Одинокость

                Одинокость   


День был по-осеннему прозрачен, тих и свеж. Солнце то выглядывало, то опять стыдливо прикрывалось облаками. Оно извинительно посылало свои уже слабо греющие лучи  деревьям,  задумчиво прощающимся с последними листьями.  Иногда светило прогуливалось по окнам зданий,  запуская в глаза прохожих отраженные от промытых стекол солнечные зайчики.

   Инна, высокая, молодо выглядевшая для своего шестидесятилетнего возраста женщина,  задумчиво постояла у окна, наблюдая неторопливую суету их небольшого, в стороне от магистралей больших, города. В такую погоду до домов их улицы доносились звуки колоколов церковных, с другой стороны реки. Казалось, звуки эти плывут в воздухе, и льются они на землю по солнечным лучам, как по нотному стану. Инна вслушивалась в эту музыку дня, вдыхала свежий прохладный воздух и думала о том, что было уже думано-передумано, но не имело четких представлений.

   Она вновь попыталась представить себе себя - пенсионерку. Еще совсем недавно с нетерпением ждала этого знакового события: вот когда появится время для всех увлечений и невыполненных проектов. Лежали уже стопочкой журналы «Верена» с замысловатыми узорами крючком для  практичных вещей. Дожидались своего часа интересные схемы вышивок. И можно, наконец, прочесть то, на что никогда не хватало времени, благо компьютер с Интернетом, а там – поле не вспаханное: хочешь – паши, хочешь – броди в поисках васильков. И прогулки ...

   Ухватилась Инна за слово «прогулки». Она свободна, как птица! Лети в любую сторону. Нет тебе ограничения ни временем, ни заботами о малых детях, ни приготовлением еды. Так совпало, что муж уехал в командировку.  Для себя готовить не хотелось, йогурты есть, много ли надо одной.  Время теперь все ей принадлежит, она его Хозяйка единовластная.
 
   А дети … Дети выросли и вылетели из родительского дома. Свои очаги домашние зажгли, свой огонь теперь лелеять да беречь учатся. Она им поможет, когда надобность появится, но если  они сами справляются, то мамино сердце радуется: орлятами выросли.

   Глубоко вздохнув, Инна решила поехать в парк, и вдоволь побродить по его аллеям и аллейкам, пошуршать падшей листвой, надышаться терпким осенним запахом земли.
 
   Надо поторопиться, еще можно успеть на автобус рейсовый, прокатиться «бесплатно». Она уже получила карточку, гарантирующую проезд на городском транспорте: рейсовых автобусах и трамваях.

   Обычно она предпочитала «маршрутки», быстрее и удобнее. Но раз есть такая карточка – надо воспользоваться.

   Автобус запаздывал, видимо, отменили этот «бабушкин рейс».  Так его, подсмеиваясь,  называли в автопарке. Да и то, правда, редко-редко в этот рейс попадали пассажиры без льготных карточек пенсионеров. Инна всегда избегала поездок в это время  именно по причине многих встреч со знакомыми, большинство из которых были старше нее по возрасту.
 
  «Пенсионеры со стажем»,  - она грустно улыбнулась про себя. – «Не успеешь оглянуться, сама такой станешь, Бог даст». 

   Опасения нежелательных встреч не оправдались, день от этого показался красочнее, веселее.

   Инна нарочно вышла остановкой раньше, чтобы пройти по большой каштановой аллее, что вела к парку. На лавочках, как обычно, отдыхали молодые мамочки с маленькими детьми, пожилые пары.

   Было тихо, спокойно. Казалось, здесь нет времени. Щебетали какие-то птички-невелички, перепархивая с дерева на дерево. Вслушивались в лепет своих малышей молодые женщины. Улыбались, глядя на них и, видимо, и своим мыслям о молодости, пожилые люди.

   Инна неторопливо прошлась по аллее и вошла в парк, где, на удивление, не было так уж тихо. Сегодня по парку гуляли собачники, и, как обычно, не все собаки были в намордниках и на поводках. Она никогда не отпускала своего любимца, очень спокойного в своей мощи немецкого дога, хорошо выдрессированного, в людных местах без ошейника. Да и с поводка, при наличии поблизости людей, особенно пожилых и детей, не снимала. Хотя поводок при его росте и силе был бы, при условии рывка, тесемочкой от воздушного шарика в руке малыша, хотя был выполнен из парашютных строп, а ошейник сделан под заказ на заводе.

    Воспоминания нахлынули и на мгновение, показалось, что Ричард важно, как он и делал, вышагивает рядом с хозяйкой, горделиво держа голову и свысока поглядывая на «мелочь хвостатую» всех мастей и расцветок.  Со временем горечь потери поутихла, вспоминались лишь добрые, веселые моменты жизни. Хотя… Инна призадумалась, вспомнив, как в чужом городе, где ей пришлось побывать в командировке, случилось не очень понятное и понятое  ею происшествие.

   Опять припомнился тот странный случай.

   Инна задержалась на работе допоздна,  и возвращалась в гостиницу почти ночью. Видимо, что-то случилось, уличные фонари не горели, и скудный свет падал только из редко бессонных  окон домов. Инна почти бежала по пустынной улице, морозец подгонял и хотелось  поскорее нырнуть в теплую ванну, расслабиться после нервного дня. Было тихо, темно, хрустко, звеняще  поскрипывал снежок под ногами. И вдруг, из подворотни, вынырнули три качающиеся мужских силуэта.  «Девушка, не беги, смотри, какие мы красивые, ласковые!» - ухватил ее за рукав шубки один, дышащий перегаром. В отчаянии, зная, что помощи ждать не приходится, Инна спокойным, но громким голосом позвала: «Ричард, ко мне!». И, холодея, услышала приближающийся топот и рычание. А еще мужское: «Ух ты! Назад!». Их как ветром сдуло. А Инна бежала и видела краем глаза черную, знакомую тень и слышала дыхание. Гостиница была совсем рядом, через пару домов. Опомнилась она только у самых дверей, где были люди. Оглянулась, конечно, никого не увидела. Но вид у нее был таков, что портье спросил, не нужна ли помощь.
 
    Инна тряхнула головой, отгоняя воспоминания, и в это время услышала, что ее окликают. Оглянувшись, она увидела сидящую на скамейке женщину. Узнала, они вместе лежали в больнице, обменялись телефонами, но на этом и закончилось знакомство.

   «Присаживайся! Как здоровье?» - опередила ее нечаянная знакомая.

   «Спасибо. Все нормально. А Вы?» - Инна не решила, стоит ли присаживаться.

   «Да ты садись, в ногах правды нет. А что не на работе?  У меня тоже нормально, Слава Богу! Сын вот женился, внука скоро нянчить буду. Живут они с нами, тесновато, но в тесноте – не в обиде. Нам-то еще труднее было, как вспомню: впятером на двадцати метрах ютились, все коммунальное было. А сейчас у нас у каждой семьи – по комнате отдельной. На кухне я хозяйка, невестка с радостью бразды правления мне отдала. Она хорошая, спокойная, ласковая».

   Чувствовалось, что женщине требуется выговориться, поделиться. А голова к голове в больничной палате, на койках по соседству, сближают так же, как в поезде случайных попутчиков.

   Инна присела и приготовилась слушать.

   « Я так рада. Что мы вместе-то проживаем.  Молодым моим легче, все для них готово, живи да радуйся. Они и радуются.  Все заботы о доме, у них закупкой продуктов, да нам с отцом звонком по телефону, если задерживаются, ограничиваются. Я в силе, и приготовлю, и уберусь. Невестка не отказывается помочь, напротив, обязательно спросит, дескать, помощь нужна, мама. А я ей говорю, что коли нужно будет, сама попрошу, а пока гуляйте, коли охота да возможность есть.  Ну, а они все же по субботам-то сами чистят-блистят, всю квартиру уберут, да еще что-то заметят, исправят, подремонтируют. У нас шик-блеск, красота.
    Да вот что, пойдем-ка ко мне в гости. Днем-то я одна остаюсь, невестка еще работает, не уходит в декрет. Сын на работе.

   Муж-то мой тоже пока работает, в охрану школьникам подался. Каждый день какую-нибудь историйку расскажет, то подерутся, то деньги-телефоны потеряют. Хорошая, говорит, ребятня ныне. Зря, говорит, на них клепают. И читают много. Правда, это может, только у нас, лицей все же.

   По конкурсу отбирают. Вот внучок подрастет, в этот лицей и отдадим. А в садик решили не отдавать, пока я в силе.

  Невестка до школы решила не работать.  Сама, говорит, буду с ним заниматься, зря, что ли, дошкольного образования диплом имею. Пойдем к нам, посидим, поговорим. А то что-то прохладно становится.

   Осень!  До обеда солнышко, после обеда зима. Пойдем, у меня чай какой-то особенный есть, аро-о-мат-ныый! Невестка принесла, пейте, мама, он полезный и вкусный. Действительно, хорош.

   А помнишь, как в палате тайком заваривали? Смех и грех! Да, а ты чего это не на работе? В отпуске что ли?».

   Она замолчала и смотрела на Инну в ожидании ответа.

   «Я теперь не работаю, вышла на пенсию. Пора уже отдохнуть, шестьдесят исполнилось».

   «Да ты что? Я была уверена, что ты моложе меня. А оно вон как! Выходит, это я тебя моложе!? Тьфу, тьфу, тьфу! Дай Бог тебе здоровья и молодости на долгие годы.

   Но ты молодец! И не говорила, что старше меня! Хе-хе! Я всегда смотрела на тебя, думала, что вот – истинная женщина. Про таких в книжках пишут. Как ты в коридор ходила по стеночке зарядку свою делать. И сейчас делаешь? Да вижу, что делаешь. Молодец!

  Ты вот что, ты на пенсии-то не расслабляйся, не уступай своих позиций, держи марку.

  Так не пойдешь ко мне? Я твой номер телефона потеряла тогда. Да и ты тоже, как понимаю.

  Знаешь, спасибо тебе, что выслушала.

  Все у меня хорошо, а вот поговорить не с кем.

  О чем со мной говорить? Я дома-то всех выслушиваю, а мне и времени не остается рассказать.

  Не утомила я тебя? Спасибо! Так на душе приятно, когда с умным интеллигентным человеком поговоришь… . 

  Ты звони мне, опять встретимся, поговорим. Замерзла, поди?

  Ну, до следующей встречи! Теперь, коли не работаешь, почаще встречаться можно. Приходи!

  Может, когда и сходим куда вместе, в кино тыщу лет не была!

  Приходи, а! Давай попрощаемся, но не забудем друг друга.

  Я в гости приглашаю. Мои рады будут познакомиться. И я, и сын, невестке о тебе рассказывали. Правда, все рады будем.

  Ну, не буду прощаться. Буду ждать. Приходи!

  Будь здорова! До следующей встречи!».

   Инна еще долго смотрела вслед полной, довольно тяжело передвигающейся женщине, торопливо уходящей по аллее парка.

  Грустно улыбалась и думала, что прав Габриэль Гарсия Маркес, сказавший, что «секрет спокойной старости состоит в том, чтобы войти в достойный сговор с одиночеством…».