каин и авель

Каин и Авель
-Нет, нет, я не верю ни единому слову. Что это за эмоции на лице. Что за профиль. Что за наклон и посадка. Да как вообще можно работать в такой обстановке. И этот дождь. Почему здесь постоянно идет дождь. Я отказываюсь работать в такой обстановке.
-Егор, утренняя отрыжка спонсора, где мое кофе. Оно опять остыло. Егор, мне долго звать тебя.
Ну вот, не прошло и пяти минут, как я присел под навес и решил немного расслабиться и выпить пивка, опять он  меня зовет.
- Да, Максим Нестратович, да да, уже иду. Вот, вот ваше кофе.
- Шершавые пятки спонсора, ты же знаешь, в кофе необходимо добавлять коньяк. Две столовых ложки. Две. Я простыну тут с таким обслуживанием.
-Где осветители, почему идет дождь?
- Но в тексте нет упоминания о погоде. А дождь, здесь и так идет вторую неделю. Нам что тучи разгонять на каждое представление? – Осветитель дядя Жора, отвечал за всю техническую часть проекта, знал свое незаменимое положение кому угодно, и мог заткнуть рот кому угодно.
- А персонажи, волосы в носу спонсора, кто подобрал таких отморозков. Где, где одухотворенные  лица.  Я Вас спрашиваю. Мы же не «Восставшие из ада» ставим, в конце концов. Гнев  Максима Нестратовича требовал выхода, и на этот раз его взгляд обратился к  реквизитору Станиславскому.
- А где я Вам других возьму. Смету, Вы сами подписывали. Что смогли то и достали, согласно выделенного бюджета. Вы еще овец не видели. – Станиславский перевел внимание режиссера на  своего помощника Григория Зеленого.
Тот квасил уже неделю, и ему было глубоко все равно, что происходило вокруг. Да и  вообще, все обычные споры заканчивались на Зеленом. Когда его в чем-то обвиняли, он грустно улыбался, хлюпал красным он постоянного  употребления носом и пожимал маленькими плечами уставшего человека.
- Спонсор мой, твоя печенка и склероз. Мы так точно никогда в рай не попадем. Вы чем их  кормили. Это же монстры какие-то, а не овцы.
- Так,  Нестратович, мы же их в контейнере неделю держали, пока Вы выбирали натуру для постановки. А чем кормить, если только концентраты остались. Вот и разнесло их. А выпускать боялись – разбежались, кто бы их потом собирал – оправдывался Зеленый.
Максим  Нестратович закрыл лицо руками и протянул правую руку в сторону. Я мелено поставил в нее чашку кофе. По своему рецепту. Пятьдесят на пятьдесят. Шеф не глядя, поднес ко рту и тремя глотками осушил все содержимое. Так же молча, отдал мне пустую чашку, протянул левую руку и я положил в нее увесистую книгу сценария.  Лицо его моментально раскраснелось от выпитого варева. Он уткнулся в текст и поднял руку вверх.
- Так начинаем. Станиславский расставить персонажей. Зеленый, сын спонсора и вся его семья, выпускай своих буйволов. Егор,  забудь дать Каину веревку. А не как в прошлый раз, бензопилу. Юморист недоделанный, подтяжки спонсора тебе на голову.
-Где трава? Почему здесь нет травы? Что будут, есть твои буйволы в кадре, Станиславский?
-Нестратович, это не я, ей богу.
- Не употребляй, имя директора, всуе! Зеленый, обгрызенный ноготь спонсора, быстро расстелить траву! И сотри, сотри с полотна белые полосы. Ну, не было тогда еще футбола! Понимаешь,  не было возможности собрать десяток человек в одном месте. Их не было еще, в таком количестве!  И с такой организацией, как у нас,  и не будет. Понимаешь, Зеленый, нас с тобой не будет! Ни Егора, ни Станиславского, ни Жоры.  Если мы до вечера не снимем, эту сцену!  Контракт-с! Условия такие. Же-Ле-Зобетонные.  Что головы этих овец, качков переростков. Не дай спонсор, оказаться с ними в одном загоне, да в период случки.
- Зеленый, оставь мне только траву, гкхм. зеленую. Ну, ты понял. 
 - Итак - Максим Нестратович поднял руку с часами к лицу, встряхнул ею, не веря увиденному, махнул рукой – а, пошло оно все к конкурентам. Вот, возьму и уйду к ним. Если это, сегодня не снимем. А вы, перст Максим Нестратовича обвел всю многострадальную группу, разгребайтесь тут…с коллекторами спонсора. И будите платить! Как миленькие. Оживят по новой, и будите вечность снимать все святые тексты и деяния.
Проникновенная речь режиссера, возымела должный эффект. Даже Жора, путаясь в проводах и собственных ногах, сумел совершить почти невозможное - обеспечить пристойный свет и отсутствие луж съемочной площадке.
Максим Нестратович успел прикончить еще пару кружек. Рисковать я не стал, коньяк щедро добавлялся в кофе. На Нестратовича, это пойло действовало неоднозначно, но отвлечь шефа от грустных мыслей, я был просто обязан.   
   
- Ч через минуту об-бесцвечиваемся. Ик. – Режиссер, прикрыл рукой рот. Красное, от выпитого за день лицо, пыталось изобразить сосредоточенность. В конце концов, опыт одержал кратковременную победу над уставшим организмом.
-Т текст читаю я, Станиславский, размораживай своих убийц и героев. И если спонсор и в этот раз будет недоволен, заставлю Вас, он обвел всю нашу команду раскрасневшимся глазами, весь Новый Завет переснимать. С первой по последнюю строчку и без всяких спецэффектов. Все начали.
Мы все исчезли под маскирующим экраном. В поле остались два перепуганных парня, которые с трудом  воспринимали действительность после размарозки,  да десяток овец, которые от избытка гормонов скакали по траве, словно зайцы.
Дождь. Поле. Громогласный голос, доносившийся отовсюду.
- Книга Бытия, Глава 4 «И еще родила брата его, Авеля. И был Авель пастырь овец, а Каин был земледелец…»

Когда сцена была уже в самом разгаре, и братья начали выяснять отношения всерьез, прямо из  пустоты, раздался противный писк и шум выезжающей бумаги.
-Нет, нет, только ни это! – голос Максима Нестратовича, визжал как у резаного поросенка. - Опять дополнительное соглашение к договору, опять особые обстоятельства, туалетный бочок спонсора! Опять месяц в воде! Да я с ними алкоголиком стану, да уж лучше к конкурентам душу заложить, так хоть жару буду снимать, мать и отец спонсора, его любимые бабушка и дедушка!
Братья приостановили мордобой, а их одинокие зрители, в младенчестве именуемые овечками, на миг, застыли от неожиданности.  Затем, практически в унисон, произвели обильное удобрение и орошение земли обетованной. Звук и другие спецэффекты были на высоте.
Тучи, недалеко от  съемочной площадки,  разошлись в одно мгновение. И в свете солнца, на земле отразился контур огромной ладони, сжатой в кулак. Только указательный палец слегка покачивался, из стороны в сторону. Явление было недолгим, и осталось незамеченным ни бедными животными, ни уставшими братьями. Тучи опять сошлись и с новой силой заморосил противный мелкий дождь.
- А что я, я ничего. – Максим Нестратович, шмыгнул носом, и налил себе неразбавленного коньяка, на три пальца. – Станиславский, Доснимаем этих несчастных и переходим к теме Великого Потопа. – Егор, бери чертежи, и давай приступай к сборке Ковчега. Только, без наваротов. Без тюнинга и авторских линии в дизайне. Стиль, гм. «Деревянное корыто, гм. местами побито». То бишь, по реалистичнее.
- Зеленый, и не забудь, пару этих овечек-буцефалов оставить, будем их спасать. Как, точно  сказано – «каждой Твари по паре». Наш вариант.
А на земле, предоставленные сами себе герои, отклонились от первоначального сценария. Каин, по колено в удобрениях, пытался помочь еле живому Авелю, отбиться от назойливого стада. Трава была уже съедена, и изголодавшие от пережитого  животные искали новый способ  пропитания.
А съемочная группа, забыв обо всем, вовсю обсуждала новый совместный проект.