***

Человек не для того создан, чтобы терпеть
поражения. Человека можно
уничтожить, но нельзя победить.
(с) Эрнест Хемингуэй

Детство: радуга и линзы.

Вы помните свое детство? Лично у меня – это соседский велосипед красного цвета, подобный которому я всегда хотел получить на именины. Ну, а если серьёзно, то я помню детство не только как прикосновение материнской ладони к моей щеке или запах её волос, самое важное – я помню, как выглядели её глаза. Я отчётливо могу воспроизвести в памяти, какого цвета был первый свитер, связанный мне бабушкой,  он был оранжевый. Не знаю, почему именно этот цвет, с учётом того, что он был одним из моих нелюбимых. Хотя, я всё равно ей благодарен, она же сделала его с любовью. Наверно для многих, детские воспоминания – это возня в песочнице или резиновые калоши, в которых смело можно было прыгать по лужам. У меня же всего этого не было, зато я носил очки – жёлтые, с линзами примерно по пять миллиметров толщиной. Если продолжить эту цепочку, то на ум сразу приходить зелёная, совсем ещё свежая трава, которая росла перед нашим домом. Мы с мамой часто гуляли, так как врач говорил, что для моего здоровья это полезно, а я никогда и не сопротивлялся. Подобные прогулки -  это ещё одна вещь, которую я хорошо помню из своего столько далёкого детства. Мы часто останавливались, чтобы посмотреть в ясно голубое небо. Небо для меня – это настоящее чудо! Где вы ещё сможете увидеть, как дракон танцует с зайцем или как принцесса разъезжает на мотоцикле? Разве что в сказках или в небе. Даже теперь, когда я совсем не ребёнок, я не понимаю, почему люди почти перестали смотреть на облака? Разве они забыли об их существовании? Или с возрастом мы теряем воображение? Увы, сейчас мне этого не понять и не увидеть.
 А вы помните свой первый поход в школу? Наверно, у каждого дрожали колени от волнения, и из-за этого невозможно было быстро идти. Наверно, каждому запомнился маршрут, который надо было пройти от парадного крыльца до школьных ступеней. Я помню: сначала мы прошли длинную улицу с очень высоким забором, затем парикмахерскую «Кларисс», на рекламной вывеске которой была изображена женщина в тёмно-синем платье, потом повернули налево, прошли булочную и вот мы на месте. Перед тем как войти в здание, я ещё немного подержался за фиолетовое платье моей мамы, а затем сделал уверенный шаг навстречу новым впечатлениям. Я оказался в школе для слабовидящих детей. Это главное и последнее воспоминание из моего детства.
Красный не значит любовь, красный значит многое.
Хотите, верьте, хотите, нет, но я был обречён на слепоту. Слепоту душевную и физическую. В шесть с половиной лет я окончательно ослеп. Естественно, по началу, я думал, что мои глаза просто устали, и они отправились в отпуск. Хорошо быть ребёнком, можно всегда найти объяснение самым необъяснимым вещам. Только позже мне рассказали, что у  них был не отдых на островах, и что я их никогда не дождусь. Причину моей слепоты составляли всего два умных врачебных слова: «Диабетическая ретинопатия» - а после – «Мне очень жаль». Да, я ослеп. Долгое время мне казалось, что я потерял самое дорогое в жизни. Мои глаза стали пустыми, значит, и душа тоже опустела. Но немного позже я перекрестился и понял, что мне всего лишь показалось. Когда вспоминаешь то время, хочется отметить, что пересмотреть свои убеждения мне помог самый настоящий белокурый ангел с тонким, но приятным, как музыка, голоском. Это была Она. Я не буду называть её имени лишь потому, что его обладательница всегда хотела его сменить. Хотя мне оно казалось прекрасным. Наша первая встреча произошла после школьного обеда, когда нам можно было заниматься любимыми делами: опустив руку в бочонок с красной краской, я наткнулся ещё на чью-то крошечную ручку.
- Зачем ты трогаешь мои пальчики? Мама говорит, что невежливо трогать чужие вещи… думаю, что пальчиков это тоже касается!
- Прости. Я не знал. Я хотел лишь взять немного краски. Мне надо дорисовать вулкан.
- А я рисую бабочку. Моя мама работает в музее, где много разных паучков, жучков и бабочек! Она однажды взяла меня с собой. Когда мы ходили по большому-большому залу, одна очень красивая красная бабочка села мне на самый кончик моего носа! Это последнее, что я помню перед тем, как мои глазки закрылись. Папа сказал, что они очень устали и им надо отдохнуть.
- А мои глаза на островах. Там они пьют всякие вкусные напитки и наблюдают за волнами!
- Глаза не умеют пить! Они могут только отдыхать или видеть!
«Рисуй! Я же рядом»
- Неправда… - тогда я впервые по-настоящему покраснел.
- А ты смешной! – Она начала смеяться, а я по-прежнему дул губы.
Кто бы мог подумать, что красная краска может обозначать и бабочку, и велосипед, и даже первую встречу.
Многим кажется, что если человек лишён какой-то важного органа, например, руки, то он уже никогда не сможет водить машину или варить самостоятельно кофе, и даже играть в гольф. Я был лишён зрения, но при этом не поменял своих привычек. Вам покажется, что я сумасшедший, но рисовать я так и не бросил так же, как наш сосед не перестал водить свой автомобиль, хотя у него не было руки. Этот парень не стал считать себя каким-то другим, и я не стал. Лично моя особенность заключалась лишь в том, что я стал лучше чувствовать краску. По запаху я мог отличить акриловую  от масляной, а по форме колпачка мог понять, какого цвета тюбик, который я держу в руках. Мои руки и нос в каком-то смысле стали для меня новыми глазами. Я хорошо понимал, когда надо сделать штрих желтой краски, а когда надо провести контур белой. Все мои картины всплывали у меня в голове, а я без особого труда переносил их на холст. «Фиолетовый, оранжевый и добавь бежевый! Вот, держи, он у меня!» - говорила Она. Ещё очень часто она добавляла: «Рисуй! Я же рядом!». Не знаю, каким образом, но у нас была очень тонкая связь, из-за которой наши рисунки сливались в один шедевр. Я это чувствовал. Думаю, что эта связь возникла не сразу: чем больше мы узнавали друг друга, тем крепче она становилась. Ей хотелось знать обо мне всё!
- Можно я потрогаю твой носик? Он такой холодный!
- Мама говорит, что холодный нос – это признак крепкого здоровья!
- Ты такой смешной! – Она любила это повторять, а я никогда не возражал.
Ещё ей нравились круассаны с вишнёвой начинкой, а мне никогда не было жалко их для неё.
Мы росли вместе. Мы обедали за одним столом. Мы смеялись. Мы понимали друг друга. А главное – мы рисовали вместе. У нас был мир красок и кистей – мир один на двоих.
Заяц снова танцует с драконом.
Вы смотрите в небо? На вашем месте я бы делал это каждый день. Я бы переносил замысловатые силуэты облаков на холсты, позволяя драконам приобрести форму и чёткое очертание. Когда я закрываю глаза, совершается чудо: штрихи, фигуры, цвета – всё соединяется  и напоминает музыку, музыку моего детства. Музыку времени, когда я мог видеть всё это, не закрывая глаза. Я мечтал, что стану декоратором: буду рисовать для сцены, на которой исполняли бы волшебные па балерины, а оркестр играл бы произведения легендарных композиторов. И всё бы оживало! Всё бы приобретало форму! Свет, цвет, прожектор, костюмы, актеры, скрипач – всё! Жаль, что этого не произошло. Зато рядом со мной была Она. И вот принцесса не разъезжает на мотоцикле, а танцует с принцем. И они счастливы, несмотря на то, что они дети. И на их холсте, где-то недалеко, заяц вальсирует с драконом. И они тоже счастливы.
Кто сказал, что они не могли чувствовать?
Я столько говорю о себе, а о ней ещё почти ничего не рассказал. Наша встреча произошла после того, как я потерял зрение, но я почему-то очень хорошо её представлял: это была девочка с длинными пшенично-золотистыми волосами, с родинкой на правой щеке и небольшими пухлыми губами. Её глаза не могли видеть, но мне казалось, что у неё был самый живой и чувственный взгляд. Мне всегда казалось, что краска была не только у неё на руках, она даже на её губах. На губах, к которым я со временем все больше и больше хотел прикоснуться.
 Макаю кисть в сиреневую краску, провожу штрих, затем ещё мазок; она опускает пальцы в краску цвета  незабудки, берёт меня за руку, отпускает, проводит линию, после точно такую же на моей щеке.
 Мы стали старше, и я понял, что не ошибся насчёт краски на её губах. На вкус это была зеленая акриловая краска.
Синий, но не тоскливый.
Синий, но не тоскливый. Этот цвет скорее глубокий, хотя в книге о цветовой гамме написано, что это цвет грусти и печали. Мы же так не думали.
- Передай мне синий тюбик, пожалуйста. – Нередко просила Она.
- Ты рисуешь небо?
- Нет.
- Ты рисуешь дождь?
- Нет, я рисую  твои глаза. Не знаю, какого они цвета на самом деле, но мне хочется верить, что они синие. Это самый глубокий цвет во всей палитре. Надеюсь, что они, и правда, синие.
- Хочешь знать, как я выгляжу? – Я отложил пастель в сторону и сел.
 - Зачем? Я знаю. У тебя вьющиеся волосы. Это я поняла, когда впервые прикоснулась к ним. У тебя небольшой, но вечно холодный нос, мужественный подбородок и скулы. Единственно, что оставалось для меня загадкой – это цвет твоих глаз.
- Ты угадала. Они темно-синего цвета. Именно такие, какие ты их представляла. -  Тогда я решил не говорить ей, какой их настоящий цвет.
Мне нравились её мысли.
Палитра: от светлого к тёмному.
Белый цвет – благодетель и  незапятнанность.
Желтый цвет – расставание.
Красный цвет – велосипед и бабочка.
Зеленый цвет – её губы.
Синий цвет – мои глаза.
Чёрный цвет – диабетическая ретинопатия.
Может я бы и выбрал белый или зелёный, но обстоятельства заставили с головой  окунуться в бочонок с жёлтой краской.
Кольцо было мне мало...
Школьная мастерская. Найти мне мой мольберт помогла учительница. Милая женщина. С её помощью я также достал всё необходимое и принялся рисовать. Она ещё не пришла. Интересно, но когда ты влюблён, ты можешь определить возлюбленного по шагам. Её шаги были маленькие и осторожные, иногда неуверенные, но самыми узнаваемыми.
Когда она вошла в класс, сквозь привычный запах краски, почувствовался аромат её духов. Их я ни с чем не мог перепутать. Ей также как и мне помогли дойти до своего рабочего места, достали все необходимые вещи.
Несколько минут мы молчали. Затем она зачем-то начала рассказывать о музее, в котором работала её мама. В тот день она очень быстро переходила с темы на тему, порой, не доводя мысль до конца. Для меня это было странно, так как обычно её предложения были целостными и развернутыми. Если я до неё дотрагивался, она передёргивалась, и её кожа покрывалась мурашками. Это тоже было странно. Если я пытался что-то сказать, то она дотрагивалась пальцами до моих губ. Мне приходилось молчать. Слушать и молчать.
Молчание.
Снова молчание.
Вопрос:
- Что-то не так?
Ответ - вопрос:
- Знаешь, что обозначает жёлтый цвет?
Ответ:
- Солнце.
Её ответ:
- Это расставание.
Мой вопрос:
- К чему это ты?
Ответ:
- Мои родители решили переехать из этого города. Я вынуждена уехать с ними.
Я прикоснулся к её щеке – текли слёзы.
- Я не верю. Зачем? Чем плох наш город?
- Они хотят, чтобы я начала лечиться в дорогой клинике. Папе дали работу. Он так решил. Мама плакала, когда собирала вещи. Я тоже.
- Это похоже на кошмарный сон. На сон, из-за которого я никогда не проснусь.
Она сжала мою руку. Я тогда не понял, от чего мне стало так больно, то ли от этого, то ли от её слов.
- Я почти никогда не говорила тебе этого, мне казалось, что ты и так всё чувствуешь. – Она сделала большой вдох, а на выдохе произнесла – Я люблю тебя.
- Мы должны быть рядом. Так было решено ещё до нас. Две половинке нашли друг друга.
- Да. Нашли. Знаешь, если кто-то давно решил всё за нас, то теперь наша очередь принимать решения. Я дарю тебе кольцо, которое ты никогда не будешь снимать, чтобы я обязательно смогла тебя отыскать! Я найду тебя! Найду, слышишь?! – Её голос всё повышался и повышался. Она в последний раз прикоснулась к моей щеке, затем к губам. После отдала мне кольцо и позвала учительницу, которая сопроводила её до отцовской машины. Я остался один. Кольцо было мне мало, но стиснув зубы, я всё-таки одел его на безымянный палец.
«Львёнок, вернись!»
Последнее, что я хочу вам рассказать о своём детстве, это ещё об одном расставании, которое произошло на несколько лет раньше, чем это.
Наверно, у каждого ребёнка была любимая игрушка, с которой он и спал, и завтракал, и гулял, и даже ходил на горшок. Так вот у меня такая игрушка была – львёнок Рики. Почему Рики? Просто моего любимого персонажа из утренних мультфильмов звали Рики. Я особо не отличался от других детей и везде носил своего любимца с собой. Он  как и я любил облака, зелёные лужайки и прогулки по парку. Обычно я был очень внимателен и никогда не выпускал львёнка из рук. Но в тот роковой день вышло совсем иначе. Мы втроем – мама, я и Рики – катались на качелях. Тогда я видел его в последний раз. Я до сих пор не знаю, как потерял самого настоящего друга, но прекрасно помню, как бегал по парку с криками: «Львёнок, вернись!».
Надевая кольцо на палец, я осознал, что потерял ещё одного львёнка. Правда боль от последней потери была намного сильнее.
Yesterday
Рисовал. Слушал The Beatles. Рисовал как-то прерывисто, неуверенно. Линии были нечёткими, а силуэты размазанными. По крайней мере, в моей голове. В тот день я почти не ел и не думал о Ней. Я размышлял о свободе. Могу ли я назвать себя свободным? Хотя, кто знает, что чувствует по-настоящему свободный человек. Возможно, он ощущает тёплый ветер, который развевает его волосы и футболку. Возможно, что-то подобное. Я не знал. Но этот вопрос меня беспокоил. Когда я сел на кровать, то нащупал свои очки. Те самые жёлтые очки с огромными линзами. Почему-то подумал, что всё-таки свободен, и отложил их в сторону. Наверно, чтобы стало легче.
Если честно сказать, то моя жизнь начала течь гораздо медленнее. Стала однообразной: дом – парк – школа – парк – дом – комната. Постепенно из неё выпало и рисование.
Я окончательно ослеп.
Город
Мне уже давно не шесть и даже не шестнадцать, я по-прежнему живу в городе, в котором родился. Пользуюсь льготами и веду занятия в университете. Я читаю лекции по искусствоведению, а моя коллега  проводит практические занятия. Она хорошая женщина и иногда подменяет меня, если я вдруг заболел. А ещё мы нередко пьём кофе и разговариваем об искусстве и о её личной жизни. Она почему-то любит рассказывать мне о своих мужчинах и свиданиях. Я сделал вывод, что она вполне привлекательная, раз у неё так много поклонников. Сам же я был одинок. Хотя однажды, на встрече в сообществе слепых, я познакомился с девушкой, но так ничего и не сложилось. Сам не знаю почему.
В тот вторник я прогуливался по городу и в надежде на то, что книгу, которую я заказывал пару недель назад, уже привезли, я зашёл в книжную лавку. Интуиция меня не подвела, и книга действительно уже была в магазине.
- Вот, возьмите, пожалуйста. Надеюсь, что она вам понравится, – милым голосом сказала продавец.
- Благодарю. Я в этом не сомневаюсь, – я улыбнулся ей в ответ и направился к выходу.
В дверях я столкнулся с девушкой. Вышло неловко. У меня из рук выпала книга. Поднял, извинился и всё-таки вышел.
А где же паруса?
Когда я вернулся домой, то первым делом принялся изучать книгу. Я проводил пальцами по строчкам, но не как не мог отыскать обещанных парусов. У меня в руках должна была быть книга «Алые паруса» – наше любимое с мамой произведение – но я явно держал что-то другое. По началу, я злился на поставщиков и ругал их за безалаберность. Но позже успокоился и принялся хладнокровно рассуждать и разбираться, в чем же дело? Для того чтобы понять, что произошло, мне понадобилось полчаса, после чего я вспомнил. У той девушки, с которой я столкнулся в дверях магазина тоже что- то упало, и, вероятно, это тоже была книга. По ошибке я взял её, а она мою. Единственное решение – вернуться на место происшествия.
Мыльный пузырь надувается
Я надел парадный костюм и отправился в магазин. Всю дорогу я придумывал подходящую речь, и сказать по правде, немного волновался.
Книжная лавка.
- Здравствуйте. Я пару часов назад уже был у вас, забирал книгу. Но вышло такое недоразумение – я столкнулся с девушкой в дверях магазина. У каждого из нас выпала книга из рук, и мы случайно их перепутали. Не могли бы вы найти её номер по базе  данных? Она заказывала произведение «Звёздная мантия».
- Хорошо. Вы можете подождать пару минут?
- Да, конечно.
Пока я ждал, я размышлял, почему эта девушка выбрала именно эту книгу? Что в ней было такого особенного и притягательного? Пару лет назад я тоже читал «Звёздную мантию», но она не произвела на меня особого впечатления. «Хазарский словарь», на мой взгляд, у Павича получился гораздо лучше. Мне показалось, что там красок больше. Хотя я не в праве его осуждать. Где я, и где он?
- Я нашла его. Сейчас позвоню.
Пока продавец решала мою проблему, я проводил рукой по плохо отполированному прилавку. Он напомнил мне холст. Макаешь  кисть в краску, делаешь штрих. Снова макаешь – проводишь чёткую линию. В голове уже готовый сюжет, который ты благополучно переносишь на шершавое покрытие. Запах краски будоражит сознание и воображение. И вот, ты уже становишься частью картину. Ты проходишь мимо столетнего дуба, ещё мгновение и ты сидишь на краю полумесяца, надуваешь мыльный пузырь.
Продавец сказала, что я смогу забрать свою книгу уже завтра. Та незнакомка обещала её принести. Я обрадовался. Пошёл домой.
Мыльный пузырь всё ещё держится
Всегда любил пятницу. В этот раз я особо обрадовался её наступлению.
Я сидел, читал долгожданную книгу.
Раздался телефонный звонок. Сначала я думал, что это звонит мама. Но когда я поднял трубку, то не поверил своим ушам.
- Здравствуйте. Надеюсь, что я не сильно вас отвлекаю. Это девушка, чья книга была у вас. Помните?
- Предположим, что да.
- Я бы хотела узнать ваше мнение. Вам она понравилась?
- Это весьма странно. Даже не знаю, что сказать. Я уже читал её. Сказать по правде, она не произвела на меня особого впечатления. Но Вы же понимаете, что это сугубо личное мнение. Я не эксперт.
- Вы единственный, кто сказал мне правду. Все мои знакомые сказали, что они были в восторге, хотя не прочти больше десяти страниц. Мне стало интересно, остались ли люди, которые умеют говорить правду.
- Знаете, если бы я был вашим близким другом, то вполне возможно, что я бы тоже сказал, что она меня поразила до глубины души. Наверно, потому что не хотел бы вас обидеть.
- А вы бы так поступили, если бы я вас заранее попросила говорить правду?
- В этом случаи я бы сознался. Вы меня удивляете! Спрашиваете мнение совершенно незнакомого вам человека! Вам действительно не всё равно, что я думаю?
- Если бы мне было всё равно, то я бы вам не позвонила.
- Тоже верно. Но я всё равно удивлён.
- Спасибо вам большое.
- Я не сделал ничего особенного…- связь оборвалась.
Я всё ещё сидел в кресле и не мог понять, что произошло. Какое-то странное чувство охватило меня. Я снова захотел взять кисти в руку. 
Мыльный пузырь всё-таки лопнул
Вы не поверите. Но та девушка из магазина стала звонить мне всё чаще и чаще. Она рассказывала мне всё, что с ней происходило, а я внимательно слушал её. Со временем мне это даже понравился, и я почти перестал злиться, когда она звонила в три часа ночи. Анна – так её звали – была замечательным и невероятным человеком. С ней всегда происходили такие интересные события, что я даже завидовал ей. Совсем чуть-чуть.
Она работала в справочной компании – отвечала на телефонные звонки.
Ей частенько звонили люди, которые задавали совершенно абсурдные вопросы. Например, почему трава зеленная, а небо голубое? В таких случаях она давала им номер психиатрической больницы и успокаивалась. Абсурд, не правда ли?
Оказалось, что она часто сталкивается с людьми. Это была её особенность. Знаете, в определённый момент я почувствовал невероятное чувство радости от того, что в тот день она столкнулась именно со мной. Я обрёл друга. Мой мыльный пузырь лопнул, и я снова начал водить кистью по холсту.
Сколько ты заплатил за риск?
Вечерний разговор.
- Да, ты совершенно прав. Киви действительно вкуснее бананов.  – Она рассмеялась, я тоже.
- Анна, можно тебя спросить?
- Конечно, ты же мой лучший друг. Спрашивай!
- А ты не хотела бы приехать ко мне в гости? – Честно говоря, я не ждал положительного ответа.
- А я уже подумала, что ты меня никогда не спросишь. Хотела сама тебя позвать, но раз ты меня опередил, даже не знаю, что ответить… - она замолчала. – Конечно, да! Диктуй адрес.
Я продиктовал. Мы договорились на субботу.
Суббота наступила.
Я волновался, сам не знаю почему. Я накрыл стол, на котором стояла большая чашка с киви. Думал, что ей понравится. Открыл новую коробку одеколона. В надежде на что, интересно? Волновался, как мальчик.
И вот, наконец, зазвонил телефон. Это была она, попросила, чтобы я спустился и встретил её. Именно так я и поступил. Пока мы поднимались на шестой этаж – я жил на шестом этаже – она рассказала, что ей попался очень доброжелательный водитель такси. Она утверждала, что такое с ней произошло впервые. Обычно таксисты не особо  милы с людьми, у которых есть какие-то недостатки, как моральные, так физические.
Я был рад за неё.
Когда мы зашли в квартиру, от волнения я сразу предложил ей киви. Анна посмеялась, но согласилась. Пока мы обедали, она, как обычно, рассказывала смешные истории, которые произошли с ней на работе. Но вдруг она неожиданно остановилась и задала вопрос.
- У тебя есть секрет? Если да, то ты можешь рассказать его мне, я буду его хранить. Обещаю!
- Не знаю, можно ли назвать это секретом, - я вытер рот салфеткой. – Когда-то давно я был своего рода художником. До шестнадцати лет я считал, что искусство – это дело всей моей жизни. Но когда я стал старше, мой талант куда-то пропал. Я навсегда ослеп. Но буквально пару дней назад я снова достал свой набор для рисования. Мне кажется, что это не просто так. Думаю, что это благодаря тебе, – я сделал глоток чая.
- Покажешь мне, что ты сейчас рисуешь?
- Ты действительно этого хочешь?
- Определённо!
Я взял её за руку и повёл в свою комнату, где стоял мой мольберт. Он был там для удобства: просто, один раз я проснулся посреди ночи и принялся рисовать. Подвёл её к холсту. Она ещё пару секунд не решалась отпускать мою руку, но потом всё-таки прикоснулась к рисунку. Сначала она притронулась к нему кончиками пальцев, мне так показалось, а когда окончательно почувствовала себя уверенной, стала водить по нему полной ладонью. Анна говорила, что чувствует тепло красок. Начала перечислять цвета, которые присутствовали на картине.
- Зелёный, синий, белый, желтый. – Говорила она.
Я удивился. Ведь именно эти оттенки были мною отображены.
- Здесь не хватает бежевого, я думаю. У тебя есть эта краска?
Я принялся копаться в своей коробке с различными принадлежностями. Чтобы найти нужный тюбик, я затратил примерно минуту. На моё счастье, он лежал практически на самом верху.
- Вот, возьми. Тебе нужна кисть?
- Нет. Я привыкла рисовать пальцами. Так меня научили делать ещё в детстве, а я решила не менять своих привычек. – Она открутила колпачок и вымазала свои пальцы в бежевой краске. – Дай мне свою руку.
Я подошёл к ней поближе и протянул руку. Она взяла её, и я сразу почувствовал теплоту бежевой краски на своей коже. Сначала мы сделали небольшой штрих, похожий на луч. Затем мазки становились всё более резкими и чёткими. Наши руки стали одним целым. Я стал чувствовать всё, о чём думала Анна. Мы рисовали.
Вот на холсте появилось дерево.
Я перевернул коробку, и всё содержимое выпало на пол. Мы принялись открывать тюбики различных цветов и наносили краску на свои пальцы. Штрих, ещё один и ещё!
Вот на холсте появилась птица, с огромными белыми крыльями.
Она всё сильнее и сильнее сжимала мою руку. Я доверял ей. Полностью доверял. В тот раз я впервые за долгое время рисовал без помощи кисти. Это было волшебно. Ради смеха она поставила красную точку на моём носу, а я нарисовал на её щеке улыбающуюся  мордочку. Мы смеялись. Мы были почти тридцатилетними детьми.
Знаете, в тот вечер Анна осталась у меня, но я лёг спать на диване, а ей предоставил свою постель. Я долго не мог уснуть. Думал. Кажется, она тоже. Заснул.
Впервые за долгие годы я увидел сон.
Сначала кругом была темнота. Но я понимал, что это не от слепоты. Когда я поднял голову, я почувствовал, как солнечный свет режет мне глаза. Я открыл их. Помните, мы с Анной нарисовали птицу с огромными белыми крыльями, так вот я стал ею. Поначалу я летел очень низко над морем, так что мои крылья касались глади воды. Потом я начал взлетать всё выше и выше. Видел верхушки гор.
Вот я уже в облаках. Меня что-то манит. Я чувствовал, что рискую, но не понимал чем. Меня тянуло всё ближе и ближе к солнечным лучам, но я не боялся сгореть.  Передо мной оказалось солнце. Из шарообразной фигуры светило превращалось в четко очерченный силуэт, в котором я узнал Анну. Она смеялась. Она разводила руками, а с её пальцев текла краска. Помню, что это были черные и белые оттенки. Она стала смеяться ещё громче, а потом начала танцевать. Но в какой-то момент мои крылья перестали удерживать меня. И вот я уже в своем обычном обличии падаю в пропасть. Кричу. Я заплатил за свой риск.
Когда проснулся, понял, что лежу на диване, а не падаю, и что Анна всего лишь девушка, спящая в моей кровати, совсем не похожая на солнце.
Я не играю в прятки
Один мой приятель говорил, что хотел бы ослепнуть, обосновав это тем, что счастье в неведении. Тогда я его не понял. Мы уже много лет не виделись и не разговаривали, но в то утро я проснулся с мыслями о нем. Он был прав. Я действительно был счастлив. Я жил, чувствовал и рисковал. Разве это не основа для счастья?
- Поможешь мне встать? – Из спальни послышался голос Анны.
Я ухмыльнулся и отправился к ней на помощь. Сопроводил её в ванну, даже помог почистить зубы. После пошёл заказать еду. Мы выбрали пиццу. Я почему-то всегда доверял курьеру, который привозил  мои заказы, думаю, что он никогда не обманывал меня. А ещё он всегда доставлял еду горячей. Это приятно.
Когда мы позавтракали, Анна вспомнила, что ей надо будет выйти на работу – сменить напарницу. Я вызвал такси, которое я совсем не ждал. Мне не хотелось её отпускать. Но отпустил.
В то воскресение я не подходил к холсту. Всё время сидел в кресле и ждал телефонного звонка. Но Анна так и не звонила. Меня одолевало одиночество, сопряжённое с грустью. Я долго думал над сном, который мне приснился. Пытался понять. Я рискнул, но где же результат? Неужели, всё было проделано  напрасно. В какой-то момент я начал в это верить, но раздался телефонный звонок.
- Привет, – её голос был как всегда весел. – Представляешь, опять звонил тот парень. В этот раз просто положила трубку. Не нашла, что ответить.
- Ну, я думаю, что он просто потерял номер лечебницы. Кстати, я так и не поблагодарил за прекрасный вечер.
- Да, всё было прекрасно! Я давно не находилась в такой дружеской атмосфере.
- Слушай, а как ты думаешь, как я выгляжу?
- Зачем над этим думать? Я знаю.
- Расскажешь?
-Ну, если Вы так просите, сэр…Хорошо. Я уверена, что ты достаточно высокого роста, у тебя вьющиеся волосы, маленький нос и очень крепкие руки. Продолжать?
- А глаза? Как ты думаешь, какие они?
- Твои глаза для меня настоящая загадка. Не могу сказать точно. А ты представлял, как я выгляжу?
Я решил ей не говорить, что пробовал её нарисовать.
- Да. Знаю точно, что у тебя пухлые румяные щеки, большие глаза, которые совсем не кажутся пустыми… - тут она перебила меня.
- Нет, не кажутся, они такие и есть. Если пустая душа, значит и глаза такие же. Это же зеркало души.
- У тебя не пустая душа! Ты замечательная! Интересная! Почему ты думаешь по-другому?
- Просто знаю, что это так. Я как сосуд, в котором уже давно высохла вода.
- Не говори так, пожалуйста.
- Хорошо, больше не буду. Но от этого ничего не изменится. Я не прячусь от самой себя.
Всё остальное время я молчал, а она как обычно много всего рассказывала.
Глаза змеи
Мой рабочий день всегда заканчивался рано, поэтому дома я был уже в четыре часа дня. Должна была прийти Анна. По дороге я зашёл в магазин, чтобы купить новую краску. Мы собирались рисовать.
Я как обычно встретил её возле своего парадного входа. Она почему-то была очень молчаливой. Это было большой редкостью, с учётом того, как сильно она любила поговорить. Мы поднялись наверх. Ничего не изменилось. Когда мы вошли в квартиру, она сразу направилась в мою комнату. Я понял зачем.
- Ты купил краску?
- А как же?! Я взял абсолютно все цвета, которые ты просила.
- Спасибо.
Она провела рукой по холсту. Он был чистым, так как я пару дней к нему даже не подходил.
- Странно, что он чистый. – Сказала она.
- Настроения не было да и времени тоже.
- Мы же друзья, верно?
Я немного замялся.
- Конечно.
- И я по-прежнему могу тебе доверить всё что угодно?
- Ты ещё спрашиваешь? – Я уже приготовился к какому-то неожиданному повороту событий.
- Знаешь, я вчера шла домой. И… И столкнулась с молодым человеком…
- Ну, для меня это неудивительно. С тобой такое часто происходит.
- Да, я знаю. Короче, я не буду долго тянуть! Я иду завтра с ним на свидание. Удивительно то, что его совсем не смутило то, что я слепая. Ты думаешь, я правильно поступаю?
Я не знал, что ответить. Тогда я впервые солгал ей.
- Думаю, что да. Ты должна жить полной жизнью, разве нет? Ты сама говорила, что для тебя это очень важно. – У меня вспотели ладони.
- Я знала, что на тебя можно положиться! Спасибо. Мои сомнения начинают уходить. Этот молодой человек сможет помочь мне превратиться из опустевшего сосуда в наполненный.
- Я хочу, чтобы ты была счастлива.
- Я знаю, -  она взяла меня за руку. Другой ладонью провела по моему лицу.
- Давай рисовать?
- Конечно. Я очень рада, что ты меня понял.
Рисуя, я думал. Я рискнул, но проиграл. Так бывает в любой азартной игре: сначала выпадает «семёрка» - кажется, что повезло, – но, когда ты по-настоящему втягиваешься в процесс, то выпадают «глаза змеи». И ты банкрот.
Сны исполняются в полночь
До определённого момента я не верил в сновидения. Мне казалось, что это всего лишь плоды моего воображения. Я не понимал, как непонятные, порой необъяснимые вещи, которые я увидел во сне, могли повлиять на мою жизнь и судьбу.
Сейчас же понимаю. Я опять начал вспоминать своё детство, но не как велосипеды и круассаны с вишнёвой начинкой, а как начало моих разочарований. Долгое время я старался не думать о Ней. Единственный раз, когда я вспомнил, как она выглядит, был, когда я рисовал портрет Анны. Что-то внутри меня заставило сделать это. В какой-то момент я начал сомневаться в своих прошлых, почти забытых  чувствах. В почти забытых… В этом и была вся суть. Я не мог понять, кого я любил и ради кого рисковал. Меня это пугало. Я действительно боялся.
Анна позвонила и сказала, что не придёт. Я сразу понял, почему мы не сможем встретиться. Ей не пришлось мне ничего объяснять.
 Я хотел, чтобы она была счастлива. Какое будущее её ждало со слепым искусствоведом? А тот парень мог бы дать ей многое. Она говорила, что он предложил оплатить ей операцию по восстановлению  зрения. Она сможет видеть. У них будет счастливая жизнь. А со мной её ждет вечная слепота. Она даже не сможет увидеть, как выглядят её дети. Разве она этого заслуживает? Нет. Я понял, что ей надо идти дальше в ускоренных темпах, а не еле ползти вместе со мной.
Было тяжело, но я успокаивал себя тем, что однажды я уже подобное пережил.
Знаете, когда Анна рассказала мне об операции, я вспомнил, как сам когда-то мечтал снова видеть. Интересно, а что бы со мной было, если бы я прозрел? Наверно, я бы открыл картинную галерею, чтобы каждый день любоваться шедеврами знаменитых художников.  Нет, я бы объездил весь мир, я бы много путешествовал. Когда я был совсем маленьким, мы часто с мамой мечтали, что когда-нибудь купим воздушный шар и совершим кругосветное путешествие. Жаль, что этого не произошло. Теперь остаётся только мечтать.
Нет, она должна видеть.
Была уже полночь, когда Анна мне позвонила.
- Мы должны завтра встретиться. Я должна сказать тебе что-то очень важное.
- А сейчас нельзя?
- Нет. Я хочу быть рядом с тобой в тот момент.
- Хорошо, я буду ждать тебя.
- Чуть не забыла тебе сказать – я скучаю.
- Ничего, скоро всё изменится. Я обещаю.
- Смотри, я тебе верю. Ладно, я пойду спать, а то очень устала. Ты тоже ложись, хорошо?
- Как скажешь. Вишнёвых снов тебе.
Когда Анна начинает говорить загадками, у меня начинают потеть ладони, а это не очень хороший знак. Из-за чувства волнения, я долго ворочался, но всё-таки уснул в надежде, что не увижу никакого сна.
Кольцо снова сдавливало палец
Анна приехала ко мне довольно рано. Вообще она была любительницей поспать, но в тот день она решила пожертвовать своим сном.
Мне почему-то казалась, что она выглядела просто превосходно: на ней было красное шёлковое платье, её волосы были прекрасно уложены, а на правой руке был браслет, который ей подарила мама, если не ошибаюсь, с красными камушками. Она была в хорошем расположении духа, поэтому часто шутила и смеялась.
Мы пили чай. Она первая начала разговор.
- Помнишь, я вчера говорила тебе, что хочу сказать что-то очень важное?
Я передёрнулся.
- Да. Будешь ещё пирог? – Я не знал, что будет дальше.
- Нет, спасибо. Ты когда-нибудь рисковал по-настоящему?
- Да. Когда у меня совсем начало падать зрение, я всё равно брал напрокат соседский велосипед. Это было рискованно…
- И тебе не было страшно?
- Нет, я доверял самому себе. И всегда уверенно держал руль. Ты боишься уехать?
- Всё-то ты знаешь. Он говорит, что так для всех будет лучше. В нашем городе, к сожалению, нет той клиники, в которой мне смогут помочь. А ты думал об операции?
- Да. Но всё закончилось, не успев начаться. Счастье в неведении.
- Ты серьёзно так думаешь?
- Да. Если что-то во мне изменится, то я стану совершенно другим человеком, а я не хочу этого.
- А я поняла, что мне нужна это операция. Я хочу отыскать то, что очень давно потеряла.
- Я тоже однажды потерял часть своей жизни. Но сейчас уже смирился с этим. Знаешь, если вдруг тебя останавливает то, что я останусь здесь, то не переживай! Мы всегда будем друзьями!
- Ты никогда не рассказывал, что терял что-то очень важное.
- Мне долгое время не хотелось об этом вспоминать.
- Если тебе тяжело, то можешь и сейчас этого не делать.
- Нет. Я расскажу. Когда я учился в школе, я встретил девочку. Тогда мы были не разлей вода. Она научила меня видеть, она научила меня чувствовать. Именно благодаря ей я начал рисовать. Нам казалось, что мы вечно будем вместе, но судьба распорядилась по-другому. Её родители решили переехать из нашего города, чтобы Она смогла наблюдаться у специалистов. Было тяжело, но я справился. Теперь ты понимаешь, почему я так долго не рисовал?
Она ничего не говорила. Минуту спустя она схватила мою руку. Начала судорожно трогать каждый палец. Наткнулась на моё кольцо. Я не знаю, что случилось, но ничего не объясняя, она выбежала из моей квартиры. Кольцо снова сдавливало палец. Больно.
Они меня обманули! Время не лечит!
Прошёл уже месяц с тех пор как я в последний раз слышал Анну. Она не звонила.  Она не приходила. Весь этот месяц я не мог ничего понять. Может ей просто не хотелось долго прощаться? Говорить «до свидания» всегда тяжело. Наверно, я поступил бы так же, как и она. Я бы подумал, что  со временем она меня простила – время лечит! Но сейчас я не понаслышке знал, что оно делает людям ещё больнее.
Я лежал на диване и думал, что сейчас она уже может любоваться закатами и рассветами, улыбками детей и зелёными лужайками. Да, она определённо этого заслуживала. Мне было больно, но я был рад.
Удивительно то, что кольцо, которое не беспокоило меня так долго, сейчас стало причинять дискомфорт. Мне казалось, что на пальце образовалась мозоль. Я как-то попытался снять Её подарок, но мне стало ещё больнее. Я бросил эту затею.
Сложнее всего было себя сдерживать, когда хотелось позвонить Анне. Я понимал, что буду её только беспокоить, а после операции ей вредно нервничать, я уверен. Поэтому я каждый день лежал на диване и просто думал.
 Как-то звонила мама, сказала, что перечитала нашу любимую книгу. Хочет приехать в гости. Думаю, что компания мне бы сейчас не помешала. Надо попросить, чтобы в моей квартире навели порядок. Чистота – очень важный приоритет моей мамы. Не хочу её расстраивать, так как я ничего не делал в течение месяца. Думаю, что пыль образовалась даже в аквариуме с моими рыбками.
Всё-таки я никак не мог понять, что произошло и почему она так быстро ушла, не сказав не слова.
Палитра: от светлого к тёмному.
Белый цвет – благодетель и  незапятнанность.
Желтый цвет – расставание.
Красный цвет – велосипед и бабочка.
Зеленый цвет – её губы.
Синий цвет – мои глаза.
Чёрный цвет – диабетическая ретинопатия.
В этот раз решающим цветом для меня стал зелёный.
…
 Я всё ещё не вставал с дивана. Наверно, и не поднялся бы. Если бы не звонок в дверь.
Думаю, это была мама. Я всегда был рад её видеть, поэтому очень поспешил открыть дверь.
Открыл.
Это была не мама.
- Знаешь, я никогда не верила в чудеса -  да, это была Она. – Но месяц назад, я поняла, что напрасно так думала. Я не куда не ездила и я больше не с ним. Он всё понял. Я ему всё объяснила.
- Что объяснила?
- Прошу тебя не перебивай меня и не задавай вопросов. Я чуть не совершила самую большую ошибку в своей жизни. Во второй раз я бы себя не простила. Никогда бы не простила.
Я окончательно перестал понимать, в чём дело.
- Знаешь, а я тебя действительно нашла. Почти через двадцать лет, но нашла. Я не Анна.
Вот тогда-то мне и стало всё ясно. Даже у судьбы не получилось нас разлучить.
Диктофон щёлкнул, закончилась плёнка.
- Мистер Маерс, это невероятная история! Хорошо, что плёнки хватило. Боже, после такого невозможно не поверить в чудеса! – У писателя блестели глаза. -  У Вас прирождённый талант рассказчика, я даже не заметил, как прошли эти два часа.
- Спасибо. Но мне кажется, это не талант, а неумение выделять самое главное, - старик в кресле улыбнулся, - ведь именно самое интересное и необходимое нужно для хорошей книги?
- В другом случае, я бы сказал, что да, но Вы… точнее Ваша история заслуживает быть напечатанной от начала до конца. Это по истине невероятно. 
 - Да, именно события моей жизни не дали погибнуть художнику внутри меня. Если бы не моя жена, я бы так и остался преподавателем, хотя это совсем не плохо…
У пожилого человека в кресле были тёмные очки. Было, похоже, что он слепой.
- А могу я задать Вам ещё один вопрос?
- Конечно. Я для этого здесь и нахожусь, чтобы отвечать на Ваши вопросы.
- Скажите, а почему вы не могли сделать операцию, после того как встретили свою будущею жену?
- А разве это что-то изменило? Я не считаю себя слепым. Порой мне кажется, что я вижу гораздо лучше, чем многие другие люди. Мне помогает видеть моя жена. А всё уведенное я потом отражаю в своих работах. Поверьте – Счастье в неведение.
- Я помню, что у моих родителей были друзья, у которых был слепой ребёнок. Так вот он всегда хотел прозреть.
- Я тоже хотел. Ты начинаешь довольствоваться тем, что имеешь, только когда осознаешь, чем ты обладаешь. Я думаю, что он тогда ещё не понимал, какие просторы ему были открыты. Если будет возможность, то спросите, что он думает сейчас по этому поводу.
- Обязательно спрошу. Мистер Маерс, Вы могли бы зайти ко мне в понедельник, чтобы обсудить вопросы с редактором? Он хочет познакомиться с Вами лично, – писатель протёр очки.
- Конечно. В понедельник. А во сколько?
- Так же, в три. Вас устроит это время?
- Да, безусловно.
- Вот и прекрасно. Я думаю, что через пару недель мы пустим нашу книгу в оборот.
- Только сделайте экземпляры и для слепых. Я бы хотел, чтобы каждый человек, лишённый зрения, понял, что он ничего не теряет в этой жизни. Это очень важно.
- Конечно. Мы так и сделаем, – молодой человек улыбнулся.
- Отлично. Скажите, а сейчас который час?
- Начало шестого.
- Мне уже пора, извините. Не хочу опаздывать ещё на одну встречу. – Пожилой человек встал и протянул руку собеседнику. – До свидания.

- До понедельника! Спасибо за очень интересный рассказ.
Джероми Маерс вышел из огромного здания. Кругом машины, небоскрёбы, подземные переходы, но его глаза все ещё «видели» маленькую булочную и парикмахерскую «Кларисс». Идя по длинной шумной улице, он вспоминал, как впервые проходил здесь по дороге в школу. Тогда он ещё ничего не знал, не подозревал. Он просто шёл и любовался облаками.

   Но главная его мысль была Она. Он спускался всё ближе и ближе к набережной. Это и было их местом. Он не видел, но чувствовал, что под тем самым деревом, на той самой скамейке уже ждала его жена. Она сидела к нему спиной. Он подошёл и сел рядом. Не было громких слов приветствия, единственное, что  он сделал – положил руку поверх её руки. Заходящее солнце попадало прямо на кольцо, а маленький камешек игриво поблёскивал.