Слово и дело Дмитрия Ростовского. Постскриптум

P.S.  Митрополит Дмитрий против учёных «бесов»…               


     Я обещал читателям, что обязательно приведу доказательство того, что известная нам всем историографическая «схема» давнего прошлого «Руси-России» впервые была поставлена под вопрос вовсе не М.Т.Каченовским, и не А.Н.Морозовым, и уж тем более – не «новохронологами». Первым, однозначно, был Дмитрий Ростовский, пусть и не совсем осознанно! Так вот, о пользе чтения чужих писем… В личном послании к другу, монаху-типографщику Феологу, датируемому 19 мая 1707 г., святитель Дмитрий жаловался: «… Все летописные книги с епархии Ростовской взяты к вам, а у нас токмо той, иже списася с оного, его же взымах во дворе печатном, в нем же, аще и довольно суть историй, но летосчисления от создания мира не обретается. Аще же латинстии и имам, но с нашими летами не сходны». В следующем письме, от 31 декабря 1707 г. жалоба повторялась: «… Все хронографии с епархии нашей к вам взяты, а нам не даны. Без книг нуждаемся мудрствовати, якоже слепни без руководителя путешествовати… Написах малую хронологию и послах к моему Преосвященному (Стефан Яворский. – А.Н.); мню, что и Ваша честность ю видели. Возвращена убо ко мне, юже Преосвященный не охулил, прочим же не понравилася». Более того, здесь мы встречаем глухой намёк на то, что кое-кому не нравилась работа св. Дмитрия по написанию «Келейного летописца»… В начале 1709 г., обращаясь к «честному отче» Феологу, ростовский митрополит фактически подготовил почву для полновесной историографической сенсации! Вот это место из его письма: «… Слышах, аще и не подлинно, яко нецыи от благоразумных начаша летопись (Какую это? – А.Н.) в царствующем граде Москве делати? Чаю, во дворе печатном, для чего и книги летописные многи отвсюду взяты. Молю твою честность, благоволи известить мне подлинно, каким (образом) тая  летопись будет: от создания мира или от Рождества Христова, или только о Российском государстве и о вселенной, и кто в том трудитися изволит?»… Кто ещё не понял куда я, собственно говоря, клоню, тому объясняю популярно: в 1707-1709 годах, в граде Москве, в обстановке строгой секретности и в режиме «служебной тайны», недоступной даже для одного из первоиерархов РПЦ (!), создавалась КОНЦЕПТУАЛЬНАЯ (а иначе зачем были нужны такие беспрецедентные меры предосторжности?) летописная история России, для чего «подчищались» монастырские скриптории и архивы, в т.ч. и Ростово-Ярославской епархии! Об истории создания «Степенной книги» я наслышан, про «беду» дьяка Кудрявцева, безуспешно пытавшегося выполнить волю Алексея Михайловича по сбору историографических первоисточников по монастырям и редким тогда «вивлиофикам», что-то такое читал, о деятельности «археографической комиссии» Екатерины II читал неоднократно. А вот та тёмная история, о которой пишет митрополит Дмитрий, лично мне известна не была совершенно…


      А теперь (внимание!) обещанная, просто роскошная «свинья», которую святитель Дмитрий «подложил» официозной историко-филологической науке, изъятая мной из его письма к монаху Феологу (1708 г., «после 24 июня» – так в оригинале): «… Писах прежде к твоей честности, что то есть за страна Варяги и где город нареченный Тмутаракани, не приях ответа? Молю, аще что о том весте, известите моей худости»… Дождались, черти, допрыгались? Как прикажете понимать сие высказывание? На дворе – лето 1708-го, в следующем году состоится известная Полтавская битва, а знаменитый киевский (!) богослов-энциклопедист, один из самых образованных людей своего времени, обильно цитировавший Плиния, Иосифа Флавия, Тацита, Светония, Иеронима, Ксенофонта, Амартола, Кедрина, Матея Стрыйковского, либо совсем уж «экзотических» для нашего уха авторов - «хронистов» Иоанна Навклира и Иоанна Клувера, «историографа» Иакова Бергамитского, «хроника» Кариона, «халдейского историка» Берозуса (Бероза) и «амстердамского хронографа» Петра Опмеера (а вот злополучного «отца истории» Геродота, столь излюбленного академиком Б.А.Рыбаковым, даже не упоминает, ни разу… гм…), толком ничего не ведает о «варягах» и «Тмутаракани», притом что последняя, согласно всем известным «древнерусским летописям», как бы принадлежала черниговским князьям, а сам Дмитрий Ростовский провёл немалое количество лет именно в Чернигове?.. На первый взгляд, это сенсационное признание митрополита Дмитрия обрушивает всю мою стройную гипотезу, ибо «Тмуторокань» в «Слове о полку…» присутствует несомненно: «град Тмуторокань», «петухи (или стены) Тмуторокани», какой-то таинственный «болван»(кстати, покойный А.Л.Никитин считал, что это искажённое прочтение «блъбанъ», т.е. сокол - «балобан»; и в этом я согласен с ним целиком и полностью). Ан нет, уважаемые! Во всей этой «тмутороканьщине» напрочь отсутствуют какая-либо историческая конкретика, и тем более – точные пространственные координаты. Автор «Слова», как и святитель Дмитрий, не располагал никакой достоверной информацией об этом историко-географическом «феномене»…


      А вот мы располагаем совершенно точными данными о том, что в XVII веке на Украине были хорошо известны два примечательных во всех смыслах «соколика», два галичанина по происхождению – преосвященные Гедеон и Дионисий Балабаны. Первый из них был противником Брестской церковной унии, а второй - выступал против подчинения украинской церкви Московскому патриархату. Отметим в истории Руси-России и ещё одного «хищно-пернатого» выходца из «Тмуторокани», да такого, что долго-долго по его милости православную Русь-матушку в XV-XVI веках кочевряжило и трясло немилосердно – печально известного «жидовина Схарию», или Заккарию из генуэзского рода рыцарей и торговцев Гизольфи (?), предполагаемого основоположника «ереси жидовствующих»(впрочем, полное отождествление новгородского «ересиарха» и черкесско-итальянского аристократа представляется мне довольно-таки сомнительным), состоявшего в переписке (а вот это - факт!) с такими VIP-персонами того времени, как посольский дьяк-дипломат Фёдор Курицын, невестка Ивана III Елена Волошанка, да и самим великим князем московским. В письмах («грамотах») царя Ивана он именовался и «фрязином», и «черкасином», и «евреином», и «жидовином», а ещё – «князем Таманским»!


      Конечная цель всего предприятия Игоря и его «полков», по мысли автора, – «испить шеломом из Дона… посмотреть хоть на синий Дон… отведать Дон великий» (вновь вспомним оценку Азовских походов у М.Аджи). Глупейшую версию «поискати града Тьмутороканя» (Академик Лихачёв, в привычной ему манере, «лихо» перевёл глагол «поискать» далёким от оригинала «добыть», - на что не решались ни В.Жуковский, ни А.Майков, ни Н.Заболоцкий, ни даже В.Стеллецкий!) озвучили в «Слове» киевские бояре, которые никак не могли знать истинных намерений новгород-северского князя Игоря Святославича! Неужели сам автор этого не понимал? Не мог он не понимать и того обстоятельства, что сколько-нибудь эффективное «управление» Тмутороканью (и даже простое сообщение с ней) из Чернигова (Но как? При помощи ковра-самолёта? По спутниковой связи? Или «меча» властные указы и распоряжения «чрезъ облакы»?), и само многодневное движение на Таманский полуостров для её «завоевания / отвоевания» – суть исторические «анекдоты» самого скверного пошиба… Не верьте, уважаемые читатели, академикам на слово, не стоит слепо «доверять» и мне, – лучше сами взгляните на любую географическую карту юга России! Собственно говоря, между недоумёнными вопросами митрополита Дмитрия, адресованными о.Феологу, и его же формулировкой «поискати града Тьмутороканя» лично я не усматриваю никакого противоречия: точно так же, и с таким же успехом, «искали» Атлантиду, Шамбалу, Эльдорадо и Китеж-град…


      Последователи учёных «бесов» прошлого, нелюбопытные до крайности советские учёные «балбесы» (извиняюсь за одну-единственную резкую оценку в моей работе, и за тавтологию) обоего пола, лишь однажды допустили вопиющую «утечку информации», и ту я обнаружил! В обширном лингвистическом справочнике «Слова о полку Игореве» в 6 книгах, под редакцией Б.Л.Богородского, Д.С.Лихачева, О.В.Творогова, составителем которого была уже знакомая нам В.Л.Виноградова (Л.: Наука. Ленинградское отделение, 1965-1984), в словарной статье «Тмуторокань, Тьмуторокань», кто-то слишком «умный» неосторожно процитировал малоизвестного широкой публике исследователя И.П.Козловского («Тмуторокань и Таматарха – Матарха – Тамань». Известия Таврического общества истории, археологии и этнографии, т. II. Симферополь, 1928, с. 58-59): «Еще нарубеже XVII—XVIII вв. ученый м. Димитрий Ростовский задавал вопрос, что такое Тмуторокань, и не находил ответа…». Вот так - так! Я чуть дара речи не лишился, и едва не свалился со своего прикомпьютерного кресла… Брависсимо, дорогой товарищ Козловский И.П.! Покойся с миром, Русская земля никогда не забудет твоего научного подвига… Больше всего в этой ситуации меня возмутило то, что академические «осмомыслы», издавшие вышеуказанный справочник, даже не озаботились тем, чтобы прокомментировать слова И.Козловского, будто и говорить было не о чем. Но налицо – серьёзнейшая историографическая «нестыковка», ставящая под сомнение «седую древность» любых южнорусских летописных источников, включая ПВЛ, и «варяжские» вставки в других сводах! Митрополит Ростовский недоумённо вопрошает (хотя, ничего не знать про «Кройнику» Сафоновича и «Синопсис» Гизеля, напечатанные в Киеве в 1673-1674 гг. он просто не мог!), исследователь из Симферополя явно в растерянности, а господам Богородскому, Лихачёву и Творогову сие было как бы совершенно не интересно…


      Но не спешите удивляться вместе со мной, уважаемые читатели, ибо в «Поучении на пречестную память великого святителя Николая, Архиепископа Мирликийского Чудотворца, месяца декабря, в 6 день» (знать бы ещё точно, когда оно создавалось) мы находим подлинную «квинтэссенцию» исторических представлений и познаний святителя Дмитрия о «началах» русской истории: «… в те древние времена славяне не знали Бога и в нечестии своем назывались не теми именами, которыми называемся мы ныне православные христиане. Имена их, по нечестивому их обычаю, были: Кий, Щек, Аскольд, Дир, Гостомысл, Святослав, Ярополк и прочие, какие носили русские князья. Бояре Вышгородские были: Блуд, Путша, Елович, Телец, Ляшко и другие. Посланные князем Олегом из Киева в Грецию послы для переговоров о мире носили такие имена: Карлофарлос, Велмуд, Рулав, Стелмид, - имена все какие-то дикие» (согласно ПВЛ должно быть: Карлы, Фарлаф, Веремуд, Рулав, Стемид. – А.Н.)… Вот, в сущности, и всё. Процитированный пассаж святителя Дмитрия оставляет какое-то странное впечатление самим подбором персоналий: Кий и Щек указаны, но нет Хорива и Лыбеди. Упоминаются Гостомысл (почему-то после Аскольда и Дира) и рюриков родственник Олег «Вещий», но нет самого Рюрика, и его якобы ближайших сподвижников-братьев Синеуса и Трувора. Мы не находим здесь ни князя Игоря, якобы растерзанного древлянами за свою непомерную алчность, ни даже его христианнейшей супруги, святой Ольги-Елены! А список «вышеградских бояр» был, похоже, извлечён святителем из агиографического «Жития Бориса и Глеба», ибо практически все они были причастны к истории с подлым убийством князя Бориса Владимировича на р.Альте! Знающие люди (Татищев и др.) говаривали в своё время, что существовала т.н. «Моравская летопись», якобы V века, с Кыем, Чехом (Щеком) и Хоривом, легендарными родоначальниками куявов, чехов и хорватов; а место Лыбеди занимал там Лех, от которого-де пошло племя полян-ляхов… Обязательно отметим про себя и это: «…имена все какие-то дикие». Если что и может нас в этой запутанной ситуации ещё интересовать, так только одно: писал Дмитрий Ростовский «Слово о полку Игореве» ДО, или ПОСЛЕ этого невольного признания?


      Меня терзают смутные сомнения, что – ранее, ибо (повторюсь) в нём нет и следа вышепоименованных исторических персонажей. Помнится, что я недоумевал по поводу неточного знания Дмитрием Ростовским ряда сюжетов из ПВЛ. Так вот, А.Д.Нечволодов в своих «Сказаниях…» вновь оказал мне неоценимую услугу: «… И Царица Небесная вняла мольбам своего грешного, но раскаявшегося народа и во второй раз, ПОДОБНО ТОМУ КАК ЭТО БЫЛО В 628 ГОДУ (sic!), ВО ВРЕМЯ НАБЕГА АВАРОВ И СЛАВЯН (выделено мной. – А.Н.), она явила свою чудотворную помощь и отвратила неминуемую гибель от города!». На кого ссылается Нечволодов? На Георгия Амартола? На Иоанна Малалу? На Костантина Манассию? Теперь практически ясно, откуда у Ростовского взялись «каган» в единственном числе, и «древнейшая победа» VII века, которых в ПВЛ, по понятным причинам, не наблюдалось… А прятали от посторонних глаз и ваяли на Москве, по всем признакам, именно Ипатьевскую летопись, список (копию) которой, считающийся «старейшим», обнаружил через столетие первый «штатный» историограф России Н.М.Карамзин, в Костромском Ипатьевском монастыре… Почему именно её? А потому, что эта летопись уже не была привычным, механическим соединением разнородных, разновременных текстов и сводов, но опытом создания всеобъемлющего и последовательного «курса» истории России, по типу Никоновской («Патриаршей») летописи, или татищевских «штудий». Кроме того, в ИЛ осутствовал важнейший 8-й («хронологический») лист, зато наличествовали:


 1) «Начальная летопись» (другое название ПВЛ) с необъяснимыми для киевского «нестора» (зато извинительными для «несторов» московских) хронологическими «дырками» в 3, 4, 5, 6, 7, 8 лет, с литературной басней о «призвании на Русь варягов», «корсунским трубо-водо-проводом» (Из «колодцев»! Неужели – без насосов?), стабильно-постоянным написанием имени «Иисус» (Однозначно – XVII век!), многочисленными «хартиями» (но употребляемыми не в смысле «бумаги», как и должно было быть, а неких «договорных грамот»), латиноязычными названиями месяцев и страной «Италией» (Это в начале-то XII века?);

 2) «Киевский летописный свод», о существовании и содержании которого Дмитрий Ростовский просто обязан был знать. Озадачивает здесь ещё и то, что многие исследователи называли среди его источников т.н. «Черниговский летописец Игоря Святославича» (sic!), оканчивающийся сообщением 1198 г. о смерти Ярослава Всеволодовича и вокняжении в Чернигове Игоря, и содержащий подробный рассказ о событиях 1185 года;

 3) ещё одна «литературщина» чистейшей воды, называемая в народе, вероятно по какому-то недоразумению, «Галицко-Волынской ЛЕТОПИСЬЮ».


     …Если же то была не Ипатьевка, у меня остаётся единственно возможный вариант – вскользь упоминавшаяся известным исследователем С.В.Алексеевым (см. Проблемы источниковедения и политической истории: Сб. ст. М., 1995), и мало знакомая массовому читателю, пространная компиляция начала XVIII века «Подробная летопись Российского государства», больше известная в виде фундаментального исторического труда под названием «Подробная летопись от начала России до Полтавской баталии» (СПб., 1798-1799). Издан он был менее чем за двадцать лет до выхода 1-го тома «Истории Государства Российского» Карамзина усилиями двух людей – Н.А.Львова, известного поэта, музыканта, архитектора, графика, теоретика искусства, фольклориста, изобретателя и издателя, а также профессионального историка И.Н.Болтина. Найденная в Спасо-Евфимиевом монастыре (Суздаль, если я не ошибаюсь) анонимная рукопись долгое время приписывалась Феофану Прокоповичу (1681-1736). Об исключительной серьёзности отношения в Петровскую эпоху к легендарной русской истории свидетельствуют уже названия некоторых её глав: «О начале великого града Словенска, еже есть ныне Великий Новград; о первых князьях новгородских и их потомках», «О начале Старой Русы», «О Мосхе прародителе словенороссийском и о племени его», «О наречении Москвы, народа и царственного града» и т.д. В основу первых двух глав было положено «Сказание о Словене и Русе», как отправном пункте писаной русской истории. Известно и то, что его высоко ценил (sic!) сам Император Всероссийский Пётр Великий, а повсеместное распространение «Сказания…» продолжалось вплоть до конца XVIII века!.. Прокопович, как известно, посещал в молодости университеты в Лейпциге, Галле, Йене. В 1701 г. в Риме он поступил в прославленную тогда иезуитскую коллегию св. Афанасия (sic!). Прослушав в этой коллегии полный учебный курс, он приобрёл обширные познания, изучая все доступные ему исторические, богословские и философские сочинения, а также классическую латиноязычную литературу. Поговаривали даже, что своими (якобы) «выдающимися дарованиями» он обратил на себя внимание самого папы! Тем не менее, он не пожелал остаться в Риме, и в 1704 году вернулся в Киев. Здесь, снова обратившись в православие, Ф.Прокопович стал преподавать в Киево-Могилянской академии: сначала пиитику, потом  риторику, философию и, наконец, богословие… Cобственно говоря, каких-то серьёзных оснований сомневаться в его авторстве нет и по сей день: от Киева до Москвы – недалеко, Дмитрий Ростовский вполне мог и не знать его лично, возраст для писательства – самый подходящий (27-28 лет), степень доверия к «брату Феофану» у российских «преображенцев» всегда была наивысшей, а порученное ими ответственнейшее задание в точности соответствовало образованности и эрудиции «крипто-иезуита» Ф.Прокоповича… Есть информация и о том, что в мае 1706 г. будущий Пётр Великий находился в Киеве, где прослушал льстивую проповедь оного «вундеркинда» в свою честь. А историческую «трагедокомедию» (литературная «разминка» перед серьёзным делом?) под названием «Владимир» Прокопович опубликовал ещё в 1705-м…


      А ещё святителю Дмитрию не было нужды вопрошать отца Феолога про «страну Варяги», о которой он мог бы и сам легко узнать из этнографического предисловия к ПВЛ (если он её читал): «… Ляхи же и пруссы, чудь сидят близ моря Варяжского. По этому морю сидят варяги: отсюда к востоку – до пределов Сима, сидят по тому же морю, и к западу – до земли Английской и Волоцкой». Наконец, как умудрённый православный(!) богослов Ростовский мог не заметить в изложении «символа веры», которому якобы обучали Владимира Равноапостольного корсунские попы, видную невооружённым взглядом, ересь ПОДОБОСУЩИЯ пресвитера Ария, этого «нахального демонского воина» (так – у Ростовского), якобы отвергнутую и проклятую, как нас уверяли, Никейским собором 323 г.н.э., то есть за 519 лет до первой погодной записи в ПВЛ, и за 1328 лет до появления на свет самого Дмитрия Ростовского? Что останется от русского христианского «правоверия», и от самой «живоначальной Троицы», если отказать Иисусу Христу в «сыновней Божией ипостаси», и в том, что он – «Бог равночестный и единосущный»? Я не считаю себя большим специалистом в области догматического богословия, но рискну оценить данную литературно-историческую «провокацию», как явную попытку какого-то высокообразованного, изобретательного и хитроумного «псевдо-Нестора» (совершенно очевидно – западной теологической выучки) принизить, поставить под сомнение (и даже дискредитировать) «кафолические» фундаменты крещения Руси. Этого голубчика «раскусил», точно гнилой орех, ещё Аполлон Григорьевич Кузьмин, когда писал об авторе ПВЛ: «В отличие от Библии, а также Хроники Георгия Амартола русская летопись подчеркивает единство человеческого рода, выводя отсюда идею равноправия народов (sic!)… Обращает на себя внимание и то, что апостол Андрей здесь поставлен как бы ниже Петра, о котором в тексте речи не было, но который почитался в Риме как «князь апостолов»… И данный летописец по своим взглядам ближе к римской, чем к византийской церкви(sic!). Почерк его проступает в летописи неоднократно» (см. его комментарии  в кн.: Откуда есть пошла Русская земля. М., «Молодая гвардия», 1986, т.1, сс.697,698,700). А четыре года спустя, в предисловии к книге «Златоструй» (М., «Молодая гвардия», 1990, с.17), тот же Кузьмин отмечал: «Западные» черты в тексте «Повести временных лет» проявляются в известной расположенности к «прозападным» князьям, прежде всего к Изяславу и Ярополку, непосредственно тяготевшим к клиру Десятинной церкви. Проявляются эти симпатии и в том, что Анастас (Корсунянин, поп. – А.Н.) не осуждается даже и после его очевидного предательства – бегства в Польшу. И в чисто догматическом плане в рамках этой традиции замечаются некоторые особенности: это отрицательное отношение к разделению церквей, обильное цитирование текстов Ветхого завета, вера в непреложность предопределения. Все это явно не византийские черты»… Финита ла комедиа, господа! «Sat sapienti», – как любил говаривать святитель Дмитрий.




                Андрей Нарваткин

                Республика
Беларусь               
                г.Кобрин


                narvatkin@list.ru