Эволюция иллюзий. Глава 28. Хозяин своему слову

Тогда, осенью восемьдесят третьего, никто из нас не против был заработать лишних денег, тем более существовали различные варианты, которые для нас, работников умственного труда, казались едва не единственным источником «левого», не сопряженного с основным видом заработка, доходом.
Однажды Витя Коротков, бородатый ратановский инженер лет тридцати подошел ко мне с предложением, поехать с ним и не многочисленной бригадой высокоинтеллектуальных грузчиков  в район Юго-восточных степей Ставропольского края, на заработки. Суть предстоящей компании заключалась в следующем.
Еще до института, проживая в Прохладном и обучаясь в школе, я слышал, что корейцы, которых, кстати, в Прохладном было предостаточно (в моем классе, например, учились два брата по фамилии Пак),  брали в аренду земли у колхозов, и в течение лета, выращивали лук и бахчевые культуры. Разнорабочих они набирали из добровольцев и основным их контингентом были люди, желавшие подработать на сезонных работах. По поводу быта и работы в таких артелях ходили разные легенды, но меня они мало интересовали, да и рассказы эти свидетельствовали о каких-то незнакомых для советского человека трудовых отношениях, которые в принципе сейчас, спустя уже тридцать лет, никакого удивления не вызывает.
Так вот, Витя собирал бригаду волонтеров, которым предстояло ехать в степные районы на погрузочные работы у корейцев – лукоробов.  Сопровождая мотивационную беседу рассказом, о том, как его знакомый в прошлом году за десять дней заработал порядка тысячи рублей, это при зарплате ратановского инженера 120 р. в месяц, он полностью лишал меня инициативы сопротивляться этой агитации. Тем более, что у меня на шее висела беспроцентная ссуда, взятая в конце прошлого года на предприятии для покупки мебели в новую квартиру, с которой предстояло в ближайшее время рассчитаться. И хотя уровень моей зарплаты был значительно выше, нежели 120 рублей, перспектива заработать в восемь-девять раз больше за полторы – две недели, не могла остаться без пристального внимания.
Уже не помню, почему в эту экспедицию не поехал Вовочка Заворотнев, возможно он был в отпуске, а может быть наоборот, я уходил в отпуск, а он оставался «на хозяйстве», но его кандидатура даже не рассматривалась. Ехать на заработки к акулам капитализма, которыми в ту пору представлялись корейцы, предстояло мне, Вите Короткову,  Анзору  -  черкесу-великану лет сорока с лишним, инженеру с РАТАНа, Руслану Горде – альпинисту – восьми тысячнику, работавшему в САО, не помню кем и ученому астрофизику с БТА, по-моему, его звали тоже Виктором. С Русланом я был заочно знаком раньше, благодаря его сексапильной гражданской жене, работавшей на РАТАНе, своей внешностью постоянно приковывая взгляды его обитателей и которой любвеобильный Саша Мезенков всегда хотел бы вдуть с превеликим удовольствием.
После нескольких дней подготовки к экспедиции, в которую входили закупка провианта на предварительно собранные деньги, которого нам по расчетам Руслана, имевшего большой опыт, должно было хватить на двухнедельное пребывание в степи и сбор необходимой амуниции, мы выдвинулись в сторону обеспеченного будущего. Витя Коротков ехал на своем мотоцикле с коляской, а мы четверо разместились в красном Москвиче Руслана. Ближе к вечеру мы остановились в моем родном Прохладном, размяли ноги и, набрав в отчем доме немного винограда в дорогу, продолжили свой путь.
Витя Коротков, как самый опытный, ведь это его друг в прошлом году заработал в аналогичной экспедиции сумасшедшие деньги, прокладывал путь. Моздок мы проезжали уже затемно, а нам предстояло еще попасть в район станицы Стодеревской. Плутая по ночной степи, мы, руководствуясь информацией редких указателей, внезапно врывавшихся в свет фар, свернули с трассы и вскоре оказались на развилке каких-то дорог, с одиноко стоящим строительным вагончиком на колесах, в нем и решили заночевать.
Вагончик был необитаем, но и не заперт. При свете фонаря мы поужинали, приложившись к винным погребам, заготовленным переел отъездом, и легли спать на каких-то топчанах и лавках, Руслан ушел ночевать в машину. Утром я проснулся с пересохшим от жажды горлом, выпитая перед сном бутылка неразведенного спирта на всю компанию, давала о себе знать. Вывалившись из вагончика, я наткнулся на стоявшего у освещенной взошедшим солнцем стенки   гостеприимного жилища Руслана. В этом не было бы ничего странного, но стоял он на голове, как впоследствии объяснил, для изгнания из себя остатков алкоголя. Возможно, это был некий альпинистский прием, я не знаю, впоследствии он раскрыл нам не мало премудростей из жизненного опыта покорителей вершин, и хотя многого в жизни применить не удалось, но знания эти были уникальны.
Однажды они были на покорении какой-то из вершин Памира и расположились лагерем у ее подножия. Одной из самых неприятных процедур для любого альпиниста всегда было во время отдыха, в пургу и мороз, покинуть уютную палатку, для отправления малой нужды. А тут вдруг они увидели, под окошком палатки одного из коллег, желтое пятно на белом снегу, красноречиво свидетельствующее о том, что хозяин умеет совершать это таинство, не покидая палатки. Казалось бы, что странного, что могло бы вызвать подобный интерес, но для этого нужно представлять себе, «архитектурные» особенности палатки альпиниста. Это сооружение из не продуваемой и не промокаемой ткани, высотой чуть больше метра, с одной стороны которой находится застегиваемый вход, а с другой чуть ниже того, что может служить крышей небольшое оконце. Так вот бывалым покорителем вершин никак не удавалось представить себе, как нужно выгнуться, чтобы попасть в окошко. Секрет оказался предельно прост, достаточно было подходить к процессу (читай окошку) не традиционным способом, передом, а задом и, высунув за окошко причинное место, решать проблему.
К полудню мы оклемались от вчерашней вечеринки, перекусили и, испросив у случайного прохожего дорогу к ближайшим корейским плантациям, пустились на их поиски. Покатавшись по бескрайним степным проселкам, временами тонущими в песках, пару часов, с трудом представляя, где находимся, недалеко от широкого канала, предположительно Большого Ставропольского мы наткнулись на поля с уже убранным, упакованным в мешки и сложенным в огромные кучи луком. На краю поля стоял импровизированный поселок из нескольких временных строений, в которых жили и полевые рабочие, многие вместе с семьями, и их работодатели.
Мы объяснили цель нашего визита, вышедшему навстречу корейцу средних лет, однако ничего вразумительного в ответ не получили. Поняли одно, что все вопросы решает только Бугор, который в настоящий момент находится в отъезде, видимо по вопросам сбыта урожая лука, и до его появления мы никакой работы не получим. Расположиться на территории поселка нам нельзя, но мы можем остановиться в любом, понравившемся нам месте – степь большая.
На ночлег мы расположились на другом краю поля, недалеко от лесополосы, посаженной по берегу канала, это давало нам источник дров для костра, обогрева и приготовления пищи. Перспектива кого-то ждать, прельщала мало, но то, что мы нашли, что искали, было уже хорошо. В нашем расположении была двухместная палатка, автомобиль, в котором помещались двое и Витя собиравшийся спать, спрятавшись как улитка, в люльке своей Явы. До наступления темноты, мы приготовили горячий ужин на костре и чай, проведя остаток вечера у костра.
В начале октября, не смотря на то, что днем солнце продолжало жарить не хуже летнего, хотя в тени уже было прохладнее, под утро температура у земли снижалась до нулевой отметки. Мы лежали около угасающего костра, глядя в небо с огромными, такими же, как и в горах, звездами, слегка сокрушаясь, что возможность заработков откладывается. Астрофизик объезжал своего любимого конька, рассуждая о звездах, созвездиях и галактиках. Небо бороздили спутники и спать совсем не хотелось … .
Проснулись уже засветло. Утренняя прохлада пробралась и под ватные штаны с телогрейкой, и под свитер с рубашкой и под тельняшку. С трудом разминая озябшие члены, я принялся разжигать костер. Наступал новый день, который мы провели в полном безделии. Днем несколько раз мимо нас проезжали корейцы на «убитом» УАЗике, остановившись в первый раз узнать, кто такие, откуда, на вопрос когда будет Бугор, неопределенно пожали плечами. Следующая ночь прошла без приключений, в принципе, как и наступивший следом за нею день.
Во второй половине третьего дня Руслан с Анзором, на правах аксакалов направились в корейское поселение, узнать о наших перспективах. В разговоре с пожилым корейцем, вынужденным вести переговоры в отсутствии Бугра, им удалось узнать, что отгрузка лука закупочным базам не только Северного Кавказа, но и европейской части всего Советского Союза не производится по причине того, что не могут договориться о цене. Когда же Руслан спросил его, что если вообще не договорятся, кореец спокойно сказал, что лук просто отвезут и сбросят в Терек, что корейцы держать цену умеют и так уже бывало раньше. Не трудно предугадать нашу реакцию - о подобном мы читали только в учебниках истории, когда тысячи тонн продуктов американские империалисты топили в Гудзонском заливе.
Мы приготовили еду, пообедали и стали готовиться к вечеру, через дорогу, окружающую поле, на краю которого был разбит наш лагерь, находилось еще одно, дальше еще, вся большая луковая плантация напоминала гигантскую шахматную доску, на каждой клетке которой находились большие бурты из мешков лука. За дальней клеткой, метрах в пятистах от нашего лагеря находился еще один стан, в котором народ начинал праздновать. Было седьмое октября – день Конституции, и хотя формальный повод, чтобы выпить был и у нас, да и спирт оставался, желания пить не возникало, вот уже четвертые сутки мы болтаемся по степи, а результатов никаких.
Мы лежали у костра, болтали на отвлеченные темы и слушали, как на дальнем стане веселится народ. В темноте справа послышался приглушенный звук автомобильного двигателя и сдержанная возня, темнота степной ночи не позволяла после костра разглядеть что либо, да и в рамки наших интересов это не входило, как нам тогда казалось. Спустя часа полтора из темноты материализовался парень лет двадцати пяти, попросил закурить и молча, посидев рядом,  исчез в темноте. Минут через десять появился снова, но уже с охотничьим ружьем, наша интуиция начала тормошить отупевшее от безделья сознание и потихоньку говорить о приближении пока еще не понятно каких неприятностей. Наш неожиданный собеседник, глядя в сторону народного гулянья, порекомендовал нам веселиться и, неожиданно выстрелив в воздух, под нашу возмущенную реакцию исчез в темноте.
Встревоженные неожиданным появлением и поведением «гостя» мы спать не собирались. Невольно начиная понимать, что не так в степи все спокойно, а сидя на свету  костра, мы являемся прекрасными мишенями, и опасность грозит нам практически с любой стороны, по спине заелозили предательские мурашки. Разумеется, и разговор наш уже касался далеко не звездной тематики.
Не прошло и часа, как со стороны гуляющих раздались несколько выстрелов, мы даже не успели подумать, что пьяной толпе захотелось праздничного салюта, как шум веселья сменился криками, еще через несколько минут в стороне послышались бегущие шаги, потом звуки работы стартера.
Далее степь ожила. По дороге, разделяющей «клетки шахматной доски» начали сновать огни от фар автомобилей и через пару минут возле нас завизжали тормоза уже знакомого УАЗика. Выскочившие из нее возбужденные пассажиры сказали что только, что подстрелили сторожа, охранявшего лук, мы рассказали все о незваном госте, который даже стрелял здесь недавно. Выслушав, они умчались дальше. События начинали принимать совершенно необычный для нас мирных советских инженеров оборот, дальше они развивались еще стремительней.
Нива с корейцами по дороге и толпа вооруженных людей появились перед нами из темноты почти одновременно. Это была разношерстная толпа, с искаженными злобой и ненавистью лицами и одурманенными алкоголем и традиционной для этих краев анашой мозгами, разного возраста и национальностей. Они практически все были вооружены, начиная от охотничьих ружей и обрезов, и заканчивая мелкокалиберными винтовками и даже АК. Это были батрачившие на корейцев обитатели соседних районов, ведь до границы с Чечено-Ингушетией было каких-то 30-40 километров.
Возбужденная перестрелкой и неожиданным кроссом вооруженная толпа, мгновенно набросились на нас, как будто мы и были теми злоумышленниками, которые ранили сторожа-корейца. Вставший было на их пути Руслан, мгновенно получив удар по голове, выхваченным одним из нападавших из костра недогоревшим бревном, упал, мы бросились к нему на помощь, но застаные врасплох, так и не смогли вовремя сгруппироваться и буквально были блокированы друг от друга, разбившимися на группы нападающими. В какой-то момент я ощутил на своей груди семь-восемь стволов различного оружия, глядя поверх голов нападающих, я увидел, что все мои товарищи находятся в аналогичном положении.
Сознание работало четко и молниеносно. Понимая, что стоит прозвучать хотя бы одному выстрелу, шансы остаться в живых любому другому из нас стремительно падали бы к нулю, зачем столько свидетелей, если можно погрузить пять трупов в Москвич, и столкнуть его в глубокий канал, вряд ли кто-нибудь стал нас разыскивать в дикой, безлюдной степи. Ощущая предательское щекотание мышц, в местах, где в грудь и живот упирались стволы ружей и обрезов, я, как и мои коллеги понимал одно, нужно каким-то образом успокоить озверевшую толпу, и перейти от эмоционального взрыва к диалогу разума.
Скорее всего, подействовало то, что Анзор, будучи представителем одного из кавказских народов, произнес слова клятвы, что в перестрелке мы участия не принимали, это подействовало отрезвляюще на толпу нападавших. Стволы опустились, и мы смогли собраться вместе, помогая подняться приходящему в себя Руслану. Постепенно толпа увеличивалась за счет отставших во время кросса женщин, вооруженных мотыгами и вилами. Это «подкрепление», непрерывно  пыталось спровоцировать новую агрессию, но мы уже были заняты переговорами, с наиболее здраво рассуждающими из нападавших. Они  явно лидировали среди общей массы, и мы почувствовали себя немного в безопасности.
Пытаясь заработать расположение к себе, мы рассказали о звуке автомобильного двигателя и стартера и несколько человек бросились в указанном нами направлении в темноту на его поиски. Однако через несколько секунд нас ждал новый взрыв со стороны, успокоившейся было толпы, который опять, еще в большей степени поставил наши жизни на край пропасти.  Из темноты с криками обвинения в наш адрес появился один из побежавших на поиски автомобиля-призрака, с … охотничьим ружьем в руках, стало понятно: преступник, шаги которого мы слышали, дабы задержать преследование, подбросил ружье нам.
Все наши успехи, по успокоению толпы мгновенно сошли на нет. Не действовали даже  слова Анзора. Тем более, что к эмоциям толпы, добавились провокационные действия озверевших баб и, хотя мы и были в, казалось бы, более выгодном по сравнению с предыдущей ситуацией положении, мы сбились в круг и стояли спинами друг к другу, но теперь к вооруженным мужикам, окружившим нас плотным кольцом, добавились орущие на своем языке, явно призывая тех к решительным действиям бабы, иногда имитируя нанесение удара вилами или мотыгой. Не знаю, чем бы окончилась эта фаза, если бы из темноты не донеслись голоса волонтеров, нашедших автомобиль. Это был ГАЗ-53 с будкой, с местными номерами, чуть не под завязку загруженный мешками с луком, что явно свидетельствовало о нашей непричастности к произошедшему.
Спустя некоторое время появился УАЗик с нашими уже знакомыми, а чуть позже милиция, Проведя предварительный опрос, они наказали нам завтра в первой половине дня быть в управлении внутренних дел станицы Курской, находившейся в 10-15 километрах и уехали. Толпа потихоньку начала расходиться еще при появлении милиции, а к концу нашей беседы, оставалась группа корейцев и, разумеется, никого с оружием. Не желая оставаться после случившегося в открытом поле, мы напросились к ним на последующий ночлег и часам к двум ночи, переехав во временный домик, в импровизированном поселке, мы забылись в тревожном сне.
Утром с восходом солнца мы были уже на ногах. Выйдя из домика, каковым оказалось дощатое строение, обитое с наружи рубероидом, а изо всей мебели внутри был грубо-сколоченный стол, несколько табуреток и набитые соломой матрацы, мы оказались в окружении ватаги корейских детишек лет четырех — шести, которые бойко переговаривались с занятыми утренними делами мамашами на … мате. Это выглядело настолько непринужденно и удивительно, что даже вызывало некоторое восхищение, нет — детский мат не был бранью, он был разговорной речью. Зябко поеживаясь от холода, глядя, как те босыми ногами ломают в луже тонкий осенний ледок, мы, слегка умывшись, поливая друг другу воду, начали соображать, что нам делать дальше.
Через некоторое время к нам подошли несколько обитателей «поселка» и мы стали обсуждать подробности прошедшей ночи. Пожилой кореец, который накануне разъяснял Руслану с Анзором основы рыночных взаимоотношений в Советской торговле, просил, чтобы мы на допросе свидетелей ничего не упоминали о ночном инциденте с нами, а тем более что у мирных декхан-лукоробов было огнестрельное оружие. Мотивировал он это тем, что без оружия в степи трудно выжить. Хотя мы и сами видели целесообразность его наличия, но трудно было убедить Руслана, настроенного против своих обидчиков. На голове у него красовалась большая шишка с широкой ссадиной и слегка запекшейся кровью, голова побаливала, короче на лицо было легкое сотрясение мозга. Одним из аргументов к его лояльности в отношении происшедшего, послужило заявление корейцев, что сегодня приедет Бугор.
Несколько позже к нам присоединился молодой парень аварец, возможно  терзаемый похмельным синдромом, а может, не имея косяка, чтобы раскумариться, он был зол и резок. На попытку пожилого корейца образумить его, он, открыв дверь своей Нивы, достал из-за сиденья ружье, и резкими движениями приставив его вплотную к колесу, выстрелил в него. Старшие отобрали у баламута оружие, а тот полез за инструментом, менять запаску. Глядя на это неадекватное поведение, мы понемногу начинали понимать, с каким стихийным бедствием нам довелось столкнуться ночью, а главное, как нам повезло!
Вернувшись из милиции, где прошла половина дня, дав подробные показания, выгодные для наших потенциальных работодателей, о событиях прошедшей ночи, мы столкнулись с Бугром. Это был крупного телосложения пожилой кореец лет пятидесяти с серьезным выражением лица и хитрыми глазами. Поговорив с ним о ночном происшествии, о показаниях, которые давали в милиции, мы заговорили на интересующую нас  тему. Он уверенным голосом нас успокоил, сказав, что завтра-послезавтра придут машины и работа будет, будет много работы, а пока нам нужно подождать. На демонстративную обиду Анзора, он похлопал его по плечу, дескать, все будет хорошо. Да и жить разрешил в домике.
Машин не было ни на следующий день, ни днем позже. На седьмой день пребывания в степи, мы уже начинали понимать, что работы нам не дождаться, и лучшим вариантом будет собраться и ехать обратно домой, но какая-то искорка надежды все- же теплилась. После обеда приехал на своей Волге Бугор, и мы окружили его с естественным вопросом, на который он, спокойно не задумываясь, ответил:
- Работы ребята не будет. Езжайте домой.
- Как не будет? - возмутились мы, - Вы ведь говорили, что будет. Вы дали слово.
Удивленный неожиданному возражению, привыкший к беспрекословному подчинению, следствию тоталитарного режима, который сам же и установил, Бугор напряженно подбирал слова, которые могли бы нам объяснить, что нужно уезжать:
- Как бы Вам объяснить? Да я дал Вам слово, - начал он, - но это мое слово и теперь я его забираю, понимаете, забираю обратно в себя.
- Значит хозяин своему слову? - съехидничал Коротков.
- Да, да,- радостно подхватил Бугор, удивляясь так быстро найденному взаимопониманию.
- Хочу, даю слово, хочу, забираю его обратно? А как быть с этим? - спросил Руслан, показывая на раненую голову.
- А как быть с ментами? - явно намекая на данные показания, добавил Анзор.
Лицо Бугра мгновенно изменилось. Без того узкие глаза, сжались и превратились в узкие щели средневекового забрала, глядя в упор на Руслана, он процедил сквозь зубы:
- Голова твоя болит, но она на плечах. Уезжайте пока у Вас у всех головы на плечах.
Вспоминая события памятной ночи, в реальности этой угрозы мы не сомневались, поэтому спустя час, потратив на сборы минут тридцать, мы уже ехали по направлению к станице Курской. Давая показания в милиции, мы обещали держать их в известности о своих перемещениях, поэтому негоже было уезжать,  просто так, не попрощавшись. Прождали мы нужного следователя почти до вечера. Узнав причину нашего поспешного отъезда, что работы мы так и не дождались, он ухмыльнулся и съязвил:
- Ну вот, нечего было скрывать, что у корейцев есть оружие, все равно заработать не получилось, - но менять показания задним числом нам было не резон, на том и распрощались.
День клонился к вечеру, и мы торопились покинуть эти «гостеприимные» места засветло. Коротков не став нас ждать вырвался вперед, так как по дороге домой уже не было смысла ехать вместе, мы же слегка отстав на старте, догонять его не пытались. Отъехав километров тридцать у Руслана в Москвиче провалилась педаль сцепления беглый осмотр позволил прийти к выводу, что «накрылось» сцепление и ремонт его возможен только на станции техобслуживания, ближайшая из которых была в Прохладном. С трудом проголосовав часа полтора, мы остановили грузовик, который нас довез на буксире  до нее.
Руслан пожелал остаться в машине, а мы поехали ночевать к моим родителям. Проснувшись рано утром, я попросил отца занять ребятам денег, если им не хватит заплатить за ремонт, ведь неделю назад мы ехали за деньгами и никак не рассчитывали на противоположное, и пошел на электричку, чтобы добраться домой в Пятигорск. Пребывая в дремотном состоянии под стук колес, я думал, как все удачно закончилось, ведь могло быть значительно хуже. Тогда я еще не мог знать, что эта история через два три года, будет иметь для меня «увлекательное» продолжение, но это уже совсем другая история … .