Глава 10. -Горбачёвская перестройка

             Было бы интересно и полезно посмотреть, с какими настроениями и взглядами подошло наше общество к горбачёвской перестройке и как они менялись по ходу развития событий.

     В предыдущем тексте было сказано об объективных основаниях для существования двух позиций в руководящем слое государственной буржуазии позднесоветского времени: позиции, так сказать, догматической и позиции реформаторской. Догматики крепко держались привычной, сложившейся системы бюрократического управления, а нарастающие недостатки объясняли лишь случайной некачественной работой в этой системе её отдельных звеньев. Реформаторы же склонялись к тому, что привычная система в чём-то устарела, что именно этим и объясняется рост недостатков и что, следовательно, её нужно определённым образом модернизировать.
   
     Кое-какие реформы, как известно, проводились, но желаемого результата не давали, и как уже указывалось в предыдущем тексте, и не могли дать. Догматики видели в этом доказательство бесперспективности этого пути. Реформаторы же объясняли свои неудачи недостаточностью размаха и полноты реформ.
   
     С точки зрения марксизма, избавить то общество от нараставшей хронической кризисности можно было только революционным сокрушением госкапитализма. Если это задержится, то хроническая кризисность такой формы капитализма будет нарастать, руководящий слой в целом будет загнивать, разлагаться и всё более терять фактическую способность влиять на ход дел. Никакими полуреформами этот процесс не остановить. Распад государственно-капиталистической формы в классическую при таких условиях неизбежен.
   
     Вот почему классическая буржуазная оппозиция госбюрократической форме капитализма в этих условиях всё более крепла и расширялась. Настроения в пользу переделки системы в классический капитализм целиком или по каким-то пунктам (хотя и без откровенного провозглашения этого) проявлялись всё чаще и сильнее, у кого намеренно и осознанно, а у кого - в виде мелкобуржуазных иллюзий.
   
     Горбачёвская перестройка и явилась поэтапным осуществлением такой смены форм. Она была начата неоднородным составом реформаторов из руководящего слоя. Одни реформаторы были способны идти гораздо дальше других, и поэтому на очередных этапах перестройки возникали внутренние несогласия одних реформаторов с другими. Догматики были против перестройки, но оказавшись в слабом меньшинстве, не смогли, - да и не стали пытаться, - не дать ей начаться.
   
     По мере того, как от общего состава реформаторов стали отпадать те, кто не желал идти слишком далеко, появилась возможность союза догматиков с этими отступившими и их совместное противодействие дальнейшему движению перестройки.
   
     Что касается скрытой, нелегальной буржуазии классического типа, - и крупной, и мелкой, - то она с началом перестройки предприняла всё возможное для быстрейшего завершения смены капиталистических форм, была мощно поддержана в этом мировым капитализмом и смогла заключить сильный союз с крайними, далеко идущими реформаторами из руководящего слоя.
   
     Дело естественным образом решилось в пользу более сильнейшего, и переход к обычному типу капитализма благополучно состоялся.

                - - - -

                (Немного отвлечёмся. В связи с вопросом о классовости движущих сил этого перехода очень поучительным было бы критически продумать статью тов.Пихоровича, опубликованную 29.03.2011 на propaganda-journal.net.    
    
     Тов.Пихорович пишет, что контрреволюция в СССР совершалась не классом буржуазии, что буржуазия была не движущей силой этой контрреволюции (ибо буржуазии тогда ещё не было [?]), а лишь её конечным продуктом. Далее тов. Пихорович разбирает вопрос об интеллигенции позднего СССР, называет её "трудовой интеллигенцией", и, вроде бы верно указывая на то, что интеллигенция не является классом, в то же время отмечает её огромную контрреволюционную роль в этом переходе. Вот такая странная чехарда мыслей.         
    
     Что тут сказать?
    
     Мы все понимаем, что общественного процесса без движущей силы в лице каких-то членов общества быть не может. Мы видели, что этот процесс шёл в течение многих лет, шаг за шагом, с довольно последовательной логикой. Если тов. Пихорович считает, что движущей силой процесса была не буржуазия, то он тут же должен сказать - а кто же. Какая именно часть общества шаг за шагом, довольно последовательно, в течение десятилетий готовила и проводила этот процесс?
    
     Можно ли возложить эту роль на всё общество, которое, мол, не заметило и не поняло, к чему это ведёт, не сумело, мол, предусмотреть отрицательность конечного результата?
    
     Так как процесс проходил десятилетия, имел не только отрицательный конечный, но и отрицательные промежуточные результаты, нарушающие шаг за шагом определённые интересы трудящихся и вызывавшие, как мы знаем, постепенное накапливание недовольства со стороны пролетарской части общества, то мы не можем возлагать роль движущей силы этого процесса на всё общество, а должны возложить её лишь на какую-то часть общества соответствующего классового характера, которую устраивал этот путь на всех его этапах. Мы должны отчленить ту часть общества, которая этот процесс проводила, от той, которая ему сопротивлялась.
    
      Если тов. Пихорович считает правильным называть буржуазией только класс юридически признанных множественных приватных собственников капитала, который действительно возник лишь в конце этого процесса в результате официальной приватизации, то даже и в этом случае он обязан отметить наличие в предыдущем обществе такой его части, которая объективно стремилась к этому результату. Если он не желает определять характер такой части предыдущего, позднесоветского общества словом "буржуазность", пусть сформулирует по-другому, но умалчивать об этой части общества в позднем СССР и возлагать ответственность на всё общество целиком - явно не верно.

            
     Теперь о классовости интеллигенции.
      
     Тов. Пихорович утверждает, что интеллигенция не является классом. Верно ли это? Да, это верно в том смысле, что в целом понятие "интеллигенция" не обозначает класс. Но разве отсюда следует, что конкретные представители интеллигенции не имеют классовости?
      
     Да, "интеллигенция" - это не класс, но каждый КОНКРЕТНЫЙ интеллигент, или чиновник, или представитель любого иного социального слоя в то же время может и принадлежать к какому-то классу, если помимо свой "интеллигентскости" занимает в обществе соответствующее классовое положение. Возможна и ситуация, когда не занимающие соответствующего положения и, следовательно, действительно не относящиеся к какому-либо классу представители интеллигенции всё же психологически и идеологически стоят на его стороне. И в том и в другом случае мы можем (и должны) говорить об интеллигенции пролетарской и об интеллигенции буржуазной.
          
     Не может быть, чтобы тов. Пихорович не знал термина "буржуазная интеллигенция". Конечно же, и знает, и понимает. Тов. Пихорович - очень грамотный, очень уважаемый мною марксист, очень многие его мысли новы, нестандартны и чрезвычайно полезны, очень многому у него нужно внимательно учиться.
    
     Но почему же он не говорит, что контрреволюционную роль сыграла не интеллигенция вообще, а именно буржуазная часть интеллигенции? И почему он не говорит о противодействии этому другой части интеллигенции? А ведь эта, другая, часть тоже была, хотя и в меньшей доле. Впечатление, что вся интеллигенция оказалась контрреволюционной, происходит от того, что именно буржуазной части интеллигенции предоставляли трибуну, именно ей и только ей позволяли звучать и печататься стоящие за ней хозяева.
    
     Думаю, тов. Пихорович не говорит об этом потому, что как только он назовёт эту интеллигенцию буржуазной, ему сразу же придётся объяснить, почему в позднем СССР более весомую долю интеллигенции составляла интеллигенция буржуазная. Тов. Пихорович, к сожалению, упорно считает поздний СССР всё же социалистическим и ему будет невозможно объяснить, почему в социалистическом обществе большинство интеллигенции буржуазно. Разве это вытекает из природы интеллигенции? Нет, это определяется природой её хозяина. Из природы интеллигенции вытекает только её неустойчивость, но какую классовость примет она, зависит от политики хозяина: либо в лице пролетарской диктатуры, которая целенаправленно развивает в интеллигенции её трудовую составляющую, либо в лице диктатуры буржуазии, которая намеренно развивает и раздувает в интеллигенции её индивидуалистическую составляющую.
    
     Признав, что контрреволюционную роль сыграла именно буржуазная интеллигенция, тов. Пихоровичу пришлось бы и признать несоциалистичность того "социализма", и что-то сказать о классовости хозяина, использовавшего эту часть интеллигенции в качестве эффективного рупора, в качестве важного средства воздействия на низы.
    
     Разумеется, если тов. Пихорович неправомерно возложит ответственность на ВСЮ интеллигенцию и припишет ей не роль средства, не роль рупора в руках стоящих за ней, а роль самостоятельного зачинателя, то ему не придётся углубляться в неудобный для него классовый анализ позднего СССР и подвергать сомнению его якобы "социалистичность". Вот почему он так и поступает.)

                - - - -
            
            А что можно сказать, применительно к предперестроечному и перестроечному времени, о массе низового народа?
    
     Понятие "низовая масса", конечно, включает в себя и пролетариат, и мелкую буржуазию, и, казалось бы, правильнее рассматривать их отдельно. Но речь пойдёт об общих чертах всей низовой массы, тем более, что в условиях позднего СССР мелкобуржуазность и пролетарскость были в большой степени переплетены.

         (Н.А. Андреева называет строй того времени "мещанским социализмом". Насчёт "социализма" повторяться не буду, но что касается определения "мещанский", то его употребление вполне уместно.
    
     Уход от методов диктатуры пролетариата и неспособность разлагающейся иерархии поддерживать надлежащий порядок во всём громадном национализированном хозяйстве привели к характерной для этого времени доступности противозаконного мелкого "самообслуживания". [Именно впечатления об этом периоде порождают у буржуев безапелляционное утверждение: "общее - значит ничьё". Быстро же они забыли про сталинский "закон о пяти колосках".]
    
     Это не единственная, но одна из причин, почему мелкобуржуазная запачканность низовых трудящихся в то время была особенно сильной. Так что эпитет "мещанский" по отношению к тому строю в общем-то верный. И если бы Н.А. Андреева, отмечая специфику того строя, сказала так: "Мещанский госкапитализм", - это было бы целиком в самую точку.)
    
    
            Разумеется, всё большее сползание в хроническую кризисность вело бы ко всё большему выделению пролетарскости из общей смешанности, ко всё большей оформленности чисто пролетарской психологии, - и этот процесс шёл, проявления самостоятельной пролетарскости в начале 80-х были уже заметно отчётливей, чем, скажем, в конце 60-х, - но с падением госкапиталистической системы этот процесс прервался, не дойдя ещё до желаемого уровня, и сменился уже иными процессами в условиях уже иной, классической, формы капитализма.

     Я бы считал удобным для характеристики психологии общей низовой массы позднего СССР использовать такие понятия как "сытость", "отвлечённость", "оболваненность", "откликаемость". Конечно, это не точные, научные термины, но они довольно хорошо понятны любому, кто в те годы пытался практически работать с массой.
    
     Эти черты, характеризующие ту массу, были распределены в ней в разных пропорциях и сочетаниях и имели объективные основания.
         
          = Поскольку государственно-капиталистическая хроническая кризисность ещё не дошла до своей крайней остроты (хотя и двигалась в этом направлении), поскольку положительности предыдущего социализма ещё не полностью стёрлись госкапитализмом (хотя и стирались шаг за шагом), поскольку, наконец, характерная обстановка бесхозности позволяла тем, кто ловчее, урывать себе от государственной собственности, - постольку существовало, у кого более, у кого менее, настроение спокойной обывательской СЫТОСТИ.
         
          = Поскольку политическая трескотня никак не соответствовала реальной действительности, а основания для практического протестного движения ещё не созрели в достаточной мере, - постольку существовала, у кого более, у кого менее, аполитичность и ОТВЛЕЧЁННОСТЬ от социальных вопросов личными делами и развлечениями.
         
          = Поскольку на народ оказывалось мощное воздействие официальной пропаганды на всех возрастных уровнях, - постольку существовала (у разных людей в разной степени) слепая приверженность этим установкам, некритическая, автоматическая ОБОЛВАНЕННОСТЬ.
         
          = Поскольку кризисность в обществе уже в какой-то степени была и сказывалась, поскольку гниение руководящего слоя было уже достаточно заметным, поскольку расхождение слов и дел становилось всё более явным, - постольку существовало и росло недовольство, направленное против руководящего слоя, и критическое отношение к той жизни (мелкобуржуазно-окрашенное у одних и пролетарски-окрашенное у других) и, следовательно, существовала ОТКЛИКАЕМОСТЬ на политические критические мысли (западно-буржуазного толка у одних, социалистического толка у других).
               
     Итак, вполне объяснимые сытость, отвлечённость, оболваненность, но и недовольство и откликаемость на политическую критику в разных видах и идеологических оттенках, - вот психологическая картина низовой народной массы позднего СССР.
      
     Вот черты, как затруднявшие практическую революционную работу в той массе (сытость, отвлечённость, оболваненность), так и всё же дававшие определённую возможность такой работы в то время.

(mvm88mvm@mail.ru)