Маска

     На сцене небольшого театра идет репетиция гоголевского «Портрета». Эпизод написания портрета старика. Монолог художника, мольба старика об окончании портрета… ему нужно присутствовать в мире…


     Художник бросил все и бросился вон из комнаты…


     Выпрямившись в кресле, Лариса выключила лампу на столике.
Л А Р И С А. Слава! Славочка! Стоп! Здесь мало только ужаса. Представь себе, что ты влез в дерьмо, посмотри на свои руки. Надо передать отвращение и к тому, что ты написал на холсте, и к себе. К себе! Ведь после этого ты потеряешь всех близких и уйдешь из света. Что за мерзость ты сделал? Вот твои ощущения. Поработай, пожалуйста, над этим. На сегодня достаточно. Завтра в двенадцать и идем дальше. Всем спасибо. До встречи.


     Юрий открывает дверь квартиры, входит в прихожую, снимает плащ. Телефонный звонок.
Ю Р И Й. Да. А, Ларик, здравствуй, милый. Только вошел. Уже? Жду с нетерпением.
     Звонок в дверь.
Ю Р И Й. Кто-то о нас вспомнил. Целую.
     Открывает дверь.
П О Ч Т А Л Ь О Н. Маринин Юрий Юрьевич? Телеграмма. Распишитесь вот здесь.
Ю Р И Й. Спасибо, до свидания.
     Закрыв дверь, Юрий развернул телеграмму: «Возвращаюсь 17, Ш-2. Много новостей. Обнимаю, целую. Шурик.»
Ю Р И Й. Очень кстати.


     Юрий прошел в комнату. Много книг, целую полку занимают большие атласы. Юрий достал из портфеля и положил на свой рабочий стол несколько папок. Настольный календарь. Дата – 16-е.
     Юрий идет на кухню. Готовит себе кофе. Включает музыку. На столе раскрытая книга. Берет ее и читает:
«Он остановился и вдруг затрясся всем телом: глаза его встретились с неподвижно вперившимися на него глазами. Это был тот необыкновенный портрет, который он купил на Щукином дворе. Все время он был закрыт, загроможден другими картинами и вовсе вышел у него из мыслей. Теперь же, как нарочно, когда были вынесены все модные портреты и картины, наполнявшие мастерскую, он выглянул наверх вместе с прежними произведениями его молодости. Как вспомнил он всю странную его историю, как вспомнил, что некоторым образом он, этот странный портрет, был причиной его превращенья…»


Ю Р И Й. Надо же такое придумать. Шаманство какое-то.


     Звякнул колокольчик на входной двери. Юрий с книгой вышел в прихожую. Поцеловал Ларису.


Ю Р И Й. У нас новость. Завтра приезжает Шурик. Везет массу интересного. Ты поедешь со мной встречать?
Л А Р И С А. Конечно! Как долго он копался среди своих черепков! Мне кажется, сегодня я поняла смысл того, что должна сделать на сцене. В Библии сказано: «Мир лежит во зле.» И в нас, в каждом из нас есть зло. Оно сокрыто и при каких-то условиях открывается. Портрет того старика – дьявола – назови как хочешь – подталкивает это зло в каждом из встречающихся с ним, выталкивает наружу. Я должна это сделать!
Ю Р И Й. Успокойся, дорогая, у тебя все получится. Кстати, сегодня утвердили тему моей работы. Интересная деталь: там, где был Шурик, много тысяч лет назад было государство с достаточно развитой цивилизацией. И вдруг – в один, два, не знаю – три дня, короче – сразу – ах!.. и  все исчезло…


     Юрий входит в комнату. На столе раскрытый атлас. Положил книгу рядом. В атласе карта этого государства.


     Аэропорт столицы небольшого государства. Объявление об окончании посадки на рейс на Москву.


О Л И В Е Р. Мистер Александров, надеюсь, Вы удовлетворены результатами Вашей экспедиции?
Ш У Р И К. Да, теперь предстоит масса аналитической работы, архивы. Это, поверьте, тоже не менее интересно. Спасибо, господин Оливер, огромное спасибо, до свидания, обязательно буду держать Вас в курсе всех своих дел.


     Жмут друг другу руки. Шурик подходит к двери – коридор к самолету.


О Л И В Е Р. Мистер Александров, еще одна отдельная просьба. Маска. Я хотел бы иметь ее в своем музее.
Ш У Р И К. Я перешлю ее Вам. Или… лучше в следующем году приеду сам и привезу. До встречи!
О Л И В Е Р. Да, да, благодарю. Счастливого пути!


     Шурик скрывается в коридоре. Оливер закуривает. Через окно смотрит на выруливающий на взлетную полосу самолет.


     Юрий и Лариса едут на машине в аэропорт. Играет музыка. Лариса, закрыв глаза, слушает.


Ю Р И Й. Все мысли о своем спектакле? Расслабься, сегодняшний вечер в компании двух привлекательных молодых людей, бокала хорошего вина и древних черепков успокоит тебя. А завтра – утро вечера мудренее. Когда премьера?
Л А Р И С А. Через неделю. Все пока в порядке и, мне кажется, я сумела найти верный акцент. Представь себе…
Ю Р И Й. Представлю, но не сейчас. Да, Инна не звонила?
Л А Р И С А. Звонила, конечно! Она уже знает о приезде Шурика, но встречать, конечно, не будет. Надеется на подарок – какой-нибудь таинственный кусочек, как она выразилась.


     Зал аэропорта. Шурик проходит таможенный досмотр и выходит на улицу. Закуривает, щурится на солнце. Подъезжает машина. Выходит Юрий. Теплая встреча двух друзей. Загружают чемоданы в багажник и уезжают. Из дверей выходит молодая женщина и с грустью смотрит вслед уехавшей машине.


     Квартира Марининых. Распакованная сумка. В руках у Ларисы маска.


Л А Р И С А. Потрясающе! Как живая! Юрик, посмотри! Столько лет пролежать в песке и сохранить этакую пронзительность, до дрожи просто. Между ними и нами бездна, а через этот, в сущности, кусок глины мы словно общаемся друг с другом.
Ш У Р И К. Между ними и нами бездна… Да… Кто знает…


     Шурик подходит к окну и смотрит на небо.


Ю Р И Й. Ты устал. Оставим это в покое, хотя бы сегодня. Ларик, где вино, ужин?
Л А Р И С А. Все почти готово!


     Лариса откладывает маску и выходит из комнаты.


Ю Р И Й. У тебя проблемы?
Ш У Р И К. Устал. Здесь все, что я посчитал необходимым взять с собой. Вот еще. Ознакомься на досуге.
     Из бокового кармана сумки Шурик достал блокнот.
Л А Р И С А. Мальчики, за стол!


     Юрий кладет блокнот на свой рабочий стол радом с атласом. Берет маску в руки, рассматривает ее.


Ю Р И Й. Шаманство какое-то.


     Кладет ее на блокнот. Вместе с Шуриком выходит из комнаты.


     Зал театра. Репетиция. Лариса в зале. На сцене актеры.
1-ЫЙ АКТЕР. Ну, брат, недаром ты хотел сжечь портрет. Черт его побери, в нем есть что-то странное… Я ведьмам не верю, но, воля твоя: в нем сидит нечистая сила…
2-ОЙ АКТЕР. Как?
1-ЫЙ АКТЕР. А так, что с тех пор, как повесил я к себе его в комнату, почувствовал тоску такую… точно как будто бы хотел кого-то зарезать. В жизнь мою я не знал, что такое бессонница, а теперь испытал не только бессонницу, но сны такие… я и сам не умею сказать, сны ли это или что-то другое: точно домовой тебя душит, и все мерещится проклятый старик. Подобного со мной никогда не бывало. Я бродил как шальной все эти дни: чувствовал какую-то боязнь, неприятное ожидание чего-то. Чувствую, что не могу сказать никому веселого и искреннего слова, точно как будто возле меня сидит шпион какой-нибудь. И только с тех пор, как отдал портрет племяннику, который напросился на него, почувствовал, что с меня вдруг будто какой-то камень свалился с плеч: вдруг почувствовал себя веселым, как видишь. Ну, брат, состряпал ты черта!


     К Ларисе подошла женщина и что-то тихо ей сказала.


Л А Р И С А. (Женщине.) Иду, спасибо. (Громко.) Спасибо! Перерыв десять минут. Раньше нужно начинать музыку. Со слов: «Я бродил, как шальной…» Готовим, пожалуйста, сцену в монастыре.

     Юрий дома, ждет у телефона.


Ю Р И Й. Ларик, неприятности. Шурик необъяснимо проиграл много денег.
Л А Р И С А. Как?
Ю Р И Й. Не понимаю. Только что мне звонил.
Л А Р И С А. Но ведь он никогда…
Ю Р И Й. Да, да, да. Обещал сегодня заехать. Ты еще долго?
Л А Р И С А. Задержусь. Скоро премьера. Последние штрихи… Знаешь… Эта маска… Я часто о ней думаю. Что, если она, как портрет, несет в себе зло, губит всех и всё вокруг себя?
Ю Р И Й. Шаманство какое-то. Закругляйся, переиграешь руку.
Л А Р И С А. Хорошо. Целую.


     Положив трубку, Лариса некоторое время держит руку на телефоне, напряженно о чем-то думая. Как бы встряхнувшись, выходит из комнаты. На стене афиша премьерного спектакля.

     Квартира Марининых.


Ш У Р И К. Надоело мне все. Вокруг суета, в метро, в магазинах, на улицах. Кошмар какой-то. Да и то, чем я занимаюсь, опротивело. Какое право я имею судить-рядить о том, что было не одну тысячу лет назад? Вспомни Гессе: «Нет ничего глупее и легче, чем смотреть свысока на заблуждения или дурные обычаи далеких времен.»
Ю Р И Й. Стоп, стоп, стоп! Почему свысока, почему дурные?
Ш У Р И К. Не знаю, не мне судить, не мне. Представь, что через тысячу лет по… найденным вот этим ложкам будут восстанавливать твой быт, твои отношения с Ларисой…
Ю Р И Й. Ты даешь!
Ш У Р И К. Почему же? Тем же занимаемся и мы сейчас. Прости, какая-то необъяснимая злоба во мне. Впрочем, что об этом говорить.
Ю Р И Й. Почему же. Давай. Тебе надо помочь, я готов. Успокойся, сначала рассчитаемся с долгами, а потом решим, что делать дальше.
Ш У Р И К. С долгами… А с жизнью? . .
Ю Р И Й. Ты о чем?
     Хлопнула входная дверь. Вошла Лариса.
Л А Р И С А. Здравствуйте, мальчики!


     Юрий поднялся ей навстречу. Шурик тоже встал, посмотрел на них и, быстро отвернувшись, отошел к окну.


Ш У Р И К. Милые мои, мне огромных усилий стоит сдерживать себя. Невыносимо. Я должен остаться один. Прощайте. Позвоню.

Л А Р И С А. Маска… Так же должны были вести себя и владельцы портрета.
Ю Р И Й. Ты о чем?
Л А Р И С А. Это кощунство, но именно этого я и добивалась.
Ю Р И Й. Шаманство какое-то. Какая маска? Какой портрет? Он устал и неудачно расслабился. Надо помочь ему.
Л А Р И С А. Разумеется. Но она его не оставит. Уговори Шурика хотя бы на время увезти куда-нибудь маску.
Ю Р И Й. Опять за свое. Он не расстанется с ней. Ищет предлог, чтобы не отдавать ее в музей. Повесил в комнате. Она дает ему силы…
Л А Р И С А. Злые! Злые силы!

     За окном молния. Гром. Дождь. Черный вечер, постепенно гаснущие огни окон дома напротив. Вспышка молнии. Маска на стене. Пронзительные глаза. Удар грома. Искаженное лицо Шурика. Он протягивает к маске руки, берет ее, поднимает над головой, хочет разбить. Молния, раскат грома. Все окна погасли. Дождь, гроза…

     Телефонный звонок. Юрий подходит к телефону.


Г О Л О С. Юрий Юрьевич Маринин?
Ю Р И Й. Да. С кем имею честь?
Г О Л О С. Извините, в квартире Александрова на столе записка на Ваше имя. Александр Александрович застрелился.


     Юрий молча опускает руку с трубкой. В комнату входит Лариса.


Л А Р И С А. Юрик, что случилось?
Г О Л О С. Юрий Юрьевич, алло! Вы меня слышите?
     Лариса берет трубку, слушает молча.
Г О ЛО С. В его предсмертной записке много непонятного. Вы не смогли бы сейчас приехать? Я пришлю машину. Скажите адрес.
     Лариса тоже опускает трубку. По ее лицу текут слезы. Юрий берет трубку.
Ю Р И Й. Да.
Г О Л О С. Адрес, пожалуйста, я пришлю машину.
Ю Р И Й. Да, конечно.


     Юрий называет адрес, кладет трубку, подходит к окну. За окном дождь.


     Квартира Шурика. Инна в трауре. Лариса. На стене висит маска. Инна перебирает черепки на столе.


И Н Н А. От судьбы не уйдешь. Так должно было быть и так случилось. А в аэропорт я тогда приезжала, но не подошла. Я… Я виновата перед Шуриком, хотела все вернуть, но… Стеснялась, боялась первого шага. А он ждал, я знаю, ждал. И Анюта постоянно вспоминает папу.
Л А Р И С А. Сейчас в Москве господин Оливер, из того музея. Он знает, что произошло. Долго соболезновал, извинялся, но потом наконец заговорил о маске. Я ждала этого. Юрий не против, тем более для его – их с Шуриком работы она большого интереса не представляет…
И Н Н А. Нет. Я возьму ее себе.
Л А Р И С А. Не делай этого! Эта маска была причиной гибели Шурика.
И Н Н А. О чем ты говоришь? Это невероятно.
Л А Р И С А. Извини, мне надо в театр. Генеральная. Прошу тебя, отложим этот разговор, а пока… пусть она будет здесь. До завтра!


     Лариса целует Инну и уходит. Инна снимает маску со стены и внимательно ее рассматривает.


     У театра останавливается машина Юрия. Он вбегает в театр, проходит в фойе, на ходу снимая плащ. Входит в зал.


А К Т Е Р. Исполни, сын мой, одну мою просьбу, - сказал он мне уже при самом расставанье. – Может быть, тебе случится увидеть где-нибудь тот портрет, о котором я говорил тебе. Ты его узнаешь вдруг по необыкновенным глазам и неестественному их выражению, - во что бы то ни было истреби его… Вы можете судить сами, мог ли я не обещать клятвенно исполнить такую просьбу. В продолжении целых пятнадцати лет не случалось мне встретить ничего такого, что бы хотя сколько-нибудь походило на описание, сделанное моим отцом, как вдруг теперь, на аукционе…
     Здесь художник, не договорив еще своей речи, обратил глаза на стену. То же самое движение сделала вся толпа слушавших. Но портрета не было на стене. Невнятный говор и шум пробежали по всей толпе, и вслед за тем послышались явственно слова: «Украден.»


     Занавес. Аплодисменты, аплодисменты. Выходят актеры. Аплодисменты. К Юрию подходит мужчина с видеокамерой. Они здороваются, мужчина протягивает Юрию кассету.


М У Ж Ч И Н А. Это потрясающе!
Ю Р И Й. Спасибо.


     Юрий убирает кассету в дипломат и выходит из зала. Аплодисменты продолжаются.


     В небольшой комнатке в театре Лариса, Инна, двое мужчин.


Д И Р Е К Т О Р. Лариса Андреевна, успех, несомненный успех! Поздравляем, будут новые идеи – милости просим, сотрудничество было, надеюсь, взаимно приятным и плодотворным.


     Подносит ей большой букет цветов. Входит Юрий.



Д И Р Е К Т О Р. Юрий Юрьевич, примите поздравления и восхищение Вашей супругой. Не в бровь, а в самые глаза. Успех, несомненный успех. По бокалу шампанского?
Ю Р И Й. Спасибо, не откажемся.



     Директор и мужчина уходят. Юрий целует Ларисе и Инне руку



Ю Р И Й. Извини, задержался, но слышал гром аплодисментов. Поздравляю! Целует Ларису еще.
И Н Н А. Мне звонили насчет маски и…
Л А Р И С А. И ты...
И Н Н А. И я огорчила их отказом. Маска уже у меня.
Л А Р И С А. Инна, умоляю! Ты погубишь себя.
Ю Р И Й. Ларик, успокойся. Я не вижу никакой связи между маской и нашумевшим «Портретом». Это гениально, но вряд ли точно так могло быть в жизни. Маска тоже очень искусно сделана, но это все! Ощущение, что в ней есть что-то демоническое – лишь ощущение.
Л А Р И С А. Инна, умоляю! Не надо лишних доказательств такой дорогой ценой.
И Н Н А. Ты все еще под впечатлением своих чувств, идей, премьеры. Нас, верно, уже ждут. Идите, а я еще позвоню Анюте.

     Фойе театра. Администрация, актеры. На столах шампанское, легкая закуска.


Д И Р Е К Т О Р. Друзья мои! Я поднимаю этот бокал за великого Гоголя и великую Маринину, которые так счастливо соединились на нашей сцене! Ура!


     Все подходят к Ларисе, чокаются, поздравляют, выпивают.
     К Ларисе подходит встревоженная Инна.


И Н Н А. Ларик, я домой. Анютка чем-то отравилась.
Л А Р И С А. Конечно, я тебе позвоню. Мы тоже скоро едем домой.

     Скорая мчится по ночным улицам.


     Спешные приготовления к операции, капельница, переливание крови.

 
     Инна дома на вытянутых перед собой руках держит маску.


     Операция, коридор больницы, холл больницы. Инна сидит в трауре. Входят Юрий и Лариса. Лариса подходит к Инне, обнимает ее за плечи, они выходят, садятся в машину и уезжают.


     Маринины дома. Юрий пишет, Лариса читает. Телефонный звонок. Подходит Лариса, молча слушает, передает трубку Юрию.


Ю Р И Й. Добрый день, мистер Оливер. Да, надеюсь, скоро. Конечно, с удовольствием, жду Вас.
     Юрий кладет трубку.
Ю Р И Й. Сейчас заедет. Приготовь, пожалуйста, кофе.
Л А Р И С А. Какие у него проблемы?
Ю Р И Й. Уезжает. Интересуется, в каком состоянии моя работа.
     Звонок в дверь. Лариса открывает – на пороге Инна.
И Н Н А. Лариса, дорогая, здравствуй. Я теперь одна, одна. Невыносимо. Поедем ко мне.
Л А Р И С А. Здравствуй, Инна. Проходи. Звонил мистер Оливер, он сейчас заедет к Юрию.
И Н Н А. Вот и хорошо. Они пусть решают свои дела, а мы посидим у меня. Я звонила, но было занято, вот и решила заехать.
Л А Р И С А. Да, это хорошо. Сейчас. Юрий, я поеду к Инне.
     Юрий выходит в коридор. Здороваются.
Ю Р И Й. Конечно, поезжайте. Оливера я встречу сам. Тем более, он ненадолго.


     Женщины уходят. Юрий идет на кухню, готовит кофе, включает музыку.


     Квартира Инны. Она и Лариса сидят на диване рядом. На стене напротив висит маска. Взгляд Инны прикован к маске.


Л А Р И С А. Инна, ведь это не случайность. От себя не скроешь правду. Как изменилась жизнь Шурика, твоя жизнь с появлением этой… дьявольской маски. Наберись смелости признаться себе в этом, осмысли то, что произошло. Инна, умоляю тебя, пожалей себя.
И Н Н А. Себя? Зачем? Не вернешь никого. У меня такое ощущение… Это лишь ощущение. Вчера я открыла Гоголя. Догадываешься, о чем я говорю. Похожее происходит со мной. Но лишь похожее, и это вызвано всем, что произошло. Да и вряд ли в подобной ситуации может быть другое настроение. И не надо искать подтекст и сравнивать…


     Лариса подошла к стене. Снимает маску и смотрит на нее. Потом снова вешает маску на место, оглядывается и вздрагивает: Инна стоит у нее за спиной и пристально смотрит на маску. Инна поправила маску на стене и, повернувшись к Ларисе, как бы закрыла собой маску.


И Н Н А. Это все, что у меня осталось после счастливых лет. Даже развод – нет, это не то – духовно мы были близки… Нет, нет и нет!


     Инна плачет, рыдания все сильней и сильней. Лариса успокаивает ее. Они сидят, обнявшись.


Л А Р И С А. Дай Бог, чтобы так было. Юрик называет это шаманством. Дай Бог! А знаешь, мне предложили ставить оперу.
И Н Н А. Какую?
Л А Р И С А. «Метель». По повести Владимира Сологуба. Молодой композитор. Музыка… Действительно музыка с самой большой буквы. Очень оригинальное либретто. Стихотворения многих поэтов выстроены по сюжетной линии. Я сейчас читаю, думаю. Мой любимый период поисков, когда даже мельчайший удачно найденный штрих радует, по-настоящему радует… А еще хочу поставить тургеневских «Призраков». И еще, еще…


     Инна встает, подходит к окну.


Л А Р И С А. Пойдем в церковь?
И Н Н А. Нет, я хочу побыть одна. Спасибо.


     Инна подходит к Ларисе, целует ее. Лариса уходит. Инна идет к стене, снимает маску и внимательно разглядывает ее, держа перед собой на вытянутых руках. За окном на солнце наплывает туча, закрывает его. Начинается дождь, гроза.


     Ночь, дождь, гроза. Лариса просыпается от грома. Из кухни в комнату падает полоска света. Лариса встает, идет на кухню. Там Юрик и Шурик рассматривают маску.


Л А Р И С А. Нет!!!


     Лариса просыпается.
Ночь, дождь, гроза.
Ю Р И Й. Ларик, что с тобой?
Л А Р И С А. Кошмар. Как ты говоришь – шаманство какое-то. Вот оно и есть.
Ю Р И Й. Это гроза. Спи.


     Лариса ложится.


     Ночь, дождь, гроза. Шоссе. Мчится автомобиль. За рулем Инна. В темноте красные огни задних фонарей. Вспышка молнии. Гром. Искореженный автомобиль. Улыбка на лице мертвой Инны.

Л А Р И С А. Нет!!!
Ю Р И Й. Что, что? Ларик?


     Лариса рыдает. Юрий обнимает ее, успокаивает.


Л А Р И С А. Это она… мы… мы погибнем.


     Юрий успокаивает Ларису, приносит ей воды. Она ложится и закрывает глаза.


     Солнечный день, шоссе. Место аварии. Совершенно разбитый автомобиль. Милиция, скорая помощь. Специальными приспособлениями вырезают металл, достают тело Инны. Увозят в скорой. Грузят железо на машину и тоже увозят. Милиционер щеткой сметает на обочину осколки, мелкие обломки. Потом садится в машину и тоже уезжает. На асфальте большое масляное пятно.


     Юрий в аэропорту провожает Оливера.


Ю Р И Й. Работа моя закончена. Появится перевод на английском – обязательно вышлю Вам. Но, вероятно, мне потребуются некоторые уточнения одной версии.
О Л И В Е Р. Милости просим. Как говорят у Вас. Звоните – встретим. Наконец-то музей получил уникальный экспонат в свою коллекцию. Но это все так… Примите мои соболезнования.
Ю Р И Й. Да, да. Спасибо.
О Л И В Е Р. Пора. До свидания, благодарю Вас за все.


     Пожимают друг другу руки. Юрий хотел что-то сказать, но передумал. Оливер уходит. Юрий некоторое время стоит на месте, потом медленно идет к выходу. На том месте, где он встречал Шурика, останавливается, оглядывается кругом, не замечая, что его толкают входящие и выходящие люди. Потом садится в машину и уезжает.


     Квартира Марининых. Лариса в комнате. На рабочем столе Юрия несколько только что изданных его книг, раскрытый атлас. Лариса берет одну книгу, медленно пролистывает ее, кладет на место, берет в руки атлас, внимательно всматривается в карту, вдруг испуганно захлопывает атлас, почти бросает его на стол. Звонок. Лариса открывает дверь. Юрий.


Ю Р И Й. Проводил Оливера. Возможно, мне придется через неделю-другую съездить туда. Буквально на несколько дней.
Л А Р И С А. Но… но ведь там маска…
Ю Р И Й. Успокойся, она в музее. И больше никому не принесет зла. Видишь, я принял твою версию.
Л А РИ С А. Вижу – не принял. Но пойми, что эта маска… Возможно, этому даже есть или может быть какое-то объяснение, более научное. Она освобождает заложенное в человеке зло, которое выходит наружу или губит человека изнутри. Человек, соприкасающийся с маской, обречен. Как-то я долго наблюдала за крупной рыбой в реке, которая беспомощно плавала, нет, не плавала, а просто перекатывалась волнами и лишь жадно хватала ртом мутную, грязную воду, покрытую красивой, но убийственной радужной пленкой. Эта рыба ничего уже не могла изменить, и волны лениво влекли ее в смерть. Но она все-таки рыба. А тут люди. Инна вряд ли осознала истинные причины гибели Шурика, Анюты, еще меньше – своей смерти. А Шурик – мне почему-то кажется – он понял. Но не смог противостоять этому злу. Сейчас маска в музее. А вдруг и там что-нибудь случится? Ведь случилось же тысячи лет назад…
Ю Р И Й. Но почему ты так уверенно связываешь гибель целого государства, целой цивилизации с какой-то маской?
Л А Р И С А. Не знаю.


     Задумавшись, Лариса отходит к окну, потом идет к столу, берет в руки атлас и рассматривает карту.


Л А Р И С А. Не знаю.


     Лариса закрывает атлас и кладет его на стол. Юрий выходит из комнаты. Лариса подходит к книжному шкафу, достает Библию и читает, открыв наугад: «Не обращайся к идолам и богов литых не делай себе. Я Господь, Бог твой». Закрывает книгу и повторяет: «Я Господь, Бог твой. Господи! Спаси и сохрани!» Убирает Библию.


Ю Р И Й. Пойдем, попьем чаю и пора отдыхать.


     Юрий берет будильник, заводит его и ставит на полку. Рядом фото – Юрий и Александр в экспедиции, на каких-то раскопках. Фото крупно – улыбающиеся, счастливые лица друзей. Часы уже показывают глубокую ночь.


     Вдруг Юрий просыпается. Полная луна за окном. На стене, освещенная луной, висит маска. Юрий вздрогнул. Встал, подошел к стене. Мертвенно-бледный лунный свет освещает маску. Что-то демоническое в ней. Юрий осторожно снимает ее, двумя руками держит перед собой, подносит к окну, поворачивает к луне и поднимает вверх на вытянутых руках. Луну закрывает туча, вспышка молний, гром, еще вспышка, и маска покрывается мелкими трещинами, расходящимися от середины. Сильный раскат грома. Юрий просыпается. За окном дождь, гроза.


Ю Р И Й. Тьфу, шаманство какое-то.


     Но смотрит на стену. На стене ничего нет. Юрий падает спиной на постель и закрывает глаза, натянув на себя одеяло.

     Дождливый день. Юрий стоит у окна. По стеклу струится вода. На его рабочем столе листы, карты, книги, включенная настольная лампа. В комнату входит Лариса, кутаясь в плед.


Л А Р И С А. Который день дождь, дождь… Лето выдалось в этом году – дожди, грозы.


     Юрий не отвечает. Лариса садится на диван, берет в руки книгу. Юрий поворачивается к Ларисе, делает шаг, хочет что-то сказать, потом, потерев виски пальцами, садится рядом с Ларисой.
     Лариса читает: «Я долго не мог заснуть и беспрестанно переворачивался с боку на бок. «Черт бы побрал эти глупости с вертящимися столами! – подумал я, - только нервы расстраивать…» Дремота начала наконец одолевать меня… Вдруг мне почудилось, как будто в комнате слабо и жалобно прозвенела струна.»
     Резкий звонок в дверь. И Юрий и Лариса вздрогнули. Юрий вышел. Лариса сидела с книгой, потом отложила ее и тоже вышла в прихожую. Юрий расписывался в книге почтальона.


Ю Р И Й. Спасибо.


     Почтальон ушел. Юрий развернул телеграмму, быстро пробежал ее глазами.


Ю Р И Й. От Оливера. Вот, послушай…Да, «…в городе было небольшое землетрясение, это здесь бывает. Всего несколько подземных толчков. Но – удивительное дело – маска треснула из середины множеством лучевых трещин…»


     Юрий опустил руку с телеграммой, задумался, потом снова про себя прочитал ее.


Ю Р И Й. Ларик, я второй день в таком состоянии. И вот эта телеграмма. Прошлой ночью мне приснился сон, что она… маска здесь, на стене. Гроза была, я хотел ее разбить, уничтожить… не знаю… потом молния, сильный гром… И я проснулся. Раньше со мной такого не было.
Л А Р И С А. И в эту же ночь она в музее…
Ю Р И Й. Да, в эту же ночь. Трудно связать эти события, но после всего, что случилось, по твоей теории какая-то связь, наверное, есть.
Л А Р И С А. Она держит нас. И пытается нас…


     Лариса не договаривает, подходит к Юрию, прижимается к нему.
Юрий обнимает Ларису.


Ю Р И Й. Успокойся, пожалуйста. Мы здесь, она там. Если какие-то силовые линии и действуют, то на таком расстоянии они очень слабы. Юрий подходит к стенке, достает из бара бутылку вина, конфеты.
Ю Р И Й. Давай немножко отдохнем, выбросим все это из головы. Расскажи мне о своих новостях.


     Юрий подошел к дивану, взял книгу, которую читала Лариса.


Ю Р И Й. Тургенев. «Призраки». Что ж, достойное продолжение «Портрета». А как же опера?
Л А Р И С А. Ее придется отложить. Впрочем, не откладывая своего рода аналитической работы. А сейчас в театре заинтересовались «Призраками». Не совсем театральная повесть, но у меня есть некоторые идеи относительно ее сценического воплощения. И они нашли поддержку. Сейчас мы сочиняем сценарий.


     Лариса вдруг осеклась, тревожно посмотрела на Юрия.


Л А Р И С А. Ты хочешь туда ехать?
Ю Р И Й. Да, уточнить некоторые моменты.
Л А Р И С А. А здесь нельзя?
Ю Р И Й. Шурик не мог всего предвидеть, когда был там. А работа пошла чуть-чуть в ином направлении. Он сам собирался ехать…


     Юрий наливает по бокалу вина, один дает Ларисе.


Ю Р И Й. Мне предложили принять участие в написании большого пособия по истории Древнего Мира. За это стоит выпить. Прошу.


     Они чокаются, Лариса делает глоток и ставит бокал.


Л А Р И С А. Я не знаю, как сказать. Может быть тебе не ездить, заказать необходимые материалы, ну зачем еще что-то? Ты проделал огромную работу, вышла твоя книга, зачем?


     Лариса готова заплакать.


Ю Р И Й. Надо расставить все точки над «i». Это необходимо, пойми. Мощный природный катаклизм, погубивший государство, налицо. У Тютчева, помнишь: «Когда придет последний час природы, состав частей разрушится земных, все сущее опять покроют воды, и Божий лик изобразится в них». Для них он тогда пришел, все сущее покрыли пески, на которых люди позже снова создали себе условия для жизни. Я немного поковыряюсь в этих песках и вернусь. Но это будет уже законченный, полностью аргументированный и, я бы сказал, научно доказанный труд. С этими дополнениями выйдет второе издание.
Л А Р И С А. Я боюсь.


     Юрий с Ларисой едут в аэропорт. В стороне от дороги трубы ТЭЦ, из них поднимается густой дым. Лариса с книгой на коленях. Смотрит на дым. Открывает книгу, читает: «Что-то тяжелое, мрачное, изжелта-черное, пестрое, как брюхо ящерицы, - не туча и не дым медленно, змеиным движением двигалось над землей… Гнилым, тлетворным холодком несло от нее – от этого холодка тошнило на сердце и в глазах темнело и волосы вставали дыбом. Это сила шла, та сила, которой нет сопротивления, которой все подвластно, которая без зрения, без образа, без смысла – все видит, все знает, и как хищная птица выбирает свои жертвы, как змея их давит и лижет своим мерзлым жалом…»
Ю Р И Й. Хорош у тебя ассоциативный ряд. И вообще, я заметил, что минорное настроение тебе на пользу. В творческом плане, конечно. Может быть мне стоит задержаться еще на недельку. Глядишь, родится гениальный сценарий.
Л А Р И С А. Не надо так шутить. У меня какое-то нехорошее предчувствие.


     Лариса взволнованно смотрит на Юрия. Он молчит, включает музыку. Машина подъезжает к аэропорту.



     За окном взлетает самолет. Юрий с Ларисой смотрят, как он разворачивается и улетает.


     Объявление о задержке рейса, на котором летит Юрий, на неопределенное время. Лариса взволнована и испугана. Они пытаются уточнить причины задержки. Ничего не получается. Еще объявление об отмене рейса. Самолет полетит в другой город, который находится неподалеку. Объявляют посадку. Лариса плачет.


Л А Р И С А. Юрик, милый, сдай билет, там что-то случилось. И это она. Останься, все выяснится, и ты поедешь. Умоляю!
Ю Р И Й. Теперь-то я тем более должен лететь. Все будет хорошо.


     Они прощаются. Лариса плачет. Юрий уходит на посадку.

    
     Начинается дождь, гроза. По стеклу стекают капли. Лариса плачет. Дождь, гроза.


     Лариса едет домой. Мимо тех же труб. Дым… Рядом на сиденье раскрытая книга. Лариса шепчет: «Громадный образ закутанной фигуры на бледном коне мгновенно встал и взвился под самое небо… Еще тревожнее, еще отчаяннее заметалась Эллис.»

     Квартира Марининых. Лариса одна. Работает телевизор. Новости. Сообщение о землетрясении в том городе, куда полетел Юрий. Лариса бросается к телефону, открывает книжку, набирает один номер, кладет трубку, набирает другой – бросает трубку. На столе Юрия открывает атлас – там заложена фотография маски. Разрывает ее на мелкие кусочки и с плачем опускается обессиленно в кресло.


     Аэропорт города в пустыне. Юрия встречает Оливер. Все спокойно, но чувствуется какая-то внутренняя напряженность. Юрий вышел на площадь к машине, оглянулся, поежился, принюхался.


О Л И В Е Р. Вас что-то беспокоит, мистер Маринин?
Ю Р И Й. Странный запах. И вообще, как-то немного непосебе.
О Л И В Е Р. Этот запах сохраняется после землетрясения. Было еще несколько толчков, но специалисты обещают, что все нормализуется. Они садятся в машину и уезжают.


     Едут по шоссе. Внезапно двигатель глохнет. Оливер и Юрий выходят. Водитель открывает капот автомобиля.


Ю Р И Й. В телеграмме Вы написали, что землетрясение было незначительное, тем не менее, маска треснула. Какое же объяснение Вы видите?
О Л И В Е Р. Древность маски. Ей столько лет, Удивительно, что она еще так сохранилась. Мистер Александров увез отсюда два чемодана черепков и осколков. Только маска была в хорошем состоянии.
Ю Р И Й. А не связываете Вы с ней нечто мистическое?
О Л И В Е Р. Как Вы сказали?


     Завелась машина. Водитель, пожимая плечами, открыл двери, приглашая садиться.


Ю Р И Й. Это я так. Поехали?
О Л И В Е Р. Да. О`кей!


     Они садятся в машину и уезжают.


     У дома Марининых останавливается «Скорая». Быстро выходят два врача, идут в подъезд.

   
     В квартире Лариса на диване. Около нее соседка. Звонок.


     Соседка открывает дверь. Врачи слушают Ларису, делают укол. За окном гром, дождь. Лариса вздрагивает, пытается подняться. Ее укладывают, успокаивают.


Л А Р И С А. Юрий! Телеграмма, позвоните! Он должен вернуться! Она, она убьет его, меня, всех… Он должен вернуться.


     Падает на подушку, мечется в бреду.


     Юрий в гостинице, в номере. Приятный городок с пальмами. За окном на горизонте пустыня. Стук в дверь.


Ю Р И Й. Да!


     Входит Оливер.


О Л И В Е Р. Мистер Маринин, машина ждет, мы можем ехать.


     Телефонный звонок. Юрий снимает трубку, долго молча и напряженно слушает.


Ю Р И Й. Да, конечно, я возвращаюсь, что не успел, что ж поделать, попрошу закончить без меня. Спасибо огромное за звонок.
     Юрий кладет трубку, задумавшись, смотрит на часы. Подходит к шкафу, достает свою сумку.


Ю Р И Й. Мистер Оливер, серьезно заболела моя жена, я прошу меня простить, но я должен вернуться в Москву. Машина кстати. Вы не откажете в любезности проводить меня в аэропорт?
О Л И В Е Р. Да… да, конечно! Очень жаль, дай Бог, все будет в порядке. Но мы еще не все успели, и я надеюсь

…
     Пока Оливер говорил, Юрий написал что-то на листе блокнота, вырвал лист и протянул его Оливеру.


Ю Р И Й. Вот здесь план, несостоявшийся пока, моего посещения Вашего города, раскопок, музея. Кое-что Вы сможете сделать без меня. Буду очень и очень благодарен. Поехали?


     Они выходят. На улице Юрий опять настороженно оглянулся, принюхался.
     Садятся в машину и уезжают.


     Лариса в теплом свитере, обняв себя руками, ходит по квартире. Звонит телефон. Лариса подбегает, хватает трубку.


Л А Р И С А. Дозвонились? Спасибо, огромное спасибо! Это очень важно, я расскажу. Спасибо, до свидания!

     Лариса смотрит на часы, хватает сумочку, открывает дверь, потом, что-то вспомнив, бежит на кухню, глотает несколько таблеток, запивает их, упаковку кидает в сумку и выходит из квартиры.


     Садится в машину и едет в аэропорт.


     По дороге два раза чуть не попадает в аварию.
    
     Приезжает в аэропорт, вбегает в зал ожидания.


     Объявляют о прилете самолета. Появляется Юрий. Лариса и Юрий встречаются, стоят, крепко обнявшись, мимо идут люди.


     Сильное землетрясение в городе, где был Юрий. Рушатся дома, пожары, взрывы, паника…


     Лариса и Юрий стоят, обнявшись, мимо идут люди, обходят их, толкают, оглядываются…


     Рушится гостиница, где жил Юрий, музей… Падают камни. Пыль…


     Лариса и Юрий стоят, обнявшись. Пустой зал. Гром, шум дождя. Они выходят, садятся в машину и уезжают.


     Оливер и Юрий сидят в баре института, пьют кофе. Многие, проходя мимо, здороваются с Юрием. Он отвечает улыбкой и кивком головы.


О Л И В Е Р. Все это в высшей степени странно. Разрушения были действительно большие, но самое удивительное – маска исчезла еще до того, как музей разрушился. Я видел это, точнее, не видел ее собственными глазами. Маска пропала!..
Ю Р И Й. Жертв много?
О Л И В Е Р. Да. Утверждают, что кроме землетрясения имел место какой-то мощнейший энергетический разряд. И так все внезапно.
Ю Р И Й. А может быть какая-нибудь связь с гибелью предшествующей цивилизации?
О Л И В Е Р. Что Вы? Простите, Вы имеете в виду версию Ларисы Андреевны о роли маски во всех неприятностях? Еще раз прошу меня простить, но это несколько выходит за научные рамки.
Ю Р И Й. Это лишь предположение, фантазия… Значит, маску не нашли?
О Л И В Е Р. Нет.
Ю Р И Й. Ну и Бог с ней! Но не исключено, что она еще объявится. Потом… Я начинаю в это верить. Спасибо, мистер Оливер, за привезенные материалы. Что ж, пора кафедра через десять минут.


     Юрий опрокидывает чашку на блюдце. Кофейная гуща растекается по блюдцу.


     Оливер и Юрий выходят из бара.


     На блюдце кофейная гуща приняла форму подобия маски…


     На сцене театра идет репетиция. Лариса сидит на стуле в центральном проходе, перед ней столик, лампа горит, в руках блокнот и ручка, на столе сценарий и книга, густо проложенная закладками. Лариса что-то записывает в блокнот.


     Актеры прогуливаются по сцене, кто курит, тихо переговариваются.


Л А Р И С А. Друзья мои! Минуточку внимания! Мне важна идея объединения отрывочных душевных впечатлений в художественное целое. В основе всего лежат реальные события. Образ Эллис достаточно распространен в сказаниях Баденской земли. Многие главы написаны по личным впечатлениям Тургенева. Он даже намекал на автобиографичность фантазии. Не в смысле полетов, конечно, а относительно, по выражению Достоевского, тоски развитого и сознающего существа, живущего в наше время. Тургенев писал, что это ряд душевных исчезающих видений, вызванных тяжелым и темным состоянием моего Я. Причины могут быть различные. Важно передать затуманенность сознания. Пожалуйста, первая сцена!

     Комната в усадьбе помещика. В углу сцены дуб, за ним начинается лес. Помещик прохаживается по комнате. На стене большая картина.


А К Т Е Р. Я много и долго размышлял об этом непонятном, почти бестолковом казусе – и я убедился, что не только наука его не объясняет, но что даже в сказках, в легендах не встречается ничего подобного.


     Помещик снимает сюртук, надевает халат, садится в кресло.


А К Т Е Р. Вдруг мне почудилось, как будто в комнате слабо и жалобно прозвенела струна. Я приподнял голову. Луна стояла низко на небе и прямо глянула мне в глаза. Белый как мел лежал ее свет на полу… Явственно повторился странный звук. Я оперся на локоть. Легкий страх щипнул меня за сердце. «Вот до чего можно довести себя, в ушах звенеть станет.» Спустя немного я заснул – или мне казалось, что заснул…


     Курорт Баден-Баден. Музыка, гуляющие. Павильон, игорные столы. На стене одного из залов висит та же картина, что и в усадьбе помещика…


     Снова комната помещика. Ночь. Белая полоса лунного света на полу. Помещик просыпается…


     Выпрямившись в кресле, Лариса выключила лампу на столике.


Л А Р И С А. Слава! Славочка! Стоп, стоп, стоп…