Генка и ГАИ

        Повествование сие, как никакое другое, расскажет вам о бесконечных талантах и просто извращенном уме, которыми был, и остается, наделён мой брат.
        Что сейчас, что во времена нашей молодости и развитого социализма прожить на одну зарплату было проблематично. Моего брата это никак не устраивало, и он всегда искал и находил какие-то подработки, или  шабашки, как их теперь правильно называть и не придумаю. Разнюхав, что на Лесоперерабатывающем комбинате можно неплохо заработать на ремонте подкрановых путей, Генка туда съездил, с кем надо, по его выражению, «перетёр», кому-то что-то пообещал, начальнику участка подарил чёрный мужской зонтик с кнопкой (в те времена большой дефицит) и...
        На следующий день, мы: я, отчим, пара-тройка наших друзей с паспортами в карманах, и с Генкой — бригадиром — во главе, направили стопы свои на объект, оформляться. Мы всегда имели в запасе два – три паспорта «мёртвых душ», чтоб потом заработок одного работника не казался таким чрезмерным для некоторых завистливых глаз. По прибытии, Гена, в первую очередь подводил нас к зарешеченному окошечку кассы, как на экскурсию, и, видимо, для поднятия рабочего духа нашего, изрекал:
        — Вот окно в мир вашего благополучия и процветания, и если вы честным и упорным трудом.… Вспомните счастливые и влюбленные глаза ваших жен и детей в день получки, ваш высокий статус и моральное состояние в семье, когда вы принесете этим полуголодным и несчастным... — речь всегда была короткой, убедительной и вдохновенной…
        В тот день мы получили аванс. Стоял жаркий летний день, и мы не удержались, чтобы не съездить на голубеньком Генкином «Москвиче» за канистрой пива. Присев на какое-то бревнышко, мы с наслаждением принялись лакать этот божественный пенный напиток. Вокруг стояли высокие штабеля леса-кругляка, пахло смолой и сырой древесиной.  Какая-то приблудная собачонка довольно умело выпрашивала у нас кусочки вяленой рыбы. То становилась на задние лапки и повизгивала, то, упав на спину, выкручивала на земле восьмёрки, шустро семеня всеми четырьмя лапами одновременно.
        Брат «за рулём», ему пива нельзя, но как — же хочется! Вот он пару кружек и «приговорил»… Народ по домам разъехался «кто на чем», а меня повез Гена на «Москвиче» до дома. Не доезжая сто метров до места назначения, стоял гаишник, настоящий, в фуражке, при белой портупее и с номерным жетоном на груди. Остановил он нас, взмахнув полосатой палочкой. То да сё.
        — Сержант Петров. Прошу предъявить ваши документы!» — У нас никакого волнения, а потом:
        — Товарищ водитель, что-то от вас спиртным попахивает! — Отсюда отчет времени для брата моего пошел другой.
        Меня домой отправили за ненадобностью, а Генку — акт, экспертиза и «пошла, писать губерния». Никакие посулы, увещевания, чрезмерно уважительное обращение  «Товарищ сержант! Войдите, понимаешь, в положение…» — на служаку не действовало. Брату «корячился» штраф и лишение прав на два года с последующей переэкзаменовкой.
        Всю последующую ночь Гена не спал, а его изворотливый мозг работал в усиленном режиме! И к утру гениальный план спасения был готов. Если рассказать в двух словах, то решил он свалить всю вину на меня. А на кого ж еще? Я к этому с детства был привычный. Он, мол, ни словом, ни делом, ни сном, ни духом! Отсутствовал по причине убытия по срочным производственным делам в командировку, а я, в семье ж не без урода, воспользовался его личным транспортом. А, будучи остановленным сотрудником ГАИ, от страха и волнения предъявил  документы брата, которые в бардачке машины и нашёл.
        План мудрый у Генки за ночь вызрел, ничего не скажешь, но для его успешного исполнения требовались, как минимум две вещи: согласие гаишника Петрова и лично мое согласие. Со вторым было проще — я брату не враг, но вот с первым…. Нашел Гена знакомого «мента» — капитана из управления, с которым ещё в институте учился, поговорили,  повспоминали —  коньячок ему в стол. Номер бляхи нагрудной дал. Так согласие сержанта Петрова на мою подставу и получил. Но разбор должен был производиться в ГАИ нашего района, с нашим присутствием, и для отчета о проделанной работе я должен был лишиться своих водительских прав.
        Надо сказать, что в то время я был отчаянный мотоциклист. Несколькими месяцами ранее описываемых событий, я столкнулся на своем двухколесном «Восходе» с толстой тёткой. Мы месяц пролежали в соседних палатах с переломами, при встрече не могли друг  другу смотреть в глаза, но права мне тогда вернули, — тётка не по «зебре» переходила дорогу. Однако права, хоть и мотоциклетные, мне было жаль.
        Разбор проходил в ГАИ Кировского района. За письменным столом сидели три милиционера во главе с начальником ГАИ, напротив же, на диванчике — мы с братом. Зачитали Генкину объяснительную. Затем пригласили сержанта Петрова, который подтвердил, что, мол, да, вот этот молодой человек сидел один в машине за рулем, и документы из бардачка предъявил. Сижу, думаю
        — Ну, запутал Генка «ментов», ну, и голова! — А сам лицо низко опустил, глаза виноватые прячу.
        — Смотри-ка — говорит один «мент» — «Один брат — человек порядочный и на работе отзывы хорошие, за производство болеет, в командировки мотается, а этот уррод!», и тут Генка включается.
        — Скотина ты такая! Говорил тебе машину не трогать? Гад! — И бац меня по загривку, и еще, еще…. Загудело в голове, шары разноцветные в глазах — сижу, терплю. Прощения прошу и у брата, и у «ментов» этих поганых, слезу пустил не театральную. Больно и обидно, Генка — сволочь бьет не понарошку!
        Тут «менты» видят такое отношение меж братьями и предлагают:
        — А, давайте, его на пятнадцать суток оформим! А еще лучше «дело» заведем, да посадим на годик–два за угон! Подтверждаете? — это он к Генке, значит, за одобрением. А тот молчит, паузу выдерживает. Все у меня внутри похолодело....
        — Ах ты, гад! — думаю — «Это за кого же я так подвизался?» — Тут Генка смекнул, чем запахло и давай меня выгораживать, мол, я сам его ещё накажу, товарищи милиционеры, уж отпускайте нас — Благодетель хренов!— Отдал я свои права, и мы вышли.
  Долго я на улице за ним гонялся — пинков дать хотел, но его разве догонишь, Генку-то!? Он и домой-то ко мне явился недели через две только, когда улеглись во мне страсти...

Валерий Зиновьев