Увидеть прекрасное

Рассказ

        На город опустились сумерки. Февраль крутил студеные снежные вихри. Под ногами поскрипывали и трескались льдинки и комки грязного городского снега.
        Мы шли с другом на дело! Еще с утра был уточнен план наших действий до мелочей, но волнение, всё равно, давало о себе знать. От студеного и пронизывающего ветра била дрожь. И не понятно было, то ли от холода и темноты, то ли от волнения и страха идут эти мурашки по телу.
        Вовка  шел впереди, стараясь осторожно ступать и незаметно поглядывал по сторонам. Он был на два года старше меня и поэтому мы единогласно назначили его в нашем дуэте главным. Недавно мой одноклассник Витька дал нам эту «наколку», обрисовал все в таких красках и так заманчиво, что мы не могли не решиться.
        Путь мы держали в сторону студенческого общежития. Там на первом этаже, в женской душевой, каждую субботу с 16-ти до 20-00 был помывочный  день. Окно, конечно, было закрашено ядовито-зелёной краской, но нашелся некий доброхот и соскреб краску в нижнем углу стекла размером с двух  копеечную монетку — глазок в мир наших мальчишеских прекрасных грёз. О, я ещё с утра рисовал в уме и представлял себе, ЧТО я там увижу! Фантазии уносили меня в мир чудесный, запретный и тайный, и от этого ещё более притягательный...
        Договорились мы: смотреть буду сначала я, а он побудет «на шухере», потом поменяемся. Мы подложили стопку кирпичей, так как я не мог никак дотянуться до импровизированного глазка. Ну, вот, дотянулся… о-о, для меня, как из запретного кинофильма, включились первые кадры. В помещении, в общем-то, убогом, с тремя ржавыми распылителями на высоких трубах, из которых с напором бежала вода, мылись четыре нимфы.
        Я в волнении, что не мог охватить сразу всю картинку, пытался даже поскрести, расширить глазок, но стекло было закрашено изнутри, и я принялся изучать картинку фрагментарно. И беленькая там была, и черненькая, и рыжая! Одна была даже беременна, но это нисколько не портило картины, а придавало ей даже некую сексуальность. Они были молодые, игрались между собой, брызгались и хохотали. От увиденного у меня перехватило дыхание. Я взглядом цеплялся за интимные их места и на некоторое время, словно в ступоре, не мог оторваться. Включив воображение, я представлял себя шахом в своём гареме, а девушек своими наложницами. Мне грезились сладкие ночи в жарких объятьях, четыре пары нежных рук, массажирующих моё тело. Мне хотелось переспать с ними, со всеми вместе и обладать каждой. Я начисто оторвался от реального мира и летал в мире блаженства. Все во мне напряглось, и мужское начало мое — тронь, кажется, зазвенело бы. Отчаянно тер заслезившийся от напряжения глаз, чтоб ничего не пропустить, ни одного кадра этого божественного фильма, запомнить его в деталях и навсегда.
        В мыслях оседлал я, наверное, по нескольку раз каждую, когда почувствовал, как за рукав меня нетерпеливо дергает Вовка. Он тоже жаждал получить свою порцию блаженства и немедленно. Пришлось уступить место у глазка, моя очередь была стоять «на шухере». Вовка прилип к глазку и замер, как завороженный. Я же, спрятавшись за угол от ветра, принялся анализировать увиденное. Как натура мечтательная, прокручивал в голове яркий эротический фильм со своим участием, а будучи «часовым» прозевал нападение на пост.
        Какая-то бабка с увесистой палкой подкралась к прилипшему к окну другу сзади, и с криком: «Бессовестный  ты, охальник!!!» успела огреть его по хребту два раза, пока мы дали стрекоча. Отбежав на безопасное расстояние, Вовка, вместо «наряда вне очереди», надавал мне пинков. Бедный, так он толком ничего и не увидел. Я его подначивал потом, мол, давай расскажу все подробно. Рассказчик же я неплохой. А он "набычился" и не разговаривал со мною долго.
        Но все это никак не могло омрачить настроение того прекрасного вечера! И великого счастья смотреть и видеть «прекрасное».

Валерий Зиновьев