Антиромантика

Тяжелый густой ветер, вместе с низкими иссиня-чёрными тучами, гнал и крутую пенную волну на пологий берег, усыпанный скользкими валунами. Мелкие капли воды, которые он сбивал с их гребней, оседала изморосью на камнях там, куда не доставал прибой! На горизонте выделялась бело-голубая кромка паковых льдов.  Зимой она близко подходила к берегу острова.

Две одинокие фигурки выделялись на фоне этого серо-черного безумия стихии.
Он крепко обнимал правой рукой её косые плечи, как бы опираясь на неё, чтобы было удобнее противостоять ветру, хлеставшему в лицо и давящему на грудь. Честно говоря, ей было очень тяжело поддерживать его грузное тело на своих кривеньких ножках. Да, и корсет, имитирующий груди, сбился вправо под мышку, от чего телогрейка выпучивалась в непривычном месте. Чего ж хорошего! Поправив редкие посекшиеся неопределённого цвета волосы, выбившиеся из под ушанки, тонкими синюшными пальцами, с узелками суставов на фалангах и обломанными ногтями, она вцепилась ими в его рожу, визгливо прокричав сквозь вой ветра,:
- Сволочь! Как я тебя ненавижу! Урод!
Урод, скривив беззубый рот, отодрал ледышку сопли, смёрзшуюся на усах под носом, и, хрипя,  прокричал в ответ:
- Дуда! Я ж ддя тебя стадаюсь!  Бабла извёл кучу, а ты такую пудгу несёшь! Идем в санатодий! Всё! Надюбовались!
Он  оттолкнул её, и они порознь, подгоняемые ветром, спотыкаясь, засеменили к большой землянке, вход в которую закрывала мешковина, задранная теперь ветром вверх.

Над землянкой между двумя столбами из кривых бревен трепыхался баннер с надписью «Санаторий «ТИХИЙ УЖОС».  За землянкой одиноко скрипел местный сортир,  обитый кое-как жиденькими досками. В его щелях подвывал усиливающийся ветер. От сортира до землянки дрожала под ветром пеньковая веревка. Не хватало только столба с перекладиной!
***
Так провела свою медовую пятидневку чета молодожёнов из далёкого знойного Экскаваторска.  Прожили они вместе недолго и несчастливо. Поэтому ни фига и не умерли в один день!