей. Нормальному
человеку в моей ситуации этого более чем достаточно. Да,
наверное. Но мы оба знаем, что я ненормальный, и мне
216
ничего этого не будет нужно. А раз мы договорились не
мучить друг друга (а для меня жить и знать, что нелюбим,
– это мучиться и страдать), то и должны мы быть готовы к
любому исходу. И к расставанию тоже… Вот, вроде, и всё,
что было в голове перед сном».
22. КАПКАН!!!
...Теперь хочу вернуться на семь лет назад, когда мы с
Элькой еще не подозревали о существовании друг друга. В
то время я жил с сыном на съемной квартире, а моя мама
жила отдельно от нас, в зеленом районе Ариэля, где муни-
ципалитет города выделил бесплатное жилье пенсионерам.
Естественно, мы часто навещали друг друга, но предпо-
читали жить отдельно, чтобы не создавать конфликт по-
колений. Если уж я не всегда и не во всем, понимал своего
сына, то бабушке его было понять еще сложнее.
И как-то раз мне позвонила мама и сказала, что плохо
себя чувствует. Я вызвал скорую помощь, и ее увезли в
больницу. Через три дня выписали, но вскоре это по-
вторилось вновь. И снова больница, только на сей раз на
целую неделю. Подобное чередование стало происходить
все чаще, и после пятого вызова скорой помощи, я забрал
маму жить к нам.
Пятидесятилетний стаж курильщицы с возрастом дал о
себе знать, и она стала задыхаться от нехватки кислорода.
И хоть домой был доставлен баллон этого чистого воздуха,
сама она забывала надевать респиратор, а мне нужно было
работать, и я не мог находиться с ней постоянно. Затем она
стала забывать дорогу домой, после прогулки с собакой
Лаки, прожившей с нами восемнадцать лет. Бывало, что
домой ее приводила полиция – мама не могла вспомнить
свой адрес. Это были первые признаки болезни Альцгей-
мера, при которой человек не может находиться один, и
ему всегда нужна помощь. Посоветовавшись с врачами и
217
социальными работниками, я принял решение поместить
ее в хороший дом престарелых, где есть хороший медицин-
ский уход. Через неделю все формальности и бумажная
волокита были улажены, маму отвезли в один из лучших
в Израиле приютов для пожилых людей.
Стоимость одного месяца проживания в этом доме была
порядка двух тысяч долларов, из которых три четверти от
этой суммы платило государство в лице министерства здра-
воохранения, а одну четверть (пятьсот долларов) должен
был платить я. И хотя эта сумма была для меня немалень-
кой, решил не экономить на матери, отдавшей мне всю
свою жизнь. Она тоже получала на счет небольшие деньги
от государства, и в качестве опекуна я распоряжался ими
по своему усмотрению.
В какой-то момент у меня возникли серьезные фи-
нансовые проблемы. Работая тренером по футболу, я за-
рабатывал достаточно, чтобы содержать себя с сыном и
мамой, платить за съемное жилье, поскольку свой общий,
купленный в Израиле, дом оставил жене с дочкой. Опла-
чивал машину и все связанные с ней расходы, перечислял
ежемесячно деньги на счет телефонной компании за оба
сотовых телефона, свой и сына.
Но вот от знакомых я узнал, что моя дочь Аня, с которой
мы уже пять лет не общались по ее инициативе, собирается
поступать в университет и на учебу нужны деньги. Остаться
в стороне мне не позволяла совесть и, взяв ссуду в банке,
перечислил на ее счет (даже банковский счет дочери мне
пришлось находить через посторонних людей, поскольку
я не имел ее телефона, а к бывшей жене обращаться не
желал) три тысячи долларов…
В тот период для меня это была весьма внушительная
сумма, и чтобы как-то продержаться несколько месяцев
на плаву, перестал временно выплачивать свою долю за
мамино содержание в доме престарелых, экономя таким
образом пятьсот долларов ежемесячно. Через шесть ме-
218
сяцев я выплатил всю ссуду в банке и возобновил оплату
за содержание мамы, но при этом не погасил задолжен-
ности за те пропущенные полгода, надеясь это сделать
постепенно.
Таким образом, мой долг министерству здравоохране-
ния составил на тот момент все те же три тысячи долларов.
Шел месяц за месяцем, а найти свободные деньги, чтобы
рассчитаться с государством, у меня не получалось, и, есте-
ственно, долг рос в геометрической прогрессии. Через год
я получил письмо из этого министерства, что их адвокат
закрыл мне выезд из страны.
Теперь, чтобы выехать за пределы Израиля, нужно
было заплатить долг или найти гаранта (иначе говоря, за-
ложника), готового оплатить эту задолженность в случае
невозвращения должника из-за границы. Раньше мне не
нужно было ломать голову над этой проблемой, так как
моим гарантом при выездах за пределы страны был фут-
больный клуб, в котором я работал...
...Теперь, через семь лет, когда этот долг по-прежнему
был не оплачен, а клуб больше не являлся моим гарантом,
выезд за границу мог оказаться под вопросом. Мне дваж-
ды за последний год, по непонятным причинам, удалось
слетать в Москву, но это могло свидетельствовать только
о неповоротливости бюрократической машины в Израиле
– по большому счету, мой выезд из страны, попросту «про-
зевали». И сейчас предстояло выяснить точно – закрыт ли
мне выезд или можно было опять успеть «проскочить». Обо
всем этом я рассказал своей любимой Эльке, которая тоже
не находила себе места из-за возникшей проблемы.
«Жорка, когда ты сможешь это выяснить? Хочу, чтобы
ты быстрее приехал».
«Милая моя Элька, я завтра позвоню по телефону и
всё узнаю». – Предчувствие у меня было совсем не опти-
мистичное.
219
На следующий день утром с замиранием сердца я на-
брал специальный номер телефона, по которому каждый
житель страны мог узнать ответ на вопрос, нет ли у него
запрета на выезд за пределы Израиля. Продиктовал все
свои данные, ответил на вопросы, подтверждающие, что
звонящий и есть именно я, а не кто-либо другой, и, затаив
дыхание, стал ждать ответа. Около трех минут пришлось
слушать одну и ту же мелодию в трубке, пока где-то там,
в компьютере, искали ответ на мой животрепещущий во-
прос о выезде...
«Ну что, мой хороший? Что тебе ответили?» – Она
молила Бога, чтобы я сказал одно слово – приезжаю, но у
судьбы были свои планы, немного отличные от наших.
«Нет, Элька, мне закрыли выезд», – обреченным голо-
сом произнес я.
«Что теперь можно сделать и какова сумма долга?» – она
лихорадочно искала выход из создавшегося положения.
«Пока ничего не знаю. Дай мне несколько дней, и я всё
выясню». – Ничего другого я пообещать не мог.
И вновь, как это уже однажды с нами было, начались
бесконечные дни, недели и месяцы ожидания встречи.
Несколько дней у меня ушло на то, чтобы выяснить все
детали возникшего препятствия. За эти годы, сумма долга
выросла почти вдвое и составила ровно 21 тысячу шекелей,
или в переводе на американскую валюту – около пяти с
половиной тысяч долларов.
Где можно было взять такие деньги, тем более сейчас,
после операции, когда я не мог работать? Не было ни ма-
лейшего представления, как можно решить эту проблему.
Занимать в долг у знакомых мне не хотелось, я всегда ста-
220
рался этого избегать и по возможности решать все вопросы
самому. А в возникшей ситуации просто и не мог себе этого
позволить. Я всегда считал непорядочным брать деньги в
долг, не зная точно, когда смогу их вернуть. С больным
сердцем и с минимальными перспективами найти в Мо-
скве работу совесть не позволяла мне просить у кого бы
то ни было в долг. Да и себя я представлял на месте этих
людей и понимал прекрасно, что поставлю их в неловкое
положение. Так что этот вариант отпадал однозначно.
Взять ссуду в банке тоже не мог, поскольку уже долгое
время не работал и поступлений на мой банковский счет
почти не было, если не считать то маленькое пособие по
инвалидности, которое я получал каждый месяц. Под эти
небольшие деньги ссуду взять было невозможно.
Просить у своих родственников, проживающих в дру-
гих странах, и объяснять, для чего нужны деньги, у меня
тоже не хватило духу. Все хорошо знали, чем закончилась
моя поездка в Россию, и очередной вояж в Москву вы-
глядел бы в их глазах полным идиотизмом. Ставить себя
в глупое положение не хотелось, тем более все они были
категорически против моей любви и желания вновь уехать
к Эльмире.
Вот в таком капкане и оказались мы с моей обожаемой
казашкой. Выхода из создавшегося положения не было
видно. Я был в полном отчаянии! И если Эльмира еще
как-то сохраняла свою голову трезвой, то меня – в попыт-
ках разрубить этот гордиев узел – понесло во все тяжкие.
В голову лезли такие мысли, от которых я впоследствии
просыпался в холодном поту.
221
23. БЕЗУМНЫЕ ПЛАНЫ
Было решено однозначно, что никто и ничто не оста-
новит меня на пути к любимой женщине и обязательно
должен быть какой-то выход из положения, даже если он
крайне опасный и рискованный. А то, что засело у меня в
голове, было крайне опасным и безумно рискованным…
Для начала я стал искать выходы на людей, которые
занимаются подделкой фальшивых документов и в част-
ности, загранпаспортов. Не было сомнения, что такие
люди есть и будут во всех странах, пока на их услуги есть
спрос, а он был, так как всегда находятся люди, состоящие
в конфликте с государством. Но мне, человеку, далекому
от преступного мира, было неизвестно, как, где и каким
образом можно выйти на таких «специалистов» и при этом
нигде не засветиться.
Спустя неделю, по цепочке рекомендаций от несколь-
ких посторонних лиц, мне все-таки устроили встречу с од-
ним из тех, кто непосредственно занимался решением этой
проблемы. Мы встретились в одном из кафе Тель-Авива
и проговорили около часа. Да, пообещал этот аферист, он
может сделать в течение трех дней загранпаспорт, и стоить
мне это будет две тысячи долларов. При этом гарантирует
беспроблемный выезд в любую точку мира, но вот за въезд
обратно в Израиль не отвечает. Это уже на страх и риск
самого клиента, в данном случае меня. Я обещал подумать
и дать ответ в ближайшие дни.
Поразмыслив и взвесив все «за» и «против», пришел к
выводу, что этот вариант отпадает. У меня в Израиле живут
близкие люди, и я не мог так рисковать. В случае если на
границе обнаружится фальшивый паспорт, а вероятность
такого исхода огромна, это гарантия нескольких лет
тюрьмы, а на такой риск мне идти не хотелось. Более же
дорогой паспорт, который гарантирует свободный выезд и
въезд, стоит таких же денег, как и мой долг государству, а
потому овчинка не стоила выделки. Пришлось отказаться
от подобного способа пересечения границы.
222
Оставался последний и самый безумный шаг – неле-
гальный переход через границу. Вариантов было несколь-
ко, но все они практически изначально были обречены
на провал. Тем не менее, я их все тщательным образом
рассмотрел и даже встречался со знакомыми арабами,
которые, по моему мнению, могли бы мне в этом помочь.
Они все, как один, решили, что у меня «поехала» крыша
на старости лет и посоветовали о моей идее забыть. Но
мне понадобилось еще несколько дней, чтобы осознать
их правоту.
Наиболее «простым» казался переход через границу с
Египтом, благо сухопутная зона между двумя странами не
везде оборудована электронным забором безопасности,
который напрочь исключает такой переход. Но что даль-
ше? Допустим, удалось попасть на территорию Египта, и
в этом случае есть два варианта, один не лучше другого.
Если задержат египтяне, то выдадут меня израильтянам
или, на худой конец, посадят в свою тюрьму за нелегаль-
ный переход границы. Так что хрен редьки не слаще. А
если даже представить фантастический вариант, что мне
с моей еврейской внешностью удастся добраться через
пустыню в Каир, то и оттуда будет невозможно вылететь в
Москву с израильским паспортом. И в этом случае я тоже
буду арестован.
Был еще вариант с Иорданией, но он осложнялся тем,
что между нашими странами относительно неплохие отно-
шения и существует договоренность о выдаче нелегальных
беглецов друг к другу. И такие же нулевые шансы вылететь
из Омана в Москву, имея израильский паспорт.
Вариант перехода через Голанские высоты на границе
с Сирией я даже не рассматривал. Там всё гораздо проще
– либо наши солдаты, либо сирийские просто пристрелят
при попытке перейти ее.
Словом, все нелегальные способы приехать в Россию
к своей Эльке были рассмотрены и проанализированы:
никакой более или менее приемлемой лазейки не суще-
ствовало. Пришлось думать о законных путях разрешения
проблемы.
223
24. ТОМИТЕЛЬНОЕ ОЖИДАНИЕ
Тем временем, уже наступил июнь и прошло ровно пять
месяцев с того дня, как я в последний раз видел свою Эльку,
и в ожидании новой встречи уже просто сходил с ума. Мы
по-прежнему каждый день виделись в скайпе, но никакого
просвета в возникшей неизвестности не было видно. Боль-
ше всего я боялся одного: что в один прекрасный день она
мне скажет – больше нет сил моих терпеть и ждать, пока ты
приедешь. Для меня это было равносильно самой большой
трагедии, и я гнал от себя подальше такую мысль.
Оставалось теперь только задействовать все свои имею-
щиеся связи в этой стране, чтобы попытаться снизить
суммы выплаты министерству здравоохранения. Был
небольшой шанс, что мне разрешат в связи с болезнью
сердца выплатить только сам долг, без всяких штрафных
санкций, набежавших за несколько лет. Хоть и верилось
в это с трудом, но я решил использовать все имеющиеся
ресурсы.
Мэр нашего города, который находился на своем посту
уже четвертую каденцию подряд, вызвался мне помочь.
Кроме должности главы Ариэля, он несколько лет являлся
депутатом израильского парламента и знал всю политиче-
скую элиту страны. Мы были знакомы уже пятнадцать лет
и, выслушав рассказ о моих проблемах, он сразу же помог
с временным жильем. Мне выделили от муниципалитета
во временное пользование, двухкомнатный «эшкубит»
(своего рода маленький одноэтажный домик) со всеми
удобствами и обещали помочь с получением постоянной
«амидаровской» квартиры (бесплатное социальное жилье
от государства) после получения стопроцентной инвалид-
ности. Хотя я и не считал себя инвалидом, мои сердечные
проблемы позволяли мне получить такой статус. Правда,
для этого нужно было пройти семь кругов ада и потратить
на это много времени, а я хотел только одного – быстрее
уехать в Москву, и никакое бесплатное жилье меня не
интересовало.
224
С сентября, когда начинается футбольный сезон, мне
предложили возглавить местную команду и вывести ее
наконец в более высокую лигу, с чем не смогли справить-
ся последние пять тренеров, возглавлявших ее. Никто не
догадывался, что даже футбол меня сейчас интересовал в
меньшей степени, чем Элька, но раньше времени я решил
об этом никому не говорить и никого не расстраивать
своим отъездом.
Я неоднократно ездил в другой город и проходил мед-
комиссию на предмет определения степени инвалидности,
встречался с адвокатом министерства здравоохранения,
приходил каждый день к своему мэру в кабинет, а ино-
гда и домой. Одним словом, стал настоящим бельмом на
глазу у всех, кто хоть в какой-то степени мог помочь мне
разрешить проблему, о которой семь лет назад я даже не
задумывался. Но, как говорится, пришло время платить
по счетам, и от этого было никуда не деться.
После месячной волокиты и всех бюрократических
препятствий суд, приняв во внимание мою инвалидность
и согласие адвоката министерства здравоохранения на
уменьшение долга, постановил выплатить мне 12000 вме-
сто 21000 шекелей. Для меня это означало маленькую, но
победу. И теперь оставалось только найти эту сумму, запла-
тить одним платежом – и путь в Россию будет открыт!
«Привет, моя любимая казашка! Сегодня получил
решение суда, где мне снизили сумму выплаты до 12000
шекелей. Я найду эти деньги, и совсем скоро мы будем
вместе. Обещаю тебе!!!» – Я ликовал от того, что смог на-
конец и ее обрадовать таким известием.
«Какой ты умница, мой хороший!» – Она искренне
радовалась вместе со мной.
«Теперь мне осталось только найти эту сумму и офор-
мить инвалидность, чтобы мои деньги, которые я получаю
каждый месяц, шли в зачет моего долга».
225
«Постарайся приехать ко дню рождения девочек 31
июля. Хочу, чтобы ты был с нами в этот день».
«Я постараюсь сделать все, от меня зависящее, чтобы
успеть».
«Или хотя бы до пятого августа. Марианна работает
последний день, и мне нужна будет твоя помощь».
«Я приложу максимум усилий». – Я уже мыслями был
с ними, и готов был орать от счастья.
25. ПОДГОТОВКА К ОТЪЕЗДУ
Теперь дело оставалось за малым – найти наличными
четыре тысячи долларов и рассчитаться с государством.
Чтобы не одалживать крупную сумму у одного человека,
для которого это могло оказаться накладным, я поступил
по-другому – занял у нескольких самых близких мне
людей, поделив сумму на несколько частей. Позвонил в
Голландию своему самому близкому другу детства, своему
любимому родному дяде, проживавшему в Германии, и
одолжил у своего хорошего знакомого в Израиле, которому
когда-то, очень давно, сам помог с деньгами. Все они без
лишних вопросов согласились меня выручить и обещали
в тот же день послать мне деньги. Утром я радостно по-
делился этим со своей Элькой.
«Привет! Я собрал почти всю сумму, а долг будет выпла-
чиваться из моего инвалидного пособия. Сегодня я получу
все деньги, после обеда поеду в суд и оплачу. Мне должны
дать бумагу, разрешающую покинуть пределы Израиля.
Еще нужны деньги на билет и оставить немного для мамы
и Давида. Ты можешь послать мне 700 долларов?»
«Хорошо, я сейчас попрошу у шефа и сразу же вышлю
226
тебе их по Western Union». – Она тут же закрыла скайп и
побежала просить у шефа взаймы.
Через полчаса я на почте получил деньги от всех и,
обменяв их тут же на шекели, поехал в суд заплатить этот
проклятый долг, задержавший мой отлет почти на два
месяца.
Не успев выйти из здания суда с этой вожделенной бу-
мажкой, позволяющей мне увидеть любимых женщин, я
тут же по телефону заказал билет на 4 августа, тем самым
успевая прилететь до окончания работы Марианны. Все
проблемы были решены, и осталось только навестить свою
мать и сына, что я и сделал на следующий день.
На свидании с сыном с трудом сдерживал слезы, опять
оставляя его одного, в таком «неуютном» доме.
– Папа, за меня не волнуйся, езжай спокойно. Только
дай мне слово, что не уйдешь от Эльмиры и не будешь
опять скитаться по Москве. – Сын, предупреждая меня,
знал, о чем говорил.
– Не переживай за меня, на этот раз все сложится хоро-
шо. Она очень ждет моего приезда. – Мне очень хотелось
в это верить.
Мы обнялись с Давидом, как два самых близких че-
ловека и пожелали друг другу «мазаль» (удачи). Я еще
долго не мог отделаться от мысли, что часть вины за его
местонахождение лежит на мне, и осуждать его был не в
силах. Наверное, будь я на его месте в том злополучном
ариэльском кафе, я бы поступил точно так же. Но жизнь
показывает, что и правда бывает наказуема...
Осталось сделать последнее и не менее тяжелое дело –
навестить больную мать и каким-то образом объяснить,
что уезжаю не навсегда. Что буду приезжать и навещать
ее так же, как и раньше. Приходится признать, что это
была ложь во спасение. При ее болезни Альцгеймера она,
конечно же, не могла бы вспомнить наш разговор даже
на следующий день, но это совершенно не мешало ей
227
помнить стихи Гумилева или Ахматовой еще со школьной
скамьи. И, как рассказывали мне русскоязычные работни-
цы этого дома престарелых, мама раз в неделю устраивала
для всех «поэтические вечера» – читала наизусть русскую
поэзию. Я оставил им небольшую сумму денег, чтобы они
иногда покупали для матери фрукты или еще что-нибудь
вкусное, дал домашний телефон Эльмиры на всякий слу-
чай и попрощался с еще одним близким мне человеком.
Никакой уверенности в том, что я опять ее увижу, у меня
не было. В тот момент моя любовь к казашке затмила
буквально всё.
Через день я уже держал путь в аэропорт Бен-Гурион.
Когда проходил через границу, сердце у меня чуть не
остановилось, когда молодая девушка– пограничница по-
смотрела мне прямо в глаза и на несколько секунд замерла.
Но это была лишь ее работа – она сверяла пассажира с его
фотографией в паспорте. Несколько секунд спустя мне
вернули документ и пожелали счастливого полета. Тяже-
лый груз свалился с моих плеч, и теперь ничто не могло
помешать мне обнять Эльку через несколько часов.
228
229
Часть третья
230
1. «ВОЙНА» С МАШЕЙ И ЛЕНОЙ
Весь полет до Москвы, почти четыре часа, я не переста-
вал думать о том, как на сей раз сложатся наши отношения
с Эльмирой. Конечно же, она была абсолютно права, когда
убеждала меня в том, что притирка людей, особенно в на-
шем случае, процесс долгий и совсем нелегкий. По сути
дела, нам обоим предстояло научиться жить в нормальной
полноценной семье, которой мы были лишены в послед-
ние годы. А для меня еще и осложнялась тем, что переезд
в Россию был очередной эмиграцией, несмотря на знание
языка и тот факт, что я тут жил много лет назад. Начинать
новую жизнь в пятьдесят лет не самый идеальный вариант,
но моя любовь к Эльке и ее поддержка настраивали меня
на оптимистичный лад.
Как обычно, она встретила меня в Домодедово, но
сразу же бросалось в глаза, что мы оба были вымотаны и
опустошены долгим ожиданием встречи и эмоций почти
не осталось. Будет совсем неправдой, если скажу, что не
желал ее в тот момент (я ее хотел любить всегда и везде),
но сейчас речь уже не шла о немедленном сексе в машине
или в квартире. Нам хватило благоразумия и терпения до-
ждаться ночи и вспомнить многое из того, что стали уже
забывать. Элька взяла курс прямо на дачу, где Марианна
с девочками нас уже ждали.
В Москве в эти дни стояла неимоверная тропическая
жара и мне, привыкшему к жаркому израильскому лету,
дышалось непривычно тяжело. Над городом и практически
всей областью стоял вонючий смог от пожарищ, бушевав-
ших в подмосковных лесах. И непробиваемый слой дыма,
окутавший столицу со всеми ее пригородами, не давал ни-
какой возможности спрятаться от него, и приходилось по-
полнять им свои легкие. А если к этому прибавить выхлопы
из миллионов автомобильных глушителей, то нетрудно
догадаться, какой «удивительный аромат» сопровождал
нас повсюду… Это было как раз именно то, чего мне после
231
операции «не хватало», и любое мало-мальское усилие в
первые дни на даче давалось мне с превеликим трудом.
Однако всё это было незначительными деталями бытия
по сравнению с тем, что рядом со мной были Элька, Машка
и Ленка. Девочки, как это уже случалось в прошлые мои
приезды, вначале присматривались ко мне, но на этот раз
довольно быстро вспомнили. Главным теперь было, чтобы
они не плакали по утрам, когда мама должна уезжать на
работу, оставляя нас втроем.
Мама уже не сомневалась во мне и знала, что я вовремя
приготовлю им вкусный обед и уложу спать, а когда нужно,
одену малышек, и мы выйдем погулять по дачному поселку.
В целом, опережая события, могу констатировать, что за-
мена одной няни на другую прошла для Машки с Ленкой
безболезненно.
Утром, заподозрив что-то неладное, девочки присталь-
но следили за мамой, зная, что в это время она каждый
день куда-то уезжает и они остаются с Марианной. Но
теперь, когда няня закончила свою работу в семье и уехала
с дачи, для малышек замаячила «перспектива» остаться до
вечера со мной. Понятно, что особого восторга это у них
не вызвало. Как ни старалась Элька незаметно покинуть
дачу, все ее попытки изначально были обречены на провал.
Увидев, что мама выезжает на машине за ворота, девчонки
зарыдали и побежали за ней, пытаясь догнать уезжающий
Фольксваген. Но, как оказалось, эта чертова немецкая
«тачка» едет быстрее, чем могут бежать Машка с Ленкой.
Нужно полагать, что и у Эльмиры разрывалось сердце в
первый день, когда она увидела бегущих и плачущих детей,
но она понимала, что без этого нельзя. Другого пути нет, и
по-другому дети не привыкнут отпускать ее на работу. Дей-
ствительно, как только машина скрылась за поворотом,
девчонки поняли, что это «полный конец» и от безысход-
ности перестали плакать. Словом, смирились с тем, что с
ними весь день будет этот некрасивый дядька. На третий
день мы уже спокойно, без истерик, втроем выходили на
232
улицу и провожали маму на работу. Одна проблема была
решена окончательно и бесповоротно.
По утрам я учил девочек умываться и чистить зубки, что
тоже поначалу особой радости у них не вызывало. Но как и
в первом случае сознание того, что этот «садист» (то бишь
я) от них не отстанет и сделает все по-своему, приводило
двойняшек к выводу, что эту процедуру лучше выполнить
и со спокойной совестью идти к столу, где их уже ждала
каша израильского (!!!) производства. В этом было что-то
символичное.
Правда, после водных процедур, холодная «война»
между мной и девочками не заканчивалась, а принимала
новые очертания. Они ни в какую не хотели есть сами
и ждали, пока кто-то их будет кормить, как привыкли к
этому с мамой и с няней. Но им явно не повезло со мной,
так как у меня был на этот счет свой взгляд. Я полагал,
что после трех лет ребенок должен сам подносить ко рту
ложечку с едой. Однако в первый день «война» мною была
проиграна вчистую, и пришлось их докармливать, чтобы
до обеда Маша с Леной не ходили голодными.
После завтрака мы пошли гулять и зашли в небольшой
дачный продуктовый магазин, в котором горела тусклая
лампочка, едва позволяющая разглядеть продавщицу, не
говоря уже о самих продуктах. Вентилятор, направленный
на нее, гонял горячий и раскаленный от жары воздух. Ни о
каком кондиционере и речи не шло. Как можно было весь
день находиться в этой душегубке и еще что-то продавать,
мне было непонятно. И каждый раз, заходя в этот, с по-
зволения сказать, продмаг, я мысленно жалел эту бедную
женщину.
Я купил детям сливочное мороженое и шоколадку, но
по их очаровательным лицам понял, что они в своей жизни
еще не пробовали ни того, ни другого. Мне было безумно
смешно смотреть, как они с опаской открывали ротики
и пробовали мороженое, которое я им давал из чайной
ложечки. Что-то необычно-холодное и сладкое вызывало
233
у них противоречивые чувства, и с первого раза я так и
не понял, понравилось им необычное для них лакомство
или нет? Затем пришла очередь шоколадки, и я дал им
по маленькому квадратику, чтобы проверить их реакцию
на еще один новый для них продукт. Сомнений у меня
никаких не осталось – они попросили еще и еще, пока не
съели всю плитку.
Так был найден тот самый «пряник», который входит
вместе с «кнутом» в ту часть науки, которая называется
«воспитание детей». В обед я решил проверить свою тео-
рию на практике, и когда на столе все уже было готово
для поглощения пищи, а дети, как обычно, ждали, что
их будут кормить из ложечки, вытащил из холодильника
плитку шоколада и пообещал дать им, как только они сами
покушают. Впервые я увидел, как «ненавистный» куриный
суп исчезал в их ротиках. Через 10 минут их тарелки были
пустыми, и каждая получила по маленькому кусочку этого
лакомства. Это была моя победа в локальном «конфликте,
но до общей победы в «войне» с этими очаровашками было
еще очень далеко.
После обеда у нас по графику был предусмотрен сон, и
этот важный аспект их бытия тоже требовал от меня на-
выков «стратега» детских душ. Я укладывал их в кроватки
и наивно полагал, что отсутствие рядом с ними мамы
или няни, без которых они просто не закрывали глаза,
заставит Лену с Машей смириться и уснуть. Но не тут-то
было. Мое присутствие рядом с ними на диване было
так же обязательным, как и присутствие Ватсона возле
Шерлока Холмса. И мне приходилось укладываться на
мамино место и одним глазом подглядывать за ними, де-
лая вид, что я уже сплю. Эх, какие же мы взрослые порой
бываем наивными и считаем себя умнее детей, но как же
часто мы в этом заблуждаемся. И это мне великолепно
продемонстрировали трехлетние красавицы – Мария и
Елена. Пока я притворялся спящим, они тоже делали вид,
что спят, периодически открывая оба глаза и проверяя,
234
на месте ли я. Такая слежка друг за другом заканчивалась
первые дни одинаково – я засыпал на самом деле, а они в
четыре часа будили меня. Хотя, по идее, все должно было
быть наоборот.
И все-таки мне удалось сломать сложившуюся тенден-
цию и с помощью «пряника-шоколадки» я приучил их
засыпать одних, а сам мог заниматься другими, мужскими
делами, коих на даче, в отсутствии сильного пола, вполне
хватало.
Около четырех часов девчонки давали о себе знать,
и я снова приступал к роли няни мужского пола. Наш
ежедневный ритуал после сна не отличался особым раз-
нообразием. По строгому указанию мамы, я давал им
разнообразные фрукты для повышения витаминов в ор-
ганизме, включал их любимые мультяшки, которые они
знали лучше любого режиссера и постановщика, снявших
эти самые фильмы, и только после этого мы собирались
на вечернюю прогулку.
Жара к этому времени начинала немножечко спадать
и дышать становилось чуть полегче, хотя запах гари и
дыма сопровождал нас повсюду. Но мы все трое к этому
времени уже так хотели маму и так сильно по ней скучали,
что шли ее встречать, несмотря на погодную аномалию.
Элька, подъезжая к даче, звонила мне, что скоро будет,
и мы шли в направлении, откуда должна была появиться
мамина машина.
Увидев знакомый автомобиль, девочки с криком и
визгом бежали к нему и с этой минуты целиком и полно-
стью принадлежали маме, как, впрочем, и наоборот – Эля
становилась собственностью детей. Мне моя любимая
женщина могла принадлежать только поздней ночью,
когда Лена с Машей засыпали.
Нужно честно признаться, что первая неделя моего
«бэббиситерства» на даче была для меня совсем нелегким
испытанием и далась мне не без труда. Прежде всего из-за
психологической нагрузки и уж во вторую очередь чисто
физически. Оставаясь один с девочками, я, конечно же,
235
понимал всю ответственность, которая на меня легла. И
дело было даже не в том, чтобы их вовремя накормить и
уложить спать (хотя и это для меня было абсолютно новым
занятием), а в боязни какой-либо внештатной ситуации. Я
постоянно боялся, что кто-нибудь из них порежется, уда-
рится, проглотит какую-либо «бяку», выбежит за пределы
участка, наступит босой ногой на что-нибудь острое. Да
мало ли что случается с детьми? И, вспоминая дорогу, ве-
дущую к дачному поселку, с ужасом представлял, сколько
времени сюда может добираться машина скорой помощи,
если бы, не дай Бог, возникла такая необходимость. Вот
потому и приходилось не спускать с них глаз ни на минуту
и следить за каждым их шагом. И слава Всевышнему, что
все обошлось без экстренных мер.
Да и физически я уставал не столько от малышек,
сколько от неимоверной духоты и испепеляющей жары.
Для меня это было еще более сложным испытанием, чем
сильные морозы. Организм после операции на сердце еще
окончательно не восстановился и любые физические на-
грузки давались мне с неимоверным трудом. И если иногда
мне приходилось брать на руки плачущую Леночку и нести
ее от магазина до дома, это было равносильно истязанию
над самим собой. Но разве я мог это объяснить малышке,
которая в этот момент обиделась на весь мир и плакала
горькими слезами?
Я старался приучать их к элементарной самостоятель-
ности, которая по большей части должна уже присутство-
вать у детей трехлетнего возраста. За очень короткий срок
с помощью шоколадок я приучил Леночку и Машеньку
кушать самостоятельно и не сильно переживал, если они
не доедали до конца. Перестал их сам подкармливать, рас-
судив, что дети голодные настолько, насколько сами этого
хотят. Если ребенок не съедает всю тарелку, значит он уже
сыт, и нет надобности его упрашивать или запихивать ему
пищу в рот насильно.
Со временем я перестал собирать за ними игрушки,
разбросанные по всему дому и на участке, а пытался
236
убедить их делать это самим. Вполне естественно, что
любой ребенок в штыки принимает какое6либо новше-
ство, противоречащее его привычкам. И девочки не были
исключением. Первые дни малышки устраивали мне на-
стоящий «бойкот» и ходили по дому, спотыкаясь на каждом
шагу о всевозможные куклы или зверюшки. Когда до них
дошло, что этот ненормальный дядя совсем не такой, как
мама и Марианна, и на уступки идти не намерен, вот тогда
они и начали убирать своих заек и лошадок туда, где им
предназначалось быть. Это была еще одна моя маленькая
победа в воспитании детей, хотя приход мамы с работы
явно их «расслаблял» и порой приходилось начинать все
сначала.
2. ПОПЫТКА ПРИУЧИТЬ СПАТЬ ОДНИХ
Теперь главной для меня задачей оставалось приучить
девочек засыпать без мамы. Конечно, цель сама по себе
была не только воспитательной, но и меркантильной с
моей стороны. Я так же, как и они, хотел ложиться рядом с
мамой и вместе с нею просыпаться. И точно так же любил
ее, как и дети.
Нужно сказать, что Маша с Леной не только привыкли
к тому, что Элька спит с ними рядом, но и не могли уснуть,
если теряли ее руки или пальцы. Особенно это касалось
Леночки, которая обхватывала своей пятерней палец мамы
и только после этого закрывала глаза. Машеньке было до-
статочно родного и такого привычного дыхания, которое
подтверждало, что мама рядом с ней.
Словом, задача была не из легких, если не сказать
тяжелейшая. И все-таки я сумел убедить Эльмиру, что
это сделать можно и даже нужно прежде всего для самих
же девочек. Первая попытка закончилась страшной ис-
терикой, и от нее сразу же пришлось отказаться. Машка
237
с Ленкой дуэтом закатили такой плач, что бедный кот
Масик, который жил у них пять лет, выскочил от страха
на улицу ловить мышей.
На следующий день решили попробовать несколько
по-другому, а именно – уложить маму на диван в этой же
комнате, но не рядом с детьми, а на расстоянии вытяну-
той ноги. На сей раз вселенской истерики уже не было,
но появилась такая неописуемая мольба в глазах девочек,
чтобы мамочка легла рядом с ними, что это сильно по-
действовало на Эльку. Увидев бедных детей, умоляющих
ее вернуться к ним, она прекратила «экзекуцию и, конечно
же, пошла спать рядом с ними.
Но вода и камень точит. Еще через день, дети просто
лежали спокойно одни, а мама, лежа на диване, стоявшим
от детских кроваток в пяти метрах, рассказывала им сказку.
Победа и в этом «сражении была очень близка, и нужно
было всего несколько дней, чтобы девочки привыкли спать
без мамы, но, похоже, этого не хотела уже сама мама, и все
вернулось на круги своя. Я, как и прошлым летом, шел
на второй этаж дома и лежал в ожидании своей любимой
женщины, которая, возможно, сможет уделить мне пару
часов. Иногда она приходила, но чаще засыпала с ними
до утра. И я ее не осуждал, понимая, насколько она устает
на работе и в московских пробках. Ведь ей приходилось
только в пробках тратить на дорогу три часа в день, а это
похлеще любой работы.
3. ПОЯВЛЕНИЕ «ЭПОХИ»
Пошел уже четвертый месяц, как мне удалось избавить-
ся от своей главной вредной привычки последних пят-
надцати лет, – я бросил курить и в душе гордился собою.
Порой казалось, что у меня никогда не хватит силы воли от
избавиться от курения, но после операции на сердце врачи
так меня застращали, что пришлось выбирать окончатель-
но – жизнь или смерть. Вполне понятно, что я избрал
первый вариант. Лучшего места и времени, чтобы
238
навсегда забыть об этой отраве, было не придумать – под-
московная дача, рядом с любимой женщиной, которая
органически не переносила табачный дым, и нет никого
курящего. И вот случилось то, что заставило меня снова
закурить.
Как-то вечером, пока Элька с девочками смотрели ве-
черние мультики перед сном, я вышел подышать вечерним
воздухом после нещадного дневного пекла. В голове у
меня, как обычно за последний год, была только любимая
казашка и ничего другого, по большому счету. Этой мыс-
лью я решил с нею поделиться, послав короткую смску:
«Думаю только о тебе и ни о чем другом». Она всегда от-
вечала на все мои сообщения, не оставляя ни одного без
ответа. Сейчас же промолчала, и я решил ей напомнить о
себе и разорился еще на одно послание: «Раз не ответила,
значит, ты обо мне не думаешь». И это сообщение осталось
проигнорировано.
Придя домой, застал Эльку, купающую девочек, а ее
мобильник лежал на кухонном столе. «Может быть, мои
сообщения не дошли до нее и потому она промолчала?»
– это первое, что пришло мне в голову, и без всякой зад-
ней мысли я взял ее сотовый телефон, который показы-
вал, что получено три сообщения. Но мои были только
две смски и, не удержавшись от любопытства, я открыл
первую смску. При ее чтении у меня задрожали колени и
выступил холодный пот. Я читал и не верил собственным
глазам: «Привет, любимая! Как там мои малышки? На-
деюсь скоро тебя увидеть. Целую, люблю, скучаю» – это
было сообщение «Эпохи», который, по ее словам, узнав о
моем существовании, пожелал нам обоим счастья. Про-
читав это пожелание, я ничего не сказал Эльке, а побежал
в магазин и купил себе две пачки сигарет. Дрожащими
руками с большим трудом открыл одну из них и выкурил
подряд несколько сигарет.
Голова моя перестала соображать, и желание на тот
момент было только одно – придти домой, собрать вещи
239
и уйти, чтобы она меня больше никогда не видела. Шел
только пятый день моего пребывания в Москве. Как только
я переступил порог дома, вернувшись с прогулки, Эльмира
сразу же почувствовала табачный запах.
– Жорка, ты курил, – на ее лице было полное недоуме-
ние и досада.
– Да, курил, и хочу завтра утром улететь домой, – резко
перешел я с одной темы на другую. Думаю, в эту минуту на
меня было страшно смотреть – мое лицо выражало одно
сплошное горе.
– Жорка, что с тобой? Что произошло? – она искренне
не понимала причину моего горя.
– Тебе там есть важное сообщение от него.
Я понимал, что у нее не должен возникнуть вопрос
«от кого?» Только один мужчина стоял между нами, хотя
иногда у меня возникала мысль, что скорее я был между
ними.
– Какое еще сообщение? – Она искренне не понима-
ла, о чем речь, и совершенно очевидно не ждала от него
никакого сообщения, тем более, сейчас, когда я приехал
к ней. Но довольно быстро взяла себя в руки.
– Жорка, я не знаю, почему он это написал, наверняка
пьяный был, – нашла она оправдание «Эпохе», совершен-
но забыв, что еще совсем недавно сама убеждала меня в
том, что пьяный человек более искренен в своих выска-
зываниях, чем трезвый.
– Не говори ерунды. Каким бы пьяным человек ни
был, он отдает себе отчет в том, кому и какое сообщение
посылает, при этом еще не сделав ни одной ошибки.
Я не знал точно, в каком состоянии этот мужчина писал
сие сообщение, но был абсолютно убежден, что они на-
писаны человеком в здравом уме и памяти, а главное, не
было сомнений, кому они писались.
– Ну как мне сделать, чтобы он мне перестал писать?
Как скажешь, я так и сделаю, – она говорила, чуть не
плача.
240
– Знаешь, Элька, если женщина не захочет, чтобы муж-
чина писал ей подобные смски, то ей добиться этого со-
всем несложно при условии, что у него есть хоть капелька
самолюбия и уважения к самому себе. Главное захотеть, а
я предполагаю, что ты этого до конца не хотела и боялась
его потерять навсегда. Поверь мне, одной фразы с твоей
стороны хватило бы, чтобы поставить точку в ваших от-
ношениях. Мне кажется, ты до этого еще не дозрела, вот
потому я и думаю, что рано меня позвала к себе. Сначала
нужно было с ним разобраться, а уж затем меня пригла-
шать.
В моих словах была горечь обиды и полного отчаяния
от сложившейся ситуации. Даже гипотетическая мысль об
измене с ее стороны казалась мне убийственной. Я хорошо
помнил то, что произошло с моей первой женой, и больше
всего боялся повторения.
– Перестань, пожалуйста, психовать, а скажи, что я
ему должна написать, чтобы он отстал от меня и больше
не писал.
Она предлагала мне самому решить, как прекратить
их отношения, которые длились много лет. И я, поставив
себя на его место и считая, что у этого человека есть хоть
какое-то самолюбие, продиктовал ей сообщение для «Эпо-
хи»: «Во-первых, малышки уже давно не твои и у девочек
есть, кому о них позаботиться. И у меня уже давно есть
другой мужчина. Больше не пиши и не звони мне». Мне
казалось, что после этих слов любой здравомыслящий
человек должен все понять и отойти в сторону при усло-
вии, что он себя считает настоящим мужиком. А вот есть
ли у него это качество, знала только Элька. Через минуту
она получила на свой телефон его ответ с одним словом –
«дурная». Какой смысл он вкладывал в это единственное
слово, так и осталось загадкой.
С горем пополам инцидент был исчерпан, но еще
одну глубокую зарубину в моем сердце он оставил. Для
меня «Эпоха» никуда не исчез, а продолжал оставаться в
241
ее жизни, а значит и в моей пока тоже. Четырехмесячное
воздержание от сигарет пошло прахом. С этого дня я стал
курить, как и прежде, две пачки в день.
4. САЙДИНГ
Неимоверная жара по6прежнему, уже почти две недели,
стояла по всей центральной России. Горели леса, угодья,
дома, гибли люди, но спасительного дождя не было нигде,
и люди мечтали о нем, как о манне небесной. Я был в числе
этих людей, потому что больное сердце давало о себе знать
каждый день и даже мало-мальские нагрузки приводили
меня в состояние выжатого лимона. Тем неожиданнее и
печальнее было то, что мы с Элькой увидели, проснувшись
утром. Накануне ночью прошел сильнейший ураган, и без
всякого преувеличения это напоминало конец света. Каза-
лось, что дом не выдержит напора стихии, но он выстоял, а
вот боковой сайдинг (пластиковая облицовка) всего дома
был вырван с корнем и валялся на земле.
Сайдинг впервые стали использовать в Северной
Америке в XIX веке. Строганые и крашеные деревянные
доски прибивали к стене под углом таким образом, чтобы
следующий горизонтальный слой немного нависал над
предыдущим, – при таком расположении досок вода ска-
тывалась по облицовке. Такую обшивку стали называть
сайдингом. Ну и главное предназначение – защита домов
от дождя, ветра, снега и других внешних воздействий. Судя
по картине, которую я увидел, ни одну из этих функций
валяющиеся на земле пластиковые рейки не выполняли
и роль их в оформлении этого дома была единственной –
скрыть халтуру, которая была под обшивкой.
Я принялся ремонтировать боковину дома, хоть и зани-
мался этим впервые в жизни. Сначала обнаружил гигант-
ские щели между бревен, а это никак не способствовало
сохранению тепла внутри дома в холодные дни. Дальше
242
выяснилось, что под обшивкой очень постарались древес-
ные жуки и так называемые домовые грибки. Во многих
местах, где должны были быть уложены бревна, находи-
лись огромные куски трухи, что говорило о начале болезни
древесины. Особенно подвержена этой болезни влажная
древесина, которую грибок уничтожает с поразительной
быстротой. Нужно было каждый сантиметр всех бревен
смазать антисептиком и таким образом предотвратить
гниение всего дома.
Я поехал в магазин строительных материалов и купил
специальную обшивку для заделывания щелей, антисеп-
тик, гвозди, шурупы необходимых размеров и принялся
устранять последствия урагана. Сложность заключалась
в том, что при такой жаре, которая стояла на улице, мне
тяжело было просто ходить, а не только работать. Прихо-
дилось изыскивать время, когда дневной зной спадал, и
заниматься домом по вечерам. Не сомневаюсь, что любому
профессионалу хватило бы пары дней, чтобы закончить с
этой работой, но я был любитель и учился в ходе самого
процесса.
Нужно было успеть закончить до наступления сентя-
бря, когда малышки пойдут в садик, а за день до этого
надо будет переехать с дачи в Москву. Оставлять недоде-
ланный дом в таком состоянии, по сути дела «раздетым»
на всю зиму было нельзя, и я прилагал все силы, чтобы
управиться.
Накануне отъезда в Москву последняя рейка сайдинга
была установлена на место и прикручена шурупами. Я
был очень горд и доволен своей работой, на которую ушло
ровно три недели. И мне было безумно обидно, что моя
Элька, как это случалось не раз, не обмолвилась по поводу
моих стараний ни единым словом.
243
5. ПОЛНЫЙ МИР С ДЕВОЧКАМИ
Как мы и планировали, за день до окончания лета
переехали в Москву. У девочек уже был накоплен опыт
первого года жизни в садике, и можно было не бояться
за них. И действительно, на сей раз не было ни истерики,
ни слез, а возникло полное понимание того, что коллек-
тив – неотъемлемая часть их жизни, и они с чувством
собственного достоинства переступили первого сентября
порог детского сада.
Эльмира утром, как обычно, отводила их, а я в четы-
ре часа забирал. Признаюсь, это было для меня самым
приятным занятием не только в те дни, но, наверное, и
вообще за последние годы. Так сложилось, что в детском
возрасте мои родные дети не получили от меня достаточно
ласки и тепла из-за моей профессии. Сборы, тренировки,
игры, разъезды забирали львиную долю моего времени,
поэтому основная часть в воспитании детей легла на пле-
чи моей жены. И нужно отдать ей должное, она хорошо
справлялась со своими обязанностями матери. Теперь же,
когда в моей жизни появились эти два чудных создания, с
которыми я нашел общий язык, еще находясь на даче, мне
хотелось поделить свою любовь между ними и их мамой.
Никакого чувства отторжения, что это чужие дети, у меня
ни разу не возникло. Напротив, у меня была тайная мечта
услышать от них слово «папа», которое они пока не знали.
Моя жизнь прошла без этого слова, и я отлично знал, что
такое расти без отца даже при самой идеальной матери. А
потому мне никогда не забыть того первого дня, когда я
пришел забирать их из садика.
Еще выходя из дома, приготовил для них любимый
набор из бананов, яблок и самого обожаемого продук-
та, шоколада. Этого должно было им хватить до ужина,
чтобы не быть голодными. Поднявшись на второй этаж,
где находилась их группа, я с волнением открыл дверь...
Ну разве могу я забыть ту радость, восторг и тот вопль
244
Машки с Ленкой, с которыми они бросились ко мне на
руки? Мне даже показалось, что их воспитательница была
в некотором шоке от увиденного, особенно тогда, когда я
стал переодевать девочек в маленьком предбаннике. Они
ежесекундно кричали – Зола, обнимали меня за шею и не
давали нормально их одеть. Только с помощью шоколадки
удалось с ними сладить и не перепутать одежду и обувь.
Правда, и та, и другая ревностно следили за тем, чтобы
я по ошибке не надел Маше Ленкино платье и наоборот.
Затем мы пошли гулять на детскую площадку, где местные
мамы с любопытством разглядывали «дедушку» с внучка-
ми, которые называли его «Зола».
Во время прогулки передо мной всегда возникала одна
и та же дилемма – идти домой или еще немножечко по-
тусоваться среди мамаш и детей. Дело в том, что одна из
этих красавиц, а именно Елена, не могла долго существо-
вать без своих «мультяшных» персонажей как астматик
без инсулина. И как назло эта «зависимость» всегда про-
являла себя во время прогулки. И все бы ничего, вот только
вторая красотка, Мария, желала продолжения тусовки и
категорически была не согласна со своей сестренкой – не
желала идти домой. Ну и как показала история, когда двое
«воюют» между собой, виноват, несомненно, будет третий
и обязательно еврей. Вот и мне приходилось лавировать
между этими трехлетними личностями. По большей части,
мы находили компромисс.
А вскоре, когда начались холода, девчонки простыли в
садике и почти три недели провели вместе со мной дома.
Оставаясь с ними, я проходил некий экзамен, прежде все-
го, для самого себя. Для меня никогда не было проблемой
находить общий язык с разными людьми, любого возраста,
национальности, вероисповедания и жизненных принци-
пов. Мне в жизни приходилось общаться с президентом
Азербайджана, с великими актерами и спортсменами, с
известными журналистами и телеведущими, но всё это
не шло ни в какое сравнение с общением с трехлетними
245
очаровашками – Машкой и Ленкой, которое мне снова
предстояло. Большую часть своей еще недолгой жизни,
они проводили с разными нянями, поскольку мама должна
была работать и зарабатывать деньги. Дольше всего, почти
с рождения, провела с ними Марианна, приехавшая в Мо-
скву из Молдавии на заработки. Они ее большей частью
слушались и не доставляли ей особых хлопот. Когда нужна
была строгость, она всегда знала, как это использовать
и, наверное, умела находить с ними самый приемлемый
компромисс. Если говорить одной фразой – они ее люби-
ли и порой доходило до смешного, когда мама ревновала
детей к няне.
Теперь няню должен заменить мужчина, на полвека
старше своих воспитанниц, которого они уже хорошо
знали и, смею предполагать, к этому времени уже и лю-
били по-своему. Я хоть и был строг с ними и чаще всего
не шел у них на поводу, в отличие от мамы и няни, тем не
менее всегда был искренен в наших отношениях. Дети,
как никто, это видят и понимают. Не были исключением
и Маша с Леной.
Девочки в основном были привычны к малоподвижным
занятиям, что с мамой, что с Марианной. Они учились
рисовать, раскрашивать картинки, изучать алфавит, играть
со своими куклами и зайчиками, мишками и лошадками,
смотреть свои любимые мультики. Я, будучи человеком
из спортивного мира, стал приучать их к всевозможным
подвижным играм. И хотя в небольшой комнате осо-
бо не развернешься и не разбежишься, тем не менее,
я умудрялся устраивать им соревнования на скорость,
ловкость, меткость и другие качества, нужные для хоро-
шей координации. Что я с ними только ни делал, чтобы
развить в них смелость и отсутствие страха! Подкидывал
под самый потолок и держал их за ножки головой вниз,
держал за ручки и крутил с большой скоростью. И как
вскоре удалось установить, Леночке в принципе было не-
ведомо чувство страха, и она с головой окуналась во все
246
эти новые для них, головокружительные игры. Да при этом
еще и визжала от восторга, повторяя одну и ту же фразу:
«Зола, я исе хотю».
Машунька поначалу боялась участвовать в наших
авантюрах, но глядя на сестренку, визжащую от восторга,
в конце концов давала добро на проведение «экспери-
ментов» и с ней. Я сам с такой охотой и с таким кайфом
ввязывался во все эти игры, что совершенно «забывал» о
тех физических нагрузках, которые мне были категори-
чески запрещены. Главным для меня в те минуты было
видеть счастливые лица детей, а о последствиях для себя
я меньше всего думал.
Малышки уже научились играть в прятки, догонялки,
попадать мячом в ведерко, заменявшее им баскетбольное
кольцо. Они уже бесстрашно становились мне на руки
и я, лежа на спине, поднимал их на вытянутых руках.
Мама поначалу, видя все это, от страха за детей уходила
из комнаты, чтобы не присутствовать при «экзекуции».
Прошло немного времени, прежде чем Эльмира смогла
спокойно созерцать трюки своих детей. Только одного она
стала бояться, смотря на наши игры, – моего состояния,
особенно после того, как я однажды пожаловался ей на
боли в груди.
– Жорка, я очень тебя прошу, ты можешь их не под-
нимать? Тебе же нельзя поднимать тяжести, а Машка вон
весит больше двадцати килограммов.
Она была права. Машуня весила ровно в четыре раза
больше, чем мне разрешали поднимать врачи в первый
год после операции.
– Хорошо, я обещаю этого больше не делать, – обещал
я, но сам прекрасно знал, что не смогу отказать малышкам
и снова буду их крутить, подкидывать, сажать в прямом
смысле на шею и носиться по квартире. По возможности
я, конечно, старался скрывать свою боль, которая стала
периодически появляться не только в области сердца, но
и в районе позвоночника. По ночам стала вдруг сильно
247
болеть правая рука, но такие «мелочи» не особо меня вол-
новали и, по всей видимости, напрасно...
Правда, одна из наших любимых игр была совершенно
безобидной и без всякой физической нагрузки для меня.
Насколько я помнил из детства, ее называли «прятки». И,
как мне показалось, именно эта игра доставляла им наи-
большее удовольствие. Искали мы друг друга по очереди
и первым, в этой небольшой квартирке, прятался я. При
этом так серьезно относился к игре, что совершенно за-
бывался и, как правило, выбирал такие места, в которых
бедным трехлетним малышкам не приходило в голову меня
искать. Они искали меня повсюду: в ванной комнате и
туалете, в шкафу и под диваном, под который даже Масик
не смог бы пролезть, за шторами и в своих кроватках, а я в
это время гордо стоял на балконе и радовался своей победе
над двойняшками.
Затем наступала их очередь прятаться от меня, но они
поступали гораздо более благороднее пятидесятилетнего
дядьки. Машка с Ленкой забирались в шкаф и напоминали
мне, где я должен буду их найти. И пока они сидели там, в
полной темноте, и ждали, когда Зола их найдет, этот Зола
успевал выйти на лестничную клетку и покурить сигарету.
После чего я «вспоминал», где они спрятались и с диким
возгласом «Вот вы где!!!» находил их. И все начиналось
сначала.
Иногда я находил девочкам «творческое» занятие, но
опять-таки из тех, что ни мама, ни няня им никогда не
предлагали. Они помогали мне готовить обед. Каждая за-
нималась определенной операцией и старалась выполнить
ее на совесть. Машка мыла очищенную картошку, а Ленка
мыла лук. Потом я пересаживал их, и мои помощницы
снова мыли те же картошку и лук, но уже поменявшись
местами и ролями. Затем шла очередь морковки, свеклы,
капусты, и вскоре мы втроем приготавливали вкусный
борщ. Им нравилось это занятие, и они иногда спрашивали
меня: «Зола, а мы будем готовить обед?»
248
Под чутким руководством мамы, которая звонила по
сто раз на дню с работы, я давал им по часам необходимые
лекарства. При этом их было так много, что запомнить
было невозможно и приходилось записывать, что и в ка-
кое время я должен дать им выпить, съесть, закапать или
помазать.
– Жор, утром не забыл дать им сироп?
– Через полчаса дай им таблетки. Не забудь.
– Перед сном они выпили лекарства?
– Не забудь закапать по три капли в носик.
– Как проснутся, дай им фрукты и бананы.
И так каждый день. Она была сумасшедшей матерью,
в хорошем смысле этого слова. Это и понятно – поздние
дети всегда более любимы родителями. Но и к этому я
тоже привык, научился не обращать внимания на то, что
ни одного нежного или ласкового слова в свой адрес я не
слышал. Элька общалась со мной исключительно как с
няней, которая выполняет свою работу и получает за это
деньги.
Приходя с работы в шесть часов вечера, она моменталь-
но включалась в роль сумасшедшей матери и порой забы-
вала о моем существовании. От досады я выходил курить на
лестничную клетку и, бывало, выкуривал по пять сигарет
подряд, но за все это время моя любимая женщина могла и
не вспомнить обо мне. С каждым днем уверенность в том,
что я ей нужен как сожитель, на которого можно во всем
положиться, крепла, и почти не оставалось сомнений – как
любимый мужчина, приехавший к ней из другой страны,
ей я был не нужен.
6. «ПАПА ЗОЛА»
И, конечно же, особняком стоит тот день, когда
Маша с Леной впервые в своей жизни произнесли слово
«папа». Не знаю, с чем сравнить это чувство, когда не-
родные дети называют тебя этим словом, но я в тот миг
249
был по-настоящему счастливым человеком. Для полноты
счастья мне недоставало самой малости, ради которой,
собственно, я и приехал в Москву, но эту самую малость
я так никогда и не обрел.
По дороге из садика на детскую площадку мы встретили
незнакомую мне женщину, которая хорошо знала Машу
с Леной.
– Ой, как вы подросли за лето и загорели хорошо. А с
кем это вы гуляете? – показывая на меня, спросила девочек
незнакомка.
– Это папа Зола!!! – В унисон закричали малышки и до
такой степени шокировали свою старую знакомую, что от
неожиданности она потеряла дар речи и больше ничем не
поинтересовалась.
Откуда они узнали это слово? Кто им мог сказать? Для
меня и по сей день это так и осталось загадкой. Я решил
пока Эльке ничего не говорить, полагая, что она и сама
услышит его от своих детей и даже представил себе, как
она будет довольна. Ведь именно об этом мы часто с ней
говорили, находясь по разные стороны монитора. Но все
оказалось совсем не так, как мне представлялось.
Как-то вечером, искупав девочек, она оставила их со
мной, а сама пошла принять душ перед сном. Вернувшись
в детскую комнату, она увидела, как мы втроем «бесим-
ся». Любимой забавой девочек перед сном была прыгать
мне на грудь, что я опрометчиво сам им позволял, хоть и
не имел права этого делать из-за прошедшей операции.
Мама попросила детей успокоиться и приготовиться ко
сну. Я причесал их щеткой, и Эльмира, показывая на меня,
вдруг неожиданно задала девочкам вопрос – а кто это? Обе
ответили так же, как и в случае с незнакомкой на улице, –
это папа Зола. От меня не ускользнула реакция Эльки – ее
будто ударило током.
– Мне кажется, ты сейчас была в шоке от их слов, –
пытался я выяснить, как она относится к этому новому
факту в нашей, как мне казалось, новой семье.
250
– Ну, вообще-то, есть немного. Слишком мало времени
прошло, и для меня это неожиданно.
Так я и не понял, была ли она рада этому обстоятельству
или была огорчена. Второй вариант мне казался ближе к
истине. Она до такой степени любила своих детей, что,
видимо, боялась, как бы еще чья-нибудь любовь не на-
крыла ее малышек с головой. Эльмира их ревновала даже
к Марианне, когда как дети иногда бежали к няне, а не к
маме. И, похоже, я оказался следующим в списке тех, к
кому она ревновала детей, хотя нельзя исключать и того,
что к этому моменту я просто перестал интересовать ее в
качестве спутника жизни, ну и, соответственно, в качестве
отца Маши и Лены. Наверное, она имела на это полное
право.
7. КОВЕР И ЖИРНОЕ ПЯТНО
Я ни на минуту не забывал, что живу за счет женщины,
и это все время угнетало меня. Пока же старался снять
большую часть забот по дому с плеч Эльки. К приходу
мамы с работы и девочек из садика старался навести в доме
минимальный порядок и приготовить ужин для всех. Днем
я перестирывал грязное белье и развешивал его на балконе
сушить, гладил, когда в этом была необходимость, и ходил
за продуктами. Не могу сказать, что мне это доставляло
колоссальное удовольствие, но я был очень рад, что хотя
бы на первых порах мог быть ей чем-то полезен. Ведь она
одна несла на своих плечах финансовый «груз» всей семьи
из четырех человек.
И вот однажды на меня «нашло», и я затеял в квартире
генеральную уборку. Первым делом вынес тяжеленный
ковер на снег. Чего мне это стоило, отдельный разговор,
но, как говорится, взялся за гуж...
Если учесть, что после покупки его ни разу таким об-
разом не чистили, то можно себе представить, какого цвета
251
снег стал в том месте, где я приводил ковер в божеский
вид. Понятное дело, что после такой чистки он стал еще
тяжелее, и занести его оказалось еще сложнее, чем выне-
сти. Теперь главным оставалось высушить ковер до при-
хода девочек, которые проводили большую часть времени
именно на нем. Расстелив ковер в гостиной, я сразу же
включил обогреватель и принялся за другие хозяйствен-
ные дела. Вытащил из холодильника все продукты, отмыл
его и газовую плиту, отдраил их до блеска, сходил за про-
дуктами и приготовил ужин на всех. Я был неимоверно
уставшим, но меня распирало от предвкушения реакции
моей Эльки.
– Привет! Чем занимаешься? – Позвонила она по до-
роге домой.
– Ковер вытащил на снег и почистил от шерсти Маси-
ка, – довольный докладывал я.
– А он успеет высохнуть к приходу девочек? – Элька
спросила так, будто речь шла о простыне, которую по-
стирали в машинке.
– Он уже почти сухой. Не переживай... – Без всякой
радости в голосе успокоил я ее.
– Смотри, чтобы девчонки не простыли.
Похоже было, что она ничего не хотела замечать, хотя,
конечно, забота прежде всего о детях – похвальная черта
для любой матери.
Видимо, я сильно недооценил Эльку, решив, что она
ничего не замечает, и вскоре убедился в обратном. Мне
не терпелось услышать от нее похвалу за работу, которую
я проделал за весь день. И как только хозяйка переступила
порог квартиры, с любопытством следил за выражением
ее лица. Но время шло, а реакции не было никакой, пока
Эльмира не зашла на кухню. Я пошел следом за ней,
предвкушая услышать: «Жорка, какой же ты умница. Все
блестит, кругом чистота. Мне так приятно заходить в та-
кую квартиру». Но... блажен, кто верует. Она по-прежнему
ничего не видела.
252
– Элька, ты ничего не заметила, зайдя в квартиру? –
Пытался я хоть как-то достучаться до нее.
– Заметила. Посмотри, какое жирное пятно на шкафу,
– указывая на кухонный шкаф, произнесла любимая жен-
щина. И действительно, на нем были жирные отпечатки
моих пальцев. Ну, хоть какие-то следы моей работы ей все
же удалось заметить.
8. ПОДАРКИ К НОВОМУ ГОДУ
Приближался Новый год, и мне очень хотелось на свои
деньги купить моим женщинам какие-нибудь оригиналь-
ные подарки. Покупать Машке с Ленкой привычные для
них игрушки мне не хотелось. В квартире уже и так для них
не было места их, да и, откровенно говоря, ничего нового
или необычного, что заставило бы их придти в восторг, я не
мог придумать. Подозреваю, что ни один самый «крутой»
детский садик в Москве не имел и половины игрушек,
которые были у девочек дома и на даче. Смею думать, что
это было главной причиной того, что у малышек не было
любимых игрушек и им хватало любой новой игрушки от
силы на пару дней, после чего ее можно было выбрасывать.
Хотя, как и у каждого правила, были свои исключения. Вот
я и хотел им подарить нечто такое, на что можно посмо-
треть через несколько лет и вспомнить повод, по которому
был сделан подарок. И мне показалось, что я выбрал для
этого не самый плохой подарок и маме, и детям.
Мне удалось заработать немного денег в бюро пере-
водов, хорошо «побомбить» в предновогодние дни, пока
Элька была на работе. Набрав таким образом около пяти
тысяч рублей, я с радостью поехал в одну из мастерских
на МКАДе заказывать подарки.
На обычные чашки, которые покрывались специальной
термокраской, переводились с компьютера или мобиль-
ного телефона обычные фотографии, которые можно
253
увидеть только после нагревания самой чаши. Таким об-
разом, когда наливали в нее горячую воду, краска как бы
исчезала и появлялись сами фотографии. Мне показалось
это довольно оригинальным, и я от радости, заказал две-
надцать таких чашек разного цвета. На всех красовались
мои любимые женщины, в разные периоды своей жизни.
И лишь одну чашку, я заказал для себя, на которой была
единственная фотография, где мы были с Элькой вместе.
Кроме этого я выбрал самые красивые настенные часы для
каждой комнаты, на циферблате которых тоже были запе-
чатлены Эля, Маша и Лена. Можно было быть уверенным
наверняка, что эти подарки прослужат им гораздо дольше,
чем любая самая красивая и необычная игрушка.
9. ОТНОШЕНИЕ К РОССИИ
Теперь хочется сделать небольшое отступление и
поговорить о тех ощущениях, которые я испытывал,
оказавшись в России, после двадцати лет иммиграции.
Нужно прямо сказать, что это напрямую влияло на от-
ношения с Эльмирой и зачастую приводило к крупным
недоразумениям между нами. По сути дела, это была моя
третья эмиграция в жизни. Первую я совершил еще совсем
юношей из Баку в Москву, затем в Израиль и вот теперь
снова в Россию. Только тот, кто прошел этот нелегкий и
достаточно болезненный, с точки зрения психологии, путь,
может понять пятидесятилетнего человека, меняющего
одни социальные условия на другие. И даже знание языка
в новой стране не всегда помогает быстрой адаптации.
Похоже, этого так и не смогла понять Эля, которая
сама в юношеском возрасте совершила подобный путь,
приехав из небольшого Уральска учиться в Москву. По-
нятно, что тогда это была, по сути, одна страна – СССР,
и большой разницы между Казахстаном и Россией в те
254
времена не было. Ментальность людей в этих странах
была практически одинаковой, хотя уровень жизни был
различный. Но для молодой казахской девушки, которая
поступила учиться в московский вуз и не имела в столице
даже знакомых, этот переезд тоже был своего рода психо-
логическим шоком.
Может быть, Эля не понимала мое психологическое
состояние потому, что она сама попала из условий худших
в условия лучшие. У меня же все случилось в точности до
наоборот. Во всяком случае, Элька всегда раздражалась,
когда я начинал сравнивать то, что было, с тем, что есть.
Должен откровенно признаться, что меня многое раз-
дражало в повседневной московской жизни. От многих
вещей я просто отвык и, возможно, мне нужно было по-
больше времени, чтобы привыкнуть к разбитым дорогам,
после которых сразу нужно ехать в автосервис, дрянного
бензина, который «убивает» двигатель машины. А разве
легко было снова привыкать к хамскому поведению, бес-
конечным взяткам на всех уровнях этого общества?
Я никак не мог понять отсутствие профессионализма
в некоторых сервисных службах, где тебе могут не отре-
монтировать, принесенный мобильник или компьютер, а
«починить» так, что после этого можно смело выкидывать
вещь в мусорный ящик, и никто за это не несет никакой
ответственности. И многие другие вещи, на которые боль-
шинство россиян уже даже не обращают внимания.
Совершенно естественно, что я делился своим не-
доумением именно с Элькой, поскольку больше знакомых
в Москве у меня не было. Прожив много лет в других со-
циальных условиях, часто сравнивал несравнимые вещи,
и для меня это было абсолютно нормальным – делиться
с близким человеком. Это свойственно абсолютно всем
людям, всегда сравнивать, будь то страна, еда, машины,
сервис и еще Бог знает что. От этого никуда не денешься,
если приходится ежедневно пользоваться сферой обслу-
255
живания, слушать радио, смотреть телевизор, общаться с
людьми, в конце концов.
Можно привести массу примеров, когда моему изу-
млению увиденным или услышанным не было границ.
Особенно я был поражен крайне низким уровнем про-
фессионализма в тех сферах массовых коммуникаций,
где люди работали со словом в живом эфире. В большей
степени это касалось многочисленных радиоканалов, ко-
торые приходилось слушать в машине, застряв в очередной
московской пробке.
Я оставался в душе человеком футбола, и большую
часть времени приемник машины был настроен на спор-
тивный канал, на котором в основном и говорили о моем
любимом виде спорта. И вот что однажды пришлось мне
услышать на «лучшем спортивном радио страны», как,
ничтоже сумняшеся, повторяли ведущие каждые десять
минут эфира.
«Сегодня у нас в гостях в студии три фаната москов-
ского «Спартака», которые расскажут радиослушателям
о совершенно новом проекте в фанатском движении»,
– представил гостей студии ведущий программы. Он на-
звал их по именам и фамилиям и дал слово, по-видимому,
самому авторитетному из этой тройки.
И этот горе-фанат начал повествовать о том, что в
районе станции метро «Сокольники» открыт новый центр
боевых искусств, с тренажерными залами, бассейном, и
все это бесплатно. Все бы ничего, и центр новый, навер-
ное, можно только в актив записать тем, кто его открыл, и
тренажерные залы всегда востребованы среди населения,
но... в центр приглашаются только болельщики москов-
ского «Спартака», и желательно только парни». Это уже
стало интересно, но, как оказалось в дальнейшем, это были
только цветочки...
«А в чем заключается цель этого центра?» – поинтере-
совался у гостей ведущий.
«В том, чтобы готовить в нашем центре побольше
256
русских парней, сильных, накачанных, которые будут
способны дать отпор врагу», – и это несется в эфир,
буквально спустя несколько дней после убийства болель-
щика «Спартака» и событий на Манежной площади. Тут
бы ведущему вмешаться и как-то попытаться одернуть
своего собеседника, зашедшего слишком далеко в своих
националистических высказываниях, но было похоже, что
такой формат и такая тема были заранее заготовлены. И
на протяжении всей это часовой программы, которая про-
ходила в цикле «фанатское движение» и, по идее, должна
была рассказывать о болельщиках и непосредственно о
футболе, вылилась в некий пропагандистский лозунг –
«русские парни готовьтесь к войне!»
Стало очевидным, что все фанаты «Спартака», которые
к своему «несчастью», не родились русскими, а, к своему
большому «сожалению», – какими-нибудь татарами, баш-
кирами, эвенками или евреями, могут не рассчитывать на
посещение этого «замечательного» центра. Рефреном всей
передачи были словосочетания – русские ребята, русские
юноши, русский парни…
Меня никогда нельзя было заподозрить в национали-
стических проявлениях (русская жена, русские дети, лю-
бимая казашка, наглядно об этом свидетельствуют). Про-
слушав до конца всю эту гнусную «русофилию», которая
ничего, кроме национальной вражды, не вызывает, решил
в ближайшем дни дозвониться до этого «журналиста» в
прямом эфире и задать ему вопрос касательно передачи.
Каково же было удивление, после высказанного мною
недоумения и полученного ответа.
– Вот у меня есть знакомый татарин, который уже 30
лет является поклонником «Спартака», так он уже давно
ассоциирует себя с русским. И о себе могу сказать, что я
тоже русский, и горжусь этим, и не вижу ничего крамоль-
ного в той передаче, которая вас так взволновала», – ему
показалось, что он привел «убийственный» довод в эфире,
совершенно не понимая, насколько далек от истины. Я
решился «открыть» ему глаза.
257
– А вот я знаю тысячи татар, да и не только татар, ко-
торые тоже являются фанатами «Спартака», и они совсем
не ассоциируют себя с русскими, а гордятся своей нацио-
нальностью. И хотелось бы все-таки узнать, к какой войне
готовят этих ребят и когда нам ждать ее? – последняя фраза
не попала в прямой эфир, поскольку операторы канала по
команде ведущего отключили меня.
– Ну да, это нормально, когда каждый человек гордится
своей национальностью... Кажется, наш радиослушатель
покинул эфир, но я надеюсь, ему удалось услышать ответ
на свой вопрос. Следующий радиослушатель у нас на свя-
зи... – вот такой, с позволения сказать, диалог, на этом ка-
нале отнюдь не редкость. В любой цивилизованной стране
такую радиостанцию закрыли бы в тот же день, но, похоже,
в сегодняшней России для некоторых каналов радио и
телевидения свобода слова и разжигание межнациональ-
ной вражды – одно и то же. Для меня, проживающего на
Ближнем Востоке и не понаслышке знакомого с тем, как
одно неверное слово может взорвать весь регион, было
дико слышать подобные «перлы» в такой «спокойной»
стране, как Россия.
Кроме того, я обращал внимание на то, как в очень
вольной трактовке многих теле– и радиожурналистов,
а также ведущих программ, резало слух от великого и
могучего русского языка. Мне на память приходили жур-
налисты прошлого – Леонид Зорин, Генрих Боровик,
Александр Бовин (это был не только блестящий журналист,
но и великолепный дипломат, занимавший должность
российского посла в Израиле), сегодняшний Владимир
Познер и другие «киты» эфира, и становилось грустно от
того, что приходилось слушать и смотреть ежедневно.
– Ну, если тебя это так раздражает и огорчает, то лучше
вообще не включай радио и телевизор, а слушай музыкаль-
ные диски, – пыталась вразумить меня Элька. Она сама
принципиально не смотрела телевизор и очень редко слу-
шала радио, предпочитая в дороге диски или музыкальные
258
каналы. Но мне было тяжело и непривычно находиться в
полном информационном вакууме в новой стране. Это
может себе позволить человек, которого окружают друзья,
знакомые, родные, сослуживцы по работе. У меня же этого
ничего в Москве не было, кроме одной единственной Эль-
миры, с которой я и обсуждал все то, что меня тревожило,
возмущало, удивляло, вдохновляло, огорчало или радова-
ло. С последним, кстати, был большой дефицит.
Да и откуда было взяться радостному настроению, если
все попытки найти работу были пока безуспешными, а
любимая женщина, насколько я смог понять, ни разу за
все время моего пребывания в Москве не перемолвилась на
эту тему ни с одним из своих знакомых. Возможно, такие
попытки и были с ее стороны, но мне об этом ничего не
известно и со мной она на тему работы никогда не гово-
рила. Наверное, она имела на это право, в конце концов,
мужчина сам должен думать, где заработать деньги, это
исключительно его прерогатива, тем более в той ситуации,
когда на Элькиных плечах было полное финансовое обе-
спечение четырех человек.
10. ВРЕМЕННАЯ РАБОТА
Правда, однажды ей удалось мне помочь с работой, и
произошло это весьма неожиданно и непроизвольно, когда
этого никто не ожидал. Каждый год, в годовщину смерти
своего мужа, она собирает друзей и однокурсников на его
могиле, после чего поминают у нее дома. Вот и на этот
раз она собрала их у себя на Варшавке. Я не счел нужным
находиться в этот момент с гостями и уехал из дома на
несколько часов. Конечно же, она не могла не сказать
гостям о своем новом мужчине из другой страны и о его
профессии тренера по футболу.
Среди присутствующих оказалась супружеская пара,
чей двенадцатилетний сын как раз и занимался футбо-
259
лом. Мальчишка был обделен футбольным талантом от
природы, незавидная роль вечного запасного в команде
угнетала и его самого, но еще больше родителей. Вот они
и попросили Эльмиру, чтобы она поговорила со мной на
предмет помощи начинающему футболисту. Я, конечно же,
с радостью согласился, тем более что родители мальчика
предложили весьма достойные деньги (2000 рублей) для
полуторачасового индивидуального занятия на школьном
стадионе с искусственной травой. Дважды в неделю ездил
на другой конец Москвы и учил мальчишку самым про-
стым и элементарным вещам, которые в этом возрасте уже
были подвластны многим детям в его команде.
Я очень дорожил этим неожиданно свалившимся на
меня заработком и старался вложить в мальчика всю душу.
Сам ему все показывал, что и как нужно делать с мячом,
бегал вместе с ним, забывая о том, что после операции на
сердце врачи рекомендовали мне воздержаться от всех на-
грузок. Но тот, кто играл футбол профессионально, хорошо
меня понимает. Такой человек при виде футбольного мяча,
способен забыть обо всех рекомендациях.
Мальчишка прибавлял от занятия к занятию и вскоре
стал в команде основным игроком. Родители были очень
довольны, да и мне это давало возможность иметь свои
карманные деньги и не просить у Эльки на метро или
сигареты. Но приближалась зима, и продолжать трениров-
ки под открытым небом, стало невозможным. Через два
месяца их пришлось закончить. У меня остались самые
хорошие воспоминания об этой семье, так неожиданно по-
явившейся в моей московской жизни. Может быть, и они
неспроста желали мне успехов в отношениях с Эльмирой,
ведь и в этой семье разница в возрасте между мужчиной и
женщиной была почти такой, как у нас.
260
11. РИГА
Подходили к концу три месяца, позволявшие мне нахо-
диться на территории России без всякого дополнительного
разрешения, после чего надлежало покинуть страну или
получить рабочую визу. Второй вариант для меня отпадал,
поскольку работы пока не было. Оставалось только уехать в
тот регион, где для израильских граждан не предусмотрена
въездная виза. Таким местом оказалась вся Прибалтика, и
я решил поехать в Ригу, где в последний раз был двадцать
пять лет тому назад. Запланировал приехать туда утром, по-
ездом, а днем уехать той же «лошадью» обратно в Москву.
Мне нужен был штамп в паспорте, что я вовремя покинул
российскую территорию и вот теперь снова въезжаю на
следующие три месяца. Но как оказалось, иностранцам
можно находиться в России три месяца, в течении полугода
и только по истечении шести месяцев можно опять въехать
в страну. Иначе говоря, российские пограничники вполне
могли меня после Латвии завернуть обратно и не впускать
на свою территорию.
Однако знающие люди предупредили, что этот закон
обойти совсем несложно, и при предъявлении паспорта
нужно не забыть положить в него две тысячи рублей и без
проблем получить нужный штамп. Так оно, собственно, и
произошло. Для нелегального перехода нерушимой грани-
цы оказалось достаточно 66 долларов, и все «сложности»
быстро разрешились. Можно было еще спокойно три ме-
сяца проживать в Москве и ни за что не переживать.
Вот так, первый раз за все время проживания в России я
оказался в роли «взяткодателя». Скажу откровенно, боль-
ший стыд испытывал не за себя, а за тех пограничников,
которые со спокойной совестью взяли деньги. Представить
себе аналогичную ситуацию, скажем, в том же Израиле,
Англии или Америке, приблизительно то же самое, что во-
образить на Статуе Свободы в Нью-Йорке шестиконечную
звезду Давида.
261
При всех существующих проблемах и недостатках в вы-
шеперечисленных странах, сама только мысль о том, что
можно нарушить границу и подкупить за шестьдесят шесть
долларов пограничника, покажется абсурдной априори.
Правда, в данном конкретном случае это дало мне воз-
можность погулять по старому городу Риги шесть часов и
вернуться в Москву этим же поездом.
12. ЕГОР
Из тех людей, с которыми судьба свела меня в России,
не все врезались в память. Были те, о которых хотелось
поскорее забыть, но оказались и такие, о которых хочется
рассказать отдельно. Одним из таких персонажей, оказав-
шихся на моем пути, был восьмидесятилетний коренной
москвич по имени Егор. В какой-то степени, это был уни-
кальный человек по многим параметрам. Познакомился
я с ним совершенно случайно в одной из букмекерских
контор у метро «Нагорная», куда зашел убить время и за-
одно сделать небольшую ставку на футбольные матчи.
Я сидел за столиком один, и ко мне подсел седово-
лосый старик жутковатого вида, да к тому же еще дурно
пахнущий. Он был одет как настоящий бомж, и охранник
не хотел его пускать внутрь. И только после того как этот
необычный мужчина клятвенно пообещал сделать ставку,
ему позволили зайти. Старичок попросил меня помочь
сделать минимальную ставку, поскольку совершенно не
разбирался в спорте и в футболе в частности. Этого повода
оказалось достаточным для нашего знакомства.
Поначалу мне показалось, что у него не всё в порядке с
головой и по нему «плачут» все психиатрические лечебни-
цы Москвы. Однако в дальнейшем, узнав его поближе, я
понял, что в нем сочетаются совершенно несовместимые
вещи. Ну. например: он в сильные морозы ходил без но-
сков, в портянках и резиновых сапогах, но при этом легко
262
мог цитировать Шопенгауэра или Кафку. Подбирал на му-
сорных свалках бутылки, тряпки, пустые коробки, и в то же
время, очень даже неплохо владел английским и немецким
языками. Не имел понятия о мобильном телефоне, но мог
его отремонтировать лучше любой мастерской по ремонту
этих самых сотовых аппаратов. Блестяще знал литературу и
как большой знаток разбирался в искусстве, но умудрялся
месяцами не принимать душ и не менять на себе грязное
белье. Спал он исключительно днем, а по ночам ходил по
улицам, собирал весь хлам и тащил все в дом.
Периодически мы встречались в этой конторе и должен
честно признаться, что давно не испытывал таких положи-
тельных эмоций от общения, как с этим странным чело-
веком по имени Егор. К этому времени мои отношения с
Элькой уже находились на такой стадии, когда и говорить
нам уже по существу было не о чем, поэтому дефицит
общения я пополнял обществе малознакомого мне чело-
века. Видя, в какие лохмотья он одевается, привез ему из
дома полную сумку хорошей одежды, но, как оказалось
совершенно напрасно. Вонючие, рваные, грязные шмотки
были ему гораздо ближе чистых и почти новых вещей.
13. НЕДОВЕРИЕ
Не знаю даже, с чем это связано, но именно после мое-
го приезда из Риги наши отношения с Элькой пошли по
нисходящей. Мы практически перестали понимать друг
друга, и я всё больше стал замечать за ней признаки необо-
снованного раздражения. Наверное, моей большой ошиб-
кой было то, что я подчас домысливал за нее и по-своему
интерпретировал ее состояние в такие моменты. У меня
почти перестало вызывать сомнение, что Эльмиру бесит
нахождение постороннего человека в ее доме, а сказать
прямо она не решается. Ну а то, что я становлюсь посто-
ронним, не вылезало у меня из головы в те дни, хотя сегод-
263
ня и понимаю, что это было мое заблуждение. Но что мне
оставалось думать, если мне в лицо было сказано, что мне
доверяют меньше, чем соседям по лестничной клетке?
Как6то, оставшись дома, я решил приготовить обед для
девочек, а заодно и нам с Элькой ужин. Набрав продукты
в магазине, обнаружил, раскладывая пакеты, что как раз
главный ингредиент, без которого у меня не обходится
ни одно блюдо, а именно лук, купить забыл. Опять идти в
супермаркет было лень, и я позвонил Эльмире на работу.
– Элька, можно мне у соседей попросить пару луковиц?
Забыл купить, а идти неохота. Это удобно? – Я знал о
хороших отношениях Эльмиры с соседями, супружеской
парой, ее ровесниками.
– Да, конечно, нет никаких проблем, – ответила Эля
и положила трубку.
Зашел к соседям, взял эти две злосчастные луковицы и
приготовил девочкам куриный суп, а нам на ужин мясо с
грибами. После чего пошел прогуляться за сигаретами, а
заодно и лук купил, чтобы вернуть соседям. Для меня это
казалось естественным – вернуть то, что брал в долг.
Вечером во время ужина напомнил Эльмире про лук,
который нужно вернуть.
– Эль, мне не очень удобно, отнеси, пожалуйста, со-
седям две луковицы.
– Ты что с ума сошел? У нас это не принято, – огоро-
шила она меня.
– У кого это – у нас? – я действительно ничего не по-
нимал.
– Ну, у нас, между соседями, – почему то со злостью в
голосе прозвучал ее ответ.
– Но как же так? А если мне завтра понадобиться по-
просить у них соль, а послезавтра сахар? Можно всё время
брать и ничего не отдавать? Мне кажется и для них, и для
нас, лучше будет взять эти луковицы, чтобы в следующий
раз с чистой совестью мы опять могли бы обратиться к
ним. Они могут не взять этот чертов лук, но наше дело им
264
предложить. У близких людей можно взять и не отдавать,
но это же всего-навсего соседи, – я недоумевал и не хотел
понимать Эльку.
– Может быть, так принято у вас в Израиле, а у нас люди
относятся друг к другу по-другому. Я, например, этим со-
седям всегда оставляю квартиру, когда уезжаю, чтобы они
поливали цветы. Мы уже давно как близкие люди, – она
это сказала так, как будто квартиру можно было положить
в сумку и унести. Ну а израильтяне по ее представлению,
видимо, были символом жадности.
– Ты так говоришь, как будто все соседи в России могут
брать все что угодно друг у друга и при этом не возвращать?
С таким же успехом можно попросить у них деньги и тоже
не возвращать. Зачем же? В России ведь другие люди, не
такие жадные, как у нас в Израиле... – Я пытался до нее
достучаться и убедить ее в том, что она сказала глупость,
не подумавши, но было уже поздно.
– Знаешь что, мой хороший, если уж на то пошло, я их
знаю уже двенадцать лет и даже доверяю им больше, чем
тебе!!! – она это сказала с такой гордостью за своих соседей
и с такой злостью на меня, что мне стало «понятным», по-
чему им можно лук не возвращать.
Для меня эти слова были ударом бейсбольной битой в
темечко. Причем ударом со всей силой...
– Ну, извини, я об этом не знал, – с трудом я смог про-
изнести, встав из-за стола, так и не закончив ужин, взял
сигареты и вышел на лестничную клетку. Эльмира и не
пыталась меня задержать.
«Ну... Дождался? Ты этого хотел услышать? Да, мой
дорогой, тебе она доверяет своих детей, а соседям цветы с
квартирой, но имей в виду, что к ним доверия больше, чем
к тебе. Ты должен наконец понять, что так и будешь здесь
для всех чужим. Да и с ней вы из разных миров и никогда
вам не понять друг друга. Не дожидайся, пока тебе не ука-
зали на дверь и не попросили....Короче, понимаешь, о чем
я тебе толкую?» – Мое второе «я» пыталось мне открыть
265
глаза на некоторые вещи, о которых и мне самому иногда
приходилось задумываться.
С этого самого дня, делая любые покупки, на которые
Эльмира давала мне деньги, я всегда оставлял для нее чек
на кухонном столике, чтобы она могла убедиться – ни
один рубль не был мной потрачен на себя. Может быть,
Элька и не смотрела на этот чек (в чем я уверен), и даже
если он и попадался ей на глаза, то убежден, что она не
придавала этому никакого значения. До этого случая мне
и в голову не приходила мысль отчитываться перед ней, за
каждую покупку. Но времена поменялись, и в лицо было
сказано, что соседям доверия больше. Для меня это было
равнозначно тому, что мне не верят.
14. УДАР НОЖОМ В СЕРДЦЕ
Очень скоро, после злополучной истории с луком,
произошел еще один случай, после которого мне стало
ясно, что отношения между нами приближаются к своему
завершению.
Как это часто бывало, я приготовил ужин детям и
нам с Элькой. К большому моему сожалению, она вновь
подкармливала девочек из ложечки, хотя они уже давно
научились есть сами. В последние дни я перестал вмеши-
ваться во все, что касалось Маши и Лены. Их мама не раз
демонстрировала мне, что вопрос воспитания малышек –
это вотчина только ее и никого больше. Да, наверное, она
имела на это право, коль скоро она не очень мне доверяла,
в отличие от соседей.
На этот раз во время ужина мы завели разговор о люб-
ви. Каждый из нас высказывал свою точку зрения на это
главное чувство человеческого бытия. Естественно, мы
по-разному понимали любовь и свое отношение к ней.
Мне в этом смысле повезло гораздо больше, чем ей. Я с
самого детства был окружен теплом, заботой и бесконеч-
266
ной любовью своей матери, которая после смерти отца
посвятила свою жизнь единственному ребенку. Эльмира
же, по ее словам, была лишена настоящей родительской
любви, в силу различных причин и, находясь у нее в доме,
я убедился в том, что она совсем не преувеличивала.
На несколько дней из Казахстана к нам приехала по-
гостить ее мама, не видевшая дочку и внучек почти год.
И мне было странно видеть, что бабушка может вести
себя так сдержанно по отношению к любимым внучкам.
Я ни разу не заметил, чтобы она с нежностью и любо-
вью прижала к себе и приласкала Машку или Ленку. Не
удалось и услышать каких-то нежных слов в адрес таких
потрясающих внучек. Складывалось впечатление, будто
она стеснялась быть нежной бабушкой, да и мамой тоже.
Наверняка она их по-своему любила, но вот увидеть или
услышать это не представлялось возможным. А по моим
представлениям, любовь – это такое чувство, которое
нельзя скрывать, а нужно непременно демонстрировать
тому, кого ты любишь.
– Все люди любят по разному, и не могут это делать
точно так же, как ты, – в этом я с ней был полностью со-
гласен и сам понимал, что не каждому дано так любить,
как мне.
– Я и не считаю, что все должны любить точно так же,
как и я, но если один любит другого, а этот другой даже
не догадывается об этом, то это уже какая-то странная
любовь. – На мой взгляд, в этом была железная логика и
оспаривать этот тезис по меньшей мере бессмысленно.
– А почему я должна быть уверена, что ты любишь
меня? Из чего это видно? – Мне показалось, что более
абсурдного вопроса, чем тот, который она задала, при-
думать было нельзя.
– А разве то, что я оставил все и приехал в чужую для
меня страну, не является доказательством моей любви? – Я
наивно полагал, что такой убийственный аргумент снимет
все ее сомнения по поводу моей любви к ней, хотя и без
267
этого вполне хватало аргументов. Однако мне и в голову
не могло придти, насколько я заблуждался.
– Подумаешь, приехал. Что ты там оставил и что у тебя
там такого было? – Это уже был удар даже не бейсбольной
битой по темечку. Это был удар острым тесаком в самое
сердце, после которого не выживают.
«Понятно...» – только и смог я ответить на откровения
своей любимой Эльки. В самом прямом смысле слова я
потерял дар речи и впервые в жизни, не знал, как нужно
продолжать дискуссию.
Если она и вправду полагала, что я оставил страну,
в которой живу уже более двадцати лет, родного сына в
тюрьме, любимую мать в инвалидной коляске, друзей и
знакомых, работу, наконец, и приехал в чужую, по сути,
для меня страну, не ради любви?.. Но тогда ради чего и кого
я приехал? Может, и ей в голову пришла такая же мысль,
как и ее подругам? Машина, дача, квартира, прописка,
российское гражданство. Неужели ей до сих пор было не
ясно, что мне этого ничего не было нужно? У меня не было
желания доказывать Эльке ее неправоту, хотя я и не был
уверен, что она это сказала искренне и ничего не понимала.
Но слово не воробей...
Должен сказать, что мы достаточно часто беседовали с Эльмирой на разные темы и как правило у нас имелись совершенно разные точки зрения на один и тот же вопрос. Будь то любовь, верность, дружба или Родина. Вот по поводу последней мне и хочется привести характерный пример, наглядно свидетельствующий о различном подходе, даже казалось бы к такому святому понятию, как Родина.
По моему глубокому убеждению, понятие Родины может ассоциироваться только с местом своего рождения и более ни с чем. Мне, человеку родившемуся в Баку, жившему много лет в Москве и сейчас проживающему почти четверть века в Израиле, никогда не приходила мысль, что моей Родиной может быть еще какое-то место, кроме столицы Азербайджана. Нравится мне эта Родина или нет, но она у меня одна и другой быть не может. И конечно же, многократно была права гениальная писательница Маргарита Аллигер, в одном из своих потрясающих стихотворений написав такие строки -
Родину себе не выбирают,
Начиная видеть и дышать,
Родину на свете получают,
Непременно, как отца и мать.
Тем удивительнее мне казались слова моей Эльки о том, что Россия является ее Родиной. Она мне это говорила не раз и судя по ее убежденному тону, сама в этом ничуть не сомневалась.
- Знаешь Жорка, как бы не было тут плохо, но Россия моя Родина, я ее люблю и другой не хочу, - с гордым выражением лица неоднократно повторяла моя любимая казашка.
- А как же Казахстан, где ты родилась и закончила школу? Еще одна Родина? - задавал я ей сложные вопросы.
- Тогда моей Родиной был Казахстан, а сегодня Россия, - привела она такой убийственный " аргумент".
- Ну, а если завтра на улицах России начнут бить всех, у кого разрез глаз или цвет кожи не такой, как у славян и тебе придется брать в охапку своих детей и бежать куда-нибудь в Америку или Китай? В этом случае у тебя появится еще одна Родина? Не слишком ли много "Родин" для одного человека? - ответить на эти вопросы ей было очень сложно, если вообще возможно. А если принять во внимание тот факт, что как и большинство россиян, в силу разных причин, она скрывала от своей любимой Родины реальные доходы и тем самым уходила от обязательных налогов, то мне вообще становится непонятным, как можно любить и одновременно воровать у того, кого любишь?
И как показала жизнь, в своих суждениях я был не так далек от истины. Как-то вечером Эльмира вышла с Машкой и Ленкой погулять. Стоял легкий морозец, падал пушистый снег и предстояла обычная вечерняя прогулка, не предвещавшая никаких эксцессов. Отойдя от дома на достаточно приличное расстояние и уже собираясь возвращаться домой, девочки вдруг стали капризничать и проситься к маме на ручки. Когда это касалось одной, то Элька частенько брала ее на руки, несмотря на то что я был крайне против такого подхода, полагая что девочки уже достаточно большие для этого. В этот же раз закапризничали обе и Эльмира решила пару остановок до дома проехать на автобусе.
Если учесть, что у ней много лет есть машина и опыта использования общественного транспорта у ней было мало, то немудрено, что заходя в автобус вместе с малышками, она запуталась с билетами и турникетом у передней двери. Это вызвало раздражение некоторых пассажиров, стоящими следом за ней, вместо того чтобы спокойно ей подсказать.
- Вот понаехали тут на нашу голову всякие... - выдала пожилая женщина, намекая на не совсем славянскую внешность Эльмиры.
- Заполонили уже всю Москву - поддержал ее немолодой мужчина, сидевший на заднем сидении.
Вечером того же дня, она мне рассказала об этом случае и для меня это не было большим сюрпризом. Слишком часто мне приходилось слышать в Москве такие выражения, как "чурка не русский", "чернож...ые", " узкоглазые" и т.д. Любимый тезис коммунистов о "дружбе народов", в сегодняшней России казался настоящей утопией и каким-то еле виденным шлейфом из прошлого.
15. ПОСЛЕДНЯЯ КАПЛЯ
Как обычно, утренняя Москва была забита пробками,
машины с черепашьей скорость ползли по Варшавке в
сторону центра. Эльмира была за рулем, а я сидел рядом с
ней. Уже почти сорок минут, как мы выехали из дома к ней
на работу, но до сих пор не было не произнесено ни одного
слова. Оба делали вид, что внимательно слушаем один из
популярных радиоканалов с известным ведущим. Речь в
передаче шла о налогах и о том, как российские граждане
в большинстве своем пытаются скрыть от государства
истинные доходы, чтобы меньше платить этих самых
268
налогов. Говорилось о внушительном количестве людей,
получающих свою зарплату в конвертах, тем самым скры-
вая истинную заработную плату от родного государства.
Понятно, что все они в декларациях о доходах указывают
сущие гроши. И, что самое смешное, при очень маленькой
зарплате люди умудряются ездить на джипе «Порше», а
льготы получать от государства как малоимущие.
– Когда же уже люди здесь станут честнее к своей стра-
не? – не сдержался я.
– Ой, можно подумать, что у вас прямо там все такие
честные, – бросилась Элька грудью на защиту российских
граждан от посягательств всяких приезжих евреев и одно-
временно бросая мне вызов с нескрываемой злобой. В эту
секунду она мне напомнила Павлика Морозова, который
за Родину не пожалел и родного человека. По моим же
представлениям, никакая Родина не стоит и одной со-
жженной нервной клетки близкого и родного человека.
Либо Элька этого не понимала, либо я действительно к
этому времени уже стал для нее совсем чужим. Уверен,
что если бы в эту минуту я бы с ней обсуждал финансовый
кризис, ее реакция была такой же.
– Могу только точно сказать, что если бы у нас так же
платили налоги, как и здесь, наше государство перестало
бы существовать. У нас в Израиле тоже не все честные, как
и в любом государстве, но уверяю тебя, таких подавляющее
меньшинство, – спокойным тоном сделал я умышленно
акцент на «наше государство».
– Ой, хватит мне уже со своим Израилем, у вас там во-
руют не меньше, чем у нас. Задолбал уже. – Она уже себя
практически перестала контролировать и не замечала
этого. Как говорят, если женщина злится, значит она не
только неправа, но и понимает это.
– Видишь ли, в чем между нами разница. Я живу в том
государстве много лет и узнал его за двадцать два года до-
статочно хорошо, ты же там никогда в жизни не была и
ничего о нем не знаешь. Сейчас я живу здесь и знаю язык
269
этой страны, да и уезжал я отсюда, так что тоже могу кое
о чем судить. Поэтому наш с тобой спор неравный. Ты
говоришь о том, чего не знаешь, и еще пытаешься меня
убедить в своей правоте, я же говорю о том, что вижу и
слышу каждый день, и на радио, и по телевизору, и в быту.
– Мне хотелось показать ей абсурдность ее высказываний,
чтобы она поняла и успокоилась.
Вместо этого получился обратный эффект, свойствен-
ный людям, не умеющим вести спокойную дискуссию, в
особенности тогда, когда уже сами поняли, что неправы в
своих суждениях, но обратной дороги для них уже нет.
– Знаешь что, мой хороший... Закрой свой рот. –
Мне в эту секунду показалось, что она хотела добавить
слово «грязный» или «поганый», как обычно добавляют
определение перед словом «рот», но в последнюю секунду
сдержалась, На ее лице и так все было написано – что-то
среднее между ненавистью и презрением. Такой я ее увидел
впервые за все время нашего знакомства.
И мне в голову пришла совсем не утешительная мысль.
В сознании моей самой любимой женщины произошла
громадная трансформация – от «мой любимый Жорка, ты
изменил мою жизнь на 180 градусов, и я не представляю
свою жизнь без тебя» до «закрой свой рот». В эту корот-
кую фразу мое воображение вместило абсолютно все, что
пришлось услышать и увидеть за последнее время по от-
ношению к себе, – и большее доверие соседям, и «а что
у тебя там было, в Израиле?», и эта чертова новогодняя
елка, которую собрали не ко времени, и этот ковер, будь
он неладен, который я по своей глупости не успел высу-
шить перед приходом из садика детей. Я не мог вспомнить
абсолютно ничего, что заставило бы ее порадоваться или
сказать хоть какие-то добрые и нежные слова в мой адрес.
Всё, что я делал или говорил в последнее время, было не
так, не то… В эту минуту мы подъехали к ее банку, она
молча вышла из машины, со злостью хлопнула дверью, и
я остался наедине со своими мыслями.
270
«Вот и всё. Тебе хотелось это получить – и ты это по-
лучил. Остались еще какие-то сомнения? Следующая
стадия может оказаться для тебя совсем унизительной, и
ты просто услышишь – вали-ка обратно в свой Израиль,
ты мне уже до смерти надоел». И вообще, можешь объ-
яснить самому себе, в каком качестве ты живешь здесь, в
России? Каков твой статус? Ты так и собираешься каждые
три месяца уезжать куда-то и возвращаться? С ней отно-
шения стали такими, что тебе не могло это присниться в
кошмарном сне. О каком восьмом чуде света ты мечтал?
Разве, дожив до своих лет, не понимал, что чудеса бывают
только в сказках? Вы не понимаете друг друга практически
ни в чем, хотя и говорите на одном языке. Ваша разная
ментальность заводит вас всё время в тупик. И у меня сло-
жилось твердое убеждение, что порой Эльмира не знает,
как от тебя избавится, но ее деликатность именно в этом
вопросе не позволяет ей тебе об этом сказать. Ты стал ее
раздражать по любому поводу – сваришь обед для девочек,
он будет слишком жирный, постираешь белье – окажется,
что стирал не на той программе в стиральной машинке,
наведешь порядок в квартире, выяснится, что пропустил
жирное пятно на шкафу, соберешь девочек на прогулку,
обязательно будут на них не те шарфики или не та обувь.
Она даже по ночам стала приходить в твою комнату все
реже. Тебе, если ты считаешь себя неглупым человеком,
должно это говорить о многом. Женщина в самом рас-
цвете сил стала тебя игнорировать как мужчину. Кому, как
не тебе, понимать, чем всё это может закончиться? Или
одного случая со своей женой тебе было недостаточно?
Идиот, ты даже перестал замечать, что и девочкам она
стала показывать всем видом, что ты являешься для них
человеком временным в их доме, и про то, как они назы-
вали тебя «папа Зола», ты тоже можешь забыть. Меньше
всего ей сейчас хочется, чтобы у них был такой папа, как
ты. Вот и думай теперь, в каком статусе тут находишься?
Если у тебя еще осталось хоть немного уважения к самому
271
себе, то ты и без меня знаешь, что делать дальше...» – мое
второе «я», как всегда, имело свой взгляд на проблемы, и в
очередной раз приходилось убеждаться в том, что львиная
доля правды в его мнении была.
16. НА ЭТОТ РАЗ НАВСЕГДА
«Когда ты точно знаешь, куда идешь, тебе намного
легче найти способ туда добраться» – эти слова Робина
Шарма мне вспомнились сразу же после разговора с самим
собой. Нет, пока я не знал, куда пойду, но решил для себя
абсолютно точно, что уйду и неважно куда. Это решение
было твердым и не подвергалось никаким сомнениям.
Многое можно в жизни потерять и не переживать очень
сильно, кроме одного – уважения к самому себе, а этого
я терять не хотел ни при каких обстоятельствах. С этими
мыслями поехал к Эльмире домой, чтобы, не торопясь, со-
брать все свои вещи, отвезти их к Егору и вернуть машину
хозяйке, которая пока не знала о моем решении.
Всю дорогу от Савинской набережной до Варшавского
шоссе в голове стояла одна фраза: «закрой свой рот», «за-
крой свой рот», «закрой свой рот»...
Не выдержав, я отправил Эльке сообщение на мобиль-
ник.
«Закрой свой рот – такого мне еще не говорила ни одна
женщина в моей жизни. Машину я поставлю на стоянку,
ключи от квартиры оставлю в «бардачке». Ключи от ма-
шины отдам вашему охраннику». – Я, как всегда, уходил
от любимой женщины, не тратя много слов и ничего не
объясняя. Она, конечно же, всё поняла и без моих объясне-
ний. Видимо, для нее это не должно было стать сюрпризом,
ведь к этому все и шло.
Дома я собрал практически все свои вещи, которые
остались еще с первого приезда к Эльмире, фотографии,
272
газетные статьи, книги и всякую мелочь, прекрасно по-
нимая, что больше не вернусь в эту квартиру. Сама мысль,
что любимая женщина будет разговаривать со мной таким
тоном, да еще и без всякого повода, была для меня ко-
щунственной. Безусловно, меня можно не любить, и это
было ее правом. Но ради чего и кого я должен позволять
говорить со мной подобным образом, тем более что сам ни
разу не повысил на Эльку голос. Нет, и еще раз нет. Такая
жизнь не для меня!
Я отвез свои пожитки к Егору домой, который, как
всегда, днем отсыпался. Рассказал ему обо всем, что у меня
произошло, и мы вместе поехали к Эльмире на работу
вернуть ей машину. Мне совсем не хотелось столкнуться с
ней в дверях, где дежурила охрана, и для передачи ключей
я взял этого странного человека с собой. Да и, кроме того,
мне совсем в этот момент не хотелось оставаться одному,
а к обществу этого несчастного старика я за последние
дни привык. Вернув машину хозяйке, мы с ним поехали в
спортбар на Арбате смотреть футбол, который интересовал
Егора в меньшей степени. Для него это был своего рода
«выход в свет», после всех помоек и мусорных контейне-
ров, к которым он был неравнодушен. Здесь был совсем
другой мир, для него не знакомый и в какой-то степени
чуждый. Весь вечер он пытался увести меня из этого за-
ведения и убеждал вернуться к Эльмире.
– Жор, судя по твоим рассказам, она нормальная жен-
щина, и мне кажется, ты дурью маешься. Я бы на твоем
месте вернулся и не создавал себе проблему на пустом
месте. – Впоследствии мне стало понятно, что так считали
практически все, кому я рассказывал о своей истории. От-
сутствие любви с ее стороны никем не принималось в рас-
чет и считалось сущей мелочью. Но только не для меня.
– Нет, Егор, к ней больше возвращаться не хочу, и давай
больше к этой теме не возвращаться, – отрезал я.
Вскоре моему попутчику надоело смотреть, как двад-
цать человек гоняются за одним мячом, и он покинул
273
спортбар. Правда, при этом предупредил, что я в любое
время могу приехать к нему домой.
Ближе к ночи получил сообщение от Эльки.
«Прости меня, пожалуйста. Ну, дура я... Сказала, не
подумав. Возвращайся домой».
Она в который уже раз она каялась и просила проще-
ние. Что я мог ответить на ее извинения? Что мы разные
люди и всё понимаем по-разному? О том, что у меня есть
мужская гордость? Что для меня лучше жить на улице, чем
находиться с ней и видеть такое же выражение лица, как
и утром? Что сейчас мне комфортнее находится с этим
80-летним стариком, чем с самой любимой женщиной?
О том, что мой уход был лишь вопросом времени? Нет,
не стал я ничего объяснять и оставил ее сообщение без
ответа.
Эту ночь, как и три последующие, я провел одинаково.
До четырех часов утра находился в том же спортбаре, после
чего полтора часа дожидался открытия метро, садился в
угол вагона на кольцевой линии и кемарил.
На улице еще по-прежнему хозяйничала зима, идти,
как обычно, было некуда, денег осталось только на пару
пачек сигарет и несколько поездок в метро. Правая ступня
начинала потихоньку неметь, боли в позвоночнике то по-
являлись, то отпускали. Туфли за две зимы от реагентов,
которыми посыпали московские улицы, почти развалились
и «просили каши», сил физических уже не оставалось, и
тогда, вопреки своей гордыне, я послал Эльмире смску.
«Если ты не против, я попользуюсь твоей машиной.
Идти мне пока некуда, а на улице еще очень холодно.
Утром буду ставить ее возле подъезда». – Мы никогда не
называли друг друга по имени, во время кризиса во взаи-
моотношениях.
«Конечно, бери...» – Я не сомневался в ее порядочности
и был уверен, что она не откажет.
274
17. ДРАКА В КВАРТИРЕ ЕГОРА
Еще одно новое явление в новой России узнал я для
себя в эти дни. Мне об этом рассказал Егор, и оснований
не верить не было, так как вскоре получил наглядное
подтверждение. Оказывается сегодня в той же Москве
(надо думать, и не только в ней одной) очень опасно быть
одиноким, без родных и близких, человеком пенсионного
возраста, со своей жилплощадью. Слишком много желаю-
щих оставить такого пенсионера без жилья и совершенно
неважно, каким способом. По статистике (опять же со слов
самого Егора), только за последний год в Москве пропало
без вести около двадцати пяти тысяч человек преклонного
возраста, а их жильем завладели совершенно посторонние
люди, не имеющие к ним никакого отношения. Как только
одинокий пожилой человек попадает в поле зрения всяких
лже-риэлторов, случайных проходимцев с большой до-
роги, а иногда и органов милиции, его жизнь становится
крайне опасной.
Вот и Егора дважды милиция отвозила в психушку, в
надежде на то, что врачи признают его ненормальным и
оставят у себя навсегда, фактически готовя себе плацдарм
для бесхозной двухкомнатной квартиры. Как правило, на-
ходились подставные «родственники», получались за не-
большие взятки все необходимые бумаги с нужными печа-
тями, и квартира шла с молотка. Часто такого пенсионера
спаивали, заставляли поставить свою подпись, и с этого
момента его жизнь не стоила ни гроша. Такого бедолагу
просто убирали с дороги, как ненужный предмет.
В то незабываемое утро я, как обычно, поставил маши-
ну возле Элькиного дома и решил «набиться» к Егору в
гости – хоть немного поспать. Хроническое недосыпание
сделало свое дело, и в буквальном смысле слова я засыпал
на ходу. Моей мечтой было лечь в нормальную кровать,
вытянуть ноги, раскинуть по сторонам руки и проспать
так много часов подряд. Кроме как у этого странного
275
старика, осуществить свою мечту было просто негде. И
без всякого приглашения я направился к нему домой. Но
то, что мне пришлось увидеть, повергло меня в состояние
полнейшего шока.
После того как я постучал в дверь его квартиры, на-
чались первые неожиданности. Поинтересовавшись, кто
пришел, и убедившись, что не чужой, а знакомый ему
человек, он открыл дверь. Правда, открыл как-то странно,
скорее – приоткрыл ее чуть-чуть.
– Снимай куртку и давай мне, иначе ты не пролезешь
в эту щель, а шире сделать не получится, – сразу же
удивил меня хозяин необычным приглашением войти
в квартиру.
Оказалось, что шире дверь открыть было невозможно
по причине того, что с обратной стороны, ее подпирал...
двигатель от «Запорожца». Как он попал в квартиру и
сколько лет он там находился, Егор уточнять не стал.
После того как я с трудом пролез внутрь жилища, у меня
наступило легкое заикание от увиденного. Это была на-
стоящая мусорная свалка, где встать на пол не было ника-
кой возможности, его просто не было видно. Вся квартира
от коридора до кухни была забита коробками, старыми
пожелтевшими газетами, пластиковыми бутылками, пе-
нопластом, тряпками и другим мусором. И все это было
навалено по грудь. Ступать нужно было очень осторожно,
согнувшись в три погибели, чтобы ненароком не подвер-
нуть ногу, которая могла провалиться в этой свалке. Егор
ориентировался очень уверенно по уже знакомой тропинке
и направлял по ней меня, для которого это было сродни
минному полю. В этой, с позволения сказать, квартире
уже лет десять как отключили воду, газ и свет. Даже туалета
в ней не было, не говоря уж о каких-то других изысках,
как то душ или ванная. Как Егор умудрялся жить в таких
условиях, сказать сложно, и нормальному человеку этого
не понять в принципе.
Но сейчас мне было абсолютно безразлично, где и в
каких условиях лечь спать, главное – чтобы было тепло и
276
никто не мешал. Это как раз и был тот минимум, который
я получил в квартире Егора. Он заботливо «постелил» мне
в комнате, которая много лет называлась ванной, принес
под голову вместо подушки пенопласт и вместо одеяла
старое древнее пальто, наполовину съеденное мышами
или крысами. Матрасом мне служили газеты, разобран-
ные коробки, тряпки подобранные им на улице и всякий
другой хлам, который бережно хранился у него в кварти-
ре. Но даже такое «ложе» было для меня сейчас большим
счастьем, и, в отличие от заднего сиденья Пассата, тут я
мог вытянуть ноги и расслабить всё тело.
Я проснулся от сильного стука. Кто-то ударом ноги
вышиб входную дверь и ворвался в квартиру. Соседей по
лестничной клетке в такое время нет дома, и незнакомец,
конечно же, об этом знал, а потому и не боялся шума. Судя
по тому, как гость ориентировался в этом «гадюшнике»,
он был тут не впервые. С трудом удерживая равновесие
(а по-другому в этой квартире стоять было невозможно),
мужчина направился прямиком в комнату, где спал Егор.
Меня в темноте он не заметил, и это дало мне несколько
лишних секунд для оценки обстановки.
– Ну что, старый, долго мы тебя будем еще упрашивать?
Давай, собирайся, поедешь со мной. – Он был один, но
говорил «мы». И о чем они упрашивали хозяина квартиры,
мне тоже было неизвестно.
– Да пошел ты на ... – дальше шло непечатное слово
Егора, который не собирался никуда ехать с этим молодым
мужчиной.
– Ах ты, козел старый, – с этими словами он набросился
на восьмидесятилетнего старика, не подозревая, что на сей
раз хозяин был дома не один.
Подмяв под себя Егора, мужик стал его душить и требо-
вать поставить подпись под какими-то бумагами. Я неза-
метно подкрался к нему сзади и нанес сильный удар кула-
ком в висок. Это вывело на несколько секунд неизвестного
мужчину из равновесия, и он оказался в состоянии «гроги»
(временная потеря сознания). Пока он приходил в себя,
277
Егор успел мне объяснить, что это уже его третий визит, и
в первые два он уговаривал поставить подпись за деньги.
Видимо, пришло время для действенных мер, и пожилого
человека было решено заставить силой подписаться. Кто
это был и откуда он знает об этой квартире, Егору само-
му было неведомо, кроме одного – жилье стало главной
причиной появления бандита.
Как только я заметил, что незнакомец стал приходить
в себя после отключки, тут же удушающим приемом об-
хватил его сзади за шею и стал методично бить кулаком
по голове.
– Урод, или ты скажешь, кто тебя сюда прислал, или я
тебе размозжу голову. – В эту секунду я и сам не отдавал
себе отчета в происходящем и был похож на разъяренного
зверя.
– Я всё скажу, только перестань меня бить по голове,
– «гость» это уже не сказал, а прохрипел, еле поворачивая
язык.
– Жор, отпусти его, а то ненароком еще задушишь, –
вмешался хозяин квартиры и был недалек от истины. Я с
такой силой сжал его горло, что он с трудом дышал.
– Теперь слушай сюда, ублюдок. Если ты еще раз тут
появишься, то сам уже не уйдешь, тебя отсюда вынесут
вперед ногами. – Я отпустил его шею, но напоследок еще
раз со всей силой приложил свой кулак к голове «героя».
– Всё, ребята, я ухожу и больше вы меня не увидите, –
он жалобно заскулил, как щенок, которого сильно побили,
и покачиваясь вышел из квартиры.
Только через час я обратил внимание, что весь правый
кулак покрылся от сильных ударов сплошной гематомой.
Можно было лишь предположить, в каком состоянии
находилась голова избитого. Правда, после этого случая
приходить к Егору стало небезопасно, и он меня об этом
честно предупредил. В любой момент к нему могла нагря-
нуть милиция или очередные бандиты, что в обоих случаях
могло для меня закончиться плачевно. Оставив свои вещи
на хранение, я покинул и этот дом.
278
18. ТАК ОНА НИЧЕГО И НЕ ПОНЯЛА
С этого дня у меня начался новый этап в жизни, длив-
шийся почти три месяца, в течение которых вечерами и
ночами я жил в ее машине, а каждое утро, кроме выход-
ных, ставил машину возле дома, чтобы она могла ехать на
работу. Все остальное время уходило у меня на то, чтобы
найти место отдохнуть после бессонной ночи. В машине
я практически не спал. Во-первых, не научился за свою
долгую жизнь спать сидя, а во-вторых, все время прихо-
дилось просыпаться от холода через полчаса после того,
как я засыпал, чтобы снова и снова греть салон машины.
По ночам температура воздуха была минус десять граду-
сов, и тепла внутри хватало ненадолго. Так и проходили
мои ночи в постоянной «беготне» с заднего сиденья на
переднее и обратно.
Чаще всего днем я спускался в метро и садился на
кольцевой линии в угол вагона. Это давало мне возмож-
ность пару часов подремать и набраться немного сил. А
вообще-то я убедился в том, что самая тяжелая работа
переносится гораздо легче, чем отсутствие сна. Видимо,
совсем не зря говорят, что ничего лучше не помогает при
болезни, чем хороший сон. А его-то у меня на протяжении
трех месяцев практически не было, и вполне вероятно, что
именно это стало одной из причин полного отсутствия у
меня иммунитета к разным недугам. Организм элементар-
но не успевал восстанавливаться.
Другой большой проблемой было помыться и привести
себя в порядок. Пару раз я ходил в баню, но мне это было
не по карману (500-700 руб.) и были периоды до двух не-
дель, когда я не мылся. Пару раз мылся у незнакомых лю-
дей, которых подвозил на машине. Потом нашел в одном
клубе закрывающийся туалет с горячей водой и «мылся»
в нем…
У каждого из нас был отдельный ключ от машины, и нам
с Элькой не приходилось сталкиваться. Даже все вопросы,
279
которые возникали по поводу машины, мы обсуждали с
помощью смсок. Не могу сказать, что она не пыталась меня
вернуть с помощью сообщений (на звонки я категорически
не хотел отвечать) и иногда была близка к этому. Но голос
«изнутри» тут же мне напоминал и не позволял забывать
главное – эта женщина никогда меня не любила, не любит
и не будет любить. Этого факта хватало, чтобы перевесить
все остальные. Вот только некоторые из тех сообщений,
которые она мне посылала в те дни.
«Ты снишься мне каждую ночь».
«Мне правда тебя не хватает».
«Малышки каждый день вспоминают тебя».
«Многое наговорила сгоряча. Прости...»
«Жорка, милый, приезжай домой».
«Поклялась себе, что если опять уйдешь от меня, боль-
ше звать не буду. До сих пор зову...»
И мне от этих сообщений становилось еще хуже на
душе. Ведь я обожал ее и девчонок полюбил, как родных
детей, но мне было понятно – мы оба за это время не стали
другими и Элькины смски просто результат эмоций на
данный момент и больше ничего. Вскоре я получил до-
казательство тому, что она так и не смогла понять простую
вещь – мне нужна была только ее любовь и ничего больше.
Только так я могу объяснить одно из ее многочисленных
сообщений.
«Жорка, ну скажи мне, что тебе еще не хватало у меня?»
– Вот на этот вопрос у меня было что ей ответить.
«Ты так и не смогла понять, что мне не нужны уют и
280
тепло, вкусный обед и горячая ванная, машина и дача. Мне
ничего этого не нужно, а нужна была только ты».
Я вложил в эту смску весь крик своей души, чтобы «до-
стучаться» до нее, но я напрасно надеялся. Она так ничего
и не поняла.
«Так я была твоей», – ответила мне Элька, до которой
так и не дошло, что я подразумевал в своем крике. Она
искренне считала, что если мы живем под одной крышей,
то это гарантия того, что она была моей. В моем представ-
лении это совсем не так, общая крыша не может служить
такой гарантией.
Через несколько дней получил от Эльмиры еще более
странное сообщение.
«Мне иногда кажется, что ты ждешь, пока я встану перед
тобой на колени и буду умолять вернуться. Но ты должен
понять, что я другая и делать этого не буду».
Почему она так решила и что заставило ее написать
такое странное послание, мне было не понятно. Даже ма-
лейшего повода так обо мне подумать я не давал, а потому
и не стал отвечать на такую абсурдную смску.
«Двадцать девятого мая приезжают мои родители, и если
ты до этого дня не вернешься, больше я тебя не жду...»
Ей почему-то часто казалось, что своим уходом от нее я
выражаю некий протест или бойкот и что стоит привести
какие-нибудь «веские» доводы, как мне тут же захочется
вернуться. Это говорит лишь о том, что до конца она меня
так и не смогла узнать. А самое главное, так и не поняла,
почему я уходил от любимой женщины, ведь Элька позво-
ляла мне себя любить. По всей видимости, для мужчины
моего возраста это было более чем достаточно и требовать
от нее большего у меня не было никакого права. Да, от-
281
кровенно говоря, я никогда ничего не требовал от своей
казашки.
Не раз и не два она оставляла мне в машине еду или
деньги, пытаясь хоть как-то мне помочь. Но мне почему-то
от такой помощи становилось на душе еще паскудней, и
я отказывался от еды и просил ее этого больше не делать,
в противном случае обещал все выкидывать. Лишь после
этого ей стало понятно, что до еды я не дотронусь.
Небольшие суммы денег, что оставляла в машине
Эльмира, я в основном тратил на машину – на заправку,
мойку или мелкий ремонт. Теперь, когда у меня появилась
возможность зарабатывать деньги, подвозя людей, передо
мной стояла только одна цель – собрать на обратный билет
в Израиль. И я начал «бомбить»...
19. ИЗРАИЛЬСКИЙ «БОМБИЛА»
Конечно же, Москва сильно изменилась за двадцать
лет, да и в памяти многое стерлось. Но того времени,
что я жил у Эли, мне хватило, чтобы вспомнить многие
улицы, проспекты, площади и большинство магистралей
столицы. Теперь я достаточно хорошо знал город, чтобы
побыть в роли частного извозчика. За эти три месяца мне
попадались разные пассажиры. Молодые и старые, трез-
вые и пьяные, злые и добрые, скупые и щедрые, скучные
и общительные. Некоторые запомнятся мне надолго, и о
них я хочу рассказать...
Возле станции метро «Аэропорт» машину остановила
молодая девушка 25-26 лет и попросила ее отвезти на Хо-
рошевское шоссе. Ехали медленно, постоянно натыкаясь
в ненавистные пробки. Завязался разговор и как обычно я
честно признался, что живу в Израиле, а в Москву приехал
к любимой женщине.
Ну и как вам здесь, через двадцать лет, показался родной
город? – спросила она.
282
Боюсь вас огорчить, но сегодня мне этот город стал
чужим. – Я всегда говорил то, что думал, и меньше всего
старался своим ответом угодить окружающим.
– И что же конкретно вам у нас не нравится? – вдруг
как-то резко она поменяла интонацию.
– А вам самой всё нравится в вашем городе? – ответил
я вопросом на вопрос и сделал акцент на слове «вашем».
– Да, меня все тут устраивает, и я бы не хотела жить в
другом городе, – с гордостью и достоинством произнесла
девушка.
– А где вам приходилось бывать в своей жизни? –
Как-то незаметно мы поменялись ролями, и теперь я ей
задавал вопросы, а она отвечала.
– Была в Египте, Таиланде и в Турции, – гордо отра-
портовала пассажирка.
– Ну тогда всё понятно. Я бы тоже в этих странах не
нашел бы лучше города, чем Москва.
Похоже было, что она поняла мой саркастический тон,
и после этого наша дискуссия продолжалась на повышен-
ных тонах и в основном с ее стороны. Девушка совсем
потеряла контроль над собой и начала бросать мне в лицо
нелицеприятные термины вроде «ваш мерзкий Израиль,
который баламутит весь мир», «эта сраная Америка, ко-
торой давно уже пора сделать еще раз 11 сентября», «при-
дурковатая Англия с ее дурной и старой королевой». Ну и
в таком же духе. Я как мог пытался ее успокоить и втолко-
вать, что различие во взглядах не должно быть причиной
для вражды, но это было безнадежным делом. Мне только
хотелось побыстрее довезти ее до места и избавиться от нее.
Выходя из машины и протягивая мне деньги за проезд, она
не выдержала и воскликнула чуть ли не на всю улицу:
– Желаю вам, чтобы вы никогда не выбрались из
Москвы живым, и дай Бог, чтобы вас кто-нибудь здесь
«грохнул».
После произнесенного она закрыла дверь, и по ее лицу
поплыло блаженство от чувства выполненного долга.
283
Дипломатом этой девушке никогда не быть, пронеслось
у меня в голове.
Как-то ночью, ближе к двум часам, проезжал возле
Пражского рынка и увидел четырех голосующих парней.
Возле них сразу же остановились в очередь несколько ста-
рых «жигулей», но почему-то все отказались с ними ехать,
хотя сегодня в Москве каждый пассажир на вес золота, а
«бомбил» в несколько раз больше, чем клиентов, голо-
сующих на улицах столицы. Тем не менее, этих четверых
пассажиров никто не хотел брать. Я подождал несколько
минут и остановил машину возле них.
– В город Домодедово, полторы штуки, – сразу же ска-
зал с явно выраженным чеченским акцентом один из ребят.
Мне стало понятно, почему никто не хотел их подвезти
даже за 1500 рублей. Ночью ехать за пределы МКАД, да еще
с четырьмя чеченцами... Никаких денег не нужно – своя
жизнь дороже. Так, видимо, и думали те, кто побоялся с
ними связываться. Я же исходил из того, что если суждено
умереть в море, то можно не бояться суши и согласился их
отвезти в Домодедово.
– Отец, а почему ты не побоялся нас взять, да еще на
такой дорогой тачке?
Это был совсем не праздный вопрос, особенно в свете
нынешнего отношения жителей России к уроженцам
Кавказа и особенно к выходцам из Чечни.
– После двадцати лет проживания в Израиле мне уже
ничего не страшно. А в машине есть спутниковая сигна-
лизация, так что ее можно только сжечь или разобрать
на части, так что думайте, – с ухмылкой я подбросил эту
идею чеченцам.
– Мы уважаем смелых людей и просто так об этом спро-
сили. За смелость мы заплатим не полторы, а две штуки,
– решил один из них обрадовать меня.
Потом всю дорогу мы говорили на разные темы. За-
тронули тему религии и отношения между арабами и
евреями, обсудили сегодняшнее противостояние между
Россией и Северным Кавказом. И, наверное, это было
284
естественным, что большую часть времени рассказывал
именно я, а они с интересом слушали. Не каждый день
на улицах Москвы они могли встретить уроженца Баку,
еврея по национальности, хорошо знающего столицу,
проживающего на Ближнем Востоке и при этом хорошо
разбирающегося в реалиях новой России. Выходя из ма-
шины в городе Домодедово, они мне заплатили семь тысяч
рублей – полторы за поездку, пятьсот за смелость и пять
тысяч за интересную беседу.
Бывали и пассажиры, которые обманывали и не пла-
тили, типа я схожу домой за деньгами, подождите пару
минут. Пара минут превращалась в пятнадцать – двадцать,
и тогда до меня доходило, что это обычный «кидняк». Тем
не менее, такие случаи были редки, и по большей части
пассажиры были вполне нормальные и платили иногда
больше, чем договаривались до посадки, хотя такие случаи
бывали и не часто.
И все-таки мне не только не удалось за эти три месяца
собрать на обратный билет, но я практически остался с
тем же, что имел до того, как Эльмира стала оставлять мне
машину. В одном из своих последних сообщений она даже
бросила в мой адрес упрек:
«Мог бы себе за это время хоть на обратный билет денег
собрать».
Наверное, она имела полное право упрекнуть меня в
том, что я, нещадно эксплуатируя ее крутую машину, был
не в состоянии собрать 350 долларов за такой большой
период времени. Вот только одна была загвоздка в этом
упреке – она ничего не знала ни о моей руке, ни о моей
ноге, хотя и видела меня со стороны несколько раз. Элька
посылала много раз сообщения, в которых был один и тот
же вопрос – что у тебя с ногой? И лишь однажды я ответил,
что это моя проблема и сам с ней как-нибудь разберусь,
полагая, что ей и без моей ноги хватает забот. Правильно
это или нет, сегодня уже не столь важно. А тогда я считал
именно так и не считал нужным говорить ей об этом.
285
20. РУКА И НОГА СТАЛИ УМИРАТЬ
Жизнь любого человека обычно состоит из удач и не-
везения. Ну не бывает так, чтобы одному человеку везло во
всем, а другому не везло ни в чем. Всё в этом мире должно
распределяться равномерно, и даже самому удачному че-
ловеку иногда в чем-то не везет. И наоборот – к самому
невезучему удача тоже может повернуться лицом. Мне не
везло ни в чем, если вспомнить последние два года моей
жизни. Я попал как в заколдованный круг, откуда не было
никакого выхода, какими бы средствами я не боролся. Вот
и теперь, когда машина оказалась в моем распоряжении, и
была возможность ударно «побомбить» и уехать в Израиль,
случалось всё, чтобы этого не произошло.
В самые первые дни, когда температура воздуха по
ночам достигала 15-17 градусов мороза, я для экономии
бензина выключал двигатель и ложился спать на заднее
сиденье машины, укрываясь совсем не зимним одеялом,
предусмотрительно положенным Элькой в багажник.
Естественно, машина за двадцать минут охлаждалась и
спать в такую холодрыгу было невозможно, приходилось
вставать и снова прогревать машину. Через пару дней у
меня поднялась температура, и стало понятно, что я сильно
простыл. Вместо того, чтобы принять лекарство и лечь в
теплую постель, мне приходилось по утрам ставить машину
возле дома и с высокой температурой уходить неизвестно
куда. Прошла неделя, а болезнь не отступала, и пришлось
поехать в дежурный ночной медпункт на Шаболовке, где
мне сделали укол, понижающий температуру, дали таблет-
ки. Пришлось выложить все деньги, которые я успел к
этому времени собрать, – 1400 рублей. Температуру сбили
на несколько часов, но болезнь никуда не делась, и через
три дня пришлось повторить укол и таблетки.
Ездить в таком состоянии и «бомбить» было опасно. Я
настолько сильно ослаб за эти дни, что боялся попасть в
аварию. Так и сидел с ознобом всю ночь в машине, рядом с
286
ее домом, боясь куда-то уезжать, чтобы утром не подвести
Эльмиру. Причем, нужно отметить, что в будние дни мож-
но было заработать лишь на то, чтобы заправить машину,
поесть, купить себе пару пачек сигарет и оставить на сле-
дующий день немного денег на метро и на какой-нибудь
сэндвич с кофе, за 15 рублей. Лишь в пятницу и субботу
была возможность прилично заработать, да и то при силь-
ном везении, а вы уже догадываетесь, насколько я был
удачлив.
Приближалось 8 марта, и я не мог не купить своим
женщинам подарки. Проездив напролет несколько ночей,
я собрал немного денег, чтобы купить Машуне и Леночке
игрушки, а своей любимой женщине самые красивые розы,
которые удалось отыскать на Пражском рынке. Я положил
все это возле ее двери и отправил смску.
«Открой дверь и забери подарки».
Даже в этот день я не решился к ним зайти.
«Всё взяла, спасибо за цветы, они очень красивые и
классно пахнут!» – ответила Элька.
Так мы и общались. Она иногда звонила мне, а я не от-
вечал, предпочитая живому разговору скупые смски. Эль-
мира с этим смирилась и перестала мне звонить, перейдя
на мои правила игры.
А после этого началось то, что в конце концов когда-то
должно было случиться. Позвоночник стал болеть с
каждым днем все сильнее, и по невидимой цепочке боль
передалась на всю правую часть тела. Порой по ночам
были такие страшные боли в области спины, что я ставил
машину в глухом и безлюдном месте и вопил, что называ-
ется, от души. Многочасовое сидение в одной позе изо дня
в день никак не способствовало уменьшению этого недуга.
Не выдержав болей, я опять поехал в тот самый дежурный
287
медпункт, где мне вкололи в спину обезболивающий укол,
и опять пришлось раскошелиться на тысячу двести рублей.
Обезболивающего укола хватало всего на 8-10 часов, и боль
возобновлялась.
Постепенно боли в позвоночнике и руке стали утихать,
но вместо этого появилось никогда ранее не случавшееся
со мной онемение конечностей. Я перестал чувствовать
пальцы и на руке, и на ноге. Через пару недель ступня на
ноге стала напоминать кусок льда, инородное тело. Пы-
тался даже с помощью вилки вызвать болевые ощущения
на ноге и сильно колол ступню, но она была будто неживая
и абсолютно мне не принадлежала. Теперь, при ходьбе,
чтобы нога «не поехала», приходилось сначала укреплять
ее на земле и только после этого поднимать левую ногу и
делать следующий шаг. Скорость ходьбы при этом снизи-
лась до черепашьей.
Нужно было что-то делать, и притом срочно. Даже ду-
раку было понятно, что это не просто головная боль или
прыщ, а серьезное заболевание, требующее немедленного
вмешательства специалистов. Но что я мог сделать в те
апрельские дни в Москве, в ситуации, в которой находил-
ся? Из-за моего характера и неуемной гордыни вариантов
не было практически никаких – только положиться на
судьбу и ждать, чем все это закончится.
21. СЛУЧАЙНЫЕ ПОПУТЧИКИ
И вот судьба послала мне в один из вечеров пасса-
жиров – немолодую супружескую пару врачей, да еще
оказавшихся к тому же евреями. Узнав, что я из Израиля,
они рассказали, что их сын живет в Израиле стране уже 10
лет. Естественно, посыпались вопросы, связанные с этой
страной, и когда я подъезжал к метро «Кунцевская», меня
тормознул сотрудник ДПС для проверки документов. Я с
трудом вышел из машины и направился к милиционеру.
288
Тот попросил документы, но увидев мое израильское удо-
стоверение водителя, решил не терять времени даром и
даже не проверил бумаги на саму машину. Пожелав мне
счастливого пути, он занялся поиском другой «жертвы».
Супруги увидели, что я еле передвигаюсь и спросили
о причинах. Пришлось вкратце обо всем рассказать, не
особо на что-то рассчитывая.
– Вы сможете завтра приехать к часу дня вот по этому
адресу? – Супруг, представившийся Ефимом, дал мне свою
визитную карточку и объяснил, как проехать в институт
нейрохирургии, в котором он работал.
– Могу, конечно, но у меня нет российского граждан-
ства, я являюсь израильским гражданином, да и потом у
меня нет денег ни на что. – Я заранее решил все «карты»
выложить на стол.
– Ладно, с деньгами потом будем разбираться. Пусть
сначала вас посмотрит специалист, я его попрошу об этом,
а дальше будем думать, – внушил он в меня надежду.
Тем временем мы подъехали к их дому, и супруга пред-
ложила подняться к ним на чашку чая. Я принял это
предложение с большим удовольствием, так как дефицит
общения был еще острее, чем физическая боль. Чаем не
ограничилось, и добродушная хозяйка на скорую руку
состряпала недурной ужин. Весь вечер прошел в увлечен-
ной беседе на тему Россия–Израиль, ведь и для них эта
страна не была чужой. Их внуки получали израильское
образование.
22. ДИАГНОЗ
Я приехал в институт ровно к часу, как и договарива-
лись. На первом этаже меня уже ждал Ефим, который
двадцать лет работал в этом учреждении и знал тут всех
и вся. Он повел меня к своему приятелю нейрохирургу и
попросил меня подробно рассказать обо всех проблемах
289
позвоночника, руки и ноги. К этому моменту вся кисть
правой руки уже была неестественно желтоватого цвета,
и оба врача сразу обратили на это внимание. Они выслу-
шали меня и пришли к выводу, что первым делом нужно
сделать магнитную томографию, после которой можно
будет строить какие-то догадки.
Через неделю анализов и всевозможных проверок, ко-
торые на свой страх и риск устроил мне Ефим в своем ин-
ституте, выяснилось, что кроме проблем с позвоночником
давала о себе знать слабая сердечнососудистая система. Я
давно уже не принимал никаких сердечных препаратов, без
которых мне категорически нельзя было обходиться. Плюс
поднятие тяжестей, ежедневное многочасовое сидение в
кресле автомобиля в одной позе, скрюченное тело во время
сна на заднем сиденье и всё это – с конца февраля и до
конца апреля. Если к этому прибавить по две пачки сигарет,
выкуриваемых за день, ненормальное питание и отсут-
ствие нормального сна, то понятно, что и более здоровый
и молодой организм мог дать сбой.
Я частенько по-свински относился к своему здоровью,
особенно после первого инфаркта, и всегда надеялся на
израильскую медицину, полагая и не без основания, – слу-
чись что, врачи всегда вытащат с того света. И действитель-
но, несколько раз мне пришлось лично убедиться в этом.
Сейчас тех врачей рядом не было, и пришлось положиться
на российских светил.
– Значит так, иностранный вы наш гость. Либо вы
всерьез беретесь за свое здоровье, либо очень скоро вы
останетесь без руки и ноги. У вас запущен позвоночник и
вся сердечно-сосудистая система. Вам нужно будет пройти
полный цикл лечения ваших позвонков и сделать 12 уколов
в область спины. Два укола в неделю, и стоит это совсем
недешево – 1500 рублей один укол, – «обрадовал» меня
нейрохирург, проводивший обследование. Дальше он стал
рассказывать в подробностях, как позвонки влияют на от-
290
дельные органы человеческого тела и каким образом оне-
мение частей тела связано со слабой сердечно-сосудистой
системой. Для меня это был полнейший «темный лес», и
я в этот момент думал совсем о другом – где взять такие
деньги? Найти в моей ситуации 18000 рублей было прак-
тически нереально, ведь это на шесть тысяч больше, чем
стоил билет до Израиля, где я совершенно бесплатно по-
лучил бы все необходимое лечение.
Я поблагодарил Ефима и нейрохирурга, обещал по-
думать о сложившейся ситуации и сообщить по телефону
о принятом решении. Расклад был достаточно простой, и
долго мне думать не пришлось. За билет нужно было выло-
жить всю сумму, которой у меня не было. Найти три тысячи
рублей в неделю для уколов тоже было непросто, но более
реально. В конце концов, я решил, что нужно «бомбить»
на машине, другого выхода не было. Если повезет, то эта
сумма была не такая уж смертельная, и я стал выжимать
из себя и машины всё, что можно и нельзя.
В будние дни всю ночь приходилось «вылавливать»
редких пассажиров, а днем идти «отдыхать» в метро. Но
организм человеческий имеет свои пределы, и долго вести
такой образ жизни было мне не по силам. И после шести
уколов меня охватила такая апатия, такое полное безраз-
личие ко всему происходящему, что мне стало абсолютно
всё равно, что будет с рукой и ногой.
23. ПОСЛЕДНЯЯ ВСТРЕЧА С ЭЛЬКОЙ
А тут еще получил сообщение от Эльмиры, что 30
апреля она уезжает с девочками на майские праздники в
санаторий и просила к утру поставить машину у дома. Я
понял, что теперь даже надежд на машину не осталось,
и мне могло помочь только чудо, в которое я уже давно
перестал верить.
С утра я помыл и пропылесосил на мойке машину,
291
установил Машкино и Ленкино кресло на заднем сиденье,
подъехал к дому и послал ей сообщение.
«Кресла поставил, машина у подъезда. Сделай мне,
пожалуйста, напоследок кофе в той самой чашке, где
изображены мы с тобой, и поставь возле двери. Ключи от
машины положу в электрощит. Спасибо за машину».
Откровенно говоря, мне совсем не хотелось, чтобы
сейчас она вышла из квартиры и заметила мою руку уже
почти по локоть желтого цвета. Да и вообще я не знал, о
чем мы в эту минуту могли бы говорить. Хотелось только
отдать ключи и забрать на память чашку, на которой наша
с ней единственная совместная фотография.
Я поднялся на лифте на пятый этаж и, к моему сожале-
нию, она меня ждала у двери с чашкой кофе в руках.
– Ты не зайдешь в квартиру?
В тот момент, надо думать, ей и самой этого не очень
хотелось, но она до конца оставалась порядочной женщи-
ной и не могла не предложить.
– Нет. Вот ключи от машины. Дай мне кофе, и я пойду,
– старался я не смотреть на женщину, о которой бредил
последние два года своей жизни и, чего греха таить, про-
должал это делать и сейчас, беря у нее из рук чашку.
Мне пришлось взять чашку левой рукой, потому что
правая была уже практически неживая, и я боялся, что
не смогу ею удержать чашку. Нажав побыстрее на кнопку
вызова лифта, чтобы быстрее закончить эту моральную
«экзекуцию» для нас обоих, я почувствовал, что она что-то
сует мне в задний карман джинсов.
–Вот, возьми хотя бы тысячу рублей, они тебе при-
годятся.
Элька от чистого сердца хотела мне хоть в чем-то по-
мочь, но она знала мой характер и прекрасно понимала,
что я их не возьму, а потому и пыталась это сделать вопреки
моему желанию.
292
– Забери, пожалуйста, мне они не нужны. У меня есть
деньги.
Да, у меня в этот момент в кармане лежало около тысячи
рублей, я ее не обманывал. Затем я вытащил из кармана
ее деньги и положил на пол перед ней. Открылись дверки
лифта, и я исчез из поля зрения Эльмиры. Она наверняка
смотрела, как они закрывались, и понимала, что больше
никогда не увидит этого ненормального еврея, ворвавше-
гося в ее жизнь.
24. РАЗГОВОР С СЫНОМ
Я пошел по привычному маршруту в сторону метро.
Стояла не по-весеннему теплая погода. В канун майских
праздников это было как нельзя кстати. У москвичей были
еще три лишних выходных дня, которые можно провести
с семьей на природе. Я же уже не в первый раз покидал
гостеприимный дом, в котором у меня было почти всё
для нормальной счастливой жизни. Любимая женщина и
ее очаровательные девочки, ставшие мне родными. Да и
я, наверное, стал для них совсем не чужим, а скорее всего
даже близким человеком несмотря на все недопонимания
и недоразумения между мной и Элькой. А в какой семье их
не бывает? Ведь из этого и состоит жизнь, и по всем пра-
вилам семейной жизни подобные конфликты не должны
являться поводом для ухода.
Только проблема-то заключалась в том, что этого всего
хватило бы для счастья нормальному человеку, а я никак
не подходил под этот критерий. Недаром любимая Элька
частенько называла меня «мой ненормальный еврей». По
всей видимости, она совсем не ошибалась, называя меня
так. Я ушел от того, от чего не отказались бы девять мужчин
из десяти и вполне были бы довольны и счастливы. Но мне
выпала «удача» оказаться как раз десятым среди них, и
счастье свое я видел только в одном – быть для Эльки тоже
293
любимым человеком. А это как раз единственное, чего она
мне дать не могла при всем ее желании. Эта «незначитель-
ная деталь» и стала определяющей в моем уходе.
Так можно ли меня осуждать за то, что я решился на
такой поступок? Думаю, что нет, так же как и Эльмиру
нельзя обвинять в том, что она не любила меня. В про-
тивном случае, мы оба совершали бы над собой насилие,
которое никак не совместимо со счастьем.
И вновь, как и зимой, встал вопрос – как вернуться к
себе домой, в Израиль. Положение осложнялось тем, что
в отличие от последнего ухода, сегодня положение дел с
рукой и ногой было катастрофическим. Правой рукой уже
ничего нельзя было делать, и как мне объяснили москов-
ские врачи, если не продолжать лечить позвоночник, то
руку придется ампутировать. Такая же ситуация была и с
правой ступней, которую я уже не чувствовал почти два
месяца, и с большим трудом передвигался. Вот с таким
«букетом» болячек я и направлялся к метро с рюкзаком
на плечах.
В этот же день позвонил сын, освобожденный два
месяца назад из тюрьмы и словно почувствовавший на
расстоянии, что у отца случилась беда.
– Папа, как дела? Ты где? У тебя все в порядке? – Это
всегда были его первые вопросы ко мне.
– Привет, Давидка! У меня все нормально, иду в магазин
за продуктами, – беззастенчиво лгал я сыну.
– Как Эльмира, дети? – Это тоже был обязательный
вопрос, и меня всегда радовало, что он этим интересо-
вался.
– У них тоже всё нормально. Как твои дела? – Я бы-
стрее старался перевести разговор на израильские ново-
сти, чтобы не рассказывать сыну, как у меня в Москве все
«замечательно».
Он рассказал о своей работе, о квартире, которую
снял вместе с подругой, и поинтересовался, когда я смогу
приехать в Израиль навестить его и бабушку. После раз-
294
говора с Давидом я немного успокоился. Сын сразу же
после освобождения устроился на работу в известный в
стране ресторан, снял небольшую и недорогую квартиру и
начинал жизнь с чистого листа. Для меня одной головной
болью в жизни стало меньше.
25. БИЛЕТ ДОМОЙ!!!
Но своих проблем у меня было хоть отбавляй, и с чего
начинать их решение, я как обычно не имел ни малейшего
понятия. Я даже немного пожалел о том, что не рассказал
честно сыну о своем положении и не попросил его купить
мне билет. Но на это у меня были веские причины. Не
поворачивался язык просить помощь у Давида, когда он
сам только что вернулся из заключения и наверняка не
имел лишних денег. Нет, конечно, он бы сразу же купил
билет, даже не задумываясь, но я, как всегда, не хотел свои
проблемы вешать на плечи кого бы то ни было, включая
сына.
Все три праздничных майских дня прошли достаточно
однообразно. Днем я грелся на солнышке в парках или
скверах, а иногда просто спал, чтобы набраться сил на
ночь, которую придется проводить под открытым небом
или на худой конец опять в каком-нибудь спортивном
клубе. Но это уже было для меня не так страшно, поскольку
ночи теперь были теплые и, в крайнем случае, несколько
часов вполне можно было провести на улице. Только одно
меня пугало и настораживало – рука уже стала «чужой» и
покрылась багрово-желтым оттенком. Можно было отру-
бить палец и совсем не почувствовать боль. Похоже, она
медленно «умирала» и сделать в моей ситуации что-либо
для спасения руки здесь, в Москве, было невозможно.
Шанс оставался только один – вернуться в Израиль и на-
деяться на то, что врачи, как всегда, будут на высоте и по-
могут в очередной раз выкарабкаться. После трехдневного
295
раздумья я решил, что с рукой буду гораздо полезнее для
своих родных, чем без нее, и решился на звонок сыну...
– Давидка, привет! У меня мало денег на счету, поэто-
му все вопросы потом. Я опять ушел от Эльмиры, и мне
нужен билет в Израиль. Купи мне, пожалуйста, на самый
ближайший рейс самый дешевый билет. После этого по-
звони мне и скажи все данные... – В эту секунду связь
отключилась, что означало – деньги на моем мобильнике
закончились. Но я успел главное, сын знает о проблеме и
поможет мне выбраться из Москвы. Ведь так сложилась
жизнь, что ближе отца у него никого не было, и если бы
не закон, запрещающий Давиду выезд из страны в течение
шести месяцев после заключения, он бы сам прилетел за
мной в Москву. Ну а пока он мог помочь только покупкой
билета.
Ближе к вечеру он позвонил и сообщил, что заброни-
ровал билет на завтрашний рейс. Правда, маршрут был
несколько странный, Москва – Киев – Тель-Авив, и вы-
летал самолет не из Домодедово, как обычные израильские
рейсы, а из Шереметьево. Но какое сейчас это имело для
меня значение? Главное, что завтра я уже буду дома и все
мытарства, созданные мной самим, закончатся.
С этой радостной мыслью я вечером поехал на Бело-
русский вокзал, откуда экспресс-электрички ходили до
Шереметьево. Нужно было теперь только выяснить стои-
мость такой поездки и утром ехать в аэропорт. В кармане
было ровно 350 рублей, что означало – точно впритык.
Билет на электричку стоил 300 рублей, оставалось даже
на чашку кофе, без которого я не мог обходиться. Впереди
была последняя ночь в Москве, на этот раз – на Белорус-
ском вокзале. По иронии судьбы, это место было в пяти
минутах ходьбы от того самого дома, из которого моя семья
уезжала в эмиграцию.
Я надеялся до утра отдохнуть, чтобы хватило сил для
возвращения домой, но как оказалось, на ночь вокзальное
помещение закрывают от бомжей и других непрошеных
296
гостей, а под утро пропускают исключительно пассажиров
с билетами на поезд. И только в шесть часов открываются
двери для всех желающих. Этот нетривиальный способ
городских властей в борьбе с бездомными был довольно
странен и не совсем гуманен, но мне сейчас на это было
абсолютно наплевать. Сегодня я подводил черту своему
прошлому, в котором и мне пришлось побывать в шкуре
бомжа и непрошеного гостя.
26. СНЯТИЕ С РЕЙСА
Я просидел всю ночь на деревянном ящике, возле
закрытого на все замки вокзала и утром, как только от-
крылись входные двери, купил в кассе билет и пошел на
первую электричку, следующую до Шереметьево. К свое-
му удивлению обнаружил, что это была совсем не такая
электричка, в которой известный всей стране Жора, он
же Гоша, он же Гога, познакомился, несмотря на грязную
обувь, с героиней Веры Алентовой. Экспресс-поезд до
аэропорта был похож на состав европейского уровня и
соответствовал всем мировым стандартам.
Через сорок минут я уже был в аэропорту, и каково же
было мое удивление, когда пройдя электронные турнике-
ты, я выяснил, что нужно было еще ехать на аэропортов-
ском автобусе до самого терминала. Проблема заключалась
в том, что и за этот проезд внутри самого аэропорта нужно
было заплатить 60 рублей, которых у меня не было. В кар-
мане лежало ровно пятьдесят рублей и ни рублем больше.
Этого было недостаточно и служивая в форме не пустила
меня в автобус.
– Девушка, может, сделаете мне исключение? Это по-
следние мои деньги, и больше у меня нет ни копейки, –
пытался я негромко «докричаться» до молодой девушки,
которая пропускала пассажиров в автобус. Она прекрасно
297
видела, что я с трудом передвигаюсь, но у нее хватило
своих аргументов:
– Я, что ли, буду доплачивать из своего кармана за вас?
У меня не такая большая зарплата, чтобы платить за всех
пассажиров. Нет денег – возле здания стоят маршрутные
такси, они вас за тридцать рублей довезут до нужного
терминала.
Я понял, что просить ее бесполезно, и направился со
своим багажом на стоянку. Торопиться мне было некуда,
до начала регистрации еще оставалось 8 часов, а самое
главное – я уже был на пути к дому. Это было для меня
сейчас самым важным!
Пассажиров в терминале было совсем мало, стояла
тишина, будто это был не аэропорт, а кинотеатр. Судя по
электронному табло, в этот день было всего три рейса, пас-
сажиры одного из которых уже заканчивали регистрацию.
Следующий рейс был моим, и до него еще можно было
хорошо подремать после бессонной ночи. Но, как это часто
у меня бывало, из-за усталости и эмоционального возбуж-
дения уснуть не удалось ни на минуту. Безумно хотелось
чего-нибудь попить, но двадцати рублей, валявшихся в
кошельке, не хватало ни на что – ни на чашку кофе, ни на
бутылку воды. Приходилось утолять жажду водой из-под
крана в туалете.
Объявили начало регистрации пассажиров вылетающих
по маршруту Москва – Киев – Тель-Авив, и я медленно
побрел к стойке, толкая перед собой тележку с багажом.
Вся регистрация заняла не более десяти минут и, подняв-
шись по эскалатору на второй этаж, я встал перед белой
чертой, означающей границу. Подойдя к окошку, где си-
дела симпатичная пограничница, я протянул ей свой из-
раильский паспорт и с волнением смотрел на выражение
ее лица, пытаясь по нему прочитать свое будущее. Я ведь
знал, что нарушил российские законы, находясь в стране
больше положенного срока.
298
– Постойте, пожалуйста, вот тут в стороночке и по-
дождите. – Она взяла мой паспорт и куда-то с ним ушла.
Меня прошиб холодный пот, и подкосились ноги.
Девушка вернулась через пять минут вместе с таким же
пограничником, но, видимо, более старшим по званию, я
в этом ничего не понимал.
– Вы знаете, что находитесь на территории России без
разрешения уже полгода? – металлическим и официаль-
ным тоном произнес человек в форме.
– Да, знаю, – с трудом произнес я.
– Мы вынуждены снять вас с рейса или вы должны
сейчас заплатить 2500 рублей административного штрафа,
– обрадовал меня погранец.
– Но у меня не осталось ни копейки, и у меня в Москве
никого нет, к кому бы я мог обратиться за помощью. – Я
догадывался, что государственная граница – не место для
сочувствия, но надеялся на очередное несбыточное чудо.
– Простите, но мы ничем не можем вам помочь. Спу-
ститесь вниз, и вам вернут ваш багаж. До свидания, – от-
чеканил пограничник и ушел восвояси.
Для меня это означало конец!!!
Билет пропал!!!
Идти было некуда!!!
Денег 20 рублей!!!
Силы – и моральные, и физические – подошли к кон-
цу!!!
Я в полупьяном состоянии спустился вниз, получил
свою спортивную сумку, от которой уже успели оторвать
ручку, и без всяких сил опустился на металлическое сиде-
нье в зале терминала.
299
27. БЕСПЛАТНЫЙ ОБЕД В РЕСТОРАНЕ
Мыслей не было никаких, и я просидел в полной аб-
стракции полчаса. Позвонил сын, чтобы узнать о вылете,
но пришлось его огорчить и сказать всю правду. В эту ми-
нуту мне никто не мог бы помочь. Стало очевидным, что
без надлежащих бумаг и этого административного штрафа
улететь не удастся. Но сейчас об этих деньгах я даже думать
не мог, их попросту не было ни на что. А жрать хотелось
неимоверно. Пошли уже вторые сутки, как у меня, кро-
ме сигарет и сырой воды из-под крана, во рту ничего не
было. Меня опять охватила полнейшая апатия, которая
наступает у наркомана после принятия дозы наркотика. А
в голове вертелась только одно низменное желание – по-
есть и поспать. Где и как это можно было сделать, я пока
не имел ни малейшего представления.
И тут мне вспомнился российский фильм, который
совсем недавно смотрел по телевизору. Деревенский му-
жик, посмотрев по телеку сюжет о голландской тюрьме,
решил во что бы то ни стало попасть туда и поменять свою
никчемную и паскудную жизнь на заморское заключение.
Всеми правдами и неправдами он этого в итоге добился.
Вот и меня сейчас осенила та же идея. По моим пред-
положениям, единственное место, где меня хоть чем-то
накормят и дадут поспать, – это «родная» московская
милиция. Хотя в сложившейся ситуации я для нее был
отнюдь не своим. Тем не менее, я приступил к реализации
задуманного плана.
По всем признакам соответствуя образу добропорядоч-
ного пассажира с больной ногой, ожидающего свой рейс,
я вместе с тележкой, в которой лежали сумки, направился
в один из ресторанов, находящихся тут же, в терминале.
Сел за столик, взял меню, выбрал самые вкусные и дорогие
блюда и сделал официантке заказ. Я кушал не торопясь,
смакуя каждую ложечку грибного супа, каждый кусочек
свиной отбивной с картошкой, запивая апельсиновым
300
соком. Просидев почти час и получив счет на 1200 рублей,
попросил пригласить ко мне администратора ресторана.
Официантка испугалась, что я остался чем-то недово-
лен. Мне пришлось ее успокоить и сказать, что все было
замечательно и к ней нет никаких претензий. Подошел
молоденький парень и представился менеджером. Должен
сказать, что такого количества менеджеров, как в Москве,
нет ни в одной стране мира. И чтобы это было точно в тему,
отвлекусь ненадолго от аэропорта и расскажу коротко об
одном очень смешном случае.
Я зашел попить кофе в «Макдональдс» и, имея мо-
бильник с интернетом, поинтересовался у уборщицы о
наличии WI-FI.
– Не знаю, что это такой. Спросите менеджер, – посове-
товала не то казахская, не то таджикская молодая девушка
и показала на другую, начальственного вида, особу.
– Простите, пожалуйста, у вас в ресторане есть WI-FI?
– снова поинтересовался я.
– Нет, такого блюда у нас точно нет, – после долгой
паузы ответила менеджер «Макдональдса».
Ну а теперь вновь вернемся в аэропорт Шереметьево,
в тот ресторан, где ко мне подошел молоденький парень
и тоже представился менеджером.
– Что случилось? Что-то не так? – спросил он меня.
– Да нет, всё было очень вкусно и здорово. Но у нас с
вами проблема... – «обрадовал» я его и вкратце рассказал о
том, как меня сняли с рейса и почему остался без денег.
– Что будем делать? – Он словно ждал моего пред-
ложения.
– Ничего не будем. Я сижу здесь, а вы вызываете мили-
цию, а они уже решат, что со мной делать. Еще раз приношу
вам свои извинения, за то, что нанес вашему ресторану
материальный ущерб.
– Бог вам судья, и никого я вызывать не буду, – совер-
шенно неожиданно произнес парень.
301
– Но помогите мне! Это нужно для меня… – Такого
ненормального клиента в этом ресторане, наверное, еще
не видели – чтобы сам просился в милицию.
– Ну, если хотите, посидите в зале ожидания, я позову
дежурного милиционера. В самом ресторане нам милиция
ни к чему.
Я сел в зале и через пять минут просто «вырубился» от
усталости. Прошло не очень много времени, когда по-
чувствовал, что кто-то меня трясет за плечо. Передо мной
стоял молоденький сержант милиции.
– Можно мне ваши документы? – спокойно и как-то
очень ненавязчиво попросил меня представитель власти.
– Да, конечно. – Я протянул ему свой паспорт.
– Это вы не заплатили в ресторане за обед?
– Да, это я не заплатил.
– И что прикажете мне с вами делать?
– Приказываю забрать меня в отделение милиции, –
решил я сострить.
– А им там что с вами делать? У них своих полно, не
хватает им только иностранных граждан, – удивил он меня
своим ответом.
– У меня и регистрации нет, и вообще я уже полгода не-
легально нахожусь в вашей стране, – пытался я подбросить
еще немного фактов.
– Ну, эти вопросы я не решаю. Этим занимаются другие
органы. Всего хорошего, – пытался он отделаться от меня
как можно быстрее.
– И вам не хворать, – ответил я, сам не понимая, зачем
это сказал.
Я понимал, что даже доблестным органам внутренних
дел оказался не нужен, и это с целой кучей нарушений
российских законов, половины которых хватило бы, что-
бы забрать в отделение любого ингуша или дагестанца. А
впрочем, наверное, в этом была закономерность – что с
меня сейчас можно было поиметь, кроме двух червонцев
в кармане? С такими, как я, никакого навара, а головную
302
боль можно вполне заработать. Получалась до смешного,
удивительная и абсурдная ситуация – я не был нужен ни-
кому в этом огромном городе, но меня не захотели из него
выпустить. Вот вам очередной жизненный парадокс…
28. И ВНОВЬ БОЛЬНИЦА
Время близилось к вечеру, и моя вечная московская
проблема с ночлегом вновь встала на повестке дня. Правда,
одно успокаивало – я был сыт, и пустых скамеек в зале
ожидания было много. Выйдя на улицу покурить, почув-
ствовал знакомую боль в груди и капли пота на лбу. Сердце
напомнило о себе совсем не вовремя (а впрочем, сердечные
приступы не бывают ко времени) – это был очередной
микроинфаркт, и в этом у меня не было никаких сомне-
ний. Я попросил кого-то из охранников вызвать скорую
помощь и присел на улице прямо на бордюр.
Ждать пришлось около часа, пока не появилась машина
с красным крестом. Молоденький врач сразу же пред-
ложил поехать в больницу, после того как я все рассказал
о своем сердце и количестве инфарктов. Меня отвезли в
химкинскую больницу. Там мне поставили капельницу,
дали нужные лекарства, заполнили необходимые бумаги и
наконец-то, у меня появилась возможность, впервые за три
месяца поспать в нормальной кровати, с подушкой и по-
крывалом. Это был самый сладкий сон за всё это время.
Утром у меня из вены взяли еврейскую кровь, принесли
в палату завтрак и просили никуда не уходить. Со мной
как с иностранным гражданином хотела поговорить за-
ведующая отделением.
– Ну что, больной, как вы себя чувствуете? – поинтере-
совалась очень миловидная женщина, чем-то напомнив-
шая мне молодую Эдиту Пьеху.
303
– Практически здоров и готов к выписке, – отрапор-
товал я.
– До этого еще вам очень далеко. Сейчас за вами придут,
и вы пойдете на рентген, а после этого – ко мне в кабинет.
Да, кстати, а что у вас с рукой, почему она такого неесте-
ственного цвета? – поинтересовалась «Пьеха».
– Шел, поскользнулся, упал, потерял сознание, очнул-
ся, а она вдруг стала такого цвета. – Фильм «Бриллианто-
вая рука» сейчас был абсолютно «к месту».
– О, вы еще помните наши фильмы! Ладно, мне нуж-
но идти. Я вас жду после рентгена, – еще раз напомнила
она.
– У меня есть другое предложение. Ни на какой рент-
ген я не иду, а попрошу вас дать мне под честное слово
сто рублей в долг, а я при первой возможности вышлю
вам эту сумму на ваш мобильный телефон. Мне нужно
в Москву, а у меня ни денег на дорогу нет, ни знакомых
одолжить, – мне очень было неудобно обращаться с по-
добной просьбой, но другого способа доехать до города,
у меня не было.
– А вы не боитесь ехать в таком состоянии, да еще с
вашей рукой и ногой?
– Нет, доктор, не боюсь. У меня есть еще по одной, и
ноге, и руке. – все пытался я быть остроумным.
– Держите, вот вам пятьсот рублей и мой номер теле-
фона. Когда будет возможность, тогда и скинете мне на
счет. Но мне это совсем не к спеху.
– Мне не нужно пятьсот, мне хватит ста рублей, – на-
стойчиво повторил я.
– Хорошо, зайдите в мой кабинет, я вам дам сто рублей.
И займитесь своим здоровьем, – посоветовала она мне и
вышла из палаты.
304
29. РАЗБИТАЯ ВИТРИНА
Я собрался ехать в Москву, но совершенно не знал, для
чего? Мне сейчас было абсолютно без разницы, где нахо-
диться – в Москве, Химках или Подольске. Пока не было
никакого плана и не единой стоящей мысли в голове.
Я помнил, что еще в мой первый приезд, когда
вице-консул приехал ко мне в кардиологический центр и
помог с билетом в Израиль, я дал ему слово, что больше в
Москве не появлюсь и не сдержал его. Поэтому обращаться
в посольство не хотелось…
Всю дорогу от Химок до станции метро «Речной вокзал»
я лихорадочно искал хоть какой-то выход и не находил
ничего лучшего, чем быть задержанным милицией.
Но, видимо, полное отсутствие склонности к пре-
ступлениям долго не позволяло мне решить эту задачу. И
только когда сел в вагон метро, мне пришла в голову идея,
которая с каждой новой станцией стала принимать все
более четкие очертания...
Я вышел на первой же станции, поднялся по эскала-
тору на улицу, попил «свой любимый» кофе, три в одном,
купил пачку сигарет и медленно зашагал по тихой улице,
высматривая объект для «атаки». Увидев ателье по пошиву
и продаже модной одежды, я остановился, огляделся по
сторонам и, убедившись, что за мной никто не наблюдает,
взял большой булыжник и запульнул его прямо в стеклян-
ную витрину, в которой стояли модные манекены. Стекло
разлетелось вдребезги, и мгновенно сработала сигнализа-
ция, которую можно было слышать за пару километров от
ателье. Сделав свое «черное дело», я присел рядом с раз-
битой витриной, закурил сигарету и стал дожидаться при-
езда милиции. Немногочисленные прохожие не обращали
внимания ни на меня, ни на работающую сигнализацию,
ни на разбитое стекло.
Я сидел уже десять минут, но никто не приезжал.
«Так можно все вытащить отсюда и спокойно уйти, пока
305
приедет милиция», – подумалось мне. Наконец показа-
лась ментовская машина с включенными мигалками и
остановилась прямо рядом со мной.
– Батя, не видел случайно, какой это мудак разворотил
витрину? – спросил меня лейтенант с автоматом через
плечо.
– Видел, но совсем не случайно. Этот мудак перед вами,
– честно признался я.
– Ты чо, серьезно? А с виду вроде нормальный мужик. У
тебя с головой-то всё в порядке? – вопрос был абсолютно
логичный.
– С головой всё в порядке, а вот с рукой и ногой пол-
ная катастрофа, – и я показал им свою уже почти желтую
руку.
– Ладно, садись в машину, поехали с нами. – Двое пое-
хали со мной, а третий остался охранять разбитое ателье.
30. В МИЛИЦИИ
В отделении милиции на меня смотрели как на ино-
планетянина. Такого они еще точно не видели. С виду
нормальный мужик разбивает витрину и сидит ждет при-
езда милиции. Никто не мог понять мотива этого поступка.
Об этом знал только я один.
План у меня был довольно простой, но со стороны об
этом догадаться было невозможно. Моей главной целью
была депортация из России и спасение руки. Я уже по-
нимал, что счет пошел не на месяцы и недели, а на дни и
часы. И чем быстрее я доберусь до израильских врачей, тем
больше шансов обойтись без ампутации, о которой меня
предупреждали в институте нейрохирургии. Один шаг в
направлении этой цели был сделан. Я попал наконец-таки
в милицию, а дальше уже все зависело от их расторопности
и желания побыстрее от меня избавиться.
Меня посадили в отдельную камеру, хотя в соседней
сидело несколько кавказцев и азиатов. Принесли неза-
306
мысловатый ужин в виде риса, огурцов и помидоров и дали
стакан сладкого чаю. Отношение ко мне было несколько
другим, чем к остальным задержанным. Со мной нормаль-
но, а не на повышенных тонах, разговаривали, приносили
в камеру без моей просьбы чай или кофе. Даже купили
две пачки сигарет на свои деньги и принесли журналы
и газеты. Сколько дней они собирались меня держать,
было неизвестно ни мне, ни самим этим молоденьким
милиционерам.
Разбитая витрина, за которую кто-то должен был от-
ветить и оплатить ущерб, отсутствие регистрации, на-
хождение на территории России без разрешения… Всё это
требовало разбирательства в определенных инстанциях и
принятия какого-либо решения.
Время шло, день проходил за днем, я уже находился в
обезьяннике десять дней, но ничего не менялось, кроме
одного – желтизна поднималась по руке все выше и была
уже по локоть, хотя еще две недели назад была чуть выше
кисти. Я поделился своими опасениями с дежурным ка-
питаном, который пообещал завтра вызвать врача или от-
везти меня в больницу. Но предчувствия к этому моменту
у меня уже были самые плохие, я начинал сознавать, что
шансов на спасение руки осталось ничтожно мало. Как
это ни покажется диким, но у меня почти не осталось со-
мнений, что руку, скорее всего, ампутируют.
31. АМПУТАЦИЯ
Утром после завтрака за мной приехала машина и в
сопровождении двух милиционеров меня отвезли в боль-
ницу Так же, как и в милиции, поместили в отдельную
палату. Еще двое суток ушло на то, чтобы согласовать с
вышестоящими инстанциями возможность лечения ино-
странного пациента в больнице без страхового полиса.
Со мной ни о чем не говорили и ничего не рассказывали,
правда, успели за эти дни сделать магнитно-резонансную
307
томографию позвоночника и показать нескольким спе-
циалистам. Одна из медсестер отделения принесла мне для
временного пользования свой ноутбук, и у меня появи-
лась возможность выходить в интернет и даже общаться
с сыном по скайпу. Чтобы не расстраивать его раньше
времени, я не стал говорить ему про руку и сказал, что
проблема с сердцем, но волноваться не стоит и все будет
нормально.
Утром 18 мая лечащий врач вынес свой приговор, кото-
рый не был большим сюрпризом для меня. Через день мне
предстояла ампутация правой руки, по локтевой сустав. Я
подписал массу бумаг, из которых следовало, что пациент
согласен на операцию.
Ночью, накануне операции, я вдруг вспомнил свой
давнишний, еще до реального знакомства с Элькой, раз-
говор с ней по скайпу.
«Знаешь Элька, ради тебя я даже готов на то, чтобы мне
отрезали палец».
Сейчас я даже не мог вспомнить, по какому поводу это
ей сказал.
«Жорка, не говори такие ужасные вещи», – испугалась
она.
После того разговора прошло почти два года, и сейчас я
лежал и думал, что судьба решила воплотить в жизнь мои
слова, только немного изменила части тела...
Никогда бы не подумал, что на операционном столе
за пять минут до полного наркоза у меня на душе будет
полное спокойствие и никакого страха остаться без руки.
Ну и, конечно, все мои мысли были о любимой казашке,
которой я не смог принести счастье.
Очнувшись после наркоза и увидев перед собой людей
в белых халатах, догадался, что говорили они непосред-
ственно обо мне. И только когда врачи заметили мои
открывшиеся глаза, один из них обратился ко мне с во-
просом:
308
– Где же это вас, батенька, так долго носило, прежде чем
вы попали к нам сюда? – спросил меня самый старший по
возрасту «эскулап».
– Где меня только ни носило, – не то с иронией, не то
с грустью ответил я.
– Не бережете вы себя, хотя, судя по возрасту, уже давно
не мальчик.
– Хотел выиграть главную лотерею в своей жизни, но
не повезло, и я проиграл.
– Давайте-ка заканчивайте со своими азартными игра-
ми, иначе вашу правую ступню ждет такой же исход, как
и руку. И займитесь в Израиле своим позвоночником. У
вас там хватает хороших врачей и больниц.
– Спасибо, доктор. Обещаю перейти на спокойные
игры и займусь своим позвоночником, – пообещал я.
32. ПОЧТИ ВСЕ ПРЕДВИДЕЛ
Они попрощались, пожелали мне удачи и вышли из
палаты, оставив меня наедине с моим вторым «я».
«Теперь ты доволен? Получил всё, что хотел? Или тебе
кажется, что твоя любовь вам обоим что-нибудь дала?» –
звучали одни сплошные вопросы.
«Я ни о чем не жалею. В моей жизни, хоть и недолго,
но была самая потрясающая женщина на земле. Были дни,
когда мы оба были счастливы от нашей любви. И неважно,
что у неё это было в виртуале. Да и в реальной нашей жизни
у нас были светлые дни. И потом не каждому в жизни дает-
ся шанс полюбить после пятидесяти лет. Это не объяснить
словами, насколько это прекрасное чувство – любовь,
даже на расстоянии. Когда ты засыпаешь с мыслями о ней,
просыпаешься по утрам, и снова она с тобой.
В одном, наверное, ты прав. Моя любовь мало что ей
дала кроме переживаний, но я всегда был честен с ней, если
не считать мой обман с возрастом. Перед каждым приездом
в Москву всегда предупреждал ее, что почти наверняка
309
снова уйду. Мне хотелось верить в чудо, ведь крайне редко,
но чудеса случаются в жизни каждого человека. Почему это
не могло произойти и в моей? У меня был мизерный шанс
на это, и я попытался его использовать, хотя всегда были
сомнения, относительно этого самого шанса.
Скажу тебе больше. Финал этой истории я предсказал
задолго до ее конца.
Помнишь письмо, которое я написал Эльке перед моим
вторым приездом в Россию? Там были такие строки: « А
раз мы договорились не мучить друг друга... то и должны
быть готовы к любому исходу. И к расставанию тоже…»
«Бросать всё, ехать к женщине в другую страну и за-
ранее знать, что уйдешь от нее. Видимо, ты и вправду не-
нормальный и неисправимый еврей, а потому мне больше
нечего добавить к сказанному», – в заключение услышал
я самого себя.
Всё дальнейшее мне было знакомо. Вновь израильское
посольство пришло на помощь своему соотечественни-
ку, когда возникла необходимость. Были улажены все
формальности с милицией, иммиграционным отделом,
больницей, и через две недели за мной приехала по-
сольская машина, которая должна была отвезти меня в
Домодедово.
Приехал тот же водитель, отвозивший меня зимой по-
сле инфаркта в аэропорт. Он очень удивился, когда увидел
знакомое лицо в палате. Я рассказал ему всё, что посчитал
нужным и, получив выписку из больницы, вместе с ним
спустился к машине. До ночного рейса в Тель-Авив было
еще много времени, и я обратился к водителю с необычной
просьбой.
– Илья, мы можем съездить на Саввинскую набереж-
ную на полчаса? Времени до отлета у нас еще много, а
мне необходимо увидеть одного человека. Буду тебе очень
благодарен и признателен.
– Никаких проблем, только покажи, как туда прое-
хать.
Через сорок минут мы были на месте.
310
33. ПОСЛЕДНИЙ ДЕНЬ В МОСКВЕ
И вот я, совсем уже немолодой, убеленный седина-
ми, весь в шрамах, без правой руки и с совсем дряхлым
сердцем, сидел в машине, чтобы последний раз увидеть
свою самую любимую в жизни женщину. До окончания
ее рабочего дня еще оставалось около получаса, но я уже
неотрывно смотрел на входную дверь и боялся на секунду
выпустить ее из поля зрения. Именно отсюда она должна
была выйти.
До конца своей жизни не простил бы себе, если бы она
вдруг вышла из помещения незамеченной, и я не увидел бы
ее в последний раз. Тупо уставившись на дверь, вспоминал
самые светлые и счастливые дни последних двух лет.
Вот наконец-то я дождался того дня, когда получил от
своей любимой казашки смску, в которой она призналась
мне в любви!
А вот в этот день Машка с Ленкой впервые назвали
меня «папа Зола», поскольку еще не могли правильно
произносить мое имя.
А разве забыть тот день, когда после многомесячного
безумства виртуальной любви я смог обнять ее, реальную,
в аэропорту Домодедово.
За этими воспоминаниями я даже не заметил, что из
моих глаз текли слезы и капали на рубашку. Последний раз
такое случилось 13 лет назад, когда моя жена призналась
мне в измене, и я ушел от нее навсегда. Сейчас это были
слезы грусти, отчаяния, безысходности...
Часы показывали ровно 17.00, и она должна появиться
с минуты на минуту. Сердце лихорадочно забилось, пульс
увеличился многократно, все лицо было мокрым от пота,
и в эту минуту я молил Всевышнего только об одном –
чтобы сердце, подводившее меня много раз, выдержало
это испытание и дало возможность увидеть свою Эльку в
последний раз. Ровно через три минуты открылась входная
дверь, и она уставшей походкой направилась на стоянку,
где был припаркован ее Фольксваген. Эльмира прошла в
311
десяти шагах от того места, где стояла посольская маши-
на и в ней сидел на переднем сидении в темных очках и
бейсболке этот обезумевший израильтянин.
Нет, конечно, я не боялся, что не выдержу и подойду
к ней. Болтающийся пустой правый рукав рубашки был
главным сдерживающим фактором в эту минуту, мне со-
всем не хотелось, чтобы она узнала об этом или запомнила
меня в таком виде. Вовсе не для этого я приехал сюда, на
Саввинскую набережную. Мне только хотелось ее увидеть
в последний раз, перед отлетом в Израиль. И я увидел
свою Эльку!!!
Заработал двигатель ее машины, она как всегда открыла
шлагбаум дистанционным пультом и медленно выехала со
стоянки. И только сейчас я осознал, что закрыта послед-
няя страница моей необычной истории, односторонней
любви.
34. ПРИЮТ ДЛЯ ИНВАЛИДОВ
...В аэропорту Тель-Авива я наконец-то смог встретить-
ся с сыном, которого не видел почти год. Давид возмужал
и стал после тюрьмы настоящим мужчиной. Жизнь в за-
ключении, конечно же, наложила свой отпечаток на него,
и теперь рядом со мной был еще совсем молодой, но уже
умудренный достаточно большим жизненным опытом
человек.
Каждый из нас попал в свою, незапланированную в
жизни «яму», и теперь нам обоим предстояло из нее вы-
бираться и начинать все с нуля. Как и прежде, я не сказал
никому из своих знакомых о своем приезде. На этом этапе
своей жизни я пока не был готов показаться никому в та-
ком необычном для себя обличии. И как обычно об этом
знали только два родных человека – мать и сын, от которых
скрыть правду было невозможно.
На следующий день после прилета в Израиль меня по-
ложили на обследование в уже известную читателю боль-
312
ницу Бейлинсон на предмет исследования позвоночника
и правой ступни, которую могла постигнуть та же участь,
что и руку. Это уже была бы для меня полная катастрофа в
жизни. Нет никакой необходимости описывать последую-
щие три недели. В результате я не только стал чувствовать
ногу, но даже мог жонглировать ею мячом, что было для
меня наивысшим критерием успешного лечения.
Давид после заключения покинул Ариэль, в котором
прожил почти всю свою жизнь и снял с подругой квартиру
в другом городе недалеко от того места, где нашел себе ра-
боту в одном из самых популярных ресторанов Израиля.
Первое время я жил вместе с сыном, который стал для
меня словно нянькой. Да, мне было еще непривычно жить
с одной, не с самой сильной рукой, и многие, такие при-
вычные и простые раньше вещи сегодня стали для меня
невозможны. Я злился на самого себя и не мог отделаться
от мысли, что своим присутствием мешаю Давиду нор-
мально жить. Стал замечать, что сын отказывает себе в
праве поехать к друзьям или на отдых со своей подругой.
Он старался не оставлять меня одного ни на один день,
и это заметно сковывало его жизнь, хотя он в этом и не
признавался. Случилось то, чего я больше всего боялся
в жизни, – моя проблема стала не только моей, но и еще
чьей-то, тем более – родного сына.
Ну почему сейчас, в самый расцвет своей еще совсем
молодой жизни, когда от нее можно и нужно брать всё,
парень, словно заботливая няня, должен возле меня сидеть
всё свое свободное время? Ему вполне было достаточно тех
полутора лет, что он был ограничен в свободе. За что ему
эти новые мучения с отцом-инвалидом, который исклю-
чительно по своей вине к этому пришел? Давид не должен
из6за этого страдать, и мы должны сесть и поговорить как
два взрослых человека. Такие вот мысли крутились у меня
в голове последние пару дней. И вечером у нас состоялся
мужской разговор.
313
– Давид, я подумал и пришел к выводу, что для нас
обоих будет лучше, если я какое-то время поживу в доме
инвалидов.
– Папа, у тебя с головой всё нормально? Какой еще дом
инвалидов? – возмутился сын.
– Мне нужно время, чтобы привыкнуть жить среди
здоровых людей и не стесняться своей руки. А пока я даже
из дома никуда не выхожу, потому что чувствую себя, как
больной СПИДом, о котором все знают. Там же я не буду
выделяться среди других калек, мне не нужно будет никого
стесняться. Ты взрослый человек и должен меня понять.
В обычном обществе я пока жить не готов морально. Для
этого должно пройти время, – подвел я итог и посмотрел
на сына.
Давид сидел рядом и вытирал рукой свои влажные гла-
за, понимая, что если я что-то решил, ничто не поменяет
моего решения.
– Папа, делай так, чтобы тебе было хорошо. Мне ты
совсем не мешаешь, и я хочу, чтобы мы жили вместе. Но
последнее слово за тобой, – произнес он и вышел из ком-
наты. Ему совсем не хотелось, чтобы я видел его плачущим.
В этом тоже он был похож на меня.
Через два дня было получено разрешение на прожи-
вание в доме-приюте для людей с ограниченными воз-
можностями. Мне выделили отдельную комнату со всеми
удобствами. В ней стоял кондиционер, большой телевизор,
письменный стол. Установили интернет, Давид привез мне
новый компьютер. А на тумбочке стоит та самая чашка,
на которой изображена единственная фотография, где мы
вдвоем с моей Элькой.
И каждое утро, наливая в эту чашку обязательный кофе,
я с грустью смотрю на появляющееся изображение и мыс-
ленно проклинаю судьбу, которая так и не смогла меня до
конца разлучить с любимой женщиной. После чего сажусь
за компьютер и левой рукой пишу эту книгу...
314
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Что же это за штука такая интересная – любовь, о кото-
рой мы вроде бы всё знаем и в то же время не знаем ничего?
Прожив более полувека, впервые задаю себе этот вопрос и
пытаюсь в силу своих скромных способностей ответить на
этот, с одной стороны, простой, а с другой – неимоверно
трудный, практически не поддающийся никакому анализу
и четкому объяснению вопрос.
И действительно, как можно анализировать то, что
невозможно увидеть или услышать, попробовать на вкус
или оценить запах, измерить высоту или вес. У нее нет ни
цвета, ни возраста. Нам никогда не узнать ее националь-
ность и местонахождение.
Иначе говоря, мы ничего о ней не знаем, да и вряд ли
когда-нибудь сможем узнать. Тем не менее, одно абсолют-
но бесспорно – на Любви держится мир! А самое главное и
удивительное, что это не требует никакого доказательства,
как аксиома.
Любовь не поддается никакому анализу, и найти в ней
логическое зерно так же нелегко, как и разгадать тайну
Вселенной. Вот я, прожив больше половины века, имея
за плечами громадный опыт в отношениях с разными
женщинами, так ничего и не понял в своей любви к этой
удивительной казашке.
Что в ней такого, что не дает мне спокойно жить уже
почти три года? Пытаюсь для себя найти хоть какое-то
логическое объяснение и не нахожу. Кроме одного – моей
безумной любви к ней.
Она невероятно красива? Да, она красива. Очень! Но
ведь в моей жизни были женщины ярче и эффектнее во
всех отношениях.
Она исключительно сексуальна? Безусловно, это так.
Однако далеко не лучшая из тех, кто оставил свой след в
моей памяти.
Она в высшей степени умна и эрудированна? Эльмира
315
неглупа и в должной мере эрудированна. Но и в этом от-
ношении у меня хватало женщин, с которыми мне было
интереснее и более комфортно общаться, чем с ней.
И все-таки именно она оставила в моем сердце самый
глубокий след – и в прямом, и переносном смысле. Ни
одна из моих бывших женщин не стоит с ней рядом в моих
глазах. Я пытаюсь и не могу вспомнить ни одного дня, ни
одного часа, когда бы не думал о ней. Будь то на операци-
онном столе или в приюте для бездомных, в милиции или
в котельной у таджиков. Она была в моем сознании 24 часа
в сутки, и даже сны мне снились только о ней. И уж самое
непостижимое – то, что я желал ее как женщину каждый
день и час, когда мы были вместе. Все самые потрясающие
женщины на улицах Москвы казались мне никчемными
и тусклыми по сравнению с моей Элькой.
Безусловно, с моей стороны это была любовь. Безумная,
сумасшедшая, ослепляющая, переходящая все границы
разумного. Ничего подобного не происходило со мной ни
разу за всю мою жизнь. Да почему, собственно, была? Она
никуда не делась и по сей день, хотя сейчас, когда я пишу
эти строки, прошло уже больше полугода после последней
нашей встречи.
И вместе с тем я боялся и уходил от нее. Боялся равно-
душия и черствости, необузданной злости и раздражения
по отношению к себе, подчас без всякого повода с моей
стороны. Порой в ее глазах читалось – как же ты мне
смертельно надоел! Конечно, это было далеко не всегда
и, наверное, не так часто. Но мне, с моим характером, и
не нужно было видеть такое часто...
Нет, это вовсе не дежурные слова автора, прибере-
женные для последних страниц. Из всех женщин, кото-
рые были в моей бурной и нескучной жизни, Эльмира,
появившаяся случайно на сайте знакомств, больше кого
бы то ни было заслуживает простого, женского, человече-
ского счастья. И это отнюдь не реверанс в сторону той, от
которой я сам, по своей воле, неоднократно уходил. Еще
316
раз для тех, кто не очень внимательно читал книгу, пишу
крупным шрифтом – ЭТО БЫЛА САМАЯ ПОТРЯСАЮ-
ЩАЯ ЖЕНЩИНА В МОЕЙ ЖИЗНИ.
Моя любовь к ней была самой искренней и бескорыст-
ной, с самого начала. Да впрочем, почему была? Она
никуда не ушла. Я по-прежнему думаю о ней и ее детях
24 часа в сутки, но до сих пор у меня не хватает смелости
стереть из памяти всё, что нас связывало. Вот и сегодня
смотрю на наши фотографии и видео, читаю наши смски
и письма друг другу, но это не добавляет мне здоровья, и
сердце до сих пор обливается кровью от мысли, что мы не
смогли быть вместе.
Когда люди расстаются по каким-то причинам, чаще
всего каждый из них обвиняет другого. Я этого не делал
раньше, уходя от своих любимых женщин, и уж тем более
не собираюсь этого делать сейчас. И если кто-то подумал,
что эта книга является упреком ей, то он глубоко заблуж-
дается. Никакой обиды или негативного к ней отноше-
ния не было, нет и быть не может. Разве можно обвинять
человека только за то, что он не такой, как ты сам? Или
держать обиду только потому, что я во многих случаях, будь
я на ее месте, поступил бы по-другому? И кто может дать
гарантию, что это было бы более правильно, чем поступала
она? Мое мнение однозначно – в нашей с ней истории
никто ни перед кем не виноват. У нас была одна цель, но
шли мы к ней разными путями, и в итоге заблудившись,
потеряли друг друга по дороге.
Всё, что написано в этой книге, – это только мои
размышления, суждения, понятия, поступки, мысли и
анализ случившегося с нами. Со всем этим можно согла-
шаться или спорить до бесконечности и доказывать мою
неправоту. Я не истина в последней инстанции и, более
того, убежден, что совсем не простой для семейной жизни
человек. Уверен, что у Эльки свой взгляд на те же самые
вещи, который тоже имеет право на жизнь. Но даже сейчас,
317
когда я дописываю последние страницы моей книги, два
вопроса так и остаются без ответа. До меня так и не дошло,
зачем она меня звала к себе жить? Неужели Эльмира так и
не смогла понять, почему я все время уходил от нее?
Да, я потерял близких мне людей, и это больно. Но
думаю, что каждый из нас на определенном этапе своей
жизни сталкивается с подобными потерями и с этим, на-
верное, сделать ничего нельзя. Это жизнь!
Хочется верить, что у Эльмиры, Маши и Лены еще будет
мужчина, который им даст всё, что не удалось мне. Желаю
им этого абсолютно искренне и от всего сердца.
И всё же я категорически заявляю, что будь у меня
возможность повторить всё заново, не задумываясь, про-
шел бы весь путь от начала до конца. Пусть мне это не
принесло счастья, да и руки уже не вернуть, но у меня
осталась память об этих женщинах. Память о каждом дне,
часе и минуте, проведенных с ними. А для меня это очень
многое, если не сказать – всё! И как сказал потрясающий
французский прозаик и публицист наших дней Фредерик
Бегбедер: «Надо постараться не забыть эти счастливые
минуты, чтобы было что вспомнить, когда всё станет со-
всем плохо». Согласен с каждым его словом!!!
28.09.2011 г.
адрес электронной почты автора.
george118 @yandex.ru
Оглавление
1. ВХОД В ВИРТУАЛЬНЫЙ МИР..........................................6
2. РОССИЙСКИЙ САЙТ ЗНАКОМСТВ ............................9
3. ЗНАКОМСТВО С НАТАШЕЙ........................................14
4. ЗНАКОМСТВО С ЭЛЬМИРОЙ......................................20
5. ЖИЗНЬ НЕ ТОЛЬКО ВИРТУАЛЬНАЯ...........................23
6.
7. НЕ ЗАМЕТИЛ, КАК «ЗАЦЕПИЛА» ...............................28
8. ЗНАКОМСТВО ПО ТЕЛЕФОНУ....................................30
9. НАЧАЛО
10. ПРИЗНАНИЕ В ОБМАНЕ............................................38
11. УВИДЕЛИ ДРУГ ДРУГА НА ЭКРАНЕ.........................40
12. ЭТО УЖЕ ВИРТУАЛЬНАЯ ЛЮБОВЬ..........................41
13. МОЕ ПРИЗНАНИЕ В ЛЮБВИ....................................45
14. ШВЕЦИЯ
15. ФУТБОЛ – НЕ ЕВРЕЙСКОЕ ЗАНЯТИЕ..................... 50
16. ВПЕРВЫЕ УСЛЫШАЛ СВОЕ ИМЯ ............................52
17. ОНА ПРИЗНАЛАСЬ МНЕ В ЛЮБВИ!!! .......................55
18. В ОЖИДАНИИ РЕАЛЬНОЙ ВСТРЕЧИ .....................59
19. ПРОВЕРКА НА ВШИВОСТЬ.......................................62
20. ПЕРЕД ПРИЕЗДОМ В МОСКВУ.................................65
21.
22. СЕКСУАЛЬНЫЙ КОНФУЗ .........................................74
23. ЗНАКОМСТВО С ДВОЙНЯШКАМИ.........................78
24. ДАЧНАЯ
25. ВОСПОМИНАНИЯ О ПРОШЛОМ..............................83
26. НЕНУЖНЫЙ БУКЕТ РОЗ...........................................84
27. ЧТО
28. ВОЗВРАЩЕНИЕ В ИЗРАИЛЬ.......................................89
29. РЕШЕНИЕ ЕХАТЬ СНОВА В МОСКВУ......................92
30. ПРОБЛЕМЫ С КЛУБОМ.............................................94
31. АВАРИЯ
33. ДРАКА В КАФЕ. ТЮРЬМА...........................................99
34. ВРЕМЕННАЯ РАБОТА................................................103
320
35. ОТЪЕЗД В
36. МОЙ ПРИЕЗД ОБРАДОВАЛ НЕ ВСЕХ........................106
37. ПОИСК ЗНАКОМЫХ И РАБОТЫ................................110
39. ОНА МЕНЯ СТЕСНЯЕТСЯ...........................................123
40. НОВОГОДНЯЯ ЕЛКА И ЛОШАДКИ ОТ ПАПЫ.........126
41.
42. НОВЫЙ
43. ПЯТЫЙ
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
1.
2. МОЕ ВТОРОЕ
3. СОСЕДИ ПО
4. К ЭТОМУ НУЖНО ПРИВЫКНУТЬ..............................145
5. УХОД В
6. ДВАДЦАТЬ ДНЕЙ В РОЛИ БОМЖА.............................149
7.
8. ЭЛЬКА БЫЛА
9. ПРИЮТ ДЛЯ БЕЗДОМНЫХ...........................................164
10.
11. СЛУЧАЙ В
12.
13.
14. ОПЕРАЦИЯ НА СЕРДЦЕ...............................................179
15. ПОСЛЕ
16. СУКА
17. ПИСЬМО
18. В ГОСТЯХ У
19. Я СОБРАЛСЯ В ТУ ЖЕ РЕКУ.......................................199
20. КОММЕНТАРИИ К ФОТОГРАФИЯМ.........................203
21. И ВНОВЬ ПРЕОДОЛЕНИЕ БАРЬЕРОВ.......................210
22. КАПКАН!!!
23. БЕЗУМНЫЕ
24. ТОМИТЕЛЬНОЕ ОЖИДАНИЕ....................................223
25. ПОДГОТОВКА К ОТЪЕЗДУ...........................................225
321
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
1. «ВОЙНА» С МАШЕЙ И ЛЕНОЙ....................................230
2. ПОПЫТКА ПРИУЧИТЬ СПАТЬ ОДНИХ.....................236
4.
5. ПОЛНЫЙ МИР С ДЕВОЧКАМИ...................................242
6. «ПАПА
7. КОВЕР И ЖИРНОЕ ПЯТНО..........................................250
8. ПОДАРКИ К НОВОМУ ГОДУ.........................................252
9. ОТНОШЕНИЕ К РОССИИ.............................................253
10. ВРЕМЕННАЯ РАБОТА.................................................258
11.
12. ЕГОР
13.
14. УДАР НОЖОМ В СЕРДЦЕ............................................265
15. ПОСЛЕДНЯЯ КАПЛЯ...................................................267
16. НА ЭТОТ РАЗ НАВСЕГДА............................................271
17. ДРАКА В КВАРТИРЕ ЕГОРА........................................274
18. ТАК ОНА НИЧЕГО И НЕ ПОНЯЛА.............................278
19. ИЗРАИЛЬСКИЙ «БОМБИЛА».....................................281
20. РУКА И НОГА СТАЛИ УМИРАТЬ...............................285
21. СЛУЧАЙНЫЕ ПОПУТЧИКИ......................................287
22.
23. ПОСЛЕДНЯЯ ВСТРЕЧА С ЭЛЬКОЙ............................290
24. РАЗГОВОР С СЫНОМ..................................................292
25. БИЛЕТ
26. СНЯТИЕ С
27. БЕСПЛАТНЫЙ ОБЕД В РЕСТОРАНЕ.........................299
28. И ВНОВЬ
29. РАЗБИТАЯ
30. В
31.
32. ПОЧТИ ВСЕ ПРЕДВИДЕЛ............................................308
33. ПОСЛЕДНИЙ ДЕНЬ В МОСКВЕ.................................310
34. ПРИЮТ ДЛЯ ИНВАЛИДОВ........................................311
george118 @yandex.ru
Неразделенная любовь ненормального еврея
© Copyright: Георгий Медведецкий, 2011
Свидетельство о публикации №211102600644
Свидетельство о публикации №211102600644
Рецензии
Как ни странно, но я прочла ваш роман до конца.
Здесь, на "прозе" длинные произведения не читают.
Вам надо было разбить на отдельные главы.
Конечно, роман вызывает противоречивые чувства.
Жизнь прожит - не поле перейти.
С уважением, Светлана.
Михай 22.07.2012 17:07 • Заявить о нарушении
Здесь, на "прозе" длинные произведения не читают.
Вам надо было разбить на отдельные главы.
Конечно, роман вызывает противоречивые чувства.
Жизнь прожит - не поле перейти.
С уважением, Светлана.
Михай 22.07.2012 17:07 • Заявить о нарушении
Понятно.. Роман не дочитала, но нравится.. В виртуальную любовь верю абсолютно... Прикосновение души дает влюбленным гораздо больше счастья , чем даже прикосновение тел.. Спасибо , автор.. С уважением Эльмира.
Эльмира Ибрагимова 3 10.08.2012 00:39 Заявить о нарушении
Эльмира Ибрагимова 3 10.08.2012 00:39 Заявить о нарушении
На это произведение написаны 2 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.