Новый год и новые надежды

                И  неслучайность  бытия
                Она   твоя, всегда твоя.
                Хотя по сути - бытиё, оно ничье,
                всегда  ничье.




               
    Немилосердно щедрым  на некрологи больших артистов оказался 1987 год.  Почти одновременный  уход  из  жизни пожилого Анатолия Папанова,  и совсем нестарого  еще Андрея Миронова никого не оставил равнодушным,  и  болью  и  недоумением откликнулся в сердцах миллионов  почитателей этих  неповторимых  талантов. 
Как  такое  могло   случиться?   Миронов  не  мог  умереть  своей
смертью.  Настолько неправдоподобным  это  выглядело,
что по Москве поползли слухи о том, что это убийство,
вскоре,  правда, развеявшиеся. Декабрь поставил точку
в  этом списке - умер великий Аркадий  Райкин.  Узнав об этом,
Миша еще не догадывался как это событие, пусть и кос-
венно, но повлияет на его жизнь.
     Тот вечер Миша провел в гостях у Игоря Мещерина.
Как обычно,  смотрели вырезки, в основном посвященные
Аркадию Райкину.  "Дольский тоже наверное приедет  на
похороны," - обронил Игорь фразу.  Он много еще гово-
рил,  но эти слова не выходили у Миши из головы, пока
он не понял - то что Дольский будет в Москве,  совсем
рядом, а может быть, уже приехал - это шанс для него,
который можно использовать. Дольского с Райкиным мно-
гое связывало,  это известно, и он, наверняка, должен
проститься  с покойным и присутствовать на похоронах.
Конечно,  все это шито белыми  нитками.  Узнать,  где
сейчас Дольский еще возможно, если повезет дозвонить-
ся до его жены. А как отыскать его здесь, в столице и
тем более получить согласие на встречу? Сомнения сом-
нениями,  но когда пути  его  и  Дольского  хоть  ма-
ло-мальски соприкасались, Миша лишался покоя и уже не
мог все трезво взвешивать и оценивать. Его охватывало
лихорадочное состояние,  и не Миша управлял им, а оно
Мишей.  Это состояние и подвигло его на то,  чтобы  в
тот  же вечер позвонить в Ленинград и срывающимся го-
лосом спросить,  когда подняли  трубку:"Здравствуйте,
это  Миша  Андреев из Москвы.  Можно Александра Алек-
сандровича?"  "А Саша сейчас у вас,  в Москве." "Извините, 
а  где он мог остановиться?" "В гостинице "Ленинградская". 
"Большое спасибо.  До свидания." Справочник есть,  вот и
телефоны гостиницы, их несколько. Никто не отвечает, придется
позвонить завтра.
     На другой день Миша дозвонился,  узнал  в  каком
номере  остановился  Дольский,  но  по этому телефону
никто не снимал трубку. Он звонил даже с работы, улу-
чив момент, когда все уйдут на обед, но результат был
такой же.  Вечером он позвонил из дома и  ...  частые
короткие гудки означали, что цель его почти достигну-
та,  занято, значит Дольский еще в гостинице. А вдруг
он уже уехал и в номер поселили другого человека?  От
этой мысли испарина выступила у него на лбу.  Все вы-
яснится в ближайшие минуты,  но как жестоки эти длин-
ные минуты.  Кажется мама что-то спрашивает из кухни.
Как невовремя,  сейчас нельзя отвлекаться. "Ох,гулёна
ты,  гулёна.  Сейчас же не весна." Да,  это мама,  но
разговаривает  она,  к  счастью,  с кошкой Вахмуркой.
Проклятые соседи,  начали сверлить и прямо над  ухом.
Разве  можно  будет  что-нибудь услышать в трубке при
таком шуме.  Который час?  Девяти еще нет, значит мо-
ральное  право еще имеют.  Еще пять минут и надо зво-
нить,  больше ждать невозможно.  Уже не сверлят, сту-
чат, но негромко. Пора. Телефонная линия свободна.
     - Здравствуйте,  Александр  Александрович.   Вас
беспокоит Миша Андреев.  Помните, я писал вам большое
письмо два года назад?
     - Извините, я сейчас отдыхаю. Что вы хотели?
     - Я хотел бы встретиться с вами и дать вам почи-
     тать мои философские труды и стихи,  пока вы еще
     в Москве.
     - Почему именно мне?
     - Александр Александрович, мы с вами очень похо-
     жи. Вы способны меня понять, как никто другой.
     - Миш,  значит...  через два часа у меня  поезд.
     Через месяц я буду в Москве с концертом.
     - А какого числа?
     - Ну вы увидите, везде будут афиши висеть.
     - А остановитесь здесь же, в гостинице?
     - Пока неизвестно, видимо в другом месте, раз на
раз не приходится. Звоните мне в Ленинград. Всего хо-
рошего.
     - Большое спасибо вам,  извините, что отвлек.
Но Дольский  уже  положил  трубку,  последних мишиных
слов он не слышал. Чувствовалось, что он скорее хочет
закончить  разговор,  в  его голосе только усталость,
нет даже удивления.  Но не из одной же только  вежли-
вости он подал Мише надежду.  Без стука отворив дверь
в мишину комнату,  появилась мама. "С кем ты разгова-
ривал? Ты что, влюбился?" Миша вздрогнул от неожидан-
ности и из уст его чуть не вырвалось "тьфу". Но чело-
вечное  в  его душе возобладало над человеческим и он
ответил с умиротворением агностика: "Лучше. Я говорил
с ним, с Дольским".
     Первые дни нового 1988 года, который Миша встре-
тил вдвоем с мамой,  он провел в поездках по родстен-
никам.  По дороге на Фрунзенскую,  куда по праздникам
он отправлялся почти регулярно,  Миша перебирал в па-
мяти события прошлого года.  Каким он был  для  него,
1987  год,  что принес ему?  Психиатрическая больница
как печальная необходимость. Лишь потом Миша узнал об
ограничениях  и обязанностях,  которые ему предстоят.
Минимум до двадцативосьмилетнего возраста ему придет-
ся  состоять  на  учете в диспансере и два раза в год
являться на осмотр.  Это означает,  что на это  время
ему запрещается управлять автомобилем, что к счастью,
для  него  не так важно.  Весь год он проработал в ГЦНМБ, 
где и  вступил,  наконец,  в комсомол,  а также сблизился со
старым холостяком, старшим научным сотрудником ВНИИМИ
Доспеховичем. Получение комсомольского билета ознаме-
новалось малоприятным эпизодом,  какие,  по глубокому
мишиному убеждению, происходили только с ним одним. С
работы он отпросился пораньше и поехал в  райисполком
Советского района за комсомольским билетом,  за кото-
рый надо было заплатить 90 копеек,  о чем Миша не по-
дозревал,  а  денег  при  себе  у него почти не было.
Пришлось ехать домой, брать 10 рублей.  Этого оказа-
лось слишком много, ибо сдачи  у  секретаря  комсомола  не  оказалось, и он вынужден был просить помощи  у каждого, кто появлялся по делам в секторе учета, то  есть  заниматься  тем,  чего терпеть не может.  После  сплошных неудач на этом 
поприще,  Миша  спустился  в  столовую,  где ему и разменяли деньги, после чего выдали билет, значок и учетную карточку.
Миша был в таком состоянии, что чуть не ответил комсомольскому
работнику в ответ на дежурное поздравление: "Да подави-
тесь вы этим всем." Что касается Доспеховича, то этот
самовластный с виду мужчина оказался интересным чело-
веком,  волевым  шахматистом и заядлым фотолюбителем,
почти профессионалом. Каждое утро к 11 часам 30 мину-
там  Андреев  и Доспехович спускались в столовую к ее
открытию.  Стоя в очереди и за обедом  они  обсуждали
тонкости шахматной игры и фотопечати, точнее Доспехо-
вич почти всегда прорабатывал Мишу то за нерегулярные
занятия шахматами, то за плохое качество его фотогра-
фий. Сам Доспехович публиковал свои фотоработы в раз-
ных журналах и утверждал, что для того чтобы получить
один качественный отпечаток, ему  приходится  работать
несколько часов.  Мишу тянуло к этому человеку,  нес-
мотря на то, что в разговорах с ним он зачастую чувс-
твовал  себя  как ученик-невежда даже не перед учите-
лем,  а перед директором школы. В глубине души он хо-
тел  бы стать к старости похожим на Льва Михайловича,
таким же подтянутым, сдержанным и твердым духом. Про-
шедший год запомнился Мише шахматными событиями, и не
только вечерними блицтурнирами  в  ГЦНМБ  с  участием
Доспеховича, Дровосекова, Безмена и других заядлых лю-
бителей. Миша сыграл целых пять матчей с разными про-
тивниками,  три  матча  выиграл  с большим перевесом,
один проиграл и один свел вничью. Поверженными оказа-
лись  Дима Персонов и новый знакомый по психиатричес-
кой больнице Боря Цешковский.  Брат Никита же в  шах-
матном отношении оказался посильней. Отец много болел
в прошедшем году. У него обнаружили сахарный диабет в
скрытой  форме  и  положили на обследование в военный
госпиталь,  где нашли еще гастрит и остеохандроз.  По
словам самого папы, произнесенным не без иронии, вра-
чи информировали его о том, что при  соблюдении  диеты
двадцать лет жизни ему гарантировано. Отец никогда не
жаловался на свое здоровье,  но видимо,  у него  были
веские причины бросить курить и полностью употреблять
спиртные напитки еще до начала перестройки. Маму тоже
постоянно беспокоили то сильные головные боли, то со-
суды,  то давление,  она впадала то в депрессию, то в
раздражение,  и все чаще Мише приходилось выслушивать
стенания типа "у меня сейчас такой возраст","я из  за
тебя одна осталась","никому я не нужна".  По субботам
мама отправляла Мишу в поход по магазинам за  продук-
тами.  В очередях он стоять не мог, покупал далеко не
все, что требовалось, мама выходила из себя и в такие
минуты  не  хотелось  жить.  И  только музыка и стихи
Дольского поддерживали его в мысли, что в его сущест-
вовании  есть какой-то смысл.  31 декабря он звонил в
Ленинград,  поздравил Дольского с праздником, пожелав
ему в наступающем году достичь вершины своего таланта
и того,  чтобы встреча между ними,  наконец,  состоя-
лась.  Александр  Александрович сразу узнал мишин го-
лос,  и это было приятно. После чего произошел курьез
из разряда "и смех и грех". Мама проходила мимо теле-
фона и случайно задела ногой за провод,  в результате
чего  розетка выскочила из сети.  Пришлось перезвани-
вать и сваливать вину на непричастную к тому кошку.
     Миша не  просто любил бывать в Хамовниках,  этот
район как магнитом притягивал его малолюдством,  чет-
костью и продуманностью планировки,  наличием продук-
тов при отсутствии очередей в магазинах - редкостными
атрибутами даже уже обжитых районов. Словом более не-
похожую на Чертаново  местность  трудно  было  найти.
Здесь и солнце светило не так жарко, и морозы прихва-
тывали не так сурово и межсезонная слякоть не выводи-
ла из себя.  Миша поднялся на третий этаж "сталинско-
го" дома,  пропитанного запахами новогодних  яств,  и
позвонил  в дверь.  Каждый раз он делал это с одним и
тем же чувством,  а именно, менее всего ему хотелось,
чтобы  дверь открывал Федор Валерьевич,  и чаще всего
случалось именно так. Но не в этот раз. Не похожая ни
на кого из обитателей этой квартиры фигура невысокого
мужчины за занавеской коридорной двери не оставляла у
Миши сомнений в том,  что сейчас он увидится со своим
отцом.  Отец,  как всегда,  непоколебимо рад встрече.
"Молодец!" "Почему?  - спрашивает Миша, но не удивля-
ется.  Отец немного  лицедей,  трудно  понять,  какие
чувства  в  нем напускные,  а какие искренние,  легче
принимать его таким,  каков он есть.  "Хорошо  выгля-
дишь.  На тебе копеечку, пока я не забыл. Мало?" Отец
протягивает  двадцать  рублей,  добавляя   строго:"Не
вздумай  тратить  на  такси".  Алименты закончились в
прошлом году в связи с мишиным восемнадцатилетием, но
папа  продолжает  иногда снабжать его деньгами.  "Еще
один приехал" - хмуро констатирует Федор  Валерьевич,
проходя по коридору на кухню.  Брата Никиты,  похоже,
нет дома, он бы сразу вышел навстречу. Бабушка разго-
варивает по телефону, видимо со своей лучшей подругой
тетей Надей Кувалдиной,  прозванной  в  «простонародье»
кувалдой. "Чего так поздно приехал, мне уже пора. По-
ехали со мной,  посмотришь какой мы ремонт  с  Риммой
сделали". Папа в своем репертуаре, Миша еще не отошел
с мороза, ехать на ВДНХ нет никакого желания, но надо
отказать  как можно вежливее.  "Я же только что прие-
хал, с бабушкой еще не виделся. Вот если бы ты часик
подождал" - отвечает он. "Нет, какой часик, у меня дела. 
Тогда завтра приезжай к нам.  Чего тебе подарить  на день рождения?"
«Я еще подумаю. Может быть, печатную машинку.»
"Зачем  тебе  печатная  машинка?  Давай  лучше ботинки купим."
"Машинка нужнее, буду свои стихи печатать."
"Стихи...  Мама, я поехал."
Застегивая  дубленку, отец заглянул на кухню, откуда вышла бабушка,  только
что положив  телефонную  трубку.  "Хорошо  выглядит, молодец у меня сын,
я им горжусь." Отец показывает на Мишу,  которому не очень-то по душе
такая  откровенная беспричинная похвала. "Я не достоин такого панегирика"
- заметил Миша, что вызвало мгновенный  отклик  отца: "И  умный, какой умный!"
"Хорошие у тебя сыновья,  и один и другой,  и Миша и Сережа. А вот ты
-то не очень хорошо выглядишь.  Похудел как. И шарфик какой-то старенький.
Ой,  подожди.  С этой  Кувалдиной...Заболтала меня.  Язва болит, 
третий день уже." Держась рукою за левый бок, бабушка спешит на кухню
и  возвращается  с большим свертком.  "Ничего не возьму, ничего. У нас
полно еще еды после нового года, пропадет," - категорически отказывается
отец и вешает сумку на плечо. Но коса находит на камень. "Сережа любит
мои пирожки. Я тут всего ничего собрала, как раз всем
понемногу. А то Римма обидится, что я ничего не пере-
дала." Бабушка сама снимает сумку с его плеча и укла-
дывает туда сверток с  гостинцем.  Отец  приглаживает
волосы,  смотрится  в зеркало.  "Да,  совсем я старый
стал,  весь лысый." "Не говори глупости,  Володя.  Ты
еще молодой мужчина.  Сколько тебе...  Сорок два года
тебе всего-то." Отец смеется.  "Сорок четыре  в  этом
году.  Мама не знает,  сколько мне лет." "Да, забыла.
Вот я-то уже старая, память плохая. Позвони, как при-
едешь." Бабушка заботливо поправляет отцу шарф, целу-
ет его. Он прощается с Мишей за руку и уходит. А Мишу
бабушка уводит в свою комнату,  где передает сверток с
новогодними подарками для него и для мамы и интересу-
ется: "Что  мама тебе подарила?" "Пакетик сушеных ба-
нанов,  дезодорант и кальсоны." "Вот рубашки дедушки-
ны, померяй и бери себе, если подойдут. Должны подой-
ти".  "Да всё у меня есть" - отвечает  Миша,  надевая
рубашку.  Вроде она ему впору, хотя фасон и расцветка
устарели.  Утром мама его наставляла:"Если будут  да-
вать что из вещей, все бери, ни от чего не отказывай-
ся.  Они не обеднеют, а тебе пригодится". "Ни за что"
- отвечал ей Миша решительно.  Но подошедшую ему сей-
час рубашку решил все таки  взять.  Дедушка  сидит  в
кресле около наряженной елки и читает газету. Сколько
Миша его помнит, дедушка всегда был таким - неприхот-
ливым к еде и к одежде,спокойным и неторопливым, даже
медлительным.  Не то чтобы дедушка очень берег  себя,
на  даче  летом  он  работал как пять Михаилов вместе
взятых, но он никогда не тратил свою энергию зря, ни-
когда не суетился и в этом отличался от других обита-
телей этой большой квартиры.  "Как дела?  - задает он
свой традиционный вопрос.  И традиционный мишин ответ
"ничего" не принимается.  "Ничего - это пустое место"
-  говорит  дедушка почти сердито.  Характер его Миша
ощутил на себе, когда будучи уже во вполне сознатель-
ном возрасте,  обратился к нему с необдуманной прось-
бой,  за что его потом мучила совесть. Миша собирался
уезжать  с  дачи,  и  попросил  дедушку  записать ему
что-нибудь в дневник на  "прощанье".  Тот  чувствовал
себя неважно,  дремал на своей любимой прохладной ве-
ранде,  но слова внука задели его.  "Почему  на  про-
щанье?!  Я пока умирать не собираюсь" - отозвался де-
душка. Миша начал оправдываться, мол он хотел сказать
"на память",  но запись в свой дневник все таки полу-
чил:"Читай и изучай Горького.  Дед".  Именно  дедушка
когда-то  сказал  Мише крылатую фразу,  которую потом
повторяли и другие:"Ох,  и трудно же тебе придется  в
жизни".  Совсем  юный  Миша тогда еще удивленно поду-
мал:"Почему придется? Мне и сейчас трудно."
     Длинные и  пронзительные звонки в дверь означают
что вернулся из гостей брат Никита, он же Тигран Пет-
росян, он же Бевенджик, он же капитан Врунгель, он же
один из двух безымяннх мышей из "Приключений кота Ле-
опольда".  Одного  его пока еще никуда не пускают,  с
ним тетя Лена.  В никитиной комнате Миша полулежит на
диване,  и  расставляет  шахматы  на доске в ожидании
брата, чтобы лишний раз не попадаться на глаза Федору
Валерьевичу. В прихожей бабушка журит тетю Лену за то
что Никита только выписался,  а теперь  после  мороза
опять заболеет. Та отвечает что тут идти-то два шага,
а Никите врачи наоборот советовали дышать свежим воз-
духом. Слышится бодрый голос и самого Никиты:"Бабуля,
да прекрати ты нервничать из за всякой ерунды,  С но-
вым годом тебя, еще раз" - и громкий поцелуй.Вот и он
сам,  круглолицый,  краснощекий и в мажорном настрое-
нии.  "Кого я вижу! Лиахим! С новым годом! В матшахи?
Да я сотру тебя в  порошок!"  "Находчивость  и  храб-
рость,  отвага  и удача,  в беде не растеряться - вот
главная задача" - парировал Миша цитатой из  Мюнгхау-
зена - "куда ходили,брат?"
     - Мы ходили к  Фанабериным,  ты  их  не  знаешь,
смотрели по видику "Звездные войны".
     - Ну это меня  интересует  гораздо  меньше,  чем
     твой королевский фланг.
     - На,  дарю.  Это очень ценный подарок.
     Двумя пальцами Никита извлек из трюмо  маленькую
визитку со своими инициалами и номером телефона, вру-
чил Мише и запел альтом.
     - Шаланды полные фекалий в Одессу  Костя  приво-
зил.  У всех биндюжников вставали,  когда в пивную он
входил - Никита  раскатисто  засмеялся.  -  По-моему,
здорово придумал. Что скажешь, брат?
     - Мелкое интеллектуальное хулиганство, возведен-
ное в степень психологического воздействия.  Ты лучше
ходи.
     - Неужели ты хочешь так быстро проиграть?! О, ты
сделал ход, который я ждал.
     - Как закончил четверть, Тигранушка?
     - Как всегда,  без четверок,  без трояков.  Тебе
     шах!
     - Значит,  все пятерки или все двойки.
     - Слушай брат, меня, заколебала эта учеба. Давай
о  чем-нибудь  другом поговорим.  У нас по-немецкому,
прости, ну такая сучка, я ей два раза зачет сдавал."У
вас в четверти выше четверки ничего быть не может". А
на фига мне четверка,  сам посуди,  когда я все знаю,
из принципа просто. Я вызубрил половину учебника поч-
ти наизусть,  еще на дополнительные вопросы  пришлось
отвечать, до половины третьего в школе проторчал. Ба-
бушка тут чуть с ума не сошла:"Где Никита,  где Ники-
та?!" Ну ты знаешь нашу бабушку. Слушай, у тебя стихи
новые есть? Прочти сейчас что-нибудь.
     У Миши промелькнула мысль,  что  ему  интереснее
общаться  не  со своими сверстниками,  а с теми,  кто
старше,  или же, наоборот, младше его по возрасту. Он
решил прочесть первое, что придет ему в голову.
       - Лично мне известно,
       Что у осьминога
       В голове извилины есть,
       Хоть их немного.
       Вот как получается,
       Штука-то какая,
       Осьминог, наверное,
       Умнее попугая.
     - Такое впечатление,  что я это уже где-то  слы-
     шал.
     - Я это написал уже сто лет назад,  ну не сто  -
     девяносто  девять.  Я лучше привезу тебе как-ни-
     будь свою тетрадь со стихами,  она небольшая.
     - Привози,  с удовольствием почитаю.  Брат, ну у
     тебя же безнадежно. Давай лучше по новой.
     - Нет, Вартаныч, я буду играть до мата. Хотя, ты
     прав,  сдаюсь.  Расставляй,  но открою тебе один
     секрет - реванш неизбежен.
     - Избежен,  брат. Я выиграю или будет ничья. Вот
     это то, что нам нужно.
Последняя фраза относилась к тете Лене, которая вошла
в  комнату  с улыбкой и двумя большими кусками пирога
на тарелке, пышнотелая, сама похожая на большой ново-
годний  пирог.  - Кушайте,  сладкоежки.  - Один кусок
мгновенно перекочевал к Никите,  который тут же изма-
зался вареньем и стал похож на Мальчиша-Плохиша.
     - Миш,  у вас дома какая елка? - спрашивает тетя
     Лена.
     - Мама купила искусственную.
     - А у нас настоящая. Слушай, племяш, у меня есть
на примете одна девушка,  Аня,  из очень обеспеченной
семьи,  отец  у нее в органах работает.  Я рассказала
про тебя,  что есть у меня племянник,  очень скромный
мальчик,   интеллигентный,   симпатичный.  Вы  должны
как-нибудь с ней встретиться.
     - А о том, что я на девушек вообще не смотрю, вы
     ей тоже рассказали?
     - Об этом ты ей сам расскажешь - засмеялась тетя
     Лена - А вдруг это твоя судьба.
     - Я думаю, что судьбе будет угодно распорядиться
     иначе.
     - Откуда ты знаешь.  Мы приглашали их  на  новый
     год,  но они почему-то не смогли приехать. Летом
     они приедут к нам на дачу, так что, имей в виду,
     не подведи меня. Слышишь?
     - Мам,  спасибо за ценную информацию, у нас важ-
     ная  партия.  Ты меня понимаешь?  - вставил свое
     слово Никита,  и Миша был благодарен ему за  то,
     что он наконец,  прожевал свой пирог.  Тетя Лена
     многозначительно взглянула на Мишу  и  вышла  со
     словами:"Через  пятнадцать минут будем обедать".
     - Ну, а вообще, какие планы на будущее. В инсти-
     тут не надумал поступать? - интересуется брат.
     - У папы была такая идея.
     - В историко-архивный?
     - Уже нет, в библиотечный, то есть он называется
     институт культуры, на библиотечное отделение. Но
     я сомневаюсь.
     - А что тебя останавливает? Боишься экзаменов?
     - Институт где-то в Химках, я там не был ни разу
     в жизни.  Часа полтора езды, не меньше. А ты сам
     знаешь как я к этому отношусь.
     - Ну  посуди сам,  в историко-архивный ты посту-
     пать не хочешь,  там правда конкурс  большой,  я
     тебя понимаю. А Институт культуры, извини, но он
     даром никому не нужен.  Ведь так? Это же не фил-
     фак МГУ,  допустим.  Тем более если ты поступишь
     на заочный.  Ну кто туда поступает? Провинциаль-
     ные библиотекарши,  которые двух слов связать не
     могут. Неужели ты знаешь историю, литературу ху-
     же  их?!  Да ни за что не поверю.  Зато получишь
     высшее образование. Попытка не пытка.
     - Не с моим здоровьем учиться и работать. А бро-
     сать работу, чтобы каждый день мотаться в Химки,
     я не буду.
     - Ну как знаешь, брат, тебе решать. Я не считаю,
     что у тебя очень слабое здоровье. Это ты сам се-
     бе внушил.
     - Ты  говоришь чужими словами.  За это тебе шах,
     за которым последует кое-что еще.
     - Думаешь,  ты  тут выиграл?
     - Я же тебе обещал взять реванш.  Увы, но иногда
     я свои обещания выполняю.
     - Хочешь выиграть?!  У меня?! - Никита распрямил
     плечи  и  несколько  раз  ударил  себя кулаком в
     грудь,  но позиция его от этого не улучшилась. -
     Папа может,  папа может все что угодно.  Плавать
     брассом, лаять басом, дрова любить. Дроволюб папа
     - машинально полунапевал-полубормотал он, съедая
     глазами доску.
     Никита с его еще не сформировавшейся,  гуттапер-
     чивой психикой в  сочетании  с  живым  природным
     умом  являлся  для Миши как серьезным собеседни-
     ком,  так и партнером в словесных фехтованиях. В
     первом случае сам Никита на фоне старшего брата,
     видимо, ощущал себя почти взрослым человеком, во
     втором  же  Миша  впадал в детство,  добровольно
     окунаясь в атмосферу шуток и  каламбуров,  когда
     можно  свободно играть словами и без всякой зад-
     ней мысли извлекать из головы такие фразы.  -  Я
     вернусь домой на закате дня,  напою жену, обниму
     коня.
     - Серьезно,  Михаил,  попробуй  заняться хотя бы
     утренней зарядкой.
     - Был такой заскок,  Петрас Янович, и совсем не-
     давно.  Недели три потерпел,  с  горем  пополам,
     больше не выдержал.  Не могу ничего делать через
     силу.
     - Слышишь  -  Никита  кивнул  в сторону закрытой
     двери, за которой раздавалось какое-то негромкое
     пение под гитару. - Похоже на Окуджаву. -
     - "А в городе том сад,  все травы  да  цветы..."
     Это Гребень.
     - Точно,  Гребенщиков, "Город золотой". Как же я
     сразу не узнал.  В стиле Окуджавы песенка. Кста-
     ти, недавно показывали по телеку твоего Дольско-
     го,  целую передачу на полчаса.
     - Скорее всего,  это  "Ленинградские  акварели".
     Старая передача,  ее часто показывают.  Но в ней
     только как бы половина Дольского, а чтобы узнать
     его в полной мере,  надо побывать на его концер-
     те.
     - Мне это,  уж извини,  задаром  не  нужно.
     Только  не могу понять,  чем он тебя так пленил.
     Тем, что на твоего отца похож?
     - Это только совпадение, которое помогло мне об-
     ратить  внимание  на такое явление как Дольский.
     Многие не могут это понять, да и я сам до конца,
     наверное, тоже.
     Миша остался  на Фрунзенской ночевать.  Играли с
Никитой в шахматы,  проводили  выдуманные  турниры  с
участием первых шахматистов современности,  пили чай.
Никита с сожалением вспоминал о щеночке  ньюфаундлен-
да, недавно подаренном ему, которого пришлось на дру-
гой же день отдать из за  сильной  аллергии.  Поздним
вечером вместе с бабушкой на кухне гадали кроссворды,
опять пили чай,  после чего сразу уснуть было трудно,
и заснули лишь глубокой ночью.
     На старый новый год Миша воспользовался  поводом
для  того  чтобы позвонить в Ленинград.  Трубку сняла
жена и после поздравлений в ответ на мишино предложе-
ние  подозвать Александра Александровича сообщила что
он в столице.  - А вы не подскажете, где конкретно он
остановился? - робея от собственной смелости, спросил
Миша и получил ответ,  который осчастливил его
     - Если хотите,  запишите номер телефона московс-
     кой квартиры, где он остановился.
Миша схватил ближайшую авторучку,  она не писала.  Он
нашел другую и чтобы не терять времени, записал прямо
на ладони. От волнения Миша не знает что еще сказать,
но ему кажется не очень корректным  сразу  прекращать
разговор.  - Вы знаете, я живу в Москве на Днепропет-
ровской улице, а у вас в Ленинграде тоже, оказывается
есть улица с таким же названием. Я об этом узнал сов-
сем недавно - сообщил он,  говоря чистую  правду,  но
при этом не зная,  зачем говорит это. Но терпение его
собеседницы кончилось и она первая вежливо прекратила
разговор.  Дальше был мишин звонок по телефону, запи-
санному на ладони.  Какая-то  женщина  сообщила,  что
Дольский вернется очень поздно. На всякий случай Миша
попросил известить Дольского о его звонке  и  оставил
ей номер своего телефона.  Тут позвонил Дима Персонов
с жалобами на большие нагрузки в своем вузе.  В прош-
лом году он окончил десятый класс,  поступал в Инсти-
тут международных отношений,  но потерпел неудачу. Со
второго захода Дима сумел сдать вступительные экзаме-
ны в Институт иностранных языков, где и учился сейчас
на первом курсе. Миша в двух словах обрисовал товари-
щу ситуацию, признался, что надеется дождаться звонка
от Дольского, несколько раз извинился и обещал позво-
нить попозже.  Только Миша успел положить  трубку  на
рычаги,  как звонит мамина подруга тетя Таня. Это оз-
начает,  что раньше чем через полчас телефон  уже  не
освободится.
     В тот вечер Миша так и не дождался звонка.  Да и
почему Дольский должен был звонить?  Он же ничего  не
обещал.  Сон долго овладевал Мишей. Не переключиться
на другие мысли,  не расслабиться он не мог.  Хорошо,
что завтра нерабочий день - суббота,  точнее, уже се-
годня. Миша встал с кровати, и не одеваясь, подошел к
зеркалу. Для него не было откровением то, что без оч-
ков он похож на Дольского,  но сейчас эта мысль вновь
посетила его.  Посетила и осветила душу.  Так и есть.
Почти такие же черты лица,  цвет волос,  у  Дольского
чуть  посветлее.  Очки Миша носил скорее по привычке,
постепенно зрение у него улучшалось и сейчас он видел
почти  нормально.  Значит необходимости в очках нет и
надо попробовать походить без них. "Случайно  ли  это
сходство?  Да  и  есть ли в этой жизни что случайное?
Видимо,  все подчинено своим законам, многие из кото-
рых неведомы и непостижимы нам, простым смертным. Все
таки мир познаваем лишь частично,  а "великий и могу-
чий" не так уж богат, чтобы в нем нашлись нужные сло-
ва, что же объединяет нас с Дольским."