Рядом с мастером... Олег Поскрёбышев

Из эссе «Картина длиною в жизнь»: Олег Поскрёбышев

Избы в моей деревне,
Встав против ряда ряд,
С нежностью и доверьем
Тихо на мир глядят…

Олег Поскрёбышев

* * *

Так вот и смотрит на мир поэзия Олега Алексеевича Поскрёбышева. С нежностью и доверием. Тихо. Не претендуя на пафосность и гражданственность. Хотя в тишине его поэзии всегда присутствуют пафосность и гражданственность. Да и в жизни Олег Алексеевич был как его поэзия: тихий, громкий. И наоборот: громкий, тихий…
Я познакомился с ним летом 1976 года на Празднике книги, который проходил в парке имени Горького: огромная книжная ярмарка, выступления поэтов и писателей, автографы книголюбам. Поскрёбышева окружили сразу после того, как он сошел со сцены: фотокорреспонденты, любители поэзии, почитатели его таланта. Да, в Удмуртии он был знаменит! Модная приталенная рубаха, бакенбарды, твердый, уверенный голос – все это создавало образ не городского лирика, не певца деревенской глубинки, а русского поэта номер один всего Удмуртского края.
К тому времени я был автором нескольких школьных тетрадок стихов, хранившихся в моем письменном столе, и вполне уверенно чувствовал себя, знакомясь с маститым поэтом. Моя уверенность состояла в том, что я дважды попросил у Олега Алексеевича дать мне автограф.
– Наверное, вы пишите стихи? – улыбаясь, спросил он.

– Да, – обрадовался я. – И мне бы хотелось услышать мнение профессионального поэта о моих стихах!
Олег Алексеевич попросил подождать его…
Мы шли по улице Горького. Светило солнце. В синем небе сияла девятиэтажная «китайская стена», а над улицей летал голос Поскрёбышева. Он говорил о поэзии, потом попросил почитать стихи. Я стал читать по памяти и, читая, понимал, как далеки они от совершенства.
– Ваши стихи – от души. Они искренние. Но необходимо поработать над ними. Как сказал Николай Заболоцкий, «душа обязана трудиться», – громко говорил Олег Алексеевич. – Я советую вам пойти в литературный клуб «Радуга» при редакции газеты «Комсомолец Удмуртии». Им руководит очень хороший поэт Герасим Иванцов. Я позвоню Герасиму. Ну, а потом, если посчитаете необходимым, приносите стихи в Союз писателей...
Лето пролетело быстро. Я стал членом литературного клуба «Радуга». 1 сентября на школьной линейке мои одноклассники обсуждали летнюю новость: репортаж о Празднике книги в газете «Удмуртская правда», где на одной из фотографий Олег Поскрёбышев дает мне автограф. Он и я – крупным планом…

* * *

Лето 1988 года. Семинар молодых писателей Удмуртии. Я – автор многих публикаций в газетах и коллективных сборниках поэтов Удмуртии и Вятского края. К тому времени я отслужил срочную службу в авиации флота, окончил Кировское художественное училище. Женился. Растил сына.
Олег Алексеевич Поскрёбышев взял меня в свой семинар, в котором всего два молодых поэта… Я знаю, что это показатель того, что мои стихи – не просто рифмоплетство…
Три дня на природе. Общение. Чтение стихов, обсуждения… В какой-то степени – учеба. Маститые делятся опытом. Вечером баня, купание в прудике и, конечно, в нашем семинаре – разговоры о поэзии и поэтах… Олег Алексеевич знакомит меня с удмуртским поэтом Петром Кирилловичем Поздеевым. Мы фотографируемся. Петр Кириллович берет мои стихи для перевода на удмуртский язык…
Обсуждение моей рукописи. Олег Алексеевич говорит просто и понятно, как бы проникая своим чутким взглядом, своим поэтическим наитием в ткань моих стихов. Он как бы показывает, как он пишет стихи… Я чувствую мастера. Это не просто… Стихи идут с неба, от души, от Бога… Важно не потерять тонкую нить повествования, логики, разума… поэзии. Важно найти точное слово, потом появится идея. Причем – сама! Если у тебя есть то, что ты хочешь сказать… Что внутри тебя… Стихи не пишутся, случаются…
Олег Алексеевич – тихий и громкий. И наоборот: громкий и тихий. Он мастер. Мне кажется, что он очень заинтересован. Он останавливается на одном стихотворении. Он резкими мазками слов правит стихотворение. Стихотворение становится более ярким, красивым. Оно, как драгоценный камень, подвержено огранке мастера. Оно сияет новыми оттенками… Время летит незаметно. И вот, кажется, обсуждение закончено. Присутствующий на обсуждении руководитель другого поэтического семинара говорит, что вроде надо заканчивать, все ясно. Олег Алексеевич не торопится. Он говорит, обращаясь как бы ко всем:
– Нет! Давайте прочтем несколько глав из поэмы Александра Вепрёва «Топотуха».
Я удивлен. Поскрёбышев с наслаждением читает вслух две главы из моей, еще не завершенной идиллии «Топотуха». Как будто показывает мне путь, куда можно двигаться дальше…Я вижу и слышу, что ему нравится… Он рад чужой удаче…
Семинар молодых литераторов Удмуртии закончен. Все разъезжаются. Так получилось, что одному человеку не хватает места в последнем автомобиле. Едем, нарушая правила, по лесной дороге. Выезжаем к посту ГАИ. Поскрёбышев подходит к дежурному инспектору.
– Здравствуйте! Я поэт Олег Поскрёбышев!
– Здравствуйте! Я вас знаю, – отвечает инспектор.
Олег Алексеевич спрашивает, какие его книги читал инспектор, что понравилось или не понравилось. К счастью, инспектор ГАИ оказался очень хорошим читателем. Они проговорили минут десять о литературе, и только потом Поскрёбышев попросил инспектора о помощи. Инспектор остановил первую проезжающую машину и попросил хозяина авто довезти одного участника семинара до города…

* * *

Зима. Где-то конец 90-х. Мы стоим, прощаясь, на улице Горького. Ночь. Холодный снег. Ветер. Пьяный ветер…
Да и мы только что выпивали в дружеской обстановке: Павел Куляшов, Олег Поскрёбышев, Валерий Болтышев… Олег Алексеевич не пил. Он сказал просто:
– Я так посижу. Послушаю, что говорить будете…
О чем мы говорили? Ну, конечно же, о литературе, о культуре, которая почему-то стала не нужна государству… Страна полуразрушена… Мимо пролетают черные «Мерседесы»… Холодный снег. Ветер…

Я нередко этой мыслью скован
(Как придет, – замру, смущен и тих):
На далеком поле Куликовом
Был ли кто из пращуров моих?!
Верится – тех дней волна крутая
Подняла его с глухих кулиг,
И стоял, орду с Руси сметая,
Смерд сермяжный, одолень-мужик.
А еще я верю – с общей болью
За судьбу поруганной земли
На широком Бородинском поле
Тоже были прадеды мои…
Скрыло имена их в дымной дали,
Но зато живой свидетель я,
Как поля тех битв перепахали
Мой отец, и братья, и дядья.
Нет превыше их наследной доли,
Славы их совместной нет славней!
Так могу ль я стать обсевком в поле,
Перекати-полем без корней?
Издали (а словно за плечами)
Голоса взывают из былья:
Пусть звучат, как испокон звучали,
Поименно русские поля.

Это стихотворение было написано Поскрёбышевым до перестройки и крутых 90-х, хотя кажется, что оно написано сейчас.

* * *

Лето. 2010 год. Я – член Союза писателей, автор трех поэтических сборников, победитель конкурса «Всенародная поэзия России». Я начинаю писать воспоминания о народном поэте Удмуртии Олеге Алексеевиче Поскрёбышеве. Я вспоминаю его книги, его поэзию, его строчки…

Вьюга ли рвет и мечет,
Ветер ли свищет зло,
В избах российских вечно
Русских печей тепло.

Вроде, пронеслась вьюга девяностых, досвистывает злой ветер очередного кризиса. Движется мерной поступью XXI век… А в поэзии Олега Поскрёбышева до сих пор не остыло тепло русских печей, и строчки, сочиненные им, продолжают жить крепкой, ладной большой семьей…

Александр ВЕПРЁВ,
Поэт, член Союза писателей России.

«ИТАЛМАС», Литературно-художественный и публицистический журнал, Ижевск, № 3 (07) 2010 г.
Памяти народного поэта, Почетного гражданина Удмуртской Республики, лауреата Государственной премии Удмуртии Олега Алексеевича Поскрёбышева.

Весь журнал: