Виноград

          Над маленьким крылечком был козырёк. От крыльца до сада было метра три. И эти три метра накрывал навес в виде арки из арматурного тонкого прутка, увитого виноградной лозой. Зимой лоза была голой как пруток. Отец изредка поправлял конструкцию, пытался обрезать лозу, и ворчал на мать, потому, что не знал точно, как обрезать. И поминал всуе деда, Дмитрия Иовлевича – маминого папу, который, по его мнению, точно знал, как обрезать. Потому, что мамин брат был обрезан. Летом, виноградные листья, создавали рассеянную тень, где можно было укрыться от яркого крымского солнца. Я проводил много времени на этой площадке, когда играть во дворе было нескем. Для меня виноград появлялся незаметно. Я обращал на него внимание, когда гроздь была уже сформирована, но ещё не спелая. Она была светло-зелёная, матовая, в тени листьев, сквозь которые пробивалось солнце, просвечивая её, от этого виноградины светились, притягивая моё внимание. По
утрам на тротуаре ползали огромные слизни, они были похожи на улиток без раковин с рожками. И я кричал маме,- Мама! Улитка раковину потеряла! Мама их убирала. Виноград зрел медленно. Это течение времени мне было не понятно. Мой мозг не мог это вместить в сознание, и я приставал к маме с вопросами. Мама терпеливо объясняла мне, что нужно подождать, виноград зреет медленно, созреет только осенью. Зреет - как улитка ползёт? - уточнял я. Моё восприятие благополучно отключалось на третьем предложении, и я чувствовал себя увереннее оттого, что мне уделили внимание. Казалось, что я всё знаю. Когда виноград созрел, оказалось, что он не вкусный, и годится только на вино. Тогда папа привозил нам сладкий белый виноград без косточек. А что дедушка обрезал дяде Коле, я тогда так и не понял. Но садовод он был ещё тот. Редкостный селекционер.
          Летом 1980 года, незадолго до своей смерти, мой дед Дмитрий Иовлевич Козицкий объяснил мне главное свойство винограда. В то время я окончил первый курс Целиноградского сельскохозяйственного института и заехал в Звенигородку, повидаться с ним. Мой мозг был загажен историей кпсс, по причине того, что это был не факультатив, и необходимо было сдать экзамен. Пришлось запоминать всё это гавно. Дед был искушён в истории, потому, что он всё это прожил. Он прошёл долгий путь из небольшого еврейского села Рожив, от сына полка Героя Украинского народа в борьбе за независимость и антисимита по совместительству Симона Васильевича Петлюры, до савецкага Кавалера орденов Славы Второй Мировой войны, пенсионера в Звенигородке. И вот в августе, погожим безоблачным днём, сидит он под огромной липой у калитки на лавочке, которую мы вместе с ним когда-то смастерили. Седой, сухой, задумчивый. Поворачивается в мою сторону, а я иду с горки, строго на запад, по замечательной Звенигородской улице с хреновым совдэповским названием, от автобусной остановки. Он узнаёт меня и встаёт мне на встречу. Он светится от радости, обнимает и целует меня в щёку. Всегда сдержанный, строгий, дисциплинированный, выдержанный, суровый. Он знал, встреч больше не будет. Беседа проходила в его просторном  светлом кабинете. Я излагал то, что мне преподавали. Он терпеливо и грустно слушал. Выслушав, улыбнулся и мягко сказал,- ты мыслишь стандартами. Он подвел меня к окну, выходящему в сад. Напротив рос виноград. И говорит,- вот смотри, это виноград. Весной на лозе появляются почки. Как узнать,  что из почки вырастет,- лист, усики или гроздь? Я сказал, - ботаники наверно знают. - Не знают,- ответил дед. -А ты знаешь? - спросил я. -И я не знаю. Никто не знает. На всё объяснимое всегда есть ровно столько же необъяснимого. Мысли широко. Будь дисциплинирован. Это даст тебе время. Всегда учись. Это даст тебе свободу. Иди по жизни легко. Женись, роди детей. Это даст тебе мудрость. Если хочешь, бери мой дом.
          В просторном светлом кабинете стоял худой, седой, уставший от старости, испытавший многое и понявший всё, абсолютно просветлённый счастливый человек. От него исходило сияние. Его отделял один шаг от абсолютной свободы. Сегодня он мог позволить себе самое сокровенное,- быть самим собой. Чёрная сила совдэповского концлагерного зла потеряла над ним власть. Смерть представлялась открывающейся дверью из тьмы к свету. Время и свет поглощали его. Он переговорил с каждым, и каждому что-то сказал. Теперь вы знаете, что он сказал мне.
          Некоторые люди, прощаясь с нами, светятся, как виноград в моём детстве. Он был светло-зелёным, матовым, в тени листьев, сквозь которые пробивалось солнце, просвечивая его, от этого он магически светился, завораживая и притягивая моё внимание. Теперь вы  знаете, что сказал вам я. А мой отец, Адоль, добавил бы,- чтобы виноградная лоза давала урожай, её надо обязательно обрезать…