19 гл. - Чья-то дочь, чей-то сын

Глава 19. ЧЬЯ-ТО ДОЧЬ, ЧЕЙ-ТО СЫН


Это был настоящий шок для всех.
Саша смотрел на Алису, а та, в ужасе, закрыв рот рукой – на мать. Побледневший Виктор Петрович недоуменно переводил взгляд с Алисы на Элеонору Николаевну и обратно.
- Так, стоп! Ничего не понимаю! – он помотал головой. – Эля, ты хочешь сказать, что Алиса… моя дочь?
- Уже сказала! – прошептала та. – Ну, да! Да!.. Мы же с тобой не только по набережной гуляли и в море купались, если ты помнишь.
- Помню, конечно! Такую дикую страсть и захочешь – не забудешь!
- Вот и долюбились… Я, когда в Ленинград вернулась, сначала и не думала ни о чем… ну мало ли – смена климата, нервы… А потом поняла, что беременна… решила рожать.. вот и родила в 77 году девочку…
- Господи! – Виктор Петрович обхватил голову руками и раскачивался взад-вперед, как это делает мать, убаюкивая грудного младенца. – Алиса – моя дочь!
- Теперь понимаете, почему вы не можете быть вместе? – Элеонора Николаевна бессильно опустила руки на колени, потом посмотрела на Сашу. – И тест на отцовство не покажет всей… правды, ведь Степан – твой родственник, и, следовательно, ваши гены… схожи…
- Я ничего не понимаю!! – вдруг крикнула, побледнев, Алиса. – Кто чей брат?! Какие гены?!
- Доченька… – Элеонора Николаевна хотела что-то сказать, но не успела.
- Так, стоп! – сделал резкий останавливающий жест рукой Виктор Петрович. – Теперь по порядку… Первое: Алиса – моя дочь. Так? Так! Второе: Степан – дальняя родня Алисы. Так? Так! Владик, судя по похожести… сын Саши. Так? Достоверно не известно, но вероятность очень высока – у Владика даже родимое пятно на левой ягодице, как у Саши.
- А Саша… мой родной брат по отцу? – побелев еще больше, спросила измученно Алиса, не поднимая головы, опущенной на грудь.
- Да! – сказала Элеонора Николаевна.
- Нет! – решительно ответил Виктор Петрович. – Саша – не брат Алисы.
- Как?! – одновременно спросили Саша, Алиса и Элеонора Николаевна.
- Видимо, сынок, мне тоже надо кое в чем признаться… А не говорил я тебе всего раньше потому, что Ане – матери твоей – слово дал. Но выхода нет… Да и Аня, думаю, поняла бы меня сейчас, не обиделась, коли жива б была. В общем, история такая.




Виктор Стриженов учился в высшем военно-морском училище в Ленинграде на третьем курсе. Был у него друг – тоже Стриженов, только звали его Владимир.

Как-то в увольнении познакомились они с девушкой – Аней Литвиновой, сначала просто дружили, гуляли, ходили втроем в кино. И стал Виктор замечать, что между его другом и девушкой любовь, что ни на есть, самая настоящая, попереживал, конечно, не без этого, но мешать не стал. На пятом курсе Володька с Аней поженились.

По окончании училища оба были направлены на Северный флот. Так и дружили. В один из отпусков Виктор поехал к родственникам в Алушту, а там познакомился с очаровательной девушкой по имени Элеонора. Влюбился до потери сознания и закружилось у них… А фамилию и адрес спросить тогда не догадался – кто ж знал, что его отпуск так неожиданно прервется?! И разметала их судьба на долгие годы. Он давал объявления в газеты, даже как-то по радио их историю рассказали, и все ждал писем от Эли, искал ее. Но Эля так ни разу и не написала. Думать о других девушках не хотел, каждый отпуск приезжал в Ленинград в надежде встретить свою любимую, но шло время, а Эля так и не находилась.

Вскоре у Ани с Володей родился сынишка, назвали его Сашенькой. А через два года Володя погиб. Аня таяла на глазах, смерть мужа так ее подкосила, что она едва руки на себя не наложила. Виктор помогал, чем мог, а сам страдал, вспоминая девушку с удивительным именем Элеонора. Сашенька стал называть его папой. Подумали-подумали они с Аней – и расписались. Жили без любви, но в уважении и согласии. А когда Саше исполнилось пять лет, Аня заболела пневмонией и сгорела в одночасье. Виктор обещал ей, что никогда не откроет сыну правду, и держал слово до… сегодняшнего дня.




- Вот такая история, – закончил свой рассказ Виктор Петрович. – А  Элю… я всю жизнь помнил и любил… потому больше и не женился… после Ани… что не встретил такую… А тебя, Сашка, всегда любил, как родного сына. Так что если отцом Владика являешься ты, генетическая экспертиза это только подтвердит. А тебе, Алиса, в суде можно потребовать и установление отцовства… если хочешь, конечно… И тогда фамилия у внука нашего будет такая, какая и должна быть – Стриженов… Владислав Александрович Стриженов.

Он говорил торопливо, потому что стояла такая тишина, что было слышно, как в соседней комнате урчит, играя машинками, Владик.
- Только ребенку пока ничего не говорите, – сказала тихо Элеонора Николаевна. – Потом… придумаем, как быть…

Алиса сидела, глядя в одну точку. Мозг отказывался что-либо понимать. Виктор Петрович – ее родной отец, Владик – сын Саши, Саша – не ее брат и не сын Виктору Петровичу…
- А ты-то мне кто? – вдруг в тишине спросила она, глядя на Сашу.
- Твой будущий муж, – с напряженной улыбкой ответил он. – И… отец твоего… нашего сына.
- Господи! Сумасшедший дом какой-то!! Ничего не понимаю…
- А знаете, что? – спросила Элеонора Николаевна и предложила. – Давайте выпьем шампанского! И выпьем за то, что… все, наконец, разъяснилось!.. Для всех нас это был очень трудный вечер… и с этим, наверно, надо переспать, чтобы осмыслить утром… на свежую голову. Как вы считаете?

Они выпили, но разговор не клеился – слишком велико было потрясение.
Прибежав в комнату, где сидели взрослые, Владик удивленно развел руками:
- А спать-то меня кто-нибудь уложит?
- Конечно! – Саша поднялся. – Давай чистить зубы, а я книжку приготовлю.
- Да готово уже все! – проворчал Владик. – И зубы я, между прочим, уже почистил.



«Значит, Владик – мой внук?.. Мой родной внук? А Алиса… моя дочь? – подумал Виктор Петрович. – Не зря, выходит, я дом большой построил! Всем места хватит!»

«Значит, отец Владика – не придурошный Степан? Господи, слава тебе!» – подумала Элеонора Николаевна.

Алиса не думала ни о чем – просто не могла ни о чем думать. Ей казалось, что мозг застыл. Она только переводила взгляд с матери на Виктора Петровича и обратно.

- Кстати, Алиса, что насчет дачи? Ты звонила тете Кате? – вспомнила вдруг Элеонора Николаевна. – Что она сказала?
- А? Что? – Алиса непонимающе посмотрела на мать.
- Тете Кате, спрашиваю, звонила?
- Она позвонила сама утром…
- Ну?.. Чего сказала-то?
- Увы! В этом году она не сможет сдать нам дачу – там будут отдыхать ее внук со своей беременной женой.
- Как?! А как же мы?! – Элеонора Николаевна всплеснула руками.
- Эля, – Виктор Петрович пересел на стул рядом с ней, – я предложил Алисе, чтобы вы с  Владиком провели это лето у нас на даче.
- Вот еще новости! Нет, надо искать какой-то вариант.
- Да какой вариант? Сама посуди – зачем тратить деньги… на чужих людей? У нас с Сашкой хороший большой дом, вода в доме, баня есть… пруд…
- Нет, даже не думай!
- Из города маршрутка ходит… – не слушая ее возражений или не желая их слышать, продолжал Виктор Петрович. – Да, вообще-то и у Саши, и у меня есть машина… И Владику там понравилось, он совсем освоился… Да и у наших соседей – они местные, есть коза, я могу договориться с ними насчет молока… В конце-концов, не надо бояться использовать шанс, если жизнь его предоставляет!
- Это ты себя называешь шансом? – усмехнулась Элеонора Николаевна.
- И себя тоже.
- Правда, мам! – Алиса посмотрела на нее невидящим взглядом, все еще думая о том, что недавно узнала. – Лучше на эти деньги мы тебе новый холодильник купим… и шубу.
- Я шубы не ношу, ты же знаешь… В общем, надо подумать. Я не готова вот так, сразу, дать ответ.
- Хорошо, давай созвонимся завтра, – Виктор Петрович улыбнулся, посмотрел на Алису, взгляд его показался ей странным, необычным, словно мужчина приглядывался к ней. – Правда… дочка?
- Правда.

К Алисе постепенно возвращалась способность думать, но легче от этого не стало. Ее не столько заботила мысль о том, что Виктор Петрович оказался ее родным отцом, сколько другое. Сознание того, что Саша является отцом Владика, крутилось в голове, смущало душу. В том, что Саша, действительно, родной отец ее сынишки, она теперь была уверена. Она это чувствовала всем сердцем, всем нутром, в общем, чем только можно, тем и чувствовала.

На самом деле, девять лет назад, когда Степан привел ее знакомиться со своими родственниками, Алиса очень волновалась и переживала, она в гостях даже не пила вина, только едва касалась стакана с минеральной водой, делая маленькие глоточки. Вкуса еды тоже не чувствовала. Ее смущал холодный, пожалуй, даже надменный взгляд молодой женщины, сидящей напротив нее, кажется, ту звали Ларисой.

Степан пил много, ел с аппетитом, а потом мужчины вообще ушли на кухню и сидели там до тех пор, пока Алиса, смущаясь, не вышла к ним с вопросом, где ей можно лечь спать.
- В гостиной, – махнул, не глядя на нее, Степан.
- А… белье? – Алиса чувствовала себя неуютно, совершенно одиноко, устало, хотелось только одного – накрыться одеялом и забыться как можно быстрее.
- Пойдем, я тебе помогу, – поднялся хозяин квартиры, Алиса даже не помнила его имени.

Мужчина вынул из шкафа комплект чистого белья, протянул ей и улыбнулся:
- Устала?
- Очень…
- Бывает!.. С диваном-то сама справишься?

Алиса пожала плечами, обернулась, с испугом посмотрев на стоящий возле стены диван. Он был огромный, тяжелый, с большими подушками.
- Наверно.
- Ладно, я сам.

Мужчина с усилием раздвинул диван, опустил подушки в образовавшуюся нишу.
- Спасибо, – тихо сказала Алиса, тот кивнул и молча вышел.

Она едва держалась на ногах, руки дрожали, и простынь легла криво, пришлось перестилать. Степан не предупреждал, что они останутся ночевать, и ночной рубашки Алиса с собой не взяла. Теперь она в недоумении стояла возле дивана, глядя на белеющий в темноте пододеяльник, на белоснежные наволочки и проклинала себя за то, что согласилась поехать со Степаном. «Сейчас бы спала себе и не… думала о том, как лечь в кровать, если нет ночнушки!» – поежилась Алиса, вспоминая уютную кровать в ее квартире. Но стой, не стой, а спать ложиться надо. Она торопливо сняла джинсы, джемпер, оставив бюстгальтер и трусики, быстро скользнула под одеяло, задрожав от холода прикоснувшегося к ней постельного белья, придвинулась к стене, оставив место для Степана. От пережитых за вечер волнений уснуть не получалось, мешала мысль, что она лежит практически голая. Но, постепенно согревшись под теплым одеялом, Алиса провалилась в глубокий крепкий сон.

Она сквозь уютную пелену не желающего очнуться разума в какой-то момент почувствовала, что мужские руки гладят ее плечо, ласкают тело. Даже сквозь сон это было наслаждением, и Алиса, не открывая глаз, только вздохнула, отдаваясь сладкой истоме. Он любил ее так нежно, так… сильно, что не хотелось выходить из неги своего желания к нему. Когда, сдерживая дыхание, он отстранился с легким счастливым вздохом, она повернулась к нему лицом, но открыть глаза так и не смогла, окончательно уснув, теперь уже не только от пережитых волнений, но и от наслаждения его любовью.

Проснувшись утром, Алиса обнаружила похрапывающего рядом Степана. Испытанное ночью чувство проскользнуло вдоль позвоночника вниз, к самым коленям, и они дрогнули. «Оказывается, он может быть потрясающе ласковым!» – с улыбкой подумала она, проведя пальчиком по плечу мужа.

Но больше никогда за всю их совместную семейную жизнь Степан ни разу не проявил к ней той удивительной нежности, которую она почувствовала в ночь, проведенную у его родственников.

А через некоторое время Алиса поняла, что беременна.

Она была на седьмом небе от счастья! Наконец-то у нее будет ребеночек, о котором она так долго мечтала!

Когда в женской консультации ей подтвердили беременность, она летела домой, как на крыльях, долго собиралась с духом, чтобы сказать об этом Степану. Дождавшись выходных, Алиса потащила мужа в парк на прогулку, и, присев на скамейку, потянула того за рукав:
- Сядь, Степа, я хочу тебе что-то сказать.
- Ну? – он насмешливо скосил на нее глаза.
- Степа, у меня для тебя радостная новость! – Алиса сияла.
- Тебе повысили зарплату?
- Нет!
- Тогда что за радостная новость? – он в недоумении пожал плечами. – По-моему, повышение зарплаты было бы очень кстати.
- Степа… У нас будет ребенок.

Она ожидала, что он обнимет ее, поцелует, закружится от счастья, но тот почему-то долго молчал, вздыхая, потом махнул рукой:
- Ну… беременна, так беременна, что ж теперь!

И с этого момента что-то в его поведении изменилось, уже навсегда. Она даже иногда плакала украдкой, но он этого не замечал. У него словно появилась другая жизнь, в которой для Алисы и их родившегося сынишки не было места. Нет, поначалу он даже гулял с Владиком в парке, катя впереди себя коляску, которую они купили у знакомых, но чем старше становился сынишка, тем больше отдалялся Степан. Никакие доводы Алисы его не трогали, и вскоре он стал задерживаться допоздна, как говорил, на работе, потом проводил ночи в ресторанах, много пил.

Со временем Алиса поняла, что семейная жизнь со Степаном не сложилась и уже никогда не сложится, но подать на развод не решилась, терпела, ждала, что тот образумится, но шли дни, месяцы, годы – и ничего не менялось, становилось только хуже.

Алиса вспомнила, как несколько лет назад к ним в компанию взяли нового главного бухгалтера – молодого, высокого светловолосого мужчину. Она почему-то сразу обратила на него внимание, и, ловя на себе его смеющийся взгляд, понимала, что нравится ему. Но он был женат, как сказала однажды Таира – очень неудачно, но все-таки женат, а женатые мужчины для Алисы не существовали. На одном из корпоративных вечеров, она очень хорошо помнила великолепный праздник с фейерверком, Саша, пригласив ее на танец, признался в любви. Она только смеялась, правда, позволила себя поцеловать в укромном уголке, а потом честно сказала, что они не смогут быть вместе. Но тот поцелуй она так и не смогла забыть, и это сладкое воспоминание помогало ей иногда в очень трудные моменты жизни.

И надо же, как случилось, как все повернулось! Рассказать кому – не поверят! Сейчас они с Сашей живут как муж и жена, и ее ребенок – его сын!



Придя в себя, Алиса посмотрела на мать, та о чем-то вполголоса разговаривала с Виктором Петровичем, при этом оба были смущены. Заметив ее взгляд, Элеонора Николаевна улыбнулась:
- Ну что, мысли-то устаканились немножко?
- Не знаю, не уверена.
- Ничего, дочка, – Виктор Петрович ободряюще подмигнул ей, – уж теперь-то точно все будет хорошо! Не может не быть! Должно быть! Понимаешь?
- Понимаю, – тихо сказала Алиса, поднесла к губам свой фужер с шампанским, сделала несколько глоточков и вздрогнула: в комнату вошел Саша.
- Уснул! – он посмотрел на Алису, сел рядом, взял ее за руку. – Все спрашивал, о чем это мы так громко разговаривали.
- Сашка, – Виктор Петрович махнул рукой, – наливай чего-нибудь.
- Да, – согласилась Элеонора Николаевна, – надо выпить! Я тоже себя не совсем… комфортно чувствую.
- Да ладно, перестаньте нервничать! – Виктор Петрович усмехнулся. – Вы только представьте, какой шанс нам дала жизнь! Вот так, в одно мгновение у нас появилась… большая семья!

Саша молча налил шампанского, поднял бокал, развернулся к Алисе:
- Алиса, теперь, когда все прояснилось, я хочу… официально попросить твоей руки у… твоих родителей.
- Ты сначала разведись, – тихо сказала Алиса, но ее услышал не только Саша.
- Знаешь, дочка, – Элеонора Николаевна высвободила руку из ладоней Виктора Петровича, – наверно, Витя прав – вы с Сашей любите друг друга, значит, должны быть вместе. А Сашин развод – это только вопрос времени… когда там месяц истекает?
- 26 мая, – ответил за Сашу Виктор Петрович.
- Так что лично я не возражаю, – Элеонора Николаевна улыбнулась. – И вовсе я не считаю данное предложение преждевременным. А ты, Вить?

Она, наклонив на бок голову, посмотрела на него.
- Я рад, что мужем… моей дочери будет такой достойный мужчина, как Сашка… Уж я-то его хорошо знаю. Так, сынок?

Саша кивнул, продолжая ждать ответа от Алисы. Та занервничала, рука с фужером дрогнула, она покраснела под его взглядом:
- Чего вы все хотите от меня?
- Мы ждем твоего согласия! – улыбнулась Элеонора Николаевна.
- Что ж вы все так меня торопите? – почти отчаянно сказала Алиса, поставила фужер на стол и стремительно выбежала из комнаты.
- Что это с ней? – удивился Саша.
- Занервничаешь тут! Столько всего… выплыло на свет! – Элеонора Николаевна коснулась его руки. – Чего сидишь? Иди, успокаивай!
- Да, в самом деле! – опомнился Виктор Петрович, а когда Саша вышел, повернулся к Элеоноре Николаевне. – Знаешь, Эля, наверно, нам надо оставить их вдвоем.
- Да, здесь ты прав! Им нужно время… чтобы привыкнуть… во всяком случае, Алисе-то уж точно.
- Тогда, может, я тебя провожу? – он с надеждой посмотрел на нее.
- Проводи, – ей показалось, что она сказала это почти равнодушно, но голос выдал волнение, которое Виктор Петрович тут же почувствовал.
- Значит, будем собираться?
- Будем... Думаю, ребята не обидятся.
- Судя по всему, у них на это просто времени нет.
- Верно говоришь!
- Слушай, Эля, а знаешь, что я придумал?
- На счет чего?
- На счет дачи. Давай мы вот как сделаем… – Виктор Петрович помолчал, задумавшись, потом поспешно сказал. – Я могу завтра за тобой с утра на машине заехать, съездишь к нам, посмотришь, оценишь, а уж потом… примешь решение.
- Ты опять за свое?
- Эля, это, правда, хороший вариант! Я же ни в коей мере не тороплю тебя, просто хочу, чтобы ты сама посмотрела. Уверен – тебе понравится там!
- Как у тебя все… просто!
- Соглашайся, пожалуйста.
- Ладно, за спрос денег не берут! – она обреченно махнула рукой. – Все равно ведь не отвяжешься!
- Не отвяжусь! – Виктор Петрович обнял ее за плечо, но она отстранилась. – Значит, завтра я заеду за тобой… во сколько?
- Ну… часов в десять.
- Отлично!.. А теперь давай потихоньку собираться, пусть ребята побудут вдвоем.

Когда Элеонора Николаевна и Виктор Петрович тихонько заглянули в кухню, чтобы попрощаться, оба облегченно вздохнули: Саша с Алисой целовались возле окна.
- Нашел-таки убедительные слова! – усмехнулась Элеонора Николаевна, уже надевая плащ.
- Ну и молодец! – Виктор Петрович стоял возле дверей, ожидая ее.

Алиса не слышала, как осторожно захлопнулась дверь. Она совсем потерялась в настойчивых Сашиных поцелуях. Голова кружилась, подрагивали колени, и она чуть отстранилась:
- Саш… мы не одни!
- Мы уже давно вдвоем…
- Как это?
- Наши гости покинули дом уже… – он снова целовал ее, – минут десять назад.
- Как? А я почему не слышала? – она снова отстранилась, заглядывая ему в глаза.
- Наверно, занята была, – Саша усмехнулся, и она шлепнула его по спине. – За что?
- Почему ты мне ничего не сказал?
- Зачем? Им есть о чем поговорить… как и нам.
- По-моему, уже все сказано, – Алиса извернулась и высвободилась из его объятий. – Лучше давай приберемся и будем чай пить.
- Что? – его глаза еще горят желанием, но, усмирив его на какое-то время, Саша кивнул. – Чай, так чай! Пойдем в комнату?

Алиса осторожно, напоминая пугливую кошку, заглянула в комнату, но там было пусто. Чуть задержавшись на пороге, Алиса вдруг сказала:
- А я есть захотела.
- Ты будешь смеяться, но я тоже! – Саша улыбнулся. – Я так перепсиховал, что и не поел-то толком. Так что… прошу к столу!

Она рассмеялась, почувствовав себя легко, села на стул, высматривая, что бы съесть.
- Саш, а давай выпьем шампанского?
- С удовольствием! – он налил вино, протянул ей фужер. – За что будем пить?
- Ну-у… я думаю… за знакомство!
- Это правильно! – Саша усмехнулся, и Алиса смутилась. – Давай за… наше с тобой знакомство!

Они пили, глядя друг на друга поверх фужеров.
- Положи мне мяса, пожалуйста.
- А ты даже не попробовала?
- Попробовала… только вкуса не помню.
- Так, может, подогреем?
- Не надо, и так вкусно.
- Ты же сказала, что не помнишь вкуса!
- Я соврала!
- Так ты у меня, оказывается, врунишка?
- Как видишь!

Ели с таким аппетитом, словно голодали целую неделю.
- М-м, какой салат вкусный! Дашь рецепт? – Саша облизал вилку.
- Не дам.
- Почему?
- У меня, может, тоже есть фирменные рецепты.
- А-а, тогда ладно!.. Нет, слушай, правда, очень вкусно!
- Не подлизывайся!
- Почему?
- Потому что это тебя не спасет! – Алиса улыбнулась и погрозила пальцем.
- От чего?
- От всего!

Это была удивительная ночь! Какое-то новое, странное чувство слияния захлестнуло обоих, словно две половинки соединились в единое целое, такое долгожданное, такое сильное, такое трепетно богатое, что Алиса не могла сдержать слез. Мысль о том, что она сейчас наслаждается близостью не только с любимым человеком, но и отцом своего ребенка, была пока непривычна, но так упоительно сладка, что она не скрывала своих чувств.

Его нежность и дикая страсть сводили с ума, она отдавалась ему, как никогда прежде, и получала взамен такую бурю эмоций, что сама не верила, что может быть так!
- Девочка моя любимая… – шептал он потом, поглаживая ее спутавшиеся волосы, едва уловимо пахнущие ландышем. – Господи, какое счастье, что вы есть у меня! Ты и наш сын!..


ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...