История одного чернокнижника, ч. 2

Богун шел во главе обоза, напряженно всматриваясь в сгущающиеся сумерки. Этот лес, странный и неправильный до дрожи, страшил его куда сильнее мюрадийских всадников. Те-то хоть были вполне себе понятными и даже привычными: в бытность свою гвардейцем Тогранского королевства Богун сталкивался с воинами султаната не раз, даже язык их неплохо выучил. Ничего так, люди как люди. Только вот больно лютые и жестокие, но это, говорят, от того, что в пустыне живут. Попробуй оставаться добрым да милосердным, когда вокруг нещадная жара и песок один- враз озвереешь! А уж если люди жарятся на этаком солнцепеке поколениями…
Но поди объясни свои мысли обмочившимся от страха кметам, которые первый раз в жизни оказались в центре самой настоящей войны. Не одной из тех игрушечных войнушек, что любят порой устраивать местные лорды, а настоящей: с кровью, пожарами, массовыми казнями и бесконтрольным насилием. Оно конечно, лес энтот Тьма себе облюбовала.  Токмо вот кто её видел-то, Тьму эту? Да никто! Может, она спит давно. А то и вовсе не существует. Зато мюрадийцы- вот они! Жгут, насилуют, убивают. Все села, что ближе к степи, пожгли, а жителей тамошних- в полон угнали. Тех, кто попытался как обычно в Дольней Роще спрятаться- выловили, не поленились прочесать лес из конца в конец. Да и какой там лес- название одно. На все графство один-единственный нормальный лес- это Пуща.
Богун, как самый опытный в деревне воин (а точнее- и вовсе единственный человек, знающий с какого конца меч хоть держать), тут же, как только из приграничных деревень притекли первые оборванные беженцы, невзирая на упершихся рогом старосту и большую часть мужиков, сбил обоз в пятьдесят человек и двинул прямиком на Запад, к Пуще, надеясь обойти её и удрать в соседнее графство. Те, кто пошел-таки с ним, поначалу все равно оглядывались и сомневались, а правильно ли сделали, оставив большую часть добра, дома, землю свою и драпанули непонятно куда? Но потом, уже взойдя на холм возле самой Пущи, надеясь устроить привал, они увидели столб чадного дыма, вьющегося над Прилесьем. С холма было видно, как вокруг Прилесья рыскают отряды всадников. Видно было как они спешились и частой цепью поперли в Дольнюю Рощу, отлавливать успевших сбежать туда. Пара таких отрядов двинулась было и в сторону Пущи, но внезапно раздался гнусавый голос рога и они, дружно развернувшись, рванули обратно в степь.
По правую руку Богуна угрюмо топал Хохмач: здоровенный мужик на голову выше отставного солдата, он бобылем жил на хуторе близ степи, пчел разводил и плотничал помаленьку. Хуторок-то был маленький, потому его нападающие проскочили, не заметив. А налетели они на Пыльнотравье, деревеньку, в которой жил брат Хохмача с семьей. Когда бортник вчера под вечер явился туда, все уже было кончено. Никого из родных: ни брата, ни его беременной жены, ни деток малых- никого не пожалели проклятые… Только самая младшенькая, Нюра, сумела выжить. Мать в самый последний момент успела сунуть её в подпол.
Хохмач нес племянницу на плече. Богун иногда украдкой поглядывал через плечо на этих двоих и про себя жалостливо вздыхал. Вот уж насколько он думал, что привык к картинам войны, а за этих двоих душа болела. Оне ж теперь оба сироты…
«Да не только эти двое»- поправил себя Богун. «Мы все теперь бродяги, без роду, без племени».
А ведь думал полгода назад, придя в родные края после десяти лет солдатчины, что осядет здесь надолго, землицу подымет, а там, может, и оженится, детишки пойдут… А вот шиш! Солдата война везде найдет, как видно…
Лес вокруг был хороший, сосновый. Днем здесь солнечно, радостно. Да и сейчас, в сумерках, светло и вроде как не страшно, но…
Но Богун просто нутром чуял, будто сверху, из ветвей, кто-то пристально глядит на них, изучает и прикидывает: с добром аль с худом пришли гостюшки?
Поляна открылась перед обозом почти неожиданно. Если б не голый сосняк, в котором на милю все просматривается, да не Богунов опыт странствий, так бы и проглядели её.
А поляна была очень кстати. Сосняк сосняком, но на поляне все ж посвободней, а потому здесь решили сделать привал на ночь. Мюрадийские разведчики, а отряд, прогулявшийся по графству, был, скорее всего, разведывательным, сейчас скачут вглубь степей, к основным силам, доложить о первом успехе и о том, что пограничные феоды вряд ли могут оказать сколько-нибудь серьезное сопротивление. К тому же блуждать по Пуще ночью вряд ли стоило- недоброе место все же, кто знает какая нечисть тут шастает в темноте.
Беженцы уже усаживались плотными кучками, прижимались друг к другу, грелись. Мужики притащили пару разлапистых веток и хотели уже разводить костер, как вдруг раздался ледяной голос, от которого у Богуна волосы дыбом встали:
-Мир вам, добрые люди!

Пару мгновений они тупо пялились на меня. Потом на лицах постепенно проступил обычный для любого смертного, встретившегося со мной, ужас. Поморщившись, я затушил исходящую от меня Ауру Страха, а то, чего доброго, разбегутся эти кметы по всему лесу- разыскивай их потом…
Первым очухался их главный, подтянутый детина с завитыми рыжими усами и гладко выбритым подбородком- несомненно, бывший солдат, крестьяне все с бородами щеголяют. Он стремительно шагнул вперед, умело беря топор в руках на изготовку. Рядом с ним встал здоровенный бугай с копной соломенных волос и крестьянской бородой. В глазах обоих уже не осталось страха, только мрачная обреченность.
Решив не нагнетать конфликт, я поднял руки так, чтобы видны были пустые ладони в черных перчатках:
-Не пугайтесь, добрые люди. Я не желаю вам зла. Просто хотел спросить: куда путь держите?
Судя по озадаченным выражениям лиц крестьян, они ожидали несколько иных слов и действий от мрачной фигуры, возникшей перед ними в этой проклятой Пуще. И снова первым из ступора вышел отставной солдат, спросивший, прищурив глаза:
-А кто таков, чтобы спрашивать?
-Чародей я, живу здесь неподалеку,- ответил я.
Позади солдата какая-то баба испуганно ойкнула, мужики явно побледнели и отступили на шаг. Только солдат и его здоровый напарник, покрепче сжав топоры, остались на месте. Решив прекратить эту дурацкую игру в молчанку, вздохнул:
-Не бойтесь, добрые люди, я не желаю вам зла,- я присел на стоящий рядом пенек и откинул капюшон с лица, открыв волосы русого цвета, перехваченные кожаным ремешком на лбу и обычное лицо юноши лет 25-ти с выразительным взглядом зеленых глаз. –Знаю о вашей беде. Ежели решите перебедовать в Пуще, то здесь вам лучше не оставаться. Когда ЭТИ вернутся, прочешут весь лес и найдут. А потому приглашаю вас к себе в башню. Найдем местечко для всех.
На лицах беглецов явственно читалась напряженная борьба между двумя страхами: страхом лютой судьбы в полоне у пустынников и застарелой жутью перед Пущей. Но страх перед ужасами Пущи подогревался байками о колдуне-мертвеце, некроманте из самого Исподнего Мира, что заманивает людишек в чащу и потом обгладывает их косточки. И когда чудо-юдо-некромант вдруг оказывается молодым юношей, пусть и немного со странностями, в головах первое место начинает занимать первый, явственный и по-крестьянски практичный страх.
Один из мужиков, видимо, уже уставший бояться всего подряд, стянул с головы шапку и сплюнул, кидая её на землю:
-А и хрен с ним, в башню так в башню! Все одно помирать, так хоть не в лапах у ентих,- он выразительно мотнул головой в сторону опушки.
-А и верно! Куды мы пойдем-то ещё?- рядом с крестьянином встала крепкая молодуха, видно жена. –Хто в лес не утек с нами- те уже не токмо землицы и дома лишились, но и живота! А мы ещё можа и возвернемся. Не вечно ж они озоровать будут! Уйдут в свою пустыню или откель они там, а мы снова село отстроим, а там король наш, батюшка, нового графа пришлет.
Беженцы враз загомонили, уже даже не думая меня пугаться. Так, поглядывали с опаской- от магов никогда не знаешь чего ждать- но и только. Угрюмо молчали только рыжий солдат, светловолосый здоровяк да ещё пара мужиков постарше. Наконец рыжий встал и по тому, как все замолчали при этом, я в который раз уверился в его непререкаемом авторитете среди беженцев:
-Ты, господарь хороший, не обижайся, но чтой-то я не слыхал чтоб, значит, Чародейский Конклав в наших краях своих людей держал.
Я усмехнулся про себя.
-А я не из Конклава. Я вольных колдун. Куда хочу- туда и топаю. Вижу беду- помогаю чем могу и разрешения у Конклава не спрашиваю.
Крестьяне одобрительно загудели. Все еще помнили, когда лет семь назад, сразу после правления Кордала Сластолюбца, прозванного еще Проклятым, на территории Лорании и соседних королевств разразилась череда засух, эпидемий и других стихийных бедствий. До меня доходили слухи о том, почему это происходит, к тому же я знал, кто такой, а точнее ЧТО такое был Кордал и какая темная сила освободилась после его гибели… И я не верю в то, что Конклав этого не знал. Всё они знали и могли смягчить эффект выброса магии Хаоса из Исподнего Мира, но…
Но вмешалась большая политика и они не стали ничего делать, на все запросы временного лоранского регента отвечая вежливыми фразами в духе «равновесия мира» и «пусть все идет своим чередом».
Так что здесь, на Северо-Западе, в Лорании и Девяти Королевствах, Конклав не слишком любили. А вот бродячих чародеев привечали и до того инцидента неплохо, а уж после они и вовсе стали желанными гостями в любом замке и любой деревне. Ведь их запрет Конклава на помощь нуждающимся не сдерживал…
-Добрые люди!- я встал и снова накинул капюшон. –Ночью по Пуще лучше не слоняться без дела. Предлагаю переночевать в моей башне, а утром уж решите: куда вам идти и что теперь делать,- и, повернувшись, я отошел к краю поляны.
По лицам рыжего солдата (из разговоров крестьян я узнал, что его зовут Богун) и тех, что сидели рядом с ним, я понял, что им очень хочется возразить- да вот нечего. Идти-то обозу все одно некуда.
Когда беженцы снова собрались в путь, я кивнул и повел их еле видной тропой, ведущей до самой башни. Это, конечно, не Проход, идти придется почти час, но не стоит открывать первым встречным все свои тайны.
Когда последняя телега скрылась за соснами, окаймлявшими поляну, деревья, шелестя, еле заметно сдвинулись, будто и не было никакой тропинки со следами колес на ней…