Длинная ложка

Когда это случилось, я уже три дня как был мёртвым. Моё тело, вторые сутки лежавшее в гробу, начало отдавать душком. Правда, это никому не мешало. Мои родственники, которых я всю сознательную жизнь пытался держать подальше, воспользовались случайным совпадением обстоятельств, закончившихся для меня чрезвычайно неожиданно. Ну а кто ожидает умереть в двадцать семь?! Так что мои заблаговременно накопленные финансы не долго лежали в заначках по всему дому. Найти их для родственников не составило труда. Больше времени ушло на делёжку и размышления как их промотать. Всё это заняло немного более суток. Поэтому уже целый день я находился совершенно один в своём доме. Похороны были назначены на среду и моему телу предстояло ещё два дня пролежать здесь. Спасибо вам, родные.

Я сидел на книжном шкафу и смотрел, как по моему лицу, бывшему моему лицу, ползает муха. Какого черта этому насекомому надо на моём лице?! На кухне полный стол недоеденного, оставленных родственниками – бери не хочу. Нет же, надо ползать именно по покойнику. Моё лицо выглядело отвратительно. Конечно, мёртвые вряд ли могут иметь хороший вид, но всё же, есть пределы. А что за выражение на лице! Ну а один полуоткрытый глаз – это никуда не годится. Я сидел на шкафу и мне было стыдно. Какое мнение сложится обо мне у людей, если хоронить будут с таким лицом. Впрочем, сутки назад я благодарил Всевышнего за то, что мои милые родные не захотели оторваться на моём трупе.

Кстати о Всевышнем. Меня всё чаще начал посещать вопрос: а что я до сих пор тут делаю. Ведь если душа всё-таки есть, а что я такое, если не душа, а вот и моё бренное тело; то она по всей логике различных религий, должна куда-то отправиться. Наверх, конечно, предпочтительней.

Но душа оставалась на месте. На книжном шкафу. Я упёрся локтями в ноги, поддерживая безвесомую голову, и смотрел, как муха крутится возле моего полуоткрытого века.

– Пошла вон! – крикнул я.

Насекомое даже не обратило на меня внимания, а довольно зажужжало.

– Тварь, – обиделся я. – Мало вас я при жизни давил.

Мои медитации, устремлённые на изжитие мухи, прервал стук в дверь. Два тактичных удара.

– Кого там ещё нелёгкая принесла, – подумал я.

Неохотно спрыгнув со шкафа, я побрёл в прихожую и открыл. За дверью стоял медведь. Он положил одну лапу на другую и сочувственно смотрел на меня. Я с тупым видом осматривал этого бурого зверя.

– Пора, приятель, – как-то виновато сказал он.

На миг мне показалось, что ему даже жалко меня. Но за что меня жалеть?

– Куда? – я всё ещё был в стороне от основного хода событий.

– Туда.

Медведь кивнул назад. За его огромной спиной в даль уходил тёмный коридор. Дверь соседки истерички Лилии Григорьевны канула в небытиё.

– М-да, заманчиво. Там вечное блаженство?

– Ага, почти.

– А вещички, ну, собрать и всё такое?

– Тебе там они не понадобятся.

Я посмотрел на медведя. Сопротивляться этой детине – дело бесполезное, поэтому я решил напоследок хотя бы отомстить.

– Услугу? – спросил я.

– Без проблем.

Медведь нелепо прошел в дом и, зайдя в комнату, где находился мой труп, раздавил эту гадкую муху. Правда, он сделал это на моём лице, да так, что остался след от огромной лапы. Да ничего, оно того стоило.

– Ну, приятель, пошли.

Я двинулся вслед за медведем по длинному коридору. После того, как мы переступили порог моей квартиры, и за нами захлопнулась дверь, настала кромешная темнота. Бурый зажег спичку и подкурил, всё не останавливаясь и тяжело бредя на задних. Он закурил какую-то вонючую дрянь и маячил впереди огоньком из страшной пасти.

– А почему ты?

– А что такого? Ты, наверно, ангела желал. В золотом сиянии, да ещё и крылья, перья лебедя, по два метра каждый, и всё такое. Или, на крайняк, беса из Ада, персонально?

 – Ну, если честно, что-то типа того.

– Да ты, приятель, губу раскатал. Радуйся, что белку не прислали, она сейчас по полной вкалывает. Это я, так, на пол ставки, то там, то тут. А что ты хотел? Вас, людей, вон сколько расплодилось, а мрёте и того хлеще, где на вас всех персонала наберёшься?

Медведь докурил и кинул бычок. Тот ударился о стену туннеля, разлетевшись яркими искрами. И снова мы погрузились в мрак. Путь оказался долгим. Я несколько раз натыкался лицом на шерсть медведя. Он недовольно ворчал и пытался идти быстрее, но это у него получалось не слишком хорошо.

Наверно лишь через несколько часов впереди туннеля появился тусклый свет.
¬
- Слава тебе Госп…- медведь запнулся и выругался, - дурак, нашел где говорить!

- Ага, - тихо согласился я.

Надежда все больше оставляла меня. На счет места, где я должен буду провести ближайшую вечность, не оставалось никаких сомнений. Нет, конечно на Рай я не тянул никак, но разве нельзя было немного прикрыть глаза на некоторые вещи и определить меня куда ни будь посередине? Так, чтобы и вечного блаженства я не испытывал, но и корячиться до исхода времен не пришлось. Разве тяжело было, а? Ну нет же, значит вот есть высшее правосудие и меня должны отправить в Ад! И зачем, спрашивается, я пол жизни в церковь ходил? Почти регулярно. И не стоит придираться, для нашего бурного времени сходить раз в два-три месяца в церковь – это уже часто.

В конце туннеля меня ждал незнакомец. Медведь кивнул ему и похлопав меня по плечу удалился, бросив на прощание:

- Ну, удачи, приятель.

Меня встречал какой-то иностранец. Лицо его было мне знакомо, я где-то видел уже его в детстве.

- А ты не медведь, - заметил я.

Незнакомец смотрел на меня как на идиота.

Потом развернулся и вышел из туннеля. Я последовал за ним. Мы оказались в огромной пещере, которую освещала вода. Она мерцала слабым синим светом. Недалеко от входа в эту пещеру начиналась то ли река, то ли болото, края которого не было видно. Меня передёрнуло – Ахерон, река ведущая к вратам Ада. Ох уж эта мифология!

Незнакомец залез в лодку и видимо стал ожидать, когда я соизволю к нему присоединиться.

- Ты проводник в Ад? – спросил я.

- Нет, - покачал головой незнакомец. – Я Данте.

Я ещё долго всматривался в лицо незнакомца, пока действительно не узнал в нём флорентийского поэта, изображённого в учебниках литературы. Я сел в лодку к великому поэту и мы отчалили от берега.

- Но Вы тут…как? – удивился я. – Неужели Вы оказались в не милостыне там?

Я кинул головой вверх, но Данте лишь горько улыбнулся. Он рассказал, что как раз на небесах оказался в милости, но вот тут, в Аду, его не безызвестной персоной заинтересовались куда больше. Уж что-то не понравилось в изображении самого  Ада в Комедии. Поэтому снизу поступило предложение: обменять Данте. В качестве бартера служила пара-тройка святых, которые хотя и были причислены к лику святых, сами свою бренную жизнь провели далеко не праведно, за что по истечению отведённого им срока угодили в Ад. Это немного портило авторитет как земной церкви, так и её небесных покровителей. Всё-таки негоже святым прозябать в Аду. Поэтому на обмен с радостью согласились. Данте Алигьери был выдан билет вниз. С тех пор он шатается по Аду, чтобы лучше его узнать и осознать свои ошибки. При этом, для профилактики, подвергается всем возможным (да порой и невозможным) мучениям.

- Почему в Ад везут меня одного? – полюбопытствовал я. – Неужели в последнее время из всех умерших, только я один грешный?

- Нет, на оборот, грешных душ стало слишком много, поэтому решили – целесообразней будет построить мост через Ахерон. Так больше душ проходит и очереди меньше, намного выгоднее, чем перевозить на лодке.

- А я тогда, не с народом, что ли?

- Ты в отдельности, так надо, - уверил меня поэт.

В отдельности, загордился я. Правда, это не то место, где стоит особо выделяться.

Мы плыли в сплошном синем сиянии, которое исходило от воды. В самой воде плавали тела, их было огромное множество. Лица их были наполнены печали и тоски.

- Кто это?

-Души тех, кому закрыты врата Рая, но и Ад для них закрыт. Это праведные и мудрецы древности, жившие не в истинной вере. Их души находятся в реке, воды которой оберегают от страданий, исходящих от Ада. Они навеки тут.

Огромная арка встала перед нами. Её обвивали кольца невиданной по размерам змеи, у которой не было ни начала, ни конца. Лишь то тут, то там, из воды появлялось тело этого гада.

- Искуситель, - сказал Данте.

Из воды появилась огромная голова змеи. Она кружила возле нас, как будто принюхивалась, а потом нежно тронула меня своим языком, почуяв, наверно, родную душу для Ада. На великого же поэта она зашипела, видно хорошие люди тут были не в почете, но всё же пропустила. Мы проплыли под аркой и оказались у берега.

На берегу стояла белка. Вид у неё был ужасно деловой. Она что-то черкала в своём блокноте, то и дело посматривая на большие часы, находящиеся на запястье.

- Добро пожаловать, Стикс,  - представилась белка.

Она даже не оторвала взгляда от блокнота, продолжая писать в нём.

- Итак, номер 665 от…6 мая 2008 года. Так?

- А х…его знает, - пожал я плечами.

- Я не спрашиваю, идиот, а говорю. Номер 665 от 6 мая 2008 года, запомнил?

- Угу.

Я обернулся. Данте уже отчалил от берега и поплыл куда-то.

- Молодец. Соображаешь плохо, но хотя бы соображаешь, - ухмыльнулся Стикс. – Пошли.

- Куда?

- Куда надо. И вообще, какое твоё дело? Как будто от этого что-то изменится. Если ты ещё не понял, парень, то ты попал! Так что давай, не тяни резину и идём. У меня, как никак, график, работы выше крыши. Я не хочу, чтобы из-за такого…такой души как ты, три праведника не попали сегодня в Рай. Пошевеливайся!

- Никакого уважения, - вздохнул я.

Белка зашагала вперёд. Стикс даже не смотрел на дорогу. Его взгляд не отрывался от блокнота. Он всё что-то считал и выводил.

- Какая разница во времени между Турцией и Экваториальной Африкой? Ну, приблизительно?

- Без понятия.

- Ладно, - махнул Стикс лапкой и продолжил считать. – Так, этот откинется без пятнадцати шесть, а этот… О, отлично, будет двадцать минут свободных. Хоть кофе попить успею.

Шли мы минут десять. Нас окружала голая пустыня. Вдалеке были видны силуэты каких-то людей, но к нам они не приближались. Стикс остановился возле норы, которая уходила далеко в глубь. Белка настороженно осмотрелась по сторонам и достала из-за пазухи небольшую бутылочку коньяка.

- Держи, глотни на дорожку, - протянул он мне.

- Спасибо.

Я глотнул и отдал бутылку Стиксу. Коньяк был на редкость гадостным. Белка тоже сделала глоток и спрятала добро обратно.

- Работа замотала, не поверишь, - сказал Стикс, - вот бегаешь, туда-сюда, то на верх то вниз. Даже выпить не с кем. Я семью два дня не видел…

- Понимаю, - закивал я.

- Да если бы платили нормально, а то так. Ужас…- вздохнула белка. – Прыгай.

- Туда? – я уставился на нору.

- Ну да. Ты не бойся, всё равно хуже уже не будет.

«Ага, не тебе же прыгать» - подумал я, но всё же закрыл глаза и шагнул вперёд. Нет, вниз. Летел я однозначно вниз. И очень, очень далеко.

Я почувствовал, как упал куда-то. Открыв глаза, я обнаружил, что сижу в кресле. Вокруг была кромешная темнота.

- Свет, - сказал кто-то.

Черкнула спичка и зажглась первая свечка. Хмурое, бледное и болезненно тощее существо , когда-то бывшее человеком зажгло вторую, а за ней и третью свечку.

- Спасибо И. – сказал тот же голос, и из тьмы тощему человеку полетела монета.
¬¬
Существо схватило её на лету, и тут же сунул в карман.

Перед мною стоял стол, приготовленный к трапезе. Внутри всё похолодело. Как-то не очень хотелось быть закуской на пирушке у дьявола. Но на длинном столе стояло лишь две ¬¬¬¬черные железные миски.

Зазвонил колокольчик и из темноты вновь появился тощий. Он нёс поднос накрытый крышкой. Поставив его с противоположного края стола, который исчезал во тьме, тощий ушел и принёс такой же. Когда поднос оказался возле меня, под крышкой что-то зашевелилось. Я замер.

- И., ложки, - скомандовал голос с другого края стола.

Тощий исчез. Он вернулся, неся на плече две длинные, по несколько метров, ложки. Край одной ушел в темноту, и ложка зависла в воздухе. Вторую тощий подал мне.

- Спасибо И., - повторился ритуал с монетой, - можешь идти.

Когда тощий удалился, голос обратился ко мне.

- Ну что же, приступим?

У противоположного края стола чиркнула спичка, но не зажглась. Опять попытка – но лишь искра в темноте. Третий раз – спичка вспыхнула и тут же потухла.

- Ах ты я! – воскликнул голос. – Ты же курил?

- Ну, было.

- Кинь мне зажигалку.

Я нащупал у себя в кармане дешевую зажигалку, вместе с которой и умер, и бросил её в темноту. Вспыхнул газ и зажглась свечка, осветив того, кто сидел напротив меня. Я замер. Это был невысокого роста человек…ой, существо, явно близкое к еврейской внешности. Помятый пиджак, явно устаревший, безвкусный галстук и немного грязную рубашку отлично дополняла лысина, которую он пытался прикрыть длинными и редкими волосами с затылка и висков. Ну чистой воды предприниматель средней руки. Я обалдел.

- Вы?..

- А ты ждал огромное красное чудовище, с крыльями, хвостом и рогами?

- Нет, этого я бы точно не хотел, но всё-таки. Вы же Князь тьмы. У вас мог бы быть вид более, ну, представительнее, что ли. Не, это дело сугубо ваше, конечно, я советовать не могу.

- Вот именно, - строго сказал Он. – Ладно, давай обедать, я уже проголодался. Открывай.

Крышка подноса выглядела весьма подозрительно. Во всяком случае там ничего не должно было шевелиться и биться о крышку. Я посмотрел на Него. В меня впился серьёзный взгляд на забавном лице.

«Не выкрутишься» - вздохнул я.

Я протянул руку к крышке. Та недовольно двинулась. Решительно вцепившись в ручку, я поднял крышку… Не, ну что за фигня? Сколько можно издеваться, а? Ад это или цирк, в конце концов!

Под крышкой оказалась черная курица, но, похоже, кто-то забыл её общипать, выпотрошить и сварить. А, ну да, и самую малость – убить. Бедняга метнулась сначала в одну сторону, потом в другую, отшатнулась от меня и решила убежать, но, увидев Его, замерла.

- Попала, - прошептала курица.

- Ну начнём, - довольно сказал Он, - режь.

- Её! – воскликнул я. – Не, я…

- Будешь! – строго сказал Он. – Вон лежит нож. Взял, и режь!

Обезумевший взгляд курицы метнулся от Него ко мне. Потом к ножу, который я взял. Два глаза сошлись на кончике лезвия. Он всё приближался к черным перьям.

- Убери нож, козёл! – вскричала басом курица, но тут же повернулась к Нему. – Ой, простите, вырвалось, я не хотела, – потом вновь ко мне. – Не положишь нож, я тебе его засуну в …

Злая курица пошла вперёд в атаку. Я вжался в стул. Яростные глаза птицы уставились на меня.

- Ты глухой или просто идиот? Я тебе что сказала!

Я кинул нож на стол и ещё больше вжался в кресло. Курица довольно ухмыльнулась и напыжилась.

- Нет, так не пойдёт, я есть хочу, – пожал плечами Он. – Давай, делай всё как положено. А то попался слюнтяй, так разошлась! Давай, давай, я не шучу.

С тяжелым вздохом курица развернулась ко мне и опять встала на поднос.

- Ну ты и …- сказала курица мне и стала выдёргивать перья у себя на груди.

Когда там лишь кое-где остался пух, а вся грудь курица была в потёках крови, она уставилась на меня убийственным взглядом. Попытавшись плюнуть на меня (это ей не совсем удалось), она выпалила:

- Режь, живодёрище!

- Ну, с Б…- попытался сказать я, но…

- Не смей! – взревел Он. Его лицо полыхало жаром, а в глазах бурлил весь огонь Ада. – Не сметь произносить это слово здесь! Режь, пока я сам тебя не съел!

- Извините, - тихо сказал я курице.

Она, похоже, хотела выругаться, но я пронзил её живот ножом. На руку хлынула кровь.

- Сволочь ты последняя, что же ты делаешь, тварь!? – взвыла курица. – Идиот, в сердце бить надо, или в голову… А не живот полосать!

Курица упала на поднос и скорчилась от боли. Громко постанывая, она продолжала ругаться.

- Я так полчаса сдыхать буду.

- Я просто…я…- нет, ну мне было действительно её жалко. Ей наверно было больно, сильно.

С другого края стола метнулся нож и вонзился как раз в черепушку курицы. Она пару раз дёрнулась и замерла уже навсегда. Курица, вместе с подносом, поднялась в воздух и медленно поплыла к Нему. Он начал разделывать «дичь».

- Я поражаюсь. Таких неудачников я ещё не видел. Умер как собака, семьи и друзей не было, родственники скорее оставят тебя гнить в квартире, чем выкинут хоть копейку на похороны. Да ты даже птицу не можешь зарезать!

Я с удивлением посмотрел на Него. Само воплощение зла и ещё упрекает меня в пороках.

Когда он закончил разделывать курицу, появился тощий и забрал мясо с собой. Вернулся он через несколько минут, которые прошли в напряженном молчании, с большим казанком, дымящимся и отдававшим жаром даже здесь, в Аду. Казанок был поставлен посреди стола. Запустив в тощего монетой, Он взял ложку и протянул её через пол стола к казанку.

- Ешь! – крикнул Он.

Я испуганно схватился за ложку, и держа её двумя руками, пытался зачерпнуть то, что было в казанке. Руки дрожали, а ложка была непривычно тяжелой. В конце-концов, когда мне наконец удалось набрать хоть немного этой стряпни из казанка, вокруг него уже было прилично расплескано. Он недовольно смотрел на меня. Ложка начала становиться короче, пока не приняла нормальный вид. Я скептически посмотрел на дымящуюся жижу, но заметив Его взгляд, тут же проглотил её. Ужасная горечь охватила меня. Такой дряни я не ел ещё никогда в жизни. Мне стало плохо и я упал на колени возле стола.

- Не смей!.. – вскрикнул он.

Но было уже поздно и меня вырвало прямо на ножку стола. Он взревел от гнева, и всё содрогнулось. Меня охватил страх и я прижавшись к стулу, ждал мучительного конца. Он разрывался бранью.

- Ты самое жалкое существо, которое когда-либо спускалось сюда! Как тебя то земля носила столько лет?!

Я застонал от страха и зарыдал.

- Искариот! – вскричал Он и тут же явился тощий. – Забери его, от моих глаз, не заслужил я такой кары!

- На какой круг его?

- Нет, в Аду его не будет. Веди его к вратам Рая, подальше отсюда.

Тощий кивнул, и рывком поставив меня на ноги, повёл вверх. У врат я радушно был встречен как недостойный Ада и впущен в Рай, где нахожусь и по сей момент. Так неожиданно и довольно привлекательно закончилось моё путешествие в Ад.