V

Sufir

«Все люди – окей, хотя их поступки могут не быть таковыми».
Основа трансперсональной психологии в интерпретации одной умной девушки

 - Суфир! Взгляни, какие розы!
В голосе молодого лорда слышалось неподдельное восхищение. 
- Ну,… Из каждой семечки вырастает цветок, просто этим повезло «родится» красивыми, - слегка саркастично заметил я.
На что Амэглейл рассмеялся и отправился в сторону поместья. Я проводил его взглядом.
- Я могу считать это комплиментом? – из-за моей спины послышался голос Дарэла. Ничего необычного в его голосе не было.
- Слова молодого господина – безусловно, мои – как хочешь.
- Тогда это комплемент.
- Как тебе будет угодно, Дарэл…. Как будет, - задумчиво протянул я, касаясь пальцами одного из цветков. К Дарэлу я не обернулся.
- Суфир?
- Да?
Какой же потрясающе красивый цветок… Его лепестки образуют собой удивительную, почти совершенную форму…
- Говори, я весь обратился в слух, - я всё же обернулся к нему и поправил платок, завязанный на шее.
- Вы… Вы ведь тоже слуга?
- Да, пожалуй, можно сказать и так, -  я слегка поклонился.
- Слуга, да… - юноша облизнул губы, видимо подбирая слова, - вас госпожа Иарелия тоже считает «вещью»?
- Хм? Вещью? Я так долго служу Дел’Ривалям, что уже так сказать «перерос» этот статус. Ныне я «самый главный кот» госпожи Иарелии. Если можно так сказать. Кроме этого, я иногда беседую с господином, его женой и молодым лордом, помогая им разобраться в себе. Не знаю, как это назвать… В общем, ты понял.
- Да, конечно… А, статус «главного кота»… Он…
- Госпожа Иарелия вольна… прикасаться ко мне, - я снова слегка опустил голову, - ласкать волосы, держать меня за руку… Мы не любовники. Всё вполне невинно.
- Я не это хотел спросить, - смутился он и отступил на пару шагов назад, к розовым кустам, -  просто вас это… не угнетает?
- Ты хочешь об этом поговорить? – я усмехнулся и взглянул в безоблачное голубое небо Квель’Таласа.
- Да, можно сказать и так, - молодой эльф облизнул губы.
- Хорошо, в таком случае отвечу на вопрос. Нет, не угнетает. Пожалуй, я, - из моей груди вырвался вздох, - счастлив. Счастливее, чем когда-либо был.
- Но ведь вы…
- «Главный кот», а ты вещь. Ты не обижайся: я просто констатирую факт. На твоём месте я бы не сильно переживал из-за этого,… хотя, я был вещью, но не в твоём положении. Поэтому и не могу досконально понять тебя. Да и никто не может. И самое смешное: ты сам не можешь понять себя, - я улыбнулся.
- В этом вы правы, господин…
- Суфир, просто Суфир. Какой я господин?
- Хорошо, Суфир, я действительно не понимаю себя,… Но я не хочу быть вещью! Всё мои существо, каждый миллиметр моего тела протестует, но…
Высокий, приятная внешность, длинные, чуть вьющиеся рыжие волосы, грустные глаза… Талантливые стихи.
Влюблённый, красивый, умный мальчик. Как же мне тебя жаль…
- Но… Я… Люблю его. Люблю господина Дел’Риваля, - он покачал головой и упёр взгляд в землю. Его волосы, наспех перевязанные зелёной, явно женской летной трепал ветер, - и не хочу уходить отсюда. Не хочу. И не могу.
- Любишь, говоришь? – я прищурился. Прямо как одна из кошек, - тогда я скажу тебе одну вещь…
Он поднял на меня глаза.
Я сорвал одну из роз с куста. Мне попалась белоснежная. Я не отводил взгляда от совершенной формы её лепестков.
- Ты живой. Сейчас, когда живы твои чувства к господину. Мир ярче, краски чище.… Жить – значит любить, Дарэл… Это значит любить, - задумчиво повторил я.
Почти машинально я приблизился к розе и нечаянно коснулся её губами. Совсем слегка. Невинно и чисто.
Белая роза.
Лёгкое касание губами.
Влюблённый юноша.
Влюблённый в мужчину намного старше его.
Влюблённый в своего господина.
В полубезумного колдуна.
В по–своему хорошего. Пусть иногда его поступки и не соответствуют этому.
Со стороны юноши – любовь чиста, ибо такие, как он, не умеют любить иначе.
Чего не сказать о господине.
Я поцеловал розу и молча, отдал её садовнику.
- А вы… Вы живы? Вы любите? – его голос слегка дрожал.
Есть то, что Дарэл хочет услышать. Но я скажу правду. С него ещё хватит лжи. Пусть, хотя бы она не начнётся с меня.
- Я где-то посередине. Я люблю, но не так как ты. А любить подобно тебе уже не смогу никогда.

Darel

Мой бедный, бедный мальчик. Я была тебе скверной матерью, я была слишком увлечена искусством и собой — да-да, собой. Это вечное проклятье актрисы — жить перед зеркалом, жадно вглядываться в него и видеть только собственное, всегда только собственное лицо.
Аркадина.
«Чайка» А.П. Чехова  в постановке Б. Акунина.

Я никогда не любил углубляться в свою биографию.
Чаще всего именно потому, что никогда и  некто не просил меня что-либо говорить о себе.
Да и я считал это излишним.
Хотя… Если вы спросите меня о том, какая картина из моего прошлого была самой яркой, я, скорее всего, улыбнулся и не ответил бы.
Или…
Или я назвал бы эту…
                ***
Она, правда, была красивой.
Ведь всем актрисам положено быть красивыми. Моя мать была таковой.
Кто-то говорил, что «если у человека красивое лицо, то он не может быть злым».
Она не была злой.
Не была. Но это не мешало ей меня ненавидеть.
За что?
                ***
- Ты сломал мне жизнь, мерзкий ублюдок! – она почти взвизгнула и запустила в меня какой-то книгой.
Мне удалось отскочить в сторону.
- Я бы могла быть… Ты хоть представляешь, кем? – её голос срывался, глаза блестели, а волосы растрепались.  Её лицо показалось мне жёлтым, почти таким же, как её платье.
- Я тебя ненавижу, слышишь? Ненавижу! Лучше ты умер, или никогда не рождался, - она рыдала. Её слёзы вызывали во мне волну раздражения и неясной злости.
Я пропустил тот момент, когда в её руках оказалась бутылка. Тёмного стекла. В таких обычно продают вино, причём не самого лучшего качества.
У меня было время убежать, но… Я не успел или не смог.
Она с криком ударила меня ещё раз. Я не понял, куда пришёлся удар.
Было слышно только её крики, сквозь слёзы и звон разбитого стекла. В этот момент весь мир разлил свет… Вернее можно сказать, что из мира ушли все краски, все натуральные и яркие цвета.
В нём остался один цвет – белый и какой-то бледный оттенок золотого…
Всё произошло в одну секунду.
И мир затопила тьма.
Мне было около одиннадцати лет.
                ***
Она никогда не любила меня. Иногда мне казалось, что она была неспособна.  Хотя, это исключительно моя точка зрения.
Она не любила меня.
Я отвечал им взаимностью.
По сути своей, мне не нужна была её любовь.
Я убедил себя в этом.
Да и ненависти к ней я не испытывал. Скорее уж смесь жалости и презрения.
                ***
Актриса?
Да, мама… Ланданиэль. Ты именно актриса. Не личность, а актриса. Просто сосуд, куда можно залить ту или иную роль.
Ты просто прячешься от реальности.
Как и я.
Я тебе мешал, правда?
Со мной нужно было быть собой, а кем-то другим.
Придумывать себе что-то другое, всё равно что, взамен этой глупой опротивевшей действительности. Это так здорово. А главное, так легче жить. Уж я-то понимаю.
Ты мечтала о сцене, как о возможности уйти от реальности.
Я отнял у тебя это.
Прости.

Bael

Женщина, подающая мужчине туфли, - отвратительное зрелище. Разве я когда-нибудь подавал туфли вам?
Генри Хигинс
Дж. Б. Шоу «Пигмалион»

- Ну и… твоё мнение? – я стукнул ногтем по бокалу и услышал, как мягкий звон распространился по кабинету. Суфир сидел напротив меня, запустив пальцы в тёмные волосы.
- Оно так важно, господин? – он поднял голову и лукаво посмотрел на меня. Его глаза смеялись.
Капли… тяжёлые и серебряные, а они по цвету напоминали именно серебро, настолько светлые и прозрачные они были, медленно стекали по стеклу.
Почти неслышно они падали на крышу… Только по листьям били с хорошо узнаваемым звуком.
Над Квель’Таласом шёл ливень.
Услышав чьи-то шаги, мы почти синхронно повернули голову к двери.
Он стоял в дверном проёме, мокрый до нитки.
Одежда прилипла к телу, а волосы свисали вниз тяжёлыми прядями. Резким движением руки Дарэл убрал их с лица и странно на меня посмотрел.
- Господин, мне нужно с вами поговорить, - серьёзно произнёс он, - наедине, - молодой эльф кивнул в сторону оружейника.
Суфир, не переставая жевать дольку яблока, пострел на меня.
- Не могу, к сожалению, - я шутливо поклонился, - либо ты говоришь при Суфире, либо не говоришь вообще, - я улыбнулся, а Суфир кивнул, всё ещё жуя.
- Милорд…
Он стоял, а капли с его одежды и волос падали на пол. Вид у него был необыкновенно жалкий. Даже смешно почему-то.
Садовник кинул неприятный взгляд на Мастера над Оружием.
- Милорд, я хотел сказать вам, что вы, - он закусил губу, подбирая слова, - относитесь ко мне…
- «Вещью» я тебя не считаю, - нехотя откликнулся я.
- Это… хорошо, господин, но…
И снова он бросил взгляд на оружейника.
Тот лишь улыбнулся.
- Вы стали по-иному относится ко мне, - он снова убрал волосы с лица, - вы же… Вы почти уважали меня, когда мы только встретились…
- Не «почти», а уважал.
- Но сейчас… Вы лишь смеётесь надо мной. Режете, целуете… Делаете всё, что вам заблагорассудится. Почему? Раньше, рядом с вами я чувствовал себя почти аристократом, я был вам интересен, а сейчас…
Суфир хмыкнул и отпил глоток вина.
- Дарэл, - протянул я, пожалуйста, помолчи. И… Ты видел когда-нибудь, - последние слова были адресованы Маэстро, - что бы я относился к кому-нибудь лучше?
- Если честно, видел, господин. Я – живое тому подтверждение… Хотя, если говорить о большинстве, то господин Дел’Риваль, - почтительный кивок в мою сторону, - при желании может заставить любого слугу почувствовать себя аристократом, рядом с ним.
Я улыбнулся.
- … хотя, - продолжал Тёмная Звёзда, - чаще всего бывает иное. С аристократом он ведёт себя, как со слугой.
- Суфир! - я шутливо огрызнулся на него.
Он кивнул.
- Дарэл, дело не в том, чтобы вести себя со слугой, как с аристократом. Главное, вести себя со всеми одинаково, - закончил за Суфира я.
Молодой эльф обнял себя за плечи, так, как будто в ярко-освещённой, тёплой комнате ему стало холодно.
- И… Позволь прояснить одну вещь…
- Я делаю всё, что вы захотите, - его голос зазвучал как никогда твёрдо, - любой ваш, пусть даже самый странный каприз, а вы…
- А что я? Я, что должен уважать твою «рабскую покорность»? – в моём голосе послышались нотки раздражения.
- Хотя бы ценить, - огрызнулся он и отошёл на два шага назад, - я не прошу вас о большем, ибо это глупо, - он членораздельно произнёс последнее слово.
- Ах, ценить… Что тут ценить? Нет ничего, - я почти прорычал это слово, - отвратительнее этой покорности. Разве я делал это для тебя? Так унижался, как ты? Ха, если я захочу, - я откинулся в кресле и внимательно посмотрел на Дарэла, - завтра тебя отыметь, ты согласишься? – я рассмеялся.
Суфир слегка сочувственно взглянул на садовника, но ничего не сказал.
После долгой паузы, он всё же произнёс:
- Нет, господин. В этом я вам откажу.
- Это «право господина»! - я снова засмеялся.
- Всё равно нет, - со злостью в голосе произнёс он и выбежал из кабинета.
Я проводил юношу взглядом, а потом заглянул в глаза Мастера над Оружием.
- Суфир, ты знаешь, почему я отношусь к тебе, не так как к другим, иными словами «ценю тебя»?
- Нет.
- Ты делаешь не всё, что я скажу… Это радует. Ненавижу «рабов» пробормотал я.
Суфир, улыбнувшись, поднял бокал с золотистой жидкостью.
- Выпьем… За любовь, господин?
-  Как хочешь.
В комнате звучал звон бокалов и стук капель дождя за окном.