бойцовые рыбки на волнах Мистраля

Чужое - мазохистский элемент прекрасной утопии, он живет в оборонительных воспоминаниях. Счастье только стиль женственного мышления, попытка творчества. Оно характеризует резервацию, в которой вечно связанное женское превосходит мужское тем, что не пытается себя защитить.

В гостинице жили девяносто семь нью-йоркцев, агентов ЦРУ, и они так загрузили междугородный телефон, что молодой женщине пришло в голову накинуть на морду лошади носовой платок и зажечь его. Она сказала:

- Меня зовут Мэри Джейн. Я американка по рождению, нацист по репутации, человек без национальности по склонностям. Я пишу эту книгу с 1961 года. Я адресую ее мистеру Товия Фридману, директору Института документации военных преступников в Хайфе и всем тем, кого я видела на прошлой неделе в городе ханаанитов в Северной Палестине.
- Прекрасно, - сказала жена цэрэушника Тома и встала. - Тогда мне остается одно: я заберу детей и перееду в другую гостиницу на то время, пока эта книга не будет написана. Я отказываюсь жить с этой пошлостью и экстремизмом под одной кроватью.

- Крик под водой есть само его страдание, не принцип холодности, - продолжала Мэри Джейн. - Если читатель одновременно соблаговолит принять его как нечто и вспомнит, как реквием боли отражается в стилизованной терминологии господства, которую вызвали грязные мужские делишки в сфере экзистенциального, то он, очевидно, приемлет буржуазный Мир как зеркало иного стремления к прибыли. Знак зла, пораждающий Мир, существует категорически ради страдания.
- Ну, прямо! - Элоиза широко зевнула. - Плохой художник гонится за типажами: долговязые Арлекины великого Пикассо полны смысла, который в принципе не может быть расшифрован.

Почти до трех часов Мэри Джейн искала дом Элоизы, чтобы сжечь его. Наличие в ее доме  сыров она воспринамала как личную обиду.