Путь к черному камню

Лесная тропа, перечерченная тенями кустарников и деревьев, круто уходила вверх, на вершину склона. Солнце совсем недавно поднялось из-за горизонта, и его лучи еще не утратили яркий оранжево-красный оттенок. Безоблачное небо, высоко парящие птицы и тишина предвещали очень жаркий день. Когда он вышел из дома, звезды еще держались на светлевшем небе. Его путь пролегал по склонам нескольких сопок, и по прикидкам должен был занять около 2-х часов. Он взял с собой бутылку минеральной воды и плитку шоколада. Не так уж далеко предстояло идти, поэтому планировал, вернувшись домой, хорошенько позавтракать. Из вещей взял только перочинный нож и фотоаппарат.
Звали его Максом Гнедым, и шел он к здешней достопримечательности – Черному Камню, как его звали местные жители. Собственно, камень хорошо просматривался из Невеевки в ясный день, одиноко стоящим на вершине горы рядом с деревней. Проблема заключалась в том, что к нему вела сеть запутанных тропинок, обвивавших холмы и сопки. Если не знать верного направления, можно блуждать в лесу долго. Макс не боялся встретить в одиночку медведя или волка, знал, как вести себя с дикими животными, да и вряд ли хищники заинтересовались бы его тщедушным телом, когда вокруг и так полно еды. Лето в этом году выдалось щедрым.
Однако Гнедой без помощи местных жителей вряд ли смог добраться до цели. Многие приезжали сюда из разных городов с одной целью – увидеть Черный Камень и прикоснуться к нему. По древней легенде он когда-то являлся частью стены огромного дворца божества. Люди однажды восстали против богов, попросив помощи у самых сильных колдунов. В результате войны между ними и богами, последние были изгнаны с Земли, но она сама при этом была опустошена. Человечество забыло свое прошлое и знания предков. Но оставшийся кусок дворца сохранил часть силы своего владельца, и даже некоторые тайные знания древних, выбитые на нем. Говорят, прочесть их могут только посвященные. Сила камня могла исцелить прикоснувшегося к нему, поведать прошлое и будущее, исполнить сокровенные мечты.
Макс - закоренелый скептик, - не верил в пришельцев, колдовство, снежного человека и тому подобную ересь. Вера же в возможности камня казалась не только триумфом человеческой наивности, но и отчаяния. Только полностью отчаявшийся человек может прибегнуть к последнему средству – мистике. Сам Гнедой работал фотографом в журнале о природе «Философия путешественника». О здешних красотах ему поведал один приятель, гостивший в деревне у своего дяди. Макс, как и всякая творческая личность, постоянно находился в поиске нового и необычного. Он по полгода проводил в командировках, разъезжая по необъятной Родине в поисках новых видов. Родственники приятеля позволили погостить у себя и указали путь к камню. Из-за большого количества работы они не смогли сопровождать его, а ему очень уж не терпелось увидеть своими глазами красоту, открывавшуюся с вершины горы. Да и время поджимало. В запасе имелось три командировочных дня, а он хотел сделать как можно больше. Конечно, лучшие снимки получаются на рассвете и закате. Но, как известно, предрассветный час самый тёмный, а в этом лесу он первый раз. Гостеприимные хозяева обещали, что найдут время сходить с ним на гору до рассвета и вечером, чтобы потом проводить обратно до деревни.
Сейчас он шагал по тропе легко, и с наслаждением вдыхал чистый воздух, аромат травы и хвои. Слух ласкал шелест листьев и пение птиц. Уже ради этого стоило проехать тысячи километров. Становилось все теплее, а это означало, что не ошибся в своих прогнозах, и днем действительно будет жарко. Поднимаясь все выше, почувствовал, как начало закладывать уши от высоты, а в висках стучать все сильнее.
Макс бывал в разных местах. Фотографировал байкальские бухты и камчатские гейзеры, поднимался на Курильские вулканы и спускался в карстовые пещеры. И каждый раз не уставал удивляться разнообразию и красоте русской природы. По его мнению, ни один художник или скульптор не мог соперничать с природными силами в умении создавать фантастические формы и невероятные оттенки. Его восхищение мощью и великолепием Земли не знало предела. И потому, всякий раз, когда командировка заканчивалась, и надо было возвращаться обратно в удушливый и грязный город, он испытывал почти физические страдания. Любовь к дикому, не тронутому человеком миру, постепенно затмевала собой необходимость общения с другими людьми. Постоянные командировки не оставляли времени на обустройство личной жизни. Он был невероятно одинок, но за беспрерывной работой просто не замечал этого. А может быть, подсознательно понимая свое одиночество, искал в работе утешение. Как бы то ни было, всякий раз по возвращении, не мог долго находиться в пустой квартире, и если не было заказов, то целые дни проводил на рыбалках и в турпоходах. Он терпеть не мог бездействовать и всегда находил, чем себя занять. Не имея вредных привычек и серьезных проблем со здоровьем, мог позволить себе практически любой спорт. Так что, путь к Черному Камню, откуда вид на сопки и лесные дебри был лучше всего, как ему рассказывали, представлялся ему легкой прогулкой.
Дядя приятеля объяснил, по какой тропе следует идти, указав некоторые ориентиры. Вот Макс прошел огромную ель, треснувшую пополам из-за удара молнии. Значит, цель путешествия недалеко. Заворачивающая за очередной склон тропа, на небольшом участке была лишена деревьев с одной стороны, благодаря чему смог лицезреть захватывающую дух панораму. Темно-сине-зеленые лесистые склоны обступали небольшую лощину, по которой бежала серебристая ленточка реки. Громады облаков, похожие на клочья ваты, проползали по небу, перечёркивая тенями лощину.
Эта неторопливость и величественность заставили остановиться и взяться за камеру. Макс с трудом удержался от искушения истратить на это великолепие всю пленку. Если такие кадры он получил на полпути к камню, то, что увидит на вершине? Даже задрожал от возбуждения, пытаясь себе это представить. Может быть, это будет его лучшей работой за всю жизнь! Хотя вряд ли. Еще много мест, где он не бывал, но где обязательно побывает.
«Каким жалким и бессмысленным кажется по сравнению с этим все, что создал Человек! -  подумал Макс. - Человеческая цивилизация выглядит сборищем циркачей неудачников, веселящих своими фокусами только самих себя. Мы с такой маниакальной настойчивостью пытаемся истребить друг друга, разрушаем свой дом, а другого в ближайшее время не предвидится. Может быть, из подсознательного понимания собственной ущербности и враждебности миру, и вытекает неизбывное желание самоуничтожения? Собственно, если всё, созданное человеком, так или иначе, несёт угрозу для него самого, то, что это, как не признак врождённой склонности к суициду? Какие там катастрофы, вспышки на солнце, астероиды и эпидемии; мы сами прекрасно с собой управимся. Хотя, терпение природы не бесконечно, и ей не составит труда избавиться от неблагодарного отпрыска».
Он сел на траву и ещё некоторое время смотрел на горы и реку. Солнце тем временем поднялось высоко над головой, еще не достигло зенита, но уже палило во всю. Птицы, словно нехотя, щебетали где-то в ветвях. Насекомые стрекотали в траве, иногда выбегая на тропу, огибая его ботинки, стремясь скрыться от горячих лучей в траве на противоположной стороне тропинки. Их суета, казалось, лишенная всякого смысла, тем не менее, была жизненно важной для них. Он представил, что точно также и Бог мог бы смотреть на людей, прожигающих свою жизнь в круговороте бесполезных дел и мелочных смешных условностей и обязательств.
В принципе, Макс не разделял Бога и Природу, зачастую отождествляя их. Для него Высший Космический Разум растворялся в мире, словно сахар в чае, проникая во все живое и неживое. Даже есть такое философское направление – пантеизм. Насколько Макс знал, идею о Мировой Душе выдвигал еще Джордано Бруно, утверждавший, что: «Природа не что иное, как Бог в вещах». Гнедому было проще представить себе разумную силу, являющуюся частью всего сущего, чем отдельный разум, пусть и безгранично могущественный, но наделенный всеми качествами, а значит и недостатками людей как носителей разума. Личность, обладающая безграничной властью над миром. Подобное определение сразу же рождало в воображении картинку с седым стариком на облаке, присматривающим сверху за человечеством. Конечно, это не так. И слова Библии, что человек создан по образу и подобию божьему, интерпретировались Максом, как подобие, прежде всего, моральное, способность к творчеству и познанию.
Наконец, он поднялся и двинулся дальше, стараясь держаться в тени. Становилось все жарче, ветра практически нет, дышать все труднее. Одно радовало – нет комаров. Точнее их не было на освещенных, прожариваемых солнцем участках. В лесной, сумрачной глубине, куда солнечные лучи не пробивались, их роилось видимо не видимо. И не только комаров, но и тучи другой мелкой летучей гадости. Лезть в дебри Макс не собирался, но мог видеть эти стаи кровожадных насекомых, носящиеся среди деревьев. Посмотрел на часы – прошло гораздо больше времени с тех пор, как он вышел из дома, чем рассчитывал. Ведь обратный путь также должен был занять не меньше времени, а количество шоколада неумолимо приближалось к концу. Он ускорил шаг, что в условиях подобного зноя было нелегко. Теперь не глазел по сторонам, сосредоточившись только на дороге.
Порой тропа становилась еле заметной, видно, что пользовались ей не часто. Иногда она упиралась в кучу трухлявых брёвен и поваленных деревьев. Он пытался обойти эти залежи, но продираться через колючий кустарник было еще труднее, чем перелазить через буреломы. У него уже все тело чесалось и зудело от бесчисленных царапин и ссадин. Хотя важно уберечь от повреждений главную ценность – камеру. Плюс ко всему, пришла в голову мысль, что возвращаться придётся,  скорее всего, по этой же тропе. Даже начинал думать, что родственники друга намеренно подсказали этот путь, чтобы он заблудился или сломал себе шею, перелезая через очередное бревно, дабы избавиться еще от одного надоедливого «туриста». Может у местных фишка такая – посылать путников на верную смерть. Сколько таких несчастных, как он, сгинуло уже в этих чащобах? Хотя, конечно же, это не так. Лес – огромное живое существо, постоянно меняющееся и растущее. Родственники могли и не знать про эти завалы. Да к тому же, ему ли жаловаться? Он – здоровый, хоть и худой, мужик, и не в таких переделках бывал. Макс прекрасно знал, как выжить в лесу, и ему даже стало немного стыдно за свою истерику. Но интересно, все эти паломники, что жаждут прикоснуться к камню, тоже ходят этой тропой? Что-то не похоже. Впрочем, может быть, что на других маршрутах не так красиво, а ведь он говорил, что он фотограф, и хочет запечатлеть красоту этого места.
Иногда замечал, что становится подобным зверям, которых фотографирует. Всё-таки, он сам человек, а значит, не может осуждать других за их поступки, поскольку сам несовершенен. Там, где есть минус, обязательно есть и плюс. Люди не являются плохими существами изначально, они просто все разные. И это на самом деле прекрасно. Если он безоговорочно верит в высшую мудрость природы, то ему следует признать, что люди не побочный продукт эволюции, не ошибка, а что они тоже имеют какое-то свое особое предназначение, пусть и не до конца понятное.
Макс остановился и усмехнулся этим своим мыслям. Нет, не потому что они были неправильными, а потому, что никогда не понимал это так чётко, как сейчас. Словно его специально направили по этой тропе. Он - обычный человек, со своими достоинствами и недостатками, но, являясь частью чего-то огромного и прекрасного, выполняет какую-то свою задачу, которая также важна для этого самого огромного и прекрасного. «Хм, а не заделаться ли мне после такого прозрения в буддисты или священники?». Снова улыбнулся. Нет, ничего особенного он не надумал. Все это было известно задолго до него. Но только для него это стало очевидно, как никогда раньше.
Тропа круто забирала вверх. Деревьев вокруг становилось всё меньше, а всевозможных булыжников всё больше. Это был еще один ориентир, говоривший о том, что цель близка. Макс собрался с силами и рванул вперед. Вот он увидел, как тропа поднимается на самую вершину огромного холма, и исчезает за его серо-зеленым горбом. Несмотря на зной, побежал вверх по склону, цепляясь пальцами за землю и камни, с шумом скатывавшиеся из-под его ног вниз, вздымая клубы пыли. Вокруг не было ни кустика, ни деревца, ни травинки. Только голая земля да камни. И вот, последнее усилие, он взлетает на вершину холма и застывает.
У самого края обрыва стоит высоченная конусообразная глыба примерно в два человеческих роста, действительно черного цвета, но ни что не указывает на ее искусственное происхождение. Шероховатая поверхность покрыта выступами, трещинами и выбоинами. Никаких таинственных, высеченных на камне знаков нет. Разве что, имея богатое воображение, можно было принять сеть неровностей за древние письмена. Правда, надписи на нем все же есть, только оставлены они явно современным человеком. Кто-то красками или фломастером оставил свои инициалы, либо отпечатки рук, либо какие-то пожелания. Вокруг разбросаны глыбы поменьше, также покрытые «современным творчеством».  Повсюду бутылки, бумажки, сигаретные окурки. Теперь становилось понятным, почему местные так не любят туристов. При виде всего этого его недавние гуманистические мысли показались смешными. Это действительно обломки величественного дворца, дворца природы. Подошел к самому краю обрыва – вид с него и, правда, открывался восхитительный. А в самом камне, как и предполагал, ничего мистического не было. Но, тем не менее, Макс коснулся его рукой и ласково погладил, как будто прося прощения за невежество людей.
- Любуетесь видом? – услышал за спиной голос. Вздохнул и обернулся, ожидая увидеть толпу галдящих, фотографирующих и несущих вздор «туристов». Но вместо этого увидел симпатичную девушку лет двадцати, в шортах, футболке, и что самое главное, с фотоаппаратом в руках.
- Не совсем, я работаю. Я – фотограф одного журнала о природе, – сказал он, внимательно её разглядывая, презрев все приличия.
- А для меня фотографирование – хобби, – произнесла она, становясь рядом с ним. – Я живу в деревне, здесь не далеко. Люблю здесь бывать, когда нет туристов. Отсюда открывается замечательный вид. Как вы думаете?
- Думаю, вид и, правда, потрясающий. Значит, живёте в деревне?
Она улыбнулась в ответ.
-Да, недавно переехала. А вы где остановились? – она встала рядом с ним.
-У родственников моего приятеля.
-А, понятно.
-Кстати, как вы попали сюда? Здесь есть еще одна тропа, ведущая к камню?
-Здесь их много. Я пришла самой короткой.
Макс усмехнулся. В юморе местным не откажешь.
-Так, вы собираетесь снимать? – она посмотрела на горизонт.
-Да, конечно. А потом… вы меня проводите, покажете короткую дорогу?
-Конечно. И давайте перейдём на «ты». Меня Лизой зовут.
-Макс.
Она принялась снимать, а он не сводил с неё глаз. Когда возвращались, он еще не знал, что останется здесь навсегда.