8. 1. Нормы, долг и воля как регуляторы культуры

Мы говорили о разнесении потребности и культуры – по-
иска границы между потребностями и культурой, см. 2.3., 5.5.
Эти понятия принадлежат разным средам. Среда природ-
ная и особенно социальная, например, социальная структура
под именем «культура» или «общество» выдвигает к индивиду
ряд требований. Требования культуры могут оформляться в
виде законов и норм. И мы рассмотрим требования из наиболее
сложных – мы будем говорить о не писанных или этических
нормах. Но где же здесь потребности индивида?
324
Ответ таков: индивид в обществе представляется в личном
плане своей активностью. Однако мы теперь понимаем, что за
активностью стоят потребности. Поэтому индивид (потребно-
сти) и общество (культура) реально смыкаются в активности
в результате компромисса. Сама активность уже есть компро-
мисс нормативно требуемого обществом и приемлемого от-
дельным индивидом. Это процесс взаимной регуляции. Дадим
общие определения.
Норма – порядок или правило, ограничение, которые обя-
зывают человека вести себя определенным, а не иным спосо-
бом. По сути, нормы вводят, чтобы ограничить конкурентные
формы поведения или инициировать важные общественные
действия. Норма отличается от закона тем, что ее нарушение не
рассматривается как наказуемое по закону преступление. Она
обязывает индивида выполнять ее добровольно и потому опи-
рается на текущую этику и традиции общества. Именно этика
образует норму.
Долг – требуемое обществом действие индивида. Внутрен-
ний нравственный долг, обычно исходящий из этической нор-
мы, мы отличаем от внешнего и явного долга, предписанного
законом. Последний (как закон) нам в контексте мотивации не
интересен. Мы говорим о нравственном долге, который заяв-
лен в этической форме. Иногда долг ставится самим индиви-
дом как внутренняя необходимость, обусловленная известной
этикой общества. Долг в трактовке этической или гражданской
нормы есть общественный долг – например, ехать на стройки
коммунизма, ехать на Целину, рисковать жизнью при спасении
государственного имущества и т.п. Именно так стоит вопрос
о долге и воле в конструкции мотива Е. П. Ильина.
Воля — сознательное регулирование человеком своего
поведения, выраженное в преодолении внешних и внутренних
трудностей при совершении целенаправленных действий.
В обоих понятиях (при «осуществлении долга» и при «про-
явлении воли») вводится важное ограничение: отсутствие
эмоционального удовольствия и ощущения заинтересованности.
Внимание! Это очень важное условие! Это именно россий-
ский политический контекст и параметр менталитета! То, что
325
человек желает сделать, удовлетворяя свою потребность как
желание, и что одновременно совпадает с долгом, не вызывает
вопросов и не требует проявления воли. Человек мотивирован,
ему интересно, и тогда воля не требуется. Долг и Воля фи-
гурируют именно тогда, когда этическое с позиции общества
действие не мотивируется индивидом, т. е. не дает ему подкре-
пления, Гражданский долг не удовлетворяет какие-то текущие
потребности индивида.
Что же это за условие – отсутствие удовлетворения сво-
их потребностей? Мы имеем в таких определениях не вполне
понятный комплекс некоторых обязанностей (нормы и долга),
который человек «должен» выполнять хотя и без формально-
го принуждения (силой или законом), но сам не ощущает как
личную необходимость.
Анализируя ситуацию можно предположить, что долг
и обязанности определенным образом не мотивированы
(какими-то потребностями человека), то есть не осознаются
(не признаются) потребностями. Или обязанности настолько
далеки от понимания психикой индивида (не интернализова-
ны), что не усвоены им как собственные. Другими словами, мы
приходим к выводу, что долг требует воли тогда, когда индивид
не ощущает необходимое действие, как удовлетворяющее по-
требность – или, еще точнее, индивид не ощущает потребность
того действия, которое объявлено как долг.
Когда же такое возникает и почему? Начнем издалека.
Предыдущие разделы о биологических опытах со страхами
указывают нам на то, что некоторые потребности (безопасно-
сти) могут быть сформированы у человека как ложные страхи.
Ложные страхи – это и ложные прогнозы. А ложные прогнозы
как возникновение ложной потребности (безопасности) могут
далее продолжаться и ложными инструментальными действи-
ями по удовлетворению ложных потребностей (или реальных
и совсем иных потребностей совершенно иных людей). Здесь
нет ничего странного! Если Скиннер выучил голубей играть
в пинг-понг, то и людей можно выучить чему угодно – про-
извольным страхам и любым действиям по их «удовлетворе-
нию»! Одного фашизма в Германии вполне достаточно!
326
Но ложные страхи есть ложные потребности безопасности.
Когда такие ложные потребности или цели образуются на обще-
ственных уровнях или уровнях социальных структур, они могут
формировать не вполне адекватные средства снятия страхов –
символические действия. А обобщение символических действий
суть неадекватные социальные и этические нормы. Неадекватные
нормы могут быть неадекватным требованием или долженствова-
нием общества к своим членам.
Можно вспомнить представление о долге и о воле в коммунистическом
или даже в имперском обществе. Долг ехать «на поля страны», в стройотряды
и на уборку мусора «титульных строек», и еще шире, на «стройки комму-
низма», например, «на Целину», «на БАМ» – означал посылку молодежи на
работы с верой в исполнение обещаний государства. Обещания часто были
большими, а получить какое-то жилье было мечтой нормального молодого
человека, особенно из глубинки. Общая пропаганда, фильмы и газеты со-
общали о непрерывном развитии хозяйства и о карьерном росте инжене-
ров и рабочих вплоть до начальников цехов и директоров предприятий, что
и составляло с середины 30-х годов общую иллюзию личного успеха при
строительстве новых предприятий и хозяйственных кампаний. Но в общем
случае перечень «этических» долгов и обязанностей молодого члена обще-
ства перед тотальным государством или обществом всегда превосходит ко-
нечные «благодарственные» и социальные возможности государства.
А государство захлебывается в «творчестве» экспансионизма, и долг на-
рода становится бесконечен. Для России эта практика типична со времен Петра
и даже его военных планов (Азов, Прутский поход, Астрахань, Дербент). Ели-
завета (участие в военных кампаниях Европы), Екатерина II (Планы на Босфор
и до Святых мест), Павел (Поход в Индию), Николай I (Балканы и Проливы –
остановлен Европой в Крымской войне), Николай II (То же и Манчжурия).
Общая идея: объединение западных славян, возвращение Контантинополя,
а потому и объединение с греками, завоевание проливов и христианизация
под эгидой России Святых мест, т. е. превращение Третьего Рима во Второй
и господства в восточном Средиземноморье, что означает господство над Ев-
ропой. И все это при своих границах до Аляски и на Юг до Кушки. Позже
именно Россия принимает и реализует идеи всемирной революции и «свет-
лого пути всему человечеству» (с влиянием на Китай, Юго-Восточную Азию,
Африку, Арабский мир от Алжира до Афганистана, на Центральную Амери-
ку). Это фактически идея мирового господства, отраженная в гербе СССР.
Единственным позитивом таких намерений оказывается разрушение коло-
ниальной системы Запада, т.е. других империй. Все это нагружает россий-
ское многонациональное общество вечным долгом активности всемирной
значимости, реализации «национальных идей», которые являются предме-
том амбиций и творчества лидеров общества (через реальные угрозы или их
имитацию). Но это не уникально русский феномен.