Воспоминание о девяносто первом

Они шли по воскресному пустынному, серо-скучному городу. Люди выехали на машинах в сады и на природу. У них же не было ни сада, ни машины. Они шли и шли, и с каждым шагом голод накатывал тошнотной волной.

Все кругом было дорого, безумно дорого для них. А денег было мало, безумно мало. Так, заглядывая то в одно, то в другое кафе и читая меню, они заворачивали обратно и наконец  доплелись до железнодорожного вокзала.

В вонючей, занюханной и зарыганной  перронной кафешке , посчитав мелочь, наскребли на ликер «Лимонный». И почему-то пошли пить его в пустынный переход к одному из путей. Ликер был приторно-сладкий, а без закуси и вовсе препротивный.

-Может, поцелуемся? – спросил он с иронией.

- А может, сиганем под колеса? – ответила она.
 
Через минуту их губы слиплись в коротком, сладком от вина, поцелуе, от которого ни он, ни она не получили никакого удовольствия. Бутылка близилась к концу.
 
- Ну, и гадость эта «Лимонная», - сказала она.

- Куда теперь? – спросил он, пожав плечом вместо ответа. – Ко мне?

У них были ключи от пустой квартиры с диваном, уже отжившим свой век и скрипевшем при каждом вздохе. Можно было пойти к нему, но дома всегда бдела его мать, старая, седая, ворчливая, полоумная карга, через комнату которой приходилось – хочешь- не хочешь – проходить в туалет.

Карга открыла дверь, дернула плечиком и уселась перед телевизором. В пыльном углу возле его кровати случайно обнаружилась недопитая бутылка портвейна. Это лучше, чем тот ликер. Карга постучала в дверь и подала миску с печеной в духовке картошкой. Это был пир души, именины сердца. Картошку ели не торопясь, смакуя каждый кусманчик. После еды оба задремали.

Секс был вялым и скучным. Тем более что все под ту же мелодию, что и всегда. Она хоть частично и вызывала рефлекс, но уже сильно поднадоела. В зубах навязла.

- Как ты хочешь? – спросил он.

- Мне все равно, - ответила она, думая про то, что муж завтра устроит ей очередной скандал, а сын будет просить денег.

Куда бы деться, думала она про себя, широко раскинув ноги. Где люди берут деньги? Может деньги тоже размножаются? Положишь вечером сотню, а утром откроешь бумажник – там уже две. Хорошо бы! Дочери нужны ботинки, а сыну – куртка. Сама она одета так, что и в зеркало не хотелось на себя смотреть. «И неужели такие вот  еще нравятся мужчинам?», - подумала она.

-Ты любишь меня? – спросил он шепотом.
 
- Конечно, люблю, - ответила она и крепко поцеловала его в сухие горячие губы.