8. 10. Можно ли быть совестным и счастливым?

8.10. «Бессовестная» самоактуализация или гармония творчества и среды?

В этом разделе есть повод ответить заочно, ввиду трагической смерти, талантливейшему специалисту, д.п.н., Владимиру Николаевичу Дружинину на его критику «бессовестной» самоактуализации у Маслоу, см, замечание (О) в разделе 5.15.

В. Н. Дружинин в своем прекрасном очерке «Варианты жизни. Очерки экзистенциальной психологии» пишет о своем несогласии с представлением Маслоу о самоактуализирующейся личности:

«К слову, я не могу отнести стиль жизни так называемой самоактуализирующейся личности по А. Маслоу к вариантам жизни личности творческой, ибо самоактуализирующаяся личность направлена только вовне, и актуализация для нее важнее внутреннего созидания (судя по описанию, которое дал Маслоу)… с. 58. У него нет чувства вины, стыда и тревоги. Он ощущает радость жизни. (Он освободил себя «от такой химеры как совесть». Ну и мерзавец этот самоактуализирующийся человек! – В. Д.) … Маслоу отнюдь не считал (как интерпретируют его последователи, в первую очередь – российские), что самоактуализация связана с творческим процессом, [Дружинин В. Н., с. 67].

Чисто формально высшая потребность самоактуализации и творчества возникает, когда более низкие удовлетворены. Если индивид мучается совестью, в реальности это мешает его творчеству, и он должен разрешить свои проблемы как внутри (самоуважение) так и снаружи (уважение). Тот же результат вытекает и из системы Маслоу. Вероятно, В. Н. Дружинин соединил на высшем уровне и то, и другое вместе по опыту великих русских людей, где творчество соединено со страданием.

Однако, попробуем глубже понять феномен «самоактуализации» у Маслоу. Потребность привязана к американскому представлению о личном успехе как вершине развития личности. А все представление Дружинина о творческих людях построено на опыте России. И возможно, в этом и лежит ответ?

Какие в культуре Америки 1930-1950-х годов могли быть традиции европейской культуры, если в Новый Свет ехали простые, очень энергичные люди, не обремененные высокими материями, а стремлением освоить и выжить? Для Маслоу люди успеха – это творческие, уверенные в себе люди. Они достигли всего своими руками

Примечание: В представлении успешных американцев страдают люди, которые еще не адаптировались к огромным возможностям и просто не уверены в себе. И уж конечно, американцы – не психологи и социологи, обязанные заниматься страданиями других людей. Впрочем, на улице в случае затруднений к вам подойдут и спросят, не помочь ли.
Я не идеализирую эту страну, у нее имеются свои и серьезные проблемы. Но нам есть, что взять у них, а мы берем по глупости (телевидение и т.п.) то, что как раз брать не следует (секс, претензии на жизнь в кредит, цинизм плохого бизнеса и т.п.). Конец Прим.

И для Маслоу, и для автора этих строк, успешный американец – вовсе не бизнесмен или брокер – это штамп России об Америке, не исключено, что это поздняя реальность США или текущий миф о ней в России. В Америке середины XX века (времени Маслоу) ментальный штамп успешного человека несколько иной. Это не бедный человек. Но это человек, который вовсе не живет ради денег, хотя и «умеет делать деньги».

Мы обсуждаем отсутствие страданий или отношение к страданиям. Американец не будет говорить о том, что он страдает, что у него «совесть болит» и т.п. Для него это признак не «душевной тонкости», а «безрукости» и «неуверенности». Когда у американца болит душа, он не жалуется, а обдумывает, как ему исправить ситуацию, например, спасти людей, организовать помощь голодающим и т.п. В. Н. Дружинин точно подметил у Маслоу, что американец обращен не «внутрь», а вовне, к людям. Его совестные действия – не страдания, а немедленное стремление к объединению и активности. Например, необходимо создать комитет, организовать социальную, культурную и т. п. помощь. Так было с помощью голодающим Поволжья в России или Советской России в борьбе на Восточном фронте, или в борьбе против ядерных испытаний, или против вьетнамской войны и т.п. Достаточно вспомнить, как американцы взялись за руки от океана до океана в знак протеста против войны во Вьетнаме, как они бросали свои военные награды на лужайку Белого дома. Поэтому во внутреннем сознании героев Маслоу отсутствует традиция демонстрировать свое «чувство вины, стыда и тревоги». Герой скорее двинется договариваться с тем, кто может помочь поправить дело, чтоб не испытывать тревоги. Он пойдет к тому, к кому он был несправедлив, чтобы не испытывать чувство вины. Активность разрешать проблемы и аверсивные состояния это – уверенность, что нормальный человек может достигать задуманного и разрешать свои отрицательные проблемы. И тем более это свойственно самоактуализированным, наиболее успешным. В стране, где долгое время действительно было много возможностей (много земли и мало государственной власти и внешних угроз, провоцирующих рост этой власти), подобный менталитет американца вполне объясним. Отсюда и законы пишутся (по требованию избирателей) так, чтобы нормальный человек жил по ним, а не пытался нарушать их, обойти их, бежать от них или страдать от них. Именно в этом смысле Адлер и сказал, что совестный поступок в его мире совпадает с законом и принятой этикой его мира.

Но есть и простой ответ Дружинину. Обсуждая стыд и вину в разделе «Несовершенство самоактуализированного человека», Маслоу говорит о вине в культуре и практике успешных людей:

«И, наконец, эти люди, как я уже говорил, не свободны от чувства вины, от стыда, и тревоги, от самобичевания, самоедства и внутренних конфликтов. Но это еще не позволяет нам отказывать им в праве называться здоровыми людьми, так как их чувство вины принципиально отличается от вины невротика», [Маслоу А., 1970/2001, с. 253].
И заметим, даже Маслоу считает эти чувства (вину, стыд, тревогу) «несовершенством», хотя и декларирует, что это «здоровые люди». Следовательно, замеченное нами только подтверждает сказанное выше, как раньше говорили в СССР, «об активной жизненной позиции» американцев.

В. Н. Дружинин жалуется нам: «Он ощущает радость жизни». Да разве должен человек страдать от несчастий, если он привык их устранять, и уверен, что устранит любое новое возникшее?

Другое дело, почему (лучшие и наиболее искренние) представители российской психологии не видят радости в окружающей жизни? Не потому ли, что радостей меньше, чем пока неисправимых в представлении общества скорбей и горестей? Не оттого ли для Дружинина и всех нас вместе с ним, «страдающих за общество», внутреннее сознание так важно, что они не могут исправить в приемлемые сроки (жизни) то, за что так болит душа. Или даже не знают, как исправить! И душа все болит и болит! До самой смерти носителей!
Так болит творческая душа в «больном обществе»! И она, и многие (или все?) остальные души считают свои страдания неустранимыми. А в обществе, которое Маслоу считал «здоровым», душа не должна болеть, она должна бороться и творить!
И последнее. То, что под самоактуализированными людьми автор теории понимал именно творческих людей, говорит текст из раздела «Креативность» его книги:
«Креативность – универсальная характеристика всех самоактуализированных людей… это не гениальность, не специфический дар… Креативность … сродни креативности ребенка, еще не испорченного влиянием культуры. Чем бы ни занимался креативный человек… во все он привносит присущее только ему отношение к происходящему, каждый его акт становится актом творчества. В этом смысле звания творца может заслужить любой самоактуализированный сапожник, портной, кондитер… самоактуализированные люди отличаются более точным и правдивым видением мира и именно потому они креативны»  [Маслоу А., 1970/2001, с. 246-247].

Что здесь необычно для российского человека? Каждый из нас может быть творцом (на вершине пирамиды Маслоу), если поймет, что творческими (и счастливыми) могут быть «сапожник,  кондитер, портной», а не те богачи, которые иногда «тоже плачут». Для этого человек (в фирме или самостоятельно) должен иметь возможность радоваться тому, что свое дело в улучшении жизни всех остальных людей, а это и есть разделение труда на основе рыночного обмена, он делает хорошо, прекрасно или лучше всех, и жизнь за это во всех смыслах его вознаграждает .

И последнее! Связывая творчество с радостью успешного человека в Америке, связывая творчество со скорбью мудрого человека в России, мы  понимаем и принимаем обе модели. Они  отличаются тем, что обе порождены «правдивым видением мира». Культурная традиция в Америке мешает говорить о страданиях в протяженном времени, поскольку она не мешает их исправлять по мере сил и тем самым сохранять младенческую радость открывателя мира. Культура неожиданных катастроф, опасностей, неуверенности и неустроенности, бедности жизни в России  мешает пока (большинству) даже публично обсуждать это. Но, главное, она делает неприличной и необоснованной радость жизни. Потому в непредсказуемой России радоваться жизни (тем более, богатству и достатку) так же неприлично, как печалиться в Америке трудностям и бедности! И сама судьба творческого человека в России (в прошлом и в Европе) зачастую трагична и так же непредсказуема, как и гибель в сорок два года моего замечательного оппонента, с которым я веду свой запоздалый диспут на его лунной дороге.