Глава 9. Не твой

* * *
Военные будни проходили гораздо оживленнее, чем казалось Туле в монастыре. Если там она думала, что сил не хватит ни на что, то теперь поняла, что дни в церкви и беготня по алхимикам сродни легкой прогулке по лесу.
Сражения как правило начинались поздно вечером и затягивались до полудня. Спать удавалось урывками. Тула наскоро обучила молодую аколитку простенькому псалму, открывающему портал в нужное место, и частично разгрузила себя, бросив силы на лечение раненых воинов. Пару раз ей приходилось лечить Кина, и девушка сжимала зубами кожаный ремешок, чтобы не завыть, глядя на его ужасные раны. Но юноша выживал и еще более отчаянно бросался в бой, не глядя на Тулу. Чаще всего он бегал в паре с молоденькой ассасинкой из гильдии-альянса, и Туле оставалось только кусать губы от отчаяния.  Девушка мучилась, но принимала равнодушный вид и шла к следующему раненому. Верный смоки был при ней, один раз он даже умудрился сбежать с Тулой в замок, здорово помогая ей и прикрывая от вражеских атак своим простеньким умением, но больше девушка решила не рисковать жизнью маленького друга.
Однажды вечером покой Тулы нарушил негромкий стук в дверь. Она чертыхнулась, поднимаясь с кровати, и открыла дверь, пропуская своего визитера. Это оказался отец Дориэн, и девушка без зазрения совести бросилась ему на шею со слезами.
- Вижу, тебе трудно переносить тяготы и лишения военного положения,  дитя мое, - проговорил он, поглаживая Тулу по голове.
- Святой отец, дело не в этом, - всхлипнув, ответила Тула.
- Что же случилось? – недоуменно спросил священник.
- Отец Дориэн, мне… мне трудно говорить об этом. Я понимаю, что долг мой – помогать людям, особенно в такое тяжелое время, что место мое не на поле боя, а в тылу, но мне так порой хочется сбросить священное одеяние, распустить волосы, заткнуть за пояс пару кинжалов и меч и ринуться в самую гущу событий… понимаете?
- Понимаю, Тула, - мягко остановил ее священник. – Только сдается мне, дело не в войне… а в чем дело?
Тула всхлипнула.
- Не плачь, дитя мое. Церковь обязывает нас к множеству запретов, и с некоторыми мы не в силах справиться. Тем более, сложно бороться с таким, как любовь. Такой юной девушке, как ты.
- Я, - Тула снова всхлипнула, - я не уверена, что это любовь, святой отец. Это похоже на соперничество, понимаете?
- Нет, - приподнял брови священник.
- Это… - Тула защелкала пальцами, пытаясь сформулировать мысль, - это так, словно игра. Как будто мы испытываем нервы друг друга, кто кого сильнее разозлит.
- Тогда, безусловно, ни о какой любви разговор не идет, Тула, а есть только грех,- нахмурился священник. Тула снова заплакала:
- Но почему мне хочется быть там, где он?..
- Не знаю, дитя мое, - проговорил отец  Дориэн, поднимаясь со стула. – Мне пора, Тула. Я не очень хорошо себя чувствую.
- Давайте я полечу вас! – воскликнула девушка, прикладывая руку ко лбу священника. – Да у вас лихорадка!
- Нет, все в порядке, - пробормотал отец Дориэн, закрывая дверь.
- Святой отец, а зачем вы приходили? Что-то случилось в монастыре? – крикнула Тула вдогонку, но шаги священника уже стихли, и девушке ничего не оставалось, как снова прилечь и попытаться уснуть.
Несколько дней спустя сражения утихли, давая воинам передышку. Тула воспрянула было духом и полдня бегала по Альберте, стараясь разыскать Кина в толпе, но тут взгляд ее упал на доску с объявлениями, и сердце девушки ушло в пятки от отчаяния. Она перечитывала текст, написанный на небольшом кусочке бумаги, словно не понимая смысла написанного:
«Воины Мидгарда!
19 ноября состоится бракосочетание в рядах наших союзников – доблестного Такинэ из рода Аль-Инган и великолепной Сааши из рода Дерриас.
Приглашаются все воины армии и альянса!»
* * *
В тот момент, когда прибывший из столицы священник задал новобрачным традиционный вопрос о согласии вступить в брак, сердце Тулы забилось сильнее в надежде, но оба, жених и невеста, одновременно и твердо ответили утвердительно, засмеявшись своей синхронности. Тула сникла окончательно, но к тому моменту, как требовалось поздравлять новобрачных, уже пришла в себя, натянула дежурную улыбку и протянула невесте небольшой сверточек. Кин неопределенно дернул плечами, Сааши же крепко обняла Тулу и, развернув подарок, взвизгнула от восторга:
- Так, смотри, какая прелесть!
Тула дернулась – она так не привыкла к этой вариации имени Кина, считая ее чем-то наподобие клички, да еще и ненужным напоминанием о прошлом.  Видимо, о чем-то похожем подумал Кин, поморщившись, но все же взглянул на сияющую Сааши и сдержанно поблагодарил Тулу.
Гуляние продолжалось весь день, а вечером небольшой отряд воинов собрался вокруг костра. Тула смотрела  на огонь, не отрываясь. Вокруг сидели солдаты, кто-то неспешно потягивал брагу, кто-то зашивал потрепанную форму, кто-то перекусывал. Гости давно разошлись, рядом с девушкой осталось лишь несколько человек, негромко обсуждающих прошедшее бракосочетание.
К костру неслышно подошел Кин, настраивая гитару. Гости оживились, посыпались скабрезные шуточки, но скоро и они стихли в ожидании музыки.
И Кин запел, глядя перед собой на пляшущие языки пламени.
Я сам не свой,
Мой след потерян.
Я с головой
В песчинках времени
Упал на дно,
И метроном
Считает в тишине.
Пока все ждут
Прихода истины,
Святая ложь
Звучит все искренней,
Не прячет взгляд
И травит яд
Соблазном душу мне…

Тула несмело подняла глаза на юношу и встретила его прямой взгляд, изучающий и задумчивый. Сначала девушка возмутилась и собралась было отвести глаза, но неясный блеск, горящий во взгляде молодого священника, полностью загипнотизировал Тулу. «А вот нет уж», - мстительно подумала она, - «иди жену свою разглядывай!» Но глаз так и не отвела. А Кин продолжал петь:
Я сделал всё
И всё оставил,
В моей игре
Почти нет правил,
И мой герой
Не держит строй
И лезет на рожон.
Я сбыл мечты и откровения,
В руках судьбы мое спасение,
Мой главный нерв
Продет в иглу,
Предельно обнажен…

Перед глазами Тулы проносились картины прошлого, перемешиваясь с мысленными образами и мечтами – она видела суровое лицо Аарона, острые зубы его защитника, чувствовала тепло от щеки Кина и вспоминала, как кричала на него после выздоровления, а на грани сознания возникали совсем не безобидные картины... Кин опустил глаза и запел тише:
Вечная
Призрачная, встречная
Сможет уберечь меня -
Обыденный сюжет
Всех религий.
Предана
Мне –
И мною
Предана,
И сполна изведала
Рождение и смерть
В каждом миге…

Тула тихо всхлипнула и тихо отошла от костра, шмыгая носом. На пригорке ее нашел енот, сосредоточенно жующий какой-то корешок.
- Брр, как же ты меня бесишь последнее время, - пробурчал смоки, устраиваясь на коленях девушки.
- Спасибо, Жорик, ты как никто умеешь поднять настроение, - улыбнулась Тула.
- Теперь-то ты успокоишься? – хмыкнул енот.
- Теперь – пожалуй, да, - помедлив, сказала Тула. – По крайней мере, попробую.
- А женись на ком-нибудь тоже! – запальчиво выпалил енот. Тула засмеялась:
- Не смогу, Жорик. Как минимум из-за своего пола, - затем, посерьезнев, добавила, - да и знаешь… Я никогда не любила правило «клин клином вышибают». Не любила и не понимала.
- Вот поэтому ты сейчас тут сидишь, а не в шатре с ним, - фыркнул смоки.
- Слушай, тебе что, хорошо, когда другим плохо, а? – всхлипнула Тула.
- Да не, извини, - замялся енот. – Просто я все никак не могу понять, ну что ты в нем нашла? Он просто какой-то… обычный до неприличия. Если не знать о том, кто он на самом деле, конечно. Да еще и нервы треплет тебе…
- Что нашла? – Тула мечтательно подняла глаза к небу. – Знаешь, когда я рядом с ним, я как будто… как будто целая, понимаешь? Как будто так и должно быть. Как будто так правильно, что он есть и что он рядом. Даже когда я его не вижу, я просто знаю, что он есть, но я какая-то… неполная, понимаешь?
- Нет, - мотнул головой енот.
- Иногда мне хочется подойти к нему и сильно его ударить. Или накричать. Сказать о том, какой же он идиот, что не замечает того, что со мной происходит! А иногда… иногда мне хочется кружить вокруг него бабочкой, оберегая от всей этой грязи и рыча на каждого, кто посмеет его обидеть.
- Эээ, да тут все запущенно, - пробормотал смоки.
- Ты сам спросил, - пожала плечами Тула. – Может, для тебя он обычный. Для Азара. Для Сайри. А для меня он – как наркотик.
- Эй, святая мать! – рявкнул смоки. – Ты давай говори, да не заговаривайся!
- Ты прав, - засмеялась Тула. – Но на самом деле, мне иногда кажется, что этот чертов демон просто украл мою душу.
- Научил ругани на свою голову, - пробурчал енот, семеня за девушкой в палатку.
У костра уже никого не было, и Тула, прошептав коротенькую молитву, ушла спать, немного поворчав на шуршащего в углу енота, который опять что-то грыз.