Падая в небо - Глава 20

Бродяга был в отчаянии. Он лихорадочно пересчитывал пальцы на руках и ногах, но у него что-то не получалось. Он сердился и пинал трубу. Он спохватывался и принимался дуть на ушибленное место, в надежде, что боль утихнет. И боль утихала. Но Бродяга всё равно был в отчаянии. Его мир рушился. На самом деле, не было никакого его мира. Были лишь его собственные представления о том, что происходит, и куда всё девается. Но и этим представлениям вскоре предстояло исчезнуть. И тогда у него не останется ничего, во что можно верить, что можно понимать. Бродягу била дрожь. Он был в отчаянии. Он не хотел верить, хотя знал, что должен. Должен. Должен? Должен?! Какого чёрта?!! Во что верить?! Никому ничего не должен!! Даже себе!

“Где я? Кто я? Зачем я? Нет. Надо взять себя в руки и освободить разум. Разве не об этом говорил отец Джонас? Об этом. Именно об этом. А если не об этом, то о чём же? Аааа! Не надо! Голова кругом идёт! Зачем они мне всё это говорили? Герр Майор, отец Джонас, Джа, псих чёртов... А, может, всё-таки не псих? Может, он всё правильно понимал? Может, он докопался-таки до сути? Ааа! Не хочу! Не буду! Уф… Гоша по прозвищу Дурман-трава… Почему его не стало? Почему? Что он плохого сделал? Я знаю. Я знаю! Он не обкурился. Он всё понял, но за это его теперь нет. Он сошёл с ума, как многие другие! Вот оно как! Герр Майор и Ведьма, наверное, были правы… Скорбим. Хорошим человеком стало меньше. Навсегда.”
Бродяга был на Краю. Он снова неведомо как и зачем приполз в это место. Так же неведомо для себя очутился здесь, как и в первый раз. Он смотрел. Смотрел вниз. И вверх. И снова вниз. И по сторонам. У него страшно кружилась голова, но он продолжал смотреть. Он отчаянно желал найти Вопрос. Понять, как всё происходит, и откуда всё приходит и куда девается на самом деле. “Может, это никому не дано? Отец Джонас говорил… Ч-чёрт! А что он говорил?! Ааа…ааА! Хватит! Не могу больше! Хватит мучить меня!! Аа… ууф… Он… Он говорил, что всему есть объяснение… И ещё, что чувства обманывают… Все чувства. Даже шестое. А почему даже? В первую очередь! И где оно вообще находится? Может, это орган такой…? Но как же быть тогда?! Ни башкой до этого не дойдёшь, не почувствуешь… Как же быть… что же делать…”

Мало-помалу Бродяга стал успокаиваться. Точнее, не успокаиваться, а приходить в состояние морального и психологического равновесия, гармонии с самим собой. Такого с ним ещё никогда не происходило. Мысли как ветром сдуло… (“Хоть голова не болит!”) И он потихоньку начал осознавать то, что раньше казалось ему само собой разумеющимся, и это ужаснуло его: он был на Краю. Он сидел точно в такой же позе, как и тогда, раньше. Точно также дул безвкусный ветер, вокруг него было такое же грозовое небо. Но для Бродяги чего-то не хватало в этом унылом пейзаже. “Как ни ломай голову, мозгов от этого больше не станет”, - вспомнил он собственные мысли. “А я и не буду ломать! Вот ещё! Голова у меня одна и терять её я пока не собираюсь!.. Ух ты! Легко-то как!” Действительно, Бродяге было легко и приятно, он подсознательно чувствовал, что с ним произошло что-то очень важное, что-то такое, что навсегда его изменило, но пока понять, что именно, не мог.

И тут его взгляд упал на его собственные пальцы. Он внимательно, с интересом оглядел пальцы сначала на руках, потом – на ногах, снова на руках, снова на ногах… И к нему стало возвращаться прежнее чувство, казалось бы, забытой уже зависимости от мыслей. Зато теперь он точно знал, что мысли это были не его. Ему страшно захотелось посчитать ещё разок… Последний… “Вот чего не стало! Я свободен! … Ну, пожалуйста! Нет. Ни за что. Нельзя. Не буду. Не хочу. ДА!! Не хочу и не буду! Хотя, когда нельзя, но очень хочется, то всё-таки можно… НЕТ! Это не мой случай. Мне – никак нельзя… Ааа!!! НЕ МОГУ БОЛЬШЕ…!!! ХВАТИТ……!!!”
Бродяга схватился за голову и упал на пол. Ему казалось, что голова его сейчас разлетится на кусочки. Он стал кататься по трубе, стараясь заглушить страшную боль. Он стонал, кричал и бил кулаками по трубе, но лучше ему от этого не становилось. Он взмок до такой степени, что то и дело поскальзывался в луже собственного пота.

И тут сквозь не смолкавшую невыносимую боль ему удивительным образом вспомнились слова Человека без Имени, того, у кого на самом деле было имя, но которое никто кроме него самого не знал. Это были те самые слова, которые невозможно было понять. Бродяга думал, что никогда не вспомнит их, но они пришли именно в тот момент, когда он больше всего в них нуждался. И он принял их.

“Ты не особенный. Подобных тебе – множество, но им не от чего отказываться, а тебе – есть. Ты способен на то, о чём другие даже мечтать никогда не могли. У тебя, как ни странно прозвучит, есть Воля. Великая вещь. Хотя без сердца и мудрости она ни к чему. А у тебя и того, и другого в избытке. Ты просто в себе редко копаешься, а зря. Но я тебя насквозь вижу. Просто поверь. Всё встанет на свои места. Не бойся никого и ничего. Когда ты уверен в том, что делаешь, можешь никого не бояться, никто тебе не помеха. Пойми простую вещь: по-настоящему не существует только двух типов вещей – ничего вечного и ничего невозможного. Если что-то кажется невозможным, посмотри на это под другим углом, взгляни с другой стороны. Ты поймёшь, что всё не так, как было на первый взгляд. Ты поймёшь, что безвыходных ситуаций НЕ БЫВАЕТ. Выход всегда есть. И всегда один. Но вот выбрать, каким именно он будет, ты должен сам. Обойди препоны собственного искажённого сознания и страха. Ещё раз тебе говорю, если ты боишься, это хорошо. Но, если ты запуган, это другое, это конец. Ты не сможешь и пальцем пошевелить. Пойми себя, поверь в то, что понял и сделай то, во что поверил. Задать Свой Главный Вопрос, значит понять, что Истина – та самая Истина, к которой все стремятся, действительно существует.”

У Бродяги резко перестала болеть голова. Он потряс ею из стороны в сторону и сначала не поверил, что боль ушла. Но боль действительно ушла. Навсегда. Он снова подполз к Краю. И плюнул. Блиставшие в небе молнии ещё долго освещали улетавший в никуда плевок, и Бродяге показалось, что он, наконец, после всех скитаний, удивительных встреч и открытий, понял. Он впервые сумел сосредоточиться и с удовлетворением отметил про себя, что действительно понял. Понял – что, понял – как, понял – зачем. И самое главное – Почему. Понял Свой Главный Вопрос. Тот самый, о котором ему говорили отец Джонас, Джа и Человек без Имени.
Он снова осмотрел свои пальцы. Свои родные двадцать пальцев. Двадцать пальцев человека, заработавшего пятнадцать минут славы два раза в жизни, чего ещё никому не удавалось, встретившего людей сильных, умных, но у которых не хватило силы воли или искреннего желания понять, не умевших или не хотевших что-либо менять в своей жизни. А он теперь и умел, и хотел.


Он понял. Он поверил. Он не сосчитал. “Проснись, Бродяга.” Он прыгнул.