Славный выдался случай

Славный выдался случай, и он не преминул им воспользоваться. Обогнув молодого нерусского дворника,  сметающего следы начинающейся осени с брусчатки, он спрятался за бронзовым торговцем чебуреков и замер, чувствуя, что вот-вот случится то, что не давало ему спать уже два месяца.
Ворота, изрешеченные черными изогнутыми прутьями, выдавали новые порции людей, однако то были салатные листья, которые никак не могли утолить его возбужденный аппетит.
Вошла она, легкая поступь её, звонящая колоколами близстоящего храма, отрывала господина от земли, только гулкий стук сердца его возвращал вновь и вновь, вдалбливал в мозаичную поверхность.
О нет, он её не любил той любовью, о которой подумали вы. Он боготворил эту ломкую даму, кажущуюся желтым осенним листочком среди ещё зеленых собратьев. Боготворил, поэтому не мог позволить себе подлости приблизиться к ней, скорбящей о чем-то неведомом.  Он был готов видеть её в любое время, но сейчас, как же неудачно она пришла, да ещё с человеком, которого он ждал.
Никто не видел, как моложавый господин в темном пальто, укутавшись глубже в шарф, толкнул камень прямо на шланг, оставленный включенным беззаботным служителем чистоты. Струя ударила куда-то вверх, полностью замочив терракотовое вязаное платье смеющейся дамы, и уронив прекрасную шляпу прямо в грязное ведро дворника. Поднялась суета, официанты бросились к ней с полотенцами, уведя, в конце концов, куда-то вглубь ресторана, дабы спасти столь чудесное создание от простудных заболеваний.
Спутник её был оставлен один, совершенно сухим снаружи, но склизкое ощущение тревожности, поселившиеся ранним утром в его теплой груди, разливалось теперь по всему телу.
- Простите, это не Ваша шляпка? - чей-то голос, словно шипящие брызги масла на раскаленной сковороде обрушился на него молниеносно.
- Да, да, -  сказал он. - То есть не моя, моей спутницы. Благодарю Вас, - добавил господин поспешно, смутившись кокетливой черной розочки на головном уборе, лукаво поблескивающей сквозь облепившую её грязь.
- - Такой шляпе не место в помойном ведре, а Вам? Вы же не местный, верно? - каждое слово его напоминало шкварчание лука, опасное, но в то же время убаюкивающее, отдающие домашним ужином.
- Приехал по делам на 2 дня, - он, наконец-то, поднял потерявшие былой цвет глаза на странного мужчину неопределенного возраста в шарфе.
- Какие же дела могут быть здесь, да и с такой дамой. Мокрые делишки? - капля воды попала в масло. Пшш. - Шучу. Знаете, Вы удивительнейшим образом гармонично вписываетесь в композицию. Несмотря на всю бледность вашей кожи и не восточный тип лица. - казалось, что он уже сам стал частью блюда для человека в шарфе, - А ну-ка наденьте шляпу, давайте, давайте же.
Седовласый большой господин стоял в маленькой черной шляпке посреди скульптур торговцев Кавказа с какой-то умиротворенной обреченностью во взгляде, даже не пытаясь понять, то ли он был насмешкой над хитрыми мудрецами, то ли они усмехались над ним в свои густые бронзовые усы.
- Это не ваш ли папа турецкоподданным был? Вылитый, ну вылитый султан. Скажите, да разве не похож? - воскликнул баламутный шарфовый затейник.
- Похож! - с бойким лукавством произнесла юная девушка в белоснежном переднике, и замерла в улыбке, ожидая заказа.
- Вот и говорю. Милая девушка, принесите нам кофею по-турецки, для послов бывших…  бывших советских.
Листья слетали с деревьев по команде игривого ветра, рыжими воробушками застилая дворик музея и кафе. Два человека присели на раскачивающуюся скамейку, и молча, наблюдали, как черноволосая кареглазая официантка расставляла в известном только ей порядке приборы для кофепития.
- Хороший же вы мой человек, не испорченный, не посеревший. Верите каждому, на меня сердцем открытым смотрите, что вижу каждую прожилку я: вот ваша тревога, с утра не оставляющая, а вот левая часть заполнена нежностью, аж сияет, наверное, к вашей прекрасной даме сие чувство. Напрасно, напрасно вы вернулись. И выступление ваше завтрашнее одни хлопоты принесет, - говорящий разрезал "султана" каждым словом, не предоставляя ни малейшего шанса на защиту.
- А вот и ваша чудесная, уже высушенная, юная госпожа! - не дав переварить очередной, совершенно сбивающий с толку поток информации, произнес повар его души.
Встав со скамьи, господин подошел встретить ту, чья улыбка успокоила и прогнала на миг все странности этого утра.
В это время из ворот музея-ресторана выходил человек в шарфе, спрятавший под ним другую улыбку, значение которой вряд ли бы можно было понять, даже оголи он перед нами свой рот.