Беги!

Он шел по парку, буквально пробираясь сквозь мерзлый октябрьский воздух. Было холодно; плотнее затянув шарф, человек в сером пальто настойчиво шел вперед. Он был уже в центре парка, когда какая-то мысль заставила его вздрогнуть и оглядеться. Пустующий фонтан с изображением богов (узнать лики которых для мужчины не составляло труда) напомнили ему что-то древнее, закутанное в мглу и боль, что-то, уже случившееся и грядущее вновь, неотвратимое. Желанное... Небо сдавило слабый, спрятанный за тучами силуэт солнца в тиски. Дождь еще не лил, но природа уже хранила мрачное, предвещающее таинство, молчание. 
Мужчина вдруг оглянулся - ему почудилось, будто кто-то незаметно подошел сзади и теперь выжидает. Но было пусто - в этот утренний час никто не стремился занимать скамейки, гулять по дорожкам и выслеживать случайных прохожих. 
И тогда мужчина еще раз нервно оглянулся, и вдруг побежал, побежал, оставляя за собой кусты, скамейки, фонтан с застывшими богами... Прошло несколько минут, не стало слышно даже шагов мужчины - и было неясно, кто бежал по октябрьскому парку - человек или ветер. 
Мужчина остановился лишь на окраине парка. Скамейки нашлись и здесь; он сел, тщетно пытаясь восстановить дыхание. Человек смотрел и смотрел в пустоту, а затем закрыл лицо руками. 
Зачем он бежал? Ответа не было. С каких пор он вдруг стал доверять тихому шепоту интуиции? Не потому ли, что больше доверять было некому?... 
Мужчина откинулся на "спинку" скамейки и замер. Как ему удавалось до сегодняшнего дня оставаться живым в этот октябрь, он не знал и сам, только чувствовал, что держится из последних сил. Ничего за последнее время не могло отвлечь его от беспрерывного, изматывающего анализа происходящего - и ничто не могло заставить мир сменить свой равнодушно - диктующий тон. Этим тоном ему дали имя - резкое и ничуть не обжитое хозяином - Кирилл, этим тоном ему давались условия задач, учебные дисциплины и правила жизни. 
Он проснулся однажды ночью в первых числах октября, и понял, что наступила некалендарная осень, нескончаемая, бессмысленная, заставляющая ломаться и изменяться в отражениях. Кирилл почувствовал то, что, должно быть, чувствовали древние, и от чего спасались кострами и теплом соединенных для обрядов и танцев рук.
Но никто не решился бы зажечь в городской квартире костер, а держать за руку было некого. 
И вот теперь мужчина сидел в парке, и пытался понять, отчего - зачем?! - он бежал. 

Кирилл проводил всю осень в разъездах - и, когда вагоны поезда уносили его, или когда самолет выхватывал равнодушное тело из привычного уклада жизни, он на долгие минуты забывал обо всем. Фактические Кирилла в те моменты и не было - ни как человека, ни как понятия. 
Он никогда и не хотел быть  - жизни в её привычном укладе не существовало. Да, были отражения в зеркалах, вытаскивающие на поверхность вечно бледного, с кругами под глазами, молодого человека лет 25, была работа, ежедневная, опостылевшая, но приносящая прибыль, была давка в метро, и - бонусом или наказанием? - редкие знакомства, еще реже переходящие в увлечения, - но "это еще не жизнь, это только приготовление к жизни". Если же это - новоявленная и единственная реальность, то остается лишь побег. Так уже бежали - в другие земли, в песнопения шаманов, в костры, язычество и смерть. 
Будто кто-то - с загадочной другой стороны - звал их. 
Но, может быть, и его, несчастного заплутавшего человека в огромном городе кто - то звал и кто-то ждал? 
И тогда Кириллу опять показались вдруг боги с сереющего забытого фонтана, и осенние ночи с бесчинствующими кострами, и ритмичная, дикая музыка - мужчина уже и не дышал, он ввинчивался в каменное небо, запутавшись во времени и не понимая, где его место. 
И вдруг он услышал короткое, ударившее по сердцу: "Беги!" 
Небо раскололось, и хлынул ливень, и опять ничего не было - только парк, погрязший в октябре, бездвижный силуэт на скамейке, и в другом конце парка темно - серый пустующий фонтан с изображенными на нем смеющимися богами.