На практике в анатомичке

  Когда нам сказали, что идем на практику в морг, мы слегка струхнули. Но практика есть практика, и нас не спрашивают. Приходим в маленькое одноэтажное здание, в глубине двора.
   Открываем дверь и невольно пятимся назад. Никто не хочет заходить туда первым. Смотрю на нерешительно мнущихся однокурсниц и захожу первая. Кругом столы, носилки, и неприятный запах.
   Девчонки сзади повизгивают и охают. Кто-то из девчонок,   не выдержав,  убегает уже во обратно во двор. Заглядываем поочередно во все комнаты, ища нашего врача патологоанатома.
   Он в длинном фартуке мясника,  и с закатанными рукавами рубашки,  выходит к нам навстречу. На лице широкая улыбка.
-  А, девочки, ну что ж, веселей мне будет
   Мы робко теснимся у стола, на душе жутко, как будто мы попали действительно в загробный мир. Наконец расшевелив нас разговорами, и показав, что он реальный мужчина, неплохой врач и обаятельный собеседник, он предлагает нам включиться в работу.
-  Сегодня есть отказные и БОМЖи, сможете мне помочь.
   Мы с удивлением узнаем, что,  оказывается,  практиковать дают не на всех, только на тех, у кого нет родственников, и их похоронит государство. Просто мы можем разрезать не так, зашить некрасиво, или напортачить,  не дай бог, что очень строго проверяется дотошными родственниками. Тут свои правила и свой бизнес, и мы не лезем в подробности.
   Первый раз с чувством благоговейного трепета беру скальпель. Это потом он станет уже привычным, как авторучка, а сейчас все мысли сконцентрированы на тонком лезвии ножа. Холодок бежит по спине, и я тихонько приближаюсь к телу, лежащему на столе.
   Мужчина как мужчина, правда,  голый и кожа синеватого отлива, как нам сказали, подозрение, что остановилось сердце. Его нашли на улице, и родственников у него нет. Труп не криминальный, но правила есть правила, и пока не будет вскрытия, его не похоронят.
   Патологоанатом шутит и подкалывает нас, а я с трудом пытаюсь переселить себя и сделать первый разрез. Мне все кажется, что только я воткну скальпель, как труп оживет и сядет на столе, а еще лучше скажет мне пару ласковых. Но это разыгралось мое воображение. Он уже окостенел, и руки и ноги двигаются плохо. Да и синеватые пятна указывают, что он давно уже покинул наш мир.
   Вот и началась наша практика, где не все так красиво, как в реальности. Тут есть и слезы, и беды, и грязь, и боль. Но я выбрала этот путь, чтобы лечить людей. А на таком пути не бывает только красоты, тут есть реальная жизнь, со всеми ее неприкрытыми сторонами.
   Еще долго я буду вспоминать свои дежурства в реанимации, ассистирование у операционного стола, выезды на скорой. Будут мне сниться и эти дни, наполненные благоговейным ужасом и страхом. Но все это затянется чередой будней, и будет уже не так ярко, как прежде.
   Врачами не рождаются, ими становятся, но становятся все-таки по призванию. Поэтому без практики не получится настоящего врача. А значит надо терпеть, надо учиться, и много уметь. Сейчас в медицине остались самые стойкие, так пусть они успеют научить молодежь, всему тому, что умеют сами, ведь ни в одной книжке вы не узнаете столько, сколько получите,  делая все на практике.
   Молодой патологоанатом шутит и зовет пить чай. А у меня подкатывает ком к горлу. Еще неделю я не смогу есть нормально, еще долго буду вздрагивать при звуке каталки. Но это уже совсем другая история.