Соленые новеллы 6. Счастье Вальки Беланши

-Вон, смотри, пошла… - Анька Косая зло прищурилась вслед проходившей мимо красавице.- Жопой виляет, каблуки натянула. Волосишки бы ей повыщипывать, курве… 

Красавица - Валька Беланша - не обратила никакого внимания на шипение, даже голову не вскинула повыше. Прошла мимо пустого места – ни одна жилка не дрогнула.  Была  она предметом восхищения всего мужского населения городка и серой зависти всего женского. Ободряло плюющихся Вальке в след теток только одно: ни один вменяемый мужик на Вальке не женился бы ни за какие коврижки. И дело было даже не в наличии у нее двоих детей – мальчика и девочки.

Валькина внешность, если не знать всю подноготную, просилась на роль Эгесихоры.  Вот только могучая фигура спартанки проиграла бы в сравнении с изящными Валькиными округлостями груди и бедер, тонкой талией и утонченной волнистостью длинных ног. Огромные голубые глаза, вобравшие в себя светящийся  ультрамарин Азовского побережья, и золотистая копна волос сказочной принцессы  сыграли с Валькой привычную для провинции злую шутку: потрогать хотели все, а вот взять Вальку под крыло желающих было мало.  Да и те не особо распространялись на этот счёт.

Валька, к слову сказать, милости ни от кого не ждала и была не самой последней рыбной торговкой на местном рынке. Многие браконьеры, устав от вечного зуда недовольных жен, заворачивали с моря прямо к ней. В кладовке у Вальки всегда стояла пара ящиков молдавского коньяка “Белый аист” и несколько трехлитровых банок самогонки. Готовила Валька вкусно  – в общем, было чем заняться.

Привезенная рыба всегда честно взвешивалась, покупатели приходили прямо на дом, а за икрой и вовсе приезжали жигули и волги с номерами других областей, а то и республик.
Мужики загуливали на несколько дней, иногда по двое-трое сразу. Валька была покладистой, пока сумма кредита по её подсчетам не переваливала за пределы нормы. Рано или поздно голубые глаза начинали темнеть, колокольчиковый голос становился чугунным, а для особо несговорчивых  находился и невесть откуда взявшийся гладкоствольный ИЖ.

Рыбаки, пропившиеся вдрызг, неохотно покидали Валькино жилище, подозревая её в немилосердно завышенных ценах на коньяк и варено-копченую колбасу, пусть даже и первого сорта.

Сегодня Валька шла на свидание. Именно для такого случая она принарядилась в бирюзовый сарафан, черные на каблуке модельные босоножки, распустила волосы, розовой помадой с перламутром подвела поразительной красоты губы. Вальке вообще все было пофиг. В любовь она давно уже не верила, но развеяться и попить пивка с прилетевшими в командировку вертолётчиками сам Бог велел.

Виталик с Жорой сидели в крытом грязно-серым тентом павильоне, вокруг них собрались местные мужики. Валька посмотрела презрительно – сейчас начнётся.

За столом возле вертолетчиков сидел грустный Сереженька  Йо-хо-хо с напарником. Мишаня ржал так, что пуговицы на пузе не выдержали и разбежались в разные стороны, открыв всем на обозрение лоснящийся от удовольствия округлившийся живот Кабанчика:
- Я ему говорю – с твоей пайки, Сереженька, йо-хо-хо, ты ж науке помахал – тебе и угощать. А этот сначала сиял как лысый череп, а рыбу отдавать – сразу помрачнел…Уххх! Не судьба мне, говорит, сегодня кататься…

Мужики за столом давились от смеха пивом, утирали слезы, хлопали мрачного Серегу по плечам  и заказывали ему очередную кружку за свой счет.
- Ладно, Серега, мы ж не специально тебя ограбили, - улыбался Жора.- Рассчитаемся за рыбу. Сколько там было-то?

-Да пошли вы! – тихий Серега рванул из-за стола, уронил стул. – Задолбали, бля!
Обиженно зашагал по улице, сдвинув брови и бормоча себе под нос что-то злое. Мужики снова грохнули весельем. Даже  неподвижный Мишанин стеклянный глаз начал слегка двигаться, догоняя шустро вращающегося живого товарища.
- Да прокати ты его,Жора, на вертолете! А то ему тогда жена все мозги проела. Мишка, говорит, 300 рублей домой принес, а ты, гад, куда дел?
 
Валька подходила к сдвинутым столикам. Местные заорали во все голоса:
-О! Валюха! Пиво будешь?
Задвигались, подняли упавший Серегин стул, усадили, на столе появилась  полная пивная кружка и вязка вяленого бычка-хрусталика.

- Че, Валюха, целоваться будем? - хохотнул Миша Кабанчик, разглядывая Вальку глазом.
-Ща, разбежалась прям,- отхлебнула пены из кружки и спокойно чистила рыбешку.
-Да ладно, пару кружек накатишь – тогда поговорим, - Миша веселился.

Вертолетчики притихли. Жора отставил кружку, нервно рассматривал кулаки.

-А ты чего, паря, напрягся-то? Валюха наша понравилась? Ню-ню, - Мишаня вовремя заметил опасность. – Ладно, мужики, поехал я Серегу догонять. Мы сегодня на переборку.
Миша Кабанчик скоро ретировался, местные потихоньку разошлись.


Наутро Валька проснулась рано. За окном шумели злые соседские голоса. Валька хмыкнула, натянула халат, цыкнула на детей и вышла на улицу. Тетки за калиткой шутить не собирались.

-О! Явилась, курица! Что – проспалась? Пьянь! Долго тебя еще терпеть? Всех мужиков споила, всех перетрахала!
- Че надо? – Валька таким сценам уже давно не удивлялась.
- Гнать тебя надо, суку, вот что! – заорала соседка. – Твои вертолетчики вчера мне калитку свернули и собаку напугали до смерти – думала, пристрелят.
- Нечего было пса на людей спускать, дура! – Валька начала раздражаться.
-Ты где людей-то увидела? Это ты, что ли, человек, или эта пьянь, которая бухает у тебя  и днем и ночью? – голосили тетки, прибавляя к словам литературным различные нецензурные вариации своего видения мира.

Постепенно женский визг стал заглушаться знакомым  рокотом.  Вдруг  из-за деревьев вынырнула вертушка и зависла над Валькиным двором. Бабы, оглушенные и огорошеные, придерживали панамы и косынки, чтобы не снесло, некоторые присели от такой сногсшибательной неожиданности.

Валька стояла в халате, на ветру, открывшем всем на зависть ноги совершенных форм, с  копной  развевающихся пшеничных волос, щурилась на летающую машину.

Дверца отъехала, и посыпались из вертолета розы нескончаемым белым потоком. Вертушка покачивалась, ободряя Валюху.  “Я люблю тебя!”- орал Жорка неистово. Валюха, присев на вовремя подвернувшийся раскладной деревянный стульчик, смотрела на  огромное  облако помятых белых роз и навзрыд плакала.