Легенды старого Жилгородка Гурьев

Валентин Владимирович ТАРАБРИН:
историк, писатель, журналист.

               
                ЛЕГЕНДЫ СТАРОГО ЖИЛГОРОДКА

                посвящается любимому району и его жителям



                СОДЕРЖАНИЕ

Предисловие
Старый жилгородок
Парк, или повесть о “зеленом” друге
Оркестр наш духовой
“Прикаспиец”
Большая семья
Этюд в белых тонах
Авиамоделисты
Авторитет
Зори Урала
Пляж нашего детства
Клуб: этапы большого пути
Восточная песня
Алешкина любовь (памяти друга)
Судьба барабанщика (памяти друга)
Трудное время “Урала”
Уходящая натура (последние штрихи)
Встретимся у фонтана
Прости-прощай жилгородок...


 ПРЕДИСЛОВИЕ. 
 
                Когда нельзя сохранить остается память...
               
Жилгородок был построен в первые послевоенные годы архитекторами и строителями Главного управления аэродромного строительства Наркомата внутренних дел СССР для работников Гурьевского нефтеперерабатывающего завода и их семей. Это был жилой комплекс, преимущественно из двухэтажных кирпичных  домов, облицованных белыми гипсоблоками (Белый город). Район имел достаточно развитую инфраструктуру: здесь находилась заводской жилищно-коммунальный отдел, работали подразделения РСЦ, РМЦ, электромеханическая служба, водозабор, котельная, транспортный узел. А также объекты социально-бытового и культурного назначения: заводское общежитие, стадион «Нефтяник», клуб, парк, пляж, баня,  парикмахерская, кафе, санаторий-профилакторий, больница с родильным отделением, поликлиника, теплица, школа, дошкольные учреждения, торговые точки от заводского ОРСа. Все это полностью обеспечивало жизнедеятельность Жилгородка и его жителей.
Пешеходная часть и автодороги района пролегали всего по семи небольшим взаимо- пересекающимся улицам - Кавказской, Ватутина, Заполярной, Черняховского, Волгоградской, Одесской и Севастопольской. Между улицами, вокруг домов зеленели садово-огородные участки заводчан. Центральный проспект Сталина (позднее Ауэзова), украшенный фонарными столбами и гирляндами огней, венчался площадью Победы с фонтаном «Три грации» и Дворцом культуры нефтепереработчиков. В довершение весь жилой комплекс опоясывали парковая зона и река Урал, придавая неповторимую красоту и уют этому уникальному по своей композиции и благоустройству району. Его еще называли маленькой Швейцарией - райским уголком.
В 1982 году за архитектурно-строительное решение первостроевцев и их последователей заводской район - Жилгородок - получил статус исторического памятника республиканского значения и занесен в Красную книгу.

   
                СТАРЫЙ ЖИЛГОРОДОК (г. Гурьев)
 
И, вспоминая наш родной жилгородок -
Архитектурное творенье. Вдохновенье!
Был заводским, тот заповедный уголок,
Но он теперь, увы, и стар, и одинок.

Там карусель взлетала, голову кружа,
Играл-звенел фонтан и клумбы расцветали,
Мы там на пляже до заката загорали,
И засыпали безмятежно до утра.

Вновь над Уралом красная заря!
Икру мы черную там ложками хлебали
И лимонадом до упора запивали -
Там всех нас в парк манила сладкая джидда*.

Ты вспомни, друг, над площадью салют!
Кино воскресное, и танцы на площадке,
Дворы зеленые, где мы играли в прятки,
И стадион родной, и школу, и наш клуб.


Любовь, девчонки - школьная пора.
Летели санки с горки – молодое племя!
И часто снится мне в ночных огнях аллея,
И алый галстук пионерского костра.

Пусть в нашей памяти останется всегда
Родной завод, в район вдохнувший силы,
И, тихо плача у родительской могилы,
Мы это время не забудем никогда!

* Джидда (лох) – ягодное дерево

               

               



               

               
               

                ПАРК, ИЛИ ПОВЕСТЬ О "ЗЕЛЕНОМ ДРУГЕ"

                Так начиналась легенда
Была весна 1944 года. Бои шли уже в Белоруссии, когда в «высоких» московских кабинетах было решено строить в самом устье Урала, в казахстанском Гурьеве, нефтеперерабатывающий завод. Эту гигантскую по тем временам стройку проводило УС ГУАС НКВД СССР во главе с начальником строительства - инженером-архитектором из Ленинграда
 И. М. Романовским и главным архитектором, тоже ленинградцем, С. В. Васильковским. Но стране (и руководители это понимали) нужно было не только топливо, а в первую очередь люди. Наши крепкие и здоровые люди, умевшие не только воевать, но и строить. Строить добротно и хорошо. Строить на века. Чтобы достойно жить и трудиться на благо себе и последующим поколениям.
Строительство завода предполагало и возведение (наличие, появление) рабочего поселка - будущего Жилгородка. Для этой цели был выбран полуостров в нескольких километрах северо-западнее строящегося завода. Генеральный план разбивки жилого массива и прилегающей к нему садово-парковой зоны было поручено разработать молодому архитектору из Москвы А. Арефьеву (впоследствии главному архитектору Севастополя). Необходимо было спланировать так, чтобы защитить будущее жилье и людей от пыльных бурь, резко-континентального климата Западного Казахстана, отделить жилой микрорайон живой изгородью от пустынных степей Прикаспия; наконец, создать на отвоеванном у степи участке земли свой микроклимат, благоприятный для жизни и отдыха заводчан. Но сажать деревья, да еще в таких сложных климатических условиях, на солончаковой почве - это целая наука. Специально для этого дела была приглашена опытный агроном, с более чем двадцатилетним стажем подобной работы в районах Средней Азии и Казахстана, Е. Ф. Серова.
Исследовав почву на полуострове, на котором росла тогда лишь верблюжья колючка, прораб-озеленитель Серова пришла к выводу, что для начала необходимо отделить высоким валом разливающийся по весне Урал от предполагаемой парковой зоны. Затем по мере опреснения почвы водами реки сажать сначала крупные деревья по всему периметру вала, который, как подкова, вслед за Уралом огибал рабочий городок. Далее, двигаясь к центру, сажать кустарники, а уже в самом сердце микрорайона устраивать клумбы.  Таким образом, здесь была применена абсолютно новая технология озеленения, привязанная к местным условиям. И это давало все основания считать, что будущий парк, безусловно, состоится. Этому способствовали три главных аргумента: река, охватывающая почти кольцом данный участок земли, опыт архитекторов и агронома и, конечно же, неуемная жажда созидания строителей-гуасовцев, первых заводчан.
Посадка первых тридцати пяти тысяч саженцев, в которой принимали участие несколько сотен человек, состоялась 30 апреля 1944 года в 8 часов утра, а уже в 12 пополудни агроном Серова докладывала Романовскому о завершении работ! Такое вот было время! Такой порядок! Такие люди!
…Сажали те саженцы, которые хорошо приживались в здешних условиях: вяз, карагач, тополь, клен, тут, лох, сирень, акацию, смородину и другие; из цветов - розы, астры, каллы, полевые васильки, ромашки. Сажали густо (про запас) с последующим прореживанием. Первый полив был 1 мая со старой насосной станции. Вода подавалась в вал, а уже оттуда по специальным канавкам доставлялась к своим «подопечным». В первое лето саженцы поднялись на 1,5 метра. Они мужественно перенесли суровую зиму. А в победную весну 1945 года в парке было высажено еще 50 тысяч саженцев. Тогда же построили и заводскую теплицу, цветочную оранжерею. Занялись разведением цветов, овощей. Высадили фруктовые деревья.
Зацвел новый сад. Расцвела земля, пропитывая сухой степной воздух душистым прозрачным запахом поднимающейся новой жизни, как бы символизируя победу труда и оружия...         

                На службе людям
С 1945 года парк находился в ведомстве ЖКО ГНПЗ. Уже пущены заводская ТЭЦ, водозабор, и вода по трубопроводу поступает в вал. Всю черновую работу по уходу за садово-парковой зоной выполняет специальная бригада из 18-20 человек под руководством знаменитого в те годы бригадира-озеленителя М. Умаева, бывшего нефтяника из Баку. Именно его бригада вырастила парк таким, каким он еще сохранился до наших дней.
50-60-е годы - начало пышного расцвета парка. В нем появляются и его первые жители: воробьи, дятлы, кукушки. А в постоянно наполненном водой валу уже давно поселились головастики и другая живность. Все больше людей прогуливается по кривым замысловатым аллеям ухоженного парка, спасаясь от палящих лучей знойного южного солнца. Вечернее время - время молодежи. Все таинственнее становятся диалоги влюбленных, приглушенные живыми облаками наступающей зелени. Вместе с парком растет и развивается инфраструктура отдыха заводчан. Уже открыт Дом культуры, работают детские аттракционы, спортплощадки, летняя библиотека, танцплощадка, позже - тир, летний кинотеатр. Любителей пивка и шашлычков ненавязчиво приглашает «зеленый» буфет заводского УРСа. Там среди разросшихся кустов смородины можно не торопясь поговорить о своих делах, посасывая из пузатых граненых кружек любимое «жигулевское». «Заводчане любят свой микрорайон, красив зимой и летом он» - так пишет о своем «белом городе», о Жилгородке местный поэт Юрий Ульченков. А другой не менее известный и тоже местный бард Юрий Пастухов в своей песне сравнивает его с подковой, подаренной судьбой его жителям на счастье.
Лето - самое любимое время отдыха горожан. Именно сюда, в Жилгородок, на только что выстроенный рядом с парковой зоной пляж (детище бывшего гл. инженера завода А. Маврина) устремляются любители натуральных водных процедур и закаливания. Красивые грибки, лежанки, навесы, лодочная станция, детский бассейн с вышкой, а также сверкающий золотом горячий песок пляжа - все это для людей, для их отдыха и здоровья.
Помимо своей эстетической и оздоровительной направленности, садово-парковая зона несет и учебно-методическую нагрузку. Здесь для учеников школы у проводятся роки природоведения, действует клуб любителей живой природы. В теплице и на специально выделенном школьном участке проходят уроки ботаники. Своими руками юннаты выращивают овощи: помидоры, огурцы, лук, редис; сажают фруктовые деревья. Старый добрый парк еще помнит запах пионерских костров, веселый шум городских фестивалей. Ну и, конечно же, незабываемые, волнующие звуки духового оркестра - гордости завода. Со всех концов города приезжают сюда целыми семьями, чтобы послушать музыку отдохнуть, воочию убедиться в гениальности творения человеческих рук и сердца.
На протяжении пятидесяти лет парк исправно служит людям. За ним следят работники ЖКО ГНПЗ, сами заводчане. Много труда и энергии, а лучше сказать, частицу своего сердца отдали любимому парку старожилы Жилгородка - начальники ЖКО Константин Сладков и Б. Бычков, ветераны завода Сергей Горбунов, Ибрагим Сулейманов, Махмуд Бердиев, Евгений Приданов. В начале 90-х бригада зеленстроевцев, руководимая замдиректора Дворца культуры Ю. Зверевым, подсаживала в стареющем парке новые деревца. Свыше двух тысяч молодых деревьев и кустов было высажено на территории парка. Многие из них, к сожалению, уже погибли. Но об этом - в следующей главе.

                Конец парку,или Парадоксы времени?
Сегодня гибнет старый парк. Не слышно там привычного смеха детсадовской ребятни. Уже давно нет теплицы, фруктового сада. Лишь старые карагачи - молчаливые свидетели славной былой истории - устало покачивают своими сухими, «поседевшими» ветками, как бы взирая с высоты прожитых лет, кто с грустью, а кто с надеждой, на нынешнее поколение.
Бездарность чиновников, их метания из крайности в крайность лишили парк его подлинного хозяина - завода. Прошлым летом парк был передан жилкомхозу города, который, естественно не смог «обласкать» чужого дитятю, поскольку не имел средств на его содержание. А уже в этом году, без ведома самого жилкомхоза, нашего сироту, как изгоя, продают и сдают (какая разница!) в аренду некой фирме «Александр и компания». Но, как видно, компанейщина не пошла на пользу ни парку, ни самой «компании». Слава богу, хоть пляж удалось привести к середине лета в надлежащий, по нашим беспредельно-предельным меркам, вид.
Ну а что же парк? А парк опять в одиночестве. Без воды, без заботливых человеческих рук.
Первыми тревогу забили, как всегда, пенсионеры. Спасая свои садово-огородные участки от засухи (в Жилгородке - единая поливная система), они тем самым пытались навести чиновников на мысль о гибнущем парке. Увы! - тщетно. Вода в парк не поступает. Точнее, некому поливать. Сегодня «хозяином» в парке является скот, беспрепятственно пожирающий все и вся. А по вечерам влетают в парковую зону, как в свой «зеленый» гараж, на авто любители повеселиться и отдохнуть. Так и хочется им сказать: «Да отдыхайте, вы, ради бога, парк для того и создан! Для вас! Но не уподобляйтесь скоту, не делайте из парка помойку! Подумайте о тех, кто полвека назад не разгибая спины ласкал хрупкие, совсем еще тонюсенькие веточки только-только поднимающегося с колен надежного зеленого друга!»
1998 г.


               


                ЗАВОДСКОЙ ОРКЕСТР

                Оркестру - быть!
  Ставший за свою более чем пятидесятилетнюю историю почти легендарным, духовой оркестр Дворца культуры Гурьевского нефтеперерабатывающего завода - явление уникальное. Его полувековая история тесно связана с развитием музыкальной культуры не только на заводе или в заводском районе, но и далеко за его пределами. 
Стоит ли напоминать, что значила музыка для многих поколений советских людей, да и нынешних тоже? Музыка вдохновляла на ратные подвиги на фронтах Великой Отечественной войны, помогала возрождать из руин послевоенное хозяйство. Она звучала на целине и на морских просторах, возносила в космос и встречала победным маршем усталых метростроевцев и шахтеров. И поэтому вопрос о духовом оркестре как о необходимом спутнике гигантского (по тем временам) строительства нефтеперерабатывающего завода № 441 в Гурьеве, на стройке которого переплетались жизни и судьбы многих советских граждан, не вызывал ни у кого сомнения. Оркестру - быть!

                Они были первыми
Первый духовой оркестр на заводе был создан из музыкантов - работников УС ГУАС НКВД  СССР, осуществлявшего начальный период главной стройки Прикаспия. Клуба в то время еще не было, и вся заводская самодеятельность размещалась в землянке, рядом с жилгородской остановкой. Оркестранты поначалу репетировали в небольшом помещении магазинной галереи возле фонтана. И только лишь в 1948 году, после того как был открыт Дом культуры ГНПЗ, они получают постоянную «прописку».
С 1948 года оркестром руководил В. В. Майоров. Первыми музыкантами были А. С. Козлов, С. Мустафаев, Р. Мамедов, И. Душков. В то же время в оркестр  вливаются ученики Майорова - Г. Ульянов и Б. Избулов, а  также талантливая рабочая молодежь: Н. Чесноков, А. Вернов, В. Штро, А. Кондрашин, В. Куликов, В. Плеханов, В. Апананский, Е. Шилов, М. Дутов и А. Толстов.
 Но наибольшую популярность, профессионализм и в какой-то степени даже академичность оркестр приобретает на рубеже 50-60-х годов, когда во главе музыкального коллектива становится В. М. Варфоломеев («Матвеич»). Творческая группа музыкантов увеличивается до двадцати пяти человек. В оркестр приходят А. Полохотников, Д. Васильев, Г. Сластин, братья Борис и Юрий  Калмыковы, Э. Долингер,  А. Велиев, Е. Пак,
 Г. Ким, А. Гаранкин, Ю. Ялов, С. Ладурко, В. Кулагин, Ю. Поляшко, П. Гудков, Н. Муратов, Г. Агапов и В. Эдинзон, С. Левкин, братья Н. и В. Киор. Пополняется и арсенал духовых инструментов: 5 труб, 5 теноров, 6 басов, 4 «альтушки», 2 баритона, 1 тромбон, 1 кларнет и барабан с тарелками. Много сил и энергии для развития самодеятельного творчества и всей инфраструктуры, связанной с досугом и отдыхом заводчан, прилагают директор завода А. Ф. Кабанов, директор Дома культуры Н. И. Величко, начальник ЖКО ГНПЗ К. И. Сладков. В те годы  у духового оркестра появляется огромное  число поклонников - любителей оркестровой музыки. А заводской район - Жилгородок - становится любимым местом отдыха не только заводчан, но и всех жителей города, а также гостей областного центра.

                В заводском саду играет...
То время по праву можно назвать «золотым веком» заводского района. Уникальный по своей архитектурной композиции, белокаменный жилой городок с дворцом и фонтаном в центре, окольцованный живой изгородью парковой зоны и как бы в завершение опоясанный голубой лентой Урала, поражал воображение панорамой райского уголка, затерянного в бескрайних и пустынных степях Прикаспия. В благоухающем от распустившейся зелени и цветов уютном микрорайоне тогда кипела бурная жизнь. Как всегда шумно и многолюдно было у фонтана «Три грации» и на главной улице - проспекте Ауэзова. В прохладных тенистых аллеях ухоженного парка не смолкал веселый смех гуляющей молодежи. На скамейках и в летних беседках за книгой проводили время отдыхающие. А рядом с ними на каруселях, спортивных площадках и зеленом газоне беззаботно куражилась детвора. Симметрично, как бы подчеркивая свою монументальность, утопали в зарослях душистой сирени и акаций скульптурные изображения писателей и поэтов – Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Крылова и других, молчаливо наблюдавших за происходящим. Здесь же, под раскидистыми кронами карагачей, отражаясь в чистой заводи искусственных прудов, словно в фигурных зеркалах, отдыхала на радость разыгравшейся весне волшебная сказка природы. А с наступлением сумерек неоновые фонари все того же старого, доброго парка, радушно подмигивая, приглашали желающих на танцевальный вечер.
Сохранившийся до наших дней как отпечаток исторического прошлого, «пятачок» старенькой танцплощадки еще помнит отчаянный стук шпилек и каблуков наших пап и мам, наших старших товарищей. Это они , в легких крепдешиновых платьицах да в стильных, только что входивших в моду узеньких брюках, а также в остроносых, похожих на ящериц, туфлях, наслаждались молодостью, выплясывая под звездным небом теплой майской ночи коронный «ча-ча-ча». Оркестр играл самые популярные в ту пору мелодии - марши, вальсы, фокстроты, танго. Танцы проходили по субботам и воскресеньям, с восьми вечера до полуночи. В перерывах – а их было два, по десять минут каждый, – музыканты, чтобы промочить горло или, как признались сами «бывалые», «продуть меха», ныряли в «аэродром» (так называлась пивная здесь же, в парке, рядом с танцплощадкой), чтобы выпить одну-две кружки пенящегося  прохладного  напитка..  А  затем -  снова  танцы, танцы...  Нередко забойная  мелодия   какого-нибудь  модного  фокстрота  поочередно  перестукивалась  с  выстрелами  из «воздушек»  и  доминошным  «забоем»  в популярнейшем в те годы заводском тире.

                По главной улице...
Помимо танцевальных и торжественных вечеров, юбилеев, субботников и других праздничных мероприятий, заводской оркестр давал концерты. Выступал по приглашению в некоторых совхозах области, не раз по просьбе военкомата принимал участие в проводах призывников в армию, играл на возложении венков к Вечному огню и на открытиях купального сезона, приветствовал спортивным маршем болельщиков и команды - зрителей и участников футбольного матча - на стадионе «Нефтяник». Волнующие звуки духового оркестра зазывно звучали и на бескрайних просторах родной уральской степи, и над сине-зеленой гладью холодного Каспия, когда старенький пароход «Гелиотроп» совершал прогулочные рейсы с отдыхающими на море.
Но, пожалуй, самой «долгоиграющей» и ответственной программой оркестра было его участие в демонстрациях и митингах, посвященных празднованиям 1 Мая и 7 ноября. Тогда по главной улице, с оркестром впереди, с развевающими флагами и транспарантами, двигались на парад колонны демонстрантов, чтобы еще раз почувствовать себя благодарными свидетелями единства и сплоченности нашего народа, ответственности за всех и за каждого.

                Помня, надеяться...
Шли годы. Оркестром поочередно руководили П. Силантьев, А. Полохотников, А. Вагнер. С начала 70-х и вплоть до конца второй половины 80-х годов оркестр возглавляет Д. Васильев. Идет смена поколений. Уходят одни, появляются другие, молодые - Ю. Арндт, В. Шеффер, О. Нагаев, Г. Тынынбаев и другие. Оркестр продолжает славные традиции своих предшественников. Но мимолетно время. Кто-то уезжает в другой город, другую страну. А кто-то, к сожалению, уходит навсегда.
С середины  90-х годов, единственным в области оркестром, сохранившимся  несмотря на все перипетии судьбы, руководил Г. Удилин. До последней минуты распада оркестра в начале 2000 годов верно продолжали служить музыке и людям его ветераны, пенсионеры завода Г. Я. Ульянов и Б. Г. Калмыков, Ю. Г. Калмыков и Н. А. Муратов, Ю. А. Муратов, А. Белобородов, Г. Даневич.
Ни один праздник, будь то Наурыз или День предприятия, ни одно торжественное собрание или юбилей, а нередко бывает, что и «крестный ход» памяти почившего товарища, не могли обхойтись без нашего оркестра. И в дождь, и в мороз, и в жару и в слякоть музыканты, верные своему делу, всегда были готовы приветствовать своих друзей...
С раннего детства в моей памяти навсегда остался этот до боли знакомый, вечно волнующий, торжественный марш нашего заводского оркестра. И как будто это было вчера: вольно вырвавшись на свободу из начищенных до блеска медных труб, разливаются ровные звуки раскатистым эхом по улицам и площадям заводского района, вселяя надежду и уверенность в завтрашнем дне.
 1997 г.


                СТАДИОН. «ПРИКАСПИЕЦ»

Жилгородской стадион «Нефтянник был построен в 1951 году. Его первым директором был К. Дмитриев. Стадион являлся физкультурно-спортивной базой завода. Но поскольку в Гурьеве тогда не было сколько-нибудь серьезных спортивных баз и сооружений, то здесь проходили все массовые мероприятия. Это заводские олимпиады, различные городские и областные первенства по игровым видам спорта и единоборству, а также фестивали, праздники, конкурсы. На стадионе работали  секции по многим видам спорта - футболу, хоккею, волейболу, баскетболу, теннису, борьбе, шашкам, шахматам. Многие мальчишки и девчонки начинали свои первые шаги в спорте именно здесь, под руководством замечательных наставников - М. Буянова, Ю. Саберьзьянова, Р. Ли, Н. Воробьева, Ю. Закерьяева. Г. Аллоярова, В. Слабельникова, Ю. Зверев, Е. Ухова и др. В 70-х стадион все чаще становится ареной для показательных выступлений советских спортсменов по авторалли и мотоболу. А на протяжении 80-х и начале 90-х годов он радушно принимает звезд советской эстрады. Однако самыми зрелищными здесь всегда оставались футбольные баталии...
Cамая массовая, самая доступная и чрезвычайно популярная игра миллионов людей на планете - футбол - не могла не оставить свой памятный след на древней земле Прикаспия, в жизни и судьбе ее жителей.
Становление футбола в нашей области, в г. Гурьеве уходит своими корнями в первые послевоенные годы. С пуском нефтеперерабатывающего завода № 441 (ГНПЗ) и последовавшим вслед за этим строительством заводского стадиона «Нефтяник» (1950 г.) футбол становится неотъемлемой частью жизни гурьевчан. Именно сюда, на стадион, после трудового дня и в выходные устремлялись любители этой замечательной игры, чтобы посмотреть, как играют футбольные кумиры. Футболисты той «первой волны» - рабочие парни, такие как Р. Балтачиев, А. Бакшутов, Н. Ульченков, Земляков, Шапошников, братья Калмыковы и другие, - не раз демонстрировали перед своими земляками высокое мастерство и волю к победе. Именно это поколение футболистов впервые и всерьез заявило о себе на республиканской арене, когда в составе местного «Енбека» в 1960 году выиграло звание чемпионов республики.
Но на смену им пришло новое поколение мастеров кожаного мяча. В 60-70-е гг. в городе складывается целая группа сильнейших команд: «ГНПЗ», «Локомотив», «Химик», АТК ГНХС, «Аэропорт», готовых побороться за звание лучшей команды области. На футбольном небосклоне появляются новые «звезды» - В. Власов, Г. Хохлачев, Б. Кужиев, Р. Усеинов, А. Залетдинов, Н. Беляев, А. Карпов, К. Галямов, В. Бычков и другие. В те времена на первенстве республики в классе «Б» особенно ярко показала себя дружная команда АТК ГНХС во главе с ее легендарным капитаном Владимиром Власовым.
Со второй половины 70-х годов гурьевский футбол переживает своеобразный застой. Но уже в 1978 году в республиканской федерации ставится вопрос об участии команды нашей области в первенстве республики. И тогда же по направлению той же федерации, в Гурьев приезжает молодой тренер, наш земляк, в прошлом замечательный вратарь одной из местных команд А. И. Амиров.
 Нелегко было молодому тренеру поднимать футбольное «хозяйство». Но было главное – огромное желание работать и наши ребята, наша молодежь, бывшие выпускники ДЮСШ города, желающие продолжить славную биографию местного футбола.
На стадионе «Нефтяник» были организованы сборы для отбора игроков в главную команду области. В нее вошли самые лучшие на тот период гурьевские футболисты. И уже спустя месяц-другой наш «Прикаспиец» - так было решено назвать команду - принимал своих первых гостей из Караганды. Приятно было увидеть на футбольном поле своих сверстников,
бывших товарищей по школе и по любимой игре, защищающих честь области:  В. Севостьянова (пожалуй, самого яркого игрока в нашей команде), Д. Златьева, Ю. Рахманкулова, А. Цыганова, Б. Кужакова, Х. Джамалетдинова, П. Сутягина, Р. Куркутова, В. Абакумова, Ю. Федорова, В. Мартынова.  И рядом с ними – уже опытных В. Гладова, Ю. Закерьяева, Б. Иралиева и других ребят. Вновь забурлила футбольная жизнь города. Самоотверженная игра самого «Прикаспийца» вернула на стадион начинающих уже скучать по «большому» футболу болельщиков.
Надо признаться, нелегкой была жизнь у наших футболистов. Постоянные утомительные разъезды, изнурительные, требующие полной самоотдачи игры на первенство, а между ними - упорные тренировки. И радость побед, и слезы поражений - через все это предстояло пройти нашим ребятам.
 В 1980 году, после реорганизации Федерации футбола СССР, «Прикаспиец» представляет нашу область на чемпионате СССР по футболу среди команд мастеров II лиги класса «А» в 7-й зоне. Последовавшая «модернизация» союзного футбола вызвала  повышение статуса областного футбола и поставило руководство команды, города, области перед необходимостью внести новые методы и подходы в решение как учебно-тренировочных, так и других задач.
Конечно, совершенно новая постановка вопроса о статусе команды «Прикаспиец» требовала еще больших финансовых вливаний в команду, расширения ее материально-технической базы. В этом сложном узле, где должна была работать целая футбольная индустрия, были завязаны вопросы приема гостей и судейского корпуса, питания и гостиничного проживания команд, транспорта и медобслуживания, а также новый подход к информационному обслуживанию: телевидению, рекламе, продаже билетов, контрамарок и т. д. - всего не перечислишь. Как видит уважаемый читатель, большое дело требовало и больших расходов. Но ведь речь шла о престиже области!
- Иначе было нельзя, - вспоминает бывший игрок «Прикаспийца», а позднее начальник этой команды Б. Т. Иралиев. - Ведь о нас, о нашей команде знали в Советском Союзе. О выступлениях «Прикаспийца» можно было проследить по еженедельнику «Футбол-хоккей», прочесть в «Советском спорте», увидеть по телевидению. И надо отдать должное руководству города, которое услышало нас.

- И в первую очередь, - продолжает Берик Тасырович , - команда была благодарна тогдашнему первому секретарю горкома партии, ныне акиму области Р. Т. Чердабаеву. Именно с его помощью (а иногда, мы понимаем, требовалось и волевое решение) был наконец решен вопрос о замене земляного грунта на футбольном поле стадиона «Нефтяник» на травяной, с дальнейшей реконструкцией этого стадиона, и строительства нового, запасного, каким и стал позже стадион «Буревестник». А ведь это требовало колоссальных финансовых затрат.
Или, например, вопросы чисто житейские, связанные с экипировкой команды, улучшенным питанием, вопросы жилья для игроков и, если хотите, даже вопросы отдыха и досуга. На все это нужны были деньги, и деньги немалые. И если бы не Равиль Тажигараевич, не его по-отцовски дружеское отношение к нуждам команды, футболистам, а также его умелый подход к руководителям промышленных предприятий города, области, да и, наверное, их личный интерес как болельщиков, – вряд ли гурьевчане и гости областного центра смогли бы увидеть «большой» футбол в Прикаспии.
И действительно, все мы были свидетелями настоящих футбольных праздников. К нам приезжали футбольные коллективы республики и Союза и даже сборные ветеранов СССР. Трибуны старенького стадиона «Нефтяник» еще помнят шквал аплодисментов, звучавших в адрес грандов мирового футбола А. Шестернева, Э. Стрельцова, И. Нетто, В. Серебренникова, А. Кавазашвили и других. Да и в активе нашего «Прикаспийца» были громкие победы над чимкентским «Мелиоратором» (5:2), «Фосфоритом» из Каратау
(3:0), «Шахтостроем» из Караганды (5:0).
Многие наши ребята, такие как В. Гладов, В. Севостьянов, И. Азовских, А. Цыганов, получили приглашение в другие футбольные клубы республики. Не это ли главный показатель возросшего мастерства наших земляков-футболистов и в целом любимой команды области?!
Говоря о том времени, нельзя не сказать добрых слов и в адрес судейского корпуса, обслуживавшего игры первенства и, наверное, в какой-то степени помогавшего нашим ребятам. Это судьи республиканской категории К. Имангазиев, Н. Воробьев, Р. Ли, П. Александров. Слова благодарности заслуживают и бывший председатель Федерации футбола области П. П. Селиванов, бывший председатель горспорткомитета У. Ульжабаев и другие ответственные работники, а также болельщики, помогавшие нашей команде.
Но всесоюзный режим работы требовал дальнейшего совершенствования не только чисто функциональных обязанностей самих игроков, но и развития и укрепления всей инфраструктуры, связанной с выступлением «Прикаспийца» на союзном уровне. Продержавшаяся более четырех лет команда и вся материально-финансовая система, созданная вокруг нее, постепенно начали давать сбои, и 1981 год стал последним годом выступления «Прикаспийца» на чемпионате СССР.
Тогда еще никто не знал, что спустя более полутора десятков лет после распада «Прикаспийца» наш местный футбол так и не поднимется до уровня 60-70-х годов. Нельзя сказать, что его вовсе нет или остыла любовь к нему. Он есть. Но это «домашний» футбол. Он как бы варится в собственном соку. И, конечно, обидно, что самый богатый по природным ресурсам регион в республике, являющийся донором нескольких областей Казахстана, до сих пор не представлен своей командой на республиканском первенстве.
- Мне не верится, - говорит по окончании нашей беседы директор стадиона «Нефтяник» Б. Т. Иралиев, - что наш «Прикаспиец» был последней командой области республиканского и даже всесоюзного (международного) масштаба. У нас ведь есть молодые ребята, есть опыт предшествующих поколений, да и деньги при желании всегда можно найти.
- Хватит нам уже забивать голы в свои ворота!  «Большой» футбол должен вернуться в Прикаспий! - в сердцах воскликнул мой собеседник. - А пока, пользуясь случаем, хотелось бы поздравить всех своих бывших друзей по команде с юбилеем. Нашему «Прикаспийцу» исполнилось бы 20 лет. И нам всем есть о чем вспомнить и рассказать молодежи. Ведь все мы когда-то были молодыми и играли в одной команде. В команде нашей молодости...
1998 г.


                БОЛЬШАЯ СЕМЬЯ               
               
Сейчас мало кто знает, что в послевоенные годы, вплоть до 90-х, Жилгородок являл собой своеобразный город в городе. Можно было, не выезжая за его пределы, долгое время обходиться без городской инфраструктуры. Тут было все: клуб, пляж, парк, магазины, школа, детсады, парикмахерская, баня, стадион, кафе и т.п. Не было только своего моста через Урал, который очень бы не помешал жителям противоположных районов - Жилгородка и Авангарда (хотя последнего тогда даже и в помине не было: всего несколько саманных домиков да областная больница олицетворяли динамично развивающийся ныне и благоустроенный Авангард). Так вот, функцию сообщения меж районами в 50-60-е годы выполнял за 5 копеек калмык дядя Петя на своей самодельной шестиместной лодке. В 70-е и последующие годы переправа приказала долго жить, и горожанам приходилось пользоваться исключительно центральным мостом. И только в 2000-м вступил в эксплуатацию долгожданный пешеходный мост, как бы открывая новую веху в истории города.
В те же незапамятные 50-60-е годы работники  ГНПЗ (завод № 441) по-разному проводили свое время в выходные и  праздничные дни. Однако  читателю было бы, наверное, интересно узнать и о других пристрастиях и увлечениях заводчан.
В те годы о горячем водоснабжении даже в продвинутом Жилгородке и мечтать не приходилось, поэтому все заводчане мылись в бане.  Но путь туда, как правило, лежал через парикмахерскую. Старая заводская парикмахерская располагалась на ул. Ауэзова, 21, и занимала небольшую комнатушку 4x4 кв. м на четыре “посадочных” места. Руководил местным “салоном красоты” дядя Жора. Это был типичный грек лет пятидесяти, с острым, но спокойным  взглядом, всегда чисто выбритый и аккуратно подстриженный под “ёжик”. Мягкий, без акцента, приветливый голос привлекал внимание к одному из лучших мастеров цирюльного дела в старом Гурьеве… “Следующий!” - звучала короткая фраза дяди Жоры, и ты, зажав в кулаке 15 копеек, садился в старенькое кресло, подставляя свою шевелюру под популярный тогда “полубокс”. Напарницами дяди Жоры были три женщины: Фира Ломоносова, Лида Кролл и незабвенная Клавдия Варочкина, к которой автор этих строк ходил стричься (уже на дом) фактически до своего переезда в Россию.
…После парикмахерской заводская братия вместе с детьми направлялась в баню. Там, как и в крохотной парикмахерской, тоже очередь человек под тридцать, причем  и в мужское, и в женское отделение. Но горячая и холодная вода циркулировала бесперебойно. Мокрый пар выгонял трудовые шлаки, и уже налегке тянулись мужички в раздевалку, где их обслуживал престарелый усатый дед (Чапай). Ему почему-то все отдавали часы на хранение. Скорее, из-за “форсу”, нежели из-за боязни, что украдут: часы как-никак!
По окончании положенных процедур, свежие и румяные, заводчане расслаблялись “Жигулевским” или лимонадом тут же, в бане, в небольшом ОРСовском ларьке. Любители выпить что покрепче без труда могли пройти метров 50 до жилгородской остановки, в бражную (позже пивную), или продолжить свой отдых на стадионе, на футбольном матче. И тоже под пивко и шашлычок.
Но главным питейным заведением района было заводское кафе «Чайка», у фонтана.
Всякое повидало на своем веку это кафе. Обычно после трудового дня туда устремлялось немало любителей хорошей закуски и выпивки. За столиками располагались, как правило, цехами. Одно время там даже играл свой маленький ВИА  “Красные гитары”.
За буфетной стойкой попеременно - словно часовые - возникали невозмутимые лица заведующей кафе Екатерины Ивановны и буфетчиц  - Фаи и Зои-апы. Келеш-мелеш, анау-мынау, грамм налево, грамм направо - словом, округляем. И все довольны. Ну а как забыть сакраментальную фразу, которую говорила, нет, восклицала Зоя-апа когда вдруг, оказывалось, что с утра в кафе не завезли пива: «Пиба?! Какой Пиба?! Пибзавод ремонта!»... Миловидные официантки четко обслуживали своих постоянных клиентов. Рагу, плов, бефстроганов, гуляш, салаты из свежих овощей, а также пиво с рыбкой, коньячок и водочка поднимали настроение, делая жизнь нефтепереработчиков более комфортной. Пили много, но в меру. То ли водка и закуска были натуральными, то ли и впрямь были наши отцы и деды, как по Лермонтову богатыри - не мы, только утром, по заводскому гудку, все как штык на остановке, и без опохмелки - на автобус, на завод…
Атмосфера в кафе была настолько доброжелательной и, я бы сказал, доверительной, что, если у тебя вдруг в кармане не оставалось ни гроша, здесь тебя всегда бы покормили и напоили в долг, предварительно записав заказ в “черный блокнот”. Таким образом, смех, веселье, хорошее настроение завсегдатаев кафе долгое время служили визитной карточкой одного из лучших питейных заведений города.
Однако случались и своего рода накладки. Если изрядно поддавшие начинали скандалить, то от таких быстро избавлялись заводские дружинники и сами рабочие, вышвырнув неблагодарных посетителей из кафе. Порой, чтобы унять зарвавшуюся молодежь, сюда приглашали наряд милиции. Её опорный пункт располагался в ДК ГНПЗ. На вызов обычно приходил участковый, огроменный казах - старший сержант дядя Коля. За огромный рост и стокилограммовый вес его прозвали Бешбармаком. Как только Бешбармак появлялся, всё становилось на свои места. Он знал про всех все, и все его тоже хорошо знали и уважали за справедливость и порядочность. И он, понимая это, не злоупотреблял данной ему властью. В целом же кафе было местом встреч и отдыха старых друзей и коллег. Здесь всегда всем были рады.
Любил и я потянуть пивка в хорошей компании. Одним из лучших моих собеседников за кружкой янтарного был Юсуп Закерьяев. Известный в городе человек, бывший футболист заводской команды и легендарного «Прикаспийца», Якубыч мог часами рассказывать о футболе. Он был не только знатоком этой популярной игры, но и, как мне казалось, ее заложником. Даже самую незначительную проблему местного футбола он мог превратить в философский трактат; расставить все точки над «i», заклеймить на чем свет стоит «похоронщиков» гурьевского футбола и  четко сформулировать только одному ему известный выход из ситуации. И, надо признать, он был недалек от истины.
А какие острые по накалу проходили в кафе шахматные баталии? Самой  бескомпромиссной была борьба между непримиримыми  соперникам -, начальником 1-го цеха химзавода  Анатолием Хандохиным и главным технологом ГНПЗ Фаридом Гумеровым.  Играли они каждое воскресенье, не менее пяти партий кряду, с переменным успехом. После часовой «разминки», когда вокруг их столика страсти накалялись до предела, они,  не забыв прихватить с собой очередную бутылочку и секундантов, плавно перемещались в парк, за столик у старой танцплощадки, где и ставилась точка: кто же на сегодняшний день самая светлая голова Жилгородка...
Ныне существующие бары, бистро, кафе, как грибы выросшие в Жилгородке после обвальной приватизации, наверное, отвечают современным требованиям отдыха, общепита, курортной индустрии и т.п., но никак не олицетворяют дух того времени, дух единого целого.  И они уже никогда не станут для меня тем местом, которое можно полюбить, привыкнуть к нему, чтобы затем со щемящим сердцем вспоминать о лучших годах своего детства, о той незабываемой “золотой эпохе” в жизни заводского района и о его жителях.
Летние каникулы всегда любимы, легки и быстротечны.
Ребята нашего двора, да и, пожалуй, вся гурьевская детвора повально увлекались футболом. В парке на поле с утра до позднего вечера не смолкал гул футбольных баталий между дворовыми командами.
Матчи проходили  всегда напряженно и с переменным успехом. Затем из  команд мы формировали одну, которой предстояло защищать честь района в соревнованиях на приз ЦК ВЛКСМ “Кожаный мяч”. Наша единая жилгородская команда “Молния” дважды становилась чемпионом города - в 1968 году и в 1970-м(!). Позже многие ребята, и я в том числе, играли в футбол за команду “Юность” ДЮСШ гороно №1, занимались в других спортивных секциях.
Кроме футбола, во дворе мы еще играли в волейбол и настольный теннис. Устраивали дворовые чемпионаты по шашкам, шахматам, домино, соревновались в беге, играли в отмерного козла, маялку, чики, мослы, ну и, конечно же, ходили в парк на аттракционы. По вечерам, когда спадал зной, вместе с девчонками играли в казаки-разбойники, лапту, чехарду  и другие популярные детские игры. Это было чудесное время детства, когда рядом со мной были, совсем не похожие друг на друга мои друзья-товарищи — словом, пацаны: Коленька Тынынбаев (Камошка), Алексей Хрестокьянц (Лякса), Братья Марат (Бобик) и Сеяджан (Пузач) Бопиловы, Володя Блюденов (Грузин), Женька Тамачков (Жорж), Виталик Сапаев (Сапай), Сергей Ульченков (Ульча), Сергей Качалин (Идрио), Игорь Вакуров (Игуся), Ибрай Тулемисов (Джон), Борис Калмыков (Боб), Мишка Филюшкин (Филин), Вовка Лысиков (Кортес), Мишка Ломоносов (Мосол), Мишка Моисеев (Фантомас), Санька Родин (Сайгак), Васька Крюков (Кишка), Толик Брызгунов (БТ), Лешка Калмурзин (Сварной), Стасик Любин (Толстый), Аркадий Маркелов (Матала), Мишка Житков (Жук), Славка Ротнов (Сэм), Санька Насенков (Сандык), Марат Бердиев (Дос), Ленька Чепаскин (Лентяпузый)...
А еще многие из нас с интересом посещали детский сектор при ДК ГНПЗ, где вместе с выдающимся педагогом Л.Д. Широковой ставили спектакли, учились выпиливать по дереву, принимали самое активное участие в заводских праздничных мероприятиях.
Телевидения тогда в нашем городе не было, а если и было, то только по вечерам. Поэтому все любили ходить в клуб, в кино. Если бы нынешнее юное поколение знало, что значил для нас воскресный детский фильм на 12 часов! Битком набитый 500-местный зал ДК не вмещал всех желающих, поэтому многим мальчишкам и девчонкам приходилось сидеть в бенуаре или прямо на полу, в проходах. Да и фильмы-то были - не чета нынешним. Взять, к примеру, фантасмагорические блокбастеры о Гарри Потере или «Властелина колец» - никакой идеи, сплошная коммерция. А наши, тогдашние: “Акваланги на дне”, “Республика ШКИД”, «На графских развалинах», «Армия Трясогузки», «Неуловимые мстители» – это  были потрясающие картины, с реальными героями, с реальными событиями, да  и сделаны они были на высоком идейно-художественном уровне.
В дни летних каникул мы редко бывали дома. Наряду с черными, отливающими медом ягодами джиды наш цветущий парк был полон и других, не менее вкусных плодов: тутовник, ранетка, смородина – все шло в утробу за милую душу. Но это еще не все: на противоположном берегу Урала, прямо напротив нынешних коттеджей новых господ нового города, рос чудесный Сутягинский фруктовый сад. Частенько на автомобильных камерах мы переплывали Урал и делали небезопасные набеги в этот райский уголок. Яблоки, вишня, сливы, груши, виноград, клубника, малина – сплошные витамины! -  тоже были  излюбленной снедью моих друзей. Порой мы забывали, что дома нас ждал обед из осетрины, черная икра, ведь такого добра в те годы в каждой гурьевской семье было предостаточно! …Частиковая рыба – лещ, вобла, судак, жерех - продавалась рыбаками за копейки прямо на тоне за клубом. Ее без труда можно было купить в магазине «Живая рыба» на площади Победы, на местном базаре по ул. Пархоменко, наконец, поймать самому. Несколько подороже, от  рубля до трех (за рыбину), стоили сазан и севрюга. Цена же на  черную икру (из под-полы)  не превышала 8-10 советских рублей за кило(!)…
Заканчивался вечер, как правило, традиционным походом на пляж. В 60-е и начале 70-х там стоял деревянный плот с вышкой. Покуражившись в теплой ночной воде, вдоволь наигравшись в «чур меня», мы возвращались домой усталые и счастливые и замертво падали в постель. И только утренняя жара могла вмешаться в безмятежный юношеский сон.
В год 55-летия со дня образования (1952) жилгородской школы имени Н.В. Гоголя  не могу не  вспомнить о ней, о ее замечательных педагогах.
Сооружение было построено по типу довоенных и послевоенных учебных заведений и удачно вписывалось в архитектурный ансамбль заводского района. Завод являлся шефом школы, что придавало особый статус “гоголевцам” - тем, кто там учился и работал. А  преподавали в школе мастера своего дела, так называемая первая послевоенная волна учительских кадров. Я с глубоким уважением и признательностью хочу назвать  тех, кто непрерывно вел “борьбу” за нас, учил нас достоинству, доброте и ответственности, любви и верности – словом, учил нас учиться. Конечно, всех не упомнишь, но первые учителя - всегда первые. Это Галина Павловна Пухно и Вера Ивановна Кокорева (Старцева). В средних и старших классах преподавала целая плеяда учителей-новаторов, наделенных исключительным даром педагогического таланта: З.П. Колентьева, А.А. Дворецкая, Е.К. Коновалова, О.С. Черная, В. П. Корсунская, А.А. Фомичева, Т.А. Король, Т.П. Маркова, Т.И. Нитокшина, А.Ф. Пищик, Н.А. Фокина, Т.И. Фролова, Е.И. Возовик, Горбунова, А.И. Колесова, И. Р. Прикмета, Т.А. Истомина, чертежник Б.С.Сайфуллин, географ Ю.А Пастухов, мастера трудового обучения Е.П Пак и Николай Акимович, физрук Н.В. Нитокшин. Ну и, конечно же, директор школы Клинчев Владимир Христофорович, наш вездесущий  Христофор.
Талантливые учителя воспитали талантливую молодежь, подняли на должный уровень престиж школы. Немало вышло из среды учащихся -“гоголевцев” инженеров и врачей, педагогов и научных сотрудников, спортсменов и представителей творческой интеллигенции, которые и поныне живут и трудятся в Казахстане и в России, в Украине и в Беларуси, в странах Балтии и дальнего зарубежья. 
Школьные сборы, линейки, пионерские костры, а также турпоходы и экскурсии по родным местам - в Талы, в Сарайчик, в Кандауровский лес и на плато Устюрт - объединяли нас, служили лучшим примером приумножения славных традиций “гоголевцев”…
Жаль, что школа имени Гоголя просуществовала всего лишь чуть более двадцати лет. По всем показателям это была одна из самых передовых школ города того времени, потому что  в полной мере отражала свое главное предназначение – она объединяла учителей,
учеников, родителей и шефов (завод) в одно целое. Словом, была семьей и школой одновременно.
2003 г. 
 
               
                ЭТЮД В БЕЛЫХ ТОНАХ
               
                Праздник – ожидание праздника
Зима. В Гурьеве она всегда была разной. То снежной и мягкой, то, наоборот, холодной и ветреной, и почти без снега. Поэтому зима у нас начиналась не по календарю (хотя первый лед на Урале, как правило, вставал уже в конце ноября),  а с первого снега. И его, как манну небесную, ждали горожане всегда под Новый год.               
Этот праздник – праздник вдвойне. Ему предшествовало установление новогодней елки на площади возле фонтана. Не той, что растет в лесу, а сборной: в металлическую трубу длиной 10-15 метров, с врезанными в нее патрубками, вставлялись небольшие елочки или ветки ели. Елка украшалась игрушками, серпантином и прочей мишурой, включая гирлянды с разноцветными огнями. Так стояла она, сверкая и поблескивая, почти до конца января. Вокруг елки заливали каток.
Взрослые готовились к Новому году заранее, но всегда одинаково: бегали по магазинам за покупками, готовили соленья и жаренья, перезванивались по телефону с родственниками и друзьями – спрашивали, советовались, приглашали в гости.
Перед Новым годом грех не привести себя в порядок, поэтому женщины пропадали в парикмахерской, ну а мужики ходили в баньку, чтоб попариться, а заодно и «отметиться» с друзьями в кафе перед семейным застольем. И вот все в сборе –  в праздничных одеждах, в хорошем настроении. В центре комнаты или где-нибудь в углу, чтобы не стеснять гостей, заманчиво помигивает огоньками зеленая виновница торжества; из пиротехники – бенгальские огни.
На столе стандартная закусь: сыр, колбаска, селедочка с лучком и в масле, вечно живой салат оливье, разносолы, холодец с горчичкой да кое-какие консервы. Из горячих блюд - плов, картошка-пюре с мясом, котлеты или пироги из судака, ну и, разумеется, балычок и икорочка. Напитков тоже не фонтан: «Жигулевское» и «Буратино» производства местного пивзавода, водка по «три шестьдесят две», а также популярные вина того времени: «Варна», «Тамянка», «Рубин». Для знатных гостей припасен 15-рублевый коньяк «Плиска», для «своих» - портвейны: «Агдам» и «777» по рубль сорок. Ну и завершало ликеро-водочный антураж - легендарное «Советское шампанское» по 4 рубля 50 копеек. Да, чуть не забыл: напитки разливались в пресловутые граненые рюмочки «козья ножка», а на десерт обычно, кроме чая с «барбарисом» и «золотым ключиком» или зефиром, были еще мандарины.
Таким образом, новогодний стол обходился примерно в 50 советских рублей (треть зарплаты инженера).  Поэтому несколько заводских семейных пар или соседи, не напрягаясь, могли скинуться и весело вместе отметить Новогодье. Это сейчас Новый год превратился в чисто семейное торжество, а раньше он был более массовым, коллективным праздником. Лучший тому пример - прямая  трансляция «Голубого огонька» из Москвы, который вслед за боем курантов и гимном «Союз нерушимый…» приходил в наши дома с небольших экранов черно-белых «Лотосов», «Балтик», «Аврор». (Позднее «Голубые огоньки» вошли в традицию завода, их стали устраивать в новогоднюю ночь во Дворце культуры нефтепереработчиков.
Встречали Новый год, как и положено, сначала по Москве, а затем с разницей в два часа по местному времени. Прогулки под баян и гармошку были неотъемлемой частью ночной жизни новогоднего Жилгородка. Народ пел, плясал, веселился, и незваный гость в эту ночь был даже лучше… Деда Мороза.

                Зимние забавы
Все школьные каникулы в ДК ГНПЗ шли новогодние представления. В фойе  второго этажа устанавливалась огромная елка. Наряженные  в костюмы сказочных героев заводские детишки вместе с Дедом Морозом, Снегурочкой и их друзьями дружно водили хоровод, принимали участие в конкурсах и театрализованном представлении. Затем в большом зале всех ждала «Зимняя сказка», поставленная драматическим кружком детского сектора и артистами ДК. По завершении праздника профком завода вручал всем ребятам подарки, которые они по очереди получали в маленьких сказочных домиках на первом этаже.
После обеда и до самого вечера жилгородские мальчишки и девчонки «уходили в отрыв». Те, кто был поменьше, прямо у себя во дворе играли в снежки, лепили снежную бабу, строили из снега крепость. Люди старшего поколения гуляли со своими маленькими детишками в парке. А вот пионеры, не задумываясь, спешили на каток, поиграть в хоккей или просто покататься на коньках.  В то время катков в Жилгородке было три: возле фонтана у елки, на спортивном поле у пляжа и за школой имени Гоголя. Коньки были не у каждого ребенка, и не потому, что родители не имели возможность купить их своему чаду – их просто не было в магазинах, а если и были, то нарасхват. Поэтому на катках работал прокат. Но и этого было недостаточно, и детвора гоняла шайбу, как говорится, на своих двоих. Хоккейных клюшек  тоже не хватало, поэтому частенько в ход шли самодельные. Выбирали у школьного столяра отесанную палку, что покрепче, обрабатывали ее наждачной бумагой. С одного конца палки делали надрез и вставляли в него «перо». Затем с двух сторон основы, где было вставлено «перо», забивали гвозди. Для более четкой фиксации и безопасности при игре в хоккей  крепежное место обматывали изоляционной лентой. Но самодельные клюшки были ненадежными: две-три боевые игры - и приходилось их делать заново. Конечно, были у некоторых ребят и настоящие клюшки, например, сначала была тяжелая - «Темп», по 2 рубля 50 копеек, а позднее появилась легкая - «Рига», с «пером», обклеенным сеточкой для крепости, по 4 рубля. После легендарных матчей с канадскими профессионалами в 1972 году «перья» клюшек для мощности полета шайбы (бросок, щелчок) стали еще загибать, но опять же доморощенным методом. «Перо» клюшки кипятили в чайнике, а когда древесина становилась размягчалась, ее тут же зажимали между секциями батарей или в слесарных тисках, при этом делая уклон «пера» то вправо, то влево, то есть «перо» загибали «под руку».
С коньками, как и с клюшками, тоже была проблема. Помню, как многие из моих друзей учились кататься на двухполозных коньках, а то и на «снегурках», которые привязывались ремнями к валенкам. Катались прямо по освещенному гирляндами огней проспекту Ауэзова  - от фонтана до остановки. По тому же маршруту устраивали соревнования на санках. Те, кто уже более или менее стоял на коньках, перебирались на настоящий лед, в том числе и на Урал. Почти у всех были так называемые «дутые» коньки, с малой посадкой. На смену им пришли «канадки» - с высокой посадкой, отдаленно напоминающие нынешние. Для устойчивости под пятку ставили «полухомут» (чаще всего им служила старая обложка книги или обрез валенка). (Что касается «фигурок», то о них наши девчонки могли только мечтать.) Точили коньки на абразивном круге в слесарной мастерской школы - кто сам, кто при помощи преподавателя Николая Акимовича. Затем полозья с заусенцами обрабатывали напильниками - для «быстрого» льда.
Почему я все это вспомнил? Да потому, что не могу не сказать о легендарной хоккейной команде гоголевцев –  неоднократных чемпионов и призеров городских школьных соревнований по хоккею с шайбой, которые прошли через всю эту «хоккейную грамматику».  Это Б. Иралиев, С. Иралиев, В. Чирков, Л. Бородкин, М. Ибраев, В. Перкин, Н. Ладурко, А. Качалин, П. Чаков, Г. Рудаков, У. Имангалиев, В. Сегида, Ю. Степанов  и др. Позднее честь школы успешно защищали Н. Казиев, А. Тен, С. Ульченков, В. Сапаев, Ал. Хрестокьянц, В. Азовский, А. Сегизбаев, С. Зарщиков, А. Каражанов, В. Яшков, Ю. Толстов, А. Казаков, Р. Гамиров, А. Шибалаев, И Тамбовцев, В. Болдырев, В. Хандохин, Ан. Хрестокьянц, С. Кузненяткин. А. Слабельников и другие одаренные ребята. (Впрочем, все они также с успехом защищали честь школы и на футбольных полях). Завод помогал своим  подшефным материально. Все хоккеисты были в настоящую хоккейную форму и доспехи — рейтузы, фуфайки, щитки, шлемы — словом имели полную экипировку. И в этом была немалая заслуга педагога-организатора жилгородской ребятни Беляевой Зинаиды Павловны.  Матчи проходили в хоккейной коробке стадиона «Нефтяник». Судил соревнования прославленный гурьевский хоккеист М. Е. Буянов, а помогал ему Роман Тхо-Ирович Ли. Вообще, надо сказать, хоккейная коробка никогда зимой не пустовала. Сюда, чтобы покататься на коньках или посмотреть матчи первенства города по хоккею с мячом или с шайбой, заводчане приходили семьями, получая от этого здоровье и огромное удовольствие.
Но это что касается «большого» хоккея. Для учащихся же школы Гоголя позади ее малого здания ЖКО ГНПЗ построило малую хоккейную коробку. Вот на ней-то и отрывались пацаны нашего двора, когда главная коробка на стадионе была занята (кстати,  и ходить сюда было удобней – близко). Здесь мы готовились к «Золотой шайбе», тут же проводился районный чемпионат по хоккею среди дворовых команд. Чистили и заливали каток мы сами, сами же следили и за порядком на спортивной площадке – таковы были условия наших шефов. Нередко для проведения товарищеских встреч по хоккею мы на специальном автобусе выезжали в соседние городские дворы.
Не менее азартно и увлекательно проходили катания на горках за большим зданием школы. Во время войны это были бомбоубежища. Ну а в мирное время школьники нашли им достойное применение. До позднего вечера рядом с главным учебным заведением района не смолкал гомон детворы. Катались с горок кто на чем горазд - на санках, на фанере, на корточках «паровозиком», на крышках от кастрюль и даже на старых оцинкованных тазах. Словом, детвора веселилась по полной программе, в духе своего «золотото» времени.

                Зимний клев – большой улов
Многие жилгородские рыбаки после новогодних праздников спешили на Урал, на подледный лов рыбы.  И хотя рыбка в январе идет не так густо, зато есть повод повидаться с друзьями, опохмелиться, да и родные стены что-то «жмут» после шумного застолья. А похмелье на свежем воздухе – лучше всяких рассолов.
Вот кряхтя, с отдышкой надевает рыбак фуфайку или овчинный полушубок, аккуратно подпоясывается ремешком, чтоб не поддувало. Затем так же не спеша нахлобучивает шапку-ушанку и только потом, припомнив, куда в прошлом году положил все свои рыбацкие причиндалы, наконец выходит на стужу. На полуострове Жилгородок до заветного места рукой подать.
По-настоящему частиковая рыба зимой начинает идти в конце февраля – марте. Порой идет так густо, что не успеваешь насаживать свежего червя на крючок - косяк за косяком валит и валит. Да еще какой залом! В худой день на пять крючков «донки» столько не поймаешь, сколько на один крючок за час-другой. Прет рыба - и все тут! Воблы в те годы ловили много: сетками, ведрами, мешками. Чтобы излишки рыбы не конфисковал рыбинспектор, приходилось по несколько раз быстренько затариваться и оттаскивать ее домой. Помню, как наши матери нередко сетовали: «Ну куда вы столько ее ловите? - руки от соли уже болят». Но как уйти с Урала, когда такой спортивный азарт! Излишки рыбы продавали знакомым, тем, кто не мог рыбачить. Бывало, рыбу приносили в кафе, где отоваривались по бартеру за выпивку и закуску. Грех не обмыть хорошую рыбалку – следующий раз удачи не жди. Но были среди рыбаков и прижимистые, те, кто весь улов нес домой, потом в межсезонье продавали - уже вяленую - втридорога, в основном приезжим. Кстати, многие на этом сделали неплохой бизнес: покупали мебель, мотоциклы, машины, строили дачи и т. д.
Ловили рыбку и на мормышку, и на блесну.  Если донщики располагались друг за другом, то есть по ходу косяка, то мормышечники обычно кучковались где-то рядом, в сторонке неподалеку. Зато блесенщики - те вообще разбредались по Уралу, уходили «на глубину». Народ они ушлый - не любят суеты, да и судачьи места зимой не всякий рыбак знает.
Конечно же, артельные рыбаки ставили и аханы  на белугу, поэтому «красную» рыбу, если уж очень ее захотеть, всегда можно было купить, а тем более к Новому году.
Наш город всегда гордился рыбой и рыбаками. В одном только Жилгородке жили и живут поныне десятки династий настоящих рыбаков, славных наследников основателя города, русского рыбопромышленника Михаила Гурьева.
2007 г.


               

Юрий Ульченков, профессиональный летчик, поэт, художник, публицист
   (Ред. В. Тарабрин)
                АВИАМОДЕЛИСТЫ

                Угол атаки
В 40-50-е годы большим событием в нашем городе стало строительство Гурьевского нефтеперерабатывающего завода (ГНПЗ) и первого в стране микрорайона нефтепереработчиков -  Жилгородка, с обязательным строительством средней школы им. Гоголя и прекрасным Дворцом культуры  ГНПЗ.
   В этих новых учебно-культурных центрах стали открываться кружки и секции. В то время моделированием здесь занимались в основном учащиеся школы им. Гоголя – В. Шеффер, А. Горбунов, В. Коблов, Е. Гридин, В. Пынтя, Е. Пак и другие. Но из-за отсутствия материальной базы занятия были неорганизованными и сводились в основном к изготовлению моделей из бумаги-ватмана.
В конце 50-х авиамодельный кружок открыли официально в ДК ГНПЗ. Согласно штатному расписанию его возглавил Валерий Клементьевич Нольде. А познакомился я с ним при довольно щепетильных обстоятельствах.
Кто из мальчишек в детстве не имел рогатки? Смешной вопрос. Ну а стреляли мы, конечно, по воробьям. Вот за этим неблаговидным занятием и застал меня на школьном дворе В. Нольде. Но он не стал отнимать у меня рогатку и тем более таскать за уши, а просто пристыдил.
Прошло совсем немного времени, и вот старшие ребята с нашего двора объявили, что записались в авиамодельный кружок. Помню, как у меня сразу загорелись глаза. И я стал упрашивать их взять меня с собой на занятие. Каково же было мое удивление, когда  в руководителе кружка я узнал человека, в которого совсем недавно попал из рогатки вместо воробья. Однако ничего страшного не произошло. Клеметьич усадил меня на стул и как старший товарищ очень образно объяснил, что стрелять в птиц - не очень удачное занятие.
- Вот мы строим модели самолетов, - сказал он, - чтобы они летали, и каждый из нас мечтает летать, но природой этого человеку не дано, поэтому мы должны учится полету у птиц. Ну а стрелять можно и по пустым банкам.
Нольде вообще очень трепетно относился к птицам. Имитировал их голоса, держал и гонял голубей.
Мальчишкой одиннадцати лет я впервые узнал, что такое фюзеляж , стабилизатор, лонжерон и нервюра, и что одно из главных условий для полета – угол атаки. Это основное, что должен правильно рассчитать моделист или конструктор для безопасного и эффективного полета.
Мал угол – самолет не полетит, большой – свалится в штопор. Угол атаки должен быть оптимальным.
В начале учебного 1960 года в нашем кружке произошло радостное событие. Поступили наборы материалов для изготовления схематических и классовых моделей. И главное, что вызвало общий восторг, – авиамодельные двигатели «Комета» и МК-12 «В». Первое, что поручил нам наш руководитель - собрать каждому по схематическому планеру с треугольными крыльями, оклеенными папиросной бумагой. А дальше распределил, кто и какого класса модель будет строить: В. Урусов – планер, В. Занкевич – таймерную модель, О. Нагаев – кордовую скоростную, а мне же досталась кордовая гоночная модель. Мы были первые в Гурьеве, кто стал осваивать кордовые модели с компрессионным двигателем МК-12 «В». Но все новое сложно. А самое главное, что и посмотреть, и посоветоваться в нашем городе было не с кем. И вот тогда Валерий Клементьевич собирает команду и выставляет ее на областные соревнования. Хотя соревнования - это громко сказано. Моделей для полета было выставлено очень мало, только свободнолетающие (планеры и резиномоторы),  кордовые же модели ни у кого не полетели. Но несмотря на это, Нольде все же добился, чтобы нашу команду в полном составе отправили на республиканские соревнования, заявив:
- Моделисты должны поехать, посмотреть, как работают мастера, воочию увидеть, как летают настоящие модели.
На республику мы поехали в Караганду. Соревнования проходили на аэроклубовском аэродроме. Жили мы в курсантской казарме и питались в курсантской столовой. В то время там проходили сборы спортсменов-летчиков и парашютистов, так что мы имели возможность увидеть высший пилотаж и парашютные прыжки. Но главное, каждый из нас смог увидеть настоящие модели своего класса – как они сделаны, как летают. Помню, как  В. Нольде подвел меня к мастеру спорта В. Волошину, который готовился к Всесоюзным соревнованиям, и попросил его:
- Володя, ты помоги ему запустить его модель. Пусть она хотя бы оторвется от земли. Но сделать это, конечно же, было не возможно. Зато запомнилось на все жизнь, как Волошин, запуская свою кордовую пилотажную модель, взял меня с собой в «круг» и разрешил подержаться на ручку управления. Нольде был прав: человек, познавший полет, никогда не предаст небо.
Когда начались старты планеров, он отдал свой планер В. Урусову и при запуске бегал с ним рядом, подавая команды и подсказывая, когда снимать модель с лейера. И, о чудо, наша команда по классу планеров заняла 4-е место и была отмечена поощрительным призом. Мы понимали, что своим успехом обязаны Валерию Клементьевичу, который добивался только одного, чтобы мы – пацаны – уверовали в свои силы и всерьез и надолго приобщились к моделированию, влюбились в самолеты, стали летчиками. И это ему удалось. Многие из нас  впоследствии стали спортсменами-разрядниками, профессиональными пилотами. Значит, наш дальновидный и добрейший руководитель с прозорливостью настоящего конструктора мальчишеских душ сумел каждому из нас подобрать правильный «угол атаки».


                Шаг винта
  После ухода В. Нольде на срочную службу в ряды Советской армии коллектив авиамоделистов остался на какое-то время без руководителя, но усилиями заведующей детским сектором ДК ГНПЗ, выдающегося педагога-новатора Л. Д. Широковой и нашего старосты  В. Урусова кружок был сохранен. И когда в 1962 году вернулся из армии друг и единомышленник Нольде Станислав Николаевич Уваров, ему достался дееспособный коллектив, с базой для выполнения работ.
Золотые шестидесятые – их не зря с любовью вспоминают люди старшего поколения. Сколько новых возможностей, побед и надежд переполняло страну в эти годы. Вот и нам, авиамоделистам ДК, руководство ГНПЗ сделало, можно сказать, царский подарок. Завод выделил большое помещение, два станка, инструмент и закупил в ДОСААФе города материал для изготовления моделей вплоть до экзотической бальзы (самая легкая в мире древесина). Также мы получили новые двигатели: МК-12В, МК-16, а позднее «Ритм» и «Темп».
С. Уваров работал на заводе токарем-универсалом. А все свое свободное время отдавал нам мальчишкам, которые грезили небом и полетами. Этого человека мы все сразу восприняли как старшего брата и, несмотря на разницу в возрасте, звали его только по имени – Стасиком. Да и сам он охотно это воспринимал как само собой разумеющееся. Никогда не ставил себя выше кого-то из нас  и если чему-то учил, то делал это как бы советуясь. А то, что он знал и умел, приводило всех нас в восторг.
В первый же год наших занятий у нас стали летать кордовые модели. Помню, на зимних каникулах 1963 года собрался основной костяк коллектива: В. Занкевич с пилотажной моделью, О. Ногаев со скоростной и я с гоночной моделью, которую назвал «Волк». А у Стасика модель называлась «Летающее крыло». Он первым запустил свою «машину» в небо. Восторг был неописуем! Летит ведь, летит!!! Затем он каждого из нас стал обучать управлению кордовыми моделями.  Ведь специфика моделей этого класса заключалась в том, что мало было хорошо их построить, надо еще виртуозно управлять ими.
В шестидесятые годы мы постоянно выезжали на соревнования по авиамоделизму и не раз добивались почетных призовых мест. В то время хорошо зарекомендовали себя спортсмены  О. Нагаев, А. Тарабрин, Н. Силаев, Е. Басов, А. Иванов и другие ребята.
Фурор на республиканских соревнованиях устроил наш Стасик. Он первым в республике построил точную кордовую копию  четырехмоторного самолета Ил-18. Многие скептики даже из маститых моделистов сомневались в том, что эта громадина взлетит. Но вот дан старт, и в течение 2-3-х минут  взревели все четыре двигателя «Ила». Еще секунда - и он в воздухе!  Мало того – у него убираются и выпускаются шасси, плюс к тому – меняется режим работы двигателей. Кордодром (круглый котлован, огороженный сеткой для запуска кордовых моделей) взревел от восторженных криков и аплодисментов. Про полет нашего Ил-18 писали тогда в республиканской прессе.
Стасик – моделист до мозга костей. Его всегда влекло что-то новое. В то время в республике получил развитие автомоделизм, и Стасик в течение года на базе авиамодельного коллектива создал команду автомоделистов. Ее первым достижением было 4-е место на республиканских соревнованиях. В команду входили Р. Абдулов, Е. Асанов, А. Махамбетов, О. Ахметов, Ю. Ульченков. Авиа-и- автомоделизмом мы занимались параллельно как один коллектив. И к концу 60-х годов каждое лето выставляли на республике четыре команды: юношескую и взрослую по обоим видам спорта.         
 Начиная с 1965 года к День авиации - 18 августа, -  который для нас устраивали на площади Победы у ДК ГНПЗ , мы впервые в городе приговили две модели ракет. Одну сделал В. Верин и для хохмы назвал ее «Полларис». Вторую смастерил я, покрасил в красный цвет и назвал «Восход». Когда солнце закатилось, за  ДК был объявлен старт ракеты      
 «Полларис». Подожгли фитиль, «заработал» двигатель, ракета поднялась метров на 200 над площадью и вдруг стала выписывать круги, а потом и вовсе упала в центр площади. Крутанулась несколько раз на месте и затихла. Зрители были в испуге. Запуск ракеты «Восток» встал под вопросом. И только благодаря просьбам и заверениям Стасика  запуск разрешили. Не могу описать своего волнения, когда поджигал запал. И вот, из хвоста  ракеты вырвался огненный сноп, и она  «выстрелила» в вечернее ласковое небо, а затем, превратившись в маленькую черную точку, по воле ветра унеслась за Урал.
Сколько моделей было построено нашим Стасиком, я думаю, не может сказать никто. А вот на вопрос, много ли его воспитанников-пацанов стали в жизни настоящими людьми, можно твердо ответить: много. Этот с виду невзрачный и невысокий человек  наделен от природы особым талантом, внутренней силой и красотой. И главное, всем этим он умело продолжает пользоваться. Рассчитав шаг своего несущего винта, никогда не отказывается помочь другим сделать то же самое.            
2007 г. 
               


                АВТОРИТЕТ               
                Памяти Анатолия Евсеева...

В послевоенные годы (не только в Гурьеве, а повсеместно) в каждом районе города были свои так называемые “короли”-авторитеты. В 60-70-е годы в Гурьеве такими авторитетами были: Володя Пак из Кит-края (район старого рынка), Славка (Чех) на 1-ом участке и Анатолий Евсеев в Жилгородке. Последний был моим соседом, был старше меня на 10 лет, и как раз о нем, о наиболее колоритном гурьевском авторитете 60-70-х годов, мой следующий рассказ.
Не буду лукавить: кроме Анатолия Евсеева, в заводском районе было немало парней, пользующихся заслуженным уважением, среди пацанов. Это братья Анатолий и Константин Бакшутовы, Костя Долингер, Иван Клепчев, грузин Амиран и еще пара-тройка человек. Но Евсеев среди них был первым среди равных.
Еще в детстве за свою невысокую, плотную, с косолапой походкой фигурой он получил прозвище “Мустафа” (очевидно, за сходство с героем фильма “Путевка в жизнь”, популярным в то время). Однако жилгородскому “Мустафе”, несмотря на его неимоверную физическую силу, за которую, в первую очередь, его уважали и побаивались, были присущи ему еще такие качества, как справедливость, порядочность, верность слову и дружбе. За это его ценили, уважали и любили в Жил-городке не только сверстники, но и люди старшего поколения, да и мы – детвора.
Если возникала разборка, то все шли к Евсею (Одиссею – его еще и так называли): “Пойдем к Толяну, он разведет, как надо, все будет ровно”. Нередко приходили к нему с жалобой и старики: “Толик, помоги, последнюю одежонку сперли, пока сушила белью во дворе”, - со слезами на глазах сетовала соседка. Или: “Анатолий, ты уж разберись, пожалуйста. Вчера опять в курятнике крышу разобрали, курей унесли, с огорода овощи потаскали”… и т.д., и т.п.
В милицию народ обращался редко. Что толку от милиции? Будет она заниматься бельем, да курами с огурцами. Вот и шли ходоки к Мустафе. Знали: если Толик возьмется (а он никогда не отказывал), то не только найдет виновных, но и по-свойски накажет их.
Надо признать, жилгородские участковые тоже с уважением относились к авторитету своего бывшего подопечного. Чего греха таить, было дело. В 60-х оттянул Толян небольшой срок на одном из лесоповалов республики. Таким образом, и в криминальном мире, и на гражданке, да и в милиции знали способности этого незаурядного человека, и каждый по-своему оценивал его человеческие и иные качества.
И все же главным его достоинством, устраивающим всех, было то, что он, как никто другой, мог контролировать криминогенную жизнь заводского района, и не только его, а Гурьева в целом. Хотя сам он ни в каких разбойных нападениях, грабежах участия не принимал.
Анатолий больше был спортсмен-одиночка. Он свободно работал с боксерской “грушей”, занимался атлетизмом, борьбой. Наверное, поэтому все чаще под его опеку тянулись криминальные и полу-криминальные группировки: воры, разного рода прохиндеи, ловкачи и даже торговцы наркотиками. Своему патрону они ни в чем не отказывали: пожалуйста, деньги, вещи, угощения! Даже лучшее место для рыбалки специально бронировали для него. А порой целыми килограммами несли икру и рыбу к нему домой: “Главное - уважить Мустафу, а тот – свой, не продаст, наоборот, поможет в случае чего”. Анатолий принимал всех одинаково, но беспредела не допускал. Не кололся, почти не пил. А если и пыхнет пару затяжек “косячка”, - да и то так, за компанию. Дружил он и с нормальными,  обычными ребятами. Вообще, дружить с ним было за честь – ты автоматически попадал в “неприкасаемые”.
Служил в армии, затем трудился на заводе. О нем даже писали в местной “Прикаспийке” как о передовике производства, одном из лучших сварщиков-монтажников ГНПЗ.
Неустанные занятия спортом (даже зимой в мороз он работал с гирями и “грушей”, стоя босиком на снегу, в одних плавках) только подогревали тягу к этому сильному человеку, поднимали его авторитет в глазах жителей микрорайона. А его женитьба в начале 70-х на красивой казашке, да еще с ребенком, снискали ему еще больше уважения его популярность.
Вскоре Алла родила ему дочь, жизнь Евсеева все больше приобретала черты степенного, взвешенного семьянина. Но даже и тогда, когда он, разменяв “четвертак”, приближался к тридцатилетию, к нему все равно ходили кто за советом, кто за помощью, а кто просто в гости. Толян был правильный пацан, вот к нему и тянулись...
Однажды жарким июльским днем 1976 года Толика друзья позвали на рыбалку, на пляж. И вот там у друзей Мустафы произошел инцидент с одним заезжим “гастролером” из Брянска  Этот “брянский волк” грубо оскорбил друга Анатолия - Аскара Исмагулова. Тогда Анатолий, не выносивший по жизни “бакланов”, привычным хуком справа опрокинул приезжего в лодку. Очнувшись от удара, гость  увидел торчащий в лодке рыбацкий нож. Одурманенный винными парами, он не задумываясь схватил нож и кинулся вслед за обидчиком, мирно шагавшим к Аскару, сидевшему на пляжном грибке. Отдыхающие на пляже слышали только последний окрик Аскара: “Толик, сзади!” Но только в пол-оборота успел обернуться Мустафа, как холодное лезвие ножа мягко между ребер вошло прямо в сердце…
Скончался Анатолия Евсеева в приемном покое горбольницы, куда его тут же на автомашине доставили друзья. Так несправедливо распорядилась судьба с легендарным гурьевским авторитетом.
…Похороны Мустафы по грандиозности не знают аналогов и по сей день в Гурьеве.
В ДК ГНПЗ были отменены танцевальные вечера. Проститься с братком съехался весь блатной и полублатной мир не только Гурьева, но других регионов страны. Особенно много было кавказцев. В свое время “крышу” он делал им капитальную. И те платили ему взаимностью. Они знали цену дружбы Мустафы. Но больше всего людей было конечно же с Жилгородка – его друзей, заводчан, пенсионеров, нас пацанов, что помоложе.
Похоронная процессия длиной не менее 100 метров двигалась от клуба до школы им. Чехова (ост. Заготзерно). Гроб несли на руках. Затем гаишники попросили положить гроб с телом на автомашину, дабы не затруднять движения городского автотранспорта. После отпевания в церкви братва вновь на руках несла своего героя до последнего пристанища. Руководил организацией похорон один из ближайших сподвижников и друзей Анатолия – грузин Амиран.
Поминки изобиловали пирогами с осетриной, икрой, фруктами, армянским коньяком. В парке местные наркоши в последний раз “обкуривали” смерть своего патрона. Многие плакали. Анатолий Евсеев погиб на своем посту, защищая дружбу и справедливость. Поэтому и сыскал он в памяти жилгородских пацанов и просто жителей вечные уважение и память.
После легендарного жилгородского и гурьевского авторитета вплоть до наших времен такого человека, пользующегося всеобщим уважением и авторитетом среди молодежи не было. И теперь уже вряд ли будет. Зато в 80-90 годах беспридел захлестнул заводской район, да и город в целом. Торговля наркотиками, убийства, кражи, продажность блюстителей порядка становились нормой поведения в некогда одном из самых тихих и процветающих районов города.

2002г.

               

               
               
                ЗОРИ УРАЛА

Каждому уральскому рыбаку, будь-то любитель или профессионал,  известно, что рыбачат здесь, как правило, артелями. Эта привычка идет еще с дедовских времен. Благодаря своей эффективности, т.е. взаимовыручке, чувству локтя, сохранялась в низовьях Урала, в Гурьеве, вплоть до 90-х годов прошлого века. Сейчас все больше ловят рыбу в одиночку, да и рыбки-то изрядно поубавилось.
На Урале в 60-80-е в Жилгородке было немало рыбацких артелей: в районе химпрофилактория, за клубом, в зоне пляжа, и на водозаборе. Ну и, конечно, наша дворовая артель - в том месте, где сейчас построен пешеходный мост, соединяющий два микрорайона города - Жилгородок и Авангард. Мы ловили рыбу осетровых пород, сазана, жереха, судака, воблу, леща. Сом, чехонь, тарань, красноперка и прочая мелочь в расчет не бралась – ее отпускали.
Осетровые сети ставили в ямах. Во второй половине 60-х и начале 70-х в Жилгородке их было   предостаточно, поскольку тони уже за клубом не было. Все побережье района, кроме пляжной зоны, представляло собой некую базу стройматериалов из песка, ракушек, гипсоблоков.  Их сюда привозили на огромных баржах и перегружали при помощи плавучих кранов. Вот от этих-то плавсредств и образовались позже те самые ямы, служившие надежным убежищем для многих рыб.
В нашу артель, кроме меня, входили Алексей Хрестокьянц (Лякса), Коленька Тынынбаев (Камошка) и Вовка Хандохин (Ловрик).
Но не только рыбалка объединяла нас. Все мы жили в одном дворе, и поэтому наша дружба и наши интересы почти всегда отвечали нашим потребностям. Конечно же, были в ту пору и рыбаки-одиночки, хорошо знающие места лова и легко управляющиеся сами. Но чтобы поймать осетра или севрюгу – тут без помощи товарищей было не обойтись.
Наши рыбацкие будни начинались ближе к полуночи. Когда совсем темнело и лишь звезды и луна становились невольными свидетелями наших ночных бдений, мы выходили на берег. Двое из нас расходились вниз и вверх по Уралу метров на пятьдесят - для обзора местности и чтобы в случае чего предупредить об опасности, грозящей со стороны рыбинспекторов и ночных облав милиции на браконьеров.
Однако я ни в коей мере не могу назвать ни себя, ни моих товарищей отъявленными расхитителями социалистической собственности. Мы ловили рыбу для семьи, угощали рыбой соседей, излишки продавали на рынке (таков, по большому счету, был жизненный уклад в тогдашнем Гурьеве). Впрочем, иногда до рынка дело не доходило: рыбу у нас охотно покупали жители Жилгородка. Ее мы доставляли прямо по адресу (иногда на заказ) - продавцам здешних магазинов, воспитательницам детских садов и яслей и даже нашим школьным учителям. Разумеется, со скидкой. К примеру, в середине 70-х судак стоил от 1 до 3 рублей, севрюга - 8 -10, а килограмм севрюжьей икры - 15-20 рублей. И всех все устраивало.
…Настоящие же браконьеры ловили рыбу за городом - в верхнем течении Урала или «внизу», в многочисленных ериках устья реки. Среди них было немало “зверских” бракашей-хапуг, губящих природу, думающих только о личной выгоде. К этой категории относились не только простые граждане, но, чего греха таить, и некоторые представители высоких чиновничьих кругов, а также правоохранительных органов: сотрудники рыбохраны, водной инспекции, милиции, прокуратуры, вывозившие на казенных авто икру сотнями килограммов. Время было такое: власть воровала сама и давала подворовывать простым смертным…Испокон веков, включая советский период, деньги (бизнес) в Гурьеве всегда делались исключительно на рыбе или за счет нее.
Сегодня ситуация иная: многочисленные кооперативы официально промышляют рыбой внизу, практически оставляя город на голодном пайке. И жизнь рядового рыбака-любителя, его семьи и детей стала намного сложней. Купить рыбу на рынке - тоже проблема: цены кусаются. Где это видано, чтобы  коренные горожане не могли бы вдоволь покушать отменной ухи из осетра, побаловаться балычком и икорочкой. И это в одном из богатейших рыбных районов республики! Но это только одна проблема. Пожалуй, самым опасным для всего живого мира Прикаспия является бурение на шельфе моря. Запах нефтедолларов кружит голову не только местным предпринимателям, но и иностранным компаниям. Это привело к заметному уменьшению рыбных запасов в Урало-Каспийском бассейне, занимавшем с незапамятных времен одно из ведущих мест  в плановой экономике СССР...
По поводу того, что в Гурьеве рыбы было хоть завались, а в Атырау она почти не водится, есть даже анекдот.
«Плывет как-то косяк рыбы к городу. Из воды выныривает вожак и, подплывая к дремлющим от безрыбья на берегу рыбакам, спрашивает: «Ребята, какой это город?».  - Те важно отвечают: «Мынау бар, Атырау!». - Тогда вожак разворачивает свой  косяк и со словами: «Нет, такого города мы не знаем!» - устремляется обратно в море».
Однако мы несколько отвлеклись, и я продолжаю свое повествование об “уральских зорях”.
Сетка-«десятерик» уже готова к постановке, и самые опытные из нас - Алексей и Вовка - спускают на воду камеру с лотком, на котором аккуратно разложены рыбацкие снасти: сетка, балберы, кольца, балласт. (Обычно Вовчик в ластах тащил камеру, заплывая на положенную глубину, а Алексей, сидя на камере верхом, синхронно сбрасывал в воду снасти).
Но вот береговушка кончается. Мягко опускается в воду ракушеблок – наследство оставшихся здесь стройматериалов. Положенные десять сажен длины сетки и полторы сажени “стенки” установлены, и ребята возвращаются на берег. Затем так же тихо мы покидаем “козырное” место и  расходимся по домам.
В пять утра – традиционный сбор на дворовой лавочке…
Шагая друг за другом по знакомой, еле освещенной луной тропинке, мы сначала проходили молчаливый парк. Затем, так же бесшумно, заросли лоха (джиды), джингила и выходили на место.
Начинало светать, но зари еще не было. Самое время перебрать сеть. В этот раз мы сняли небольшого осетра и одну икряную севрюгу. Неплохой задел!
Разделали их тут же, на берегу, в кустах. Головы прикопали в земле для утренней ухи, а икру, тушки и сеть мы с Камошкой аккуратно сложили в  мешок и отнесли во двор, в сарай.
Между тем Алексей и Володя, взяв с собой бредень и бидон для мальков, берегом направились вверх по Уралу, на пляж. Там мы встречались и «бродили» малька, спускаясь вниз по течению метров на сто, то есть обратно до нашего места.
К этому времени в заветном бидоне уже плескались мальки, необходимые для постановки удочек под судака. Не спеша, мы насадили мальков на крючки, установили приманок (а то и два).
Завезли сначала перемет  по двадцать пять крючков. Матушку, как и положено, прятали под водой: так надежнее. Две другие легальные удочки по пять крючков каждая устанавливали на строжки.  Теперь оставалось только ждать. К этому времени на часах было начало восьмого. Красная заря медленно, но уверенно поднималась на бледно-голубом небосклоне, предвещая дневной зной. Прибавилось и рыбаков на берегу, что-то “колдовавших” на своих “рабочих местах».
До первого перебора  мы с ребятами идем отдохнуть в кусты часа на полтора-два - развести там костерок, потравить анекдоты, а заодно и погреться у костра.
Когда солнышко уже всерьез начинало припекать, Алексей шел проверять перемет.  “Есть!” - коротко говорил он знакомую фразу. Сначала  перебрали пятикрючковые. С обеих удочек сняли семь судаков. Прикопали их тут же, на берегу. Насадив “свежих” мальков, вновь завезли удочки.
Прежде чем перебрать перемет, мы с Ловриком побродили вокруг приманка. Теперь можно приниматься и за перемет. С перемета сняли еще десять судаков и всю рыбу закопали на берегу. Больше  перемет мы не ставили:  с рассветом, как известно, малек пропадал, да и было небезопасно.
После девяти солнце начало припекать все жарче и жарче. Нашлись желающие искупаться, позагорать. Все больше камер с рыбаками потянулось на завоз.
Лякса прилег в кустах и, глядя высоко в лазурное небо, затянул свою любимую песню: «Черный ворон, что ж ты вьешься над моею головой…». Он всегда ее пел, когда хотел о чем-то подумать.
- А не пора ли нам уху сварганить? А то что-то в кишках  заурчало, - сказал Ловрик, раздувая подостывший костер.
- Точно. Подкрепиться не мешает, - поддержал его Лякса. - Перебирать все равно раньше полудня не будем, - и он направился откапывать и мыть рыбьи головы.
Мы с Камошкой принесли побольше сушняка, а тем временем Алексей зашел по пояс в реку и набрал три четверти ведра воды.
Вместе почистили картошку, нарезали лук, приготовили рис, перец для остроты, соль и хлеб.
Все ярче разгорается костер, над которым подвешено почерневшее от копоти ведро. Лаская слух, побулькивает жирная душистая уха, обещая плотный завтрак на берегу родной реки…
Прихлебывая ушицу, мы были не прочь вспомнить рыбацкие байки:
«Собрались как-то рыбаки делить пойманную рыбу.
- Как делить-то будем? - спрашивают мужики.
- А запросто, - отвечает один из них.
- Ванюша! - кличет он сваво десятилетнего сынишку.
- Чё, папань? – отвечает Ваня, прищурив один глаз уже смекая, о чем спросит отец.
- Подь сюды! – Ванюша как бы неохотно подходит.
- А теперь, сынок, вертайся. На чью кучку с рыбой укажу, так ты  и ответствуй, кому она достанется. Сообразил?
- Ага!
- А ну, скажи-ка нам, Ванюша, кому достанется кучка с большим судаком?
- Нам, папаня! - отвечает хитрый паренек и убегает прочь под восторженные возгласы рыбаков».
А вот другая.
“Насаживал как-то рыбак червей на крючки, а банку с червями поставил позади себя, то бишь к мягкому месту. Насадил одного червя и потянулся за другим. Пошарил рукой, но, кроме пустой банки, ничего там не нашел: сидящий сзади рыбак (известно, что во время подледного лова на воблу рыбаки располагаются друг за другом, то есть по ходу косяка) ради шутки спрятал червей.
 - Кум, ты случаем не видал, куда мои черви подевались? – оборачиваясь к соседу, говорит незадачливый рыбак.
- Как не видел? Видел. Ты куда их положил?
- Да вот, в банке лежали, под задницей, а теперь нету.
- Под жопой, значит? Ну и что ж ты тогда спрашиваешь? Они обратно в нее и улезли».
…Да, хороша ушица. Кто-то, наевшись, отвалился подремать. Кто-то, глядя на небо, о чем-то задумался. Сколько нам было в ту пору? Лет, наверное, по пятнадцать-шестнадцать... И у каждого впереди была своя  судьба. Но мы тогда не думали о таких сложных материях. Мы жили той жизнью, которая у нас была, и были счастливы.
- Что-то  и агентов не видно, - сказал кто-то. – Жара, видать, уморила… Ну и  хрен с ними!
- Да не жара уморила, а подзатарились уже да водку жрут.
- Может, по берегу прогуляемся? Встретим знакомых, узнаем, что да как? Да и  уловом можно поделиться с тем,  кто сегодня в пролете…
На рыбалке все бывает, и удача может отвернуться даже от самого заядлого рыбака. Поэтому негласный закон: на рыбалке все братья и надо помогать друг другу, а если придется, то и делиться - работал в то время исправно. Действует ли он сейчас?
…К полудню, когда солнце находится в зените, многие рыбаки спешат к обеду, чтобы после отдыха вернуться на вечернюю зорьку и вновь посидеть с удочкой у заветного берега.
Настает время нашего последнего перебора. С десяти “законных” крючков снимаем шесть судаков. Испачканную илом рыбу отмываем в реке, складываем ее аккуратно в мешок - и айда по домам.
Дележка судаков - во дворе, возле сараев. Как и положено - по обычаю предков - кто-то отворачивается и называет кучку, предназначенную одному из нас. Тушки красной рыбы делим «на глаз», икру - при помощи безмена. Затем, попрощавшись до вечера, мы, усталые и счастливые,  расходимся по домам. Пойдем ли завтра на рыбалку? Решим вечером, на танцах.  Хотя... вряд ли завтра: необходимо проверить и подсушить снасти, кое-что заштопать. Возможно, придется навязать петли на банку - словом, работы хватит. Да и хороший улов дает нам право на отдых. Но долго отдыхать не придется. Ноги сами вынесут нас на илистый берег Урала -  “золотого донышка” - главной житницы, которая исправно кормила гурьевчан долгие-долгие годы. Всю жизнь.
2003 г.   



               

         
                ПЛЯЖ НАШЕГО ДЕТСТВА

В послевоенные годы в Союзе еще не было достаточного количества пансионатов и домов отдыха. У людей не было больших сбережений, личных автомобилей и дачных садовых участков. Не было даже телевизоров. Поэтому все советские граждане, в том числе и работники Гурьевского нефтеперерабатывающего завода, включая его руководство, проводили свои выходные и летние отпуска на своем пляже. А поскольку Кандауровский лес еще не успел принять в свои объятия детский заводской пионерский лагерь «Нефтяник», то и жилгородская детвора не отставала от своих родителей.
Начало строительства пляжа относится к 1949 году. Автором создания пляжа и непосредственным руководителем строительства был главный инженер ГНПЗ Арсений Иванович Маврин. (Кстати, дом второго лица заводской администрации находился в парке, неподалеку от пляжной зоны, а точнее - там, где сегодня находится летнее кафе «Аладдин». А дом первого директора ГНПЗ  А. Ф. Кабанова - как, впрочем, и последующих директоров, вплоть до А. Вакурова - на противоположной стороне Жилгородка, на ул. Черняховского, 1.)
Участок под заводской пляж был выбран не случайно. Если   левосторонняя жилгородская прибрежная акватория использовалась под причалы барж со стройматериалами (в то время в Жилгородке и в городе велось большое строительство), а на участке за клубом рыбаки ставили тоню, то правосторонний пологий берег заводского района как нельзя лучше отвечал требованиям санитарии и безопасности купания. 
 Строительство объекта осуществляло подразделение заводского РСЦ, базой которого служила  небольшая пилорама, находящаяся рядом с пляжной территорией. В соответствии с программой о полноценном и комфортном отдыхе своих работников завод приступил к благоустройству пляжа. Здесь были установлены деревянные грибки, навесы, обтянутые сверху парусиной от солнца, а также несколько лежанок, шезлонги (для руководителей завода) и кабинки для переодевания. С  левой стороны разместилась эстакада в виде большой беседки. Она же служила и своеобразной трибуной. Отсюда оргкомитет руководил праздничными мероприятиями, следил за безопасностью на воде. Здесь же размещался и духовой оркестр. Прямо со станции по сбитому из досок настилу вела дорожка на плот с бассейном и вышкой.
Центральная аллея на пляж проходила через парк с улицы Ватутина, мимо пилорамы - с одной стороны и спортплощадки - с другой. Свободный вход на пляж олицетворяла арка «Добро пожаловать!». Справа от нее -  на валу, под открытым небом - располагались администрация пляжа, медсанчасть и УРСовский буфет, где продавались лимонад, пирожки и ватрушки с картошкой, капустой и повидлом, а также чебуреки, шашлыки и знаменитое гурьевское пиво «Жигулевское» - в общем, все необходимое, чтобы унять голод и утолить жажду.
 Надо сказать, что перед началом купального сезона пляж приводился в порядок: на огромных самосвалах завозили песок, красили, подправляли грибки и скамейки,  очищали от ракушек и другого мусора дно пляжной акватории.
Летний купальный сезон открывал Водный парад. В назначенный час из-за речного поворота от клуба на празднично украшенном флагами катере появлялся Нептун в окружении свиты. За катером шел караван, состоящий из лодок, «казанок» и скутеров, тоже с флагами. Под звуки духового оркестра флагманский катер входил в акваторию пляжа, где его восторженно встречали отдыхающие.  Чтобы открыть купальный сезон, по обычаю требовалось кого-нибудь из отдыхающих принести в «жертву», то есть искупать в воде. Тогда морские дьяволы, черти и разная нечисть из свиты Нептуна (в исполнении артистов детского и взрослого драмкружков ДК ГНПЗ), не задумываясь, подхватывали на руки первого попавшегося заводчанина и под восторженные возгласы зрителей окунали в Урал...
В то время на пляже устраивались самые разные соревнования - по перетягиванию каната, поднятию гирь, лазанию по шесту, игре в волейбол. Любители футбола гоняли мяч на спортивной площадке заводского парка, расположенной рядом с пляжем. И все же самыми зрелищными здесь были игры на воде. На плоту, выполненном в виде бассейна с вышкой, заводчане  учили своих детей плавать, а подростки, не без риска подныривая под понтоны, играли в «чур меня». Ну а  те, что постарше, взбирались на вышку и устраивали  показательные выступления по прыжкам в воду. О ходе соревнований извещал репродуктор.   Из него же отдыхающие узнавали о новостях в стране, слушали трансляцию популярного в те годы концерта по заявкам радиослушателей.
На пляже работал прокат, где без труда можно было взять лодку (позднее еще и катамараны), чтобы  продолжить семейный отдых, прогуливаясь кто на чем по водной глади  реки и любуясь окрестностями любимого Жилгородка. Самые отчаянные из заводской молодежи устраивали соревнования на скутерах и водных лыжах. Своим мастерством они изумляли зрителей, привнося особую изюминку в забавы на воде.
...Катаясь в золотых россыпях горячего от солнца песка, мы, пацаны, с любопытством следили за происходящим на пляже, а затем, изрядно поджарившись, с криками «кто последний - тот и водит!» стремглав бросались к реке.
А еще мы любили плавать на волнах, особенно на больших. которые оставляли пассажирские теплоходы «Худат», «Гелиотроп» и «Кара-Богаз-гол», когда следовали мимо пляжа с отдыхающими на море. В перерывах между купанием мы частенько строили из береговой глины разные сооружения, месили ее ногами или играли на берегу в «ножички».
Время купания бежало незаметно. Разгулявшийся на свежем воздухе аппетит крутил кишки. И тогда мы с друзьями наведывались в  пляжный буфет перекусить. Если там было много народу, то отправлялись на жилгородскую остановку, в чебуречную. Шли туда прямо босиком, в одних трусах, благо густая зелень парка скрывала  наш непристойный вид. Да мы и не думали об этом: родной район, все люди знакомые.  А еще нас тянуло на остановку потому, что там ближе к обеду в павильончик всегда привозили мороженое. Продавалось оно в бумажных стаканчиках с деревянными палочками и стоило 10 копеек. Случалось, что в его приторной массе плавали кусочки льда. Но мороженое по тем временам в Гурьеве было в диковину, поэтому мы ели (или попросту выпивали) его за милую душу. Здесь же, в соседнем «окошке», продавалась газировка: стакан с сиропом  стоил 3 копейки, без сиропа - 1 копейку. Позже, в 70-е, здесь поставили автоматы с газировкой, но цена на питье не менялась. 3 копейки стоил и стакан кваса, который взрослые брали с «автокоровы» целыми банками и бидонами...
Насытившись, мы возвращались на пляж. И так почти круглое лето.
 С пляжем нас связывало не только купание (купались мы и в яру, и в ямах, оставленных после стоянки барж). Пологий ровный берег пляжа был удобен для забора малька и частиковой рыбы. Готовясь к утренней рыбалке на судака, мы с ночи «бродили» малька на пляже, спускаясь по реке к  своему култуку, который находился на противоположной стороне. На сетку же «пятерик» или «четверик» стеной в сажень и длиной 3-4 сажени  «забораживали» здесь жереха и судака. Во время массового хода воблы весной и осенью местные рыбаки прямо с пляжного берега черпали рыбу кругами. Бывало, ставили здесь и петли на осетровых. Любители же «камерного» рыболовства на поплавок удили тарань, леща и воблу прямо с плота.
Еще одной особенностью того времени было то, что в Урале водилось много раков. На пляже дно песчаное, ровное, так что ловить их прямо руками, на ощупь не представляло большого труда. Наберем, бывало, раков с ведро и заварим на костре прямо на берегу. Лакомство - не описать словами! Вкус, - как говорил классик, - специфический.
Не пустовал пляж и в зимний период. Иной раз рыба шла прямо под берегом, поэтому на подледном лове здесь всегда было много рыбаков. Да и безопасно, не так глубоко. На  гладкой зеркальной поверхности пляжа местная ребятня с удалью отрывалась на коньках, играла в хоккей. А еще, если идти через Урал по льду в районе пляжа, то рукой подать до старого аэропорта, площади Абая и  других жизненно важных точек города.
Надо признаться, что пляж служил нам и надежным убежищем, защитой от глаз школьных учителей. Помню, как наш  легендарный 8 «В» образца 1973 года (классный руководитель А. А. Дворецкая.) однажды дружно бойкотировал урок анатомии и смотался на пляж.  (это произошло потому, что преподаватель не принес на урок обещанное нам наглядное пособие - скелет человека). И вот, сидя на лавочках в пляжной беседке, мы с однокашниками  разбирали по косточкам, увы, не скелет, а наше поведение, то есть во что нам обойдется этот наш максимализм. На следующий день, как и ожидалось, мы получили от нашего Христофора (директор школы В.Х. Клинчев) по полной программе. Однако своего мы все же добились: молодой учитель анатомии покинул школу. Но в этом, скорее, не наша заслуга, а самого учителя.
Хорошей традицией учащихся-гоголевцев было то, что по окончании учебного года выпускники школы  приходили  в родной парк. В его хорошо освещаемых зеленых  аллеях и на лужайках под покровом теплой майской ночи долго не смолкал гул голосов старшеклассников. Заканчивались такие прогулки под утро и, как всегда, на пляже. Там, под бледнеющими с рассветом звездами, с изрядно потеплевшим шампанским, под прощальные аккорды гитар провожали выпускники жилгородской школы свое детство, свои школьные годы. И, быть может, именно там,  овеянные свежим утренним ветерком, зачарованные блеском прибрежных волн старого Урала, они, впервые пытались почувствовать себя взрослыми, как-то иначе заглянуть в глаза друг другу. 
Май 2008 г.



Стихи в прозе сочиненные на пляже
               

                Два берега
Откуда-то издалека извилистой белой лентой, монотонно и тихо, не зная на своем пути преград, текут, переливаясь на солнце или под желтой луной, мутные воды седого Урала.
Что несут они: печаль или радость? любовь или ненависть? злобу или радушие? - знают лишь одни берега.
Крутые и пологие, живые и безликие, похожие и разные - они верные спутники реки к последнему морю.
И там, в дельте, - в прощальном поклоне, теряя силы - воды навсегда разводят близкие, но так и не ставшие родными, уже размытые и потому еле заметные свои берега.
Так и в нашей с тобой жизни! Зная, что ждет нас впереди, мы с нежной грустью, безмолвно и безнадежно глядим друг на друга с разных берегов одной реки.

               
                Зеленое, желтое, белое...
Еще вчера, пробиваясь сквозь сочную зелень лета, играли на лужайке старого парка солнечные зайчики. А ныне в хмуром осеннем небе слепой порывистый ветер выписывает прощальное кружево желтых листьев.
Покрывшись барашками, обнажил свою седину темно-свинцовый Урал. Гребни пенящихся волн старой реки с шипением накатываются на пустынный берег пляжа и неистово бьются о набережную.
Еще мгновение - и хлынет холодный колючий дождь. Наверное, последний в этом сезоне. А там и первый снег, словно маска, нанесенная на лицо уставшей женщины, омолодит землю, придавая ей свежесть и радость нового дня.
Так меняются настроения и поступки людей! И, может, уже завтра ты сменишь свой повседневный наряд на белое подвенечное платье.
1998 г.               
    

               
               
                КЛУБ: этапы большого пути
 
                «Золотое» время
 Дворец культуры Гурьевского нефтеперерабатывающего завода, или в простонародье клуб, всегда оставался главной достопримечательностью Жилгородка. Он предназначался для отдыха и культурного времяпрепровождения заводчан и их семей, служил очагом духовно-нравственного и эстетического воспитания, был символом завода, кузницей самодеятельного творчества заводчан.               
За свою историю клуб повидал многое. Здесь, в большом зале на 500 мест с будуарами и балконами, с украшенным художественной росписью потолком, который венчался огромной люстрой, - проходили все торжественные мероприятия с участием работников завода.
Если заглянуть в зал эпохи 50-60-х (эпохи победителей-созидателей),  то в президиуме заводского собрания - «старая гвардия», руководители флагмана гурьевской промышленности - ГНПЗ. Отсюда с трибуны высокое заводское начальство отчитывалось перед рабочими о проделанной работе, награждало передовиков производства, намечало планы на будущее. Здесь же проходили чествования участников ВОВ, которых в послевоенные годы на заводе работало очень много. Каждое такое мероприятие не обходилось без участия духового оркестра, который располагался в оркестровой яме у сцены.  По завершении каждого отчетно-выборного собрания в зале звучал знакомый голос заворгсектором ДК ГНПЗ Л. Д. Широковой: «Вас пришли приветствовать пионеры!» - и учащиеся средних классов школы имени Гоголя под звуки победного марша входили стройными рядами в зал, отдавая присутствующим свое пионерское приветствие: дарили руководству завода цветы, читали стихи, исполняли песни. Затем следовал праздничный концерт, приготовленный силами художественной самодеятельности ДК – артистов народного театра, балетной студии и других творческих коллективов, которыми руководила Б. Д. Юнович.
На втором (для удобства заводчан и их чад) этаже работали детская комната, комната для отдыха, где можно было почитать газеты, журналы, поиграть в шахматы или шашки; здесь же,  в фойе второго этажа, находился заводской музей и кабинет директора ДК.
За сценой располагались артистическая, гримерная и костюмерные комнаты. Этажом ниже – комнаты художника-оформителя, фотостудия и декораторская.
Третий этаж этого грандиозного здания занимала справа библиотека с читальным залом, кружок авиа- и автомоделистов; а в левой его части уютно располагались детский сектор, балетная студия, будка киномехаников, а также репетиционная заводского духового оркестра. В детском секторе работали драмкружок и кружок выпиливания. Лучшие поделки выставлялись для обозрения в центральном фойе на втором этаже клуба.
В клубном читальном зале занимались взрослые и дети со всего города. Здесь было написано немало докладов, рефератов, курсовых и дипломных работ гурьевскими школьниками и студентами. Ученые мужи города готовили тут свои диссертации - словом, много полезных знаний мог почерпнуть в творческих кладовых клуба каждый желающий.
В  зимний период 50-60-х годов в фойе первого этажа клуба заводчане устраивали танцы. В нише фойе располагался заводской буфет с залом (позднее - малый кинозал).  Продукция местного пивзавода марки «Жигулевское», легендарные папиросы «Казбек» и «Беломорканал», пикантные шоколад и зефир для дам, а также нехитрые закуски вполне обеспечивали заводчанину вечер в приятной компании.
По выходе из буфета справа, на сколоченной из досок самодельной сцене, играл оркестр. Тут же по краям фойе были туалетные комнаты, работали гардеробные. А в центре зала, шурша  широкими брюками из бостона и крепдешиновыми платьями, заводская молодежь оттягивалась, как говорится,  «по полной» и, разумеется, в духе своего времени.
В те годы в инфраструктуру ДК входили также расположенные в парке  детские аттракционы, «зеленая» библиотека, тир, летняя танцплощадка, пивная «аэродром», принадлежавшая, как и клубный буфет, заводскому ОРСу, и гараж для техники, находившийся сзади тира.

                Солнечные 70-е и эпоха «застоя»
Приумножая традиции гостеприимства, в середине 70-х в заводском клубе проходил Всесоюзный слет студенческих отрядов. Это было завораживающее зрелище: факельное шествие студентов, которые прямо отсюда отправлялись на стройки города и области, в колхозы и совхозы, чтобы помочь местному населению строить и созидать. Здесь же, на сцене клуба, проходил всесоюзный турнир по боксу среди юниоров на приз Героя Советского Союза Павла Поповича. С огромным успехом на подмостках «большого» шли спектакли для детей и взрослых, новогодние представления, многочисленные городские фестивали и конкурсы с участием местных артистов. В те же годы во Дворце культуры нефтепереработчиков гурьевчане с потрясающим успехом принимали отечественных звезд эстрады – народных артистов СССР Розу Рымбаеву, Иосифа Кобзона, Льва Лещенко, знаменитый ВИА «Досмукасан».
Я уже не говорю о той популярности, какую имело в Гурьеве кино в 50 – 70-е годы! Чтобы посмотреть шедевры мирового кинопроката,  в жилгородской клуб стекался народ со всего города. Достать билеты на вечерние сеансы было большой проблемой. Еще бы!  Ведь на белом полотне экрана оживали дикий Тарзан и добрый Бродяга, благородные три мушкетера и великолепная Анжелика, легендарный Спартак и страстная Клеопатра,  неуловимый Фантомас и отчаянные генералы песчаных карьеров. И, конечно же, герои отечественных киноэпопей, таких как «Тихий Дон», «Война и мир», «Освобождение».
А что творилось здесь по воскресеньям, во время детского сеанса на 12 часов! Зал не мог вместить всех желающих, поэтому многие ребятишки сидели на полу, в бенуарах, на балконах. Если вдруг киномеханик не успевал переставить части фильма и в зале включался свет или на экране расползалось жирное масляное «пятно» (горела пленка), то в зале раздавался неистовый свист, топот и крики: «Сапожник!!!»… И, как по команде, затаив дыхание, все смолкали, когда вновь начинался фильм.
В самом начале 70-х годов в помощь своему старшему «собрату» в парке возле пляжа был выстроен щитовой летний кинотеатр на 200 мест, с послеобеденным сеансом - то есть с показом в самую жару. Но тень карагачей и лоха укрывала его от палящих лучей солнца. К тому же асфальтовый пол кинозала так тянул прохладу, что к концу фильма зрители спешили покинуть этот ненавязчивый сервис ДК. Вскоре щитовой кинотеатр был закрыт и разобран, а на его месте в 80-е годы возник,  как черт из табакерки, легендарный пивной павильон «Урал», с барменом по  имени  Зури, который всегда встречал посетителей роскошными усами и своей неповторимой лучезарной улыбкой.
В 70-е годы боковую левостороннюю часть клуба занимал наш дворовый клуб «Искорка», которым руководила З. П. Беляева. А с правой стороны клуба был подъезд грузового транспорта, обеспечивающего нужды ДК: сюда подъезжали заезжие артисты, подвозился различный инвентарь, музинструменты, продукты для буфета и т. п.; здесь же  формировался заводской автокортеж для городских праздничных мероприятий.
Ну а как не вспомнить различные праздники, концерты и массовые гулянья, которые устраивала администрация клуба на площади Победы! Самым ярким из них для жилгородской ребятни считались гонки на велосипедах вокруг фонтана, проходившие  1 июня - в День защиты детей. А чего стоило посмотреть на полеты кордовых авиамоделей или театрализованные представления кукольного и танцевального кружков!
И вообще, главная площадь района никогда не пустовала. Ярко освещенные прожекторами струи фонтана, зелень клумб, да и сам белокаменный дворец с колоннами и резными балюстрадами всегда влекли сюда детей и взрослых, испытывавших гордость за свой заводской клуб, за район и страну, в которой они жили.
В те же солнечные 70-е с задней стороны клуба взамен старой летней танцплощадки,  находящейся в парке, была построена новая. Вместе с вокально-инструментальным ансамблем ДК ГНПЗ «Новинка-71» танцплощадка олицетворяла новую эпоху в жизни молодежи Гурьева. Тогда же ознаменовался переход и в танцевальном направлении: от вальсов, твиста и шейка  – к биту. Рок все настойчивей завоевывал сердца молодежи.
«На танец вас зовет гитара-ритм, гитара-бас!» - этой незапамятной и простенькой песенкой, придуманной, кстати, самими музыкантами из «Новинки», открывались танцевальные вечера в Жилгородке. У музыкантов появились новый клавишный электроинструмент – ионика, ударная установка «Амати», электрогитары «Орфей». Все чаще с танцплощадки был слышен томный «полив» некогда запрещенного саксофона. Обновилась и аппаратура – динамики стали мощней и четче передавать звук вокала и инструментов. Заметно преобразилась и сама молодежь: одежду из вельвета, нейлона и другой синтетики заменил натуральный коттон.  В моду стали входить джинсы и приталенные батники, платья-сафари и коротенькие юбки; из обуви молодежь отдавала предпочтение легким босоножкам и туфлям на платформе.
Зимние танцевальные вечера проходили в фойе первого этажа. Одна из гардеробных была отдана под сцену эстрадникам. На танцы же в клуб стекалась молодежь со всех окраин Гурьева.
Характерной чертой танцевальных вечеров той эпохи было то, что молодые люди на танцах начали вести себя более демократично, свободно. Стало модным курить сигареты с фильтром - такие как «Ява», «Столичные», «Стюардесса», «Ту-134», «Опал», «Казахстанские», «Медео» и др. «Из-за бугра» на местный табачный рынок попадают «Кеnt»,  «Маrlboro», «Пall Мall». Однако наблюдаются и явные перегибы: более «продвинутая» молодежь злоупотребляет алкоголем, покуривает, не боясь, запрещенную «травку», а то и вовсе подсаживается «на иглу». Поэтому все чаще на танцах появляются наряды милиции, отряд комсомольской дружины (ОКД). Повсеместно на всех городских партийных и комсомольских собраниях звучат призывы остановить тлетворное влияние Запада.  Но обанкротившимся идеологам уже не угнаться за стремительно бегущим Временем, не под силу повернуть страну вспять: за окном вовсю бушевала перестройка, надвигались смутные, лихие девяностые годы.

                Ветер перемен
Коммерциализация культуры становится обычным делом. Клуб постепенно выделяется в самостоятельную хозрасчетную единицу завода. В малом зале демонстрируются фильмы низкопробной, зато кассовой киноиндустрии эротического содержания, а также боевики и прочая, далекая от киноискусства продукция. Многие самодеятельные кружки, а также библиотека и читальный зал переводятся на платную основу. Все меньше жителей района посещают клуб, предпочитая видеомагнитофон - кинотетру, телевизор - чтению книг,  а личные дачи -  местам общественного отдыха. Со временем редеют ряды и старейшего в Гурьеве заводского оркестра, уже давно нет в парке детских аттракционов, а сам парк влачит жалкое существование. По непонятным причинам  перестает работать фонтан. Словом, стареет и угасает некогда самый уютный и красивый уголок города - Жилгородок.
Ветер перемен стремительно меняет настроения в молодежной среде. Существенно изменяется и сама стилистика музыкального звучания на танцах, определяя все новые и новые направления. На смену зажигательному «диско», популярному в начале 80-х годов, приходит головокружительный брэйк-данс. Вместо «живой» музыки в зале ДК теперь работает один диджей. Да и сами танцевальные вечера больше напоминают некую тусовку неформалов – рокеров, металлистов, панков, мажоров, разного рода гопников - словом, больше эдакий  молодежный драйв, нежели танцы. Самовыражение, имидж и индивидуальность становятся нормой поведения молодых людей в общественных местах. Так, не найдя достойного выхода и не предложив молодежи ничего взамен, галопировала «старая  эпоха» на отдельно взятом «пятачке» заводской танцплощадки… 
Примерно в то же самое время (на рубеже 90-х годов) на площади Победы горожане вместе с заводчанами  начинают отмечать День весеннего равноденствия или по-восточному – Наурыз (Навруз).  Если с иранского «Навруз» переводится как «Новый день», то у казахов он еще называется Улыстын улы купи (Великий день народа).
Теперь 21 марта становится самым главным и самым массовым праздничным днем в жизни заводчан, призванным сплотить в единое целое район, город, страну. Именно с этим Днем (как бы открывая новую страницу в своей истории) связывают они свои чаяния и надежды. И будем надеяться, что Наурыз станет таким по определению для всех жителей многонационального города.
2008 г.




                ВОСТОЧНАЯ ПЕСНЯ

Как-то, прогуливаясь вечером по Жилгородку, я случайно забрел на дискотеку в ДК ГНПЗ. Молодой диск-жокей ловко манипулировал за "музыкальным центром", из колонок которого лилась филигранная импровизация одной из западных популярных групп.
Современная, без комплексов, молодежь плюс высокие музыкальные технологии - вот, пожалуй, две основные составляющие вечернего "музобоза" сегодняшних дней в Гурьеве, сделал я вывод.
В "наше" время, о котором я хочу рассказать, - а это 70-е годы - музыкальными центрами, собирающими не одну сотню любителей музыки, были городские танцплощадки. Главными героями музыкальных вечеров тогда были ребята из вокально-инструментальных ансамблей (ВИА).
"Живьем", через громоздкие старенькие усилители они пытались искренне и самозабвенно передать тот охвативший тогда всю страну первый музыкальный "бум", что пришел к нам с радиоволн, писаных-переписаных магнитофонных катушек и студий звукозаписи, где музыка записывалась на рентгеновские пленки.
То было время, когда Запад уже лихорадило от рока. И "музыка века" искала своих новых поклонников в Восточной Европе и Советском Союзе. Помню, как мы за полночь просиживали с транзисторами на лавочке в центре Жилгородка, чтобы там, вдыхая благоухающий от цветочных клумб воздух и любуясь сверкающими в лучах прожекторов брызгами фонтана, насладиться музыкальными концертами «Голоса Америки», «Немецкой волны», «Радио Европы», на которых звучали запрещенные в Союзе западные рок-группы – «Битлз», «Ролинг стоунз», «Дип пёпл», «Лед дзепелин», «Криденс», «Шокин блю», «Юрай хип», «Слейд», «Пинк Флойд» и другие. Советские "идеологи" того периода очень болезненно, если не враждебно, относились ко всем нововведениям, просачивающимся сквозь "железный занавес". И поэтому первые музыкальные коллективы, возникшие  в СССР в конце 60-х - начале 70-х годов, назывались у нас не рок-группами, а, как уже отмечалось выше, ВИА.
В те годы телевидение исключало какие-либо грандиозные музыкальные шоу. Да и вообще телеэфир не был столь насыщенным по вечерам, и поэтому именно танцплощадки служили главными музыкальными центрами, куда устремлялась молодежь после очередного трудового дня или в выходные. Вообще, надо отметить, что танцы в Жилгородке, да и вообще в Гурьеве были целым событием. Без преувеличения скажу, что мы только и "жили" в ожидании танцевальных вечеров, которые, заметим, проходили 4-5 раз в неделю.
Как правило, на танцы ходили большими компаниями. И у каждой компании на танцплощадке был "свой круг". Тогда в городе не было многочисленных баров, кафе и различных "бистро", как сейчас. Поэтому все встречи, свидания назначались на танцах. Там же, на танцах ты мог запросто познакомиться с хорошенькой девушкой и встретить своего приятеля, с которым давно не виделся. Характерной особенностью танцевальных вечеров в Гурьеве 70-х было и то, что каждая танцплощадка была своего рода сферой влияния. Так, например, жилгородская молодежь свободнее, чем другие, дефилировала у себя в районе во время танцев. В горпарке "хозяевами" были ребята из так называемого района "Киткрай". А в парке Орджоникидзе все "уважали" ребят с первого участка и района "Юность" (Жастар).
Среди множества ВИА, игравших тогда в городе, наибольшую популярность имели, пожалуй, три ансамбля. Это "Новинка-71" ДК ГНПЗ, "Ноктюрн", "поливавший" в горпарке, и блистательные "Искатели" ("Сыны Урала") - самая профессиональная из групп – они выступали в парке им. Орджоникидзе.
Репертуар наших ВИА был самым разнообразным - от лучших западных "хитов"  до популярных песен советской эстрады. К тому же многие ребята писали и исполняли свои песни. Их фанатизм доходил до того, что они даже шили сами себе костюмы для выступлений. Их костюмы, как правило, были пошиты по стилю концертных одежд (пиджак - брюки) популярных в 70-е годы ВИА Советского Союза – «Песняров», «Синей птицы», «Самоцветов», «Веселых ребят», «Лейся, песня», а также грузинской «Орэры», казахстанского «Досмукасана», узбекской «Яллы», украинской «Червоны руты» и многих других, подчеркивая тем самым национальный колорит республик, входящих в Союз. Мы, то есть те, кто ходил на танцы, тоже старались одеваться по моде. Конечно же, популярные джинсы Levis, Lee, Wrangler (а именно они были в ходу) в то время носили немногие, по той причине, что в массовой продаже их попросту не было, поскольку «штаны», по мнению наших партийных босов, являлись антисоветским атрибутом. Зато их не без труда можно было приобрести «с рук», по цене 250 рублей (два среднемесячных заработка). Но большинству молодежи это было не по карману…
Приталенные разноцветные рубашки, брюки клеш или «колокола», туфли на «платформе», носки обязательно красного или желтого цвета, ну и, разумеется, патлы – длинные волосы под «уходящих битлов» - так, вобщем-то, выглядел заурядный гурьевский парень солнечных 70-х. А вот наши девчонки, как мне кажется, одевались еще проще: коротенькие юбки, простенькие блузки, заурядные кофточки. И... босоножки - эта нехитрая, но модная и удобная на все времена женская обувь, к тому же относящаяся к самой эффектной части тела, подчеркивала грациозность походки и придавала уверенность их владелице.
…Мы своих "эстрадников", как их называли, уважали и всегда восхищались их творчеством. Среди них: братья Олег и Павел Тюрины, Роберт Иорданиди, Гера Ли, Сергей Тен, братья Гапас, Гинаят (Коньяк) и Хамидулла (Камошка) Тынынбаевы, Павел Чаков, Владимир Пак, Юрий Чесноков, Валерий Ульченков, Геннадий Йодко, братья Умбетовы, Юрий Шеврикуко, а также замечательные исполнители песен Владимир Лобиков и Виктор Маврин - все они не раз выступали в ДК.
Сегодня многие из них, к сожалению, ушли из жизни. А те, кто остался, в большинстве своем не могут заниматься любимым делом по ряду причин. Но, сдается мне, что, будь у них хоть малейшая возможность, бывшие "звезды", объединившись, сыграли бы «на бис» для всех нас свои лучшие песни.
И еще в то время, о котором идет речь, в городе хорошо приживались джида, тутовник, сирень и акация, росли цветы. По реке ходили прогулочные "трамвайчики", за которыми увивались целые стаи белоснежных чаек. А наши девчонки не были такими разборчивыми в косметике. Над вечерними танцплощадками легкий ветерок с Урала удачно вплетался в пряный запах зелени, дешевеньких духов и человеческого пота.
И, может быть, только поэтому, стоя сейчас в просторном, сверкающем цветомузыкой зале ДК ГНПЗ среди "кожано-замшевой" молодежи и вкушая "чистоган" музыкального центра, я все же отдаю предпочтение "живому" оркестру, горящим глазам моих сверстников и  не стареющему хиту Валерия Ободзинского:
...По ночам в тиши, я пишу стихи,
Пусть твердят, что пишет каждый в 19 лет,
В каждой строчке только точки после буквы «Л»,
Ты поймешь, конечно все, что я сказать хотел...
Сказать хотел, но не сумел.
Но тает снег весной всегда
Быть может, мне ты скажешь «Да».

Май 1998 г, изменен 2008


               
   
                Алешкина любовь
 
                Памяти друга... 
   - У-у-у-у-у, - прикрывая ладонью рот, впереди ватаги пацанов из кустов разросшейся смородины выскакивал Лешка Христокьянц. Голова его увенчана пестрой лозой дикого винограда, из-под которой у виска торчало черное куриное перо. Его коротенькие шорты прикрывали листья акации, на ногах - кожаные сандалии, а на капроновой нитке, обмотанной вокруг шеи, болталась огромная клешня краба  В руках Лякса держал самодельный лук и стрелы - ну прямо вылитый индеец, Виниту или Чингачгук.
«Хау! -  я все сказал», - поднимая правую руку, обращался он к нам, таким же пацанам - «краснокожим» из его команды, и,  выпуская стрелу вслед убегающим наутек «бледнолицым»-ребятам из соседнего двора, неистово, как настоящий вождь, бросался вперед, занимая их позиции на старой парковой карусели...
В Гурьеве лето жаркое, а в жилгородском парке — благодать. Там в тени раскидистых  карагачей и разросшейся вдоль Урала жиды играли мы в разные игры.
После легендарного фильма «Спартак» все пацаны начали увлекаться сражениями гладиаторов. Бои проходили на небольшой футбольной поляне в парке. Сражались попарно, но самый главный бой был между Спартаком и Негром. Лякса-Спартак выходил на бой в одних трусах, в правой руке он держал короткий деревянный меч, в левой - щит (крышку от кастрюли). Роль его противника Негра всегда играл Коленька Тынынбаев (Камошка). Налысо постриженный, загорелый и лоснящийся от молодого жирка, он встречал своего противника, вооруженный обрывком  старой рыбацкой сетки и выточенным из дерева двузубцем.
Бились крепко, с переменным успехом. А когда оружие выпадало из рук одного, мяли бока в рукопашной схватке, пока кто-то из них не окажется на горячем песке. Потом всей гурьбой шли отмываться на Урал. Там, на яру, мы каждое лето строили небольшую вышку из гипсоблоков, облепливали ее береговой глиной, спрятав под все это нехитрое сооружение длинную доску, с которой потом ныряли в реку «рыбкой», «солдатиком», «бомбочкой» - по-разному, кому как хотелось.
Ну а после фильма про бравых мушкетеров все жилгородские пацаны взялись за шпаги. Оттачивали стройную веточку перочинными ножичками прямо в парке, зачищали будущее оружие наждачной бумагой, чтоб не поранить противника. Затем протыкали дырку в жестяной крышке от трехлитровой банки и насаживали ее на заготовку. Обматывали рукоять изолентой - и вот шпага готова.
Все сражения проходили опять же на старой заводской карусели. Лякса всегда был на острие атаки, а его бравый клич «Сакана-Тагана!», который сопровождался жестким ударом клинка (рубил сплеча), приводил в смятение даже старших товарищей.
Алексей был незаурядным пареньком, иногда себе на уме, но всегда готовый идти до конца, чтобы  поддержать товарищей. Он не терпел обмана, фальши, был требовательным к себе и друзьям. Во всех играх он казался чрезвычайно эмоциональным и даже дерзким, особенно когда всецело входил в роль книжного или киношного персонажа.
По осени мы всегда играли в мослы, но чаще ставили их в «квадрат» - тохан-альча-тохан-альча и т д. - во избежание ушура. Каждый ставил на кон по альчику, и тот, кто выбивал больше, выигрывал все. Как правило, явных мергенов в этой игре у нас не было: тот, кто проигрывал сегодня, выигрывал завтра. Но однажды наш сосед Мишка удивил нас своим выбиванием мослов из «квадрата». За неделю он оставил всех пацанов без альчиков. Играть было и не с кем, и нечем. Мы решили проверить, что это у него за сокон такой: одним               
ударом он выбивал по нескольку мослов кряду. И каково было наше удивление, когда мы               
 узнали, что наш еврейчик Мишка заливал внутрь своего сокона свинец, от чего увеличивались скорость его полета и ударная сила. «Вот морда жидовская, придумал же!» - и Лякса недолго думая набил нескладному Мишке за этот фортель физиономию. После неудачно проведеной коммерческой операции, которая изрядно подорвала репутацию дворового дельца, тот потом целый месяц бесплатно фотографировал всех ребят.
Юный пионер Алеша Христокьянц, как и все мы, аккуратно посещал детский драмкружок и кружок “Умелые руки” при ДК ГНПЗ, принимал участие во всех городских, областных и даже республиканских пионерских слетах. Словом, его детство мало чем отличалось от жизни таких же, как и он сам, мальчишек заводского района в 60-70-е годы.
В юношеском возрасте мы все увлекались игровыми видами спорта, особенно футболом и хоккеем. Честно признаться, Лякса футболист был не ахти какой: так, играл, как говорится, за компанию. Зато ему не было равных на хоккейной площадке.
В 70-х он был “звездой” жилгородского хоккея и одним из лучших хоккеистов-школьников Гурьева. Его напористость, темперамент, тяга к силовой игре поражали воображение. Кроме того, Лешка обладал мощнейшим щелчком, в результате чего  заставал врасплох вратаря противников. За отменную игру “на пятачке” возле ворот он снискал прозвище  “Эспозито” в честь легендарного канадского нападающего. На пару со своим однокашником и партнером по игре Сергеей Зарщиковым (“Маккензи”) они творили чудеса на льду, изумляя друзей и болельщиков. Как правило, “Маккензи” был зачинателем всех потасовок на льду, и тогда к нему на помощь летел Лякса - ”Эспозито” (а тому только дай волю помахаться с противником, поэтому он частенько оказывался на скамейке штрафников). Но это была их с Сергеем домашняя заготовка. Фишка, как сказали бы сейчас.
На протяжении учебы в школе Лякса всегда призывался в сборную города по хоккею с шайбой. Он был настоящим лидером гурьевской команды на республиканских соревнованиях “Золотая шайба”, которые проходили в самых разных городах Казахстана. Там, где Лякса, - там всегда жесткая схватка на льду, там надежное плечо товарища, там успех, там победа! Я не ошибусь, если скажу, что он был первым из гурьевских мальчишек 13-16 лет, кто в полной мере осознал прелесть этой увлекательной и настоящей мужской игры, привнес в нее изюминку в части силовой борьбы. Я не переставал удивляться темпераменту и напористости своего друга, его незаурядной удали в батальных спортивных сражениях  и знал: Алексей с его бурным характером даже вне игры выбросит на противника очередную порцию адреналина.
Леха рос смелым, физически крепким и чрезвычайно вспыльчивым парнем,  всегда готовым в любой ситуации испытать себя на прочность. Он думал, что нет такой силы, которая могла бы его остановить, унять его необузданное самолюбие, стремление  везде быть правым и первым.
Но это только одна сторона медали. Кстати, он любил демонстрировать (по поводу и без) свой характер, внушая тем самым страх - одним, уважение - другим. Однако мало кто знал истинное нутро этого незаурядного парня.
Алексей был очень интересным собеседником, я бы даже сказал - энциклопедистом по войнам и битвам, происходившим в разные эпохи, в чем была немалая заслуга мамы- педагога. Ну и , конечно же, домашняя библиотека сыграла роль. Особенно хорошо он знал школьный предмет истории, живо интересовался Спартаком и Ганнибалом, крестовыми походами и боевыми успехами викингов. Он восхищался стойкостью тамплиеров и безрассудностью морских пиратов,  храбростью американских индейцев в их борьбе за свою независимость и, наоборот, с горящими от ненависти глазами жадно  вчитывался в страницы татаро-могольского нашествия на Русь. Словом, его воображение захватывали  войны и  герои.  Этот колоссальный опыт воина-завоевателя, воина-освободителя наполнял его юный мозг героикой, формировал в нем лучшие человеческие качества: бесстрашие, любовь, мужество, верность долгу. И, наверное, поэтому ему был дорог образ вечно странствующего рыцаря, неистового искателя приключений, бойца за справедливость.
Я часто задавался вопросом: как сложилась бы его судьба, родись он несколько столетий назад, во время тех бурных событий?.... И не находил однозначного ответа.
Лешка ведь был ко всему тому сентименальным, глубоко ранимым и очень добрым парнем. Он любил русские народные песни, особенно задушевные: “Черный ворон”, Ой, мороз, мороз...”, ”По Дону гуляет...”, Ох ты, степь широкая...” и другие. И в то же время являлся страстным поклонником тяжелого рока, таких групп, как “Скорпионз”, “Назарет”, “Блэк Саббат”, а в 80-е любил слушать песни  “Чингисхан”, “Абракадабра” и группу “Квин”.
 Вот таким  разным был мой друг. А вот различить эту границу, верно определить ту разделяющую черту между двумя совершенно непохожими людьми, вовремя остановить его, не позволить бросаться в крайности способен был не каждый, не говоря уже о нем  самом. Может, только по этой причине и случилась та страшная трагедия, потрясшая заводской район в начале ноября 1987 года. Меня  в тот момент не было рядом: я находился в командировке. Но я и по сей день уверен, что смог бы остановить беспредел противников и уберечь Алексея от смертельной развязки, поскольку делал это не раз. Так, кстати, считал и тот, кто нанес ему роковой удар.
Но гибель его была лишь следствием. И причиной (сегодня я пишу это с высокой долей ответственности)  была  не пьяная драка и не предательство его друзей. Так рассуждать было бы банально и несправедливо по отношению к личности Алексея.
Коли уж мы вспомнили мировую историю, то, по законам жанра, у каждого рыцаря всегда должна быть своя дама сердца.
Это была великолепная пара - Алексей и Люба – достойная восхищения и грядущих радостных надежд. Такие разные и в то же время похожие, они удачно дополняли друг друга. Умная, мягкая, тактичная, утонченная натура, модная красавица Люба олицетворяла собой суперсовременную гурьевскую девушку 70-х. И, наоборот,  Алексей – боец, таран, прямолинейный и бескомпромисный демон, готовый по правилам и без правил решать свои задачи, редко задумываясь о последствиях. Но свою Любу он слушал. Она умела унять его взрывной характер, всегда находила нужные слова, и в то же время старалась не задеть его самолюбие. Словом, она умела укротить льва в порыве его ярости. Она читала его мысли. Ему это импонировало и заставляло еще больше уважать и любить свою возлюбленную.
То время, когда он был с ней, наверное, было самым счастливым периодом (не считая детства) в жизни Алексея. Они нередко гуляли с Любой в парке,  ходили в кино, на танцы, вместе предавались любви под космическую музыку старого доброго “Пинк Флойда”.
Люба с удовольствием посещала соревнования, в которых участвовал Алексей, темпераментно болела за него на ледовой площадке, где он пытался изо всех сил доказать, что ее выбор в отношении его не был случайным. Любу хорошо принимали и в семье Христокьянц. Соседи и все мы, друзья, были уверены, что лучшей пары ему не найти. Да и сама она была довольна своим выбором и в доме своего будущего жениха находилась почти на правах невестки. Почти...
Алексею предстояло служить в армии, и он, как настоящий мужчина, считал за честь отдать долг родине. Два года прошли незаметно, но именно это время для нашего героя и его подруги стали настоящим испытанием на верность.
Узнав об измене Любы с одним из своих приятелей, он первое время пытался было свести с ним счеты, но осознав, что это глупо, отказался от такой мысли. Алексей продолжал встречаться с Любой, но уже не на людях, а украдкой. Ему было больно думать, что друзья знают о его проблеме, и, наверное, стыдился этого. Но Лякса не нуждался в сожалении и тем более терпеть не мог усмешек в свою сторону. Он не понимал, за что и почему его предали?  Ведь для него измена была чем-то вроде табу. А теперь вся его внутренняя философия о долге и чести катилась к черту. Такого от близких ему людей он никак не ожидал. Да и сама Люба, понимая вину, не пыталась оправдываться (а он не искал оправданий). Поэтому и брал он ее в постели скорее не по любви (хотя, наверное, это чувство к ней еще сохранилось), а из мести: к себе, к ней, к ее любовнику, к друзьям - ко всему.
Конечно, теперь об их предстоящем браке и речи быть не могло. Поэтому, не видя для себя
перспектив, несостоявшаяся невеста уехала в Питер....
В заводской бригаде, где работал Алексей, его уважали. Он неплохо зарабатывал, всегда модно одевался, не раз ездил отдыхать за границу и вообще пользовался успехом у девушек.  По-прежнему его любимым блюдом был бабушкин борщ со сметаной, а чтобы посмаковать чай с конфетами, он перебирался на лавочку возле дома. Там же по вечерам он нередко затягивал задушевные русские песни. Но пел он их теперь с какой-то затаенной грустью, будто жаловался кому-то.
С каждым днем он все больше становился замкнутым, серая пелена грусти так и застилала его голубые глаза, отчего они все чаще становились безликими, а его взгляд каким-то далеким и потухшим. Лишь на рыбалке, где он проводил практически все свое свободное время они изредка оживали. Унять тоску, как ему казалось, помогал стаканчик-другой “беленькой” да любимый “Беломор”. Но потом он становился еще более  агрессивным, неуправляемым. Его по-прежнему мучили воспоминания об измене, а подогреваемые винными парами мысли толкали на безумные поступки. Например, на танцах или прямо на улице  Леха мог запросто набить физиономию какому-нибудь не понравившемуся ему “панку”, “металлисту”, “гопнику” или “мажору” - представителям позолотевшей молодежи сумбурных восьмидесятых. И считал это в порядке вещей. Как-то иначе, со злобой, стал он относиться к знакомым и незнакомым девушкам, подчас ни за что унижал их, пуская в их адрес незаслуженные упреки. И это тоже казалось ему вполне справедливым и оправданным. Он готов был восстать против всего фальшивого мира. И мир этот перестал быть ему  опорой.
Душевная боль, как маятник, бросала его из крайности в крайность, выплескивалась в спорах по любому поводу в кругу знакомых и друзей. Для него становилось нормой навязывать свое мировоззрение, которое не все разделяли. И те, кто не понимал его  моментально становились его врагами. Нет, у него не “ехала крыша”, он не страдал манией величия, как считали многие - просто глубокая душевная рана кровоточила изнутри, опустошала сердце, скрывая от близких истинный недуг, название которому –  психологический стресс, полученный в результате измены любимой девушки и предательства друга. А проще говоря, – несчастная любовь.
А все домыслы: вот, мол, к чему приводит водка и пьяные разборки – это тема больше для домохозяек и простачков, для тех, кто его совершенно не знал.  Они не ведали о том, каким трагичным и мучительно одиноким был жизненный путь моего друга после расставания с Любой. Но в этом он никому не признавался, не хотел казаться слабым. Поэтому даже самые близкие друзья продолжали видеть в нем такого же открытого, доброго, верного и на редкость щедрого друга. Таким он и остался в моей памяти...
Когда я бываю на православном кладбище, то никогда не несу к его могиле цветы. Он не терпел нежностей к себе даже при жизни. Сигаретка и стопка водки для душевного разговора с ним – все, что могу...
И все же судьба одарила Алексея удивительным даром - любовью к женщине. Да, Люба предала его - бездарно, бесцельно, безрассудно. И это факт! Простить ее означало для него - изменить себе, своим принципам, разрушить построенный им свой мир. Это было не в его характере, вне его понимания жизни. И он, как последний рыцарь, за  измену женщины пожертвовал  собственной жизнью. По-своему - своеобразно, легко и жестоко, мучительно больно и несправедливо. И это не поддается никакому пониманию. Но в этом-то и был весь Лешка, и это тоже факт!
P.S. Нередко во сне мне слышится сакраментальный клич Ляксы-пирата: “Карамба! Сто залпов мне в поясницу, если я был не прав!”. Это означало, что  игра продолжается и мы под  флагом “Веселого Роджера” берем на абордаж очередной корабль неприятеля.
2008 г.
 




               
                CУДЬБА БАРАБАНЩИКА

                Памяти друга...

Среди жителей города, переступающих пятидесятилетний рубеж. Вряд ли найдется человек, который бы не знал легендарного гурьевского барабанщика солнечных 70-х по прозвищу Камошка...
Уже с 5 класса Хамидулла Тынынбаев (по имени его называла только мама Агис апа) стал официальным барабанщиком пионерской дружины жилгородской школы им. Гоголя. А в свои 15 лет этот талантливый паренек — участник вокально-инструментального ансамбля гурьевского Дома пионеров. Тут, по сути, и началась его полупрофессиональная карьера барабанщика ударной установки.
В Доме пионеров, который тогда располагался на ул. Ленина, 15, было много кружков по интересам: авиамодельный. Танцевальный. Духовых инструментов, кройки и шитья, «умелые руки», театр-студия и т. д. Здесь занимались подростки и старшеклассники со всех коцов города. И вот, чтобы сделать общение ребят еще более доверительными и дружескими, администрация ДП предприняла невиданный по тем временам шаг — организовала собственный ВИА, и два раза в неделю в одном из своих залов проводила танцевальные вечера для школьников.
Танцы в ДП имели ошеломляющий успех. Ансамбль исполнял как зарубежные хиты, так и песни советской эстрады, среди которых особой популярностью пользовалась аранжировка известного казахского народного танца «Камажай». Музыканты исполняли ее по несколько раз за вечер и почти всегда на бис. До сих пор помню отчетливый счет Камошкиных барабанных палочек: раз-два...раз-два-три-пятнадцать! - и взрыв полюбившейся мелодии уже начинал кружить молодые сердца. Танцевальные вечера в ДП были не просто танцами. Для многих они служили очагом первых чувств, настоящей дружбы и верой любви...
Тягу к музыке привили Камошке его старшие братья — Гапас и Гинаят (Коньяк), уже известные в городе музыканты-барабанщики. Дома у Тынынбаевых всегда звучала эстрадная музыка. Из маленького домашнего проигравателя «Серенада». Не переставая, лились песни битлов, роллингов, Тома Джонса, Хампердинга, «Песняров», ВИА «Досмукасан», «Веселых ребят», «Синей птицы», а также Вадима Мулермана. Тамары Миансаровой, Валерия Ободзинского и других популярнейших исполнителей. Конечно же, ударной установки в семье не было, поэтому братья упражнялись в мастерстве за комнатным столом. Если кто-то фальшивил, то все равно все «шишки» получал младший. И домашние уроки не прошли даром: в конце концов, Камошка превзошел своих братьев в игре на барабанах. К их чести они этого не оспаривали, а, наоборот, всячески ему помогали. Мне, его близкому другу, хорошо известно, как он над собой работал: шлифовал дробь, без устали «бросал» брэк, самозабвенно вникал в утонченную басанову и сентиментальный блюз... Камошка часами упражнялся с барабанными палочками, подолгу перебирал их пальцами и, изгибая запястья, тренировал кисти рук. А однажды я его застал за игрой на двух туго набитых песком джутовых мешках. Он молотил по ним палочками до пота и попотно пояснял мне, что так ему будет легче фиксировать удар...
Камошкин отец Ахмед скончался рано. Старший брат Гапас после службы в армии уехал на заработки в Шевченко (Актау). Средний Коньяк, наоборот, ушел на службу в Вооруженные силы. Жить на пенсию матери-инвалида было нелегко, и Хамидулла, когда ему стукнуло 16 лет, пошел работать на нефтеперерабатывающий завод учеником слесаря.
К тому времени он был уже хорошо известен в музыкальных кругах Гурьева, и его без особых хлопот приняли ударником в вокально-инструментальный ансамбль городского парка «Ноктюрн». Ежедневные репетиции после трудового дня,тусовки в среде профессиональных музыкантов и беззаветная любовь к эстраде принесли свои плоды.: с каждым разом игра Камошки становилась все более осмысленной, виртуозной, порой и просто блистательной. Его игру по достоинству оценили лучшие гурьевские музыканты: братья Олег и Павел Тюрины, Роберт Иорданиди, Роман Князев. Юрий Чесноков, Сергей Тен, Володя Филлипов и другие. В середине 70-х популярность Х. Тынынбаева достигла своего пика, и молодежь прямо-таки валила на танцевальные вечера в горпарк, чтобы посмотреть на выступления гурьевского Ринго Старра. (Помню, я привез ему из Астрахани значок с изображением знаменитого битла, так он его постоянно носил на лацкане своего пиджака).
Одевался Камошка скромно, но всегда со свойственной только ему изюминкой и насколько позволяла мода тех годов: темно-коричневый пиджак, такие же темные отутюженные брюки-»колокола», светлая рубашка с большим отложным воротом и популярные в ту пору туфли на платформе. Внешнему виду он придавал первостепенное значение. Перед каждым танцевальным вечером тщательно брился и мыл волосы, скрупулезно он работал над своей фирменной прической: густые длинные волосы, еле заметный пробор и прямая челка, которая кончиком расчески аккуратно разворачивалась на лбу вправо. Затем несколько минут Камошка красовался перед зеркалом, приглаживал двумя пальцами сверху вниз пышные усы, обдавал все это любимым одеколоном «Саша» и коронным словом «бесмеля» завершал свой нехитрый антураж.
Бремя славы — нелегкое бремя. Тем более если пережить его в родном городе, где тебя все знают и любят и когда тебе всего восемнадцать-двадцать лет.
Заработки на заводе и в горпарке давали нашему герою возможность вполне прилично жить. Всегда открытый и доброжелательный по своей натуре, Камошка не чурался новых знакомств. Ну, а кто из его поклонников или поклонниц не мечтал вот так запросто поговорить со своим кумиром, посидеть в кампании или выпить на брудершафт? А Камошка собеседником был отменным, замечательно умел рассказывать всякие небывалые истории, байки, анекдоты.
Таких встреч, сопровождающихся плотным застольем, становилось все больше и больше. И все чаще, выходя на сцену, Камошка выглядел усталым и нервным. А потом и вовсе бе «допинга» играть не мог, да и в перерывах не отказывал себе пропустить стаканчик, другой. Но он продолжал играть все также самозабвенно, с любовью. Вот только с дисциплиной у него не все ладилось. Ему многое прощали, но всему приходит конец. После долгих уговоров и проработок любимца публики и звезду местной эстрады все же «попросили» из ансамбля.
С этого момента жизнь Камошки утратила динамизм, стала скучной и монотонной. Временами он играл на подменах в жилгородской «Новинке-71» и в ансамбле парка им. Орджоникидзе «Сыны Урала», но уже без огонька, без задоринки — так, чтобы подработать. Роль «второго» не устраивала талантливого барабанщика, но не выпивать он уже не мог. Однажды я увидел его в составе заводского духового оркестра, на похоронах. Непривычно было видеть некогда стильного и жизнерадостного музыканта в этой скорбной процессии.
Дальше — хуже. Из-за постоянных выпивок пришлось рассчитаться на заводе. Потянулись долгие месяцы и годы безработицы, случайных заработков и встреч. Бывало, он неделями ходил без рубля в кармане, нередко голодал, но в долг никогда не просил. Выручали соседи и друзья. Иногда небольшой заработок приносила рыбалка. И вот там, на берегу «светлой реки», под теплым, усеянным звездами небом, Камошка нередко предавался воспоминаниями...
...В детстве и юности он неплохо играл в футбол, выступал за сборную родной школы и даже защищал честь области, когда в составе городской ДЮСШ участвовал в республиканском первенстве 1972 года, в Алма-Ате, на приз клуба «Кожаный мяч». Вместе с друзьями занимался в детском драматическом кружке при ДК ГНПЗ, был активным участником областных и республиканских пионерских слетов. «Чертовски замечательной была жизнь!» - частенько отмечал он про себя. Но все же настоящее признание и популярность пришли к нему на эстрадных подмостках городских парков...
Ему давно перевалило за тридцать, а он по-прежнему продолжал жить один — без работы, без семьи и любимой женщины. Он отчаянно пытался изменить жизнь: устроиться, наконец, на работу, жениться, воспитывать детей, начать все сначала... Он хотел жить.
...Умирал Камошка мучительно долго, сидя на крохотной кухоньке своей одинокой квартиры... Кровь шла горлом не переставая, вымывая отбитые почки,легкие, печень. Он никого не винил и не звал на помощь — смирился с судьбой. Только, наверное, мысленно представлял перед собой обезумевших от безнаказанности ментов, накануне избивших его в вытрезвителе... Откуда этим нелюдям, этим оборотням в погонах  было знать, что их жертвой стал пусть и неудачник, но добрый и на редкость отзывчивый человек? Да к тому же один из немногих, кто стоял у истоков популярной музыки в тогдашнем Гурьеве...

2006 г


               
               
                ТРУДНОЕ ВРЕМЯ «УРАЛА»
                (история жилгородской команды-чемпионов)               

                Истоки, или Вверх по течению
А началась эта история на самой заре горбачевской перестройки, когда я работал тренером-преподавателем по футболу в ДЮСШ ДСО «Енбек», чуть позднее переименованного в ДФСО профсоюзов.
Мой первый набор в секцию составляли мальчишки 1972-73 г.р. – в ту пору им было по 11-12 лет. Тренировки юных «енбековцев» проходили на разных спортивных площадках города – стадионе «Нефтяник», в спортзале «Строитель» и на футбольной поляне жилгородского парка – главной спортивной базе будущего чемпиона области по футболу ФК «Урал».
Юные футболисты из моей команды принимали самое активное участие во всех городских и областных соревнованиях и даже становились их призерами и победителями. В самый разгар футбольного сезона, а также в каникулярное время  перед областным спортивным руководством вставал вопрос о делегировании лучшей детской команды региона на республиканские соревнования. Эта задача, требовавшая определенных финансовых затрат, была в то время по плечу успешно развивающемуся спортобществу ДФСО профсоюзов, в чем огромная заслуга его председателя Х. Джамалетдинова, когда-то начинавшего свою карьеру с детского футбола и потому прилагавшего немало усилий для развития этого самого массового вида спорта. Так, непосредственно по его инициативе, а также при поддержке других тренеров-преподавателей ДЮСШ города - Р. Ли, Н. Воробьева, Ю. Закерьяева, А. Мелятова и М. Калмуратова и формировалась сильнейшая команда области из ребят 1972-73 г.р.
Костяк команды практически не менялся на протяжении 5 лет, то есть до завершения  обучения ребят в спортшколах. Ну и так уж случилось, что возглавить эту областную команду по объективным причинам пришлось автору этих строк. Команда состояла из наиболее одаренных юных футболистов Гурьева. В нее входили: Ж. Суханберлин, Ю. Липантьев, К. Куспанов, В. Зубленко, М. Кушанов, М. Гатауов, А. Мухамбетов, О. Попов, С. Лапытько, С. Симашов, С. Крысин, О. Асвадуров, О. Запорожец, К. Джумашев и другие ребята.
Выступая за честь области, мы исколесили почти всю республику: от Шевченко (Актау) до Семипалатинска, от Павлодара до Джамбула. Принимали участие во всесоюзных соревнованиях и турнирах, где не раз радовали высокими успехами своих родителей,  тренеров и земляков. Среди наиболее популярных были такие соревнования, как «Огни Мангышлака» (Шевченко), турнир на приз Героя Социалистического Труда И.С. Жерносекова (Кентау, Чимкентская обл.), «Турнир по футболу на снегу» (Актюбинск) и многие другие. За пять лет команда провела более 40 встреч на выезде, с каждым разом оттачивая свое мастерство и проявляя волю к победе. Последним аккордом коллектива, тогда еще без определенного названия, но выступавшего под флагом ДФСО профсоюзов, стало наше участие на турнире в Ленинграде (Санкт-Петербург) весной 1990 года. На тот период это уже был наигранный состав, имеющий свои спортивные амбиции, которые и проявились несколько позже…
 
                На гребне волны
Прошло три года. Многое в жизни каждого из нас изменилось: не стало единой страны, кто-то из ребят уже отслужил в армии, кто-то попробовал себя на студенческой ниве, ну а кто-то просто трудился на производстве. Я же в то время преподавал в педучилище. Однажды теплым осенним вечером в дверь моей квартиры постучали двое ребят из той «звездной детской команды 80-х». Это были жилгородские ребята Мурат Кушанов и и Мурат Гатауов  – повзрослевшие, но с такими же по-детски горящими глазами.
- Валентин Владимирович, - начали они, торопливо перебивая друг друга, - вся команда в полном сборе, и мы решили, что пора нам попробовать свои силы на  взрослом уровне и участвовать  в официальных первенствах города и области по футболу.
Идея, конечно, была заманчивая. Я понимал, что этим 20-летним юношам, в принципе уже способным и самостоятельно, без тренера решать спортивные задачи, нужен хороший организатор-руководитель. Знал также, что это потребует времени, что придется работать не за зарплату, сталкиваясь со многими проблемами, о которых ребята даже не догадывались. Но отказать им я не мог. Я чувствовал: им нужна была поддержка старшего товарища, которого они знали, которому доверяли, ну  а главное было то, что они верили в свою удачу…
Тренировались в охотку. Перспектива стать лучшими (первыми) в регионе была не только заманчива, но и вполне реализуема. С названием команды все было просто: «Урал» олицетворял не только главную водную артерию области, но был для нас и излюбленным местом отдыха  после тренировок, которые в весенне-осенний период проходили на поляне жилгородского парка. Команда несколько изменилась в составе, в нее влились новые игроки - вратарь А. Аманшиев, футболисты Р. Галиев, А. Бакалкин, О. Ким, И. Тигай, А. Белов, П. Блинов, А. Андреев.
«Урал» креп морально и физически, с каждой игрой улучшались его технико-тактические действия. На смену приятельским отношениям в коллективе пришла настоящая дружба, и молодая команда футболистов все больше стала походить на вполне серьезную организацию – клуб.
 В первенстве города и области 1994 года  ФК «Урал» занял почетные призовые места. Неплохой задел, если считать, что нашими соперниками были сильные коллективы, такие, например, как «Геолог», «Каспий», «Мелиоратор», АНПЗ, опытная команда ветеранов футбола города и другие. Но ребят этот результат не устраивал, и они готовы были доказать, что они лучше, сильнее.
1995 год сложился для нас более удачно. В первенстве города мы были вторыми, а на областных соревнованиях - третьими. Зато в том же году в споре за «Суперкубок» города в упорной борьбе удалось одолеть команду «Геолог» и выиграть этот почетный приз.
Следующий, 1996-й, можно назвать триумфальным для «Урала». Набравшись опыта в предыдущие годы, наша команда переигрывала своих более зрелых соперников по всем параметрам - по технике, физической подготовке, морально-волевым качествам. И результат не заставил себя долго ждать – мы выиграли первенство области.
«Урал» - чемпион!» - с таким заголовком вышел авторитетный еженедельник «АК Жайык». Немало лестных слов в наш адрес высказали и официальная «Прикаспийская коммуна» и другие газеты.
Без преувеличения могу сказать, что «Урал» был самой популярной командой середины 90-х годов. Молодые, подвижные (средний чемпионский возраст в команде составлял 23, 5 года), демонстрировавшие красивую и бескомпромиссную игру, футболисты «Урала» все чаще срывали аплодисменты болельщиков и вскоре снискали заслуженное внимание у футбольных специалистов. Но этого, как, оказалось, было недостаточно.

                Вне игры, или Шторм на суше
Не будем забывать, что годы, о которых идет речь, связаны с развитием рыночных отношений, где основным критерием является получение прибыли. Словом, рынок диктовал свои условия, в том числе и в спорте.
«Урал» не испытывал каких-либо трудностей на футбольном поле. Мы играли легко и уверенно и так же уверенно побеждали, надеясь, что в конце концов руководство какой-нибудь организации или компании возьмет нас под свое крыло – ведь  выступления даже на областном уровне требовали определенных финансовых затрат. Я вспоминаю, как мне приходилось обивать пороги многих ведущих предприятий и организаций города с просьбой помочь ребятам. Не раз приходилось обращаться в облспорткомитет, в комитет по делам молодежи, к руководству КСК АО АНПЗ, доказывая чиновникам и некоторым деятелям от спорта реальные перспективы команды, необходимость профессионального подхода к ее нуждам. Поддержали нас местные журналисты: газеты пестрели заголовками, такими, например, как «Бездомный чемпион!» («ПК»), «У ребят из «Урала» есть все, кроме денег» («АЖ»). Но, увы, дальше дело не пошло. Чиновников и предпринимателей тогда волновали лишь свои личные или узкокорпоративные интересы. «Какой там к черту футбол, своих проблем хватает!» - так в основном рассуждали те, к кому я обращался за помощью. Поэтому, самое большее, что мне удалось, - это заручиться поддержкой начальника ЖКО АО АНПЗ Д. Первушина. В общем-то, мы и представляли эту организацию почти на всех соревнованиях. Так как эти структуры находились в собственности завода.  В связи с выигрышем областного первенства этот прогрессивно мыслящий руководитель  помог нам добиться у заводской администрации небольшой премии, на что команда смогла прикупить для себя новую футбольную форму и несколько мячей.
ФК «Урал» был первой  в области командой, где игроки клуба выступали в настоящей футбольной форме пакистанского производства (см. фото). Красивые и подтянутые, полные жизненной энергии «ураловцы» восхищали своих сверстников не только игрой – они были в центре внимания и на дружеской вечеринке, и в студенческой среде, и в трудовом коллективе. Словом, кроме умения и стремления играть, а также молодости и задора команде не хватало на тот момент, пожалуй, самого главного – своего бюджета. Нам было чрезвычайно трудно договариваться с руководством стадионов, когда речь заходила о тренировках в спортзале в зимнее время, поэтому нередко приходилось заниматься на обледенелых теннисных кортах, заснеженном «кузнецовском» поле в Жилгородке и других менее пригодных полях и площадках. Но команда продолжала играть, радовала успехами своих поклонников, хотя в душе я уже понимал:  долго так продолжаться не может и нам рано или поздно придется расстаться.
Последней нашей победой, означавшей вместе с тем, как это ни парадоксально, распад «Урала», стал выигрыш весеннего областного первенства по мини-футболу в 1997 году…
Товарно-денежные отношения навязчиво оттесняли энтузиазм, в ребятах постепенно угасал чисто спортивный интерес и азарт к игре, в команде появились настроения, связанные с  теневой стороной  спорта. На футболистов  уже посматривали собственники других клубов, которые вели с ними конфиденциальные переговоры, делали заманчивые предложения, ставки. А  некоторых лучших игроков «Урала» даже пытались вербовать продвинутые тренеры из соседней Мангышлакской области.
Что касается моих действий в этой нелицеприятной для меня истории, то противостоять  власти денег в рыночной экономике было невозможно. Взамен я предложить им ничего не мог. И все это хорошо понимали. Ребята стеснялись мне открыто сказать, что «так жить дальше нельзя», а я не хотел сам разрушать построенное вместе с ними, отчетливо понимая, что второй такой монолитной команды уже не создать…
Минуло еще 10 лет. Я живу уже в другом городе, в другой стране, а мои бывшие подопечные, несмотря на солидный по футбольным меркам возраст, продолжают играть за различные городские футбольные клубы. И в душе я продолжаю радоваться их успехам, потому что по-прежнему считаю ребят частицей себя. Я благодарен им за все: за то, что когда-то пережил вместе с ними один из самых интересных и сложных периодов в  жизни нашей общей родины, за мгновения радости и разочарований, за время несбыточных надежд, за поддержку и терпение и, наконец, за память. Память о некогда самой перспективной и лучшей футбольной команде области последнего десятилетия ХХ века.
В разгар футбольного сезона я хочу пожелать им удачи, спортивного самообладания и мужества. Пусть стук футбольного мяча наполняет их сердца только созидательным ритмом, звучит тем памятным набатом, что когда-то вел нас вместе к победе.
Июнь 2007 г.

               

                УХОДЯЩАЯ НАТУРА               
                (последние штрихи)

История старого Жилгородка — это история жизни его обитателей, первых заводчан, их детей и внуков. Невозможно описать  судьбу каждого отдельного человека, поэтому задача автора  заключалась в том, чтобы  показать общую картину жизни и быта жилгородцев второй половины XX века, рассказать о наиболее ярких событиях, проходивших в «золотую эпоху» жилгородка. Конечно, многое осталось за рамками этого сборника, так как нельзя объять необъятное, но все-таки еще несколько эпизодов и их героев  всплывают в моей памяти...
               
                Дом № 1
До сих пор помню одноэтажный особнячок моего соседа Н. А. Котова — второго  директора ГНПЗ. Ухоженный фруктовый сад, благоухающий, весь в цветах дворик; справа от дома небольшой курятник и личный гараж. Директор держал еще и фазанов, которые гордо расхаживали по приусадебному участку. Все это хозяйство бдительно охраняла огромная немецкая овчарка по кличке Тарзан. По утрам, перед работой, Николай Акимович, одетый в светлую рубашку с короткими рукавами, светлые широкие брюки, сандалии и в шляпе, любил поливать цветы и ведущую к дому асфальтовую дорожку. Делал он это из шланга, торчащего из окна кухни. Затем за ним приезжал на голубой «Волге» ГАЗ-24 его личный водитель Якуб Закерьяев, и он отбывал на завод. С его внучкой Леной я учился в параллельных классах, нередко ей завидовал, когда играл в благоухающем дворике (в дом нас не приглашали).
Когда же наступило время директорства А. Вакурова, мы с его сыном и моим другом Игорем и другими дворовыми пацанами во время отъезда четы Вакуровых на курорт весело проводили время в этом, как нам раньше казалось, загадочном доме...

                Две звезды
Две звезды, два антипода, две легенды ДК ГНПЗ – заслуженные работники культуры Республики Казахстан Любовь Дмитриевна Широкова и Белла Давыдовна Юнович. 
Верный друг жилгородской детворы, тонкий знаток детских душ, педагог-новатор и талантливый организатор, Любовь Дмитриевна была для нас как вторая мать. До поздней ночи горело ее окошко-иллюминатор на третьем этаже детского сектора ДК. Человек от Бога, она могла часами заниматься с ребятами выпиливанием по дереву, ставить с ними спектакли про Незнайку, ходить в походы. Она неторопливо, но настойчиво воспитывала в детях бережное отношение к природе и окружающему миру, учила нас защищать собственное мнение и уважать мнение товарищей. Она всегда была с нами на равных, и это мы всегда чувствовали. Вспоминаю один случай. В клубе шло кино «Анжелика» (дети до 16 не допускаются). Нам в ту пору было 14-15 лет. И вот, придя на сеанс всем  нашим дружным 8-м классом, мы, мальчишки, были крайне удивлены, что девчонок пустили на фильм, а нас нет. Тогда мы пошли к Любови Дмитриевне. Она тогда была уже директором ДК ГНПЗ. Широкова о чем-то переговорила с билетером, и нас пропустили на заветный фильм. Мудрый человек, с огромным жизненным опытом, обладающий недюжинным педагогическим талантом и высокой культурой, Л. Д. Широкова, как говорится, «зрила в корень». Она понимала и  знала детскую психологию, поэтому снискала себе почет и уважение не только жилгородской детворы, но и взрослых, всех заводчан. Не сомневаюсь: если бы не смертельная болезнь, она  могла бы еще долго служить родному Жилгородку, Дворцу культуры, но и сейчас опыт и безграничный талант величайшего педагога Прикаспия продолжают служить творческому коллективу ДК. Между прочим, всех своих воспитанников, то есть нас, подопечных, она называла не иначе как «народы», вероятно, подчеркивая равенство всех и каждого.
С Беллой Давидовной Юнович я не был хорошо знаком. Помню ее, вечно бегущую на высоких каблуках. Короткая остановка с кем-то из знакомых, резкая жестикуляция и  взрыв эмоций. Пауза. И она уже в другом мире – мире грез и необузданных фантазий, в который с головой окунались ее подопечные в театре и в балетной студии. Различие этих двух выдающихся педагогов было очевидно: одна - заряжала всех энергетикой,  бескомпромиссностью, волей; другая, - покоряла всех любовью и стремилась к тому, чтобы человек сам добился гармонии внутри себя и  в отношениях с окружающими...

                На страже порядка
В конце 60-х вышли на пенсию два моих соседа - Сергей Горбунов и Ибрагим Сулейманов. Заняться бывшим фронтовикам было нечем, и они решили «повоевать» с местной молодежью, с нами, пацанами. Главной мишенью дяди Сережи стал парк, а точнее жилгородская детвора, промышлявшая в нем. Не скрою, мы чудили в парке. Лазали по деревьям, рвали джиду, а еще хуже - стреляли из рогаток по свиристелям и воробьям. Потом,  стыдно признаться, жарили подстреленную дичь на костре и ели. Вот за это и гонял нас старый вояка. Догнать, конечно, бывший фронтовик никого не мог, но шухер наводил ужас какой.
На всю жизнь запомнили мы неподражаемое приветствие дяди Сережи. В ответ на слово   «Здравствуйте» он нам, пацанам, непременно отвечал: «Здри». Нам очень нравилось: как-то по-свойски звучало это короткое приветствие.
Полями сражений дяди Ибрагима служили центральная площадь и кинозал ДК. Облокотившись на свою эбонитовую палку, он целыми днями  просиживал на лавочке возле магазинов, бдительно наблюдая, чтобы детвора не замусоривала фонтан, не рвала цветов с клумбы. Если что было не так, он вставал с места и начинал размахивать своим пенсионерским орудием: «Чтоб вашу мать черти забрали! А ну пошли вон!». То же самое происходило и в кинозале. Многие пацаны приходили в кино с полными карманами жиды и семечек. Изо всех углов зала слышался такой треск, что даже заглушал звук. Дядя Ибрагим наблюдал за происходящим, сидя на последних рядах. Увидев непристойное поведение, он вставал и легонько, но ощутимо стукал палкой прямо по горбу, заставляя прекратить щелканье. В общем-то, это был добрый дядька, всегда запросто беседовал с нами на любые темы, если мы, конечно, не перебарщивали в своей назойливости.
В связи с походами в кино грех не вспомнить и билетёров Это добродушную и суетливую тетю Тоню, с которой всегда можно было договориться о бесплатном просмотре сеанса; вечно недовольную тетю Аню, у которой в очках были огромные увеличительные стекла; и маленькую, с узкими, как щели, глазками, кореянку тетю Аллу, всегда смотревшую на тебя снизу вверх.
               
                Кино, картошка, дым, салют…
Ну а как забыть давку при выходе из дверей кинозала после окончания детского сеанса! Не раз группа пронырливых пацанов выходила заранее и закрывала своими телами входную дверь. Это было нечто. Крики, шум, плач, смех, стоны - все смешивалось в этом коловороте человеческих тел и душ, пока под напором массы не распахивались двери — лавина выносилась наружу. Или, например, легендарную гурьевскую автомашину (дымовушку), которая морила комаров на улицах нашего зеленого района. Белый ядовитый дым, что выпускала она наружу, нас очень привлекал, и мы старались как можно глубже проникнуть в самую гущину пара. С какой целью? Вряд ли кто из моих соплеменников сейчас ответит на этот вопрос. Но это было оригинально, и никто не хотел оставаться в стороне. Стоило одному броситься в эту душегубку, как все остальные следовали за ним. В противном случае прозвища трус, сачок, маменькин сыночек тебе были бы обеспечены. А удивительные праздники печеной картошки, что устраивали мы по весне за валом! Каждый приносил по 2-3 картофелины, немного соли, лука, хлеба. Печенная в золе костра  картошка – излюбленное лакомство на свежем воздухе, да еще в кругу друзей – настоящий драйв для мальчишек 60-х.
А наша старая добрая ивушка, что росла возле вала?! Её широкие ветви служили надежным укрытием для малолетних курильщиков, были излюбленным местом отдыха, штабом для пацанов нашего двора, местом, как бы сейчас сказали, внутренних разборок.
А какие были в жилгородке салюты по случаю праздников! Синяя, зеленая, красная, желтая ракеты взмывали в небо над фонтаном, придавая празднествам особый колорит и торжественность. Не пойму, зачем мы бегали собирать патроны от ракетниц? Видимо, для чего-то они были нужны. Тогда, в детстве, нам казалось, что все необычное нам было просто необходимо. Причем этим «чем-то» ты должен обладать непременно первым.
               
                Фантомас в разливе
По весне Урал всегда разливался широко. Прибывающая с верховьев реки вода доходила до вала. Вооружившись длинными палками, мы на ощупь совершали походы по затопленной прибрежной части нашего парка. Спуск начинали с вала, шли в одних трусах, на ногах только кеды, чтобы не пораниться. Возглавлял нашу колонну  юных «исследователей» Мишка Моисеев (Фантомас).
Шли гуськом, на расстоянии метра. Нередко, зайдя в чащу жиды, приходилось маневрировать между деревьями. Такие маневры были тяжелыми, поскольку воды иногда было, как мы говорили, по горлышко. Порой Мишка, шедший первым, и вовсе уходил под воду, и лишь его знаменитый черный берет, плавающий без хозяина, напоминал нам об опасности. Через секунду-другую выныривала лысая башка Фантомаса, и он командовал: «Атас, пацаны, брода нет, поворачиваем!» И мы искали новый путь. Куда шли и зачем, не  важно. Главное – это было необычным. Мы исследовали наш парк - и точка. Скорее всего, мы старались походить на героев известного детского кинофильма «Васек Трубачев и его товарищи». Может быть.

                «Табак» и «Красная Москва»
Когда примерно в начале 60-х рыбаки закончили работы на своей тоне за клубом, на берегу после них образовалось много ям, своеобразных подвалов для хранения пойманной рыбы. Позже этими ямами - небольшими пещерами стали пользоваться браконьеры. Для нас же, маленьких пацанят, они служили местом... заключения. Была у нас такая игра. Большие ребята с нашего двора отлавливали нас, а мы должны были исполнять роль партизан – молчать и не раскрывать пароль, невзирая на все пытки. Тех, кто не признавался под пытками -  катанием на раме велосипеда по кочкам, привязыванием к дереву на съедение комарам и т. п., старшаки бросали в ямы, не забыв положить туда тухлые севрюжьи головы. Эти ямы  находились возле саманного домика сторожа тони Нургалиева. Сейчас на этом месте строят многоквартирный  дом, построенный для жилгородских переселенцев. Кто бы мог подумать?!
И вот сидели мы там часами, вдыхая «благовония» даров Урала, пока наконец старшие не смилостивятся над нами и не отпустят на волю, по домам. Насколько сейчас помню, пароль, у нас был «Красная Москва». А у них более прозаичный и куда круче  - «Табак». Это и понятно: все они в то время уже курили. Но большие ребята (Борис и Володя Сармины, Володя Нарышев, Юра Степанов, Мишка Минвапов, Лешка и Костя Серебряковы, Витька Маркелов и др.) любили нас, дворовых малышей, и всегда защищали. Хотя от кого было защищать - Жилгородок, по большому счету, одна семья, один большой двор, одна наша маленькая родина.

                Володя – День Победы               
В те же 60-е годы в Жилгородке была замечательная традиция – распевать песни на улицах, в квартирах, в парке, когда заводчане прогуливались там целыми семьями или с друзьями. Окна семей Васильевых и Сладковых выходили на площадь Победы. В праздники и выходные, а то и просто в погожий день главы этих семей устраивали своеобразное соревнование: кто лучше споет песни и чей репертуар интереснее. И вот, сидя на балконах своих квартир, под чаёк, а то и подо что покрепче обе стороны домочадцев вели своеобразную «перекличку» популярных в то время песен. Хорошо поставленные голоса завсегдатаев никого не могли оставить равнодушным, и все только и ждали, какую новинку на этот раз предложат семейные ансамбли Сладковых и Васильевых. Победителей не было, да и не могло быть. Всем было весело и хорошо.  Но ярче всех на этом поприще проявил себя сын начальника ЖКО ГНПЗ Константина Сладкова Владимир – преподаватель музыкальной школы. Его сольные выступления в клубе, на праздничных застольях, свадьбах и тому подобных мероприятиях сделали его первым аккордеонистом Жилгородка. За исполнение песни «День Победы»  его в районе стали называть не иначе как День Победы. И он этим очень гордился. У него был богатый репертуар, но самой любимой его песней все же был «Родительский дом». Пел он ее по поводу и без. Пел всегда с душою, с расстановкой, выразительно, вкладывая все свое профессиональное мастерство музыканта и вокалиста. Наверное, предчувствовал что-то...
Поет ли он ее сейчас? И где он, мой старший товарищ, аккордеонист от Бога, Володя Сладков – наш незабываемый жилгородской День Победы.

                Местный самоделкин
В те же памятные 60-е жилгородские пацаны увлекались разными нестандартными играми – в маялку, чики, мослы. Маялку делали из обрывка овечьей шкуры с шерстью. На кожу легкой проволокой крепили свинец. Вес маялки подбирали индивидуально. Чики, загнутые внутрь пробки от пивных и лимонадных бутылок, собирали у пивной в парке. У каждого на игру был специальный мешок с чиками – вдруг проиграешь.
Игра в бараньи альчики, пожалуй, была самой популярной. Для точности, ускорения полета альчика и ударной силы сокон заливался свинцом. В эти игры мы играли везде, где было хоть немного свободного места. Ну а в маялку, чего греха таить, прямо в школе на переменах. В то время в моде также была стрельба из лука стрелами, из рогаток, из заклепочного пистолета, из поджига.
В конце шестидесятых  голубятники уже выходили из моды. Но об одном из них, человеке незаурядном, хотелось бы написать несколько строк. Кроме голубей, мой сосед Володя Коблов увлекался всем – это был такой местный «самоделкин» с причудами. Например, он первым во дворе сделал себе двухметровый лук для стрел. До сих пор не могу понять, зачем. Все наши ребята (у кого была возможность) катались тогда на велосипедах. Так он сделал для своей персоны одноколесный велик и гонял на нем по площади, вызывая восторг и удивление.  А когда пошла мода на клешеные брюки, он умудрился довести клеш своих штанов до сорока сантиметров! Представляете? А чтобы брюки не болтались внизу как тряпки, он загнул по ширине клеша однокопеечные монеты.  Более того, смастерил ходули и вышагивал на них в своих «парашютах», как на подиуме, по улицам и площадям района. До сих пор помню его, одетого в черную вельветовую жилетку и такого же цвета  вельветовые «колокола». И еще одна деталь: вокруг него вечно крутились дворовые собаки. Верно, нравился им добрый Вовка, наш местный суперстиляга, друг животных и птиц.

                Битломания
 В начале 70-х бум рок-н-ролльной музыки добрался и до нашего района. После прослушивания музыки на грампластинках и магнитофонах  мы - Лякса, Пузач, Ловрик и я -взялись сами бренчать на гитарах и стучать на «барабанах» (огромных жестяных банках из-под сахара) у себя во дворе. Нашими зрителями были младшие дворовые девчонки, которых мы насильно заставляли слушать эту музыкальную ахинею. Затем «рок-группа» перебралась к Вовке Хандохину (Ловрику) на квартиру. Ведь там было пианино. Играть, конечно, на нем никто не умел. Но какой антураж! Исполняли (больше подражали) в основном простенькие и лиричные произведения битлов.  Из гардероба Вовкиных родителей брали шляпы, галстуки, жилетку, парик — все это надевали на себя (кому что шло) — и как поется в популярной песенке: She love you e-e-e... Остановить эту нашу музыкальную абракадабру могли только родители Ловрика. Сигналом «атас!» служил звонок в дверь. Дергали через балкон, по газопроводной трубе прямиком в огород к соседу Хандохиных Валерка Поляшко, нередко приводя его в изумление и шок. Со временем пришлось покинуть эту «студию». Другие интересы обуревали молодые сердца.

                Велик – это вещь! Мотик – круто!
Немного о местном транспорте. В 50-60-е и даже в 70-е годы на улицах Жилгородка было не так много автомашин, поэтому детвора района без опаски играла повсюду. Первый велосипед «Школьник» в нашем дворе появился в конце шестидесятых у Лешки Христокьянца. И хоть его родители (да простят меня тетя Галя и дядя Миша) не разрешали ему давать друзьям покататься, мы отрывались на нем как могли. Все катались по очереди по кругу улиц: Волгоградская — Черняховского — Заполярная — выход на площадь и вокруг фонтана — и снова на Волгоградскую. Потом у кого-то или даже у нескольких ребят появился очень удобный для всех возрастов «Орленок». На нем уже мы гоняли по аллеям парка. Взрослый велосипед ПВЗ (Пермский велосипедный завод), а в простонародье - «девочек легкого поведения» возить запрещается) был не очень удобный, и мы на таких почти не гоняли. Зато у ребят появились велосипеды с моторчиком и мопеды, первоначальная страсть к которым быстро перекинулась на мотороллеры и мотоциклы. Мастерски гонял на своем «Ковровце» Вовка Дмитриенко, а на «Туле» - Борька Чесноков. Вообще, езда на мотоциклах в 70-х не только в нашем районе, но и в городе чем-то напоминала нынешних байкеров. Но настоящей революцией на этом поприще стал мотоцикл спортивного стиля «Ява», который купил себе наш старший товарищ Павел Свешников. Звук ревущего двухцилиндрового мотора разносился по всему Жилгородку, когда Пашка катался один или с девушками. Некоторых взрослых парней района раздражали ежедневные рандеву  гонщика, и я знаю, что не раз один из авторитетов района, Толян Бакшутов,  грозил Павлу разобрать его машину, а заодно и его самого на запчасти...
Ну а тем временем заводчане пересаживались с мощных мотоциклов «Урал» на легковые автомобили - «москвичи», «жигули», «нивы» - начиналась дачная, а за ней и охотничья эпохи в жизни заводского района и его обитателей.

                От звонка - до «тошнотиков» и далее
Многое вспоминается спустя почти полвека... В школе Гоголя тогда еще не было электронного звонка. Эту функцию осуществляли вручную наши технички - тетя Клава и Биби-апа при помощи небольшого оловянного колокольчика. На уроки звонок давался вовремя. Если же с урока он звучал раньше на 5-10 минут, то это означало, что кто-то из прогуливавших учеников просто стащил колокольчик с дежурного стола техничек и тем самым сделал подарок своим друзьям.
Наш школьный буфет не баловал нас разнообразной кулинарией. Но желающих попить компота, киселя или  молока по 7 копеек, разлитого в 200-граммовые бутылочки, было хоть отбавляй. Кроме этого продавали здесь сдобные булочки, пирожки с повидлом и так называемые московские пончики, с дыркой внутри. Если на большой перемене толпа в буфете набиралась приличная, мы шли на остановку, в чебуречную. Там же, на остановке, если очень повезет, покупали знаменитые гурьевские «тошнотики» (круглые пирожки с субпродуктами) - по 4 копейки за штуку. 
В школе Гоголя проводилось много интересных мероприятий: фестивали, конкурсы, различные спортивные  соревнования между классами, КВНы, новогодние елки. Работала пионерская комната с пионервожатой Таней Мухиной. А дружина наша носила имя молодогвардейца Сергея Тюленина. Как и пионеры всей нашей страны, мы собирали металлолом, макулатуру, ходили в походы, помогали ветеранам войны.  Весной и осенью на уроках труда мастерили скворечники, а зимой втихаря от преподавателя  точили коньки и делали клюшки.
Каждую неделю в школе проводились линейки – общешкольные или чрезвычайные. Одна из них запомнилась мне на всю жизнь. В 1968 году трагически погиб первый космонавт Юрий Гагарин (мы этого еще не знали). И вот на чрезвычайной линейке завуч по воспитательной работе
А. Ф. Пищик взволнованным и в то же время торжественным голосом объявила: «Сообщение ТАСС!». И тут вдруг неожиданно раздался смех. Все подумали о сообщении не Телеграфного агентства Советского Союза, а какого-то таза, тазика... Что было дальше, описывать не буду. Но стало ужасно стыдно. Стыдно было и тогда, когда учителя проводили школьные рейды, нередко подлавливая нас, курящих, в школьном туалете. Однажды на перемене Г. П. Пухно поймала нас, что называется,  с поличным. Мой друг-одноклассник Коленька Тынынбаев со страху засунул себе в рот купленный в буфете пончик, вероятно, чтобы заглушить запах табака. На что строгая Галина Павловна в гневе сказала: «Тынынбаев, нашел место, где перекусывать! Остальные за мной, к директору!»
Что и говорить, о бурной школьной жизни можно вспоминать без конца. И лампочки выкручивали по утрам зимой, чтобы сорвать первый урок, и кнопки на стул учителям подкладывали, и натирали мылом школьную доску, чтобы невозможно было на ней писать, и с уроков сматывались, особенно когда по весне шла красная рыба. «Пацаны, рыба пошла!» - и в мгновение ока добрая часть учащихся уже с заранее приготовленными петлями бежала на Урал. Сам Владимир Христофорович  возглавлял операцию по отлову юных браконьеров, устраивая вместе с учителями облаву на берегу Урала.
Ну, уж коли вспомнил школу, то нелишне сказать несколько слов о моих воспитателе и нянечке детского сада, которым, думаю, я доставал немало хлопот. Это Надежда Ивановна Другова и Лидия Андреевна  Нагибина. С Надеждой Ивановной мы и по сей день хорошие друзья. Когда бываю в Гурьеве, иногда останавливаюсь в ее квартире. Для нее я так и остался ребенком. Все суетится вокруг меня, что да как, постельку мне помягче застелет, лучший кусок со стола предложит, а ни свет, ни заря на рынок сбегает - витаминчиков купить: «Поправляйся, Валентин, будь как дома!» Словом, живу как на курорте. Я, признаться, и не знал, какой она увлеченный рассказчик. Почти каждый день коротали мы с ней вечера за чаем. Вот и давай она мне рассказывать и про свое военное детство, и о том, как нелегко было работать в детсаду, потому как параллельно училась в институте, да и Ванюшка (мой друг Иван) еще маленький был. И везде надо было успеть. Рассказывала и о том, как играла в народном театре, и про то, как правильно надо лечиться народными средствами в случае болезни и правильно питаться, чтобы не потерять форму, и про космос, и про инопланетян, и, конечно же, про Всевышнего. Словом, о земном и вечном. Вот такая она, наша нестареющая Надежда Ивановна Другова, своеобразная ходячая энциклопедия.  Да так оно и есть. В ее богатой домашней библиотеке можно найти ответы на все вопросы. Доброго здоровья вам, дорогая Надежда Ивановна! Бог даст, свидимся.

                Всякое бывало…
Несколько слов о печальных событиях из жизни нашей школы и ее учеников.
Нелепой была смерть девятиклассника Валерия Митько, погибшего по неосторожности в конце 60-х от удара током. Открытое прощание с ним проходило в фойе школы им. Гоголя.
Первый публичный суд в Гурьеве состоялся в 1970 году во Дворце культуры ГНПЗ. Судили бывших гоголевцев У. и Ф. За многочисленные разбои, грабежи и изнасилования  эти отщепенцы были приговорены к высшей мере наказания — расстрелу. А потом была похожая история с учащимися А. и братьями К., получившими, как малолетние преступники, по 10 лет лишения свободы. После этих событий директор школы В. Х. Клинчев был вынужден оставить свое место. Но как директор и учитель-предметник он был профессионалом.
Ну а судьба и трагическая смерть братьев Павла и Игоря Шаловских и вовсе потрясли жилгородок. Старший, Павел, погиб в армии. Похороны проходили в Жилгородке при поддержке его друзей — байкеров. Печальное и в то же время памятное было зрелище. А мой одноклассник Игорь после тяжелой травмы головы, полученной им в драке с местными хулиганами за честь девушки, так и не смог оправиться - утонул в горячей ванне...
               
                Люди и годы
Чередой проходят передо мной воспоминания об интересных людях нашего района.  Это гениальный  заводской мастер сварочного дела Келекеш, недавно почивший художник, поэт и неплохой детский писатель Юрий Ульченков, известный жилгородской футболист Николай Беляев, цветовод Архиереев, пчеловод Е. Приданов, овцевод В. Бакшутов, старейший футбольный болельщик М. А. Христокьянц. Всегда с добрым сердцем вспоминаю прежних завсегдатаев кафе. Это любители побалагурить, потравить анекдоты и просто пообщаться — Василий Ажигирев, Юрий Мацков, дядя Якуб (Яша) Аблямитов, Фарид Гумеров, Александр Пекшев, Володя Леснов, Александр и Марат Махамбетовы, Владимир и Евгений (Жека) Асановы, Марат Молдашев, Павел Свешников, Александр Хабаров, Юсуп и Юнус Закерьяевы, всегда интеллигентный и подчеркнуто подтянутый  Илья Абдраманов с своим неизменным приятелем Анатолием Хандохиным, который, после того как бросил курить, никогда не расставался с конфетами, и многие, многие другие. То есть те, с кем мне всегда было приятно в компании, в заводском кафе.  Большинства из них уже нет в живых, но что тут поделаешь!
Не могу забыть большие семьи Родиных, Недуговых и Крапивкиных, для которых сбор цветов карагача (каши), а также ловля рыбы на Урале  служили порой единственным средством, чтобы прокормить свои семьи. Ну и, конечно же, нельзя не упомянуть о моих дорогих соседях, с которыми бок о бок прожил в Жилгородке без малого 40 лет. Это семьи  Евсеевых, Веховых (Кролл), Мухамедзяновых, Потаповых, Блюденовых, Колесовых, Гридиных, Степановых, Захаровых, Ульченковых, Горбуновых, Кузьо, Лозинских, Бойко, Нарышевых, Христокьянц, Маркеловых, Тынынбаевых, Мисюровых-Наприенко, Муратовых, Минваповых-Турешовых. Бопиловых, Тамачковых, Зиновьевых, Сарминых....
А еще до сих пор помнится умопомрачительный запах вяленой воблы, особенно по весне. Шел он с каждого балкона, веранды, огородов и прямо из квартир заводчан - моих соседей. Ведь каждый второй из них был заядлым рыбаком.

                Голубой экран детства
Настоящий фурор среди гурьевчан произвело  появление в нашем городе в конце 60-х  телевидения. Если кто из счастливчиков приобретал телевизор, то должен был заранее  готовиться к приему гостей. И принимали с удовольствием. В нашем дворе первым телевизор «Лотос» купил Саулеш Бопилов. И вот по вечерам кроме его многодетной семьи у небольшого голубого экрана собирались  соседи. А поскольку средние сыновья дяди Саулеша Марат и Сейтжан (Пузач) были нашими друзьями, то и мы не упускали возможности взглянуть на это чудо техники, особенно когда транслировались футбольные матчи. Удобно расположившись на курпе, мы страстно следили за баталиями с участием советских футбольных кумиров – Л. Яшина, А. Шестернева, И. Численко, Г. Хусаинова, В. Паркуяна, А. Бышовца и других.  Добродушный дядя Саулеш выставлял для нас всё, чем был богат - а богатым он не был, - поэтому чай, хлеб и сахар были для моих проголодавшихся друзей самой подходящей пищей.
Еще одна деталь. Эфир гурьевского телевидения начинался с заставки: на экране под  аккомпанемент музыки Курмангазы появлялась площадь 50-летия Октябрьской революции. Даже сейчас, когда мне за пятьдесят, я вспоминаю двух ведущих гурьевского телевидения – Наталию Триллис и Жанат Куркутову. Если то, что говорила на русском языке Триллис, всем нам было понятно, то перевод Куркутовой мы ждали с не меньшим интересом.  Я до сих пор помню, как примерно звучала ее речь. Пусть меня простят за неточность некоторых фраз, но говорила она примерно следующее: «Жолдастар, аурай тураметынданыздар. Бугунь тунде жане ертен кундус програмасымен танс тырамыс: он тохыз сахат торт минутта - телевизиялык алхабар. Жане сахат он тохыз он бес минутта - мультфильм. Жыйрма сахат бес минутта  - «Уш плюс еке», коркем суреттефильм». Ну а когда завершались телевизионные передачи, то заканчивала телеведущая Жанат примерно так: осымен гурьевте  эфирде телевизиалык келескезенще бол шуады. Кош сауболынздар! И появлялась заставка «Кайрлы кеш!», что означало «Спокойной ночи!».

                Ресторан на природе, и вновь стадион
Ну а как забыть легендарный самопроизвольный «ресторан «пеньки», что был за гастрономом? Заглянуть туда спешили те, у кого в кармане не шибко звенело, да и времени было в обрез. Короче, скинулись, сходили  в гастроном, потом в парк. Затем присели на пенек, остограммились — и айда по домам, или на стадион.
А футбольные баталии на стадионе! Огромное скопище болельщиков, их восторг или, наоборот, возмущенное недовольство в адрес того или иного футболиста или судьи.  «Молодец!», «Мазила!», «Вот засмолил!», «Судью на мыло!»  - и никто не обижался, здесь все знали друг друга, и не только в лицо. Шум любителей футбола подогревали лимонад, пиво и умопомрачительный запах шашлыков, которые продавались здесь же, в кафе, возле стадионных касс. После матчей пацаны обычно лазали под деревянными трибунами, в надежде собрать нечаянно упавшие сквозь щели монеты нерасторопных болельщиков. Иногда сумма достигала нескольких рублей. Говоря о стадионе,  как еще раз не вспомнить замечательных детских тренеров по футболу Р. Ли, Н. Воробьева и Ю. Закерьяева, воспитавших не одно поколение жилгородских мальчишек, в том числе и автора этих строк.

                И снова - парк
Да, незабываемое было время, словом, «золотая эпоха». Снова и снова в памяти возвращаюсь к парку. Самым красивым он выглядел осенью, в бабье лето. Поистине багрец и золото окутывали тебя, когда вступал в его задумчивую сень. Лучи мягкого сентябрьского солнца нежно ласкали желто-красно-зеленые листья деревьев,  ветви которых сплошь были обвешаны паутинками, светящимися на солнце как сказочные кружева. Шуршание опавших листьев под ногами, кристально чистый воздух с Урала умиротворяли.  Блаженство и покой царили в это время в старом добром парке. Ну и, конечно же, он был излюбленным местом встреч влюбленных. Между прочим, в детстве наш парк мне казался огромным лесом, где водятся лисы, зайцы и даже волки и медведи. Но такие мысли посещали меня больше зимой, когда парк становился таинственным, а приближение Нового года вызывало в детском воображении вечный праздник сказки, с которой так не хотелось расставаться. После зимней спячки парк вновь преображался. В апреле наступала пора субботников. Тогда все заводчане, разбившись по цехам, убирали закрепленный за ними участок парка. Парк напоминал большой муравейник, а люди, дым костров и запах перегноя дарили ему новый облик, а значит новую жизнь.
А можно про парк еще написать так. Пройдет совсем немного времени и первые, еще совсем робкие лучи мартовского солнца начнут всерьез прогревать промерзшую от студеной зимы землю. Освободившись от снежного панциря, земля как бы вновь заиграет свежими красками, наполняя воздух пряным запахом древесной смолы и перегноя. Тонкой, серебристой, как бисер, струйкой застучит с крыш и окон домов прозрачная капель. Стряхнут ледяную изморозь деревья, чтобы лучше вдохнуть через рыхлую от влаги кору тепло приходящей весны. На тротуарах, в скверах и в парке рассыплются гирлянды солнечных зайчиков, которые, подмигивая озорными огоньками, заставят улыбаться даже самых искушенных прохожих. Вспыхнут таинственным блеском глаза. Обнажаться чувства. Настанет пора романтических мечтаний. Придет время любить...
Ну а с наступлением летнего сезона все тот же гостеприимный парк, и в этом можно не сомневаться, расстелит перед влюбленными свой, благоухающий естеством, зеленый ковер природы. И там, где-нибудь в раскидистых ветвях сирени или смородины, под стрекот сверчков и охваченные лунным светом, влюбленные в унисон таинственной музыке ночи, самозабвенно исполнят «самый старый танец на планете»...

                Чудаков у нас хватало…
Из калейдоскопа воспоминаний выделяются разные эпизоды. Некоторые связаны с известным всем жилгородцам лукавым Костей Савиди (Греком) в лучшие его годы.  Он вытворял такие чудеса, что хоть плачь, хоть смейся. Например, когда в начале 80-х пришла мода выходить на прогулку с домашними собаками, он приперся на летние танцы с привязанным за веревку... бараном! Косячок ходил по кругу любителей покурить травку, которые умиротворенно наблюдали за очередным приколом незаурядного Грека. 
А вот перед глазами грустная картина: усеянный трупами ворон главный проспект района. В холодную зимнюю ночь замерзшие птицы сваливались с деревьев прямо под ноги прохожим, от чего всем, и особенно  нам, школьникам, спешившим на уроки, было как-то не по себе. Мертвые птицы — плохая примета. Да и работы жилищно-коммунальному хозяйству только прибавлялось... И в связи с этим сразу представляется бригада жилгородских дворников с вечно веселой Балым-апой (женой бывшего сторожа тони за клубом), которая ловко орудовала метлой и лопатой.
А еще до сих пор помню черную, с одним глазом собаку по кличке Жук. Верный пес каждый день провожал ребят из обкомовских домов до школы.
Всегда вызывал у меня улыбку суетливый работяга, бывший киномеханик Марат Тулемисов. В семидесятых кинофильмы принято было делить на три категории: хорошие, плохие и индийские. К середине 80-х  показ индийских фильмов достиг своего пика, и в жилгородской клуб съезжались толпы «паломников», чтобы увидеть очередной шедевр «феодальной сказки». По шуму толпы, идущей от остановки до клуба и обратно, можно было определить точное время. Уже не помню, какие точно шли фильмы, но стоило мне спросить Марата, какой сегодня фильм, ответ всегда был  однозначным: «Танцор диско». Уж как наш киномеханик любил этот фильм! Как он «гонялся» за ним  в горкинопрокате, наверное, одному Аллаху известно. Но справедливости ради скажем: план Тулемисов перевыполнял всегда.

                Блаженных тоже               
Много, много еще легенд и историй хранит в себе старый добрый Жилгородок. Но формат сборника не позволяет рассказать обо всех, поэтому вот лишь несколько последних зарисовок о жилгородских блаженных.
Кто не знал Клаву Симбиркину? Такой в заводском районе было не сыскать. У нее была одна страсть, хобби - посещение всех кинофильмов, которые демонстрировались в клубе. Смотрела она кино бесплатно и всегда занимала место в первом ряду, в центре. Если кто-либо из жилгородских не успевал посмотреть фильм, то Клава в свойственной ей манере могла поведать, о чем он. Но обращались  к ней редко. У неё для всех был один ответ: «Во! -  она показывала большой палец. - Хороший фильм!» Затем, неуклюже передвигая ноги и что-то бормоча себе под нос, шла дальше: от дома до клуба и обратно.
Был в Жилгородке бездомный Коля, по прозвищу Генерал. Так его прозвали за то, что ходил он в старой потертой шинели и военной фуражке без кокарды, и всегда с фонарем под глазом. Спал Коля где-то в парке, под развесистыми деревьями. Трапезничать, а заодно и опохмелиться приходил в заводское кафе. Денег у него никогда не было, поэтому он подъедал и пил то, что оставалось на столе. В середине 70-х он вообще куда-то сгинул.
Ну а кто не помнит добродушного, странноватого Мосю (Мойшу)! Его всегда можно было застать на стадионе. Одет он был всегда в широкие брюки, такую же широкую, не по размеру, рубашку навыпуск и огромные ботинки с развязанными всегда шнурками. Мойша никогда не наблюдал за матчем на футбольной поляне, зато с бесстрастным видом, как неприкаянный, шатался между рядами зрителей, смотрел на них изучающе и одновременно ковырял в носу...
Ну а как забыть Васю Толстова! Этот долговязый, совсем еще молодой и добрый паренек сутками сидел на повороте одной из улиц нашего двора и записывал в своем блокноте номера проезжающих мимо него автомашин(?)... Нелепой была его смерть. В начале 70-х (как сейчас помню, это случилось первого апреля, когда лед на Урале был уже некрепким), решил Вася дойти до середины реки за пустой бутылкой... и утонул.
Дядя Ваня Толстов… Жил на Водозаборной, фронтовик, подводник. После контузии, увы, так и остался немножко того. В жилгородке у него был особенный статус (как он сам этого понимал). Его утро начиналось с обхода всех общественных мест в районе: будь-то - магазин, жилищно-коммунальная контора, стадион, клуб, кафе, школа или детский садик. Он бдительно следил за общественным порядком: «Так, у вас все нормально, все хорошо, замечаний нет, ничего не надо?», - расспрашивал он ответственных лиц осматриваемого им объекта, и, получив, утвердительный ответ направлялся далее по-своему одному и тому же маршруту ежедневно. Иногда даже, люди, завидев его издалека, громко кричали: «Ваня, у нас все хорошо, иди, дорогой, дальше». И он, приветствуя их кивком, и что-то бормоча себе под нос, шел дальше.
               
                Конечно, приеду…
Что касается моих друзей молодости, то мы до сих пор встречаемся в нашем жилгородке. Конечно, это уже не стихийные «застолища» в парке или у меня в огороде под поповское (Андрей Попов) винишко, пивко и коронный мурзагалиевский (Сарсен Мурзагалиев) шашлычок, а более солидные мероприятия — в ресторане, в сауне или  дома у  Нурлана Байбусынова. Но мы, как и прежде, верны своим традициям: шутки, анекдоты, приколы, невзирая на возраст и социальный статус каждого из нас. Словом, мы те же, разве что полысевшие, поседевшие, потолстевшие. Мы всегда с восторгом вспоминаем наши прошлые бурные годы, грустим по рано ушедшим друзьям... Да, судьба раскидала нас по разным государствам, городам и весям, но все мы остались верны своему жилгородку, своей дружбе. Поэтому давайте встречаться чаще.  Нет в мире лучшего средства от старости,  чем встреча старых друзей. 
Я рад, что у меня до сих пор сохранились дружеские отношения с моим соседом Иваном Друговым, одноклассником Сергеем Костиным, старым приятелем Оскаром Базаровым, сокурсником по институту Косжаном Калмуратовым, семьей Гинаята Тынынбаева, Равиля и Гали Гамировых. Поэтому меня не надо приглашать в гости в родной город. (Я, в общем-то, и не уезжал оттуда.) Ну а если серьезно, когда захочу, тогда и приеду - на бешбармак, на осетрину, к солнцу, к ветру, в родные степи, к седому Уралу. Домой...               
                2008 г.






                ВСТРЕТИМСЯ У ФОНТАНА

В жизни каждого города, района или даже улицы есть свои дорогие сердцу места. В микрорайоне Жилгородок одним из таких уголков памяти, по праву, можно считать фонтан «Три грации», расположенный на площади Победы возле Дворца культуры нефтепереработчиков.
За свою почти полувековую историю что только и кого только ни видел старый добрый фонтан! Встречал и провожал гостей из разных республик и городов бывшего Союза: студентов, артистов, спортсменов. Здесь начинались заводские демонстрации и митинги, посвященные Первомаю и Октябрьской революции. Здесь же, на площади, проводились соревнования авиамоделистов и различные детские аттракционы. В День пионерии прямо у фонтана загорался пионерский костер. А под старыми большими часами, которые висели тут же на одном из его четырех столбов, влюбленные назначали свидания.
Днем тут всегда было много детворы, а по вечерам под раскатистые звуки духового оркестра наши папы и мамы танцевали вечно молодой вальс. Да и сам фонтан был молод и задорен. Струи фонтана не только били напором из всех "сосков" - они пели, переливаясь разноцветной радугой в лучах прожекторов, исходящих из благоухающих цветочных клумб.
Заводчане искренне любили своего "работягу", и он с благодарностью всегда дарил им свежесть, поднимал настроение, вселял уверенность в завтрашнем дне.
И сегодня здесь всегда многолюдно. Утром возле фонтана собираются пенсионеры - живая легенда завода и Жилгородка, которых, к сожалению, с каждым годом становится все меньше и меньше. А вечером, сюда на тусовку, в своих роскошных автомобилях приезжает нынешняя молодежь
В праздничные дни у фонтана по-прежнему проводит культурные и спортивные мероприятия крупнейшее предприятие города — нефтеперерабатывающий завод.
Спешат к фонтану и молодожены, чтобы сфотографироваться на память в одном из красивейших уголков города.
Конечно, это уже не тот фонтан и не та атмосфера, как в далекие и памятные шестидесятые-семидесятые годы. Увы, "все течет, все изменяется". Но и сегодня сюда всегда хочется приходить еще и еще раз, чтобы быть благодарным участником встреч прошлого, настоящего и будущего.
И поэтому мы обязательно встретимся. Встретимся у нашего фонтана.
1998 г.   

                * * *
               
Жизнь наша - сплошная череда побед и поражений, пылких страстей и горьких разочарований, поиск ярких приключений и унылая обывательская сутолока.
Жизнь непостоянна и переменчива. Меняются эпохи и формации, идеологии и мировоззрения. Наконец, меняются сами люди и их судьбы. Но это не так страшно, потому что  человечество живет по законам диалектики, которые рано или поздно, так или иначе выводят его на новый, более совершенный путь развития.  И чтобы твердо идти вперед и не потерять дорогу, ему, человечеству, надо только почаще оглядываться назад, опираясь на бесценный опыт предшествующих поколений...
В этом тленном, постоянно меняющимся мире неизменной остается лишь человеческая память. Человек помнит своих мать и отца, друзей и первую любовь. Он помнит свою Родину -  большую и малую, то место, где он родился и вырос, где прошла вся его сознательная жизнь. Наша жизнь - это наша история. А история - это и есть память.
В памяти моего поколения, в сердцах и душах старожилов заводского района, их детей и внуков, я уверен, всегда найдется место старому доброму Жилгородку - гурьевской легенде безвозвратно ушедшего Времени.
                1997-2008 гг 


                * * *
Прости-прощай, Жилгородок!
Очей моих очарованье!
Последний штрих прощальных строк
На смертном одре расставанья.

Прости-прощай, Жилгородок!
Простите нас, отцы и деды!
Уложат в рубище и в гроб
Ваш гений трудовой победы!

Прости-прощай, Жилгородок!
Нет в мире равных созиданий!
Под снос и с молотка пойдет
Архитектурное преданье.

Прости-прощай, Жилгородок!
Твой пробил час — готова плаха!
Последний прозвенел звонок,
Сражен ты волею Аллаха!*

Но звездный не окончен путь!
Тебе мое предначертанье:
Легендой был! Легендой будь!
На снимках, в памяти, в сказаньях!

*Здесь – Бог, Всевышний, Создатель ...

2008 г.


               
                Конец легенды

               

              P.S.  Я  жалею лишь об одном, что ни о чем не жалею...