Сумерки тоталитарной идеи

На протяжении всей своей истории человечество глубоко переживало поразительный контраст между несметными богатствами окружающей его природы и своим нищенским существованием. Дискуссии, которые вели лучшие умы по этому поводу, простым людям казались слишком отвлеченными и неспособными решить их проблемы. Потому среди большинства всегда была популярна идея простого решения сложных и непонятных вопросов методом насилия.

В идеях такого рода никогда недостатка не было. Малограмотному и невежественному человеку казалось, что достаточно убить всех плохих людей, чтобы оставшиеся хорошие моментально стали жить припеваючи.
Оставалось найти средство, которое одним могучим ударом уничтожит скверну. Предлагались «справедливый» король или папа. Но успехов эти утопии не имели. Королей и клерикалов нищета народа никогда не волновала. Народ подталкивался к констатации факта, что добиться освобождения он может только «своею собственной рукой».

И постепенно к XIX веку в России, где народ был вообще доведен до крайнего отчаяния, сложилась довольно стройная и понятная большинству «быдла», как называл собственный народ господствующий класс, идея, которая позднее была названа тоталитарной или фашистской. Сущность ее состояла в том, что для достижения вселенского счастья все «хорошие» люди должны сначала объединиться в фаш (от итальянского fascio - пучёк) или партию, во главе которой будет стоять вождь, который, захватив власть в стране, и перебьет всех «плохих». А чтобы все не вернулось на круги своя, после победы должен быть установлен железный порядок, при котором индивидуум становился бы только винтиком государственной машины и не больше.

Идея эта была настолько популярна, что, как вы знаете, была осуществлена в реальности в целом ряде стран, начиная с России. Сначала победил российский коммунофашизм, который просуществовал более 70 лет. В Германии, Италии и Испании через 20 лет после России утвердилась скорректированная форма фашизма – национал-социализм.
Причина появления двух форм была проста. Все дело состояло в том, кого объявить плохим и подлежащим тотальному уничтожению. Опыт России, где плохими или недочеловеками были объявлены все, у кого не было на руках мозолей, привел к бесконечному самоистреблению. Потому что убить всех, кто не трудится физически, все равно, что отрубить северный полюс от южного у магнита: на месте прежнего появляется новый. Убили и замучили в лагерях ГУЛАГа народу больше, чем было в стране на момент захвата ее большевиками. Уполовинили даже собственную партию.
И потому последователи пламенных идей В.И.Ленина в Европе, будучи людьми рациональными, не могли принять его доктрину буквально. Они выдумали других недочеловеков, истребление которых во-первых было бы физически возможно, а во-вторых – не привело бы к самоубийству общества, как это имело место в ленинско-сталинской России. И этими недочеловеками были назначены люди некоренных наций. Сущности фашистской идеи это не меняло, она по прежнему обещала быстрое решение всех проблем и установление в мире царства справедливости. «Светлого будущего всего человечества».
Провозглашая разрыв с традициями прошлого и обещая построить на его руинах новый мир, привести народы к процветанию и изобилию, коммуно- и начионал-фашистские режимы обрушили на них террор и репрессии, втянули мир в череду кровавых войн.

Режимы, основанные на фашистской парадигме, постепенно сошли со сцены. Важнейшими вехами крушения тоталитаризма были 1945 год, когда потерпела крах такая его форма, как национал-социализм, и 1989-1991 годы, когда тоталитарные коммунофашистские режимы в Восточной Европе, а затем и в самом СССР, постепенно претерпевавшие эрозию, рухнули окончательно. Наблюдать коммунофашизм большевистского типа в чистом виде теперь можно только на Кубе и в Северной Корее.

Что же представлял собой исторический феномен тоталитаризма и насколько он представляет опасность для человечества в наши дни?
Наука выделяет пять основных признаков этой социальной, нравственной и политической пандемии.
 
Первый признак - абсолютная концентрация власти, реализуемая через механизмы государства и представляющая собой этатизм, то есть вмешательство государства в экономическую и политическую жизнь страны, возведенное в высшую степень. Такая концентрация власти с точки зрения формы правления непременно представляет собой автократию, для которой характерны:
- соединение исполнительной и законодательной власти в одном лице при фактическом отсутствии независимой судебной власти.
- принцип «вождизма», причем вождь харизматического, мистического типа.
Тоталитарное государство не может быть правовым, то есть таким, где суд не был бы зависим от властей, а законы реально соблюдались. Такого государства система не приемлет. Незыблемость суда и торжество законности неизбежно открывали бы путь появлению оппозиции и краху власти вождей.
Главный принцип коммунистического суда выражен в одной фразе председателя ревтрибунала г. Рязани (1919 г.): «Мы руководствуемся НЕ ЗАКОНАМИ, а нашей революционной совестью».
Авторитет вождя, зиждется не на осознанном доверии, и связь вождя с массами носит скорее мистический, личностный характер.

Второй признак - однопартийная политическая система, не допускающая никаких иных политических организаций. Однопартийная или завуалировано однопартийная политическая система - средство осуществления политической власти в тоталитарном (фашистском) государстве. В годы консервации советского режима, например, руководящая роль партии была узаконена 6-й статьей конституции СССР.
Возможное существование некоторых общественных организаций ничего не меняло, так как они контролировались партийными и государственными органами. Примером могут быть созданные коммунофашистами профсоюзы, основной задачей которых было внедрение идеологических мифов в массовое сознание и контроль за ним.
Пропаганда шла по всем каналам: в первых классах начальной школы проходили «ленинские уроки», по окончании года дарились книжки под названием «Из жизни В.И. Ленина», и первоклассник, еще не выучив таблицы умножения, уже знал о том, каким хорошим пловцом был вождь; в школьных учебниках муссировалась тема лучшей страны в мире - Советского Союза, ну а самая большая часть пропаганды приходилась на историю. Широко практиковались различные фальсификации;  история человечества представлялась как история КПСС аж со средних веков. По радио передавались бесконечные малограмотные и косноязычные речи вождей, в газетах каждый день печатался портрет текущего «гения всех времен и народов и лучшего друга физкультурников». В предисловиях любой книги, посвященной даже лирическим стансам или теоретической механике, произведение рассматривалось с точки зрения марксизма-ленинизма и изобиловало цитатами из «классиков» или Программы КПСС.

Третий признак - общественно-политическое движение, составляющее массовую социальную базу режима.
Известно, что в Германии и Италии установлению тоталитарных режимов предшествовали массовые движения, участники которых совершенно добровольно поддерживали и разделяли фашистскую идеологию.
Советский опыт свидетельствует, что тоталитаризм всегда имел социальную опору в народе. Без нее он не мог бы так долго существовать и видоизменяться.
Документальные кадры: делегатка от доярок, широко открывая рот, истошно и надрывно вопит и от имени колхоза имени Буденного требует смерти для «врагов народа». Крестьяне, пьяненькие и с веселыми физиономиями бодренько сбрасывают колокола с колокольни местной церкви. Не возмущались. Активно содействовали.

Четвертый признак – форма. В зависимости от основного ценностного критерия можно выделить три формы фашизма.
Правой форме соответствует национальный критерий (нацистские режимы Гитлера, Муссолини и др.).
Левой форме – классовый (социальный) критерий (коммунофашизм Ленина-Сталина).
Религиозной форме - религиозный критерий организации общества (исламский фундаментализм в Иране и многих других странах Востока, Аль Каида и Талибан).
В то же время, пожалуй, это различие между формами все-таки не является принципиальным; по глубинной сути своей все тоталитарные фашистские режимы очень близки.

Пятый признак - экономическая автаркия при жесткой регламентации         экономики и существенной доле внеэкономических форм принуждения.       
Появление тоталитарных тенденций в общественном развитии было обусловлено выходом ряда стран из патриархального, феодального состояния и включением их в новую систему государств с развитой экономикой. При этом развивающиеся государства вступали в конфликт с уже развитыми, занимая подчиненное положение. Отсюда стремление к экономической автаркии как залогу независимости.
Коммунистические вожди, искренне убежденные в своем исключительном знании экономических законов (хотя, как позже выяснилось, после Ульянова-Ленина никто из них Маркса не читал), считали, что могут с научной точностью управлять производством.
Партийная бюрократия, монопольно владея природными ресурсами, осуществляя политическую диктатуру,  обрела право диктовать на каких и в каких условиях люди будут трудиться.
Отсутствие забастовок в странах «концлагеря мира и социализма» коммунофашисты объясняли тем, что рабочий класс там, якобы, находится у власти и опосредованно - через «свое» государство и «авангард» – КПСС – является собственником средств производства: таким образом, забастовки, якобы, были бы направлены против него самого. Именно для того чтобы скрыть их, произошел расстрел мирной демонстрации в Новочеркасске в 1962 году.

Тоталитаризм - тупиковый вариант развития, который приводит либо к катастрофе, например, разгрому в войне, либо, по мере развития общественного сознания, к переходу в сторону демократии. Некоторые утверждают, что через авторитаризм, но я лично с этим не согласен и считаю авторитаризм переходной формой наоборот, от демократии к тоталитарному режиму.

Вот что пишет философ и политолог В.В.Ерохин.
- Конец коммунизма, свидетелями которого мы являемся, есть полностью закономерный конец идеологии марксизма-ленинизма, логически предопределенный самим возникновением этой идеологии. Стержнем любой идеологической системы, претендующей на всеобщность (а марксизм-ленинизм - именно такая система), является философия. Философия - это первооснова, на которой базируются все остальные идеологические постулаты.
Философия марксизма-ленинизма - диалектический материализм - логически противоречива и, следовательно, - неверна. Значит, неверно и все то, что на этой философской основе построено. 
Ленин говорил, что идея, овладев массами, становится материальной силой. Это верно, и подтверждено исторической практикой не только России. Однако это утверждение противоречит ответу марксизма-ленинизма на основной вопрос философии. Как известно, марксизм-ленинизм отстаивает тезис о первичности материи, а не идеи. Из утверждения Ленина же со всей очевидностью вытекает первичность идеи, а не материи.
Маркс назвал свой материализм диалектическим. Сам Маркс, а за ним и Ленин, яростно бичевали идеализм. Хотя любому диалектику должно быть ясно, что борьба между материализмом и идеализмом - это проявление основного закона диалектики,- закона единства и борьбы противоположностей. Противоречие между материализмом и идеализмом - это движущая сила развития сознания, как индивидуального, так и общественного. «Диалектик» Маркс и «диалектик» Ленин этого не заметили, а кто не замечает очевидного, тот не диалектик, а догматик.

Вообще, следует отметить эклектичность философии Маркса. Взял диалектику Гегеля, взял материализм Фейербаха, слепил на живую нитку то и другое в кучу и назвал это диалектическим материализмом.
Также следует подчеркнуть, что ленинское определение материи достойно первокурсника, которым он, собственно и был, но никак не философа.
И вот основная, на мой взгляд, черта марксистско-ленинской идеологии, которая обусловила ее бесславный конец. Эта черта - агрессивная нетерпимость к другим философским системам. И эта черта предопределила тот период мрака во всемирной и особенно российской истории, который наступил, когда марксисты-большевики пришли к власти.

Всемирно исторический процесс развивается в направлении достижения каждой личностью свободы. Наиболее существенная часть свободы личности - это духовная свобода, ибо, обретя ее, человек становится свободным и во всех остальных своих проявлениях. Марксизм-ленинизм же, именно на этом пути развития пытался поставить преграду, всеми способами (вплоть до физического уничтожения оппонентов) насаждая в общественном сознании свои противоречивые догмы.

Можно задаться вопросом, а почему же в корне неверная идеология взяла верх в России? Почему же, хотя бы в самых общих чертах, они все же победили и в 17-м году, и в ходе Гражданской войны?

В результате слабости верховной власти в самодержавной России произошла дезорганизация военного управления, являющегося для государств имперского типа основным рычагом управления. Распад армии привел к её превращению в крупномасштабные уголовные банды. На вершину успеха мгновенно взобрались убийцы и грабители. «Бесы» по Достоевскому. Грех убийства возобладал в России. Победу в этой борьбе праздновал Ульянов-Ленин, который наиболее мастерски и цинично сумел использовать «революционный энтузиазм масс» для увеличения «массовитости террора» («массовитость террора» - это его сатанинское определение распространенности греха братоубийства). То есть самый большой виртуоз по части подлости, предательства и руководства массовыми убийствами и грабежами.
 
На уровне личности верховного правителя Россия поменяла царя - образцового семьянина, любящего мужа и отца, христианина, пусть и не слишком пассионарного и креативного человека, на «вождя» - гуляку, как минимум двоеженца и с высокой степенью достоверности - хронического сифилитика, бездетного, наглого, беспощадного антихриста, убийцу и эспроприатора-грабителя, отрабатывающего деньги германского Генштаба.

В результате страна обнищала настолько, что даже в 1970-х годах в школьных учебниках экономические «успехи» советской власти всё еще сравнивались с царской Россией 1913 года. А к концу власти большевиков в стране магазины стояли пустые, и только в Москве можно было, отстояв многочасовую очередь, отовариться килограммом колбасы из жил и туалетной бумаги.
 
Крах коммунизма через семьдесят пять лет после победы, повторю, был исторически неизбежен. Коммунистическая система была поперек всех естественных человеческих стремлений, света и инстинктов разума, здравого смысла. Поперек самой природы.

И вполне возможно, что в этом - в полном и злом противоречии со всем и вся и была ее сила. Не исключено, что такая система могла жить только в ее самом зловещем и античеловеческом виде. Но как только попытались привести ее хотя бы в мало-мальски адекватное соответствие со здравым смыслом, придать ей хоть какое-то человеческое лицо, - она тут же рухнула сама по себе. То есть сталинский социализм - это железная стена, а горбачевский - уже недоразумение. Стоило режиму проявить слабость, - и природа взяла свое.
А что из сего вышло на нашей российской почве - это уже другой разговор.

Нынешняя зюгановская КПРФ – это скорее фантомные боли людей, воспитанных той системой, и не способных как шахтная лошадь выйти из привычного круга.
Конечно, довольно зловеще выглядят похлопывания Геннадием Андреевичем по щечкам выстроившихся перед ним на Красной площади деток, которым он повязывает красные галстуки неокоммунистической пионерской организации (оказывается, и такая еще есть!). Слишком уж очевидна аналогия с Адольфом Алоизовичем.
Но КПРФ, хотя и возникла независимо от «кремлевского проекта», но хорошо в него вписалась, исполняя, как и «партии» власти, роль скорее декоративную, чем политическую, характерную для партий демократических стран. К тому же, партия эта, хотя и провозглашает своей идеологией марксизм-ленинизм, но это скорее дань искренним убеждениям ее ядра – неплохих, в общем-то, стариков, которым «всепобеждающее учение» въелось в плоть и кровь за долгие годы «развитого социализма» как порох артиллеристу. Уйдут эти милые, добрые вчерашние люди, искренне считающие, что счастья без Госплана не бывает, - уйдет навсегда и марксизм-ленинизм. Партия уже сейчас, я уверен, не является фашистской, и меньше всего мечтает о возрождении НКВД и ГУЛАГа. Это нормальная парламентская партия, насколько, разумеется, можно быть нормальным в ненормальном государстве.

Прибежище тоталитаризм нашел не в ней, а в официальной «суверенной демократии», в чем нетрудно убедиться, применив к ней упомянутые выше пять признаков тоталитаризма.

Действительно, вождь налицо. А если вы вспомните недавние дифирамбы в его адрес, вложенные ловкими ребятами в уста «ткачихи из Иваново», у вас отпадут последние сомнения в харизматичности и мистицизме, приписываемых этой личности. Конечно, все это не так резко выражено, как у предшественников, но тем не менее. Теперь у нас и труба пониже, и дым пожиже.

Плохо закамуфлированная однопартийная система тоже присутствует. Правда, «партия власти» вовсе, по большому счету, и не партия, у нее ни программы, ни политического лица нет, и она готова развалиться при первом удобном случае, как недавний «Наш дом Газпром». Но уж «что мы имеем, то нас и имеет».
Густеет и пропаганда: вот уже изготовились бороться с «фальсификациями истории». У меня всего один вопрос к этим ретивым господам. Для того, чтобы судить, фальсификация или нет, нужно знать абсолютную истину. Среди нормальных людей она считается непостижимой. Значит, один человек или группа лиц будут иметь монополию на истину? А все, чье видение истории с их интерпретацией не совпадает, будут «врагами»? Так? Или все же совесть еще осталась?

Общественно-политическое движение тоже наблюдается. И не только «Наши» и им подобные. Расстреливать «врагов народа» пока не требуют, но это дело наживное.

С формой пока не определились, но, похоже, сильно засматриваются на правую. Опять же, конечно, со скидкой на желание хорошо выглядеть в глазах Запада. Как-никак, вклады-то там лежат, да и недвижимость худо-бедно имеется. Реквизнуть могут, если уж чересчур цитировать «представителя России в НАТО» с его знаменитым «понаехали тут».
Стремление к экономической автаркии как залогу независимости, особенно сейчас, в пору кризиса – совершенно неприкрытое. Вспомним, хотя бы, пресловутую «Доктрину продовольственной безопасности», все эти заградительные пошлины и т.п. Авторитаризм медленно, но верно перетекает в тоталитаризм. На что уже указывают практически все независимые эксперты-политологи. Хотя новый тоталитаризм имеет явно криминально-клептократический окрас. И до боли знакомое, и нечто новенькое в одном флаконе.
Так что очень даже есть о чем задуматься.

Валентин Спицин.