Патриарх Гермоген Окончание

Наступили времена семибоярщины, когда семь представителей знатных, боярских семей стали управлять государством. Уж не с той ли поры появилась пословица: « У семи нянек дитя без глазу.» Заправлял всем князь Федор Мстиславский, поддерживал его во всём боярин Михаил Салтыков. Испугавшись народных волнений, бояре стали искать защиты у поляков. «Поляки разорят русские земли, погубят православную веру!» — предупреждал всех Патриарх Гермоген . Он считал, что царя надо избирать из русских князей и первым предложил Михаила Романова венчать на царство. Но никто не слушал мудрых речей патриарха.
Мстиславский хотел пригласить на русский престол королевича Владислава— сына польского короля.. Дума поддерживала Мстиславского. Патриарх принуждён был уступить. Несколько дней подряд москвичей заставляли принимать присягу королевичу Владиславу. Во все города были разосланы грамоты, чтобы и там принимали присягу. Многие русские люди были против этой присяги и бежали к тушинскому вору.
К польскому королю Сигизмунду, который стоял с войсками под Смоленском, решено было отправить посольство во главе с митрополитом ростовским Филаретом. Послы должны были просить короля отпустить королевича на царство в Москву, но Владислав должен был сначала перейти в православную веру и жениться на княжеской дочери известного русского рода.
Патриарх Гермоген поучал послов: «Ни на какие обещания не прельщаться и не иначе соглашаться на принятие Владислава, как если он будет крещён православным крещением, стоять за веру крепко и непоколебимо и даже страдания за неё терпеть». «Умрем за веру православную!» — отвечал митрополит Филарет Романов.
Одиннадцатого сентября посольство выехало из Москвы. Король крайне непочтительно встретил послов. Не смотря на прохладную осеннюю погоду, их поместили в летних палатках. Король отказался принять предложенные условия. Он сам желал быть русским царём и сказал, что сын его, Владислав, слишком молод и управлять огромным российским государством не сможет. Сигизмунд и слышать не хотел о сохранении Православия. Польский король находился под влиянием иезуитов и в своем королевстве притеснял всех верующих, кроме католиков. Послы сумели сообщить в Москву о коварном замысле короля, хотя оставались у него в заложниках. Плен их продлился несколько лет
Боярская дума совершила главную свою ошибку — пустила польские войска в Москву, якобы для охраны столицы от разбойников Гермоген как мог противился этому. «Дело твоё, смотреть за церковными делами— сказал ему на это Михаил Салтыков— а в мирские не вмешиваться.» Сторонников Гермогена начали преследовать.
Гетман Жолкевский единолично распоряжался всем в Москве, пытался искать поддержки у патриарха, но Гермоген с врагами Родины и православной веры знаться не хотел. Жолкевский, поняв как сильно москвичи ненавидят поляков, испугался и опасаясь за свою жизнь, в середине октября 1610 года уехал в ставку к королю. Гарнизоном стал командовать полковник Гонсевский, который уже не скрывал намерений польского короля захватить Русь. Боярин Михаил Салтыков поддерживал замыслы поляков.
Патриарх Гермоген начал писать грамоты, где призывал русский народ создавать народные ополчения для освобождения Родины от захватчиков. К нему стали приезжать посланные из всех русских городов. Поляки поставили стражу к его покоям.
Мстиславский, Салтыков и другие бояре , 5 декабря 1610 года явились к патриарху Гермогену и стали просить его благословить народ на присягу королю Сигизмунду. Ещё просили они патриарха написать грамоту к русским послам в ставку Сигизмунда под Смоленском, чтобы послы во всём соглашались с королём.
«Никогда— ответил патриарх,— я не благословлю народ русский на присягу королю иной веры. И грамоты такой, как вы мне велите, я тоже писать не буду. Думе боярской я такую грамоту писать не дозволю. Я прокляну всякого,кто такую грамоту напишет. Призываю я народ русский вооружаться против поляков. Если Владислав станет русским царём,но единой веры с нами не примет и войска свои из города не выведет, то я всех русских людей от присяги ему освобождаю , благословляю идти на Москву и освободить Отечество наше, спасти веру православную.»
В ответ на слова Владыки боярин Салтыков выхватил нож и закричал: «Я убью тебя!» Патриарх Гермоген осенил его крестом и спокойно произнёс: «Не страшусь ножа твоего, вооружен я силою веры своей против тебя. Проклинаю тебя и потомков твоих!» В бессильной злобе боярин воткнул нож в доски пола.
А князю Мстиславскому Гермоген сказал: «Теперь ты самый главный и все слушаются тебя. Тебе надо бороться за православную веру; а не слушать речей поляков и изменников. А поверишь им—так и жизнь твоя окончится вскоре и рода твоего на земле не останется.» Ни с чем бояре ушли от патриарха.
Тем временем около Москвы собиралось первое народное ополчение. Привел отряд рязанский воевода Прокопий Ляпунов. Калужане шли под начальством князя Дмитрия Трубецкого. К ним присоединился атаман Заруцкий с казаками. Тысячи ополченцев, пришедших «умереть за святые божии церкви и за веру православную», устрашили захватчиков. Полковник Гонсевский явился к патриарху с изменниками-боярами. Гонсевский закричал Гермогену: « Ты рассылал грамоты и теперь вооруженные ополченцы идут к Москве! Прикажи им уйти,иначе не своей смертью умрёшь!»
«Что вы мне угрожаете? — бесстрашно ответил им Гермоген — Только перед Богом ответ мне держать. Смерти злой не страшусь. Уйдут поляки из Москвы —разойдётся ополчение. А останутся —всем ополченцам моё благословение — погибнуть за веру православную и за освобождение Отечества!» К апрелю 1611 года под Москвой собралось многотысячное войско. Русь собирала свою силу и становилась страшной незваным гостям. 1 мая 1611 года поляки посадили патриарха под домашний арест.
Снова и снова Гонсевский с русскими изменниками запугивали патриарха: «Если ты не напишешь к Ляпунову и товарищам его, чтобы они отошли прочь, примешь страшную смерть.» Но патриарх их не боялся. Обозлённые поляки бросили его в подземелье Чудова монастыря, где держали впроголодь.
Не было согласия среди воевод первого ополчения. Атаман Заруцкий попытался объявить царём малолетнего сына Марины Мнишек и Лжедмитрия II. Изменниками был убит Прокопий Ляпунов. Поляки подожгли Москву, шведы захватили Новгород. Польский король Сигизмунд, после двухлетней осады, занял Смоленск. Первое русское ополчение было разбито. Казалось, пришёл конец Русской земле.
Но слово патриарха уже разнеслось по всей Руси. Попала грамота патриарха Гермогена в Нижний Новгород, где её прочёл земский староста купец Кузьма Минин. Был он в городе человеком известным и уважаемым, интересовали его дела не только торговые, но и государственные. В своём имении неподалёку от Нижнего Новгорода залечивал свои боевые раны князь Дмитрий Пожарский. «Вот бы кому новый поход на Москву возглавить!»- подумал купец. «Смогу ли я, Господи, убедить всех! Вот ведь разбили поляки огромное войско, святителя бросили в подземелье, царя Василия выдали Сигизмунду—нет никакой управы на ляхов.»—сомневался купец. И тут же получил ответ. Было ему знамение. Во сне обещал ему помощь Преподобный Сергей Радонежский, земли русской чудотворец.
Тогда Минин, как он сам говорил «волею свыше» начал собирать казну на второе народное ополчение, чтобы освободить землю русскую от завоевателей. Сам он отдал почти все свои деньги на ополчение, многие нижегородцы поддержали его. Денег было собрано много, но добровольных пожертвований всё равно не хватало для того, чтобы снарядить войско. С согласия всех жителей был введена обязательная плата (сейчас говорят-налог) -одну пятую часть своего имущества отдавали люди на земское ополчение.
Слух о чудесном явлении Сергея Радонежского быстро разнёсся по округе и все поверили в победу. Стекались отовсюду в Нижний Новгород люди, чтобы идти освобождать Москву. Поверил в победу и князь Дмитрий Пожарский, после долгих уговоров согласился принять командование. «Мы не иго монгольское- толпой бегать!»—заявил он и начал обучать новобранцев военному строю. В феврале 1912 года хорошо вооруженное, пусть ещё не до конца обученное, войско двинулось в Ярославль. Ополченцы пробыли в Ярославле четыре месяца. В поход на Москву из Ярославля выступило восьмитысячное войско.В отличие от первого ополчения у второго был талантливый талантливый полководец — Дмитрий Пожарский и замечательный казначей «выборный всея русской земли»— Кузьма Минин. Ратники получали денежное довольствие и подчинялись суровой дисциплине. Выросло могучее ополчение.
Узнав, что снова собирается ополчение, Гонсевский явился в подземелье к патриарху и потребовал, чтобы Гермоген запретил русским людям воевать с Речью Посполитой. «Я благословляю народ русский на войну с вами — ответчал ему Гермоген.— Да будет над ним милость Божия, а полякам — гибель» После таких слов поляки начали морить великого старца голодом. Он умер 17 февраля 1612 года, но ополчение уже было создано. Грамоты патриарха, разосланные по всем русским городам, сделали своё великое дело.
Летом 1612 года поляки прислали на борьбу с ополченцами огромные силы -15 тысяч человек под командованием гетмана Ходкевича. Они надеялись соединиться с польско-литовским гарнизоном Кремля. Казаки Трубецкого не ушли далеко от Москвы и поддержали второе народное ополчение. Под натиском русских поляки бежали с поля битвы, бросив свою артиллерию и весь запас провианта. 23 октября 1612 года поляки, сидевшие в Кремле, сдались. Войско Дмитрия Пожарского и Кузьмы Минина, соединившись с казаками Трубецкого возле Лобного места, через Спасские ворота вошло в Кремль. Москвичи праздновали победу.
«Гражданину Минину и князю Пожарскому благодарная Россия лета 1818 года» —памятник с такой надписью стоит на Красной площади. На строительство памятника деньги собирали по всенародной подписке, создал его замечательный скульптор Иван Мартос. Великий русский композитор Михаил Глинка написал оперу «Жизнь за царя», посвященную подвигу Ивана Сусанина. Пусть в памяти народной рядом с именами этих национальных героев сохранится ещё одно великое имя—патриарх Гермоген.