Томбе ля нейже

«Здравствуйте Ольга Николаевна!
Не беспокойтесь, больше никто не станет «засорять Ваш стол» записками. Вы не прочтете разнузданные предложения, и в почтовом ящике больше не будут ползать улитки. Вы раздражаете меня своей тупостью и прямолинейностью. Вам бы хлеб печь молча, где-то в закрытом помещении, а не детей учить. Разве Вас можно показывать людям, которые пришли получать знания? Что это за блузка,которая вчера была на Вас? Вы в зеркало смотрели? Ничего не шевельнулось? А эта манера, стоять у доски и отставлять правую ногу в сторону? Вам не стыдно, говорить о Пушкине и смотреть в лица такими глазами? Ваш голос я бы запретил. Молчите, молю Вас! Наденьте вязаную шапку поглубже, чтобы никто не видел ни цвета Ваших волос, ни этих ехидных завитков. Кто Вам позволил вызывать меня к доске? Ваше счастье, что Кузя отвлек, и я не успел сделать то, что давно собирался. Нет никаких моих сил! Я Вам запрещаю приходить в школу! Вам не место быть там, куда еще целый год обязан приходить я.
Бойтесь июня. Потому как первое, что я сделаю, сменю входной замок в Вашей квартире, чтобы тот странный тип не мог больше доводить Вас до слез, а меня не мучил похмельный синдром. Потому как видеть Ваше заплаканное лицо равносильно впрыскиванию сорока уколов от бешенства. А далее я сделаю то, что мысленно вот уже в течение двух лет проделываю вечерами. Я сниму с Вас это омерзительное строгое платье, расцелую руки, прижмусь щека к щеке и прокричу:
-Я люблю Вас, милая, дорогая моя, самая лучшая и необыкновенная девушка!»