Пока луна не состарилась..

Ненавижу экзамены! Особенно последний, семестровый. Я пойду в последнюю пятерку, когда этот чёртов «преп» уже устанет. Если он вообще способен уставать. В дырочку видно, как этот доц жрёт чай с лимоном и мило болтает  с  Веркой. Она ему тоже улыбается. Ей можно улыбаться, она сегодня напялила такую юбку – ух! Она сдаст, а я? О! Только бы сдать! Ну хоть троечку…
- Сёма, Мерген зашел, да?
- Уйди, Натаха,  уйди! Он зашел и сдаст, и как всегда сдаст на пять. А я пролечу…
Чёрт,  и она сдаст, от нее так здорово прёт французским парфюмом, что она сдаст.
За окном лето, жара, пиво и девочки. А тут в самом расцвете сил в духоте главного корпуса на стуле у окна загибается простой студиозус, а там, за стеклом, вокзал и паровоз до Бийска, откуда рукой подать до Улалы. Но путь в этот рай преграждает этот доц, любитель девочек с ногами от ушей.
- Сэма! – голос Мергена  раздался над самым ухом. Когда он успел выйти?
- Ну?
- Что ну? Пятак! Так, Сэм, сейчас я дую в супермаркет за пузырями, вечером сабантуй. Жду в общаге! Ни пуха!
Как я ему завидую. И не только потому, что все наши пробочки поголовно влюблены в него, что у него свой Лексус и роскошная «тройка» с галстуком за  чёртову кучу баксов, а потому  что он свободен, как ветер. Он сдал. А я завалю…

- Зачем ты нас собрал здесь, Амырсана?
- Ха! Вы же Великие Камы, не так ли? А, ну-ка, покажите мне ваше могущество, докажите, что ваша вера что-нибудь стоит по сравнению с Великой Верой Бодо!
- Нам нечего доказывать.
- А-а! Калпас из рода Мундус! Если я прикажу своим нукерам отрубить твою седую голову, ты сможешь пришить ее на место? Смотри не пришей ее задом наперед! А ты, Сапыр, говорят, ты лечить умеешь? У моего коня сегодня вздутие брюха, ты слышишь?  А ну, поправь его утробу! Или ты забыл захватить свою погремушку?
- Прости нас, Великий Хан, мы ничего не замышляли против твоей веры…
- Кого я вижу! Чачаш, а не ты ли отказался принять Великую Веру Бодо? Адьякой, Мандилай, Марал, покажите же мне свою силу! Скамлайте мне новую шубу, покрытую шелком и украшенную мехом выдр! Что? Не получается? Или вы способны только умножать количество вшей в ваших замшевых штанах? А где Шахай из рода Меркит? Говорят, он от страха удрал к орусам, даже не затянув подпруги у своего коня!
- Амырсана, остановитесь!
- Что? Что слышат мои уши?  Эти двенадцать плешивых старцев еще пытаются мне угрожать! Нукеры! Сжечь их в аиле!
- Не делай этого, Амырсана, кровь Великих Камов может разрушить и твою империю.
- Опять ты, Калпас! Ну, ничего, скоро твой язык превратится в хорошо прожаренный керзен, и, может, ты тогда поймешь, что нет веры священней, чем вера Бодо. Нукеры! В огонь их!


Всё пучком!  Лучше иметь красный нос и синий диплом, чем наоборот! Моя милая общага! Я тебя люблю! С разбега на кровать и - ура! Где мой чемодан?
- Ты что-то потерял?
Япона мать! Зачем так пугать?
- Мерген, я сдал – это раз, с тебя пузырь за твой пятак – это два, а …
Что-то с ним не то. Откуда в нем эта торжественность? С таким выражением лица изрекают только вечные истины. А где пузыри?
- Мерген, ты что, заболел?
- Нет. Ты что-то потерял?
- Мой саквояж! Мергенчик, ты его не видел?
- Он у Стаса.  А ты должен взять то, что тебе принадлежит.
- Да возьму я  его у него, возьму.
- Я не о том. Луна еще не состарилась. А я ухожу.
Что это с ним? Таким я его еще не видел.  Кстати, где мое трико? А что оно делает под кроватью?
- Сэма! Ну, что, сдал?
У Верочки очень приятный голос, но эта манера подкрадываться незаметно бесит. Блин, это чертово трико так перекрутилось.
- Верунчик! Я на тройбан запупырил. Что надо-то?
- У нас утюг сломался, сделай, а?
- Некогда, попроси Мергена.
- А где он?
Вот дура, она же должна была столкнуться с ним в дверях. Да отвернись ты хоть на время, видишь, мэн надевает штаны. И не очень-то успешно. А это еще кого несёт?
- Гаудеамус игитур, ювенес дум сумус! Ну, что ты сидишь? Бегом отмывать стаканьё! Стас! Всё на стол! Натаха! Помоги этому придурку надеть штаны!
Вот ни фига себе! Да он артист! Ему в  ГИТИС надо было поступать!
- Мергенчик, твой бархатный баритон минуту назад выдавал другое.
- Верочка, ты хоть бы покраснела! А, ну, помоги ему, видишь, мой земляк сует обе ноги в одну штанину!
- А тапочкой по улыбальничку?
Молодец, Верунчик, так его!
- Стас! Гони мой чемодан!
- О, а как ты узнал, что он у меня? Я его вчера без спросу взял, пока ты где-то шарахался. Но он действительно у меня.
- Мерген, а как ты узнал, что мой чемодан у Стаса?
- О чём ты? Я и не знал. Наталья, наливай!  Да помогите же ему надеть штаны!

Мерген курит шикарные сигареты, но никогда не жмотничает. Он вообще не жмот, и из-за этого и всеобщей любви к нему наша комната давно напоминает проходной двор.  А его девочки! О, это особый разговор! Мне не один десяток раз приходилось ночевать у Стаса, увидев на  ручке нашей двери повязанный галстук. Мерген никогда не занимался этими китайско-японскими штучками, но бился, как Бог! Я никогда не забуду, как на втором курсе он отбил меня от пятерых «стопарей» на трамвайной остановке. Он их фактически размазал по асфальту, при этом не получив даже «фонаря» под свой глаз. Я же две недели ходил на лекции в Мергеновской итальянской оптике. Глядя на его физиономию, никогда не подумаешь, что этот парень из обычного села в Онгудайском районе. Через год ему светил рыжий диплом, а все его пятерки он просто делал, чуть ли не левой ногой. Я отловил его в «целовалке».
-  Сэм! О чем ты говоришь? Я не заходил в комнату до Верки! Спроси хоть у кого! Мы с толпой были в пивняке, потом затарились и дунули в общагу.
Я рассказал ему о той нашей странной болтовне. Он задумался. В тот вечер он не проронил ни слова. Была выпита чертова туча пива, водки, но Мергена как будто выключили, и он все чаще и чаще выходил покурить в «целовалку», несмотря на африканские пляски и вопли в нашей комнате. Ведь встретиться снова в этой компании мы могли только осенью.

Я отсыхал до обеда. Обожрав напоследок Верунчика, мы с Мергеном дунули в «Маргариту», где слегка разбавили бодун пивом, сгоняли по жаре на «железку», взяли билет на вечерний паровоз, вернулись и упали на свои кроватки в почти опустевшей общаге. Вот тут что-то произошло. Когда я вернулся из душа, куда забурился, изнемогая от жары, то застал Мергена за бутылкой водки. Он никогда не пил один! Да еще в такую жару. Вдобавок мое зеленое покрывало на кровати  было закручено в жгут такой дьявольской силой, что его, казалось, можно было распрямить только дорожным катком. Он что, использовал его в виде эспандера?
- Сэм, приходила Верочка, сгоняй к ней, ей что-то было надо.
- Да, я знаю - утюг, а ты  собирайся давай, нам еще комнату сдавать.
С утюгом проблем не было. Через пять минут в рабочем виде я вручил его сияющей хозяйке и дунул на свой этаж. Наша дверь была настежь распахнута, но я, не заходя в комнату, достал сигарету и уселся на подоконник «целовалки», где было немного прохладнее. Из комнаты раздавались голоса. Мерген кому-то что-то объяснял, потом перешли на «тон выше». Блин, на нас кто-то наехал!  Кто?! Да я … В комнате сидел один Мерген. Вот ни фига себе! Неужели белая горячка? У него? Или у меня?
- Хорош лакать! От этой жары можно сдуреть. Собирайся давай!
Я бросил ему на кровать его дорожную сумку. Вот те на! Его постель вся была излохмачена так, как будто бы на ней спало стадо бомжей! И спало лет десять! И как могла наша кастелянша выдать такое рванье, которое могло бы украсить любой музей в качестве экспоната?

- Мирлан! Как ты попал сюда?
- Я пришел вместо своего отца. Что они хотят сделать с нами?
- Они нас сожгут. Но не это главное.  Дьер-Суу, Кан-Алтай никогда не примут веру Бодо!
- Говорят, Вы хорошо знали моего отца.
- Да, Мирлан. Он помог мне одолеть Далай Лхагву –  Могол Кама. Дай мне свою правую руку.
- Что вы хотите сделать?
- Ты будешь жить, Мирлан. Я отдам тебе свой Ийде-Куч, но ты должен всем рассказать, что произошло в долине Каракола.

Я люблю вокзалы. Люблю этот монотонный шум зала ожидания, перестук колес проходящего состава, шаркающие шаги у билетных касс и люблю даже эту холодную курятину, которую мы с Мергеном охомячили на гранитном подоконнике вокзала. Особенно хороша «железка» вечером, когда схлынет основная масса куда-то спешащих пассажиров, а останутся какие-то бабушки, мамы с детишками, в углах за баррикадой рюкзаков скучкуются туристы, и когда врубят освещение платформ. Мне всегда почему-то хотелось спрыгнуть с перрона на пути и потрогать эти блестючие в свете прожекторов рельсы, уходящие в обрамлении красных и синих фонарей на горизонте в точку. Эти огромные столбы с противовесами, застывшие на ночь вагоны товарняка, ночной радиоразговор сцепщиков и посвистывание маневровых будили какие-то древние инстинкты к перемене мест.
В почти пустом плацкарте нам достались места возле толчка. Обычно в таких случаях Мерген шел разбираться, но сегодня он не стал придираться даже к комплекту белья. Когда с проблемами к проводнюхе шел я, то все это оканчивалось скандалом и воплями типа: «Много вас тут таких! Выучили на свою голову!»
 Мерген же умудрялся влюбить в себя любую ламцудрицу, пусть ей было хоть и сто сорок лет в субботу. После его визита они сами шли на контакт в режиме наибольшего благоприятствования: «Мальчики, чай? Мальчики, кофе?»
В полумраке вагонных плафонов пахло по-обычному – углем и туалетом, но в полуоткрытые фрамуги окон вечерний ветерок задувал звуки вокзала и шум мегаполиса. После глотка пива запах усиливался. Мы сидели напротив друг друга у засиженного мухами окна с занавесками, через которое размыто, еле-еле, неоном просвечивала зеленая надпись «Вокзал». Хотя на столе стояли пузыри с пивом, Мерген не выпускал из рук вторую бутылку водки.
- Так, Сэм, слушай меня внимательно, мне надо много чего тебе рассказать, и, учитывая твой воинствующий атеизм, я прошу меня не перебивать, а выслушать все до конца, а потом ты можешь задавать мне любые вопросы.
Нет, Мерген все-таки неординарная личность -- схавать полторы банки водки и не захрюкать мог только он. Свою полку он почему-то не застелил.
- Валяй.
- Я шаман, Сэма.
- Ага. А я Папа Римский! Колбаску подай.
- Послушай, Сэм,  шаман это не тот, кто бегает с бубном вокруг костра. Это такое состояние…
- Когда я литр выжру, я тоже шаман!
- Нет, ты ничего не понял.  Я самый настоящий Кам. Не веришь? Смотри сюда.
Его палец прикоснулся к моей бутылке пива. Я в ужасе выскочил в проход, едва не сбив с ног проходящую проводнюху: из горлышка моей бутылки, из которой я только что пил, на купейный столик выползла и копошилась какая-то мерзость. Черви, жуки, какие-то тараканы расползались по столику, падали на пол и убегали в темные углы купе, оставляя за собой зеленовато-фиолетовую жижу. Мне в спину впились когти и, обернувшись, я увидел перекошенное лицо, точнее рожу проводницы с выпученными глазами и с раскрытым в немом ужасе ртом. В следующую секунду она рухнула на пол, подминая меня под себя и не переставая рвать мою спину своими когтями.
Мерген поднял и усадил ее безжизненное тело на мое место. Я же, поднявшись с пола, уставился на столик. Все было нормально. Среди булочек и нарезанной колбаски вполне мирно стояла моя бутылочка пива.
- Что это было, Мерген?
- Извини, все получилось слишком грубо и не так,  как я хотел. Сейчас я все объясню.
- Япона мать! Что это было?!
- Подожди. Сейчас я все исправлю.
И тут Мерген что-то сказал этому мешку с дерьмом в форме проводницы. Она ответила. Не переставая говорить,  он прикоснулся к ее руке, и она, улыбнувшись, встала, поправила прическу и, кокетливо постреливая глазами на Мергена, уплыла в сторону рабочего тамбура.
Полстакана  мергеновской водки, влитой в мою перекошенную пасть, кое-как оторвали мой взгляд от бутылки пива.
- Как это ты, черт возьми, делаешь? Мерген, ты, что, гипнотизер?
- Сэм, ты опять ничего не понял. Я самый настоящий Кам и могу очень многое, а то, что ты видел – так, просто шутка.
- Ни хрена себе - шутка! Да ты, ёкырный Бабай, меня чуть психом не сделал!
- Ты будешь долго глупо улыбаться, но ты, Сэм, тоже обладаешь этой Силой.
- Какой на хрен Силой! Джедай нашелся! Да я чуть не обрыгал вагон! А эта ведьма, разьяти её в гробину, чуть не оторвала мне полспины!
- Она  не смогла бы тебя даже поцарапать, Сэма. Ты помнишь, на прошлой неделе ты хотел меня ударить?
- За Верочку? Помню. Но ты так ловко поймал мой кулак, что пальцы до сих пор хрустят.
- Кулак то я поймал, но ты  большим пальцем каким-то образом умудрился поцарапать мне левую щеку.
- И ты обиделся? А за Верунчика я и сейчас заеду в твою дыню.
- Я не обиделся. Но ты, Сэма – первый человек, кто смог пустить мне кровь, и  поэтому часть моей Силы перешла к тебе.
- Я? Пустил кровь? Вот как врежу этой банкой в твой бубен, так пущу кровь! А тогда выступила-то всего капля.
- Этого было достаточно, Сэма. Этого было больше, чем достаточно.

Утром я отыскал его у проводнюхи. В тесной служебке они мирно болтали, попивая чаёк с коньячными шоколадками. Увидев меня, он поднялся и поцеловал эту дуру в щечку.  Мастер-класс!
Вагон-ресторан был полупустой. Угощал Мерген, а я и не сопротивлялся – за четыре года  привык. Ведь на халяву и уксус …
- Сэм, посмотри на свою левую руку.
- А что такое? Может, тебе еще и правую ножку показать?
- Нет, ты посмотри на средней палец левой руки, на самый кончик.
-Так. Что я должен увидеть?
- Искру.
- Да пошел ты!
- Ну, хорошо, мы пойдем другим путем. Сэм, тебя никогда не удивляло, что у меня все получается, что я могу фактически всё? Разве не ты мне тихо завидуешь, глядя на мои успехи? Как ты думаешь, отчего у меня никогда не было проблем? Тебя никогда не интересовал мой счёт, но ты не одну сотню раз видел, как я снимаю с банкомата любую сумму денег. Так?
Чёрт! Я чуть не подавился эмпээсовским биточком.
- Нет, нет, ты жуй. Пока ты жуёшь, из тебя не лезет эта атеистическая дребедень. Так вот, Сэма,  я - Кам. И ты – Кам, но ты пока об этом не знаешь. Ты еще не Посвящен. И я должен тебе все передать, пока луна еще не состарилась.
Я уронил вилку.
- Поэтому ты из Бийска поедешь не домой, в Горно-Алтайск, а ко мне, в село. Там я тебе все объясню. А сейчас, Сэма, милый, загадай какое-нибудь желание и увидишь, что все исполнится. Ведь ты теперь – это немножко я.  Жду тебя в нашем вагоне.
Нет, Мерген сдурел! …А ведь и правда, не было музыкального инструмента, на котором Мерген не умел играть. Он в совершенстве знал французский, немецкий, а его английский! Он поправлял даже препа с иняза!  На курсе он считался «Богатеньким Буратино» – не каждый студент имеет такой ноутбук со всеми наворотами, что валялся у нас в комнате. А как он танцевал рок-н-ролл! Да, приходится признать, мой друг – гений! Он мог все. Но так не бывает! Почему мне не приходило в голову, что, ну не может выпускник сельской школы так много знать и уметь. У Мергена же просто не было недостатков. Он даже, в отличие от меня, никогда не ругался матом. И я привык к нему – такому. Я привык, что он никогда не брал в руки учебник и не вёл конспекты, но каждый экзамен был его триумфом. Привык к тому, что он шел по жизни как Победитель. Он пил водку, но никогда не пьянел, соблазнил уйму женщин, но при этом не имел постоянной подруги. Чёрт, но у него, насколько я знаю, нет даже друга! Он был один, сияющий в своем великолепии, выше всех и лучше всех!
- Ни хрена себе, я выдал!
Ладно, при таком наборе плюсов человеку прощается многое. А Мергену я бы простил, наверно, все. А что это он говорил насчет желания?  Хочу, чтоб паровоз немедленно остановился, схожу отлить в кустики!

Какая-то сила выбросила меня из-за столика, кувырком пронесла через весь вагон-ресторан и впечатала в стену! Такого тарарама я не слышал никогда! Вопли, визг, грохот, звон посуды, пронзительный скрип и скрежет – все это слилось в  какую-то какофонию увертюры Апокалипсиса! Как я увернулся от этих летящих в меня бутылок, вилок, перечниц и еще чёрт знает чего - я не знаю!  Когда грохот стих, неожиданную тишину прорезали стоны валявшихся на полу официантов, посетителей и буфетчицы. Ёкарный Бабай! Как там Мерген? Я оглядел себя, вроде все в порядке. Но что это? Над кончиком среднего пальца левой руки, едва не касаясь кожи, висел маленький голубой огонек, почти искра!

Состав простоял четыре часа. В результате экстренного торможения вспучило пути и два последних вагона сошли с рельсов, было много переломов и несметное количество синяков и шишек. К счастью, поезд шел полупустой, и никто не убился. Мергена я нашел у нашего вагона, он помогал вытаскивать из тамбура какую-то женщину с окровавленной головой. Раненых выносили на поляну и укладывали тут же, прямо на землю.
Через два часа этой свистопляски я уселся на бугорок рядом с Мергеном, но никак не мог вытащить из пачки сигарету.
- Ну ты и баран, Сэма, посмотри, что ты наделал, – Мерген кивнул на отъезжающие кареты Скорой помощи и на толпу пострадавших пассажиров, лежащих на траве.
- Неужели это я… А  как это…
- Я знал, что ты баран, Сэм, но не знал, что до такой степени. Ты же страшнее обезьяны, играющей с неразорвавшейся авиабомбой. А в тебе силы, к сожалению, больше чем у эскадрильи бомбардировщиков. И будет еще больше. Но ты – баран, а мы должны успеть, пока луна еще не состарилась.

- Слушай, Мерген, а ты мне не заливаешь?
- Сейчас – нет. Сэм, запомни раз и навсегда, я обману тебя только один раз, и ты сам узнаешь об этом.
За окном автобуса изредка сквозь проносящиеся мимо деревья поблескивала Катунь.
- Слушай меня внимательно, ты, Сэм, из рода  Кара Тодош. Так? Так. Ты – пра-пра и еще тридцать раз праправнук Сапыра, того самого, которого древние Джунгары хотели сжечь в аиле вместе с другими двенадцатью Великими Камами, собранными со всего Алтая во времена его завоевания джунгарами.  Выжило трое. Сапыр превратился в камень, Одучи в образе птицы вылетел через тундук аила и еще один… Но это не важно. Так вот, когда аил догорел, эти трое предстали перед Джунгарским Ханом, который был просто поражен их могуществом.  И в тебе, Сэма, сила Сапыра. Но она дремала в тебе до того момента, как ты поцарапал мне щеку. Только потомок Великих Камов мог нанести мне урон. Если бы я знал это, я бы никогда не стал жить с тобой не то что в одной общаге, а в одном городе.  Пустив мне кровь, ты разбудил в себе великие силы, а теперь ты должен забрать и все мои. Ты фактически убил меня, и сам себе открыл свой Дьол.
- Как убил? Какие силы?
- Сила – не то слово. Сущность, Идею и Великую Цель ты должен забрать у меня. Потом ты поймешь все сам, а сейчас я оказался в роли инженера, пытающегося объяснить пещерному человеку устройство цветного телевизора.
- Ты погибнешь?
- Не совсем. И да, и нет. Я же говорю – ты все узнаешь сам. Тот мой двойник, с которым ты разговаривал в комнате, – это мой Сюне. Он приходит, когда хозяин обречен. Я разговаривал с ним. Когда-нибудь ты тоже увидишь свой Сюне, и с этого момента ты должен в течение девяти дней передать Сущность другому, как я передам тебе.
- Забавная эстафета. Что ж, встретимся в аду?
- Ада нет, Сэм. Ты помнишь мою постель в общаге? Так вот – это Темдек - Знак, что мои дни сочтены. Так действует Другая Сущность. И когда она буйствовала на моей постели, твоя Сила скрутила твое покрывало. Ты сам себя защитил.
- А что это за Другая Сущность?
- Твой Противник и Друг. Твой Враг и Союзник, Свет и Тень.
- Все так путано. В этом так трудно разобраться.
- Еще не время знать все. У нас в запасе всего десять часов, пока луна не состарилась. За это время ты должен принять Посвящение, а я должен вступить в свой последний бой.
- С кем?
- Узнав о том, что часть моей силы забрал непосвященный, Другая Сущность вызвала меня на бой. В этот раз она победит. Но ты потом встретишься с ней тоже. И тоже в бою.
- Я смогу её победить?
- А зачем? Ты можешь себя представить Мрак без Света, Добро без Зла? Начало двух концов – Одно. Запомни это, поймешь потом.
- Как измерить мою силу, Мерген?
- Есть вещи, Сэма, которые невозможно измерить. Если я тебе скажу «Полвремени», тебе это что-нибудь скажет? Полпространства – это что?
- Чушь. А за что Другая Сущность хочет убить тебя?
- Нас стало двое. С каждым часом я слабею, а ты становишься сильней и сильней. Но ты должен пройти Посвящение. Ты готов?
- Да. Что я должен делать?

Мергеновский Лексус остановился в очень красивой высокогорной долине. Плато тянулось с Востока на Запад и с обоих краев полого уходило вниз. А здесь, в центре, можно было строить хоть аэродром. Южную и Северную сторону долины ограничивали скалы.
- Что, приехали?
- Нет, Посвящение в другом месте. А здесь я вечером должен встретить Другую Сущность.
- Это поле битвы?
- Да. Сэм, во время битвы ты будешь стоять вот на этом месте. Запомнил? Возле этого камня. Ты не должен сходить с места, что бы ни случилось!
- Хорошо.

- …Профессор,  это очень красивая легенда, но, к сожалению, такого просто не могло быть.
- Как сказать, молодой человек, как сказать… Понимаете, мой юный друг, во второй половине 16 века джунгары усиленно насаждали на Алтае буддийский культ, пришедший к ним из Тибета, и, естественно, бедные язычники как могли отбивались от чуждой религии. Не знаю, хорошо это или плохо, но буддизм на Алтае так и  не привился.
- Значит ли это, что в записках миссионеров описаны реальные события?
- Вне всякого сомнения! И вот что интересно -- Сапыр из рода Кара Тодош превратился в камень у очага, Одучи, обратившись в коршуна, вылетел в дымоход, а действительно Великий Кам -  Калпас из рода Мундус, уже объятый пламенем, умудрился передать свою силу совсем постороннему парню Мирлану, волею случая оказавшемуся вместе с двенадцатью Камами в том злополучном аиле.
- Он погиб?
- Кто, Калпас? Калпас погиб, но вместо него остался жить этот молодой человек. Меж собой мы стали называть его «артефакт - 13», и что с ним было дальше, я не смог найти ни у Анохина, ни у Синьковского. В записях миссионера Соколова этот Мирлан якобы так и метался по аилу в поисках выхода, пока тот не обрушился, но сила Калпаса спасла его от всепожирающего пламени. И вот что странно, следы его далее не прослеживаются…

Что это за ущелье? Это ужас какой-то! Да здесь можно снимать фильмы ужасов и без всякой декорации! Был полдень, а тут царила ночь. Но, если приглядеться, в этом кошмарном нагромождении скал и вековых лиственниц была какая-то красота, мощь и очарование. Возле вонючего болота темно-красного цвета… стоял Мерген. Я обернулся. Нет, мой Мерген стоял за моей спиной.  Ага, значит,  на берегу болота стоял его Сюне.
- Иди к нему.
До чего же у Мергена красивый голос!
Мергеновский двойник держал в руках какую-то древнюю саблю и не сводил с меня глаз. Он был шагах в десяти от меня,  как вдруг каким-то чудом оказался напротив и, ни слова не говоря, проткнул меня этой саблей насквозь. Ах ты! Я  уставился на свой живот. Раны не было. Что за чертовщина?!  И тут этот гад так влепил мне этим раритетом в лоб, что звон его клинка эхом отразился от ближайшей скалы. Я, сжав кулаки, ринулся на него. Но это был призрак! Его нельзя было схватить руками! А это голографическое изображение дубасило меня просто, как ребенка. Дальше я плохо помню. Он бил меня дубиной, топтал ногами, ломал суставы и топил меня в болоте крови! Да-да, болото было наполнено гниющей кровью! Я захлебывался этой гадостью, звал на помощь Мергена, меня рвало, я снова захлебывался, и так продолжалось до бесконечности. Сквозь гаснущее сознание я увидел, как с ближайших скал ко мне ринулась бесконечная орава отвратительнейших существ, и они просто разорвали меня в клочья.

- Мерген, это ты?
Надо мной склонилась тень. Это не он! Я вскочил!  При свете заката на обширном плато стояли мы трое: я, Мерген и она – Другая Сущность. Но как она была красива! Она не сводила с меня глаз.
- И где это он тебя нашел, а Мерген? – её голос мне показался до боли знакомым.
- Эне, не трогай его, он пока еще чист. Сэм, отойди на свое место!
- Сэм? Его имя, оказывается, Сэм,- она обошла меня вокруг.
- Мерген! Я уже Великий Кам? – я не узнал свой голос.
- Нет, Сэма, ты пока еще просто Кам.
Как странно звучали голоса.
- Эне! Начинайте!
Они встали на расстоянии десяти шагов друг от друга. И тут долина наполнилась гулом. С Востока на Запад и с Запада на Восток  навстречу друг другу с нарастающим гулом неслись миллионы всадников. Они сшиблись с таким грохотом, что плато треснуло по диагонали! И среди звона мечей и лязга кольчуг стояли они – Мерген и Другое Существо. Они стояли и только смотрели друг на друга, а вокруг них творилось что-то невообразимое! Такую картину увидит последний человек на Земле в последнюю минуту её существования!  И тут Мерген упал на колено! Я вскипел! Я могу тебе помочь, Мерген, я могу! Мои всадники тоже рвутся в бой, и я знаю, что их хватит переломить ход сражения!
- Не сметь! – громовой голос Другого Существа перекрыл шум битвы. Она строго смотрела мне в лицо и не сводила с меня глаз. И тут я узнал её! Улу Эне!
Мерген упал.  Грохот помаленьку стал стихать. Всадники растворялись в воздухе, а я бросился к неподвижному телу Мергена.
- Мерген! Мерген! Ответь мне!
Его Сущность постепенно перетекала ко мне.
- Мерген! Ты обманул меня!
- Оставь его, – голос Улу Эне раздался за моей спиной. – Он уже в Долине Теней.
- Мерген, ты меня обманул. Я не стал Великим Камом! Я стал Эрликом!
- Мерген! Я Эрлик!