Шанс

Ветер пронизывал до костей, заставляя съеживаться и делаться ещё меньше, чем обычно. Уже десятая по счёту сигарета никак не хотела прикуриваться, а вокруг, как назло, было ни души.
Она была совершенно одна на холодной набережной, наблюдая, как мимо проплывают теплоходы, такие же пустые и холодные, как она сама. Этой осенью уже никому не надо было никуда плыть, у всех находились дела поважней, а у неё была только работа, кошка, да любимые сигареты, смотревшиеся смешно и грустно в её маленькой, почти детской ручке.
Этот город пожирал её, жрал заживо, откусывая большие куски кровоточащей плоти. Кажется, каждый день она становилась всё меньше и меньше, каждый день её и так крошечный рост терял по сантиметру. Она даже обращалась к врачу, говорила, что с ней что-то не так, но медицинские светила были непреклонны – рост и вес оставались прежними, с неё всё было в порядке. Но по утрам перед зеркалом она видела кого-то всё меньше и меньше похожего на нёё саму, и всё больше пугалась.
Она шла на работу, которую не любила, пила кофе, не питая и к нему особой страсти, и возвращалась домой к старой кошке, принадлежавшей раньше ныне покойной матери.
Лишь сегодня она вдруг изменила привычкам и пришла на обдуваемую всеми ветрами набережную. На работе она соврала о том, что заболела. Она не знала, что будет делать в этот день, но вдруг чётко осознала, что так продолжаться не может.
С пятой попытки сигарета зажглась. Сигареты были единственной её отрадой, заменяя всё – друзей, любимых, врагов. Круг людей вокруг неё сократился до коллег по работе, которые её вовсе не замечали. Её жизнь не имела никакого смысла, но ей было совершенно всё равно, она словно смотрела какой-то нудный псевдоинтелектуальный фильм, к которому сама по себе не имела никакого отношения.
Она подняла взгляд на бегущую грязную воду. По реке плыли бутылки и какой-то мусор, но смельчаки на другом берегу ловили рыбу. Было безрадостно и тускло, с серого неба начинал накапывать мелкий противный дождь, и ей негде было укрыться.
Быстро-быстро перебирая короткими ножками, она поспешила к мосту, что бы вернутся домой к старой кошке. На мосту было ещё холоднее, дождь всё усиливался, она вся сжалась, стараясь спрятаться, но холод словно шёл из неё самой.
Вдруг она остановилась и вытянулась, как струна. Ровными, словно механическими шагами, она подошла к парапету, перешагнула через него и отпустила руки.
Падая, она смотрела на небо. Удар о воду был ужасно болезненным, впервые за множество времени она хоть что-то почувствовала. Погружаясь под воду, она улыбалась.
***
Прозвенел будильник и она вздрогнула. Сон, снившийся ей этой ночью, был ужасно реалистичен, словно она действительно пережила всё это.
Вставая с постели, она заметила, что её старая кошка сидит на том же самом месте, что утром во сне, через секунду в дверь позвонили, сосед просил соли, слово в слово, как во сне. На слове: «спасибо» где-то в квартире раздался звон бьющегося стекла, и она заранее знала, что кошка разбила вазу в спальне, любимая кошка покойной матери разбила любимую вазу покойной матери. Знала даже на сколько кусочков, ровно семь кусков вазы. Она знала это, потому что видела всё это во сне, она уже пережила это утро.
Второй раз собирая куски розового фарфора, она осознала, что ей дарован второй шанс.

Сентябрь, 2011