Награда Больнее Наказания 5

                По вечерам, бывало, Криагир подсаживался ко мне, и задавал много вопросов на тему того, как у меня это получается. Я прикладывал его руку к моему лбу, пускался в долгие, путаные объяснения. Они у меня и так были не самые четкие, ибо приходилось объяснять неведомые людям понятия, а тут я еще и отключался несколько раз во время разговора. Но Криагира это не смущало, и он приходил ко мне вечер за вечером.
                А Адаар сидел у костра, и слушал эту болтовню. Однажды он задал мне вопрос, который заставил меня уважать его интеллект еще больше, если это вовсе было возможно.
                - Но если вы посылаете волну, и расшифровываете полученный сигнал, тогда почему же вы не слышите ничего кроме тяжелых цветных металлов? Ведь волна должна одинаково ударяться во все препятствия?
                - Наверное, потому что я распознаю только известные мне частоты резонанса, которые включают определенную группу металлов.
                Потом Адаар, конечно, спросил про золото. Я ответил, что его-то как раз я не слышу вообще. Было ли золото в Кардиренских горах? Впоследствии оказалось, что было. Почему я не мог распознавать голос золота? На это были причины, но я их тогда не знал. Вернее, я знал, что у меня были провалы в диапазоне, но не знал, почему.
                Две недели спустя Адаар и Криагир пересмотрели карту, сделали рассчеты, и решили возвращаться домой. После того, как был найден самородок, ни у кого уже не было сомнений в том, что я говорил правду, и поэтому всеобщее отношение ко мне изменилось.
По дороге назад мы, конечно же, остановились в доме Криагира и Дорилина. Поздно вечером дверь комнаты, в которой я расположился, приоткрылась. Я лежал и не спал. Полоска света на полу увеличилась. Еще не оправившись от излучения, я равнодушно следил, как в комнату вошла большая тень.
                - Домиарн, ты спишь?
                Мое сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Это был Адаар.
                Он подошел и сел на мою постель.
                - Спасибо большое за всю твою помощь. Тебе не нужно возвращаться с нами во дворец. Я написал бумагу о том, что мы больше не собираемся объявлять вам войну. С ней ты можешь ехать к Кимаарису хоть завтра.
                Я не ответил, отчасти потому, что от смятения не знал, что сказать, а отчасти потому, что меня душили слезы.
                - У меня была возможность понаблюдать за тобой и твоими феноменальными способностями. И я понимаю, что не смогу отблагодарить тебя никакими материальными наградами, которые я дал бы кому-то другому.
                Он еще какое-то время сдержанно помолчал, как бы подбирая нужные слова, и потом взял меня за руку.
                - Я также, наверное, буду одним из тех немногих, которые не позавидуют твоему дару, потому что понимают, что он чрезвычайно тяжел, а цена за него невыразимо велика. Но со всем сказанным я должен добавить, что ты очень молод, и поэтому совершенно не умеешь скрывать свои чувства.
                Все, я сейчас снова ковырнусь в обморок. Его рука была сухой и теплой.
                - Пожалуйста, прекрати рыдать в голос, все уже легли спать.
                Он встал, подошел к двери, и плотно закрыл ее. Мы оказались в полной темноте.
                - Даже отсюда я чувствую глубину боли, которая мучает тебя.
                - Вы сейчас наткнетесь на кровать, Караин.
                - Откуда ты знаешь?
                - Я вижу вас в темноте.
                - Тот тирский мужчина, о котором ты говорил – вы были близки?
                - С ним – нет. Но у меня был один молодой человек.
                - Примерно так я и подумал.
                Он снова сел рядом со мной.
                - Если хочешь, я могу отблагодарить тебя так, как ты мечтаешь. Как я уже сказал, это твое желание мне очевидно.
                Если когда-нибудь вы случайно окажетесь в объятиях неожиданно дружелюбного незнакомца, который предлагает вам близость – соглашайтесь. Ибо если вы откажетесь, то потом будете жалеть. Вы будете вспоминать его всю оставшуюся жизнь и думать о том, каково бы с ним было? И вы унесете это сожаление с собой в могилу. Не надо. Лучше унесите драгоценный опыт. И потом, мы же отправимся не в могилу, а Домой. И там это будет тем более ценно, чем болезненнее было для вас этот опыт получать.
                Ту ночь с тирским королем я не забуду никогда. Отчасти потому, что я был сильно в него влюблен, и отчасти потому, что он очень хотел как можно больше от меня узнать, а поэтому открылся мне. Это желание встало ему в очень высокую цену, но я не думаю, что он когда-либо потом об этом пожалел.
                Он открылся мне, и я зашел к нему в душу. Вообще, я мог зайти в душу к любому человеку. Но если меня туда не приглашали, то я закрадывался воровато, тихо изучал, что мне было надо, и исчезал без следа. В случае с Адааром меня не просто пригласили. Меня настойчиво позвали.
                Его объятия были сильными и горячими. Он целовал меня в губы, и сцеловывал слезы с моих щек. Думаю, что он переспал со мной не только потому, что хотел «отблагодарить». Он хотел меня также, как я - его. Я был молодым, привлекательным, неопытным. Стесняющимся, робким, беззащитным. Впоследствии я понял, что эти качества привлекают многих мужчин.
                Если бы только любовные утехи были у меня на первом плане, я воспользовался бы этим пониманием, и никогда не был бы одинок. Но все дело в том, что, во-первых, все время находились какие-то более важные дела, а, во-вторых, во время близости я внушал своим партнерам определенные видения, которые приводили их в ужас, и контролировать которые я научился только значительно позже.
                И в этот раз все случилось также, как и с моим бедным Латом, который всегда этим мучался, но так и не решился мне об этом сказать.
                Адаар был морально и физически крепким человеком, но похолодел от увиденного, не в силах вырваться из видения, не в силах вырваться из веревок, привязывавших его к столбу. А я ничего не мог с собой поделать. Я слился с ним в одно, и содрогнулся от очередного удара кнута. Я так сильно зажал его в видении, что пару раз он даже закричал от этих обжигающих ударов, таких невероятно реальных. Мы достигли оргазма одновременно, и пару минут после этого он держался за мою спину, оцепенев, изо всех сил стараясь вернуться в реальность. В свое тело. В конце концов он взял себя в руки, и обессиленно лег рядом со мной.
                Мы лежали в тишине, и он гладил мои волосы, пытаясь различить черты моего лица.
                - Я так о многом хочу тебя спросить... А у нас так мало времени. И тебе нужно уезжать наутро.
                - На северной окраине Шим-Адаара, в конце улицы Каргор, стоит одинокий дом. Там живет женщина по имени Абината. Она живет с сестрой, которая играет на палире. Имени сестры я не знаю, но если вы пойдете туда, и спросите гадалку Абинату, вам все укажут этот дом. Она на самом деле не гадалка, а очень сильная ясновидящая. Поговорите с ней, предложите ей служить вам. Если она согласится, то моя тень всегда будет стоять рядом с вами, Караин. – И тут же, без перехода. -  У вас очень красивые серые глаза. Вы умрете через 2 года, в месяц Лирда Килс Свангибир.
                Понимаете, я не могу вовремя заткнуться. Я в принципе не могу заткнуть свой рот. В такой замечательный, романтический момент я решил, что самым лучшим прощальным подарком человеку, в которого я влюбился без памяти, будет дата его смерти. Обалдел бы любой, но не Адаар.
                - Я не могу умереть без наследника. – Тут же отреагировал он. Не удивился, не наложил в штаны – а сразу к делу.
                - Он у вас будет. Усламар беременна.
                - Ниарастина беременна.
                - Да. Но у нее случится выкидыш. Усламар беременна, и еще не знает об этом. У нее родится мальчик, который станет Адааром Тринадцатым. Ваша семья очень вас любит, вам с ними повезло. Усламар, Аланира и Ниарастина воспитают его в лучших традициях всего, во что вы верили.
                - Ты не упомянул Ясеремшана.
                - Ясеремшан любит вас больше, чем вы думаете. Но ему нужно идти.
                Мы проговорили еще, наверное, целый час. Я рассказал ему все, что увидел. Но еще больше он увидел сам.