Джо в Элэсдэлэнде

Юмористический рассказ без смысла)))

Джо был маленьким порождением параллельного мира. Лет восемь назад солист одной ооооооочень любимой тобой рок-группы изредка баловался всякой гадостью а один раз и вовсе раздобыл знаменитый ЛСД. Но так как человеком он был ооочень необычным, то созданный его отравленным сознанием параллельный мир не исчез, как и все прочие миры наркоманов, а почему-то остался и развивается в пространстве и времени.

Джо был маленьким и пронырливым гексли. Именно так. Он был жизнерадостным и ооооочень зеленым. Все, к чему он только ни прикасался моментально зеленело, вот почему говорящие органчики называли его Грин Джо, а активисты общества по истреблению водопроводных труб «Грин Пис» даже звали его стать главным специалистом по озеленению алюминия, дабы предотвратить повсеместное распространение «водопроводящих мерзавцев». Однако Джо отказался от столь щедрого предложения. Главным образом, из-за названия организации.

Когда Джо слышал слово «Пис» у него почему-то из всего тела начинали с ужасающей скоростью расти ядовито-зеленые дреды. Росли они до тех пор, пока Джо не скрывался в огромной куче волос.

Открыли этот забавный эффект, когда Джо был еще совсем маленьким, в могильном детском саду для детей с замедленным развитием раковых опухолей тазобедренной чакры. Он однажды не хотел идти в туалет, на что раставоспитательный робот применил режим уговора «ну-ка давай-ка пис-пис-пис». Надо ли говорить, что после столь многократного повторения сакраментальной фразы весь детский сад покрылся глубоким слоем зеленых дредов (и, по слухам, из особо свалявшихся кусочков этой субстанции, извергнутой в тот раз из тела Джо, родился Боб Марли).

Сегодня Джо проснулся от бодрствования очень отдохнувшим. Завтра он очень устал, а ему еще столько всего нужно сделать до вчера (да-да, в этом мире половину года время идет вперед, а половину назад, потому мир и существует до сих пор, эдак его замкнуло, видать знатный ЛСД-шник был у чувака).

Несколько секунд Джо просто повалялся, наслаждаясь мягким теплом утренней неги, которое еще крылось в складках бачка унитаза, которым он укрывался. Однако часы неукротимо тикали назад [23.15………. 23.10….. 23.05]. Эх, подумал Джо, ладно, уже почти одиннадцать, время вставать, нефиг вчера было в пять утра ложиться, сам виноват.

Джо вскочил с тарелки, на которой он спал, мягкое картофельное суфле за ночь свалялось, а ростбифы и вовсе потеряли форму.

- Эх, опять придется менять постельное белье, - подумал Джо, и откусил кусок тарелки, задумчиво захрумкав фарфором. В дверные окна светили красные лучи мягкого утреннего заката. Дотрагиваясь до тела Джо, лучи зеленели и летели дальше уже зелеными, сливаясь со всем, что только было в комнате (ведь Джо всего касался!).

Джо стал собираться на работу, натянул парадные трусы, хорошенько облился бульоном от Доширака, расчесал дреды на ногах, укутался в пончо и открыл дверь своего фена.

Море самбуки бурлило и время от времени из него всплывали слабосолёные огурцы. Джо работал на другом конце самбуки – в департаменте по производству стихов из этих самых слабосоленых огурцов. Он работал механиком аллегорий в отделе постмодернизма. Работа неинтересная,но высокооплачиваемая.

Джо подождал, пока к его дому подплывет Вечно Пьяная Барракуда. Сегодня она что-то задерживалась. Джо даже начал волноваться, но через несколько секунд из глубин самбуки неожиданно показалась раскрытая пасть, из которой раздался приятный женский голос: «Осторожно, зубы разверзаются, следующий запой – Глюкенбург. Джо приложил попу к турникету (он сразу позеленел) и табло приветливо показало ему, что из-за крайней красоты этой части его тела, лимит поездок неограничен. Джо довольный вошел в пасть, а турникет подмигнул ему вслед и почти без надежды попросил телефончик.

В подводке как обычно было душно. Мест на электрических стульях не было, поэтому Джо пришлось стоять, ухватившись за питона. Питон тоже позеленел, однако он так увлеченно играл в карты с шифонеркой, что даже этого не заметил.

Вечно Пьяная Барракуда неслась задом ннаперед по маршруту, а Джо, воспользовавался временем, чтобы собрать в хаос мысли и начал думать о предстоящем ему деле. Дело в том, что Джо собирался взорвать стихопрокатный цех завода для того, чтобы стихи пришлось писать вручную. Джо очень хотелось писать стихи самому, а не только подкручивать гайки у аллегорий в отделе постмодернизма. У Джо была мечта – стать демиургом (не путать с Иваном Ургантом).

И как раз сегодня - прекрасный день для исполнения мечты. Вчера будет уже поздно. В кармане у Джо лежали разрывные печеньки, а в руке был зажат кофейный детонатор. Всего этого богатства ему должно бы хватить не только на стихопрокатный цех, но и на сиропообразующую администрацию.

Из забытья Джо вырвал мягкий голос барракуды:
- Станция «Департамент по производству стихов из слабосоленых огурцов» следущая станция – «геена огненная альбинос».

Джо поспешно выскочил из акулы и быстрыми шагами направился к зданию. Вот он – стихопрокатный цех, ощетинился пушками. Джо достает из кармана первую печеньку, смазывает кофейным детонатором и бросает прямо в глаз цеху. Проходит несколько секунд и раздается оглушающий взрыв. Осколки стихотворений падают со всех сторон. Синее и зеленое пламя повсюду. Самбука испаряется в воздушных монстров.

Джо смеется, Джо просто разрывает от смеха, и зеленые смеховые бомбы, вылетающие из его рта делают всеобщее разрушение еще более абсолютным.

Джо достает последние две разрывные печеньки из кармана парадных трусов и медленно продирается сквозь оплавившиеся гиперболы, чтобы взорвать сиропообразующую администрацию. Слабосоленые огурцы ошалело смотрели ему вслед.

Наконец, Джо добрался до синеглазого дома в самом центре центрального эпицентра. Сиропообразующие чиновники шебутливо возились, испуганныен взрывом. Джо подносит кофейный детонатор к печенькам и бросает их прямо в рот административному зданию.

Взрыв. Взрыв. Взрыв.

По-видимому, там находились большие запасы горючего сиропа, не вывезенные со вчера. Фабрика стихов взлетает на воздух. Море самбуки испаряется, ее пары воспламеняются в воздухе и сжигают все сущее. Стихи становятся безжалостным бредом, они объединяются в единого бредомонстра. Бредомонстр поднимается. О боже, как он огромен. Он уничтожает все вокруг волнами слабосоленоогуречного бреда. От мира через несколько мгновений останутся лишь жалкие кусочки.

Из глаз Джо текут зеленые слезы ужаса. Он совсем не ожидал этого. Что же делать? Что же делать?

И Джо гордо выпрямляет спину, глубоко вдыхает и начинает орать, что есть сил:

-

Жуткие зеленые дреды с невероятной скоростью вырываются из его
тела, заполняя все вокруг их бесконечно много. Они заполняют все пространство, что осталось от высохшего моря самбуки, они разносят остатки зданий, они сбивают облака с неба. Бредомонстр не может пошевелиться, его со всех сторон окутывают дреды, которые все прибывают и прибывают, прибывают и прибывают… Вот уже все пространство мира заполнено его дредами и лишь тогда их рост остановился.

- Я заполняю собой всю эту вселенную, - понял Джо, - значит ли это, что я здесь хозяин? Хм… Наверное… Я приказываю, чтобы наступило завтра!

И время отматывается назад, в завтрашний день. Джо стоит у своей тарелки и собирается ложиться спать.
- Вот что, - думает он, - лучше я завтра просто уволюсь с работы и начну писать стихи.

Свят Элис