Рассказ двенадцатый. Рыбный день

                Рыбный день.

Она весело плескалась у нас в ванне, нарезая круги и бодро работая хвостиком.
- Это зеркальный карп, - сказала мне мама, доливая рыбке холодную воду.
- Нда-а-а… - протянул своё излюбленное дед, крякнул и пошёл ставить чайник.

Просто бабушке захотелось на ужин рыбы.
- Давно у нас не было рыбного дня, - как бы мимоходом обронила она и многозначительно взглянула на деда, только что собравшегося попить чайку. – В «Мурзилке», говорят, живого карпа «выбросили»…
Дед печально посмотрел  на свою любимую чашку, как всегда крякнул и пошёл за рыбой.
Вот теперь этот карп и резвился в ванной. А мы сидели на кухне у раскрытого окна и сосредоточенно пили чай. Ничего не говоря. Прислушиваясь к радостным всплескам, разносившимся по  всему коридору.
Бабушка осторожно предложила нарезать рыбу кусочками и сделать к ней маринад. Ответом ей было гробовое молчание.
- Я лично рыбу есть не буду!! – решив вступиться за карпа, возмущённо сказала я.
- Ты «лично» никогда рыбу и не ешь, - отрезала мама, и мой протест повис в воздухе.
Бабушка обеспокоенно посмотрела на деда и завела разговор об Уральске. Ход был верный. Дедушка сразу заводился с пол-оборота, пускался в воспоминания и после этого становился расчувствованным и покладистым. Всё бы ничего, но бабуля невзначай коснулась темы домашних животных.
- … и собака Брынза, и кошка Мурзилка… - неуверенно закончила она.
- Собаку звали Цымба, а кошку - Зорька, - ледяным голосом поправил дед. – А «Мурзилка» - это твой любимый магазин, где ты пропадаешь часами  в очередях, в частности за своей любимой брынзой.
Дедушка отодвинул чашку и встал изо стола. Мы с мамой собрались было хихикнуть, но только вздохнули, увидев обиженные бабулькины глаза. Дед смягчился и, подойдя к бабушке, погладил её по плечу.
- Приготовь бидон, Финок!
Вообще-то, бабулю звали Анфиса. Но ей никогда не нравилось это имя. Ещё с детства. Вот она и придумала назваться Фаиной. Поэтому половина знакомых называли её Анфисой, половина – Фаиной, а для дедули  бабушка была «Финок».
- Я пятилитровый принесу! – бабуля вскинулась и побежала на балкон. – А то в трёхлитровом-то… Что она там… Задохнётся ещё!
Из раскрытых окон и балкона в квартиру вливался запах распаренного летнего вечера, многоголосье детворы, играющей в прятки среди кустов, завывание мопеда, на котором по очереди каталось среднее поколение нашего двора и тоненький скрип качелей, который долетал сюда аж с противоположной стороны дома.
- А на ужин можно и картошку отварить! – продолжала развивать свою мысль бабушка.
- Да запечь можно… Салат нарезать… - отозвалась мама, звеня ложечками под струёй воды.
- Вот и ладно!.. Только как её теперь поймать? – дед с рыболовным азартом присел у ванны. – Девочка, тащи свой старый сачок!


Такое мероприятие, как «спуск на воду» карпа, я не могла пропустить. Мы хорошенько протряслись с дедом в переполненном маленьком автобусе и с наслаждением «вывалились» на нужной остановке.  Вообще-то, дедушка предпочитал исключительно пешие прогулки, какие бы они ни были дальними. До речки идти не так долго. Для нас. А для рыбы – неизвестно. Поэтому мы выбрали автобус.
От остановки быстро дошли до моста и осмотрелись. Справа разнокалиберная молодь шумно плескалась в неширокой реке, а заодно и рыбалила. Видно, одно другому не мешало. Мы с дедушкой выбрали лево, а заодно и мост перешли – там берег намного круче.
Там мы еле отыскали нужную тропинку  и, наконец-то, вышли на берег Нары.
- Постой! Я сейчас! – крикнула я деду и, на всякий случай, начала шерстить прибрежные кусты на предмет кошек.
- Коты не плавают! – охладил мой пыл дедушка и хмыкнул. В бидоне забился карп то ли в приступе беззвучного смеха, то ли в порыве возмущения нашей медлительностью.
«Спуск» прошёл так быстро, что я и впечатлиться-то не успела. Рыба сверкнула чешуёй и была такова!
Мы с дедушкой присели на какие-то старые доски и стали смотреть на реку.
- Представляешь, через год-два в нашей Наре будет полным-полно карпов! А наш будет самым главным! – размечталась я вслух.
- Нда-а-а… Если только его щука не съест! – откликнулся дед.
- Где это ты видел в Наре щук?! – спросила я насмешливо.
- Там же, где и карпов, особенно зеркальных, - усмехнулся дедушка.
- А вот один теперь есть! – парировала я.
- Нда-а-а… Один точно есть… - хмыкнул дед.

Река неспешно скользила меж кустистых берегов. То там, то здесь к самой воде склонялись нежные ивы. На противоположной стороне, утопая в яркой зелени, возвышалась аккуратная белокаменная церковь с золотистыми куполами. Розоватые мазки вечернего солнца смягчили краски лета, вызывая в душе щемящий восторг.
- Ну, прям «Вечерний звон»! – промолвили мы с дедом одновременно.
Это картина такая, правда, художника я не помнила. Вот эта картина и была у нас перед глазами.
 Только звона никакого не было. Над рекой плыл голос Людмилы Зыкиной. Видно, кто-то включил транзистор. Мы с дедушкой сидели, не шевелясь. А «Ивушка» вплеталась в плеск реки, перекликалась с дальним ребячьим гомоном и растворялась среди деревьев:
«Ивушка зелёная,
Над рекой склонённая,
Ты скажи, скажи, не тая,
Где любовь моя…»