Блуждающая река глава 2. фантастика

вторая глава

Хозяина таверны уже ничто не удивляло. Здесь, в Долине Безмолвия, у подножия Серых гор, он к своим шестидесяти годам насмотрелся на многое. Его круглое лицо с чёрными глазами и полукруглыми бровями было знакомо почти всем джентльменам удачи.
Золото в этих местах находили не часто, гораздо чаще из-за него дрались. Кладбище располагалось почти рядом, так что путешествие в последний путь неудачников и "счастливцев" было недолгим. На довольно просторной площади возле грубо сколоченного сарая, именовавшегося церковью, навечно селились друзья и враги. старые и молодые.
Детский возраст сюда попадал исключительно по причине болезни. Таким образом, в этом посёлке, существующем за счёт изыскательских успехов золотодобытчиков, средний возраст приезжавших людей с годами всё молодел.

Мистер Фростен для последних проводов на вечный покой и для редких увеселительных вечеров, когда таверну посещал особенно удачливый "бизнесмен", содержал маленький оркестр. Насчитывалось в нём всего два человека - Джек и Томми. Музыкальные инструменты остались после тех, кого нечаянно подстрелили во время разборки двух противоборствующих групп.

Музыканты, погибшие так некстати, были профессионалами и часто требовали платы сверх всяких понятий.
Джек и Томми были любителями, требований не предъявляли, и это всех постоянных посетителей трактира устраивало. Играли они, конечно, часто не слишком талантливо, путали мелодии всем знакомых песенок. Но захочет ли в этой глуши кто-нибудь сидеть в трактире с полным желудком виски и жаркого, материться по поводу неудач при копании пустой породы и ещё следить за правильностью исполнения музыкантами песенных мотивов?
В общем, всех устраивали в этом заведении вино, еда и добрейший нрав хозяина - Фростена.
В тот день, о котором пойдёт повествование, было тихо. Фростен сидел за столиком и смотрел на холмы, за которыми вершины гор рассекали небо покрывалом сверкающего снега. Где-то там было начало всех человеческих трагедий, которые
завершались здесь, на кладбище посёлка. Туда уходили вдвоём, втроём с улыбкой, несли ружья, ножи для защиты своих жизней от диких животных.

Возвращались, держа ружья наизготовку, поодиночке, готовые стрелять даже в шорох от дуновения ветра. Золото! Оно меняло человека, стоило только подержать его в ладонях! Полновесный мешочек с жёлтым песком в сумке одного вызывал дикую зависть в душе другого. И неважно, были эти двое - друзья или случайные попутчики, результат часто был плачевным.

О, Фростен имел этого добра больше, чем кто-нибудь из этих счастливчиков! Каждый год он твердил себе - хватит, пора и понюхать плоды цивилизации в каком-нибудь южном городе на берегу океана. Но золото текло в виде непрерывного ручейка в руки за завтраки, обеды и ужины. У старателей часто не было ни цента, а найденный золотой песок так легко просачивался сквозь их пальцы, стоило выпить стаканчик-другой виски!
Ни одному бандиту не приходило в голову наказать Фростена за жадность, настолько он умел ладить со всеми посетителями таверны. Его обворожительная улыбка не сходила с круглого, лоснящегося лица, кажется, даже во сне.

Фростен в своём трактире имел хитроумный тайник, в котором прятал по частям своё сокровище. Волшебный песочек и даже маленькие слитки прилипали к потным ладоням Фростена, и никакая сила уже не могла заставить его расстаться с Долиной Безмолвия.
Здесь, на безвестном кладбище лежали его жена, сын, и это тоже удерживало его сорваться с насиженного гнезда.

В тот жаркий, безветренный день на далёком склоне горы он увидел медленно передвигавшуюся точку. Обычно оттуда не возвращались золотоискатели, и он стал гадать, какой это зверь мог быть. Точка замерла на месте, и Фростен подумал, что это - галлюцинация. Но точка медленно передвинулась на новое место и опять замерла.
Фростен сходил за стойку буфета, достал с полки старинную подзорную трубу, вышел на крыльцо и стал разглядывать склон горы. Он увидел совсем близко размытые очертания камней, кое-где, цепляясь бог знает за что, торчали колючие ветки кустарника, такого же серого цвета, как горы.

"Наверно, показалось" - подумал Фростен, опуская трубу.
-Томми! - громко позвал он одного из музыкантов. Из сарая, стоявшего недалеко от крыльца трактира, высунулась взлохмаченная голова.
-Что, хозяин?
-Возьми-ка эту штуку, да посмотри в неё внимательно вон на тот склон горы!
Томми долго всматривался вдаль, водил трубу кругами.
-Ничего не вижу, хозяин! Камни всюду.
-Да ты наведи на резкость, близорукий чёрт! Или ты не знаешь, как это делается?

Томми покрутил объектив, навёл трубу на склон и вскрикнул:
-Человек! Там лежит человек!
-Эй, Джек! Давай сюда! - самодовольно заулыбался Фростен, и уже обоим музыкантам нравоучительным тоном доложил:
-Да, мальчики! Зрение вашего хозяина подпортилось с годами, и без очков газету не прочитать. Но горы увидеть я ещё могу! А это важнее газеты, в которой мало того, что всё - неправда, но которая ещё и изрядно к нам опаздывает.

Джек, огромный, жилистый мужчина, был скорее похож на беглого каторжника, чем на музыканта. Чёрные, сросшиеся на переносице брови делали его взгляд настолько угрожающим, что вернувшиеся с прииска золотоискатели не пытались в трактире проявлять свой буйный нрав.
Джек и Томми по совместительству были вышибалами, но дело до драки доходило редко. Никому не хотелось ссориться с трактирщиком и его музыкантами. Длинными руками, свисавшими до колен, Джек хватал нарушителя тишины, выносил его за дверь и, подсадив на ладонь, на которой легко помещалась увесистая тыква, посылал вдаль, как спортивный снаряд.
Редко кому удавалось в беге удержать равновесие. После такого столкновения с землёй лицом драчуны успокаивались надолго.

Фростен подождал, пока Джек стряхнёт с джинсов соломинки, посмотрел ещё раз вдаль и, растягивая слова, сказал:
-Там - человек, надо помочь!
Слово "помочь" музыкантам было знакомо хорошо. Если человек нёс золото, оно должно было стать платой за помощь. В этом мире, разделённым с цивилизованным обществом немалым расстоянием в милях, за всё надо было платить, а уж за спасение жизни и подавно.
-Идём! - коротко бросил товарищу Томми через плечо. Лицо у него было добродушным, чёрные, большие глаза, открыто смотревшие на окружающих, располагали к себе. И только тонкие, в ниточку, губы говорили о твёрдом характере.
Несмотря на свой средний рост, Томми имел такие бицепсы, что руки его казались вдвое короче рук Джека. Как видно, именно Томми был руководителем оркестра.
Джек посмотрел в сторону гор, поправил широкий ремень, на котором были закреплены две кобуры с кольтами, и зашагал вперёд. Томми вернул Фростену подзорную трубу и пошёл следом.

Фростен, посчитав, что музыкантов едва ли можно ожидать раньше, чем под вечер, вошёл в трактир и сел на тот же стул. Отсюда хорошо были видны удаляющиеся Томми и Джек. Мысль только одна давила на лоб Фростена - есть ли золото у этого горемыки, который потерял все силы, когда спасение было уже так близко.

Он заметил, что парни не взяли рюкзак, и это его беспокоило больше всего.
Обычно все золотоискатели приходили в его трактир после нескольких дней, а то и недель, измученные достаточно длинным переходом со снаряжением в рюкзаке. Бессонница и скудное питание где-нибудь в пустынном месте делали этих тружеников весьма покладистыми. Ни цена виски, закуски и ни цена за ночлег не вызывали нареканий.
Из соседней комнаты послышался звон разбитой посуды, сдобренный отборнейшей бранью. Дверь распахнулась и к стойке вышла девушка лет семнадцати.
0, хозяин! Опять кот, злодей, разбил тарелку!
-Да, ладно, Руала! Купим тарелку и не одну, - миролюбиво ответил Фростен. Ещё час назад он пошёл бы в соседнюю комнату, поймал кота и отшлёпал. Но сейчас мысль о скором возвращении Джека и Томми занимала его целиком, и было не до мелочей быта.
Конечно, Джек и Томми украдут часть добычи, иначе они не торчали бы здесь. И он, Фростен, сделает вид, что ни о чём не догадывается, преподнесёт им в награду часть унции жёлтого песка или даже по малюсенькому слитку золота, если будет возможно выделить их доли от клада.
Такая система взаимосвязи не нарушала дружеских отношений. Тем более что плата долларами в Долине Безмолвия просто не существовала. Посёлок обычно пополнялся новыми пришельцами, которые были непривычны к хрусту зелёных купюр. Чаще всего это были простые рабочие, отчаявшиеся дожить до лучших времён на окраинах больших городов,
в большей степени - алкоголики и не любители умственного труда, уволенные с работы строгими работодателями. Вся эта публика быстро просеивалась, как пустая порода. Оставалась третья или четвёртая часть более трудолюбивых землекопов, в среде которых и появлялись новоиспечённые "нувориши" на час, на день или на неделю. Золото спускалось довольно легко и быстро. И счастливчиков снова ожидала пора тяжёлого прорубания кайлом и лопатой тоннеля к счастью.

Фростен, очнувшись от своих философских размышлений, повернулся всем телом к девушке.
-Да, да! Купим! Ты, Руала, сама поедешь в посёлок Сорвиль. Томми тебя проводит.
-О, хозяин! Как я вам благодарна!
Фростен знал, что Руала только этого и ждала. И тарелку она, конечно же сама разбила. Знала, что тарелка - дефицит. Фростен знал, что Руале нравится музыкант Томми, и что в неё влюблён Джек. Фростен хорошо помнит тот день, когда пришлось похоронить двух привередливых музыкантов, погибших по своей глупости или несговорчивости.
Один из банды "контролёров" золотодобытчиков потребовал сыграть ему его любимую песенку. Музыкантам не понравилось обращение этого бандита к ним. Они отказались на свои бедные головы.
Два крепких парня - Джек и Томми в сопровождении этой Руалы и подошли к Фростену после похорон. Словом, познакомились быстро потому, что Томми спросил, кто сейчас будет играть на оставшихся музыкальных инструментах. Сказал, между прочим, что умеет немного играть на гитаре. Крепкое телосложение парня быстро подсказало Фростену мысль использовать Джека и Томми не только как музыкантов.

Что греха таить, особенно Фростену понравилась девушка, которая коротко назвалась Руалой.
Фростен не проявлял излишнего любопытства, которое в Долине Безмолвия мало кем приветствовалось. Обычно, когда Руала и Томми запрягали лошадей, Джек становился грустным, и долго провожал взглядом двух скачущих галопом наездников на лошадях по долине, пока они не исчезали вдали.

До Сорвиля было всего каких-нибудь десять миль, но парочка влюблённых всегда находила повод бывать там чаще. Облик Джека, несмотря на голубизну его глаз, смотрящих из-под ужасных, сросшихся бровей, всегда пугал Руалу, отчего Джек был не в силах помешать влюблённости Руалы в Томми. Конечно, Томми и ростом был намного ниже Джека, и не обладал такими, как у того, длинными руками.

Но он легко выпрямлял подкову, а потом сжимал её назад. И он таранным ударом в круп лошади головой мог приподнять её и уронить на землю. Так что открытого противоборства между парнями Фростен не замечал.
А Руала, получив обещание, вся засветилась улыбкой. Её тонкая талия была не видна над стойкой трактира, но и верхняя часть её тела с каким-то бесподобным изяществом исчезла за дверью.
Фростен задумчиво смотрел в окно. Его взгляд стал совершенно тусклым, не видевшим, казалось, того, на что направлен. В отсутствие посетителей таверны он мысленно всегда начинал переживать прошлое своей жизни.

И сейчас были именно те минуты, за которые так непостижимо стремительно пролетали в его сознании осязаемые картины наиболее счастливых или горьких событий, вплетавшихся в его судьбу.

продолжение - http://www.proza.ru/2011/10/29/1770