От Сталинграда до Люксембурга. ч. 2 Жаркое лето 42

   

                ПЫЛАЕТ ИЗЛУЧИНА ДОНА...

         Гигантские столбы черного дыма, с заревами пожарищ, застилали горизонт в степях между Волгой и Доном.
        То пылали разбомбленные деревни, станицы, машинотракторные станции, фермы с мычащим скотом, колхозные пшеничные и подсолнечные поля,обугливались сады. 

        В жарище, сквозь тучи пыли, лавиной двигались с чугунным гулом немецкие  танки-«панцири». Катилось множество тупорылых самоходок и грузовиков, переполненных  солдатами и снаряжением, везли пушки на прицепах. Трещали тысячи  мотоциклов с колясками. По обочинам и неубранным полям плелись толпы беженцев с котомками за плечами.   
       В  раскаленном небе надрывались моторами косяки немецких бомбардировщиков. Рядовые великого вермахта, распахнув мундиры мышиного цвета, а кто в нижних рубашках, горланя песни и что-то жуя, напористо шагали на славянский восток.

      О, им надо скорее добраться до русской Миссисипи - Волги и Сталинграда, не дать русским развернуть  войска, подтянуть резервы и создать крепкую оборону! Той задаче был подчинен каждый ступающий солдат. 
        - Размозжим русских, чтобы Сталинград задрал ноги и задрыгался!
        - Вольга, Вольга, муттер флюс!
        - Дранг нах Остен, доннерветтер!   
        Это громыхала 6-я полевая армия генерала Фридриха Паулюса в сопровождении танковой громады. То был зенит её славы! 

       - О, 6-я армия – это такая сила, с которой можно штурмовать небо!- восклицал Гитлер своим генералам.Те согласно кивали. Ведь Паулюс, один из разработчиков плана нападения на Россию, был не только героем нации, но и любимцем  фюрера. 
       Конечно, ее солдатам в дни «молниеносной войны» в Европе не мерещилось о своем трагическом крахе и ужасном «котле» под Сталинградом! Еще бы!
   Костяк ее составляли крепкие, самоуверенные, обученные вояки, изрядно нюхнувшие пороха. Эти ветераны-гренадеры прошли триумфальным маршем по Франции, ее Елисейским полям, и поверженным странам,попирая все подкованными сапогами. 
      Попасть в 6-ю армию считалось великой честью! Ибо где была эта несокрушимая армада - там торжествовала победа!
     «Гвардейцы фюрера!» - именно так величали служивших в 6-й армии Паулюса.

       Потоками крови, руинами городов, лагерями смерти, выжженными  пустошами    отмечен путь этой «славной гвардии»  по нашей  земле. Это был тернистый путь нации,  на котором  лощеные  генералы Гитлера положили в российский земляной гроб тьму сынов   оболваненной Германии.
      Ах, как соблазнительно притягивала высшее командование вермахта большая излучина Дона! Там, где Дон близко подходил к Волге, чтобы враз окружить в этой природной ловушке, зажать в клещи сталинские войска!
       И уничтожить их! Ведь Фортуна так благоволила к вермахту!
   
      «Опасаясь этого воистину смертельного вклинивания вермахта, Ставка срочно выбросила  в большую излучину Дона, на его западный берег, две полусформированные армии – 62-ю Колпакчи и 64-ю Чуйкова, - описывает ту опасную ситуацию  наш современный  историк. - Решение было рискованным. Концентрация войск на правом берегу Дона, да еще при впадении в него Чира, еще одной водной преграды, было мерой наступательной. И для наступления рубеж был впрямь хорош. Но обороняющихся (советские войска - Н.Б.) ставил в положение смертников".

       При значительном превосходстве вермахта в танках и авиации, да еще притом, что Красная Армия недостаточно умела применять собственные танки, вся масса советских войск могла обнаружить себя в котле, подобном харьковскому.
        Посмотрим, как разворачивались события в той излучине Дона, не притязая на наукообразность и всеобъемность тех героических и трагических событий, которые таят много неизвестных страниц.

      19 июня.

     Снаряженные к бою полки поротно, побатальонно с оружием за плечами, сопровождаемые дребезжащими машинами-полуторками, выходили пешим маршем в бесконечные пустоши и балки Дона. Уже созревали золотистые хлеба, где-то раскатисто громыхали грозы, а может и пушки.
 
      Из города Калач-на-Дону спешно выдвинулась на позиции и наша 33-я стрелковая дивизия.  Лейтенант Бичехвост  со своим  взводом окапывался возле хуторка Киселев (ныне Суровикинский район Волгоградской области).      
      Сбивая опрелые ноги, страдая животами от выпитой в прудах сырой воды, все спешили занимать оборону, окопаться. Не щадя рук в кровяных мозолях, кирками и ломами, саперными лопатками вгрызались в крепкую, что твоя каменюка,землю.       
       
     Заметим, что сформированный Сталинградский фронт нацеливался создать оборонительный рубеж в 530 км по среднему течению Дона, закрепиться в его излучине от Павловска до  станицы Клетской - и далее по линии Клетская, Суровикино, Суворовская и    Верхнекурмоярская.   
       Перед бойцами ставилась задача - преградить прущему немцу путь ив зтот важный военно-промышленный и транспортный узел Сталинград.
    
       Но это сделать было не так просто. Почему?
       Вот что говорят военные специалисты:
      «Фронт создавался в крайне сложной обстановке. Бывшие резервные, не полностью укомплектованные 63-я, 62-я и 64 Армия запаздывали с прибытием в р-н Сталинграда и развертыванием на рубежах обороны. Передаваемые Сталинградскому фронту 21-я, 28-я. 38-я и 57-я Армия бывшего Юго-Западного фронта были обескровлены…
      Врагу реально могли противостоять 12 дивизий 63-й и 62-й армий». Вот так.

      Над занятыми в степи позициями взвода командира Бичехвоста показывались в небе разведчики «рамы». Сбросив дежурные бомбы, они разворачивались и спокойно улетали.
      Но  это было обманчиво. За «рамами» нагрянули бомбардировщики «юнкерсы» и   взрывами перепахивали степь. Летчики  их ничего не боялись. Ха, откуда здесь было взяться  вражеским зениткам? А на винтовочные выстрелы им сверху было наплевать!
     Лейтенант Бичехвост негодовал, видя как низко  летящие гитлеровские ассы  надсмехались над припавшими в ровиках солдатами. Грязно-потные, со слипшимися волосами на лбу, одни беспомощно  потрясали в воздухе кулаками, другие с бледными, искаженными лицами прикрывали головы руками…  Кто-то, с диким блеском в глазах, прилаживал на бруствере ручной пулемет и давал очередь вверх…

       Летними ночами, он, проверив посты, опускался на  нагретую, пахнущую терпкой полынью и сухой травой землю. Такую близкую ему, крестьянскую. Попискивали степные суслики.
       Вдалеке полыхала заревом степь. Какая беда, горевал он, сгорают  на корню гектары  пшеницы и ржи. Труда-то сколько людского вложено и всё добро пропадает! Какое же лютое время!
       Засунув руки под голову, глядел в звездное небо, скинув сапоги, давал отдых натруженным за день ногам.   
       А по русским степям, городам и деревушкам никак не заснуть женам, сестрам да матерям. Ох, живы ли их солдатики, не ранены, не голодные ли? 
 
       Федор писал  матери, Марине, что их перебрасывают под Сталинград  в район Калача-на-Дону. Этак за 250 км от ихнего хутора. Военный цензор эту весточку не уничтожил и не перечеркнул.
     И Марина, получив ее, стала собираться к сыну. Для неграмотной женщины это было не так просто. Детвору свою оставила на бабушку. Сосед-старичок нарубил торбочку махорки, говорят, под Сталинградом  курева не хватало. Напекла в дорогу пирожков, положила кусок сала, чеснок... В дорожном "сидоре" была припрятана бутылка самогонки. 

    Мать отправилась в путь. Сначала на поезде.  К фронту подвозили идущие машины, а  то поспешала на своих-двоих. Так  и добралась до Калача. По условиям военного времени ее вряд ли могли допустить в район, где ожидались боевые действия, но в правилах всегда найдутся исключения.
    Мать, разыскивающая сына, могла вызвать только сочувствие и желание помочь. Высокие  командиры приставили к ней двух сопровождающих, препроводивших  в часть, где находился Федор.
    «Махорка была разделена между моими бойцами взвода, — вспоминал  он. — Нашлось «применение» и бутылочке, пронесенной в рукаве женской одежды. Встреча была короткой". 

       Взгляд немецкого солдата.
      «Проходя через деревни, мы отбирали у крестьян молоко, яйца и птиц… Население встречало нас крайне недружелюбно. В одной из деревень, названия которой я не помню, мы остановились на ночь. Один солдат - Эрих Мюллер пошел ночевать в хату, а наутро нашли его во дворе заколотого вилами.
      Мы из деревни быстро ушли… Несмотря на то, что зачинщиков не нашли, несколько жителей из села было расстреляно». 

         12 июля.Москва.

      Солнечные лучи высветили нависшие над столицей огромные дирижабли противовоздушной обороны, скользнули по кремлевской стене.
      Из Ставки Верховного Главнокомандования полетела в Сталинград грозная директива под № 170495: «Прочно занять Сталинградский рубеж западнее реки  Дон, и ни при каких условиях не допускать прорыва противника восточнее этого в сторону Сталинграда».
    Цель  предельно ясна – остановить  противника на дальних подступах к Сталинграду! Да вот только реальные дела на фронте вносили свои  жесткие поправки к писаным в кабинетах важным бумагам.

     Положение создавалось кричащим.
     Сталин ошибочно полагал, что Гитлер сосредоточит войска и нанесет мощный удар, как и в прошлом году,именно по Москве. Поэтому для защиты столицы он стянул огромные силы.
     Военная судьба усмехнулась тут над «непогрешимым» Сталиным - за несколько недель до наступления немцев разведка сумела выложить вождю на стол секретный план операции «Блау». 
     Поэтому было от чего прийти пусть не в отчаяние,но в растерянность, его генералам и самому невозмутимому Верховному Главнокомандующему.

     Гитлер успешно водил их за нос, подсовывал дезинформацию  о якобы вторжении в Москву, а сам скрыто подготовил войска для удара на Воронеж, Сталинград и Кавказ.
 
     Военачальники схватились за головы, лихорадочно пытаясь внести необходимые коррективы. Но перегруппировать силы людские и технические с московского направления  за столь короткое время, дабы успешно отразить внезапный удар врага, не успели…
       Вся страна пожинала ужасные, горестные вести.
       Давайте посмотрим и мы.
       В последних числах июня немцы атаковали на юге, смяли и мощно прорвали  нашу хлипкую оборону.   
         После упорного сопротивления  и жестокой бомбардировки пал Севастопо и в плену оказалось более 100 тысяч человек. Над городом немецких «Самолетов было настолько много и настолько тесно было им маневрировать в воздухе, что были случаи столкновения германских самолетов в небе». 
    Войска вермахта торжествующе ворвались в Воронеж и Ростов-на-Дону,здесь в плен попало около 270 тысяч человек. Красная армия стремительно откатывалась. 

        Отступала, а то и бежала. В том числе к Сталинграду, Элисте...
         Танки-«панцири» вломились в ростовский Миллерово, город трещал от пожаров  и насилий. Генерал Фридрих Паулюс ехал по улицам, машина объезжала завалы разрушенных домов, раздавленных гусеницами людей, автоматчики прикладами гнали плотные  толпы понурых военнопленных к крупному лагерю за колючей проволокой.
       Его взгляд скользил по ним, а ум прокручивал  операцию по уничтожению советских войск, упершихся в большом изгибе Дона. Надо скорее форсировать эту реку у Калача и  выйти на ближайший путь к Сталинграду… Фюрер долго ждать не любит...

         Сталин учился воевать, как Верховный Главнокомандующий. Но вот причиненные им и его генералами огромные людские жертвы убитых и плененных, насколько они будут оправданы историей? Если будут еще оправданы?! Ведь Россия и ее многострадальный народ уже и так стояли на краю пропасти и полного уничтожения.

             16 июля.

       По донским холмам и балкам уперлась в обороне 62-я армия, роя траншеи, возводя блиндажи, заглубляясь в окопы по рубежу от Клетской до Суровикино. Для огневого прикрытия выдвинулись на реку Чир,этому притоку Дона, передовые отряды армии. 

       Окопавшиеся супротив немца солдаты видят, как по гольной степи  день-ночь  идут-бредут в сторону Сталинграда остатки  измученных окруженцев. Оттуда, где немцы прорвали фронт.

    Отступали штабы дивизий. С ними рядовые и командиры, майоры и капитаны, лейтенанты, сержанты. Группами и поодиночке, едва переступая ногами в сапогах, в ботинках с растрепанными обмотками. Грязные и оборванные. В небесной выси над ними, перебирая крыльями, беззаботно заливались жаворонки.
     Они отходили из-под Харькова и других мест боев, озлобленные от пролитой крови и   неудач, полные ненависти, все в бурой пылище. Голодные, заросшие, в когда-то зеленых, в теперь выгоревших на солнце гимнастерках. В помятых пилотках и фуражках со звездами. Хотя  из-за спин торчали стволы винтовок и карабинов с трехгранными и плоскими штыками, у офицеров из кобур виднелись  пистолеты.
 
       Участник тех событий А. Козлов, впоследствии полковник, вспоминал:
       «Все перемешалось, солдаты, беженцы… Люди двигались  потоком, в отчаянии, боясь попасть в немецкие клещи. Помню, в тот год созрели необычайно крупные и  яркие вишни. Но нарвать их было некогда: если ты вырвался из колонны, то рисковал туда уже не вернуться.
     Я не встретил никого из своего полка или дивизии. Не было ни одного генерала или полковника, который попытался бы нас остановить и организовать сопротивление врагу».   
      
    17 июля. 

     Жара стояла неимоверная - под сорок  градусов. Духота день и ночь.
     Ставка Военного Совета Сталинградского фронта. После напряженного обсуждения, вытирая влажные лица, члены Совета приняли директиву.
    В ней излагался стратегический замысел  операции на дальних подступах к Сталинграду с целью не допустить прорыва врага к городу.

      Ставились и конкретные задачи войскам фронта.
     Так, 63-й армии занять и оборонять левый берег Дона на протяжении 250 километров.
      З8-ой армии закрепиться от устья реки Медведицы до станицы Клетской,      протяженностью 60 километров и не дать переправиться гитлеровцам на левый участок Дона.
      А 62-я армия должна закрепиться на 120-и километровом рубеже в районе Суровикино. Своими передовыми отрядами выйти навстречу противнику вблизи речки Цымлы, чтобы принять первый, самый сильный, удар на себя.
       Остановить! Задержать врага! 
    
      Вы спросите, что это такое, передовой отряд?
      Эти отряды составлялись из хорошо подготовленных подразделений с опытными командирами и были хорошо вооружены. 
        Радиус их действия, как правило, в полосе обороны стрелковой дивизии. А за их спиной, этак километров 10-15 располагалась основная позиция, которую старались в это время спешно укрепить, подтянуть резервы, людей, боеприпасы. 
      Передовые отряды выдвигались скрыто, быстро, желателььно с противотанковыми орудиями и танками.         
        Бойцы их должны стоять насмерть. По существу это были почти обреченные   солдаты, спартанцы той бойни.

    Ибо соотношение сил на Сталинградском направлении было в  огромную пользу гитлеровцев.
      В той излучине Дона против наших войск рвалось в бой 14  лучших немецких дивизий, которые составляли-таки непробиваемую силу.  Их 270 тысяч  крепких солдат и офицеров были оснащены  3–я тысячами  новеньких орудий и минометов. Поддерживала их  лавина из 500 танков, блиставших свежей краской. Прикрывали наступление 1200 самолетов,  безраздельно хозяйничавших в воздухе. 
     Генералы их, привыкшие воевать, потирали руки, как перед хорошим обедом, - побеждать будет нетрудно! Почему?

        Перед ними маячила 62-я и 64-я армии, да 63-я и 21-я  армии, измотанные до предела  боями и отступлениями. А советскому командованию, наделавшему уже немало   ошибок и просчетов, удалось собрать немного сил.
         Прикиньте сами.
         Имелось около 160 тысяч красноармейцев, подкрепленных стволами 2200 пушек и минометов, еще 400 танков да 454 самолета устаревших типов. Значит, огневая и физическая сила, скорость маневров была, горько признаем, не в нашу пользу.
     К тому  же, немцы наступали по степям к Сталинграду, опьяненные успехом разгрома  советских войск под Харьковом. А наши, понятное дело…

     Командующий 62-й армией, генерал-майор В.Я. Колпакчи, выполняя директиву ставки,  выдвинул на рубежи реки Чир усиленные передовые отряды.
        А заслоном против немцев, в самое пекло, было брошено более двадцати стрелковых дивизий.
      Среди них наша, отцовская, 33-я дивизия. В ее составе марш-броском выступает  дальше и дальше по обожженным  степям  лейтенант  Федор Бичехвост со своим пропыленным взводом.
    Они еще тогда не знали, что топали в кирзовых сапогах да в обмотках прямиком в… АД!
    В раскрытую пасть смерти! Почему?
    Потому что на этом участке обороны дивизии фашисты превосходили  наших бойцов   в 4-5 раз, в орудиях и минометах в 9-10 раз, а в танках - так абсолютно.
    Ничего не скажешь, умело командование вермахта создавать преимущество на острие главного удара! Выстоят ли, выдержат ли эту армаду они, простые сыны русской земли, или умоются кровью и сгинут навечно в сухой ковыльной степи?
 
       Взгляд немецкого солдата. Дневник Курта Хоппе.
      « 17 июля. Подъем объявили чуть свет. В 6 часов мы уже выступили. Солнце жгло немилосердно. К железу голой рукой не притронешься. Проехали 170 километров. Перед нами лежала почти безлюдная степь с редкими селами.  Их называют еще хуторами. Здесь живут какие-то загадочные люди – казаки. Видел старика в штанах с нашитыми красными лентами-лампасами.
    Дорога отступления русских, по которой мы ехали, ясно показывает бесплановое, дикое бегство их. Все, что было для них обузой в бегстве, они бросали: пулеметы, минометы…
   Надеялись достигнуть Дона за один переход. Но вдруг мы напоролись на заслон русских, называемый передовым отрядом. Командир решил не ввязываться в бой, обойти заслон. Но не тут-то было.
   Русские вынудили полк у х. Пронин развернуться, занять оборону. Потом мы атаковали, но русские не дрогнули, сожгли несколько наших танков. Нам пришлось отступить. Русские видели наше огромное превосходство, но упорно оборонялись».
 
      
         СТАЛИНГРАДСКАЯ БИТВА НАЧАЛАСЬ!

        Бои… 17 июля…
     До этого наши войска не один день отступали - и уперлись. Хватит драпать!
     Встали, стиснув до боли зубы, обороной в тех траншеях и окопах. Первыми встретили  ураган  немецкого наступления бойцы на территории Клетского, Суровикинского, Серафимовического и Чернышковского районов нынешней Волгоградской области.
      Так завязались кровопролитные бои с фашистами…

      Атаки  немецкого авангарда  на рубеже рек Чир и Цимла ожесточенно отбивают передовые отряды 62-й и 64-й армии. Ведь они нередко разворачивались в 40-50 километрах от передового края главной полосы обороны.
     33-я  гвардейская стрелковая дивизия под командой полковника А.И. Утвенко и соседние с ней, вступают в полосу боев по занятому рубежу Пронин-Боковская, Чернышевская-Морозовская. 
        Уже в первый день Сталинградской битвы, десантники  этой дивизии, включая взвод лейтенанта Бичехвоста, уничтожили 60 танков.

        Как они дрались, спросите?
        Вот  изготовился к бою передовой отряд  33-й стрелковой дивизии.  Мы видим в нем бойцов 88-го стрелкового полка. Поддерживают их танки и немного артиллерии.       Настороже солдаты  истребительного полка. Собранный  в кулак  отряд сам отважно атаковал противника в районе Чернышевской.
      Это подразделение вело бой сутки, двое… трое… Шесть суток бились они у  берегов Чира! За собой  на поле боя оставили подбитых 8 противотанковых орудий, 4 чадящих дымом бронемашины и 18 грузовиков, вокруг которых валялись кучи трупов мотопехоты. 
    В тоже время отдельные подразделения не выдерживали напора сильного немца. И,    огрызаясь нещадно, отходили к главной полосе обороны в направлении Клетская,   Суровикино и Верхнекурмоярская станица. 

   Несмотря на отчаянное сопротивление передовых отрядов, 6-я полевая армия Паулюса  мощно напирала!
       И выдавила их, и устремилась на основной рубеж нашей обороны  на речке Чир, притоке Тихого Дона.
        Увы, теперь уже не Тихого, а утонувшего в огневом, рычащем пламени, в вонючем дыме, стонах раненых и причитаниях казачек:
    - Господи, казаки никогда не допускали врага на Дон, и как же вы, сынки, его пропустили? Аль не видели? 

        Тут в 6-ю армию Паулюса влилось с ходу 18 свеженьких, отменно укомплектованных  и до зубов оснащенных дивизий. Почему подошло это подкрепление?
     Дело в том, что сопротивление русских передовых отрядов резко сбило темп наступления той армии.
       Гитлер, уведомленный разведкой, знал, что открытие в Европе  Второго фронта со стороны англо-американских войск даже не светится на горизонте, и смело двинул  в битву этот резерв.

       Сталин в сердцах направляет из Москвы в эти напряженные дни в Лондон  господину Уинстону Черчиллю заявление. Прямо заявляет, что Советское правительство не может примериться с откладыванием Второго фронта в Европе на следующий, 1943 год, а доводы   о прекращении транспортировки военных материалов в северные порты СССР считает надуманными. 

           Читатель, вы вправе спросить, почему наряду со Сталинградской  эпопеей мы ведем речь о далеком Втором фронте. Просто с их военным вторжением в Европу  напрямую связана жизнь и судьба военнопленного Федора Бичехвоста.
          Далекие от каверзной закулисной политики союзников, простые рядовые     спрашивали у него, командира.
       Как же так, в последних сводках Информбюро говорит о десятках тысяч наших солдат, попавших в плен. 
     Их  напряженные глаза вопрошали, а не может ли получится такая страшная беда с ними? Ведь немцам по этой степи при их  быстроходной  технике пройти сквозь нее, что раз плюнуть.
       - Хотя в газетах пишут и агитаторы говорят, что фашисты потикают в свой Берлин швыдче, чем сюда подоспели, а?
     Выслушали   лейтенанта, который напомнил  приказ - устоять, отбивать атаки немца, обескровить его и остановить, чтобы не дать прорваться к Волге. А со временем погонят  фашиста, как ту сидорову козу. Не дрейфь, хлопцы. А кто пискнет об отходе, пусть пеняет на  себя…
       Бойцы молча расходились по окопам. Выложив по краям гранаты и протирая оружие, понимали, что в этой безбрежной степи надеяться надо только на себя.
            А лейтенант глядел им вслед:«Эх, молодежь-парубки, не было  б проклятой войны, гуляли бы мы с девчатами аж до самой зари. Самые лучшие годы наши здесь, потом не вернешь...»
 
         21 июля. День боев

          Авангард Паулюса уже переправился через речку Чир у крупной казачьей станицы Боковской. Спустя двое суток  моторизованные части армии  вышли к станице Сиротинской в излучине Дона. 

         Как дрался в этот испепеляющий жарой и огнем  день взвод и полк моего отца, представим на примере одного полка 33-й дивизии по архивным документам.
   
     «88-й полк 33-й гвардейской стрелковой дивизии 21 июля вел сражение с противником на рубеже 5 км западнее села Петровка. В течение дня гвардейцы отбили три  яростные атаки врага, уничтожив два батальона пехоты и 20 танков. Утром  следующего дня противник бросил на эту часть до двух пехотных полков, бой возобновился с новой силой. Откатившись под сокрушительными ударами гвардейцев, немцы днем повторили атаку. И ее отразили наши воины, нанеся фашистам большие потери.

      С каждым днем  нарастало ожесточение боев. Немцы подтягивали новые силы, вводили в бой все больше танков и авиации. И с каждым днем все яростнее и упорнее сражались наши бойцы, отстаивая свои рубежи. Исключительный героизм, стойкость и мужество в этих боях проявили гвардейцы 33-й дивизии. На них в те дни враг обрушил основную массу своих танков». 
 
         Подходящие колонны немцев бомбили наши летчики, вели бои в воздухе над позициями  бойцов, запрокинувших головы и смотрящих за схватками в небе, после которых чей-то самолет, густо дымя, уходил низко к горизонту… Взрыв!..   
       А теперь о 91-м полке, в котором сражался взвод Федора Бичехвоста. Словами  выжившего офицера С. Мирзояна.
      «На участке 91-го стрелкового полка гвардейцы отбили 4 атаки танков и мотопехоты противника, в каждой атаке участвовало от 40 до 80 танков. Все атаки отражались стойко оборонявшими своими позициями гвардейцами, наносившими противнику огромный урон в живой силе и технике».
    К ночи 23-го июля почти все передовые части под давлением  сильного противника отошли на главную полосу обороны. Да, немцы сломали   отчаянное сопротивление, но бойцы смогли затормозить продвижение врага с 30 до 15 километров в сутки.

       Что же дала эта схватка выдвинутых на острие удара передовых отрядов?
    Выслушаем  мнение солидных мужей, высказанное ими в энциклопедии «Сталинградская битва».
     «Боевые действия передовых отрядов выявили, что основные усилия противника направлены на овладение районом города Калач-на-Дону с тем, чтобы, захватить здесь важную переправу через Дон, открыть себе путь для последующего прорыва к Сталинграду по кратчайшему направлению».
   А это уже дало Ставке, военному командованию  карты в руки для стратегического развертывания сил по уверенной защите Сталинграда.
 

 
     23 июля. Ставка фюрера.

       Подземный бункер. От калориферов истекает легкое тепло. В кабинете на столах  разложены карты от Астрахани до Саратова. Гитлер раскрывает перед генералами папку с красной полосой. Тишина. Будет объявлена секретная директива.
 
     Отчетливым голосом фюрер оглашает цели директивы  № 45:
     - Во время кампании, продолжавшейся менее трех недель, большие задачи, поставленные мною перед южным крылом Восточного фронта, в основном выполнены.
      Только небольшим силам армии Тимошенко удалось выйти из окружения и достичь южного берега реки Дон. Происходит сосредоточение группировки противника в районе Сталинграда, который он, по-видимому, собирается оборонять...
      Гитлер, опытный психолог, чувствует повышенное внимание к этой директиве. С огромным подъемом (меня оберегает Провидение, говорил он Муссолини)сообщает о наступательных операциях.
       На Сталинград!
       Подчеркнул, что это будет война на уничтожение «унтерменшей» - недочеловеков, евреев и славян. 
        Он обвел полководцев глазами и четко поставил задания сухопутным войскам.
        - На долю группы армий «Б» выпадает задача - через  Дон нанести удар по Сталинграду. Разгромить там группировку противника, захватить город, перерезать перешеек между Волгой и Доном и нарушить перевозки по реке…
    - Моторизованные войска должны нанести удар вдоль Волги, - продолжил  он.- Им   выйти к Астрахани и парализовать движение по Волге.
      Нам нужны громадные нефтехранилища Сталинграда и Астрахани и нефтепромыслы Кавказа, чтобы перекрыть поток горючего в моторы Красной Армии...

      Сидящие перед фюрером чины остро понимали, что это совещание имеет великое  значение для судеб войны.
     Прыжком через Дон - прямо к Волге! Ух, перерезать эту мощную артерию и горло всей неуступчивой  России! 
     Гитлер преисполнен решимости взять Сталин-Град!
     Еще бы, только его армада люфтваффе, рокоча тысячами моторов, готова совершать до 3000 тысяч боевых вылетов в день! Она рвалась бомбить, уничтожать донские хутора и станицы, скопившиеся войска в излучине Дона и тот проклятый город на Волге.
 
       Фюрер, отсвечивая сединой и придерживая трясущуюся левую руку (обострение после поражения под Москвой), напористо дочитывает генералитету: 
      - Задача авиации крупными силами обеспечить переправу войск через Дон. Затем оказать поддержку восточной группировке, наступающей вдоль железной дороги на Тихорецк.  После главные силы должны уничтожит всю армию Тимошенко.
     Необходимо оказывать помощь группы армий «Б» на Сталинград и Астрахань.       Заблаговременно разрушить Сталинград, производящий массу  военной техники. 
      - Мы должны разгромить Советы и завершить войну к концу этого года! И ничто нас не остановит!
        Кабинет совещаний все покидали довольные, каждый чувствовал себя крепким  и преданным  Гитлеру. 
              - Яволь, мой фюрер!
              - Служим великой Германии!
       Однако опытные кадровые офицеры из его окружения  морщились:
             - Фюрер не следует классическим законам войны и его решения грешат нелогичностью и своеволием. 
         Но генералитет знал, что вождь не допускал и мысли о своей доле ответственности во фронтовых неудачах и предпочитал всю вину перекладывать на армейское руководство.
      Заметим, что со сталинградских событий началась цепочка заговоров офицеров против Гитлера. До крупного покушения на его жизнь, с помощью заложенной в портфель бомбы, оставалось два года. 
 
     А далеко от того подземелья, в тиши кабинетов раздумывали политики смелые и  хитрые. Уинстон Черчилль в туманной Англии и Франклин Рузвельт в заокеанской Америке: открыть или повременить с созданием Второго фронта и высадке своих армий в Европе. Они почесывали затылки.
         А может лучше – пусть Гитлер и Сталин,(оба бывших союзника по 1939 году, а  ныне бешенные псы), разобьют  башку друг другу, переколошматят сотни тысяч своих  солдат?! Они же, Черчилль и Рузвельт, потом спокойненько на  развалинах  войны  установят свой порядок в раздерганной, раздолбанной Гитлером и Сталиным Европе…

         Пока мучительно раздумывают эти международные боссы, мы прочтем строки письма домой простого бойца той 62-й армии Сталинградского фронта рядового Лелько:
     «…Если убьют, то пусть мои сыновья в десять раз отплатят этому проклятому врагу. Сыновьям советую за кровь отца, в десять раз больше отомстить, чем я уже отомстил. Еще в мире не было такого заклятого врага, и ни одна страна не вела такой войны, как ведет сейчас наша. Я был в окружении, видел, как он расправляется с мирными жителями, все грабит, убивает жен и детей…»   

         И никто из тех защитников Сталинграда, от  седого командира дивизии до замасленного  шофера на полуторке, не знал, что в недрах подземелий Гитлера уже было заранее решено: Сталинград должен пасть к 25 июля 1942 года!
     Через три дня кончался намеченный срок взятия Сталинграда… 
 
           Взгляд немецкого солдата. Дневник Курта Хоппе.
 «24 июля. Ведем бои с рассвета. Наша задача окружить крупную группировку русских. Нанесли удар на Верхнее-Бузиновку. Наши танки и мотопехота ворвались в село, разгромили два штаба противника. Мы взяли 200 пленных. Русский командир застрелился. Два русских грузовика, полные солдат, быстро поехали через село. Началась дикая перестрелка. Все убиты.
    25 июля. В ночь на 25-е наши части прорвались в глубину обороны русских и замкнули кольцо. В нем оказалось несколько дивизий русских. Нас нещадно бомбила эскадрилья русских».

     А что же наш лейтенант Федор Бичехвост со своим взводом в безбрежных полынных степях?

            На фото Ф.Бичехвост,слева.  1942 год
о
         ПРОДОЛЖЕНИЕ ЗДЕСЬ: http://www.proza.ru/2011/11/01/784