Воинские ценности команчи

Удовлетворяя свои амбиции воин – команчи  желал всегда вызвать восхищение как у соплеменников, так и у противника. Он желал пользоваться авторитетом в общине и племени и превосходить мужчин-соплеменников в количестве героических деяний; владеть лучшими скакунами, иметь хорошее жилище и много жен. Молодежь этого народа всегда мечтала о военном походе и счастливых мгновениях, которые им придется испытать. Отношение команчи к сражениям проистекало из системы так называемых подвигов существовавшей среди всех прерийных индейцев и отчасти индейцев юго-запада.
Отличившиеся на военной тропе воины-команчи не упускали случая напомнить об этом соплеменникам, доказывая свое превосходство. Многие из них считали делом чести не возвращаться из похода или набега без лошадей. Кража вражеских лошадей не только повышала статус и состояние воина, но делала племя богаче и сильнее, а врага – слабее.  Лошадь, не смотря на то, что являлась имуществом индивидуальным, имела большое значение для всей общины. Современник вспоминал, как пытался уговорить одного из вождей команчи продать ему своего любимого коня за хорошие деньги. Команч объяснил, что быстрота этого коня становиться гарантией успеха в период бизоньей охоты, и его продажу ощутят на себе все люди общины.
Война для команча являлась экономически выгодной, так как позволяла получить желаемую и предполагаемую прибыль в виде добычи, которой могли быть как животные, различное имущество, так и люди.
Захват в плен белых женщины и детей и их последующая перепродажа белым торговцам людьми, возвращавшим их семьям с выгодой для себя, была отдельным и высокодоходным бизнесом команчей. Военные отряды команчей частенько возвращались с десятками пленников и за каждого из них торговцы расплачивались товарами на сумму от 50 до 200 долларов. Этот бизнес был свойственен только команчам. Угон команчами скота, который они захватывали в военных походах и набегах в огромном количестве и продажа его в Мексике, также входили в систему высоко ценимых воинских заслуг этого племени.
Другим движущим фактором, подвигавшим команча встать на тропу войны являлась жажда мести, прививаемая им с молоком матери. Современник писал по этому поводу: «Этими людьми скорее движет инстинктивная ярость диких зверей, чем человеческое чувство гнева. Их отцы внушают им идеал мщения с младенчества… жажда мести заставляет их совершать карательные рейды, занимающие большую часть их жизни. Каждый из друзей убитого врагами мужчины старается начать  одну из таковых личных войн. Друг возглавляет отряд мстителей, а его участники с энтузиазмом следуют за ним. Вожди потворствуют этим рискованным вылазкам, которые поддерживают боевой дух среди их людей. В действительности сами вожди часто подстрекают их».
Команчи шли на войну ради грабежа, из любви к сражениям, ради славы и повышения личного статуса, ради мести, для борьбы со злоупотреблениями и притеснениями со стороны, как белых, так и краснокожих, защищая свои охотничьи угодья. Практически вся их жизнь вращалась вокруг войны. Все мужчины были воинами. Как и у прочих степных племен, у них существовала практика добывания «ку». «Ку» - личный подвиг, совершенный при встрече с врагом, который повышал общественное положение воина. Считалось проявлением большей доблести биться с врагом вблизи, копьем или палицей, чем издали поражать его стрелами и пулями. Более почетным было ударить врага, повалить его наземь, нежели убить издалека. Скальп не считался особенно почетной добычей. Скальпирование было делом второстепенной важности. Но если оно бывало сопряжено с опасностью, то это заслуживало похвалы. Команчи предпочитали снимать скальпы, но делали это отнюдь не всегда. Все зависело от обстоятельств. Скальп являлся трофеем, доказательством удачи на Пляске Победы и использовался для украшения рубах, щитов, томагавков.
Храбрейшим поступком считалось добыть «ку» на живом враге, на охоте, если убивали или ранили опасное животное. Мальчики и юноши наперегонки старались коснуться его, также, как и женщины старались прикоснуться к первому упавшему животному во время большой бизоньей охоты. Похищение привязанных лошадей из неприятельского лагеря приносило высокую честь, но это было несравнимо с касанием павшего противника около его собственной линии, или с кровавым ранением врага в рукопашной схватке. Но кроме этих обычных способов добывания «ку», команчи применяли и весьма своеобразные методы, память о которых сохранилась в их преданиях.
Однажды два воина отправились в поход за «ку», чтобы увидеть, кто из них храбрее. Они приблизились к лагерю юта. «Этим вечером я войду туда и ты увидишь, что я там сделаю», - сказал один из них. Когда стемнело, он обернул одеяло вокруг головы и неспешно вошел в расположение юта. Из одной палатки слышалось пение. Под защитой своей маскировки он вошел туда и присоединился к собравшимся. Никто не обратил на него внимания. Медленно двигаясь среди людей, он сумел коснуться каждого юта в палатке. Сделав это, он вышел и вернулся к своему другу. Он добыл «ку» на 20 врагах за один раз. Это был великий подвиг. Его друг принял брошенный ему вызов. На другой день они подошли к одинокой усадьбе. «Этим вечером я войду туда и ты увидишь, что сделаю я», - сказал второй команч. Когда свет в хижине погас, он пополз вперед. Он вошел в домик и обнаружил ранчеро и его жену, спящих вместе на кровати. Украдкой он отвязал от кола перед хижиной коня, поднял спящую женщину с ее ложа, не пробудив ее  и ничего не подозревающего мужа и,  вернулся к своему другу. Вместе они привезли ее в свой лагерь. То было величайшее «ку», ни один команч не делал до сих пор ничего подобного!
Если человек долго болел или терпел во всем неудачи, он мог отдать свою жизнь по обету в битве с врагом. Это было не просто самоубийство, но способ покончить с жизнью наиболее почетным образом, одно из великих ку.
Рискованный подвиг еще не был «ку» в строгом смысле слова. Скорее это был только сырой материал для него. Только должное общественное признание превращало подвиг в «ку», иначе он оставался всего лишь достоянием личной памяти. Часто бывало так, что подвига не замечали, ему не доверяли или на него претендовали и другие воины. Человек, веривший в то, что он имеет право претендовать на совершенный им «ку», должен был стойко бороться за его признание. Другие свидетельствовали в его пользу или оспаривали его право на это. Он же должен был формальным образом дать клятву, что утверждение его истинно. Несомненно, что во время суматохи и неразберихи во время сражения многие могли приписать себе достижения других. При первом же удобном случае после битвы вождь созывал воинов, что делалось предпочтительно перед возвращением в лагерь. Сама процедура варьировалась в различных группах и применительно к обстоятельствам. По одному из сообщений, воины рассаживались полукругом, а у входа в их круг клалась бизонья шкура. Некоторые индейцы плясали под бой барабанов. Воин въезжал в круг, внезапно замирал на месте и вонзал свое копье в бизонью шкуру. Музыка и пляска утихали, и воин под присягой сообщал подробности своих деяний и предъявлял претензии на «ку». Закончив, он спешивался и присоединялся к своим товарищам в полукруге. Пляски и бой барабанов возобновлялись. Призывался второй воин и с тем же ритуалом излагал свою историю, после чего тоже садился в полукруге. Воины обсуждали услышанное и либо признавали подвиг, как «ку», либо отвергали его.
Бывало, что разведчик, неожиданно столкнувшийся с врагом, либо погибал, либо добывал «ку». В таком случае никаких свидетелей его подвига не было. Ему необходимо было доказать свою правоту. Если он принадлежал к группе Водяной Конь, то делал это с помощью присяги на куске бизона. Возвращаясь к своей группе, он извещал ее, что несет важные новости. Перед тем, как войти в лагерь, он дожидался сбора всех воинов. Они все становились в ряд позади трех-четырех кусков бизоньего мяса, поставленных вместе в виде типи. Разведчик подъезжал к ним и поражал копьем столько кусков мяса, скольких врагов он убил или коснулся. С каждым ударом он кричал «A-хe!» Если же он не добывал ку, то просто обходил кучу и разбрасывал ее в знак того, что новости, принесенные им, истинны. Ложное объявление «ку» по всеобщему убеждению влекло за собой несчастье и смерть.
Команчи признавали два удара-ку на одну жертву. У шайенов позволялось касаться трижды, у арапахо - четырежды. В бою члены племени считали свои «ку», независимо от достижений союзников в том же сражении. Первый человек, коснувшийся поверженного врага своим оружием или рукой, издавал крик «A-хe!» - «Я притязаю на это!» Это приравнивалось к самому убийству или даже считалось выше его.
«Ку» являл собою и тип имущества, который можно было передать от хозяина его товарищу при посредстве публичной церемонии. Подобная практика могла появиться только после поселения в резервации, когда сражения ушли в прошлое и «ку» стали редкостью. Для такого обряда приглашались все члены группы. После пляски хозяин выходил в центр круга, призывая всех остановиться. Затем он сообщал подробности о своих «ку», клялся в их истинности и в завершении говорил: «Теперь я отдаю это моему брату ...» Поименованный человек вставал и говорил: «Теперь я беру эти деяния. Свидетели мои в том Отец-Солнце, Луна и Земля-Мать». Вслед тому гремели барабаны. «Ку» даровались только храбрым людям. Их нельзя было купить или наследовать.
С войной команчи связывали зачастую  и свои имена. В процессе жизнедеятельности команч мог несколько раз поменять имя. Многие имена команчских детей могли напоминать о почитании памяти  какому-либо воинскому деянию одного из прославленных предков или родственников. Имена могли быть наследственными. Получать имена прославленных предков считалось почетным. Если воин проявлял в бою храбрость и возвращался с победой он мог взять себе новое имя. Кроме этого, команчи  из уважения к павшему храброму врагу могли брать его имя.. В старости команч, добившийся  достойного положения в обществе мог предать свое имя молодому вместе с колдовскими силами, помогавшими ему хранить это имя не запятнанным.
Команчи считали, что болезненным детям необходимо менять имя, так как оно тесно связано со здоровьем. По этой причине болезненный ребенок нарекался великим подвигом одного из храбрейших воинов племени. Например, Бегущий на Врага. Детей приносили к типи великих воинов племени и те, выходя из жилища при полных военных регалиях объявляли родителям имя их ребенка. Новые имена получали и юноши команчей после первого успешного военного похода, что свидетельствовало о их переходе во взрослую жизнь.