Вариант сознания... ч. 42

      
И ЕСЛИ ТВОРИТЬ...
Немногие знают, чем дышит сосед,
И многим Христос - не указ.
Две тысячи лет не оставили след,-
Ну, разве морщины у глаз.
Две тысячи лет одоления бед,
Столетия - капли с весла...
Засалены Ветхий и Новый Завет,
И жадно горят купола.
И так же гудит от торгующих храм,
И так же речист прокурор.
И Pal-mesecam, современный "сезам",
Умы умыкает, как вор.
Недолго 20-му веку шагать.
А сколько отмерено мне?
Ведь сила, способная скалы ломать,
Хранит саламандру в огне.
Терновый венец на меня не надеть,
Но выбора мне не дано:
Уж если ходить - то ходить по воде,
И если творить - то вино...
                Декабрь  1999                * * *
         Гордость великоросса
В  1990  году   мы   с  сыном  совершили  путешествие  в  Англию. Тут  вдруг осозналась собственная футлярность. Спорили с нашим добрым хозяином, обладателем двухэтажного домика на Sandel Road  в  Лондоне. Пьер Хаттнер любил, чтобы его звали по-русски Александ¬ром; сам  он как бы француз, жена из Нормандии; преподает русский язык и литературу в лондонском предместье. В Англии книги дороги, и гости из  России  помогали  хозяину  без  особых затрат формировать собственную русскую библиотеку. Он привез нас в укромный полуподвал, где посетителям из-за "занавеса" бесплатно выдавалась литература за¬падных русскоязычных издательств: "Посев", "Ардис", Фонд Толстого, Издательство имени Чехова... Пьер молча подкладывал нам то, что было потребно ему, и мы брали будто "для себя".
На стеллажах халявного подвальчика лежали собрания сочинений Ходасевича, Розанова, увесистые белые кирпичи Солженицина,  мудреный искусствоведческий опус об Эрнсте Неизвестном... Солженицина мы набрали с перебором: сумка оказалась неподъемной, да и страшно было проходить советскую таможню. Времена были еще те...
Пьер - космополит. А я гордился гордостью великоросса, гордился культурой, восходящей ко временам "Русской правды" и "Слова о полку Игореве". Мне близки были мысли о русском мессианстве. "Ос¬вобождение Европы придет из России",- писал не кто-нибудь - сам Пуш¬кин! Настороженное отношение европейцев понимал как реакцию филистера на свет с востока. "Славянское самосознанье как Божья кара, их страшит",- повторял я слова Тютчева. И даже риторический вопрос Шпенгле¬ра: "Верно ли, что религиозным  гением обладают  лишь арамеи и русс¬кие?" - я воспринимал как несомненное утверждение:
- Да, да, да!
По ночам, прогоняя через мозговой анализатор споры в Пьером, я начал постигать горечь  чаадаевского  безумия... Россия, славянство, православие -  хотя ядерная  мощь и дала нам шанс поиграть судьбами мира - в сущности, остались провинцией, обителью маргиналов, беско¬нечно далеких от истиного европеизма.  Ну, что такое 250 миллионов православного населения  перед лицом миллиарда католиков и полутора миллиардов мусульман?  За последователями Магомета,  которых на Руси издавна величали "чурками", безумная финансовая мощь Сауда; выкачивая деньги из ничего, из голых песков,  саудовцы накачивают единоверцев на Кавказе, в Азии, даже в родном Поволжье..
 Славяне - нищие гордецы, заблудившиеся между Востоком и Западом. Неграмотный, хищный чеченец ощущает превосходство над русским человеком: держит его в рабах, покрикивая: "русск собака!", и режет как скотину - ножом по горлу...А мы все роняем слезу под звон колоколов посреди безмерного про¬странства - без прочных дорог, без порядочных машин, комфортабельных самолетов и даже без приличных презервативов.
Да, футлярное мое сознание было уязвлено; ибо увидел я в истории России не геройские поля под Куликовом и Бородино, - видел канниба¬лизм времен Смуты,  сифилисные деревни времен Короленко,  трагическое самоистребление нации в годы Гражданской войны... Опираясь на системный анализ, я начал  понимать, что революции, которыми так гордились со¬ветские учебники истории, были фазовыми переходами назад, к более ни¬зкой энергетике общества.
Так падает на низкую орбиту электрон, потерявший фотон...
Впрочем, насчет двухсот миллионов - это я напрасно. В Дании – она в сотню  раз  меньше России - никто не страдает от боязни замкнутого пространства. Зато какая культура! Один сказочник Андерсен чего стоит! Кажется, еще Чехов заметил, что у них на каждые сто жителей - по писа¬телю.
У нас - по бандиту на полсотню обывателей...
Утешения ради стоит почитать труды Николая Данилевского, предтечи современной геополитики.  Отодвинув Гегеля с его Мировым духом, он с упоением толкует о локальном славянском гении, который якобы идет на смену западному человеку.  Ужо тебе, Европа, заполонившая  обитаемую поверхность Земли некими "усредненными общечеловеческими ценностями"! Россия и Запад - разные духовные материки:  пусть Запад провалится в преисподню - Россия воссияет и осчастливит мир небывалыми радостями.
Ах, как хочется верить... Братья-славяне действительно спасли мир от нацистской чумы, от Гитлера; славяне действительно открыли дорогу в космос... парижских модниц научили носить русские сапожки, а узбеков ¬ссать стоя...В конце ХХ века обнаружилось, что политическая, военная и  экономическая мощь России на излете; русская модель сожительства народов породила ненависть и кровь. Молдавия, Карабах, Чечня, Туркме¬ния...Славяне стали творцами самой грандиозной экологической катаст¬рофы: Чернобыль. Ну, разве что всемирный потоп может поспорить. Даже единородной Югославии не можем помочь! Это что? Крах славянства? Крах славянского мессианства?
  Крах славянского мессианства.
Я, конечно, не склонен геополитику  по-Данилевскому возводить в ранг Евангелия. Порочна сама антитеза: Россия - Запад. Закат Европы ¬- это и закат России. Может быть, Россия сумеет отсрочить закат Европы на столетие-другое.  Об этом тоже пишут сейчас.  Но главное - иное: есть единый мировой организм - человечество;  как в живом теле зае¬дино работают руки, ноги, голова, сердце, печень, пищевод,- так не¬возможно петь дифирамбы одному сердцу (Россия) или одному мозгу (Запад).
Все едино, все связано.
Какова же роль славянского органа?  Имя его так? Сердце? Душа? Киреевский писал о западной "метафизике ума", Ильин - о метафизике сердца, о "сердечном созерцании", свойственном русскому человеку. Современный крымский философ Феликс Лазарев вторит им: "Сердечность - основа национального самосознания славян".
Скажите это Чикатило...
Россия сейчас - прямая кишка, куда сбрасываются миазмы мирового организма. Химические, радиоактивные отходы. Россия - атавистический орган, вроде аппендикса, с гниющей человеческой массой...
Ах, как хочется верить, что в идеальном мировом теле у России ¬благородная, великая функция! Кто воздаст хвалу этому телу? Организм, направляемый американской волей и предприимчивостью; немецкие умелые руки творят чудеса техники; русская душа взыскует Бога; европейский практичный ум,  восточная чувственость, африканский темперамент, ев¬рейская хитрость-наивность,  японская созерцательность... Сколько пре¬красных качеств и свойств у мирового человеческого тела!
О, великая гармония! О, насчастная Русь...

     Не по воле, увы - по неволе,
                По беде, по нужде, по судьбе
                Бьется бабочка в ветреном поле,
                Пляшет царь в унизительной роли,
                Стонет девица в пьяной гульбе...
                Потянулись на юг караваны;
                В барабаны студеной судьбы
                Телеграфные бьются столбы.
                Рыщут орды рабов окаянных,
                ¬Видно, Русь поднялась на дыбы.
                Русь ли, туз ли, удачливый случай...
                Нет, дешевое крошево слов...
                За столетия - тучи могучих
                Марширующих, конных, летучих,
                ¬Многочисленных била врагов!
                Но, наскучив измученным телом,
                Изомлевшем в объятиях сна,
                ¬Улетела душа, улетела...
     И усатая тень захотела
                Быть заглавною буквой письма.
                Суждено ли последнею точкой
                Или пешкой на поле судьбин
                Стать России - святой и порочной,
                Человеческой ямою сточной,
                Порождением горьких глубин?
                ...
                Мне сегодня по прихоти странной
                Вдруг навеял букет чабреца,
     Что Россия - роман графомана
                Без начала  и без конца...
                Январь  2000.