Избитое сознание под прессом

   Глава первая.
   
    - Больше не могу этого выносить. Ты чего дура сидишь и молчишь, когда к тебе обращаются. Все ведь у нас есть. Дом построил, пасеку завел. Есть сад, одних вишен двадцать сортов, лимонник, ежевика, виноград. Питаемся с собственного огорода, а если что заболит, так у нас есть пасека! Перга, прополис и наконец, немного пчелиного яда. Другими словами все что хочешь – Кукуцаполь находился в ярости от того что ничтожество осмелилось дерзить господину.
   
     По молодости лет личико Лененины обладало определенной миловидностью, можно сказать было не совсем страшно. Кукуцаполя тронула ее беспрекословная покорность, не смотря на то что он считал всех женщин ничтожными созданиями, богом забытыми тварями. Он умилялся, когда Лененина стирала, готовила и убирала, все без малейшего звука. Более всего ему хотелось ощутить себя котом играющим мышкой в своих когтистых лапах. Вся прелесть этого момента заключалось в полноправной власти кота, стоит ему только наскучить, как он без труда переломает тонюсенькую шейку мышки, словно прутик.
   
     Лененина не обращала никакого внимания на мужа, молча сидела погрузившись в мир романов. Сказочные истории вспыхивали в ее простом сознании, словно по волшебству. Ей так хотелось снова погрозиться в фантазию, но все годы совместной жизни сопровождались не гасимой болью разрыва с миром собственных мечтаний. Моментами тонкая нить, ведущая в ирреальный мир грез, крепко соприкасалась с ее сознанием, и постепенно тончайшим проводкам удавалось свиться в веревку. Инструмент связи серой действительностью с широкой гаммой красок запредельной свободы. Каждое мгновение, проведенное с мужем, отдаляло ее от воображаемой вселенной, такой желанной и не достижимой.
   
    - Ты чего удумала?! Мужик с тобой разговаривает, тратит время, а ты даже головы не можешь поднять? Только деньги переводишь на всякую дребедень. – Кот упивался своим могуществом над забитой мышью.
   
     Взгляд Кукуцаполя скользнул вниз и остановился на старом компьютере IBM 5100, ему он достался от отца. Как минимум последние двадцать лет ненужный агрегат пылился на столе. Наряду с компьютером, на кладбище ненужных вещей покоилось пара старых вырезок из журналов по программированию. Отец Кукуцаполя всерьез занимался программирования и верил что существует формула высшего сознания, код нашего бытия. В детстве отец много чего рассказывал о параллельных мирах, хотя если честно, большинство считало его сумасшедшим. Его сын не отставал от большинства.
   
    - Может нам стоит купить компьютер – Лененина всячески пыталась найти малейшую лазейку в твердой броне мужа.
   
    - Что опять соседки наплели про интернет? Подавай тебе компьютеры от Sorny. Может уже HiPhone 6 два плюс захотелось? Никогда не понимал интернет. Хоть убейте. Просиживать на форумах часами чтобы какая-та падла облагала тебя – увольте. Интернет просто скопище нытиков. Неймется им всунуть в чью-то тупую башку свои долбанные советы. Нечего голову забивать всяким дерьмом. Всегда люди обходились без компьютера, так и мы прорвемся. Тем более у нас есть IBM 5100. Чем не компьютер? – Кукуцаполь яростным движением указал на древний компьютер. Он ни на что более не годился чем на кодировку древних документов. Увы, к великому несчастью Лененины, она не интересовалась языком программирования. – Нормальный комп для такой бабы как ты. Лучше иди работать, достала уже травить мои глаза своим уродством.
   
    - Я не… - не успев сказать, Лененина была грубо прервана мужем
   
     Кукуцаполь медленно, плавным движением ( словно преодолевая толщу воды ) занес руку над головой в предвкушение логической цепочки последствия. Их семейная логика представляло собой следующую череду событий – удар всей пятерней прямо в глаз ( желательно в правый, но это уж как получиться ), визг, искры в глазах Лененины, брань, рукопашная и примирение. За все долгие двадцать лет Кукуцаполь успел апробировать свою методику и убедиться что человечество еще не придумало ни чего лучше. Но сегодня, по необъяснимой причине авторская методика была встречена взглядом разъяренного вепря. Лененина ощетинилась, маленькие свинячье глазки уставились прямо на Кукуцаполя.
   
    - Посмотрите, что удумал засранец! Сам начал лаяться, весь ум выжрал и давай кулаками в право, влево… - от обороны Лененина перешла в наступление, но внезапно осеклась. Все еще свежи воспоминания детства.
    Будучи ребенком в деревни, Лененина стала невольным свидетелем настоящий трагедии, развернувшейся по соседству. Слухи еще долго ходили и не хотели улечься.
     Простая соседка баба Тролебузина выгнула своего мужа, Митрофана, за то, что тот, наклюкавшись вдоволь, и устав каждый раз бегать в сральник на улицу, пустил в дело домашние стены. Все обои то с розочками, скотина этакая, зассал. А вонища стояла, ужас. Митрофан знал свое дело лежал на завалинки и пил и пил, и ссал и ссал. У Тролебузины нервны сдали, баба то она не совсем конченная, вот и удумала выгнуть Митрофана как скотину в отстойное место. Думала вдохнёт вонючих паров вмиг одумается, но как всегда это бывает, не до оценила она всей серьезности ситуации. Митрофан мужик смекалистый, одним прыжком перемахнул через сгнившую ограду. Так и стал у соседки жить. Ох, баба она хитрая была, знала, что мужик на вес золота. Ни ругала его, ни попирала. Мир да совет. Только локти и кусать оставалось бабе Тролебузине. Век жалеть будет о потерянном мужике. Последним парни на деревни. Тем более что Миторфан был гордостью деревни, а последние десять лет дважды перевыполнил план по сбору пшеницы! Не зря был единственным ударником социалистического труда на всю деревню. Все думали что Тролебузина век будет жалеть о содеянном, но как это часто бывает, загадывать в будущее - дело не благодарное.
   
     Уставши от постоянных слухов, перетираемых укутанными в тряпье старухами и от качания их иссохших голов в безвкусных платках, припасенных с юности. Тролебузина решилась на крайние меры. С неделю не было ни каких новостей, ни намека на ее существования. Может быть и все оставалось бы незамеченном и более длительное время, если бы у местных старух не перевились речи. Вполне естественная причина, неугомонное старичье заныло от обсасывания одних и тех же разговоров по кругу. Самим им было не по себе проведать бывшую подругу, особенно после такого количества сплетен высыпанных ими на ее голову. Пришлось решаться на крайние меры. Бабки нагнали самогона, отборного, из смеси картошки и свежего лошадиного навоза и дали местному старожиле Петровичу Кочубею. Этот план вполне мог показаться бессмысленным для любого незнакомого со старо жилой Кочубеем. Дело в том что сам человек он был страшен, с вечно красными воспаленными глазами, каждое движение вставной челюсти с клацаньем вспрыскивало новую дозу перегара в наш и без того «прекрасный» мир. Мало того что он был деревенским сторожем, что самоо по себе включает в себя употребление спиртных напитков и затяжные запои, но по праву носил титул царя Самогона. Будучи в подпитии Петрович часто путал свою избу с чужой и начинал ломиться в чей-то дом. За каждым запоем следовал бой с тенью, каждый жест сопровождался первосортный бранью. Но если дворник напьётся рядом с избой Тролебузины, то вполне возможно вломится внутрь, в приступе дикого подпития и вся деревня возрадуется и узнает что же все таки случилось с бабой потерявшей последнего мужика.
     В назначенный день Петрович Кочубей впрыснул в себя самогона и как только градус дал по башке так с диким первобытным ором побежал ломить избу.
    - Ну скорее же, ну скорее – каждый удар натруженного кулака Петровича о дубовую дверь сопровождался возгласами деревенских.
    - Ага, дверя моя не ломиться, черт побрал скотина такой, ща получишь. По ушам даю – Петрович думая что дерет преграду на пути к своему дому бил по хижине Тролебузины.
    - Че то долго не откликается. Глядишь того и обиделась, может мы этого, зря удумали Петровича впрягать – деревенские бабки уже успели трижды пожалеть о содеянном, но было уже поздно. Спирт и гнев вселил невероятную силу в простого деревенского дворника. Не прошло и пяти мину, как дверь поддалась и слетела с ржавых петель. Резкий запах не переносимой вони повали изнутри.
    - Баба издохла, жаль. Самогонки и побольше – с грустным видом, заметно протрезвевший Петрович вышел наружу.
     На кухни висело тело, веревка из старых платков крепко держала вес покойной. Маска агонии навсегда обезобразила последние мгновения жизни. Мухи в медленном ритме вальса кружили над трупом. Мерзкое жужжание эхом раздавалось в ушах собравшихся. Посмертные потеки растеклись маленькими ручейками, сливающиеся в лужицу на кухонном полу. Тролебузина, возможно пошла на крайние меры дабы доказать свою стойкость. Достойная смерть казалось ей источникам решения всех проблем, но на ее беду ни чего достойного в произошедшим ни кто не обнаружил. Еще долго ходили слухи по деревни, о бабе не выдержавшей жизни после потери ударника труда и повесившейся прямо на кухне. Слухи расцвели новым цветом.
     Это детское потрясение, можно сказать травма, не давали покоя всю ее жизнь. Она всегда боялась остаться одной в старосте без мужика. Хоть они давно уже жили в городе, и в рабочих руках не было надобности. Лененина продолжала испытывать первобытный страх что если она хоть раз ответит на оскорбления мужа, ее жизни придет конец Четкие материнские наставления о пользе терпения глубоко укоренилось в ней.
     Мужик он не злой, бьет так по маленько. вот моей мамке стоило дерзнуть батюшке как он сразу ее отрубит одним ударом правой. Я еще везучая, сознание никогда не теряла, а побои - дело наживное. Главное чтобы не сделал еще кривее.
    - Поговорим позже. Буду поздно, в распивочной много неоконченных дел –хороший муж быстро собрался и также мгновенно скрылся.
   
     Лененина всегда старалась выглядеть хорошо. Как и положены тетки соблюдала негласный договор – заговор старух, донашивая тряпье оставшееся от предков. Защитного цвета шаровары, и фуфайка, из какого-то неизвестного материала составляли ее гардероб. Как Ленение казалось, ее наряды удивительным образом сочетали практичность и стиль. Любую насмешку окружающих встречала с едва сдерживаемой ухмылкой.
    - Пусть я и кривая за то со вкусом
   
     Выдуманная зависть составляла защитный механизм от жестокой реальности. Кукуцаполь просто на просто пропивал все деньги в своей рюмочной. Ни о каких покупках речи не могло идти. Оставшись одна в квартире, Лененина достала вишневую наливку с верхней полки на кухне. Тягучая жидкость сверкала, каждая капля переливалась при свете старых ламп накаливания. Самое прекрасное что ей довелось видеть в свой жизни. Не золото в прямом смысле слово, но драгоценность для нее. Кукуцаполь всегда ставил эту проклятую наливку выше ее.
    - Хряпну и будет хорошо. Ох, будет хорошо, ох хорошо. – Лененина, подперев щеку мозолистой ладони, своими свиными глазёнками смаковала то наслаждение, которое она получит от прекрасного забвения. Более не было связи с миром воображений, так может Кукуцаплоль был прав, и все хорошо с бухлом? Ее мысли были сродни гимну самогоноварения.

Продолжение следует