первая сволочь отрывок

я выключил свет.

за огромными окнами, как и раньше, как и каждый вечер, сверкал огромный город, готовый в любую секунду пропасть - исчезнуть - бомбардировок все еще опасались. (мне едва хватило нервов и бледности, чтобы прошептать одиними губами отмену приказа. они настолько верили в мое сумашествие, что у меня стучали зубы. в конце концов я бросал на стол заряженый пистолет и холодно предлагал: стреляйте. стреляйте в меня, если вы мне не верите. они пускали пулю. я холодно вызывал охрану. мой красавец смотрел на меня все более испуганно).

я постоял перед столом, потом лег на пол - на пол, который целый день топтали тут грязными сампогами и туфлями. где-то в животе тошнило. близкий приступ мигрени притягивал мой взгляд к окнам. где-то то далеко,в красной ране неба сочились кровью эскадрильи, я мысленно подсчитал время до атаки.

потом сыграл сам с собой в азартную игру - более азартную чем биллиард - если сейчас войдет мой красавец (бросится в крик, забьется в панике, будет звать врача и орать, что я себя не люблю и не жалею) - то я соглашусь с его претензиями и пойду спать. а если войдет собака, эта мохнатая тварь, то я не буду спать до известия о победе. кто-то ходил по коридору. у меня просто сердце сжалось от желания: я так хотел чтобы это был адьютант, что едва не закричал. по потолку проехал свет от машины на улице. кто-то приехал. мир покачнулся и потемнел.

прозвенел телефон.
- слушаю Вас?
- проснись, подлец, - радостно крикнул Джонни, да так рявкнул, чертов танкист, что меня как пружиной подбросило. я резко сел.
- что?!
- приезжай. тебя ждут. у нас полковник Атторни. желает говорить с тобой.
я отупел. Этот? блестящий противник, великолепный Атторни из вражеской армии? желает поговорить? у Джонни? взят в плен? или сам... как.. как этот... здешний - пришел, стал в воротах и говорит: верните мне то, что вам не принадлежит...
- ждем, - кричит Джонни. и все. я посмотрел еще немного на телефон. чувствую себя либо очень больным, либо очень пьяным.

теперь осталось выйти - так чтобы красавец, и собака, и охрана, и все эти неверующие и бледные, чтобы обойти этот декаданс кругом, чтобы вывернуться из этого проклятого города, из этого гнезда змеиного. и так вдруг захотелось доиграть, азарт свое дело сделал... посмотрел на дверь - никого. никого... тоска подступила к горлу... как кульминация в оперной арии - я ждал грохота оркестра и последней ноты... никто не вошел. я замотался в шинель и, свернувшись в клубок страхов и холода, вышел на улицу...