Будем жить! Степан

 Оптимизму больных раком посвящается.

Глава 6.
СТЕПАН
Про новый дом Степан с женой разговоры начали ещё пару лет назад. Старая халупа для жилья совсем не годилась. Да и тесна стала после того, как два года назад жена вдобавок к трём сыновьям родила дочь. А это значит, что рано или поздно ей потребуется отдельная комната. Да и ребятам нужен простор, а не самодельная трёхъярусная кровать.
Разговоры, а точнее мечты о новом просторном доме, так и оставались мечтами, но нынешней весной Степан твёрдо решил – надо строиться. В райцентре зашёл в банк узнать насчёт ссуды на полмиллиона на десять лет.  Решил, что платить по пять тысяч в месяц при нынешней зарплате ему будет вполне под силу. В банке запросили документы, в том числе – справку о зарплате с основного места работы. А основное и единственное у Степана был их бывший совхоз, а теперь ОАО «Рассвет»,  в котором его владелец и директор имел  две трети акций, остальные раздав  работникам.
- И на что тебе полмиллиона? – поинтересовался директор.
- Да вот, Василий Иванович, дом решил строить. Старый-то уж совсем прохудился, ремонтировать дороже обойдётся. Да и тесноват при нашей семье.
- У тебя что, деньги лишние? – спросил директор, когда Степан зашёл к нему подписывать справку для банка. – Ты хорошо посчитал, что тебе придется ещё чуть не столько же выплатить на проценты, на обслуживание кредита, на страхование жизни, страхование имущества?
- А это-то зачем?
- А ты как думал? – развёл руками директор. – Там же не дураки на мешках с деньгами сидят. А вдруг с тобой что случится? А? Кто банку деньги отдаст? Вот они твою жизнь за твой счёт и страхуют, чтобы риск снизить. Давай мы с тобой вот что сделаем: я тебе дом за счёт хозяйства поставлю, а ты потом деньги постепенно выплатишь. Только живые деньги я тебе не дам. Буду платить по счетам за материалы и за работу. Процент мы тебе установим в размере инфляции. А чтобы никаких разговоров по деревне не пошло, мол, я на тебе наживаюсь, строителей сам нанимать будешь.  Я думаю, так тысяч двести-триста сэкономишь.
- А так можно? – не верил своему счастью Степан.
– У нас всё можно, что не запрещено законом. Строить жильё не только не запрещено, а поощряется на всех уровнях власти.  Так, глядишь, я на тебе ещё и политический капитал заработаю, а? –  директор хлопнул Степана по плечу и рассмеялся.
Он был свой, деревенский. Первый свой капитал сколотил как раз на строительстве, потом построил магазин, купил оборудование для переработки мяса и рыбы, стал продавать продукцию в соседних городах, наладил закуп, переработку и сбыт.  Деньги пускал в развитие производства, и в отличие от подавляющего большинства новых богатеев, не строил себе дворец на несколько этажей, а жил вместе с родителями в ещё дедовском доме. Зато когда совхоз совсем стал разваливаться, он практически за бесценок скупил остатки техники, мастерские, две фермы, взял в аренду паи и стал поднимать хозяйство. Видя такое усердие, в области ему выдали кредит на закуп породистого скота, и дело пошло на поправку. А тут ещё и природа помогла с высокими урожаями. И снова директор схитрил – не стал отдавать зерно на хранение в заготзерно, где бы в качестве платы осталась немалая часть урожая, а восстановил совхозные  сушилки с небольшим элеватором.
К односельчанам, которые работали на совесть,  Василий Иванович относился уважительно. Получив работу и хорошую зарплату, народ в своём благодетеле души не чаял. Но были, конечно, и завистники, и откровенные лодыри. Только когда двоих пьяных трактористов директор отвёл за мастерскую и собственноручно отлупил, откровенные пьянки  прекратились. Пить-то, конечно, мужики пили, но только уже тайком. И не столько от жён, сколько от директора.
Был Василий Иванович немногим старше Степана, но поскольку женился рано, сын и дочь уже заканчивали университет и вряд ли собирались возвращаться в родное село.
- Так что? Принимаешь моё предложение? – спросил директор.
- Василий Иванович, я даже не знаю, как тебя и благодарить, - замялся Степан.
- Чудак-человек! Во-первых, зная тебя с пацанов, я не сомневаюсь, что деньги эти ты отработаешь. А во-вторых, я таким образом тебя захомутал. Пока долг не отдашь, ты же никуда от меня не денешься, а мне такие ценные кадры во как нужны, - и Василий  Иванович провёл  большим пальцем поперёк горла.
Своих накоплений и обещанных директором денег на строительство дома, по подсчётам Степана, должно было хватить. По крайней мере – на основное, а обшить сайдингом, как теперь стало модно у людей побогаче, можно будет и позднее.
Сначала брат отговаривал нанимать людей со стороны. Мол, сами сделаем всё как надо, а чужие люди они только деньгу зашибить. Сляпают сикось-накось, а тебе потом переделывать. Оно, конечно, так было бы  лучше и дешевле, только самим-то когда? Особенно летом. А тут мужики из соседней области – не таджики какие-нибудь, вроде мастеровые, утверждают, что непьющие, что не один дом на своём веку поставили. Ну, Степан и повёлся.
Может, они и вправду были мастеровые, но стоило только  отвернуться, как чего-нибудь напартачат. А где же целыми днями-то за ними присматривать? Приедет Степан вечером, посмотрит, снова  шаляй-валяй сделано, поматерится-поматерится, а в ответ всё одно от бригадира слышит, мол, исстари на Руси ведётся, что ежели бы не клин да не мох, так и плотник бы сдох.
Ну, что-то наспех переделают, что-то поплотнее притешут, а на душе у Степана осадок неприятный остаётся. Тем более, что сам привык всё делать аккуратно.
И так на нервах всё лето, пока стройка шла. Теперь-то уже и дом под металлочерепицей, и полы настелены, и потолок, и окна вставлены, и двери навешены. Осталось только купленный в городе газовый котёл установить да отопление провести. И новоселье справлять можно.
Дело к завершению близится, но  понервничать с такими работничками пришлось немало!  К тому же ел когда придётся, и то чаще всухомятку. Сначала думал, что именно от этого справа внизу живота заболело, но терпел, пока терпелка не кончилась.
Заехал в районную больницу, докторице пожалился. Рассказал даже  то, над чем сначала всей семьёй, а потом уже и всей деревней смеялись. Нынешним летом, когда никакого спасу от комаров не было, и народ спасался от кровопийцев мазями да аэрозолями, в домах по вечерам включали фумигаторы, а пенсионеры, не имея лишних денег, просто жгли по вечерам в чугунках старые тряпки, и спали люди только в пологах из марли, его не то что не кусали, ни одна тварь даже на тело не садилась. Врачиха тоже поулыбалась такой исключительности, но значения рассказу не придала, хотя дома учительница биологии настоятельно советовала проверить кровь. Мол, наверное, что-то с кровью неладно, раз уж очень чувствительные твари с крылышками стороной облетают.
 В поликлинике Степан по направлению доктора сдал все анализы, на УЗИ  холодной штуковиной по скользкому от какой-то мази животу поелозили, потом врачиха допытывалась, не болел ли гепатитом, долго заглядывала в глаза – нет ли желтизны, и велела срочно ехать в область, в онкологию, с подозрением на рак печени.
И когда Степан появился в палате, его начали расспрашивать, где опухоль, когда обнаружили, как лечился. А что он мог рассказать? Да никак не лечился!
 -Да не тушуйся ты! -  подбодрил сразу весельчак  Юра. – Печень – это фигня. Она имеет свойство регенерации.
Степан начал мучительно вспоминать, что означает это слово, слышанное ещё когда-то в школе, но с годами напрочь забытое. Потом вспомнил – самовосстановление. Вроде бы кто-то когда-то говорил, что печень действительно насколько-то отрастает, но утешение это было слабым.
А Юра продолжал:
-Это вон у Федьки нога уже не отрастёт, а печень – пустяки. Слышал по телевизору? Ученые при помощи стволовых клеток и плаценты из эмбрионов курицы или абортированного человеческого плода просто  поразительные  чудеса творят. Печень для них как насморк. Вон на Украине какой-то ученый, не помню фамилию, лекарство создал, запатентовал и теперь продает по всей Европе. Так что выживешь! Ну, может, раскошелиться придётся. Машину там продать или ещё что…
-Кстати, а здесь-то как? Надо платить? – сразу же, как только зашла речь о деньгах, поинтересовался Степан. Много раз он слышал, что в области бесплатно врачи уже ничего делать не хотят. Только с конвертом.
-Платят, конечно, - откликнулся Юра. – Северяне, те привозят тысяч по тридцать, а то и по пятьдесят, но те, кто с юга, из деревни, обычно по десять дают.  Я весной после первой операции дал десять. Но надо было не после давать, а до. Не пришлось бы второй раз под нож ложиться.
-А из-за чего вторую делали? – простодушно поинтересовался Степан.
-Да понимаешь, я был в тот день последним. А хирурги после каждой операции по сто граммов спирта для успокоения нервов принимают. Я-то, говорю тебе,  четвертым был. Ну, они как за день  по триста граммов спиртяшки приняли, уже совсем нахороше были.  Вот у меня в животе половину инструмента и забыли.  Когда я ходить начал, всё думал, что у меня внутри  бренчит да звякает. Пожаловался врачу на обходе, он живот щупал-щупал, на рентген отправил, там и обнаружилось, что у меня в брюшной полости двое ножниц, зажимы, скальпель и пинцеты. Вот пришлось второй раз оперироваться. Правда, уже бесплатно. Более того, они мне мой конверт с деньгами вернули.
-Ни хрена себе Айболиты! – изумлённо воскликнул Степан.
-Да нет, Айболит ветеринаром был, а тут настоящие коновалы. Так что, когда на операцию повезут, ты старайся не засыпать. И просись первым, пока трезвые.
Степан не сразу сообразил, что его разыгрывают. Врубился только тогда, как громогласный хохот потряс всю палату. И даже утром переведенный из реанимации дед Коля, обеими руками держался за оперированный живот и несмело, чтобы не разошлись на днях наложенные швы,  долго хихикал. Единственно безучастным к происходящему оставался  мужчина лет пятидесяти на койке у самого входа. Он будто не слышал разговоров, а всё время задумчиво смотрел в потолок, то и дело сильно потирая низ живота, пытаясь таким способом будто бы выдавить наружу острую режущую боль, что не давала возможности расслабиться.
И если не брать во внимание его да деда Колю, опутанного  какими-то трубками да шлангами, то в этот момент  палата была похожа на комнату отдыхающих в санатории, но никак не на палату приговорённых страшным диагнозом.

(продолжение следует)