Пленницы

  Рассказ.               
               
 Воскресенье. Наконец - то свой выходной проведу дома, с семьей! Походим с женой   
по магазинам. А вечером, вместе с детьми, в киношку, на широкий экран. А ещё хотелось порыбачить. В каком-то радостном предвкушении я готовил удочки, чтобы поудить с плотов, причаленных к нашему берегу недалеко от пирса. В разрывах между брёвнами образовались окна открытой воды. Здесь хорошо ловился сырок, окунь, чебак и надоедливые, довольно крупные ерши. Клёв ершей всегда напористый. Они будто соревновались друг перед другом: - кто быстрее поживится насадкой. В таком случае заядлые рыбаки по два или три крючка навязывали, и конечно с большой выгодой. Некоторым такое везение не нравилось, переходили на другое, более спокойное место. Вот и мне хотелось отдохнуть, помыслить о житье - бытье. Но телефонный звонок нашего начальника связи нарушил мои планы:    

- Жень,чем занимаешься? - Готовлю удочки, на рыбалку собираюсь. А что?
 - На 402-й, Северо - Уренгойской, связи нет. Может, слетаешь? Молодых никого не могу найти, поразбрелись куда-то. Отгул я тебе на неделе дам. Я любил свою работу, понимал значение связи в управлении таким большим хозяйством, как геологоразведка, и всегда старался, чтобы связь с объектами была бесперебойной, будь то бурение, монтаж или бригады лесозаготовителей в тайге.
 - Ладно, слетаю – ответил я шефу.
 - Ну, лады! – В его голосе послышались довольные нотки. Значит так, - первый рейс МИ-8 делает на юг, - скоро должен вернуться. Второй запланировали на Ямбург,  залётом тебя высадят на 402-й. Соберись пошустрее, чтобы не опоздать.
               
   Жена, слышавшая наш разговор, поняла, что мне предстоит куда-то лететь, чертыхнулась:
 - Ведь только вчера прилетел.
 - Мы связисты, мать, ничего не поделаешь. Нанялся - продался!               
     Работа у нас такая,
     Забота наша простая…
 - В утешенье жене напел я песенку, убирая удочки в кладовку. Приготовил свой спальный мешок, вместительный дорожный портфель и начал поспешно собираться.

   Минут через двадцать шагал к вертодрому по скрипучему деревянному тротуару. Капитально загрузился, - подумал я, - руки оттягивали спальник и портфель, куда кроме ремкомплекта, жена предложила положить банку тушёнки и нашего поселкового белого хлеба, лучшего по всему Северу. Кроме того, положил две книжечки для чтива, надеясь, что будет свободное время.

   Сзади послышался сигнал автомобиля. Я оглянулся.
– Иваныч! Давай сюда, мы за тобой ехали! - высунувшись из кабины «Урала» прокричал экспедитор монтажников. Бросив спальник в кузов, я четвёртым втиснулся в кабину. Подрулили к вертолёту, когда погрузка уже закончилась, и борттехник закрывал задние створки фюзеляжа. Такелажники, сбросив рукавицы, отошли перекурить. С севера заходил на посадку очередной МИ-8.

   И вот, в который раз, несёт меня винтокрылая машина над необъятными просторами тундры. Там, внизу, на северных склонах распадков и холмов, ещё белеет не растаявший снег. Серебрятся под солнцем реки и речушки, протоки и старицы, глаза озёр, опушенные ресницами береговой растительности. Здесь летом и зимой не умирает жизнь. В реках и озёрах водится ни с чем несравнимая северная рыба. А по их берегам множество перелётных птиц. Утки всех видов, гуси, журавли, и даже лебеди. Ни днем, ни ночью не смолкает кричащее, пищащее многоголосие пернатых.

   Нередко встречаются бурые медведи. Уж очень любят они лакомиться ежевикой и чёрной смородиной, растущей по берегам северных рек. Не дай бог близкой встречи с ним! Но и медведям выпадает невезение, если при этом есть фактор неожиданности. Вот какой случай рассказали мне старожилы Севера. В период весенней охоты на дичь, один из охотников, вблизи буровой, облюбовал местечко на краю довольно крутого склона, где дальше, внизу, простиралась речная пойма с кустарниковой растительностью. Замаскировавшись, он выжидал подлёта гусей. Тепло одетого, его стало клонить ко сну. Телом ощутил топот ног, и его дремоту как рукой сняло.

   Он весь превратился в слух, обводя глазами округу. Снизу донеслось учащённое дыхание и громкое сопение. Вытянув шею, охотник заглянул за срез склона и «глаза в глаза» встретился с…медведем. Зверь находился всего в метре или двух от охотника. Встреча для обоих была неожиданной. Палец охотника лежал на спусковом крючке ружья. С испуга охотник выстрелил. Медведь кубарем скатился вниз, а охотник задал дёру. Прибежав на буровую, он едва отдышался, и сбивчиво рассказал буровикам о нечаянной встрече с медведем. И может быть он его убил. Это было сенсацией. Вооружившись, свободные от работы ребята наскорО отправились к месту происшествия. Под кручей они увидели недвижимого медведя. С ружьями наизготовку смельчаки подошли к зверю. Косолапый был мёртв. Но странное дело – нигде нет крови. После, как сняли шкуру и вскрыли чрево зверя, поняли, что умер он от разрыва сердца.

   А однажды, в Гыду, самый северный посёлок района, что на Гыданском полуострове, с побережья Карского моря, или устья Обской губы,  пришёл белый медведь. Наделал шума, переполошил всё население посёлка. Люди боялись выходить из домов. А ведь зима, полярная ночь, посёлок не везде освещён. На работу ходить нужно, детям в школу. Особенно опасно было ненцам, живущим в чумах. Убивать медведя, было запрещено. Отпугивали только ружейной пальбой. Но он не хотел уходить и появлялся снова. Досталось от мишки местным собакам. Да и ненецким рыбным лабазам, в коих хранились зимние запасы рыбы. Много разорил всего.

   Пришлось выдворять незваного гостя из посёлка стрельбой и несколькими гусеничными тягачами, взятыми у геологов. Гнали мишку километров двадцать, чтобы больше уже не вернулся. Зимой, конечно, живности поменьше. Из птиц обитает полярная куропатка, полярная сова, промышляющая мышей, леммингов, но может взять и маленького зайца. В поисках ягеля бродят дикие олени, ближе к зоне тайги – росомахи. Из северных широт к югу переходят песцы.

    Из кабины выглянул борттехник и поманил меня пальцем. Я наклонился к нему.         
 - На 402-й садиться не будем, просто зависнем, и ты спрыгнешь. Понимаешь? Пассажиры набегут, а у нас далее подвеска на базу. Я ответно кивнул. Всё понятно, не впервой. Поближе подвинул спальник, склонился к иллюминатору. МИ-8 сделал облёт местности и пошёл на снижение. Завис рядом с деревянной площадкой, развернувшись носом к бегущим людям.
  – Так и есть, желают улететь на базу. Борттехник открыл дверцу и большим пальцем левой руки показывал командиру опустить машину пониже. Я выбросил спальник на тундровый мох и, раскинув руки, спрыгнул сам.
   Вертолёт засвистел сильнее и, наклонив нос книзу, понёсся бодливым бычком над тундрой, пёстрой от разнотравья.
 – Чего он не сел-то? – спрашивали подбежавшие ребята.
 – Где - то подвеску будет брать для базы.
- Ну и фиг с ним, завтра улетим. Давай поможем.

   Солнце палило нещадно. Ни малейшего ветерка. Пахло краской от разогретых железных балков. Витал неприятный запах «Деты»,- мази от комаров. Подстелив под себя грубые суконные одеяла, монтажники загорали на крышах вагончиков. « Ну, что - же, выходной – он и есть выходной. » Я сразу занялся радиостанцией. В балке очень душно, но дело надо исполнять. Приёмник и передатчик в порядке, а вот в антенне я сомневался. Монтажники помогли опустить довольно высокую антенную мачту на крышу балка. Интуиция, основанная на знаниях устройства и моём опыте, меня не подвела. Через три часа, после серьёзного ремонта согласующих устройств и подъёма мачты, я поговорил с далёкой базой.

   Несколько парней отправились на реку проверить рыболовную сеть. Так бывает, что кто - то припасает хорошей северной рыбы, солёной или копчёной, перед поездкой в отпуск. Приятный гостинец с Севера родным и друзьям. Рыбу, обычно, готовят добротную, белую. Нельму, муксун и  щёкур, по - книжному - чир. Ребятам вслед я крикнул:
- Мужики, будет щука, – не выбрасывайте, принесите мне! Жене на котлеты отвезу!
- Ладно, если попадётся, принесём! Я продолжил занятие с аппаратурой. Выполнил некоторые профилактические работы. Затем посетил столовую. Пока  насыщал желудок, повариха, уже знакомая мне, выведывала у меня новости с базы, поскольку на буровой она уже около месяца. Что знал- рассказывал. Ведь я и сам часто в разъездах.

   А вот и ребята вернулись с рыбалки. Если меня не искали, значит, щуки нет. В столовую, за пачкой чая, зашёл Валерка Кондратьев. Мы с ним часто общались при встречах, - он увлекался радиотехникой.
- Ну, как улов, щучки не попалось?
 - Да, попалась одна, только нам не донести было, - ответил Валерий с улыбкой. Это меня заинтриговало. У столовой встретился тракторист, Володя Резник, тоже хорошо знакомый мне парень. Мы поздоровались.
 - Давай на речку сходим, - предложил я ему.
 - Пойдём, всё равно делать нечего.
  Мы пошли вдоль края склона, круто сходящего к реке. Карликовая берёза перемежалась с ивняком и шиповником. Нас окружил комариный звон. Мы их будто растревожили. Они просто набрасывались на нас. Хорошо, что мы в накомарниках. На узкой тропке Володя опередил меня. Его спина и плечи представляли    сплошное серое пятно: - Стой, Володя! Он обернулся. - Чего? – Дай-ка я этих тварей раздавлю. Под моими руками стало мокро и противно.

   Мы продолжили путь, осматривая с этой высокой точки далёкие горизонты. Перед глазами
что-то появилось неожиданно. Я резко остановился: у самых моих ног, на гнезде, если его так назвать, сидела полярная куропатка и беспокойно поворачивала свою головку. Вся она, пёстрый, серо-коричневый комок, была похожа на домашнюю курицу, только куцую, бесхвостую. – Володя, глянь-ка! Он шёл правее и, повернувшись, увидел мою находку. – Ой, миленькая моя! Не бойся, мы тебя не тронем. Она так и не покинула гнезда, исполняя свои материнские обязанности. По узкой наторённой тропинке свернули к реке. С высоты мы увидели, что это не было рекой.

   Метрах в двухстах русло пересохло. Значит это одна из многочисленных стариц, которые серпантином уходили вдоль склона вдаль. Только в весенний разлив соединялась она с настоящей рекой. А вот и место рыбалки. Лодка у берега и сеть, перегородившая водоем. Держась за кусты, мы спустились к берегу. Рядом с сетью, обозначенной поплавками из пенопласта, плавала какая-то  остроклювая птица.
 – Володя, что это за дичь? - спросил я тракториста.
- Не знаешь, что – ли? Это гагара.
Такую, довольно крупную птицу, я встретил впервые: - Вот ты какая! При нашем появлении она затрепыхалась на воде, пытаясь взлететь, но не могла. Видимо запуталась в сеть.

   Напротив сети, под кустами, лежала большая щука. Ну, очень большая. Она уже обсохла под солнцем. Её хребет был тёмно-зелёным, где-то, даже чёрным - видно от старости. А под нижней челюстью, что-то, вроде пучка волос, или кисточки. Застекленевшие чёрные глаза, глядели, будто сквозь тебя. Приспособившись, я приподнял её на уровень с собой. Изогнутый хвост рыбины лежал на мшистой почве. А вес, мне показалось, не менее сорока килограммов. Да, такая « тетя » на котлеты не годится! Старовата, жестковата. Пришлось её оставить. Надо освобождать птицу. Я забрался в лодку и штыковой лопатой, применяемой вместо весла, оттолкнулся от берега.

   Лодочка самодельная, примитивная,- лёгкий каркас из дощечек, обтянутый снаружи бурукрытием. Материал - тканевая основа с водоотталкивающей пропиткой, типа обыкновенной клеёнки. Такие лодочки часто делали умельцы на буровых, если вблизи была река или озеро. Плавали обычно у берега, чтобы не подвергаться особому риску. При моем приближении, птица забеспокоилась, замахала крыльями, но сеть крепко держала ее.               
 - Ах, попалась, птичка, стой,
 - Не уйдёшь из сети…
 Пришёлся на память стишок, ещё со школьной поры. Я подплыл поближе и слегка приподнял сеть: увидеть, насколько сильно запуталась птица. – Да, крепко ты накрутила! Обе её лапки оказались в большом нитяном узле. Держа верхнюю тетиву в руке, я почувствовал, что вес великоват для небольшой сети.

- Евгений, - крикнул с берега Володя, - с этого края, в сетке, что-то есть!
 - Хорошо, сейчас проверю! Перебирая тетиву руками, сместился влево.
 - Вот здесь посмотри, - подсказывал мне напарник. В несколько приёмов я поднял сеть полностью до нижней тетивы. 
– Вот оно что! - У самого нижнего края сети, недалеко друг от друга, в ячейках висели за шеи две кряковые утки. Они были мертвы. - Ах, боже мой, не повезло вам, - ловили рыбку, а попались сами, - сокрушался на берегу тракторист, отгоняя веточкой комаров.

  Я освободил уток и побросал в воду – будет кому-то пожива. Халеи подберут, точно. За утками выбросил и пыжьяна с белыми выпученными глазами. Монтажники не хотели с ним валандаться. Здесь рыба быстро портится, вода тёплая, не проточная. Ну, дорогая, теперь займёмся тобой. Перебирая сеть, я приблизился к пленнице и протянул к ней руки. Гагара не поняла моих добрых намерений и стала клевать меня своим длинным и острым клювом. - Эх ты, дурочка, я тебя освободить хочу, а ты делаешь мне больно.
  Приподняв сеть, я приладил её на борт лодки. Птицу пришлось брать в руки. Она активно сопротивлялась, норовила куда-нибудь клюнуть. Боясь за свои глаза, я устроил её у себя подмышкой. Длинная шея гагары оказалась у меня за спиной. И все же она меня пощипывала, гортанно кричала и сучила своими перепончатыми лапками.

   Я долго разбирался с замысловатым узлом, скидывал петли, но дело подвигалось плохо. Обратил внимание на несуразное строение этой, довольно крупной птицы. Её лапки были почти у самого хвоста. Не так, как у других водоплавающих птиц. Володя мне пояснил, что ходить по земле она не может совсем, только ползает. Взлетает с воды, отлично плавает и ныряет. Гнёзда строит у воды, на самом краю низкого берегового среза.

   Минут тридцать я возился с узлом, не приблизившись к конечному результату. Сильно донимали комары, видно мазь уже не действовала. Терпение кончалось.
 - Иваныч! - прокричал мне с берега Володя, - лови ножик и режь ячейки!
 -Да как-то неудобно чужую сетёшку резать!- прокричал я в ответ. Нож упал в лодку. Пришлось пустить его в дело. Где-то резал нитки, где-то снимал немыслимые петли. Отражённое от воды солнце до рези слепило глаза. Наконец всё было кончено. Держа птицу подальше от себя, я дал ей свободу, отпустил руки. Она плюхнулась в воду, мощно, как винтом заработала лапками и,  глиссируя, взлетела с поверхности воды. Может от усталости, её полёт был вялым. Сделав большой полукруг, она снизилась и скрылась в береговом кустарнике.
   Осмотрел сеть над водой – почти квадратный метр её был испорчен. Ну, что же, зато мы спасли пернатую пленницу. Вернувшись на буровую, я спросил монтажников, почему они не отпустили щуку в воду. Они рассмеялись в ответ, а потом пояснили: - Она, зараза, в этом водоеме всё съедает, и рыбу и даже молодь птиц.

   Вот уж верно говорят: - пути господни неисповедимы. Утром следующего дня, после сытного завтрака, я лежал поверх спальника и читал книгу. Вертолёт ожидался после обеда, и я расслабился. В железном балке ещё не жарко. Только досаждали порой единичные комары, пролезшие через кабельные вводы, норовили отпробовать моей крови. Из динамика релейки донесся сигнал вызова. Я прислушался. – Четыреста второй, ответьте базе! В балке я один – пришлось подойти. Так заведено: - радист, находясь на любом полевом объекте, дежурит у рации, поддерживает связь. Конечно, и живет в этом балке, если есть спальные места. – Четыреста второй на связи,- ответил я. - Евгений, - узнала меня дежурная телефонистка, - тебя Смирнов вызывает, соединяю. После щелчка, голос начальника:

 - Привет, Жень, извини, так обстоятельства складываются, слетай ещё на Ямбург. На 125-ой ситуация предаварийная, а буровики на связь редко выходят, на рацию ссылаются. Есть подозрения, что они « темнят »… - Ну, конечно, слетаю. - Хорошо, пока соберись, минут через сорок МИ- 6 зайдёт за тобой. А там, как всё прояснится, выходи на связь.

   Я свернул спальник и упаковал его в чехол. Всё остальное было наготове. Сходил в столовую, расплатился за питание. Вот и вся подготовка. День, как и вчера, солнечный, жаркий. Голубой чашей опрокинулось небо над необъятной далью. Вся округа полна щебетом птиц, криком чаек. Чайки, по местному - халеи, дрались за пищевые отходы вблизи столовой. Вышкари вели работы на буровой установке. Визжала бензопила. Стучали топоры. Сверкали огни электросварки. На своем Т- 130 следовал Володя Резник – тащил на пене какую-то крупную железяку. Высунувшись из кабины, помахал мне. Потом остановил трактор и прокричал:
 - Чего так рано притащился?
 - Перелетаю, за мной сейчас шестёрка придет!
 - Ну, всего хорошего, до встречи на базе! И он «пополз» дальше, выворачивая башмаками гусениц коричневые пласты тундрового перегноя.

  Над далёким южным горизонтом появилась точка летящего вертолёта. С каждой минутой она увеличивалась. Вот уже видно, что МИ-6 летит с подвеской. Минут через пять он прошел над буровой, сотрясая грохотом окрестности. На развороте заложил крутой, опасный вираж. Под ним, как пропеллер, крутилась подвеска с трубами. Наверное, опять Войлов лихачит, - подумалось мне. Был такой отчаюга, из бывших военных вертолётчиков, в салехардском отряде ПАНХ. Вращение подвески ещё не беда, для этого и стоит вертлюг. Плохо когда длинномерная  подвеска раскачивается, а при таком вираже можно лопастью её зацепить. Тогда, это гибель экипажу и машине.
 
   Трубы аккуратно положили вблизи вышки. Шестёрка присела рядом, подобрать тросы подвески. Такого маневра мной не ожидалось. Весь мокрый от пота и запыхавшийся я подбежал к вертолёту. Борттехник, появившийся в дверном проёме, спросил меня:
 - Ты что ли связист?
 - Так точно! - по – военному ответил я.
 - Ну, бросай спальник и полезай. А чего бежал- то? Мы бы тебя с площадки взяли, ты у нас в плане.
 - Ваше полётное время экономлю, да и топливо, тоже, - отшутился я.
 - Ай, на спичках не съэкономишь.

  После двадцатиминутного полёта приземлились на 125- ом. От шума винтов гудело в голове. По непролазной грязи я с трудом продвигался от вертолётной площадки к буровицким вагончикам. Буровая точка находилась вблизи реки. Тракторы размесили тундру в сплошную грязь. Судя по антенной мачте, рация располагалась в самом дальнем балке.          Навстречу, выбирая сухие места, торопился не знакомый мне человек. Мы поровнялись.

  - Ты радист? - спросил он. Я ответил ему кивком.
  - Ну, хорошо, иди, располагайся, я к вертолету сбегаю. Надо сводки на базу передать. Приду, расскажу, что у нас со связью происходит. Вот и нужный мне балок. Рация, в левой половине балка. В правой, жилое помещение. Я кинул спальник и портфель на высокий топчан. Это моё спальное место, если не получится  улететь домой.

  В ожидании незнакомца, полистал лежавший на столе журнал  «Коневодство». - Странные интересы у буровиков, - подумалось мне. Потом вспомнил, что много шутников встречается на Севере: - монтажники, или буровики, просили своих друзей, улетавших на базу, выписать на почте, что-нибудь из периодики, для чтения. – А, что именно, выписать – спрашивали те. – Да, что хочешь, на твоё усмотрение. Вот и выписывали друзья, ради  всеобщей хохмы, «Коневодство», «Свиноводство», «Акушерство и гинекология», и…  порой, - сильно заумное.

   Вертолёт улетел и минут через пять я познакомился с помощником мастера, назначенным на эту буровую совсем недавно. - Мастер сегодня улетел в отпуск, а я пока осваиваюсь, с этой техникой ещё мало знаком, - кивнул он на радиостанцию. - Вот что у нас со связью: - во время переговоров появляется шум, и сигнал базы пропадает. Я задал ему несколько вопросов и после этого приступил к ремонту радиостанции.

  Приёмник шумел. Добавив питающее напряжение, я смог настроиться на частоту базы. Напряжение, при этом, вышло за пределы допустимого уровня. Все ясно, «сдохла» лампа гетеродина. После замены неисправной лампы, несущая частота передатчика базы подавлялась надёжно. Домыслы руководства, о жульничестве со стороны буровиков, не оправдывались. Хотя в моей памяти такие случаи были. Ловчили бурильщики в отсутствие мастера, да и сами мастера тоже, пытаясь выиграть время на ликвидации, уже состоявшейся аварии, тем самым скрыть её, сваливая на отсутствие связи.
   Минут через сорок я доложил шефу, что неисправность устранена, и я готов лететь на базу. – Ладно, Жень, спасибо. Сейчас через начальника экспедиции буду решать, чтобы тебя вывезли. Там, по северу, два вертолёта работают, может завернут. В балок зашёл электрик, Игорь Субач.
- Ну, что, связь наладил? - спросил он, протягивая мне руку.
- А долго ли умеючи, - отшутился я.
- Нужно заявочку на пускатель сделать. Ты на обед ходил?
- Нет ещё?
- Так иди, пока народу мало. Потом сходи на наше озеро, посмотри подводные лодки. Он загадочно улыбнулся и стал вызывать базу.

   Сразу, из столовой, я направился к озерку. В прямом смысле, это не было озером.
Весной это приток реки. Талые воды, из окрестной тундры, через него впадали в реку. Сейчас, этот неширокий приток отделили от реки земляной перемычкой с помощью бульдозера. Над водой, по обоим берегам, навис густой кустарник из ивы и ольшаника. - Чем же меня хотел удивить Игорь? – размышлял я, продираясь в густом кустарнике. - Уж не это ли?

    Напротив балка, на воде, покачивались три большие матовые колбы электрических ламп. Сначала я не придал этому значения, - выбросили и всё. И вдруг, неожиданно для меня, одна из колб поплыла, но даже малейшего ветерка не ощущалось. Я прошел берегом подальше и остановился у другой колбы, самой близкой ко мне. Здесь было мелко. Вглядевшись в воду, я понял, что лампа закреплена на щуке, длиной около метра. – Вот они, эти подводные лодки! Ну, придумщики, - подумал я о ребятах, поместивших щук в такой вот большой, необычный судок. Нужна для столовой рыба, - пошли и отловили без труда свеженькой. Пленницы всегда на виду. Колбы не дают им погрузиться, вот они и барражируют по акватории, в ожидании своей участи.
 
    Приём, конечно, не новый. Коренные народности Севера промышляют осетров в низовьях рек, - например - ненцы, в реке Таз, в Обской и Тазовской губе, с помощью специальных приспособлений, – оханов. Привозят рыбин к стойбищам ещё живой. И на веревках, как телят, пускают в ближнее озерко или речушку, на выпас. На осетра у любителей особый спрос. Покупатели есть всегда. И деньги хорошие платят. То геологи наедут, а то авиаторы прилетят, - запросят осетра или двух. Рыбак приведёт покупателей к водоему, вытянет упирающегося осетра на берег, или всех, имеющихся, для выбора, - а там и в цене сойдутся.

 - Евгений! Я обернулся на голос. Игорь Субач махал мне рукой, - Тебя на связь вызывают!
Через пару минут я уже в балке.
 - База, - сто двадцать пятому ответь! Узнав меня, телефонистка соединила с начальником.
 - Жень, сейчас за тобой, должен МИ-8 залететь, готовься, он с Семаковской идёт.
 - Я понял, спасибо, иду на площадку.
 - Ну, пока, до завтра. Повесив наушники, я поспешно вышел из балка.

   Обострённым слухом уловил далёкий комариный звон вертолёта идущего с севера. Из соседнего балка вышел помощник мастера.
 – Улетаешь? Ну, спасибо за отличную связь. Всего хорошего!
 - Не стоит благодарить, это моя обычная работа. И я, уже известной мне тропкой направился к вертолётной площадке. Может сегодня буду дома?