клф Нло Н. Бодров Ожог реликтовой медузы повтор

клф нло н. бодров Ожог реликтовой медузы
Юрий Васильев
НЛО-07 Н.Бодров
(Новогодний «Залп»)
 Ожог реликтовой медузы

888 888 888

Странности начались сразу же, стоило почесать обожженную медузой ногу.
-Ну, что?- сказал атлетичного вида пловец.
- Ничего.- сдержанно ответил Евсей, исподлобья поглядев на незнакомца.
-Так,- констатировал пловец,- Ничего…. А если попозже?
- Попозже?- Евсей широко открыл глаза,- Что попозже?
- Заведем ту же «шарманку», допустим, через два часа. Что они скажут?
- А я почем знаю?
- А я знаю. Они не выдержат. Как пить дать,- Незнакомец пригладил редкие волосики на груди. Меня никогда не подводит чутье. Правда?
- Ну-у…- замялся курортник.
- Ничего не «ну». Я хоть раз на твоей памяти ошибался?
Евсей нашел силы улыбнуться.
- Да пока нет.
- То- то же. Короче, «мотыляем» на два часа. Солнце будет ниже. Тень длиннее. Мы возникнем неожиданно, словно два богатыря из моря. Оригинально?
- Да как бы…
- Короче, через два. И не забудь кляссер.
Он развернулся и, как ни в чем не бывало, размашисто зашагал, накинув махровое полотенце на обожженные плечи.

888 888 888

Стоило сесть в шезлонг, какой- то мальчишка вручил оплывающее мороженое и со словами «Только не ешь», кинулся в воду.
- Эй-эй!- только и успел крикнуть вдогонку Евсей.
Потом пришел массажист и без слов стал мять Лабрадорову спину.
После массажиста собака в ошейнике примостилась в ногах и стала преданно поглядывать в глаза.
- Да вы что все с ума посходили!- распсиховался пейзажист, когда какой-то господин принес какую-то сдачу и ласты с маской.

888 888 888

Женщина расплакалась с порога. Слезы, как по команде, двумя полосками потекли по ее красивому лицу. Взгляд замер на кончике собственного носа. Подушечки пальцев коснулись припухших губок.
- Ну…- еле слышно сказала она,- И что будем теперь делать?
Евсей Лабрадоров, достаточно молодой человек со стальными глазами, обнаженным торсом и намыленной щекой, переложил бритвенный станок из одной руки в другую и отступил на шаг.
Гостья была фигуристой и чертовски привлекательной. Облегающее платье, решительно подчеркивающее овалы бюста и плавности линий корпуса. Круглые коленки. Изгиб руки. Тонкие пальцы. Льняная прическа. Однако турист-дикарь унял внезапное воодушевление, переборол сдержанный оптимизм и постарался ответить как можно нейтральнее:
- В смысле?
Она отвела глаза в сторону. Поджала уголки рта.
- Ты же сюда за этим приехал…. Ну, действуй. – гостья решительно прошла в комнату и заперла дверь.- Р-разоблачай меня!- она истерично хохотнула.
- Н-но-о…- растерялся Евсей,- З-здесь веранда. Р-раскладушка. С-с улицы все видно. Из сумерек на свет…. И хозяйка…. Кроме того, я…..
- Ну!- уже жестче сказала она,- Ну! Ты же этого хотел, когда ехал сюда?! Ну! Что же ты растерялся, а?! Растерялся!
Слезы на щеках моментально просохли, оставив едва приметные следы, а в облике проявилось что- то неуловимо- прокурорское. Красивый агрессор сыпала полу-вопросами- полу-утверждениями и Евсей не знал, что сказать. Он только испуганно хлопал ресницами, да отдувался. Дама же, напротив, казалось, почувствовала его слабину.
- Ну, смелей! Вот она, я! Вся перед тобой! Где же твоя хваленая решимость!? Ты добился своего! Ты этого хотел!? Этого?! Этого! Этого…. А-а! Чего ж еще, раз ты здесь!? Наше-ел слабую женщину-у! Нашел? Так будь же мужчиной!- она аж топнула по досчатому полу тоненьким каблучком.
- Я-а…то есть, так сразу….да и не приготовился я для безопасного с-с….
- Ну!- глухо рявкнула дама ночной совой,- Ударь меня! Ты же об этом мечтал все эти дни, Игорь! Ты добился своего! Ну! Ну, же! Кричи! Топай ногами! Вцепись мне в волосы! Обзови!(меня шлюхой) Да! Я была не верна тебе!
- Но я не…
- Скажу больше! Их было несколько! Уже коллекция! Да, я сюда для этого и поехала! Да, Игорь! А ты! Ты в прошлом году на юг не за этим ездил?! Ты уличил меня! Но кто в этом виноват!? Ты же ленив в постели, как тюлень…!
- Послушайте!- Евсей словно стряхнул с глаз завесу. Отложил бритву(станок). И пока незнакомка стучала маленькими кулачками в грудь, вытер пену со щеки.- Послушайте, я не Игорь! Приглядитесь, ну….
Однако, на гостью это не произвело особого впечатления. Она продолжала кричать и требовать, чтобы муж ее побил. Евсею пришлось взять женщину за плечи и хорошенько встряхнуть.
- Я не Игорь!
- Ты чудовище!
- Марь Сергевна!- Лабрадоров распахнул створки окна и позвал домохозяйку,- Тут меня, ой, с кем- то спутали! Марь Сергевна, ой! Ой-ой! Меня бить начинают!
Видя, что реакции от калитки не было никакой, пришлось применить силу. Евсей быстренько принес благородство на алтарь восстановления порядка. Забыв сантименты и грубо скрутитв неожиданно- сильную соперницу. Он защитил себя и, в конце-концов, поддав под хорошенький зад коленкой, выставил озадаченного агрессора за дверь.
Оценив нарастание шума в бельэтаже, толстуха слегка оборотилась, не переставая лузгать семечки. В сумерках под шелковицей у ворот начинались «посиделки» и покидать общество пяти подруг не хотелось.
- Тьфу-ты,- ругнулась Мария Сергеевна,- опять семейных приняла. Порознь. На юг зачем люди едут- отдохнуть друг от друга. А эти…. Две недели теперь лаяться будут.
- Посуду бы не перебили….- поделилась опытом подруга из дома напротив. Но тут же вернулась к прежней теме,- И что? И что? Повез алычу на базар….

*** *** ***

Евсей не любил толчеи и потому ушел ото всех подальше. Море здесь было желтоватым. Берег глинистым. Заходить было неприятно. Потому и пляж находился в сторонке. Кое-где загорали отдыхающие. Но их было значительно меньше и расположиться на редкой выгоревшей травке можно было вольготнее. Лабрадоров расстелил крапчатое покрывало, сладко зажмурился, потянулся и чуть не плюнул в сердцах. Тот самый безумный дядька, что спрашивал его трижды про мороженое и дважды про расписание катеров устраивался поодаль. Он выкладывал из полосатой прогулочной сумки ребристую поролоновую подстилку, бутылку с газировкой, полотенце, книгу и шахматную доску. Дядька хитро поглядывал на Евсея. Евсей старался смотреть в сторону. Надел темные очки. Затем вообще отвернулся, прикрыв голову нечитанной газетой.
Для купания солнышко инквизиторски накалило свою красную сковородку.
- Уф,- вынырнул Лабрадоров из- под волны.
- Уф!- вынырнул рядом дядька.
Кругом, насколько хватало взора, плескалось прохладное серое море.
- Ну…ну…- не нашел слов Евсей.
- Прохладненькая сегодня водичка,- отфыркиваясь, сказал второй купальщик,- Это из-за шторма. А медуз- то, медуз! Пф…. Было бы тихо, вода бы прогрелась….
- Послушайте, что вам нужно? Я уже говорил вам, что не знаю расписания катеров, не знаю цен на мороженое. И…и не собираюсь обсуждать с вами цены на мороженое…. Что вы хотите?
- Партейку, Анатолий Евгеньевич. И, если можно, автограф на моей доске.
- Какую партейку? Я никакой не Анатолий Евгеньевич. В шахматы играю плохо. Да и желания нет. Послушайте, чего вы привязались….
- Анатолий Евгеньевич, только одну партейку. Честное слово, буду сопротивляться, как могу,- человечек оплыл вокруг Евсея и отфыркиваясь добавил,- Третье место в городских соревнованиях. А Краснодар не маленький город. Напрасно вы думаете, что нарвались на дилетанта. Я большинство Алехинских этюдов в задачнике самостоятельно решил. Я….
Самая резвая волна плеснула ему в лицо, и он на минуту упустил инициативу. Евсей воспользовался этим, решив вообще, драпануть с пляжа. Беседы с придурками в план южной релаксации никак не укладывались. Привяжется такой. Вобъет себе какую- нибудь ерунду в голову- пиши пропало. А если еще живет в дачном поселке где-нибудь поодаль- вообще труба. Размашистым кролем музыкант достиг берега, схватил в охапку рубашку и шорты, быстро запихнул в сумку покрывало, но некстати, замешкался с сандалиями.
- Пф…Анатолий Евгеньевич…ну я никому не скажу…. Вы же видите, я не поднимаю ненужного ажиотажа. Уф…. Только одну партию. Ну, я вас умоляю. Сыграть с чемпионом мира- моя мечта.
Назойливый человечек настиг Евсея и аргументированный шахматной доской, монументально встал перед ним, словно укор совести.
- Еще раз вам говорю, я не чемпион мира.
- Ну пожалуйста….
- Тьфу,- уступил музыкант,- Но только один раз.
- И автограф,- продолжал торговаться зануда.
- Хорошо. Но вы отвяжетесь раз и на всегда.
- Заметано.
Лысый гражданин поодаль пхнул свою спутницу в красно-обгорелое плечо.
- Дывысь!
Сдобная дама приподнялась на локтях, придерживая двумя ладонями некоторые детали купальника.
- Це хто?
- Хто-хто…Карпов.
- Якись Карпов? Дирехтур?
- Якой дирехтур? Шахматун
- Тю-ю….
- Вот те крест. А ну, айда поблыжь…я-ть теорию знаю. Дыбюты….
Однако, их опередили. Пока чета застегивалась, да укручивала термос, остановилась девушка с бадминтоном. Трое шумных пареньков обступили ферзевый гамбит с пяти сторо. Постепенно образовалась толпа. Народ устроил форменную суету, меняясь местами, перешептываясь и делая страшные глаза.
- Дядь, а вы правда, чемпион мира?- спросил мальчишка.
-Нет,- сосредоточенно сказал Евсей и вывел коня.- Я чемпион квартиры.
- А мира?
- Только малой его части.
Настырный дядька понял только одно. Что ему заговаривают зубы и капитально задумался над вторым ходом. Думал он минут десять. Однако, все варианты просчитать не удалось. Толпа, естественно, болела за «претендента» и когда отовсюду посыпались назойливые советы, он решился выдвинуть слона.
-Что там? Что там? Кто?- напирало внешнее кольцо оцепления.
- Не может быть!- протирали глаза «внутренние».- Да разве….
Ныряльщик с маской на шее и одной ластой под мышкой бился об заклад с учителем физкультуры, на каком ходу закончится разгром дилетанта. Седой мосластый старичок, похожий на наглядное пособие в шейном платке, записывал ходы в блокнот. Чей- то развязный шнауцер нагло протискивался между ног, корябаясь, словно последний гад.
- Вы снова теряете качество…- робко сказал любитель, тревожно указывая на туру.
- Н-ндэ?- задумчиво произнес «профессионал»,- Ну,так что ж, зевнул….
Какая улыбка сияла на лице претендента!
От окончательного поражения Лабрадорова спасла давишняя не вполне вменяемая красотка. После мучительно-бессонной ночи, она отыскала Евсея на пляже, снова назвала Игорем, и собрав пожитки, решительно смела фигуры.
- Идем…. Устроил тут….. Р-ревнивец. Ишь, он оби-иделся….
Болельщики обсуждали почему шахматный король не в форме. Дядька, забыв про автограф, упивался славой, переспрашивая каждого, кто попадал в поле зрения:
- Вы видели? Нет, вы видели? Карпов не вытянул бы этот эндшпиль.
И все бы развивалось по логике событий, если бы в скоплении причесок не мелькнула милицейская фурага.
- А, ну, хлопец, стой! Стой, я сказал! Кида-ала! Кому я сказал! Руки в гору! А-а, Волнухин! Предъяви паспорт!
Евсей, поскольку был в одних плавках, нерешительно развел руки в стороны и подарил вопросительный взгляд женщине.
- У меня паспорт! Только дома!- она подхватила Лабрадорова под локоть.
- Ни с места!- рявкнул милиционер и одним движением выхватил из кобуры яркий газовый баллончик, похожий на игрушку.- Я узнал тебя, Волнухин!
- С ума сошел!- неожиданно низким голосом произнесла мнимая «жена». Бондаренки мы. Игорь, скажи ему….
- Да я не Игорь! Отдайте сумку!
Красотка дернула его за кисть так, словно хотела оторвать. Художник не успел опомниться, как уже несся по асфальтовой дорожке, затем по узким улочкам поселка, пролезал в дырки изгородей, путаясь во вьюнках и обжигаясь крапивой.
Милиция некоторое время преследовала беглецов и «пшикала в догонку». Но, тяжелые кирзачи и внезапные слезы сорвали погоню.

888
Киты плыли на зюйд-зюйд-ост. Они медленно шевелили широкими лопастями хвостов, с достоинством военной эскадры продвигаясь к югу. В широты, богатые планктоном. Их красивые сильные тела продвигались в переливчатых перламутровых струях. Блики мелких волн прокатывались полосками по их гладкой коже, порой слепя маленькие умные глазки. Иногда кто-либо из молодых китят подныривал под стаю, и шаля, подплывал под брюхо сородичам. Толкаясь. Взрослые понимали эти забавы. Не осуждали. Взрослые всплывали к поверхности, шумно выдыхали и игру не принимали. «Огромный крейсер» держался в середине, задавая скорость хода. Никто не выбирал его вожаком, просто все интуитивно жались к большому и уверенному. И он всегда приводил своих сородичей туда, где безопасно. Где много корма. Где воля.
Когда просыпался голод, киты медленно, словно во сне, приоткрывали рты. Тысячи мелких рачков и креветок оседали в гигантских желудках. Они мигрировали в более южные широты по одним и тем же маршрутам. По невидимым пунктирным линиям, веками закрепленными в мозгу. Даже не осознавая, они шли по «дорогам предков», исполняя «рефлекс путника», заложенный задолго до их появления на свет. Ах, как красиво окрашивало красным их селедочьи спины закатное солнце!
Ничто не предвещало беды.
Память планеты Земля- это память живого существа. Просто она состоит из миллиардов маленьких памятей, из бесконечного количества фрагментиков. Мозаика невидима индивидуумами, но она есть! Это существо состоит из нас. И этому существу так же свойственны страхи, видения, сны. У Земли самая древняя память. Она помнит то, что не видел никто. Ей снится то, что давно минуло. Ее пугает то, чего и не было никогда. И тогда привидения возникают перед взором. Бесплотные, они могут повлиять на реальность.
Киты плыли. Огромные веретена пронизывали толщу воды. Поднимались к поверхности и переливались через края воображаемых чаш. Плавно проходили волной над волнами и двигались, двигались, двигались….
Над океаном вставало солнце. И снова опускалось, уступая место круглой луне. Одинокий альбатрос, который залетел далеко от суши, разглядывал с высоты подводные тени. В океане проплывали рыбы. Стаи рыб. Клубы трески. Косяки тунца. Пищали ультразвуком дельфины. Металлические лопатки винтов бездушно гудели в отдалении. Вожак уходил в сторону, уводя сородичей поглубже. Реже всплывали гиганты к воздуху. Размереннее дышали.
Широты менялись. Вода становилась то теплее, то прохладней. Невесомыми опахалами накатывали невидимые течения, относя китов в сторону. Но маршрут, испокон закрепленный в маленьком мозгу, оставался прежним. «Огромный крейсер» знал куда плыть.
И вдруг, медузы. Стая оранжевых медуз. Они появились внезапно. Случайно и закономерно. Как все, что случается. Возникли из ниоткуда, касаясь, словно водоросли, своей длинной бахромой щупалец, толстой черной кожи. Оставляя на ней пятна невидимых ожогов. Стрекательные клетки, пусть на миллиметр, впивались в гигантов. Сообщая им что- то новое…невообразимое. Минута, и медуз не стало. Словно и не было. Легкое оранжевое облачко выцвело в воде, превратившись в ничто. В стаю пузырьков. В отражение облаков на небе. В память того, что было когда-то. Плеснули в умные глазки пара волн, зародившиеся в Атлантике пятьсот тысяч лет назад.
Мир исчез. Китовья ойкумена перевернулась. Континенты сдвинулись. Среди моря возникли острова. Затянулись проливы. Бесплотные привидения подарили другое зрение. Они вернули забытые чувства. Ощущения, которые владели предками китов тысячи лет назад. И потомки сбились с курса. Вожак вдруг узнал близкую лагуну. Глубокую и ласковую. Полную креветок и анчоуса. Он почувствовал течение, которого ныне не было. Он послал сигнал и сородичи последовали за ним. В прекрасную страну, где хорошо. В нежный китовий рай. По пунктиру. По тропе, которую проложили до него миллионы лет назад. Невидимые мурашки прошли по пятнистой коже. Вожак испугался- он ведь чуть не сбился с курса. Куда бы он привел неопытных китят…. Слава богу, вовремя снизошло прозрение. Он узнавал магнитные поля, проходящие под брюхом. Он узнавал направления в безбрежной воле. «Крейсер» стал чуть сильнее загрбать правой ластой. Земля обетованная казалась уже рядом…. И, действительно, вскоре показалась отмель. Только никто ее не видел. Млекопитающие жили в прошлом.

888 888 888

Лабрадоров методично складывал свою огромную спортивную сумку. Носки. Трусы. Футболки. Кепи. Сумасшедшая женщина, слава богу отвязалась. Но проблемы остались. Люди продолжали узнавать Евсея. Правда, чуть меньше. Не кидались на шею сразу. Сначала чуть щурились. Некоторое время вглядывались. Но потом-таки улыбка (или не улыбка) освещала их лица и они лезли обниматься, хлопать по плечу, вспоминать былое, что- то требовать….
Лабрадоров успел уже побывать и в племянниках, и в братьях, и в отцах, и в корешах. Раз тридцать его принимали за сослуживца, пару раз за космонавта, с десяток за артиста, за бывшего начальника, за должника, за плохого слесаря. Одна пожилая леди упала в обморок, опознав умершего мужа. Особую досаду вызывали кондукторы. они почему- то узнавали «давишнего безбилетника» и стыдили Евсея через каждые две остановки- на третьей.
Решено было обратиться к врачу. Но не здесь же, где по следу идет милиция и вся шахматная общественность разыскивает Анатолия Карпова.
Перебраться в Геленджик стоило немалых трудов. Евсей вселился в дорогой номер на девятом этаже. Пансионат «Гадкий утенок» стоял поодаль от побережья. Поэтому, свободные места имелись. Два раза в день по пыльной извилистой улочке к пляжу ездил автобус. Лабрадорова это устраивало, хотя он понимал, что отпуск испорчен. Пятно медузьего ожога на ноге поблекло и почти не беспокоило. Однако, стоило макнуться в Геленджикскую воду, зуд и покраснение возобновились. К вечеру немного поднялась температура. С утра он был у врача.
- О-о!!! Левка! Левка-а!- обрадовался «Гиппократ». Евсей натянуто улыбнулся и не отвечая на лобзания и объятия, сразу предъявил паспорт.
- То есть,Лев, я что- то не пойму, блин…,ты по чужим документам что ль живешь? Почему? Мафия? Менты?
- Я не Ленчик,- грустно сообщил Лабрадоров,- Вы обознались. И паспорт мой. И я- это я. Да, имя странное. Но это все мама…. Не криминал же….
- Так ты…вы…как бы то есть, не Лев?
- Абсолютно.
Терапевт хитро подмигнул, дурашливо вывалил язык и сказав «бе-бе-бе», принялся понарошку бодать Евсея в живот. Евсей терпел и молчал.
- Так,- неожиданно сдался врач,- Вы не Лев.
- Да. Я не Лев.
- …Просто на него очень похожи.
- Совсем не похож.
- Тогда почему я вас узнал?
- Слушайте,доктор, у вас есть фото вашего друга? давайте сравним?
Эскулап минуту подумал.
- Есть фото. Только в группе. Горный привал спелеотуристов. Лица, правда, мелковаты.
- Ничего, сойдет.
Он морщил нос и щурился, вглядываясь в изображение, искоса смотрел на меня, просил повернуться анфас и в конце- концов выдал- будто отрезал:
- Совершенно ничего общего. А-а…почему я вас узнал?
- Меня все узнают.
- почему?
- Вас как, простите, по батюшке?- Евсей расположился на стуле. Закинул ногу на ногу,- Так вот, Никита Павлович, меня ужалила оранжевая медуза.
- В Черном море такие не водятся. Дальше.
- А все. Дальше- все. Я вышел из воды. На ноге пунцовое пятно. Вот,- вольный художник закатал штанину,- жжет. все узнают.
Медик надел марлевую повязку и склонился над бледным отпечатком.
- Гм-м…. Я бы сказал, сковородкой приложились, еслиб вы не утверждали…. То есть вы каким- то образом связываете, гм…. Послушайте, а ну-ка, ну-ка,- обрадовался какой- то своей идее Никита Павлович,- Вера! Ве-ера!!
Почти сразу вбежала симпатичная медсестра и ойкнула:
- Ой, Антон, ты зачем сюда, на работу пришел? Подожди в коридоре. Прием скоро заканчивается….
- Вера, это кто?- с нажимом спросил врач.
- Ну-у,- она замялась,- Знакомый один.
- А-а…,- Парацельс поджал губы,- м-м,это…как бы…нос, уши, губы, волосы….
- Ой,- снова сказала девушка,- Ты зачем осветлился?
- Вера,- наконец пришел к какому- то выводу медик,- Мы тут сами разберемся с э-э-э…Антоном. Он подождет тебя в коридоре.
Евсей машинально кивнул и мрачно заметил:
- Я не Антон. У меня температура.
- Э-эт-то мы сейчас исправим…,- засуетился Айболит,- А вот как быть с побочным эффектом? А?- Он взял со стола бланк рецепта,- Так где, говорите, получили травму?

888 888 888

Киты выбросились на сушу. Вонзились в песок на подъеме волны. Да так и остались, когда пришел отлив. Еще ручейки обтекали их гладкие тела. Еще шлепали по лужицам хвосты, а кожа уже начало сохнуть, размечая легкую, едва видимую сеточку будущих трещин. Некоторые особи страдали, шевелили гигантскими лопастями боковых плавников, пытаясь вывернуться, вырваться из ловушки. Но большинство, как и «огромный крейсер», пребывали в прострации. Оранжевые ожоги на их спинах вызывали видения. Состояние блаженства. Реальность исчезла. Вестники прошлого своими касаниями принесли пропуск в китовий рай. Привидения силурийских медуз обратили трудное в приятное. Не нужно было никуда плыть. Изумрудная лагуна, где было много планктона, приняла в свои объятья всю стаю. Гиганты нежились в переливчатых теплых струях, подплывали близко друг к другу. Нежно касались. Играли, как маленькие. Им было хорошо. Им ничего больше не было нужно.
…Позвоночники прогибались под тяжестью собственного веса. Ребра напрягались, как луки. У самых крупных лопались хрящи и оплывали, некогда стройные бока. Мухи стаями облепляли маленькие глазки, забивали засыхающий дыхательный клапан. Какой-то мелкий зверок вгрызался в еще живое тело. Выглянуло солнце и стало жечь сверху. Горячий воздух опалил широкие гортани. Терзал легкие.
Но боли не было. Импульсы не доходили в мозг, который пребывал в нирване узнанного прошлого. Вновь обретенного минувшего. И если бы киты могли улыбаться, улыбалась бы почти вся стая.
Люди бегали среди глыб мяса и не знали что со всем этим делать. Кто- то поливал водой самых маленьких- тех, кого еще надеялись спасти. Кто- то прикидывал, как будет разделывать тушу. И где в ней содержится самое вкусное. Кто- то цеплял трос грузовика к хвосту, подгоняя машину к самой кромке океана. Кто- то вызывал вертолет и связывался с местными любителями природы. Вскоре подъехали ученые, чтобы в очередной раз биться над причинами массового выброса китообразных на сушу.
А китам снились сны-ы. А китам виделись виденья-а. А у китов существовало образное мышленье-е. И райские врата Вселенной распахивались для обнаруженных душ. Для их личностей, так и нераспознанных людьми. Рефлексы продолжали управлять конвульсиями тел там, на Земле. На побережье. Одухотворенность вплеталась в Юниверсум, чтобы слиться со всей гармонией мироздания. Китовий разум растворялся в едином информационном поле. Пролитая капля разума возвращалась в безграничную чашу неисчерпаемых воплощений. И китам было хорошо-о….

888 888 888

След ожога оранжевой медузы окончательно сошел уже здесь. На Урале. Уже после отпуска. Евсей давно отвык от узнаваний. Давно перестал напрягать мозги поиском причин столь странного явления. Он вернулся в привычную колею. В размеренный ритм жизни. В работу. он перестал смазывать пятно лечебной мазью и растирать, усиливая кровообращение. как- то и история эта стала забываться. Стала казаться смешным недоразумением. И вскоре, Лабрадоров уже на полном серьезе спрашивал себя «А было ли? А не выдумал ли? Привидения эти медузьи! Ну чушь, ведь! Еще бы сами медузы. Так нет-же, говорят нет, и не было никогда таких в природе. А может были, да только какие ископаемые дойдут до наших дней, если твердые ткани у организма отсутствуют». Все исправилось. Все вернулось. все завертелось колесом, как и ранее. Этюды. Мольберты. Колонковые кисти. Натурщица. Рецензии. Цветовые решения. Замыслы. Однажды Евсей даже улыбнулся- та взбалмошная дама из Крыма появилась на его вернисаже под ручку с мужем.
- Так вот с кем меня спутали на веранде три месяца назад!-чуть не присвистнул Евсей, глядя на лысоватого коротышку. теперь уже, когда удивительное действие медузьего ожога почти кончилось- Лабрадоров не был узнан.
- Марина Евгеньевна Бондаренко,- представилось прощанье Крымского лета.
- Игорь Николаевич,- отрекомендовался супруг.
- Евсей Лабрадоров,- направил кверху уголки губ пейзажист,- Я рад, что теперь у вас все хорошо.
- В смысле?- сказала дама.
- В смысле,э-э, я вижу, теперь у вас мои картины проходят без замечаний…ну, без критики….
- Да мы, собственно, впервые…,- несколько растерялась женщина и Лабрадоров чуть не с умилением вспомнил, как выставлял ее из собственной комнаты, поддавая под зад коленкой.
- Да,- кивнул коротышка,- Почти без замечаний. В целом все хорошо.
- Вот и ладненько. Вот и чудненько,- расслабился Евсей,- а хотите шампанского? За знакомство?
На пороге стояла зима и городская белочья суета набрала обороты. Дела-дела-дела. Бесконечная цепочка простых неразрешимостей. Евсей писал три новых работы, из которых «Осенняя река в районе старого моста», отнимала все свободное время. Казалось факт нападения морских галлюцинаций, сопровожденных ожогом, уже канул в Лету, однако, древняя память Земли, словно дверью хлопнула на прощанье.
Лабрадоров опять приехал на реку. Там где остывший пляж. Там где обветшалый мост. Там, где голые кусты ивняка. И редкие снежинки по всей глубине панорамы.
Знаете, когда глубина восприятия уже сформирована и зрение фокусируется на деталях, как- то не замечаешь объекты, которые появляются в поле зрения, но никогда не лягут на полотно. Воробей, например, или бумажка, которую гонит ветер. Настоящий художник, творец, вошедший в свое произведение, мастер, пребывающий там, внутри пейзажа, даже не видит ничего постороннего. Он различит любую мелочь. Он запомнит всякий ракурс. он оценит выразительность штриха. Но посторонние предметы, ненужные лица, мимолетные детали отсекаются зрением. Пространство заполняется выразительностью. Художник слеп перед ликом безмолвного хаоса. Он не видит существующее пустое.
Так и эти бомжи. Они вылезли из колодца теплотрассы поодаль и некоторое время шли вдоль берега о чем- то препираясь, перекладывая с плеча на плечо звякающие стеклом мешки. Лабрадоров смотрел сквозь них. Вдаль. Привидения не существовали для него. Только кромка берега. Следы. Ветки.
Но один, обросший патлами, щетинистый, как щетка, пришагал вплотную. Всмотрелся. Замычал что-то. Похлопал себя по карманам, найдя для художника конфетку, положил ее на подрамник. И только тут Лабрадоров его обнаружил. Увидел грязное скуластое доброе лицо прямо по курсу.
- Я…вы, в смысле…- начал разговор Евсей.
- М-м…,- поддержал беседу бродяга…,-Тебе….
Он протянул уже презентованную конфетку.
- Спасибо.
- М-м-м…говорить….
- Что «говорить»?
Меценат помолчал. Сложил руки на груди.
- …Не я…. М-м-м… Умереть….
- Ужас какой,- попытался понять шутку Лабрадоров.
- Вашему говорить…не…не-не….
- Что не? Не можешь?
Бомж явно пытался что- то объяснить. Но, очевидно, образ жизни устремил эту личность по пути регресса. Человек уже плохо говорил. Конечно, смысл его существования стал сводиться к выживанию. Конечно, мир был жесток к своему пасынку. И правил его, возможно, когда- то предпочитавшего костюмы и лосьоны, трансформируя в существо, способное только питаться и спать. Мысленно, про себя Евсей содрогнулся: «Да не дай бог, я дойду до такого состояния». И тут же возразил: «А вот иссякнет талант. А вот не будут картины покупаться- и запросто».
- Уа-уа…,- жестом неандерталец показал как укачивают ребенка, затем ткнул Лабрадорову в грудь.
- Ну не-ет…,- заулыбался художник,- Нет-не-ет. Уж папу- то своего, пусть земля ему будет пухом, я хорошо помню. Вы спутали. Я чужой ребенок. Не…не ваш.
Обросшая личность помолчала. И отчетливо добавила.
- Узнавать…м-м-м…дите…Следующий….
- Вы путаете…путаете. Вы не можете меня узнавать. Это медуза. Меня медуза в Черном море. Точнее, привидение…. И поэтому….
Бомж склонил голову, казалось, сомневаясь в чем-то….
- М-м-м…не…моя…дите. Другой.
- Да нет же…. А что с вами случилось? Вы пропили квартиру? Потеряли паспорт? У вас кто- то умер из родных….?
- М-м-м…не…у-у…все тут…- он постучал себя маленькими волосатыми кулачками в грудь,-…узнавать…м-м-м…не ошибаться…ты дите….Потом. Тебе….
Он достал надкушенную баранку и, сколько б не сопротивлялся Лабрадоров, угостил Евсея в дополнение к конфетке. Художник успел сунуть в его карман какую-то мелочь. Бомж, явно пещерного вида, исчез так же внезапно, как и появился. Пошел, как-то вполуприсяде, словно снежный человек, от мольберта к урезу воды. оглянулся разок-другой. Подхватил свой грязный мешок со стеклотарой. Ну еще махнул рукой на прощанье.
Слезы. Слезы двумя бусинами выступили в уголочках глаз Евсея уже в трамвае. Совсем неожиданно, он тоже узнал бомжа. Незваное лицо, а вовсе не панорама берега, стояли перед глазами. И он узнал человека. Это, конечно, был не отец, не дед, и даже не прадед, которого он никогда не видел. Это был ПРЕДОК. Или образ предка. Кто- то из родни. Из другой ветви людей. Доживший, приспособившийся. Узнавший его- потомка.
- А в самом деле,- думал художник, укрывая мольберт в толкотне задней площадки,- ведь это особая раса- предки. Дожили до нашего времени. им никто не нужен. И они никому не нужны. Никто не суется в их дела. И они никуда не суются. Параллельная жизнь. Неандертальцы эпохи освоения космоса.
Уже на следующее утро он принялся писать портрет. Вот так- забросил заказные пейзажи и принялся. Начал с глаз. Со взгляда.

888 888 888

Планету лихорадило. От потери черной крови и ее сгорания, Землю бросало то в жар, то в холод. Бедняжку трясло и она проваливалась в пучины беспамятства. А проваливаясь, уже не могла ограждать от бед эти странные существа, которые гибли под развалинами собственных городов. И уже не могла сожалеть, что в свое время выбрала их, а не китообразных, для прививки разума. По ее поверхности время от времени, гуляли ужасные смерчи. Наводнения и засухи сменяли друг-друга. Иногда Земля впадала в транс- быстротечный кошмарный сон, когда оживали видения прошлого. Образы существ, которых давно заменила эволюция. Гигантские трехголовые ящерицы, дышащие огнем. Синие ракушки, величиной со шкаф. Оранжевые ядовитые медузы с гирляндами махровых щупалец, плывущие в теплом слое морской воды…..


11.03.04- 07.01.07 НЛО- НБ.